Непредвиденные затруднения
(Пер. с англ. Н. М. Самариной)
1
Оживающие звуки в ранних сумерках. Стук сердец, толчки крови.
Сьюард посмотрел в окно. Они шли снова. Он заставил измученное наркотиками тело приподняться на кровати и спустил ноги на пол. И сразу почувствовал тошноту. Голова сильно кружилась, пока он ковылял до окна, раздвигал шторы и разглядывал белые руины.
Вдали, за гаванью, виднелось море, а к лаборатории вновь катилась по разрушенным улицам неорганизованная толпа плохо одетых людей. Худые, искаженные безумием лица — как их было много!
Сьюард решил еще раз пустить в ход Башни. Нетвердой походкой он прошел в обитую стальными пластинами комнату слева и трясущейся рукой включил на громадной панели три тумблера. Лампочки над ними замигали. Он подошел к компьютеру-монитору и заговорил усталым, прерывающимся голосом:
— «Зеленая 9/7» — частота 0. «Красная 8/5» — частота В.
Он не стал подключать остальные Башни. Хватит и двух, чтобы справиться с этой толпой. Две никого не покалечат слишком сильно.
Он вернулся к окну и снова отодвинул шторы. Толпа остановилась и глазела на крышу, где Башни «Зеленая 9/7» и «Красная 8/5» уже начали вращаться. Если их взгляды обратились на Башни, им уже не отвести глаз. Те из толпы, что смотрели вверх, упали на землю с закрытыми глазами. Остальные удерживались на месте абсолютно неподвижно.
И вот уже все, смотрящие на Башни, один за другим, с выпученными глазами и пеной у рта, начали судорожно дергаться, размахивать руками и что-то кричать. Их крики были слышны слабо, но все признаки приближающегося эпилептического припадка различались хорошо.
Почувствовав слабость, Сьюард прислонился к стене. Снаружи те, кто избежал припадка, расползались в разные стороны. Потом, стараясь не смотреть на Башни, они поднимались на ноги и разбегались по развалинам.
«Опять спасся», — горько подумал он.
Какой в этом был смысл? Сможет ли он каждый раз включать Башни? Придет ли такой день, когда толпа ворвется в лабораторию, найдет его и убьет, разрушив все оборудование? В конце концов, он это заслужил. Из-за него мир лежал в руинах, из-за Башен и других галлюциноматов, которые он усовершенствовал. Толпа жаждала мести, и это было справедливо.
Но все же, пока он был жив, еще можно было найти способ спасти что-нибудь из того, во что он превратил человеческие головы. Серьезного ущерба Башни не причиняли. Реальную опасность являли собой другие машины — такие как параматы, шизоматы, энграмоскопы, опасен был даже стробоскоп Майкельсона, 8-го типа. Целый ряд приборов, созданных чтобы помогать человеку, а на деле — фактически уничтоживших цивилизацию.
Его память была слишком ясной, многое хотелось бы забыть. Он потерял счет времени почти с самого начала катастрофы и не имел теперь никакого представления, как долго длится этот кошмар. Может быть, год? Жизнь поделилась на две части: поддерживаемый наркотиками рабочий период и беспокойный, мучительный период сна на снотворных. Он был вынужден защищаться, когда толпа обнаруживала Башни бездействующими и осаждала лабораторию. Они никогда не приходили поодиночке, а приближение толпы он научился распознавать заранее. Истерия стала универсальным состоянием человечества — всего, кроме, разумеется, Сьюарда, который это породил.
Галлюциноматы, нейростимуляторы, механические психомоделирующие устройства, галлюциногенные препараты и приборы — все это было доведено до совершенства в Хэмптоновской исследовательской лаборатории под блестящим руководством тридцатитрехлетнего профессора Ли У. Сьюарда, выдающегося психофизика, одного из самых молодых в области галлюциногенных исследовании.
«Для человечества было бы лучше, чтобы я ничем таким не занимался», — устало подумал Сьюард, опускаясь своим истощенным телом в кресло и разглядывая заваленный тетрадями и бумагами стол, за которым работал со времени эксперимента «Восстановление».
Какое удачное название — «Восстановление»! Какие прекрасные идеи оно олицетворяло! Какие великолепные умы занимались его воплощением! Но что-то сразу не заладилось.
Галлюциноматы, первоначально разработанные для лечения всевозможных умственных расстройств — от самых незначительных до очень тяжелых, — являлись дополнением к известным наркотическим препаратам, таким, как С02, мескалин и вещества типа ЛСД. Гораздо ранее, чем появились эти вещества, был известен стробоскоп — прибор, создающий в глазах человека мелькание ярко раскрашенных картинок, которое зачастую вызывало эпилепсию или подобные ей расстройства психики. Большой вклад в исследование умственных расстройств сделал Бэрроуз и его последователи, работающие с первыми примитивными галлюциноматами.
Однако, по мере продолжения исследований, во всем мире наблюдался и быстрый рост числа психических заболеваний.
Хэмптоновская лаборатория и другие, аналогичные ей, были созданы для сдерживания этого роста и пытались применить то, что до тех пор считалось почти бесполезным в области галлюциноматики. Сьюард, который со времен окончания университета не уставал пропагандировать важность избранной им области, получил свое. Его назначили директором Хэмптонлаба.
Его сначала принимали за чудака, а о галлюциноматах думали в лучшем случае как об игрушках, в худшем же — как о «безумных машинках», созданных спятившим ученым.
Однако психиатры, специально обученные для работы на этих приборах, оценили их по достоинству, приобретя незаменимых помощников для изучения умственных расстройств. С их помощью психиатр мог вызвать у себя временное состояние умственной ненормальности. В этом случае он мог лучше понять болезнь и помочь своим пациентам. Всеми видами волн — световыми, звуковыми, моделирующими мозговую деятельность и так далее — эти приборы вызывали симптомы десятков основных аномалий и тысяч их разновидностей. Они стали неотъемлемой частью современной психиатрии.
В результате сотни и сотни пациентов, до того практически неизлечимых, полностью выздоровели.
Хотя уровень рождаемости повышался быстрее, чем предсказывалось в середине века, но число психических заболеваний росло гораздо быстрее рождаемости. Можно было вылечить сотни, но лечиться должны были миллионы. Средств для лечения массовых психических заболеваний не существовало.
Пока не существовало.
Работа в Хэмптонлабе превратилась в бешеную гонку на опережение роста заболеваемости. Никто не мог позволить себе спать спокойно, когда в огромном внешнем мире отдельные жертвы умственных болезней объединялись в группы маньяков — человечество уже забыло это устаревшее слово и теперь опять его применяет.
Перенаселенный, издерганный, свихнувшийся мир.
Конечно, большинство сходило с ума постепенно и до определенных пределов, но те, кто отдавался безумию до конца, представляли собой колоссальную проблему для окружающих.
Правительства были вынуждены восстановить суровые законы прошлого, чтобы противостоять угрозе анархии. По всему миру тюрьмы, больницы, психиатрические клиники, другие учреждения стали превращаться в дома сумасшедших. Но это едва ли решало проблему. Похоже, если бы рост заболеваемости продолжался прежними темпами, нормальные люди могли бы оказаться в меньшинстве.
Мрачная волна безумия, гораздо страшнее той, которая захлестнула Европу в средние века, грозила навсегда покончить с цивилизацией.
Ученые в Хэмптонлабе работали на износ — и вскоре начали постепенно сдавать. Но переутомленным людям, слишком занятым своими экспериментами, заметить это было трудно.
Только Ли Сьюард с небольшой группой ассистентов, применяя стимуляторы и успокоительные вещества, еще продолжали держаться.
Размышляя над этим теперь, Сьюард пришел к выводу, что они тоже постепенно сходили с ума и оставались хладнокровными и дееспособными отнюдь не более других. Они только казались такими. Похоже, что лекарства вводили всех в заблуждение.
На самом деле они были захвачены паникой, хотя ее признаки и подавлялись хорошо развитым интеллектом.
Совершенствование стимулирующих устройств значительно опережало работу над транквилизирующими — успокаивающими — приборами. Так получалось потому, что нужно было сначала хорошо изучить причины психических аномалий, прежде чем начинать разрабатывать приборы для их лечения.
Вскоре стало ясно, что мир сойдет с ума задолго до того, как удастся усовершенствовать транквиломаты. И не было никакой возможности ускорить исследования.
Сьюард был первым, кто сказал об этом вслух. Он хорошо помнил свои слова.
— Господа, как вы знаете, наша работа над галлюциноматами, предназначенными для полного излечения умственных расстройств, продвигается слишком медленно. Очевидно, мы не сможем в ближайшем будущем усовершенствовать эти приборы. Поэтому у меня есть альтернативное предложение.
Этой альтернативой был эксперимент «Восстановление». Теперь Сьюард понял, что то название было скорее эвфемизмом, его следовало бы окрестить «Отвлекающим ударом». Уже существующие галлюциноматы должны были быть установлены повсеместно и применяться при пассивных расстройствах у большей части населения. Национальные правительства и Всемирный Совет объединились для совместных действий. Приборы были тайно установлены в ключевых точках земного шара.
Они начали «посылать» депрессивные симптомы различных заболеваний. Это срабатывало. Люди становились вялыми, пассивными, многие впадали в кататоническое состояние. Огромное число тех, кто был склонен к меланхолии, маниакальной депрессии, некоторым видам шизофрении, становились самоубийцами. Реки были забиты трупами утонувших, дороги залиты кровью бросающихся под машины. Каждый раз, когда в небе появлялся самолет или ракетоплан, все ждали, что по крайней мере одно тело упадет на землю. Часто все пассажиры погибали из-за самоубийства капитана, водителя или пилота.
Даже Сьюард не ожидал подобного размаха самоубийств и был, как и его команда, потрясен.
Не ожидали такого поворота событий и Всемирный Совет, и национальные правительства. Они приказали команде Сьюарда отключить свои машины и, насколько возможно, компенсировать нанесенный ущерб.
Сьюард предупредил о возможных последствиях такого шага, но от него отмахнулись. На конфискованных приборах стали работать плохо обученные операторы, рекомендованные Всемирным Советом. Это была одна из последних разумных акций Всемирного Совета. Последний — хотя и неверно рассчитанный — шаг, предпринятый человечеством.
Настоящая катастрофа разразилась тогда, когда необразованные операторы включили галлюциноматы на полную мощность. Сьюард так и не смог выяснить, были ли они просто идиотами от рождения либо сошли с ума недавно. Большинство из них было уничтожено бандами психопатов-убийц, совершавших над жертвами свои ужасные ритуалы. Что, по-видимому, отражало либо доисторические нравы, либо безумную жизнь южноамериканских цивилизаций до прихода испанцев.
Хаос воцарился быстро — тот самый хаос, что существовал и поныне.
Сьюард с тремя ассистентами защитились единственным доступным для них способом, построив на крыше лаборатории стробоскопические башни. Это спасало от толпы, но не от мук совести. Один за другим его ассистенты покончили с собой.
Поддерживая свое существование все более сильнодействующими наркотиками, профессор еще сохранял рассудок. Да и то, как иронически считал он, лишь относительно здравый.
На столе лежал шприц для подкожных инъекций, рядом находился небольшой флакон с меткой «МА-19» — мескалин-андренол-19. Это был наркотик, испытанный до сих пор только на животных. Но другие средства, которыми он пользовался, либо кончились, либо давали уже слабый эффект. «МА-19» был его последней надеждой на то, что он сможет продолжить работу над усовершенствованием транквиломатов и таким образом исправить свою ошибку.
Протянув руку к шприцу, он цинично подумал, что если оглянуться назад, то мир лишился рассудка задолго до того, как у него родилась идея эксперимента «Восстановление». Само решение о его проведении было еще одним симптомом мирового безумия. Рано или поздно что-нибудь вроде этого все равно произошло бы, естественным путем или искусственно. В сущности, его вины в этом не было. Это был рок.
Однако логика не спасала. С дееспособной группой он мог бы, к настоящему времени, по крайней мере сконструировать несколько опытных транквиломатов.
«Придется теперь делать одному», — думал он, закатав штанину в поисках подходящей вены и, найдя в серой плоти синюю прожилку, вонзил в нее иглу. Затем, откинувшись в кресле, стал ждать последствий. Он давно уже перестал смазывать место укола обезболивающим средством.
2
Последствия наступили внезапно и были ошеломительными.
Мозг и тело взорвались смесью экстаза и боли, нахлынувших на них волной. Мелькали, сменяясь густой чернотой, полосы тусклого света. Его крутило чертово колесо чувств и эмоций, он скользил по бесконечному склону обсидиановой скалы, окутанной зелеными, алыми, желтыми, черными облаками. Скала исчезла, но он продолжал падать.
Потом он почувствовал запах болезни и разложения, тоже вскоре исчезнувший насовсем. Он уже стоял на ногах.
Мир фосфоресцирующих золотых шаров, тихо плывущих в темной ночи. Зеленые, синие, красные вспышки. Медленно вращающиеся Башни. Вращение ускоряется… вращение замедляется…. Ускоряется… Замедляется… Исчезло совсем.
Мерцающий мир светящихся капелек, оседающих в бездонное Нечто — без времени и без пространства. Пространство Страдания. Пространство Вражды. Пространство Вины.
Вины… вины… вины…
Мир отвратительных превращений.
Сердце дико стучало, отдаваясь глухими взрывами в голове, пока «МА-19» полз вверх вдоль бесконечного позвоночника. Вот он проник в затылочную часть мозга… в среднюю… в лобную…
Взрыв всех центров!
He-разум… Ни-кто… Ни-где…
Унеслись прочь с его глаз, в пространство тьмы, танцующие волны света. Все умирало: клетки, мышцы, нервы, синапсы — все распадалось и разрушалось, увлекая за собой обрывки меркнущего света…
Яркие ракеты разом прочертили небо, рассыпав разноцветные шарики света — шары на рождественской елке… на огромной елке… медленно опускающиеся на землю…
Прямо перед ним возникло громадное строение из больших блоков желтоватого гранита, смахивающее на крепость. Черный туман клубился вокруг, укрывая пустынную ночную местность без горизонта.
Это не было похоже на обычную галлюцинацию. Под ногами чувствовалась почва, в лицо дул теплый ветер, ощущались полузнакомые запахи. Он не сомневался, что попал в другой мир.
Но откуда тот взялся? Как оказался здесь?
Кто перенес его сюда?
Вполне возможно, что ответ мог находиться в этой крепости, и Сьюард пошел к ней. Сила тяжести здесь, похоже, была поменьше, потому что идти было легче, чем обычно, и вскоре он уже стоял перед огромной зеленой металлической дверью. Он постучал в нее кулаком.
Эхо прокатилось по бесчисленным коридорам и замерло в глубине крепости.
Сьюард подождал немного, и дверь медленно отворилась.
Человек, невероятно похожий на Смеющегося Кавалера с известной картины, что наверняка скопировал с него и свою бороду, и одежду, слегка поклонился и сказал:
— Добро пожаловать домой, профессор Сьюард. Мы ждали вас.
Кавалер посторонился, пропуская его в темный коридор.
— Ждали меня? — переспросил Сьюард. — Почему?
— Это не мое дело — объяснять, — добродушно заметил Кавалер. — Идемте.
Они открывали несметное число каких-то дверей, шли по несметным количествам коридоров.
Эта запутанная система коридоров показалась Сьюарду знакомой. Он ощущал беспокойство, но любопытство пересиливало страх, и он охотно следовал за Смеющимся Кавалером, уводящим его все глубже и глубже в крепость. Наконец они пришли.
Кавалер уверенно постучал в какую-то дверь, но сказал чрезвычайно почтительно:
— Профессор Сьюард прибыл, сэр.
Из-за двери послышался мягкий голос:
— Хорошо, пусть войдет.
Дверь так медленно открывалась, что Сьюарду показалось, что он смотрит фильм с замедленной скоростью. Когда же она раскрылась достаточно широко, он шагнул в комнату. Кавалер остался снаружи.
Только сейчас Сьюарду пришло в голову, что все это жутко напоминает некое психиатрическое заведение: и крепостной вид здания, и человек, наряженный Смеющимся Кавалером. Но, если это так, как он-то сюда попал? Неужели его окончательно свалила болезнь и за ним кто-то пришел и поместил его сюда, потому что в мире опять восстановился порядок? Нет, это чересчур маловероятно.
Комната, в которой он очутился, была выдержана в темных, насыщенных тонах. Большая часть была скрыта атласными ширмами и драпировками; потолка не было видно, как, впрочем, не было видно и источника весьма тусклого освещения. В центре возвышался помост, приподнятый примерно на фут от пола, на котором находилось старинное кресло.
В кресле восседал обнаженный, с бледной голубоватой кожей, мужчина.
Он встал и, чарующе улыбаясь, направился к Сьюарду, вытянув вперед правую руку.
— Так рад вас видеть, старина! — с чувством произнес он.
Ошеломленный профессор пожал его ладонь и тут же почувствовал в своей руке покалывание, как от слабого электрического тока.
Мужчина был невысок — чуть выше пяти футов. Его брови сходились у переносицы, а блестящие черные волосы образовывали на лбу острый клин.
И еще. У него не было пупка.
— Я рад, что вы смогли приехать, Сьюард, — сказал он, возвращаясь на свое возвышение. Он опять уселся в кресло, подперев ладонью голову и поставив локоть на ручку кресла.
Сьюарду не хотелось показаться невежливым, но он терялся в догадках и нервничал.
— Я не знаю, где я, — сказал он. — Не знаю, как сюда попал, разве что…
— А, да, тот препарат. «МА-19», не так ли? Он, без сомнения, помог. Мы целую вечность пытались войти с вами в контакт, старина.
— У меня там дело, которое я должен довершить! — запальчиво сказал профессор. — Извините, но мне как можно скорее надо вернуться обратно. Что вы хотите от меня?
Человек без Пупка вздохнул:
— Я тоже сожалею, Сьюард, но мы пока не можем позволить вам вернуться. Я хотел бы просить вас об одном… одолжении. Поэтому мы и надеялись, что вы придете.
— В чем состоит ваша проблема? — Чувство нереальности происходящего, и так не слишком подавлявшее его, поскольку этот причудливый мир казался ему знакомым, ослабевало. Если он сможет помочь этому человеку и вернуться, чтобы продолжить свои исследования, он сделает это.
— Ну, — улыбнулся Человек без Пупка, — на самом деле это в не меньшей степени и ваша проблема. Видите ли, — он застенчиво пожал плечами, — мы хотим, чтобы ваш мир был уничтожен.
— Что?! — Наконец что-то стало проясняться. Этот человек и его раса принадлежали другому миру — в пространстве ли, во времени или вовсе в другом измерении — они были врагами Земли! — Вы не можете ждать от меня помощи в этом деле! — Сьюард рассмеялся. — Вы, конечно, шутите.
Человек без Пупка покачал головой и вполне серьезно сказал:
— Боюсь, старина, что нет.
— Так вот зачем я вам здесь нужен — вы увидели на Земле хаос и хотите этим воспользоваться, хотите, чтобы я стал… пятой колонной.
— О, вы помните это древнее выражение? Да, полагаю, я именно это имею в виду. Я хочу, чтобы вы были нашим агентом. Эти ваши машины можно переделать так, чтобы оставшихся в живых посильнее стравить друг с другом. Ну, как?
— Вы, должно быть, недалекий человек, если на это рассчитываете, — устало ответил Сьюард. — Ничем не могу вам помочь. Я пытаюсь помочь им.
Неужели он здесь навсегда?!
— Вы должны позволить мне вернуться назад, — произнес умоляюще Сьюард.
— Не так-то это и легко, старина. Я и мои друзья хотим проникнуть в ваш мир, но не можем. До тех пор, пока запущенные вами машины для уничтожения сошедшего с ума мира не уничтожат сами себя — ясно?
— Разумеется, — отозвался профессор. — Но я не буду в этом участвовать!
И опять Человек без Пупка кротко улыбнулся:
— Вы не слишком долго будете упорствовать, старина.
— Напрасно надеетесь! — вызывающе сказал Сьюард. — У меня было много возможностей сдаться, но я этого не сделал!
— Да, но вы забыли о новом факторе, Сьюард.
— Что еще?
— «МА-19».
— Что вы имеете в виду?
— Узнаете, и очень скоро…
— Послушайте, мне надо отсюда выбраться. Вы не должны меня задерживать — в этом нет никакого смысла. Я все равно не соглашусь с вами. В конце концов, где находится ваш мир?!
— Только от вас зависит, узнаете ли вы это, старина. — В его голосе послышалась насмешка. — Очень многое зависит исключительно от вас, Сьюард.
— Понятно…
Человек без Пупка вскинул голову и властно позвал:
— Брат Себастьян, вы не заняты? — Он посмотрел на Сьюарда с иронической усмешкой. — Может быть, брат Себастьян сумеет нам помочь.
Драпировка у противоположной стены комнаты зашевелилась, и из-за ширмы с изображением загадочной, сюрреалистической сцены явилась высокая фигура в сутане, лицо скрыто тенью, руки упрятаны в рукава. Монах.
— Я здесь, сэр, — зловеще произнес он.
— Брат Себастьян, профессор Сьюард не готов выполнить наши требования, как мы надеялись. Не можете ли вы как-нибудь повлиять на него?
— Все возможно, сэр. — В его голосе послышалось сдержанное ликование.
— Вот и прекрасно. Профессор Сьюард, не хотите ли пройти с братом Себастьяном?
— Нет. — Ему пришло в голову, что кроме той двери, через которую он вошел, и той, откуда появился монах, есть и другие.
— Нет, — повторил он, повысив голос. — Какое вы имеете право?
— Право? Странный вопрос. — Монах утробно рассмеялся, будто кусочки льда посыпались в холодный стакан.
— Да, право! Несомненно, что вы здесь как-то организованы, у вас есть правитель — или правительство. Я требую, чтобы меня доставили к кому-нибудь из власть имущих.
— Но, старина, здесь я у власти, — промурлыкал голубокожий. — И, в некотором смысле, и вы тоже. Если бы вы согласились с моим предложением, то смогли бы получить огромную власть. Невероятную!
— Я не желаю это больше обсуждать.
Сьюард сделал шаг в сторону настенной драпировки. Странная пара спокойно наблюдала за ним. Лицо монаха скрывалось в тени, на губах Человека без Пупка застыла презрительная улыбка. Профессор зашел за ширму, раздвинул занавеси… по другую сторону стояли они. Он прошел сквозь драпировку. Похоже, это был какой-то тщательно продуманный трюк, иллюзия — специально для того, чтобы сбить его с толку. С такими приемами он был знаком, хотя и не мог понять, как они устроили этот фокус. Он сказал:
— Придумано забавно, но я не передумал.
— О чем это вы, старина Сьюард? Итак, я хочу, чтобы вы сопровождали брата Себастьяна. У меня очень много работы.
— Хорошо, — сказал профессор. — Хорошо, я пойду. — В конце концов, всегда найдется возможность для бегства, куда бы его ни повел брат Себастьян.
Монах повернулся и пошел, Сьюард последовал за ним. Проходя мимо помоста с нелепым кожаным троном он даже не взглянул на Человека без Пупка.
Они протиснулись в узенькую дверцу за занавесью и снова оказались в лабиринте коридоров. Высокий монах, — теперь, очутившись с ним рядом, Сьюард оценил его рост примерно в шесть футов и семь дюймов — казалось, быстро плыл впереди него. Сьюард стал понемногу отставать. Монах не оглядывался, и профессор еще больше замедлил шаг. Похоже, брат Себастьян ничего не заметил.
Сьюард резко повернулся и побежал.
Он надеялся, что сможет отыскать выход из крепости, прежде чем кто-нибудь его обнаружит, поскольку пока им еще никто не встретился. Позади не было слышно никаких криков.
Пока он бежал, в коридорах становилось все темнее, и вот уже он несся в кромешной тьме, задыхаясь и обливаясь потом. Он бежал, касаясь руками сырых стен, и постепенно его охватывала паника.
Наконец ему стало ясно, что это бег по кругу. Круг постепенно сужался, и вскоре Сьюард начал вертеться почти на одном месте, как волчок. Он остановился.
Очевидно, что они могут перемещать стены коридоров и следить за его передвижением — с помощью скрытых телекамер или чего-нибудь вроде того. Отсутствие видимых признаков развитой технологии, вовсе не означало, что у них ее нет. Она несомненно существовала, иначе каким же образом он попал сюда?
Он осторожно шагнул вперед. Кажется, стены отступили назад? Her, не похоже… Все это смутно напомнило ему «Западню и маятник».
Сделав еще несколько шагов, он увидел впереди свет, пошел на него и через некоторое время оказался в слабо освещенном коридоре.
Монах его ждал.
— Мы потеряли друг друга, профессор Сьюард. Вижу, что вам удалось меня опередить.
Лицо монаха было скрыто сутаной, а голос звучал насмешливо и зло.
— Мы почти пришли, — сказал он.
Сьюард попытался было подойти к нему поближе и заглянуть в лицо, но монах быстро проскочил мимо него.
— За мной, пожалуйста.
Профессор решил до поры до времени следовать за ним, пока не сможет понять, как устроена крепость.
Они подошли к массивной, обитой железом двери, совершенно не похожей на другие.
За ней была камера с низким потолком. Было неимоверно жарко, в неподвижном воздухе висел дым. Он тянулся от раскаленной жаровни, находящейся в самом дальнем углу камеры. Рядом с ней стояли двое мужчин.
Один — худой, с длинными, тонкими руками, сложенными на огромном, выпирающем животе, с косматой гривой грязно-серых волос, впалыми щеками и чрезвычайно длинным и тонким носом над казавшимся беззубым ртом. Сжатые губы кривились в бессмысленной ухмылке — так улыбался один сумасшедший, с которым Сьюарду однажды привелось делать опыты. Довершала все заляпанная белая куртка, плотно прилегающая к его гротескному брюху, и свободные, цвета хаки брюки.
Второй был тоже тощ и долговяз, но не так пузат, как его приятель. Редкие черные, засаленные волосы обрамляли его костистый череп со скорбным ликом бладхаунда. Он уставился на жаровню и, когда брат Себастьян вошел в камеру в сопровождении Сьюарда и закрыл дверь, даже не поднял головы.
Тощий и пузатый выступил вперед, держа сцепленные руки на брюхе, и поклонился.
— Работа для вас, брат Себастьян? — спросил он, кивнув в сторону Сьюарда.
— Нам необходимо получить совершенно недвусмысленное «да», — сказал брат Себастьян. — Вы должны просто задавать вопрос: «Вы согласны?» Если он ответит «нет», можете продолжать. Если ответит «да» — прекращаете и немедленно сообщаете мне.
— Хорошо, брат. Положитесь на нас.
— Надеюсь на это. — Монах довольно хихикнул. — Теперь, профессор, вы будете на попечении этих людей. Если в конце концов, решите, что поможете нам, вам следует только сказать «да». Вам все понятно?
Ужас охватил Сьюарда: он понял, что это за место…
— Но послушайте, — начал он, — вы ведь не можете…
Он схватил монаха, возившегося с дверью, за плечо. Казалось, что он сжал что-то очень хрупкое, птичье…
— Эй! Да ты, похоже, вовсе и не человек! Кто ты?
— Человек или мышь, — хихикнул монах, в то время как оба гротескных существа внезапно кинулись и живо заломили Сьюарду руки за спину. И как бы он ни лягался и ни извивался, но вырваться из стальной хватки было невозможно. Только и смог выкрикнуть что-то бессвязное вслед закрывшему дверь быстрым движением монаху.
Профессора грубо швырнули на вонючий каменный пол. Он перевернулся и сел. Оба типа стояли рядом. Тот, с собачьим лицом, сложил руки на груди, а второй опять держал свои длинные ладони на брюхе. Похоже, они там покоились всегда, покуда не были нужны своему хозяину. Пузатый криво ухмылялся, не разжимая рта, наклонив вперед голову.
— Ну, что думаете вы, мистер Морл? — спросил он у компаньона.
— Не знаю, мистер Хэнд. Сначала вы. — Собачьелицый изъяснялся тихим, грустным голосом.
— Я бы предложил процедуру «Простая-Н». И нам работы меньше, да и метод надежный, проверенный. Хорошо проходит в большинстве случаев. Годится и для этого джентльмена.
Сьюард вскочил на ноги и попытался прорваться к двери. Но его опять опытным движением перехватили и вернули обратно. Он ощутил грубое прикосновение веревки и боль на запястьях от затягиваемого узла. И закричал — не столько от боли, сколько от страха и ярости.
Его собирались пытать. Он это понял.
Той же веревкой ему связали руки и ноги, туго стянув икры и бедра. На конце они соорудили петлю и затянули у него на шее, и чтобы не задохнуться, ему пришлось сложиться почти вдвое.
Затем его посадили на стул.
Мистер Хэнд наконец снял руки с живота и повернул над головой Сьюарда кран. Минут через пять первая капля воды упала точно на темя профессорское.
Через двадцать семь капель Сьюард впал в бред и начал кричать, он пытался убрать голову, но всякий раз петля душила его, не давая это сделать, да и весельчак мистер Хэнд совместно со скорбным мистером Морлом мешали ему…
Тридцатью каплями позже у Сьюарда застучало в мозгу, и он с изумлением обнаружил, что камера исчезла.
А прямо на него неслась огромная комета, огненный шар, заполнивший все небо. Он отшатнулся назад — и оказался свободен, на руках и ногах веревок уже не было.
Он бросился бежать… взмыл в воздух… завис в нем… поплыл по нему…
Экстаз захватил его, взбежав по позвоночнику вверх, как мерцающий огонек, тронул затылочную часть мозга… среднюю… лобную…
Взрыв всех центров!
Он один из цветов в клумбе, среди других таких же, колеблемых ветром, люпинов и роз. Он выдернул из земли свои корни и пошел.
Вошел в зал управления лаборатории.
Все было, как раньше, и находилось именно в том виде, в каком он и оставил. Разве что сила тяжести казалась чуть больше обычного.
Оказывается, он оставил Башни вращающимися. Сьюард прошел в комнату, которой пользовался как спальней и кабинетом, и, раздвинув шторы, выглянул на улицу. Над развалинами Хэмптона, в бездонном ясном небе, висела громадная полная луна, отраженная в море. Несколько тел ничком лежали неподалеку. Он вернулся в зал управления и выключил Башни.
В спальне Сьюард увидел, что его записи, лежащие на карточном столике, никем не потревожены. Рядом с потрепанной тетрадью аккуратно лежала полупустая ампула с «МА-19» и шприц. Он бросил ее в угол. Ампула не разбилась, лишь несколько секунд катилась по полу.
Он присел; его ломало.
Последние записи были посвящены транквиломатам. Он записывал все, что приходило ему в голову по этому поводу, это помогало собраться с мыслями и оберегало напичканный наркотиками мозг гораздо лучше, чем если бы он полагался исключительно на память.
Он посмотрел на свои запястья. На них были следы от веревки. Очевидно, переход из другого мира в его собственный означал утрату всего того, что принадлежало тому миру. Это обрадовало его, поскольку в противном случае ему бы пришлось проделать адскую работу, чтобы освободиться от веревок. Он содрогнулся, представив, что толпа могла бы добраться до лаборатории раньше, чем он смог бы развязаться.
Он изо всех сил старался выкинуть из головы переполнявшие его вопросы. Где он побывал? Кто эти люди? Что им на самом деле было нужно? Насколько они могут его контролировать? Каким образом «МА-І9» переносит в другой мир? Могут ли они добраться до него здесь?
Он решил, что не могут, иначе попытались бы сделать это и раньше. Каким-то образом этот наркотик позволил им захватить его. Ну что ж, тогда все просто, и больше ни капли «МА-19»!
С чувством облегчения Сьюард заставил себя сосредоточиться на бумагах.
Похоже, из этого хаоса начинало что-то вырисовываться, но работать надо было очень быстро, гораздо быстрее, чем раньше, потому что он уже не решится использовать «МА-19», а ничего более подходящего не оставалось.
Он снова углубился в свои записи и проработал два часа, выводя какие-то уравнения, что-то помечая, то и дело сверяясь с предыдущими записями, сложенными кипой у стены рядом с походной кроватью.
Занимался рассвет. Сьюард почувствовал страшную жажду. В горле пересохло, губы стали сухими. Он встал, почувствовав в ногах слабость, и пошатнулся, чуть не опрокинув стул. С большим усилием он, опираясь на кровать, доплелся до умывальника. Он наполнялся из резервуара под крышей, и Сьюард им пользовался редко. На этот раз ему было все равно: он наклонился к крану и жадно хлебнул несвежей воды. Но это не помогло. Казалось, все тело окоченело, кожа натянулась, сердце тяжело билось о ребра. У него раскалывалась от боли голова, дыхание резко участилось.
Он дотащился до кровати и лег, надеясь, что все скоро пройдет.
Но стало еще хуже. Надо было лечиться.
«Чем?» — спросил он самого себя.
«МА-19», — ответ был слишком очевиден.
«НЕТ!»
Да, да, да! Все, что ему было нужно, это малюсенькая доза наркотика — и он будет в порядке. Он это знал точно.
Но кроме этого он понял и еще кое-что: что попался.
Этот наркотик вызывал привыкание.
3
Он отыскал под кроватью полупустую ампулу, нашел на столе иглу, погребенную под горой бумаг и, нащупав на предплечье вену, впрыснул полный шприц. В движениях Сьюарда не было никакой осмысленности, только страстное желание удовлетворить желание.
«МЛ-19» начал медленно разливаться по его венам, подниматься вдоль позвоночника… и ударил в мозг могучим взрывом!
…он шел сквозь фосфоресцирующий дождь, прыгая по громадным пурпурным камням, манящим к себе его ноги, тянувшим их вниз. Все было в агонии, в мерзком, ужасном Настоящем.
Ни времени, ни пространства, только пульсирующий откуда-то сверху голос. Он обращался к профессору:
— Рок, Сьюард. Рок, Сьюард. Рок, Сьюард.
— Сьюард обречен! — захохотало сверху. — Сьюарда надули! Башни ускоряются. Башни замедляются. Башни вращаются с обычной скоростью.
Карнавальное Действо. Взорвать Все Карнавалы!
Вверх, в затылочную часть мозга… в среднюю… в лобную… Взрыв всех центров!
Он снова был в камере пыток, но стоял на ногах. В углу у камина оба типа шушукались друг с другом. Мистер Хэнд метнул в него злобный взгляд и оскалился.
— Привет, Сьюард, — произнес за его спиной Человек без Пупка. — Вот вы и вернулись назад.
— Назад, — с усилием произнес профессор. — Что вы еще хотите?
— Всего-навсего ваше Все, старина. Я помню время в Дартфорде, перед войной…
— Перед какой войной?
— Перед вашей, Сьюард. Вы были слишком молоды, чтобы участвовать в какой-нибудь еще. Вы не помните ту войну. Вас тогда еще не было на свете. Оставьте ее тем, кто помнит, Сьюард.
— Моя война? — Сьюард повернулся к Человеку без Пупка, глядя с отвращением в его теплые и темные, светлые и холодные, добрые и злые глаза, на его небольшое, хорошо сложенное тело.
Человек без Пупка усмехнулся:
— Тогда наша война, старина. Я не буду играть в слова.
— Это вы заставили меня это сделать! Каким-то способом заставили придумать эксперимент «Восстановление»!
— Я сказал, мы не будем играть словами, Сьюард, — сказал человек властно. Затем добавил чуть мягче: — Я помню Дартфорд перед войной, вы сидите в кресле — весьма похожем на мое — в доме вашего зятя. Помните, что вы тогда говорили, старина?
Сьюард хорошо помнил.
— «Если бы, — процитировал он себя, — если бы я мог нажать на кнопку и уничтожить всю вселенную и себя вместе с ней, я бы это сделал. По единственной причине: от скуки».
— Прекрасно, Сьюард. У вас превосходная память.
— И это все, к чему вы прицепились? К тому, что сказано в порыве обиды, потому что никто не признавал моих работ? — Он помолчал, о чем-то размышляя, и горько заметил: — Вы ведь все обо мне знаете, не так ли?
Похоже, не было ничего, о чем бы не знал этот человек. В свою очередь, Сьюард ровным счетом ничего не знал о его безумном, причудливом мире контрастов.
— Но как вы все это узнали?
— Внутренняя информация, старина Сьюард.
— Вы сумасшедший!
Человек без Пупка решил вернуться к прежней теме.
— Вы скучаете, Сьюард?
— Скучаю? Нет. Но я устал, это да.
— Нет, скучаю — да, устал… Прекрасно, Сьюард. Вы появились здесь позже, чем ожидалось. Что вас задержало? — Он улыбался.
— Я сам себя задержал. Не принимал «МА-19», пока мог.
— Но в конце концов пришли к нам, а? Отлично, Сьюард!
— Вы знали, что «МА-19» вызывает привыкание? Вы знали, что я вынужден буду применить его и вернусь сюда?
— Естественно.
Сьюард взмолился:
— Ради Бога, отпустите меня! Вы заставили меня… заставили…
— Ваша самая заветная мечта осуществилась. Разве, профессор, не этого вы хотели? Разве я заставлял вас уничтожить мир?
— Так, значит, вы действительно как-то повлияли на эксперимент «Восстановление»!
— Возможно. Но, во всяком случае, он у вас не очень-то хорошо удался. Ваш мир — сплошная бойня. И нельзя повернуть назад. Добейте его. Начнем все с нуля, Сьюард. Бросьте ваши опыты с транквиломатами и помогите нам.
— Нет!
Человек без Пупка пожал плечами:
— Посмотрим, старина. — Он взглянул на двух типов в углу. — Морл, Хэнд, отведите профессора Сьюарда в его комнату. На этот раз я не хочу ошибиться. Я забираю его у вас. Похоже, надо будет подключить к этому делу побольше мозгов.
Сьюарда опять схватили стальные лапы, Человек без Пупка открыл дверь, и все вышли из камеры.
На этот раз он был слишком деморализован, чтобы оказать сильное сопротивление. И все — из-за этого «МА-19»! Как наркоманы называют это? Привыкание? У него появилось привыкание.
Деморализован — невозможностью определить местонахождение и природу мира, в котором находился; этим Человеком без Пупка, который знает все о его частной жизни на Земле, тем, что попал в ловушку, подстроенную им. Кто разработал «МА-19»? Он не мог вспомнить. Может быть, это тоже подбросил его мучитель? Вполне вероятно.
Его опять провели по бесконечным коридорам до очередной двери. Шедший вслед за ними Человек без Пупка открыл дверь.
Сьюарда впихнули в длинную и узкую, как гроб, комнату.
— Мы скоро пришлем кого-нибудь присмотреть за вами, Сьюард, — весело сообщил человек. Дверь захлопнулась.
Профессор остался лежать в кромешной темноте. Он был близок к истерике.
Снаружи послышался какой-то шум, затем осторожные, крадущиеся шаги. Его передернуло: какая пытка будет на этот раз?
Он услышал скрип и приглушенное позвякивание, дверь приоткрылась. В проникающем из коридора свете Сьюард разглядел крупного, толстого негра в сером костюме, с галстуком всех цветов радуги. Он с ухмылкой оглядывал профессора.
Почему-то профессору негр понравился, хотя он решил больше не доверять инстинкту.
— Что вам нужно? — подозрительно спросил он.
Черный великан приложил палец к губам.
— Ш-ш-ш! — шепнул он. — Я хочу попытаться вызволить тебя отсюда.
— Старо как день! В моем мире так поступает тайная полиция, — сказал затворник. — Я не клюну на ее уловки.
— Это не уловка, сынок. А если даже и так, то что ты теряешь?
— Ничего. — Сьюард покорно поднялся на ноги.
Великан обнял его одной рукой за плечи, и Сьюард, которому никогда не нравились подобные жесты, почувствовал себя уютно в этих объятиях.
— Теперь, сынок, идем тихо-тихо, и чем быстрее, тем лучше. Пошли!
Великан стал бесшумно красться по коридору, хотя Сьюард не сомневался, что телекамеры, или что там еще, пристально следят за ними. И Человек без Пупка, монах, пара палачей, Смеющийся Кавалер — все они где-то притаились, чтобы их схватить.
Однако негр беспрепятственно добрался до маленькой деревянной двери и отодвинул засов. Придерживая ее, он хлопнул Сьюарда по плечу:
— Ныряй, сынок! Двигай к красной машине.
Было утро. Золотистое солнце, царившее в небе, было вдвое больше земного. Огромное пространство, похоже заполненное одними только безжизненными камнями, нарушалось лишь уходящей вдаль белой дорогой.
Огненно-красная машина с номерным знаком YOU 000, напоминавшая кадиллак, оказалась на дороге совсем рядом со Сьюардом. Кто бы ни были эти люди, решил он, они несомненно с Земли. За исключением, разве что, Человека без Пупка. Вероятно, это — его мир, а остальные, как и сам профессор, доставлены сюда с Земли.
Воздух был свеж и холоден. Сьюард подошел к машине с откидным верхом и огляделся. Откуда-то из камней появился бегущий негр; он стремительно обогнул машину и рывком завалился на место водителя. Сьюард уселся рядом.
Негр врубил зажигание, включил передачу и ударил по педали акселератора. Машина сорвалась с места и за считанные секунды набрала предельную скорость.
— Рад, что все прошло гладко, сынок, — сказал темнокожий водитель, явно немного расслабившись. — Не ожидал, что все окажется так просто! Ты ведь Сьюард, не так ли?
— Да. Но вы, похоже, информированы не хуже других.
— Надеюсь. — Негр достал из кармана рубашки пачку сигарет. — Куришь?
— Нет, спасибо, — ответил Сьюард. — Этой привычки у меня нет.
Негр оглянулся через плечо на казавшуюся бесконечной каменистую пустыню, скрывавшую в своих объятиях крепость. Он выбил щелчком из пачки сигарету и бросил ее в зубы. Затем вытащил автомобильную зажигалку, поднес к сигарете, затянулся и кинул зажигалку на место.
— Они хотели использовать Вампира, — сказал он, не вынимая сигареты изо рта. — Тебе повезло, что я успел.
— Похоже на то, — согласился Сьюард. — А кто вы? Какова ваша роль?
— Я — Фарлоу. Скажем так, твой друг и враг твоих врагов.
— Что ж, я верю вам, Фарлоу, хотя Бог знает, почему.
Фарлоу ухмыльнулся:
— Почему? Я тоже не желаю, чтобы твой мир был разрушен. Думаю, что если есть хоть один шанс спасти его, ты должен попробовать. Хоть это и не имеет большого значения.
— Так вы со мной из одного мира, так?
— Можно сказать и так, — ответил Фарлоу.
Прошло много времени, каменистый пейзаж сменился симпатичным сельским ландшафтом с полями, на которых мирно паслись кони, стада коров и овец, с большими деревьями и маленькими домиками под бескрайним голубым небом. Это напомнило Сьюарду детство — чистый, свежий, ясный мир, который может видеть только ребенок, прежде чем он затмевается впечатлениями взрослой жизни.
Вскоре равнина осталась позади, сменившись невысокими зелеными холмами. Солнце по-прежнему заливало окружающий пейзаж мягким золотистым светом; на бледно-голубом небе не было ни облачка.
Машина плавно неслась вперед, и в компании Фарлоу Сьюард начал понемногу успокаиваться. Пожалуй, он был бы счастлив вполне, если бы не ощущал ежесекундно необходимость вернуться и продолжить работу. Теперь надо было не просто вернуть разум человечеству — нужно было нарушить планы Человека без Пупка, какими бы они ни были.
После продолжительного молчания Сьюард наконец прямо спросил:
— Фарлоу, что мы здесь делаем? Где находится этот мир?
— Не спрашивай меня об этом, сыпок, — отозвался невнятно Фарлоу, чье внимание было поглощено дорогой. — Я сам толком ничего не знаю.
— Но вы ведь здесь живете!
— И ты тоже.
Профессору не хватило духу рассказать о наркотике, вместо этого он спросил:
— Вам говорит что-нибудь «МА-19»?
— Нет.
Похоже, Фарлоу попал сюда без помощи наркотика.
— Но ведь вы говорили, что сначала были в моем мире?
— Только в некотором смысле.
Дорога пошла круто вверх, и Фарлоу переключил передачу, поглядывая с высоты на идиллический сельский пейзаж.
Сьюард решил сменить тактику.
— Разве здесь нет правительства? Как эта страна называется?
Фарлоу пожал плечами:
— Никакого правительства, просто — местность. Заправляют всем те, из крепости. Их боятся все.
— Хм, не стал бы никого за это упрекать… А кто этот Вампир, о котором вы говорили?
— Он работает на того человека.
— Кто он?
— Как — кто? Вампир, естественно, — удивился негр.
Солнце садилось, и весь мир купался в мягких, золотисто-красных тонах. Машина резво катила по длинному, уходящему вверх склону холма.
— Я везу тебя к друзьям, — сказал Фарлоу. — Там ты будешь в полной безопасности. Может быть, найдем способ вернуть тебя обратно.
Сьюард почувствовал некоторое облегчение: наконец-то появилась хоть какая-то определенность.
Преодолев вершину холма, машина стремительно покатила вниз, а профессор оцепенел от неожиданного, встревожившего его зрелища: громадный красный диск солнца линия горизонта делила точно пополам. Это был всего лишь какой-то вид миража — но очень впечатляющий. Сьюард отвернулся и стал молча разглядывать черный дым, плавающий над долиной.
— Далеко еще? — спросил он, когда автомобиль скатился к подножию холма. Ночь стояла темная, безлунная, и фары были включены.
— Боюсь, что не близко, сынок, — откликнулся Фарлоу. — Что, мерзнешь?
— Нет.
— Скоро уже будут первые признаки цивилизации. Не устал?
— Нет, а что?
— Можем остановиться в мотеле либо еще где-нибудь. По крайней мере, поедим.
Впереди показались какие-то огни. Фарлоу притормозил.
— Рискнем, — сказал он.
Когда машина подъехала поближе, стало ясно, что это ряд бензоколонок, за которым высилось длинное одноэтажное строение, на вид деревянное. Фарлоу подъехал к колонкам. Появился человек в комбинезоне, верхняя часть его лица скрывалась под козырьком кепки. Фарлоу вышел из машины, жестом показав Сьюарду сделать то же самое.
— Заправь под завязку и сделай осмотр, — сказал негр, вручая ключи человеку в кепке.
«Все-таки не Земля ли это?» — подумал Сьюард. Например, в будущем или даже в другом пространственно-временном континууме. Это было бы самое правдоподобное объяснение этому странному миру, состоящему из таких повседневных, знакомых вещей и — из невероятных событий в крепости. Если все эти люди имеют связь с его миром, то все становится на свои места. Это объяснило бы, почему у них есть автомобили и заправочные станции и нет, по-видимому, заводов, необходимых для их производства. Может быть, они как-то… украли их?
Он пошел вслед за. Фарлоу в приземистое здание, увидев через большие окна нечто вроде ресторана. В дальнем конце зала за столами, спиной к вошедшим, сидели несколько человек.
Путешественники уселись на табуретки. Рядом с ними стоял огромный, какой когда-либо видел Сьюард, автомат для игры в кегли. Мелькали цветные огоньки, высвечивая числа, позванивали шарики, хотя никто не играл. У Сьюарда зарябило в глазах, и он отвернулся.
Теперь за стойкой стояла женщина. Большая часть ее лица была укрыта чадрой.
— Что бы ты хотел съесть, сынок? — спросил его Фарлоу.
— О, все, что угодно.
Его спутник заказал сандвичи и кофе. Когда женщина пошла исполнять заказ, Сьюард тихо спросил:
— Почему она носит эту штуку?
Негр показал на вывеску, которую Сьюард раньше не заметил:
«ПОД СЕНЬЮ ГАРЕМА».
— Это для привлечения посетителей, — заметил Фарлоу. — Последнее изобретение.
Сьюард снова посмотрел на игральный автомат. Огоньки погасли, а шары перестали звенеть. А в пространстве над ним — у профессора перехватило дыхание! — появилась пара огромных глаз, без сколько-нибудь видимой телесной оболочки.
Он услышал свое имя, многократно повторенное, звучащее как бы издалека:
— Сьюард. Сьюард. Сьюард. Сьюард…
Совершенно невозможно было определить, откуда исходил звук. Он взглянул на потолок — нет, не оттуда. Голос смолк. Профессор посмотрел на игральный автомат: глаза исчезли. Его опять охватила паника. Он встал.
— Я подожду в машине, Фарлоу.
Тот удивился:
— А что случилось, сынок?
— Ничего… все в порядке… Я подожду в машине.
Негр пожал плечами.
Сьюард окунулся в ночь. Человек в кепке ушел, автомобиль был заправлен. Он открыл дверь и забрался на сиденье.
Что это было? Может, люди из крепости каким-то образом продолжают следить за ним? Объяснение озарило его внезапно — по крайней мере, разом все объяснялось: телепатия! Они, несомненно, телепаты, потому так много о нем знают. Именно таким образом они могли узнать о его мире, не бывая там, и влиять на события, там происходящие. Эти рассуждения его несколько успокоили, хотя если это так, выкрутиться будет не легче. Скорее, наоборот.
Сквозь окно он увидел мощную фигуру Фарлоу, сидящего на табуретке. Прочие посетители все так же показывали ему свои спины. Все-таки что-то в них было знакомое…
Фарлоу поднялся и пошел к выходу. Он вышел на улицу и сел в машину, вручив Сьюарду сандвич.
— Похоже, ты чем-то взволнован, сынок, — заметил он. — Съешь-ка вот это.
Сьюард, хмурясь, взял сандвич; взгляд его был прикован к тем спинам.
Между тем Фарлоу быстро завел мотор, и они рванули дальше. Только тогда профессор наконец-то вспомнил, кого они ему напоминали. Он вытянул шею, надеясь взглянуть на них еще раз, по было уже поздно. Посетители были похожи на его умерших ассистентов — тех самых, которые покончили с собой.
Машина с ревом проносила их мимо каких-то чуть заметных — одни башни и повороты — Городков. На улицах, похоже, никого не было. Наступило утро, а конца-краю их странствию не было видно. Сьюард решил, что Фарлоу должен обладать огромным запасом энергии, поскольку не было, видно чтобы он устал. Наверное, он хотел как можно дальше убраться от крепости…
Они дважды останавливались дозаправиться, а негр еще не раз покупал кофе и сандвичи.
К вечеру он сообщил:
— Почти приехали.
Они проезжали симпатичную, весьма напоминающую английскую, деревушку. Впрочем, что-то в ней было не совсем то, что-то совсем неуловимо чужое. Трудно было только понять, что именно. Фарлоу подрулил к каким-то воротам, за которыми виднелся громадный — видимо, общественный — парк. Он взглянул на солнце.
— Дело сделано, — сообщил он. — Подожди в парке, за тобой придут.
— Вы что, меня покидаете?
— Да. Не думаю, что им известно, где ты. Будут, конечно, искать, но сюда не должны совать нос. Вылезай-ка, сынок. Двигай теперь в парк.
— Кого мне там ждать?
— Узнаешь, когда она придет.
— Она?!
Профессор выбрался наружу и закрыл дверь. Постоял на дороге, наблюдая, как отъезжает Фарлоу, и приветственно махнул ему рукой. Чувство огромной потери, словно у него отняли последнюю надежду, постепенно завладевало им.
Он повернулся и хмуро зашагал к парку.
4
Дорожка, посыпанная гравием, вилась среди низких оград. Похоже, этот сад, сильно напоминающий Сьюарду обычный земной парк, как и многое другое в этом странном мире, совершенно не соответствовал той деревушке, рядом с которой он находился.
День был похож на обычный зимний день — серый, туманный, когда хрупкие, переплетенные друг с другом скелеты деревьев чернеют на фоне холодного ясного неба. Безмолвие нарушают лишь птицы, с шумом срывающиеся с кустов или деревьев.
Трава, усыпанная листьями. Вечнозеленые растения. Крик воробьев. Павлины, клюющие, выгнув шеи, рассыпанный хлеб. Березы, лиственницы, вязы, граукарии, колышущиеся белые папоротники, похожие на страусовые перья, воткнутые в землю. Огромный древний ствол безымянною дерева с растущим на вершине мягким желтым грибом; своими черными овальными пещерами оно походило на готический утес. На тонких ветвях молодой березы неподвижно сидели сизые и бурые голуби. Павлиний молодняк, размером с хороших бройлеров, деловито копался в траве.
Сладостный, ностальгический запах зимы; далекие голоса играющих детей; потерявшаяся черная собака, ищущая хозяина; красный диск солнца на холодном, быстро темнеющем небе. Мягкое, но в то же самое время четкое, убаюкивающее освещение…
Дорожка привела к лестнице из широких каменных ступеней, упиравшейся в беседку, полускрытую высохшими бурыми, черными и желтыми ветками и засыпанную опавшей листвой.
Девушка с длинными светлыми волосами, в белом платье, появившись из беседки, грациозно сбежала по ступенькам. Ступив на дорожку, она остановилась и стала разглядывать Сьюарда. Ей было около семнадцати.
Тишина парка была внезапно нарушена неизвестно откуда взявшимися детьми, которые, хохоча, стали гоняться за павлинами. Несколько мальчиков вскарабкались на ствол гигантского дерева, остальные просто молча наблюдали, как закатывается в холодном воздухе светило; казалось, никто из них не замечал ни Сьюарда, ни девушки.
Сьюард посмотрел на нее. Неужели это она? Девушка улыбнулась, подбежала к нему и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку.
— Привет, Ли.
— Ты ищешь меня?
— Да, давно.
— Это Фарлоу успел предупредить?
Она взяла его за руку.
— Где ты был, Ли?
Он не смог ответить на этот вопрос. Она повела его вверх по ступеням, через беседку. Сквозь переплетенные ветви был виден сад и бассейн.
— Скорее, — поторопила незнакомка. — Посмотрим, что на обед. Мама мечтает познакомиться с тобой.
Он уже не интересовался, откуда эти странные люди знают его имя. Не исключено, что все они против него в сговоре.
За беседкой оказался приличный дом, в несколько этажей, с бело-голубой дверью. Пройдя по дорожке, они вошли в дом. Прихожая сияла от медных плафонов на стенах и полированного темного дерева. Издалека в холл плыл аромат приправ. Девушка прошла вперед и приоткрыла какую-то дверь.
— Мама, это Ли Сьюард. Можно войти?
— Конечно, — отозвался приветливый, с хрипотцой голос.
Они вошли в комнату, и профессор увидел высокую, скорее крупную женщину лет сорока, очень хорошо сохранившуюся, с тонкими чертами лица и насмешливым взглядом. Рукава ее платья были закатаны; она закрыла крышкой кастрюлю на плите.
— Здравствуйте, профессор Сьюард. Мистер Фарлоу рассказывал нам о вас. Слышала, что вы попали в беду?
— Здравствуйте, миссис…
— Называйте меня Марта. А Сэлли вам представилась?
— Ой, нет, — засмеялась Сэлли. — Забыла. Ли, меня зовут Сэлли.
Ее мать притворно нахмурилась.
— Надеюсь, ты называла нашего гостя как положено, по имени? Вы не возражаете, профессор?
— Вовсе нет.
Он подумал, какие они обе привлекательные, каждая по-своему. Юная, полная свежести дочь и умная, приветливая мать. Ему всегда нравилось женское общество, не так, как сейчас. Они удачно дополняли друг друга. И в их присутствии он чувствовал себя легко и безопасно. Теперь он понял, почему Фарлоу, чтобы его спрятать, выбрал именно эту семью. Что бы там ни было на самом деле, чувствовать себя он будет в безопасности.
— Обед не заставит себя долго ждать, — говорила тем временем Марта.
— Пахнет чудесно!
— Вероятно, запах лучше, чем вкус, — рассмеялась она. — Идите с Сэлли в гостиную. Сэлли, предложи профессору Сьюарду что-нибудь выпить.
— Зовите меня Ли, — сказал, немного смущаясь, Сьюард. Ему никогда не нравилось его имя, он предпочитал свое второе имя — Уильям, хотя мало кто еще его так называл.
— Идемте, Ли. — Сэлли взяла его за руку и вывела из кухни. — Посмотрим, что там есть.
Они вошли в небольшую, ярко освещенную комнату. Мебель — впрочем, как и весь дом — несла на себе какую-то загадочность, словно была сработана не людьми. Словно копируя земную культуру, что не вполне удалось. Сэлли держала его за руку своей теплой, гладкой ручкой. Он отпустил ее ладонь, невольно пожимая ее, когда Сэлли отняла руку, чтобы заняться напитками. Она подарила ему еще одну милую улыбку, и Сьюард почувствовал, что он ее привлекает.
— Чего бы ты хотел? — спросила она.
— О, все равно, — ответил профессор, усаживаясь на уютный диван. Она подала ему мартини и скромно уселась рядом, наблюдая, как он пьет. В ее взгляде соединились дерзость и невинность — смесь, которую он находил чертовски привлекательной. Он огляделся вокруг.
— Как Фарлоу сообщил вам? — спросил он.
— Он приходил позавчера. Сказал, что попробует проникнуть в крепость и помочь тебе. Он все время перемещается с места на место. Те, из крепости, многое бы дали за его голову. Это ужасно, не правда?
— Еще бы! — с чувством отозвался Сьюард.
— Почему они охотятся за тобой?
— Хотят, чтобы я помог им уничтожить свой собственный мир, откуда я пришел. Вы что-нибудь об этом знаете?
— Это Земля, не так ли?
— Да.
Когда-нибудь он получит прямой ответ?
— Я только знаю, что ваш мир тесно связан с нашим и что кое-кто хочет отсюда сбежать и попасть к вам.
— Почему? — нетерпеливо спросил профессор.
Она качнула головой, взметнув чудесный длинный локон.
— Толком сама не знаю. Нечто вроде того, что они здесь пойманы в ловушку. Фарлоу говорил, будто вы являетесь «ключом» к их освобождению. Они могут делать то, что хотят, только с твоего согласия.
— Но, согласившись, я тем самым разрушил бы свой мир!
— Не думаю, чтобы ты согласился… Впрочем, я больше ничего не знаю. Может, неправильно что-то поняла… Ли, я тебе нравлюсь?
Он был слегка ошарашен такой прямотой.
— Да, — промямлил он. — Очень.
— Фарлоу сказал, что я тебе понравлюсь. Здорово, правда?
— Гм… да. Фарлоу лучше знать.
— Поэтому он и работает против них.
Вошла Марта.
— Почти готово, — сообщила она с улыбкой. — Выпью с вами и пойду подавать на стол. Как вы себя, Ли, чувствуете после такой дороги?
— Замечательно, — ответил он. — Превосходно.
Он никогда не был в обществе сразу двух чрезвычайно привлекательных и столь разных дам.
— Мы обсуждали, зачем людям из крепости понадобилась моя помощь, — сказал он, возвращая беседу в нужное русло. Ведь он собирается вернуться из этого мира в свой собственный, к своей работе.
— Фарлоу что-то говорил об этом…
— Да, Сэлли мне сказала. А что, он входит в какую-нибудь подпольную организацию?
— Подпольную? Ну, в некотором смысле.
— Разве у них недостаточно сил, чтобы победить Человека без Пупка и его окружение?
— Фарлоу говорит, что сил достаточно, но нет согласия в том, что и как надо делать.
— Понятно. Это, наверное, весьма распространенное явление.
— Похоже на то.
— А вы что делаете?
— Реально — ничего. Фарлоу попросил вас приютить, вот и все. — Она сделала глоток и улыбнулась ему.
Профессор залпом осушил свой бокал.
— Ну что, поедим? — спросила она. — Сэлли, проводи Ли в столовую.
Девушка подхватила профессора под руку — совсем по-хозяйски, подумалось Сьюарду. Прикосновение молодого тела его взволновало. Она привела его в столовую. Стол уже был накрыт для ужина — три стула и три прибора. Солнце давно зашло за горизонт, и на столе зажгли свечи в медных подсвечниках. Сэлли высвободила руку и отодвинула один из стульев.
— Садитесь здесь, Ли, во главе стола. — Когда он сел, она с улыбкой наклонилась к его уху: — Надеюсь, мамочка тебе не надоедает?
— С чего бы, — удивился он.
Вошла Марта с тремя блюдами на подносе.
— Наверное, Ли, получилось не самым лучшим образом. Когда слишком стараешься, никогда не выходит, как надо.
— Не сомневаюсь, что будет превосходно, — улыбнулся Сьюард. Женщины сели по обе стороны от него. Марта поставила перед ним тарелку. Это было нечто вроде гуляша с овощами. Он взял салфетку и положил ее на колени.
Когда начали есть, Марта спросила:
— Ну, как?
— Замечательно, — ответил профессор. Еда была отменной.
За исключением того, что между матерью и дочерью постоянно ощущалось некоторое соперничество в ухаживании за ним, в доме царила атмосфера спокойствия и уюта. Может быть, здесь ему удастся придумать, как выбраться из своего затруднительного положения.
Когда с ужином было покончено, Марта сказала:
— Сэлли, пора спать. Пожелай Ли спокойной ночи.
Сэлли надулась:
— Ну, мама, это несправедливо!
— Очень даже справедливо, — твердо ответила мать. — Увидишься с Ли утром. У него была тяжелая дорога.
— Ну, ладно. — Девушка улыбнулась Сьюарду. — Выспитесь хорошенько, Ли!
— Постараюсь, — ответил он.
Когда Сэлли вышла, Марта тихо засмеялась.
— Хотите выпить перед сном? — негромко спросила она.
— Пропущу одну, — ответил он.
Они прошли в другую комнату. Он сел на диван, а Марта, приготовив коктейль, подала ему и уселась рядом, как и ее дочь накануне.
— Расскажите мне, что с вами случилось, это так захватывает.
Сьюард почувствовал, что ей можно рассказать все без утайки, она сможет и выслушать, и посочувствовать ему.
— На самом деле это ужасно, — начал он, словно извиняясь, и рассказал все, начиная с событий на Земле. Марта внимательно слушала.
— Я даже думал иногда, не сон ли все это, не плод ли моего воображения, — заключил он рассказ. — Но когда я вернулся в свой мир, пришлось отвергнуть эту мысль. У меня на руках оставались следы от веревки, а волосы были мокрыми. Во сне такого не бывает.
— Надеюсь, что не бывает, — улыбнулась Марта. — Очевидно, мы здесь отличаемся от вас, Ли. Наша жизнь имеет не такой… не такой, что ли, вид, как ваша. Над нами нет никакого серьезного управления, нет и желания управлять. Мы просто… ну, существуем. Как будто ждем, чтобы что-нибудь случилось. Как будто… — Она замялась, словно прислушиваясь к себе. — Скажем так: Фарлоу думает, что вы — ключевая фигура в каком-то процессе, который здесь происходит. Можно предположить… предположить, что над нами проводится какой-то эксперимент.
— Эксперимент? Что вы имеете в виду?
— Ну, из того, что вы рассказали, видно, что у обитателей крепости существует передовая наука, о которой мы ничего не знаем. Предположим, наши родители были похищены, скажем, из вашего мира, и их заставили думать… как правильно сказать?
— Внушили?
— Да, внушили, что они — аборигены этого мира. Мы выросли, не зная ничего другого. Может быть, этот Человек без Пупка принадлежит к какой-нибудь другой цивилизации: некий ученый, управляющий экспериментом?
— Но зачем им нужен такой сложный эксперимент?
— Думаю, что таким образом они изучают нас.
Сьюарда восхитили ее дедуктивные способности. Она умудрилась построить куда более основательную теорию, чем у него. Правда, подумал он, она могла подсознательно знать истину. Если на то пошло, каждый знает гораздо больше, чем думает. Например, ведь совершенно ясно, что секрет транквиломата спрятан где-то в его подсознании и нужно только его как-то оттуда извлечь. Ее объяснение казалось весьма логичным, и над ним стоило поразмышлять.
— Вы, похоже, правы, — сказал Сьюард. — Если это все так, что-то должно произойти. К тому же это не противоречит моему мнению ни насчет наркотика, ни насчет того, что этот человек и его помощники — телепаты и сейчас разыскивают меня.
Она кивнула.
— А нет ли противоядия от этого наркотика?
— Навряд ли. Подобные препараты на практике не требуют противоядий, ведь они не являются ядами. Надо найти какой-то способ добраться до тех, в крепости. Нарушить их планы. Что пытался сделать Фарлоу? Может быть, организовать переворот?
— Нелегко организовать людей. Нас мало что объединяет. Фарлоу, должно быть, надеялся, что вы поможете… придумать что-нибудь. Может быть, стоит применить одну из ваших машин?
— Не думаю, что это поможет. Тем более галлюциноматы слишком велики, чтобы их можно было вручную перемещать не то чтобы из одного мира в другой — просто с места на место.
— А вы не успели собрать транквиломат?
— Нет… В лаборатории есть куча опытных приборов, они к тому же невелики по размерам, но вся проблема в их усовершенствовании. Этим-то я и хочу заняться. Если бы удалось собрать действующий образец, это решило бы часть моих проблем — спасло бы не только мой мир, но и ваш, если только вы действительно находитесь под внушением.
— Звучит убедительно.
Марта внимательно разглядывала свой бокал, который держала на плотно сжатых коленях, едва не касающихся его коленей.
— Однако, — сказала она, — рано или поздно они могут нас поймать. Они очень могущественны, поймают вас наверняка. И заставят согласиться на их условия.
— Почему вы так в этом уверены?
— Я их знаю.
Профессор промолчал, и она предложила, вставая:
— Выпьете еще?
— Да, пожалуйста.
Он тоже встал вслед за ней и протянул свой бокал. Она поставила бутылку и бокал на стол и взглянула на него: в ее загадочных темных глазах были сострадание и нежность… Он ощутил влекущий аромат ее духов, обнял ее и поцеловал…
— В мою комнату, — шепнула она.
Среди ночи, ощущая необычайный прилив сил, он оставил постель и спящую Марту, подошел к окну, вглядываясь в притихший темный парк. Ему стало холодно, пришлось надеть брюки и рубашку. Сьюард чувствовал себя бодро, в голове прояснилось. Он должен придумать, как по своему желанию перемещаться из этого мира в свой — только это могло помешан, козням Человека без Пупка.
Услышав, как открывается дверь, он с виноватым видом обернулся. На пороге стояла Сэлли — в длинной белой ночной рубашке.
— Ли, я пришла сказать маме… Что это вы здесь делаете? — Она широко раскрыла испуганные, осуждающие глаза.
Марта проснулась:
— Сэлли, в чем дело?
Ли шагнул вперед.
— Послушай, Сэлли, не надо…
Сэлли пожала плечами, но слезы уже подступили к ее глазам.
— Я думала, вам нужна я. Я знаю теперь… не нужно было вас сюда пускать. Фарлоу говорил…
— Что он говорил?
— Он сказал, что ты захочешь жениться на мне!
— Это же нелепо. Как он мог такое сказать? Я здесь чужой… Вы всего лишь должны были спрятать меня, вот и все.
Она ничего не хотела слышать, ухватившись лишь за одно слово:
— Нелепо? Конечно, нелепо, когда собственная мать…
— Сэлли, тебе лучше пойти спать! — сказала Марта и тихо добавила: — Поговорим обо всем утром… Ты зачем пришла?
Сэлли деланно рассмеялась:
— Теперь это не имеет никакого значения! — Она хлопнула дверью.
Сьюард посмотрел на Марту.
— Извини меня, Марта.
— Никто не виноват. Сэлли так молода и романтична…
— …и ревнива. — Сьюард сел на кровать. Ощущение уюта, понимания, забвение хаоса — все вмиг исчезло. — Послушай, Марта, я не могу здесь оставаться.
— Сбегаешь?
— Называй, как хочешь, но… вас двое, а я — между вами.
— Понимаю. Но тебе все равно лучше остаться. Что-нибудь придумаем.
— Хорошо. — Он встал, тяжело вздохнув. — Пойду пройдусь по парку, это поможет мне собраться с мыслями. Кажется, я уже близок к решению. Во всяком случае, спасибо тебе за все.
Она в ответ улыбнулась:
— Не волнуйся. Ли. Я позабочусь, чтобы к утру все наладилось.
Он в этом не сомневался. Она была замечательной женщиной.
Сьюард обулся, открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Яркий лунный свет проникал сквозь высокое узкое окно. Он спустился на два пролета вниз и вышел наружу. Прошел по лужайке и вошел в беседку. Хорошо в ночной прохладе собраться с мыслями и спокойно поразмышлять о том положении, в каком он очутился.
Был бы он дома, то не стал бы терять время даром, а тотчас занялся транквиломатами. Он бродил вдоль длинных, увитых зеленью стен, стараясь не думать об этих двух женщинах. Повороты участились — похоже, это было нечто вроде лабиринта для детей.
Увидев скамейку, профессор остановился и сел, сложив на груди руки и пытаясь сосредоточиться на своей главной проблеме.
Прошло много времени, когда вдруг он услышал шорох и поднял голову. Рядом с ним стоял незнакомец в черном свитере без воротника и в черных, заляпанных грязью брюках и улыбался ему. У него были удлиненные клыки и бледное, бескровное лицо.
— Я искал вас целую вечность, профессор Сьюард, — сказал окутанный запахом сырой земли и тлена Вампир.
5
Сьюард вскочил, оказавшись лицом к лицу с ужасным созданием. Оно не тронулось с места и продолжало улыбаться. У профессора кровь отхлынула от головы.
— Это было большое путешествие, — прошептал Вампир — словно холодный ветер прошелестел сухими ветками. — Я намеревался навестить вас в крепости, но когда вошел в вашу комнату, вас там не было. Я был разочарован.
— Не сомневаюсь, — отозвался Сьюард. — Что ж, вы совершенно напрасно проделали этот путь. Я не собираюсь возвращаться, пока не буду готов.
— Меня это не интересует.
— А что интересует? — Профессор постарался унять дрожь.
Вампир засунул руки в карманы.
— Только вы.
— Убирайся отсюда! У меня есть друзья, у нас перевес в силах… — Он понимал, как неубедительно звучит его голос.
Вампир присвистнул от удовольствия.
— Они мало что могут сделать, Сьюард!
— Кто ты — какой-нибудь андроид, сделанный для того, чтобы пугать людей?
— Нет. — Вампир сделал шаг вперед.
Внезапно он остановился. Откуда-то из лабиринта донесся слабый голос:
— Ли! Ли! Где ты? — Это была Сэлли.
— Не ходи сюда, Сэлли! — закричал он.
— Я хотела тебя предупредить! Я из окна увидела в парке Вампира!
— Я знаю. Иди домой!
— Прости меня за эту сцену, Ли. Я только хотела извиниться. Это было по-детски…
— Не в этом дело. — Он посмотрел на Вампира. Тот стоял, улыбаясь, засунув руки в карманы. — Уходи домой, Сэлли!
— Вы ведь знаете, она не уйдет, — прошелестело создание.
Ее голос был уже совсем рядом.
— Ли, мне нужно с тобой поговорить.
Он закричал:
— Сэлли, он здесь! Уходи домой, предупреди мать. Если можно, позови на помощь — только беги скорее домой!
Внезапно Сэлли появилась в том же самом зеленом коридорчике, где был профессор. Увидев их, она оцепенела. Сьюард находился между ней и Вампиром.
— Сэлли! Делай, что я сказал!
Немигающие глаза Вампира еще более расширились, он вынул руку из кармана и поманил ее пальцем:
— Иди сюда, Сэлли.
Она шевельнулась.
Сьюард повернулся к Вампиру.
— Что ты хочешь?
— Всего-навсего немного крови. Вашей или этой молодой леди.
— Будь ты проклят… убирайся! Назад, Сэлли!
Казалось, она его не слышит.
Он не осмелился притронуться к хладному телу, к сырой, как земля, одежде. Он шагнул вперед и встал между девушкой и Вампиром.
На мгновение Сьюарду стало дурно, но он заставил себя замахнуться и ударить существо. Плоть подалась, но кости не сдвинулись. Вампир устоял на месте, улыбаясь и пристально глядя мимо него на девушку.
Он стукнул его снова, но холодные руки вдруг обхватили его и ухмыляющаяся клыкастая рожа приблизилась к его лицу, обдавая зловонием. Профессор рванулся было, но справиться с хваткой Вампира не смог.
Холодный рот коснулся его шеи… Сьюард вскрикнул и забился, ощутив легкий укол в шею. Сэлли пронзительно закричала, повернулась и бросилась бежать.
Ему стало от этого полегче, и, собрав все силы, он двумя кулаками разом ткнул Вампира в область солнечного сплетения. Это сработало, потому что противник вскрикнул и выпустил его из рук. Сьюард с омерзением увидел, что с клыков Вампира капает кровь… Его кровь!
Ярость словно удвоила его силы. Он так рубанул Вампира по горлу, что тот зашатался, раскрыв рот, и рухнул на землю, раскинув руки.
Тяжело дыша, Сьюард пнул его по голове. Вампир не шевельнулся.
Профессор нагнулся и перевернул существо лицом вверх. Похоже, тот был готов. Он попытался припомнить, что он читал про них в книгах, но кроме осинового кола в сердце не мог ничего вспомнить. Не густо. Что ж, дело сделано.
Больше всего его потрясло то, что он дрался с одним из обитателей крепости — и победил. Оказывается, их можно победить!
Он пустился прочь по лабиринту, оказавшемуся не столь уж и извилистым, как ему вначале показалось. Вскоре он был у входа в беседку рядом с домом. К нему бежали Сэлли и Марта. За ними была видна еще какая-то неуклюжая фигура. Фарлоу. Быстро же он сюда добрался.
— Сьюард, — закричал он, — они сказали, что Вампир тебя прикончил!
— Это я его прикончил, — сказал Сьюард, когда они подбежали к нему.
— Что?!
— Я его победил.
— Но… это невозможно!
Сьюард лишь пожал плечами. Он ликовал.
— Как видите, возможно, — заявил он. — Я послал его в нокаут. Похоже, он мертв. Впрочем, никогда нельзя быть в чем-то до конца уверенным. Особенно это касается вампиров.
Фарлоу был потрясен.
— Я тебе верю, но это невероятно! Как тебе это удалось?
— Сначала — перепугался до смерти, потом — разозлился от отчаяния, — просто ответил профессор. — Может быть, вас слишком долго запугивали эти люди.
— Похоже на то, — согласился Фарлоу. — Пошли взглянем на него. Сэлли и Марта подождут.
Вампир лежал на том самом месте, где упал. Фарлоу ткнул его ботинком.
— Вот теперь это хороший Вампир! — Он усмехнулся. — Мы знали, сынок, что тебе суждено быть победителем. Что ты теперь собираешься делать?
— Вернусь в крепость и разберусь с ними. Марта вчера вечером подала мне хорошую мысль, она может оказаться правильной. Во всяком случае, я попытаюсь это выяснить.
— Не стоит быть излишне самоуверенным, сынок!
— Это лучше, чем быть чересчур осторожным.
— Может, и так, — с сомнением в голосе согласился Фарлоу. — А что это за идея, которую подсказала тебе Марта?
— На самом деле, она продумала все — от начала и до конца. Она умница, пусть и объяснит сама. Советую и вам подумать над этим.
— Сперва послушаю других. Давай покончим с Вампиром.
— Вампира я оставлю на вас. Мне сейчас нужна машина.
— Зачем?
— Чтобы вернуться в крепость.
— Не делай глупости! Подождем, пока не придет подмога.
— Я не могу ждать так долго, Фарлоу. У меня много дел в моем собственном мире.
— Ну что ж… — Негр пожал плечами…
…и исчез.
Исчез и лабиринт.
Взрывы в мозгу.
Головокружение.
Слабость.
Голова раскалывалась на части, он с трудом дышал. Попытался крикнуть — но голос пропал.
Разноцветные вспышки перед глазами…
Его раскручивало все быстрее и быстрее, как крутят волчок. Затем под ногами появилось нечто твердое, устойчивое, он закрыл глаза и, споткнувшись, упал на что-то мягкое.
Это была его походная кровать. Он опять оказался в своей лаборатории.
Сьюард не стал терять времени зря, обдумывая случившееся. Более-менее все было ясно. Вероятно, поединок с Вампиром отбросил его обратно: такое напряжение сил или… ну, конечно — это существо отсосало из него еще и кровь. Может быть, в этом и дело. Он все еще чувствовал покалывание и, подойдя к зеркалу умывальника, разглядел на шее маленькие отметины. Еще одно доказательство, что тот мир — где бы он ни находился — столь же реален, как и его собственный.
Он на столе собрал бумаги и вышел в другую комнату. Там, на длинной скамье, в разных стадиях готовности, находились приборы, над которыми он работал, — транквиломаты, которые никак не удавалось запустить. Он выбрал один из них, самый маленький, и проверил питание, линзы, генератор. Идея работы этого прибора состояла в использовании сочетания света и звука для возбуждения неких дремлющих клеток мозга. Психофизики уже давно догадались, что психическая ненормальность вызывается как химическими, так и психическими причинами. Пациент с психосоматическим заболеванием показывает все биологические симптомы той болезни, которая, как он думает, у него есть.
Когда наступает изменение мозговых клеток — сначала или впоследствии, никто толком не знал. Но было установлено, что эти клетки можно возбуждать и мозг можно заставить нормально работать с помощью гипноза и тренировки. Но предстояло еще проделать большой путь до применения этой информации при разработке транквиломатов.
Сьюард начал копаться в приборе: он чувствовал, что находится на правильном пути.
Как долго он сможет продержаться, пока тяга к наркотику не подавит его волю?..
Его хватило почти на пять часов, прежде чем симптомы долгого воздержания не сломали его.
Шатаясь, он добрел до стеллажа и нащупал ампулу с «МА-19», потом проковылял в спальню и взял со стола шприц.
Наполнил его, а потом наполнил его содержимым свои вены. Наполнил и мозг — серией взрывов, вышвырнувших его в другой мир.
Огонь поднялся по спине… Поджег затылочную долю мозга… среднюю… лобную. Поджег все центры.
Взрыв всех центров.
На этот раз переход совершился быстро. Он оказался в том самом месте лабиринта, откуда перешел в свой мир. Тело Вампира исчезло, Фарлоу тоже не было. Сьюард злился оттого, что был оторван от работы над KJ1TM-8 — тем транквиломатом, с которым он возился, пока его не одолело желание получить дозу «МА-19».
Правда, и здесь еще кое-что нужно было сделать.
Он вышел из лабиринта и пошел к дому. Светало, было очень холодно. У дома стояла машина Фарлоу. Ему показалось, что номер на ней немного изменился, теперь он был YOU 009. Наверное, в прошлый раз он по ошибке принял последнюю цифру за ноль.
Дверь была распахнута. В прихожей стояли Фарлоу и Марта.
Когда он вошел, на их лицах отразилось удивление.
— Сынок, я считал Вампира непредсказуемым созданием, — сказал Фарлоу, — но твое исчезновение превзошло все его штучки!
— Марта это сможет объяснить, — ответил Сьюард, не глядя на нее. — Она рассказала вам свою теорию?
— Да, и вполне правдоподобно. — Фарлоу говорил медленно, глядя при этом в пол. Потом поднял голову. — Мы сожгли Вампира. Он так хорошо горел!
— По крайней мере, один уничтожен, — сказал Сьюард. — Сколько их там еще?
Фарлоу покачал головой:
— Не знаю. А сколько ты видел?
— Человек без Пупка, персона, носящая сутану, по кличке брат Себастьян — похоже, вовсе и не человек, двое приятных джентльменов — мистер Морл и мистер Хэнд, и человек в дурацкой одежде, не знаю, как его зовут.
— Есть еще парочка, — добавил Фарлоу. — Но главное не сколько их, а их возможности!
— Подозреваю, что они сильно преувеличены, — заметил профессор.
— Может, сынок, ты и прав.
— Я собираюсь это выяснить.
— Тебе нужна моя машина?
— Да. Если захотите мне помочь, то не откажусь.
— Конечно. — Фарлоу взглянул на Марту: — А что вы думаете, Марта?
— Думаю, он победит, — сказала она. — Удачи, Ли! — Она улыбнулась Сьюарду, и тому жутко захотелось остаться…
— Хорошо, — сказал он. — Я пошел. Надеюсь, там увидимся.
— Я могла и ошибиться, Ли, — сказала Марта. — В конце концов, это всего лишь теория…
— Лучшая, которую я когда-либо рассматривал. До свидания!
Он вышел из дома и сел в машину.
6
Белая дорога, голубое небо, красная машина — на изумрудном фоне окружающего ландшафта. Но той прозрачной чистоты пейзажа, которая запомнилась Сьюарду по прошлому разу, почему-то не было. Может быть, из-за того, что мозг его был перегружен работой и эмоциями и не хватало успокаивающего общества Фарлоу?
Что-то постоянно тревожило его, и наконец-то он понял, что именно: все здесь выглядело ненатуральным, как бы чересчур новым. Похоже, тот, кто сотворил этот мир, потрудился неплохо, но все-таки некоторые детали упустил. Вот и машина Фарлоу выглядела, несмотря ни на что, будто только что сошла с конвейера.
К полудню его первоначальный запал несколько поубавился и он начал уставать. Пришлось остановиться на обочине, чтобы отдохнуть и размять ноги.
Сьюард вышел из машины и перешел на другую сторону дороги, которая пролегала по склону холма. Впереди была видна неглубокая, широкая долина с уютными домиками и стадами на полях; блестела река. Горизонта не было видно, поскольку его закрывала гряда красноватых облаков, клубящихся и бурлящих, как океан в ненастье. Несмотря на признаки обитаемости, местность выглядела безлюдной, словно ее все покинули. Трудно было поверить, что в этих домах живут люди, что кто-то пасет скот… Весь пейзаж выглядел как декорация к кинофильму. Или — к изощренной игре, изобретенной Человеком без Пупка, в которой ставкой была судьба мира, а может быть, и не одного…
«Скоро ли она закончится», — подумал Сьюард, поворачиваясь к машине.
Рядом с машиной стояла женщина в великолепном красном костюме, черной блузке и черных туфлях, с черной сумочкой в руке.
Наверное, она появилась со стороны холма, пока профессор созерцал долину. Ее кожа отливала темно-золотистым загаром, волосы были длинные, черные. Полные, чувственные губы и большие темные глаза, вместе с прочим, создавали впечатление некоей робкой, глуповатой барышни. Она отвела рукой смоляную прядь, упавшую на глаза.
— Привет, — сказала она. — Везет же мне!
— Разве?
— Никак не рассчитывала найти машину. — И с тревогой спросила: — Вы ведь не поломались?
— Нет, — ответил Сьюард. — Я остановился передохнуть. Как вы здесь оказались?
Она махнула рукой в сторону холма:
— Там есть тропинка — коровья, наверно… Мою машину занесло, и она врезалась в дерево. Одни обломки.
— Я могу взглянуть, если хотите.
Она покачала головой.
— Нет смысла, она разбита вдребезги. Вы не могли бы меня подбросить?
— Куда вам надо? — неохотно спросил Сьюард.
— Это около шестидесяти миль в ту сторону. — Она махнула рукой в нужном ему направлении. — Небольшой городок.
Проскочить шестьдесят миль по такой пустынной дороге, без видимого ограничения скорости — конечно, плевое дело.
Но он колебался и злился: это была совершенно неожиданная помеха! Однако… Она была очень привлекательна, и профессор не смог ей отказать. К тому же ни одной колеи, ведущей от дороги, не было заметно. Похоже, дорога была единственной, хотя он мог бы и пропустить что-то, поскольку плохо знал этот мир. Он решил, что эта незнакомка навряд ли участвовала в противостоянии обитателей крепости и друзей Фарлоу. Она могла быть одной из подопытных, жить себе на свете и ничего не подозревать. К тому же можно будет кое-что от нее узнать.
— Садитесь, — пригласил он.
— О, благодарю! — Она скользнула в машину, обнажив, словно случайно, свое бедро. Сьюард открыл со своей стороны дверь и уселся за руль, попутчица устроилась максимально близко к нему. Мотор взревел, и машина выскочила на дорогу.
— Я не здешний, — начал Сьюард. — А вы?
— Я прожила здесь всю жизнь. А откуда же вы приехали? Вы чужестранец?
Он улыбнулся:
— О, я издалека…
— Там, у вас, все такие симпатичные?
Эта была откровенная лесть, но она подействовала.
— Теперь уже нет, — ответил размягченно профессор. И это было правдой, поскольку симпатичных маньяков не бывает. Беседа хотя и была приятной, но все же протекала не в том направлении, как ему хотелось. Он попробовал свернуть.
— У вас тут не слишком-то людно. Я никого не видел, с тех пор как выехал утром.
— Конечно, тоскливо что-то, — с усмешкой сказала она.
Эта улыбка, близость ее пышного тела, ее влекущий запах заставляли профессора дышать тяжелее. Вот и еще одна, бросающаяся в глаза особенность здешнего мира: местные дамы куда менее сдержанны, чем земные. Возможно, это произошло из-за малой обитаемости этих мест? В перенаселенном мире социальное поведение должно быть гораздо более строгим.
Сьюард крепко держался за руль, не сводя с дороги глаз, поскольку не был уверен, что сможет с собой справиться. Не хватало еще из-за этой роковой дамы вляпаться в аварию. Чувства, которые он испытывал к Сэлли и Марте, совсем не походили на то, что было сейчас. Такого животного влечения к женщине он еще никогда не ощущал. Может быть, решил он, она и не осознает этого. Он посмотрел на смуглую незнакомку. Да… а может, все понимает…
Если женщина заставила его позабыть о своих проблемах, то это кое-что значило.
— Меня зовут Магдалена, — улыбнулась она. — Язык сломаешь. А вас?
Наконец-то нашелся один, кто не знает его имени: хоть какое-то разнообразие! Вместо нелюбимого им имени Ли он назвался Биллом Уордом.
— Коротко и мило, — заметила она. — Не то что у меня.
Сьюард что-то пробормотал в ответ, пытаясь превозмочь охватившее его чувство, для которого было короткое, верное название — похоть. Ему нравилось называть все своими именами. В своем мире он слыл сдержанным, замкнутым человеком, а здесь все происходило по-другому.
Он продержался не слишком долго.
Остановив через некоторое время машину, он поцеловал Магдалену, удивившись, с какой легкостью это сделал. Он забыл и про транквиломаты, и про «МА-І9», и даже про крепость — забыл обо всем, кроме прекрасной смуглянки.
Словно опять он оказался в каком-то ином мире, где существовали только двое — он и она. Маленький, замкнутый мирок, наполненный только одним желанием и жаждой его удовлетворить…
Позднее к нему пришло и сожаление, и раскаяние. Он понимал, что, во всяком случае, его спутница в этом не виновата. Так много было потеряно времени! Он рванул с места машину. Дорога была каждая минута, даже секунда, а ведь он потерял целые часы.
Магдалена достала из сумочки платок и повязала им голову.
— Ты, я вижу, торопишься?
Он изо всех сил нажимал на акселератор.
— Что случилось? — крикнула она сквозь шум мотора.
— У меня мало времени. Я высажу тебя, где тебе нужно.
— О, как мило! Это что — одна из тех твоих штуковин?
— Если хочешь, да. Я виноват, мне не следовало подвозить тебя.
Она рассмеялась — почти издевательски, так, что у него свело живот.
— Ладно, — сказал он. — Хватит!
Сумерки перетекли в ночь, и пришлось включить фары. Спидометра в машине не было, и он не знал, сколько они проехали, но был уверен, что не меньше шестидесяти миль.
— Где этот город? — спросил он.
— Уже скоро. — Ее голос смягчился. — Прости меня, Ли. Что же все-таки произошло?
Все-таки опять здесь что-то не так. Он только не мог понять, что именно, и решил поменьше злиться.
— Ты, может быть, этого и не знаешь, — сказал он, — но я подозреваю, что здесь почти всех обманывают. Знаешь ту крепость?
— Ты имеешь в виду то большое сооружение, в каменистой местности?
— Вот именно. Так вот, там есть такая кучка людей, которые дурачат и тебя, и всех остальных. Они вознамерились уничтожить практически весь человеческий род, и весьма отвратительным способом. Причем хотят, чтобы я это сделал для них.
— А что именно?
Он коротко объяснил. Магдалена опять рассмеялась.
— Ну, ты просто дурак, если собираешься выступить против этого Человека без Пупка и его компании. С ними лучше быть заодно, ведь ты можешь стать у них предводителем!
— Ты что, недовольна мною? — с удивлением спросил он. — Ты мне веришь?
— Разумеется. Только не разделяю твое мнение. Я не понимаю — тебе предлагают такой шанс, а ты его отвергаешь! Я бы сразу согласилась. Уверяю тебя, ты бы стал выше всех.
— Я уже был выше всех в моем мире, — ответил он, — в некотором смысле. Не хочу нести такую ответственность. Все, чего я хочу, — это спасти хоть что-нибудь в том хаосе, в который я поверг цивилизацию.
— Да ты просто дурак, Ли!
Вот оно что! Она не должна была знать его имя — Ли, ведь он представился ей Биллом. Он резко притормозил и уставился на попутчицу. До него стало кое-что доходить, и он просто рассвирепел от того, что так легко смог попасться.
— А ведь ты на него работаешь!
— У тебя, похоже, мания преследования, Сьюард. Тебе нужен хороший психиатр, — холодно заметила она и открыла свою сумочку. — Я не чувствую себя в безопасности рядом с тобой.
— Взаимно, — отозвался Сьюард. — Выходи.
— Нет уж, — спокойно сказала она. — Я думаю, мы вместе доедем до крепости. — Она засунула обе руки в сумочку и вытащила два предмета: полупустую бутылку бренди и…
Другим был пистолет.
— Очевидно, мой метод задержки оказался не слишком эффективным, — насмешливо заметила она. — Я это предусмотрела, поэтому и прихватила с собой это. Вылезай!
— Ты хочешь меня убить?
— Возможно.
— Но ведь это не совсем то, что хотел Человек без Пупка, не так ли?
Она передернула плечами и подняла пистолет.
Он выбрался из машины, трясясь от ярости на свою доверчивость и бессилие, не в состоянии рассуждать здраво.
Она вышла тоже, держа его под прицелом.
— Ты умный человек, Сьюард. О многом смог догадаться.
— Не только я один. Есть и другие.
— Что же они знают?
— Знают все: и что тут творится, и о внушении…
Кивнув, она обошла вокруг машины и, продолжая держать его на прицеле, поставила бутылку на сиденье.
Он рванулся к пистолету.
Сьюард действовал инстинктивно, понимая, что это может быть его последним шансом. Звук выстрела он услышал в тот момент, когда отбил ее руку в сторону. Магдалена вскрикнула и выронила пистолет. И тут он совершил то, на что, как считал, был совершенно не способен: он нанес ей короткий, резкий удар в подбородок. Она осела на землю.
Сьюард стоял над ней, не в силах унять дрожь. Потом ее же платком связал ей за спиной руки, поднял и бросил на заднее сиденье машины. Затем нагнулся, подобрал пистолет и сунул его в карман.
Все еще дрожа, он сел к рулю. Под ним оказалось что-то жесткое — это была бутылка с бренди. Как раз то, что нужно! Он отвинтил крышку и жадно хлебнул.
Едва он протянул руку к зажиганию, как мозг его стал взрываться.
Казалось, что голова его полыхает пламенем и даже потрескивает, как горящая деревяшка. Сьюард схватился за ручку двери. Может быть, пройдет, если пройтись…
Его ноги подкосились, как только коснулись земли. С большим трудом он выпрямился и заставил себя обойти вокруг машины. Когда он добрался до капота, включились фары.
Они начали быстро мигать, ослепив его. Сьюард поднял руки, прикрывая глаза, и упал, чувствуя накатывающийся приступ тошноты. Фары продолжали мигать. Он поднял голову и с трудом разобрал номерной знак машины:
YOU 099 YOU 100 YOU 101
Профессор протянул руку, чтобы потрогать знак — нет, все было нормально. И однако цифры менялись, как на арифмометре!
Мозг снова взорвался, но теперь уже не столь бурно и изматывающе, — медленно затухая и принеся в конце восхитительное чувство облегчения.
…Клубящиеся изумрудные облака, запах хризантем. Качающиеся лилии. Перед глазами яркие черно-белые полосы. Он несколько раз сморгнул: перед ним были жалюзи в его спальне.
Как только Сьюард понял, что вновь вернулся, он вскочил с кровати и бросился к скамье, где оставил разобранный транквиломат. Словно припомнив что-то, он сунул руку в карман, но пистолета там не было.
Но во рту все еще ощущался вкус бренди. Неужели это так просто, подумал он. Может быть, все, что надо для возвращения, — это алкоголь?
В лаборатории наверняка должен быть спирт. Профессор стал рыться в шкафах и выдвижных ящиках, пока не отыскал нужную банку. Он нацедил пузырек и заткнул его пробкой, затем снял рубашку и приклеил его пластырем под мышкой: только так, похоже, он сможет захватить его с собой при следующем посещении иного мира.
Потом с головой ушел в работу.
Заново перебрал линзовые системы, проверил их фокусировку. Поменял старые фильтры на новые. Отрегулировал резонаторы и усилители, зарядил аккумулятор. И только тогда почувствовал, что снаружи опять собралась толпа. Бросив прибор, с которым возился, он подбежал к панели управления и защелкал переключателями…
Однако через некоторое время, словно повинуясь внезапному импульсу, Сьюард отключил все и вернулся к скамье. Он отсоединил зарядное устройство и понес прибор к окну.
Подняв жалюзи, он оценил ситуацию. Толпа была поменьше, чем обычно. Очевидно, некоторые усвоили урок и стали избегать лабораторию.
Далеко-далеко, на спокойной поверхности моря ярко играли солнечные блики… Сьюард открыл окно.
Подходящий случай для испытания транквиломата.
Профессор установил его на подоконнике и включил режим «Привлечение». Прибор тихо зажужжал. Это была первая необходимая стадия — овладевание вниманием толпы. Сьюард знал, что сейчас пришли во вращение специальные, особым способом окрашенные линзы. Толпа заволновалась, но захвачены были только люди в ее центре. Остальные, отворачиваясь, разбежались в разные стороны.
Сьюард почувствовал, как напрягается и холодеет его тело — верный признак надвигающейся «ломки». Он крепко схватился за ручки прибора и повернул переключатель из положения 0 в положение 50. Шкала была разбита на сто делений, поэтому сейчас прибор работал вполсилы. Сьюард подумал, что, если что и пойдет не так, он не слишком повлияет на их разрушенную психику. Впрочем, это было слабым утешением.
Было очевидно, что выбранное сочетание смоделированных психических волн, звуковых колебаний и световых ощущений оказывает ощутимое влияние на рассудок людей. Но что будет потом? Они определенно реагировали: тела расслаблялись, лица больше не были искажены безумием. Но действительно ли транквиломат совершал именно то благое дело, ради которого его и сконструировали? Профессор повысил выходную мощность на 75 процентов.
Руки начали дрожать. Во рту и горле все пересохло, заболел живот. Он был не в состоянии продолжать дальше и отступил назад. Болели кости, глаза распухли. Он сделал усилие, чтобы вернуться к пульту управления, но ноги самопроизвольно привели его к столу с полупустой ампулой «МА-19». Он наполнил шприц и вогнал тупую иглу в вену.
И застонал от боли, когда взрывы стали сотрясать его мозг.
7
На этот раз все было по-другому.
Он увидел лавину надвигающихся на него машин — целую армаду разъяренных галлюциноматов. Сьюард хотел было бежать, но сотни электродов уперлись в его тело так, что он не мог пошевелиться. В вены вонзились взявшиеся из ниоткуда иглы. Какие-то голоса кричали: «Сьюард! Сьюард! Сьюард!..» Галлюциноматы неумолимо надвигались — мерцающие, гудящие, улюлюкающие. Да, машины смеялись над ним.
— Сьюард!
Он увидел номерной знак машины Фарлоу.
YOU 110
YOU 111
YOU 119
— Сьюард!
YOU!
— Сьюард!
Что-то стиснуло его мозг; он начал сжиматься, сжиматься… Голоса зазвучали издалека, машины начали отступать. Сьюард очнулся в круглой комнате, в центре которой возвышался помост; автоматы исчезли полностью. Человек без Пупка восседал на стуле в центре помоста и улыбался ему.
— Добро пожаловать к нам, старина, — сказал он.
Брат Себастьян и Магдалена стояли рядом. Улыбка красавицы не предвещала ничего хорошего: казалось, Магдалена предвкушала зрелище его очередных мук, уготованных ему Человеком без Пупка и братом Себастьяном.
Профессор, несмотря ни на что, праздновал маленькую победу: его транквиломат кое-что умеет делать.
— Похоже, я сделал это, — торжествующе сказал он. — Теперь у меня есть действующий транквиломат. В какой-то степени благодаря вам, так как я был вынужден значительно ускорить работу!
На первый взгляд, это заявление не произвело на них особого впечатления.
— Поздравляю, Сьюард, — усмехнулся Человек без Пупка. — Дело в том, что это ничего не меняет. То, что у вас есть противоядие, вовсе не означает, что мы обязательно должны им воспользоваться.
Профессор полез под рубашку — пузырька там не было. От этого открытия его уверенности немного поубавилось.
— Было очень мило с твоей стороны выпить коньяк с наркотиком, — проворковала Магдалена.
Он сунул руку в карман куртки.
Пистолет опять был там. Сьюард усмехнулся.
— Чему это он улыбается? — нервно спросила Магдалена.
— Понятия не имею. Это не важно. Брат Себастьян, я полагаю, вы закончили работу над вашим вариантом его гипномата?
— Закончил, — подтвердил унылый голос.
— Дайте-ка его сюда. Жаль, что у нас его не было раньше. Сэкономили бы уйму времени — и себе, и профессору.
Занавески позади них раздвинулись, и мистер Хэнд и Смеющийся Кавалер ввезли огромное замысловатое устройство, слепящее обилием полированного золота, серебра и платины. В куполообразной, похожей на голову верхней части находилась пара объективов, которые стали не отрываясь пялиться на Сьюарда.
Может быть, это была их машина для внушения, которой они пользовались для контроля над людьми? Во всяком случае, подумал профессор, это вполне правдоподобно. Если они сейчас воспользуются ею, то ему конец. Он выхватил из кармана пистолет, прицелился в выпученный правый глаз и нажал на спуск.
Пистолет громыхнул, ударив в ладонь, но пули не было. Вместо этого извергся фонтан маленьких ярких шариков — вроде тех, что применялись в транквиломате для привлечения внимания. Ударившись о машину, они разом разорвались. Что-то заскрежетало, машину скособочило, и из нее повалил пар, а объективы прикрылись, словно веками, парой железных дисков… В конце концов сооружение завалилось набок и утихло.
Исходящая злобой шестерка мрачно надвигалась на Сьюарда, окружив его со всех сторон… Внезапно из-за ширмы появились Фарлоу, Марта и Сэлли.
— Помогите! — крикнул он.
— Мы не можем! — отозвался Фарлоу. — Действуй сам!
— Сам? — Он посмотрел на пистолет.
Круг между тем сужался. Человек без Пупка с застывшим улыбающимся лицом… Хихикающий брат Себастьян… Смеющееся лицо Магдалены — ему показалось, что она издевается по поводу его сексуальных возможностей!.. Незабвенная пара — скорбноликий мистер Морл и весельчак мистер Хэнд… Смеющийся Кавалер хохотал, запрокинув голову… Ширмы стали удлиняться, все больше и больше расползаясь по всем направлениям…
Он оглянулся назад. Ширмы росли и там.
Сьюард нажал на спуск. Пистолет снова грохнул, ударив в ладонь, а из ствола вылетели металлические шарики, тут же превратившиеся в огромные цветы. Потом они вспыхнули, образовав огненную стену между ним и его врагами.
Он услышал крик Фарлоу:
— Удачи тебе, сынок!
Но не увидел рядом друзей, хотя слышал, как Марта и Сэлли тоже выкрикивают слова прощания…
— Нет! Не уходите! — закричал Сьюард.
И внезапно понял, что окончательно остался один. Наедине с подступающей все ближе и ближе, кривляющейся, жаждущей расправы шестеркой…
Обступившие со всех сторон ширмы, покрытые причудливыми, вьющимися, постоянно сменяющимися узорами, вдруг начали опрокидываться, и Сьюард понял, что через несколько мгновений он будет раздавлен…
Он снова услышал свое имя: «Сьюард! Сьюард!» Может быть, это голос Марты?
— Иду! — закричал он и снова нажал на спуск.
Человек без Пупка, Магдалена, брат Себастьян, Смеющийся Кавалер, мистер Хэнд и мистер Морл — все разом вскрикнули и отшатнулись от него, когда из пистолета вылетела струя белой жидкости, расплывшейся в воздухе.
Ширмы медленно оседали…
Белая жидкость образовала сеть из миллионов тончайших нитей. Она поплыла над головами шестерки и начала опускаться на пронзительно кричащих, глядящих вверх людей.
— Не надо, Сьюард! — взмолился Человек без Пупка. — Не надо, старина, я сделаю все, что ты пожелаешь!
Профессор хладнокровно наблюдал, как сеть надвигалась на барахтающуюся, вопящую кучу.
И не слишком удивился, когда они стали уменьшаться.
Впрочем, нет! Они не уменьшались — это он стал расти, становясь постепенно выше падающих ширм. Теперь, сверху, ширмы казались рассыпанной колодой карт, которые погребли под собой маленьких, барахтающихся в белой сети человечков. Стало светлее; ширмы скатались в шар.
Шар стал видоизменяться, менять цвет, и вот уже перед ошарашенным Сьюардом возник очень точно выполненный человеческий череп.
Медленно и страшно череп стал обрастать плотью и наполняться кровью. Постепенно проявлялись черты лица… И вот, в полуобморочном состоянии, Сьюард узнал это усталое лицо.
Это было его собственное лицо — с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом, искаженное ужасом.
Он снова находился в своей лаборатории и смотрел в зеркало.
Сьюард отшатнулся от него и обнаружил в руке вместо пистолета шприц. Он огляделся.
Транквиломат стоял на подоконнике. Профессор подошел к окну. Там, в развалинах, группа изможденных, в лохмотьях людей тихо переговаривалась между собой. Они не были похожи на сумасшедших! Это было абсолютно очевидно.
Он окликнул их из окна, но никто его не услышал.
Ладно, подумал он и, ошеломленный и опустошенный, рухнул на кровать. Шприц кинул на пол, в полной уверенности, что он ему больше не пригодится.
Это было невероятное, чудовищное предположение! И все-таки казалось правдой: он понял, где он был, и это последнее видение его собственного липа стало для него последней подсказкой.
Он был внутри собственного мозга! В конце концов, «МА-19» был всего лишь мощным галлюциногеном, настолько сильным наркотиком, что смог создать и иллюзию следов веревки на руках, и укусов на шее, и всего прочего.
Его уносило в целиком вымышленный мир.
И зачем все это? Что хорошего из этого получилось?
Сьюард встал и опять подошел к зеркалу.
И услышал голос Марты:
— Сьюард! Сьюард! Сьюард, послушайте меня!
Нет, отрешенно подумал он. Нельзя все начинать заново. В этом нет никакой нужды.
Он влетел в лабораторию, захлопнул за собой дверь и для верности запер ее. Потом, дрожа, стал дожидаться надвигающихся знакомых симптомов. Их не было.
Вместо этого стали расплываться перед глазами стены лаборатории, молчащие компьютеры, измерительные приборы… Внезапно над головой вспыхнул свет, ожили молчащие приборы. Он сел в большое хромированное кресло с подушками, которое сначала использовал для работы с подопытными людьми.
Его взгляд остановился на невесть откуда взявшемся стробоскопе. Перед глазами запрыгали цветные изображения. Он попытался встать, но не смог.
YOU 121
YOU 122 YOU 123
Затем первая буква сменилась на V.
YOU 127
— Сьюард!
Его веки тяжело прикрыли глаза.
— Профессор Сьюард! — Это был голос Марты. Она разговаривала с кем-то еще. — Кажется, нам повезло, Том. Убавьте громкость.
Он открыл глаза.
— Марта?
Одетая в белый халат женщина наклонилась над креслом и улыбнулась. У нее был очень усталый вид.
— Я не Марта, профессор Сьюард… Я доктор Кэлин. Вы меня помните?
— Да, доктор Кэлин, конечно…
Он ощутил невероятную слабость. Откинувшись на спинку кресла, он глубоко вздохнул и начал кое-что припоминать.
Идея этого эксперимента принадлежала ему самому. Казалось, это был единственный способ ускорить работы по транквиломатам. Профессор чувствовал, что секрет успешной работы прибора таится где-то в глубинах человеческого подсознания. Но чтобы он ни пробовал, гипноз, символьные ассоциации, словесные ассоциации — ничего не получалось.
Оставался единственный путь, который он и выбрал: опасный опыт на самом себе, с трудно прогнозируемым исходом.
Суть опыта состояла в следующем. Сьюард подвергнется глубокому внушению, в результате чего будет думать, что принес человечеству страшную беду и, чтобы его спасти, должен изобрести транквиломат. Конечно, миру угрожала достаточно серьезная опасность, по пока еще бедствие не распространилось слишком сильно. Поэтому необходимо было создать какое-то надежное средство для массового лечения нервных болезней или жертв безумия, появляющихся в результате стрессов. Это и был транквиломат, но работа над ним затягивалась.
Итак, Сьюарду внушили, что его деятельность разрушила цивилизацию. Поэтому он должен был создать действующий транквиломат. Таким образом, научная проблема была превращена в личную.
Внушение успешно осуществилось.
Профессор оглядел лабораторию, улыбающихся, довольных ассистентов… Все были живы, хотя выглядели усталыми.
— Сколько времени я был под внушением? — спросил он.
— Около четырнадцати часов. То есть двенадцать часов с того момента, когда эксперимент пошел не так.
— Не так?
— Ну да, — не скрывая удивления, сообщила доктор Кэлин. — Ничего не происходило. Мы старались привести вас в чувство, испробовали все эти чертовы приборы, которые только были в лаборатории — ничего не помогало! Уже боялись кататонии. Ну, хоть удалось вас спасти. Думаю, что лучше продолжать работу обычными методами… — В усталом голосе послышалось разочарование.
Сьюард нахмурился. Но ведь он точно знал, как сконструировать действующий транквиломат. Он ведь получил результат!
— Конечно, — подумав, сказал он, — мне ведь только внушили, что мир лежит в развалинах и что я этому причина. Но ничего не было насчет… другого мира.
— Какого другого мира? — спросил его старший ассистент Макферсон.
И Сьюард рассказал о Человеке без Пупка, о крепости, о палачах и Вампире, о парке, лабиринте, путешествии на машине с Фарлоу, о Магдалене…
И теперь он понял, что, находясь в том состоянии, которое можно условно назвать «Внушение А», он попал в зависимость от наркотика «МА-19».
— Но у нас нет такого препарата, — возразила доктор Кэлин.
— Теперь я это знаю, но тогда не знал, хотя это не так уж важно. Главное, я нашел нечто, что заставляло меня переноситься в… другой мир, существовавший только в моем мозгу. Можете назвать это, если угодно, «Внушением Б», или «Внушением X». Короче — неизвестным. Я нашел безупречно логичное средство, чтобы заставить себя поверить, что я проникаю в другой мир. Это был «МА-19». Придумыванием символических персонажей, пытающихся меня остановить, я заставлял себя работать на износ. Подсознательно поняв, что основное внушение — «Внушение А» действует плохо, я прибегнул к «Внушению Б». Разыгрывая эту драму, мой разум очистился от всего, что отвлекало. Как я и подозревал, секрет работы транквиломата был скрыт где-то там, в глубине мозга. «Внушение А» не помогло туда проникнуть, зато «Внушение Б» удалось. Можете не волноваться: я могу собрать действующий транквиломат.
— Ну что ж, — усмехнулся Макферсон. — Мне советовали почаще использовать свое воображение, но вы — вы действительно использовали свое!
— Б этом-то и была идея, не так ли? Мы ведь решили, что толку от наркотиков будет мало, если ими пользоваться только для поддержания рабочего состояния. Поэтому решили использовать наши препараты и галлюциноматы напрямую, чтобы внушить мне, что то, чего мы боимся, на самом деле произошло.
— Ну, в таком случае я рада, что нам не удалось вовремя вернуть вас в нормальное состояние, — улыбнулась доктор Кэлин. — У вас был ряд классических, но более изощренных кошмаров. Этот Человек без Пупка, как вы его называете, и его приятели символизировали отвлекающий фактор внутри вас. «Победив» его, вы рассеяли и… этих.
— Все это оказалось дьявольски трудно! — заключил Сьюард. — Но я получил успешный результат! Вероятно, единственно возможным способом. Теперь мы сможем сделать столько транквиломатов, сколько нам потребуется. Эта проблема решена. Получается, — простите за нескромность! — я спас человечество задолго до того, как его потребовалось спасать. Это более чем достаточно.
— А что вы думаете о ваших «помощниках»? — спросила доктор Кэлин, помогая ему встать с кресла. Он взглянул в ее умное, красивое лицо женщины в полном расцвете лет. Да, она ему всегда правилась…
Он улыбнулся ей и пошел к скамье, где находились полусобранные транквиломаты.
— Может быть, не обошлось без исполнения неких тайно взлелеянных желаний…
— Правда забавно, что вы не поняли, что все это не было реальным? — спросил у него за спиной Макферсон.
— Почему же забавно? — Сьюард повернулся, чтобы взглянуть в удлиненное лицо своего помощника. — Кто его знает, Макферсон, что на самом деле более реально? Этот мир? Тот мир? Какой-нибудь еще? Я не берусь судить, а вы?
— Ну… — с сомнением в голосе протянул Макферсон. — Я только хотел спросить вас как опытного психиатра. Могли бы вы что-нибудь сказать о прототипах этих ваших… символических персонажей?
— Вполне.
Кажется, Макферсон еще не все понял. И тогда Сьюард сказал:
— Я бы не возражал когда-нибудь снова там побывать. Хорошо бы получше исследовать тот мир. Мне так понравился там кое-кто… Пусть даже они были воображаемыми… Фарлоу… отец… вполне возможно.
Он посмотрел вверх и увидел счетчик с буквенным кодом и тремя цифрами. Сейчас он показывал YOU 128. Вот откуда взялся номер машины Фарлоу, который в его подсознании лишь слегка видоизменился! Наверное, он обнаружит еще тысячу символов вокруг себя, которые будут для него что-то значить в том, другом мире. Сьюард все еще не мог смириться с тем, что тот мир — целиком его вымысел. Он казался таким настоящим! Пожалуй, и сейчас он для него оставался таким же.
— А та женщина… Марта? — спросила доктор Кэлин. — Когда проснулись, вы меня так назвали.
— Пока отложим это, — улыбнулся Сьюард. — Идемте, нам предстоит уйма работы!
