Книга: Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

Настало время, которого Эсквиел боялся и ждал, и он понял, что на этот раз должен лично отправиться на судно, где шла игра.
Следовало признать, что чужаки победили в кроваво-красной игре.
В бриллиантовом сверкании, которым мультиверсум окружал его, исполненный жизни, заряженный бьющийся в нем энергией и… близкий к отчаянию — таков был Эсквиел. Отчаяние да еще эта не оставляющая его боль, рожденная ощущением отсутствия цельности и усиленная предчувствием, что часть его сущности, столь необходимая ему, где-то здесь, совсем близко, казалось, вот-вот завладеют им.
Эсквиел не мог еще проследить источник, откуда идут эти ощущения, но знал, что он рядом. Нечто или некто, подобный ему, но пока еще не столь развитый, казалось, существует где-то здесь, в мультиверсуме. В поисках этого нечто он начал исследовать мультиверсум, пронзая его щупальцами своего разума.
Но тут толчок сознания заставил его оставить поиски и сконцентрироваться на неотложной проблеме. Он и прежде вступал в контакт с теми, кто возглавлял команды чужаков. На этот раз они не могли сдержать своего ликования, ибо исход игры уже определился.
Они побеждали. Кончено, поражение, которое нанес им Роффрей, отбросило их назад, и тем не менее их счет в игре непомерно возрос.
Хотя Эсквиел до сих пор толком не разобрался в их системе подсчета очков, он доверял им. Даже и помыслить было невозможно, что чужаки способны на обман.
Для связи с ними Эсквиел пользовался теми приемами, которым их с Ринарком обучили иерархи. В отличие от телепатии эти методы основывались на восприятии не только мыслей и чувств, по и таких форм энергии, которые можно использовать, преобразовав их соответствующим образом, на основе знания законов мультиверсума. Общение шло не на лексическом, а на образном уровне, т. е. использовались картинки и символы. Именно таким путем Эсквиел передал чужакам, что психиатры ухитрились придумать «оружие» борьбы с ними.
Эсквиел до сих пор и представления не имел ни о том, как чужаки называют себя, ни об их физическом обличье. Но понять их послание не составило труда — смысл был в том, что человечество достигало критической черты.
Еще один раунд — и исход игры будет решен!
И если человечество откажется признать свое поражение и снова начнет войну, оно будет обречено, Эсквиел знал это, — возможности флотилии исчерпаны, и надеяться было не на что.
Полученные недавно сообщения ничего не меняли в этой картине. Часть судов-ферм вышла из строя, другие были и вовсе потеряны или уничтожены еще раньше, во время первых столкновений с чужаками. Теперь осталось меньше двух тысяч кораблей и судов различного назначения — по обычным представлениям, достаточно большая флотилия, если не учитывать того факта, что родную Вселенную покинули около четверти миллиона кораблей.
С ощущением почти полной безнадежности Эсквиел протянул свою светящуюся руку и включил устройство связи, настроив на волны общего радиовещания, чтобы сообщить человечеству то, что стало уже очевидным для него самого. Он редко прибегал к этому способу, ибо непосредственное общение с людьми день ого дня становилось для него все менее приятным. Итак, он начал:
— Говорит Эсквиел. Пожалуйста, прослушайте внимательно мое сообщение. Я вступил в контакт с нашими противниками, которые информировали меня в том, что, по их мнению, игра фактически уже окончена и они победили. Это означает лишь одно — наше положение почти безнадежно.
Имеющиеся у нас средства позволят нам продержаться в лучшем случае месяц. Если немедленно не обосноваться на какой-либо планете, не обрести хоть какое-то пристанище, все вы обречены на смерть.
Единственный способ выжить — это одержать решительную победу в последнем раунде игры. Сейчас значительное преимущество на стороне противника, который уверен, что может в ходе последнего раунда увеличить разрыв настолько, чтобы обеспечить себе выигрыш.
Наши игроки крайне измотаны, и у нас уже никого нет в резерве. Мы исчерпали свои возможности, лишившись самых талантливых из нас, и израсходовали почти все свои ресурсы.
Наши ученые продолжают работать, пытаясь найти новое средство, чтобы сломить сопротивление противника, но хочу предупредить вас, что наше время истекает. Тс из вас, кто непосредственно не участвует в кроваво-красной игре, тоже должны делать все от них зависящее, помня о том, что я сказал.
Игроков и всех, кто так или иначе связан с кораблем, где идет игра, я прошу сделать последнее усилие, хотя знаю, что вот уже много дней вы работаете до полного изнеможения. Помните, мы еще можем выиграть. Выиграть всё! Помните и о том, что один неверный шаг — и мы теряем все!
Эсквиел откинулся на спинку своего кресла, он еще не все сказал; и вот он вдохнул ни с чем не сравнимый аромат, источаемый мультиверсумом; увидел свой корабль, его четкий контур на фоне неодолимо прекрасного, исполненного жизни космоса; испытал — в который раз! — непередаваемое чувство, чувство родства с другим существом. Где оно, это существо? Здесь ли или в ином универсуме?
Эсквиел продолжил свою речь:
— Каков бы ни был исход игры, лично для меня, как вы, наверное, догадываетесь, это значения не имеет. Но я облачен вашим доверием и должен осуществить свое предназначение — сначала спасти человечество, а затем вывести его на новый, более высокий уровень эволюции. Среди вас, наверное, есть такие, кто задается вопросом, что сталось с Ринарком, моим соратником, который первым повел человечество к спасению. Вас удивляет, почему он остался в обреченной, сжимающейся Галактике. Я ничего не могу сказать вам, ибо никому не дано проникнуть в замысел иерархов, потребовавших этой жертвы. Может статься, что субстанция, в которую был облачен могущественный дух Ринарка, рассеянная теперь среди нас, придаст нам сверхъестественные жизненные силы, в которых мы так нуждаемся. Возможно, Ринарк чувствовал, что исполнил свою миссию, и теперь мне предстоит осуществить то, к чему я призван, как бы высокопарно это ни звучало.
Ринарк был отчаянно смелый человек и мечтатель. Он верил, что воля, которой наделен человек, поможет ему одолеть все препятствия, к какой бы категории они ни относились — физической, интеллектуальной, метафизической. Может быть, он был немного наивен. Но если человечество выживет, то только потому, что среди нас есть такие мечтатели и идеалисты, как Ринарк.
Мы счастливо избежали гибели один раз, но это не значит, что нам повезет дважды. Одной воли недостаточно, чтобы победить в кроваво-красной игре. Следует помнить, что проблемы, с которыми мы сталкивается сейчас, значительно сложнее, чем те, что стояли перед нами, когда мы с Ринарком начали свое дело.
Пришло время отринуть жалость и сострадание. Мы станем сильными и отважными, коварными и осторожными, мы отречемся от идеализма, который сопутствовал нам прежде. Наш девиз — жертвовать, чтобы выжить, и выжить — ради великих идеалов.
Эсквиел хотел было продолжать, но потом решил, что на сегодня сказал достаточно.
Он снова откинулся на спинку кресла, позволив себе удовольствие испытать полное единение с мультиверсумом.
— Где ты?.. — негромко сказал он. — Кто ты?
Его жажда обрести эту неведомую недостающую сущность была мучительно осязаемой — она приводила его в замешательство, поглощая все его внимание, отвлекая от дела, которому призван был отдать всего себя.
Он уже связался с кораблем, где шла игра, и теперь нетерпеливо ждал катер, который доставит его туда.
Он встал и зашагал по своей тесной и неубранной каюте, разливая свет, трепещущий и бьющий голубыми, золотистыми и серебряными лучами; тени плясали вокруг него, и временами казалось, что по каюте бродят несколько призраков Эсквиела.
Наконец приблизился катер, состыковался с кораблем, и Эсквиел через шлюзовую камеру ступил на корабль, где его приветствовал лорд Морден.
— Может быть, — сказал он, — с вашей помощью, Эсквиел…
Но Эсквиел покачал своей радужно сияющей головой.
— Мои возможности в этом смысле чрезвычайно ограничены, — ответил он. — Надеюсь только, что смогу помочь игрокам подольше продержаться.
— Да, тут есть кое-что еще… Зелински хочет вас видеть. Оказалось, что те четверо, что прибыли с Беглеца, обладают некой коллективной энергией…
Эсквиел и Морден быстро шли по коридорам, гулко клацая ботинками по металлическому покрытию.
— Немедленно поговорю с Зелински, — сказал Эсквиел.
Они остановились у дверей.
— Вот его лаборатория.
— Он тут?
Морден повернул ручку и вошел. Зелински поднял глаза и зажмурился, когда увидел идущего вслед за Морденом Эсквиела.
— Какая честь… — несколько иронически заметил он.
— Лорд Морден сказал мне, профессор, что у вас есть что-то новенькое?
— Да вроде. Эта женщина, Мери Роффрей, она теперь не то что совершенно нормальна, она… как бы сказать… сверх нормальна! Что-то случилось с ее рассудком на Росе. Сама структура его стала совсем иной. Она разительно отличается от всех… кроме, пожалуй…
— Кроме меня? — Эсквиел почувствовал, что дрожь побежала по его телу. — Она что, похожа на меня, как вам кажется?
Зелински покачал головой:
— Она выглядит совершенно обычно, пока не начнешь анализировать структуру ее мозга. Такая, как она, нам как раз сейчас и нужна.
Кажется, картина начала прорисовываться перед внутренним взором Эсквиела.
Что эта женщина, может быть, она как раз и призвана утолить мучительное чувство неполноты его собственной сущности. Или же иерархи специально внедрили что-то в ее сознание, чтобы усилить те качества, которые были потенциально в ней заложены, и вручить ей оружие в битве за человечество. Эсквиел мог только гадать.
— Она стала такой не от того, что подверглась психологической атаке чужаков, — заговорил Зелински. — И даже не от того, что случилось с ней на Росе, где ее преследовали галлюцинации, которые хоть кого с ума сведут. Что-то или кто-то радикально изменил ее ментальность. Никогда не встречал столь тонкого равновесия сознания!
— Что вы хотите сказать? — спросил Эсквиел.
— На одном полюсе — совершенное безумие, на другом — совершенная адекватность. — Зелински нахмурился. — Не приведи Бог оказаться на ее месте. Она в момент прошла с О’Харой ускоренный курс обучения. Но участие в игре может лишить ее рассудка теперь уже навсегда, стоит лишь чуть-чуть нарушить хрупкое равновесие, в котором пребывает ее психика.
— Значит, вы считаете, что она может навсегда лишиться рассудка?
— Да.
Эскниел задумался.
— И все-таки мы должны использовать ее, — сказал он наконец. — Слишком много поставлено на каргу.
— Ее муж против, но сама она, кажется, относится к этому нормально.
— Он просто бунтарь, по определению, этот Роффрей, — не преминул встрять Морден.
— Он что, будет ставить нам палки в колеса в этом деле?
— Да нет, он угомонился, — сказал Зелински. — Вообще-то для него это необычное состояние. Кажется, участие в игре сильно повлияло на него. Да и не удивительно…
— Мне нужно повидаться с ней, — сказал в заключение Эсквиел, выходя из лаборатории.
По длинному коридору все двинулись в игровой зал.
Эсквиел хотел видеть Мери Роффрей — это желание с отчаянной силой овладело им. Он шел быстрым, широким шагом, а мысль его напряженно работала.
С тех самых пор, как они с Ринарком отправились на Беглец, их с Мери пути пересеклись, но не прямо, а как бы опосредованно. Он никогда не видел ее, но знал, что эта она снабдила Ринарка теми важными сведениями, без которых им бы никогда не отыскать иерархов. Кто же она? Просто марионетка, которую иерархи используют, чтобы спасти человечество? А может, она вовсе не марионетка, а нечто гораздо более значительное?
Она, должно быть, все-таки та самая недостающая часть, отсутствие которой он так болезненно ощущает всем своим существом. Однако очевидно, что прямой контакт с мультиверсумом у нее отсутствует. Она наделена энергией разрушительного воздействия на чужаков, его же способности в этом плане несравненно более скромные. Многое связывает их, но многое и разделяет. Вместе они оба как бы обладают такими возможностями, которые должны быть присущи цельному Человеку. У нее есть что-то такое, чего нет у него, и наоборот. Разве они могут быть похожи?
Еще мгновение — и, возможно, все откроется ему.
Он еще раз мысленно перебирал все, что знал о Мери. Ее менталитет сыграл решающую роль в жестокой схватке с чужаками. При этом она служила как бы проводником для остальных. Все, кто побывал на Росе, гораздо более всех других обитателей флотилии способны к борьбе с чужаками. Поэтому следует, кроме Мери, использовать и тех троих.
Но главным образом его занимало сейчас то, что сказал ему Зелински.
Чудовищное напряжение последнего раунда игры могло безвозвратно погубить рассудок Мери.
Он знал, что ему предстоит сейчас. Но как тяжела эта ноша! Он вершил свой выбор, а свет, излучаемый им, казалось, бледнеет, становится холодным и уже не мечется более исступленным вихрем вокруг него. Печаль захлестнула его, он даже не думал, что может когда-нибудь испытать такое горькое чувство. И тщетно было бороться с ним.
Может статься, он убьет эту женщину, навеки лишив себя той силы, которой она владела, силы, которая принадлежала ему в той же мере, что и ей.
Время шло неумолимо, и ничего не оставалось, как только действовать, и действовать немедленно. Начало последнею раунда приближалось.
Они подошли к дверям зала, где шла игра…
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18