Проскользнув домой, я подробно отчитался перед Джинни.

Я был, как бревно, от усталости. Она лежала бок о бок со мной, и настойчивым шепотом требовала, чтобы я рассказал все ей немедленно. Ее вопросы вытянули из меня все, до последней детальки, даже то, что пролетало мимо сознания, на что я не обратил внимания.

Уже взошло солнце, когда Джинни приготовила мне завтраки позволила отдохнуть. И я сразу уснул и проспал целые сутки. Иногда просыпался, ел, сонно озираясь, и засыпал снова.

Джинни объяснила нашему фэбээровцу, что мое состояние вызвано нервным истощением. И это было не такой уж не правдой. Заодно она убедила его и его непосредственного начальника (Сверкающий Нож находился тогда в Вашингтоне), что, если они хотят сохранить происшедшее в тайне, им не следует держать нас под замком. Кое-что знали соседи, и уже поползли слухи. Конечно, слухи можно было быстро пресечь, но до наших друзей и деловых партнеров они дойдут. И, если наши знакомые встревожатся, их ворожба может принести кучу неприятностей.

В итоге нам разрешили принимать гостей. Когда к нам залетела миссис Делакорт, чтобы одолжить четверть пинты серы, мы представили фэбээровца, как кузина Луи, и мельком упомянули, что пока ищут проникших к нам грабителей, мы отослали Вал из города. То ночное происшествие оказалось почти незамеченным, лишь ежедневная газета поместила на одной из внутренних страниц заметку.

Как бы то ни было, мне снова позволили работать, а Джинни — выходить за покупками. Нам назвали номер, по которому мы могли позвонить, если потребуется. Но ничего, конечно, не сказали о том, кто тенью следовал за нами по пятам. «Хвосты» были подготовлены отлично, если бы ни некоторые наши ухищрения, мы бы их вообще не заметили.

Итак, на третий день утром я явился в «Источник».

Проинформировал Барни Стурласона. Он подыскал мне на этот день работу, «не бей лежачего». И в своем кабинете я расхаживал, курил, пускал кольца (мой язык уже напоминал высушенный кожаный ремень) и пил кофе, пока он, булькая, не полил у меня из ушей. Так я проводил время, ожидая назначенной после обеда встречи. я знал, что эта встреча действительно может многое решить. когда по интеркому известили, что совещание начинается, я совсем потерял голову. С трудом вспомнил, что мне тоже туда надо идти… встретиться с теми, кто решит нашу судьбу.

Комната, где должно было состояться совещание, находилась наверху. Она была заколдована, как против промышленного шпионажа, так и против надзора властей. Во главе стола громоздилась туша Барни. Воротник расстегнут, сигара дымится. Собрались одиннадцать человек, это в какой-то степени гарантировало, что среди нас не затаился Иуда…

Кроме Барни, я знал троих — Грисволда, Харди, Яниса Вензеля. И немножечко еще одного — доктора Нобу, метафизика, с которым м иногда консультировались. Остальных я не знал.

Один оказался адмиралом в отставке, Хью Чарлзом, специалистом по разведке. Другой — математик Фалькенберг.

Третий — пастор из церкви, прихожанином которой был Барни.

Все они выглядели усталыми. Им пришлось работать, как галерным рабам. Работу они закончили буквально минуту назад.

У последних двоих вид был свежий. Абсолютно ничего примечательного в их внешности не было, если не считать того, что у одного из них был небольшой чемоданчик, который он поставил на пол.

Прежде чем представить нас друг другу, Барни сделал несколько пассов и произвел заклинание.

— О'кей, — сказал он. — Поле секретности опять на полной мощности. Заходи и присоединяйся к шабашу, — он улыбнулся мне. — Стив, разреши мне познакомить тебя с мистером Смитом и мистером Брауном. Они — представители компании, деловые предложения которой сегодня ставятся на ваше обсуждение.

Фигуры и лица Смита и Брауна заколебались, расплылись и сделались четкими. Наваждение кончилось. В падающем из окна свете волосы Джинни отливались мерцающей медью. Доктор Акман открыл свой чемоданчик. Свертальф выскочил из него. Уже выздоровевший, большой, черный и как всегда самонадеянный. потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Мыр-р-р, — сказал он ворчливо.

Пастору захотелось приласкать его, он протянул руку. Я не успел предостеречь его. К счастью, у Акмана вошло в привычку брать с собой аптечку.

Свертальф уселся рядом с Джинни и принялся умываться.

— Как вам удалось сделать это? — спросил с профессиональным интересом адмирал.

Джинни пожала плечами:

— Очень просто. Как вы знаете, Барни связался с доктором Акманом. Они назначили время, когда доктор должен был отменить прием больных. Он сходил в лабораторию, ветеринарскую, и принес оттуда Свертальфа. Мой кот, когда нужно, умеет вести себя тихо, даже если лежит в чемодане. Мы уже убедились, что «хвоста» за доктором не было.

Свертальф самодовольно дернул хвостом.

— Тем временем в город вышла я, — продолжала Джинни. — У Барни сегодня распродажа. Самая легкая вещь на свете — это затеряться в толпе. И кто может заметить, если я чуточку поколдую? Изменив свою внешность, я встретилась с доктором Акманом и изменила внешность и ему.

Свертальф задумчиво уставился на доктора.

— Потом мы пришли сюда, — Джинни слегка улыбнулась. — Барни точно знал время нашего прихода, и понизил активность поля, чтобы наша маскировка не развеялась.

Джинни открыла сумочку (та очень походила на обычный конверт), вытащила косметичку и посмотрелась в зеркальце.

Неяркая косметика, скромное платьице — в ней трудно было заподозрить ведьму высокого полета, если только не заметить, что все это нарочитое.

— Перейдем к делу, — сказал Барни. — Мы немедленно проинформировали собравшихся о том, что тебе удалось обнаружить, Стив. С чисто научной точки зрения, твое открытие (с учетом того, что мы уже выяснили), имеет чрезвычайно важное значение. Можно сказать, что наша совместная работа имеет революционное значение, — он сделал паузу. — Но, это значит, что мы вмешиваемся в политику.

— Или в религию, — сказал Янис Вензель.

— Сомневаюсь, — сказал пастор Карслунд, — если в данном случае между ними какое-нибудь различие.

Пастор был высокого роста, светловолосый мужчина с внешностью настоящего ученого.

— Если Иоаннитская церковь действительно есть порождение дьявола… — Грисволд поморщился. — Мне очень бы хотелось верить в это. Я не согласен с ее догматами, на утверждение, будто это вероучение не просто ошибочно, но создано Злом. Это означало бы зайти слишком далеко. Вы уверены, мистер Матучек, что вы действительно встретились с Врагом?

— Во всяком случае, с одним из его наиболее высокопоставленных приближенных, — сказал я. — Или, если предпочитаете, с одним из наиболее низкопоставленных. То, что я увидел и пережил в прошлые ситуации, теперь полностью укладывается в целостную картину.

— Э-э… полагаю, вы испытывали тогда значительной силы стрессы. Галлюцинации могут быть очень реальными… если ожидаешь чего-то увидеть, я имею в виду.

— Если иоанниты действуют в рамках закона, — оборвала моя жена, — почему они затаились? Личность Стива уже ими установлена. У них было достаточно времени, чтобы связаться с ним или подать властям жалобу. Но, будто ничего не случилось. Служащий Барни, посланный забрать метлу, взял ее там, где она была оставлена. И никто не задавал ему никаких вопросов. Утверждаю, что они не могут пойти на риск судебного разбирательства…

— Может быть, они пытаются вступить в контакт с потусторонними силами, чтобы вернуть вашу дочь? — без убеждения произнес Харди.

Адмирал Чарлз фыркнул:

— Как же! Не сомневаюсь, что Врагу бы захотелось, чтобы ничего из случившегося вообще не было. Но как это сделать?

Вы говорите, мистер Матучек, что он может вернуть вашу дочь, сведя к нулю ее время пребывания в аду? Это поразительно.

Но, как бы то ни было, не могу представить, что он может изменить прошлое. Время, прожитое без нее, уже прошло…

— Если мы будем вести себя тихо, это может помочь ее освобождению, — сказал Харди. — Молчание будет расценено, как выкуп.

— Какой человек согласится вступать в такого рода сделку? — ответил адмирал.

— Во всяком случае никакие соглашения с Нижним миром невозможны, — сказал Карслунд. — Соглашение подразумевает согласие и намерение поддерживать достигнутой договоренности. Будучи сам нечестным, дьявол не способен поверить, что человек не попытается, в свою очередь, обмануть его.

— Итак, — сказал Чарлз, — освободив Валерию, он ничего не выигрывает, зато теряет ценного заложника.

— Он уже добивался успехов, разобщив силы добра, — с горечью сказал Акман. — У меня создается впечатление, что ваша встреча — на самом деле заговор и акт неповиновения правительству. Умно ли мы поступаем?

— Как я понимаю, вы считаете, что нам нужно открыться Дяде Сэму, и решение полностью передоверить ему? — моя усмешка была рождена болью.

— Сравните, какие возможности у нас и у властей, — сказал Акман. — Правильно ли мы поступаем, скрывая собранные нами сведения? От них зависит благо и жизнь всего общества.

— Разрешите, я отвечу, на этот вопрос, — сказал Барни. — У меня имеются связи в Вашингтоне, и… адмирал Чарлз, у которого таких связей еще больше, подтвердил мое предположение, как будут там развиваться события. Исходным моментом является следующее: официальный акт похищения скрывается. Глава нашего местного ФБР — человек умный. Он сразу понял, какая будет проводиться политика, и начал действовать в соответствии с ожидаемыми директивами. Причины такой политики сложны и запутаны, но основными являются два пункта. первый — об адской Вселенной почти ничего не известно. Это один из немногих может быть, единственный случай прямого нападения, произведенного из мира демонов. Не вмешательство, а нападение. Никто не знает наверняка, что оно предвещает. При таких обстоятельствах необходимо действовать осторожно. Государственный департамент доказывает, что истинная подоплека событий нам полностью неизвестна. Люди из Министерства Обороны утверждают, что нам не следует связываться и связывать себя никакими решениями, до получения большей информации, и, особенно, пока не увеличены расходы на военные нужды. Президент, кабинет министров, руководящие деятели Конгресса — единодушны в том, что сейчас не следует поднимать шума. Из этого следует, что информация не должна доводиться до сведения широкой публики, чтобы не вызвать общественного беспокойства.

Второй момент касается иоаннистской церкви. Эта проблема, может быть, носит менее угрожающий характер, и, тем не менее, она обязательно должна быть разрешена. США демократическая страна. Многие избиратели либо являются истинными иоаннитами, либо полагают, что иоаннизм — просто вероучение. К тому или иному разряду относится значительно число людей, занимающих видное положение в обществе.

Вспомните историю с расследованием, которое пытается провести Комитет Конгресса. Сколько из-за этого было вони и шума. Инцидент, из-за которого мы собрались здесь, наводит на мысль, что правы те, кто утверждает, что церковь иоаннитов порождена Падшим в качестве средства и восстановления всех и каждого против каждого. Последнее, чего желала в данной ситуации администрация — еще раз тщательно рассмотреть все возможности, которые в конечном счете сводятся к двум. Свержение правительства, либо использование мер подавления. Соблюдение секретности позволяет сохранить пока мир и спокойствие. И выиграть время…

Барни остановился, чтобы разжечь потухшую сигарету. В комнате было очень тихо. Пластами плавал голубой дым, а воздух был тяжелым и несвежим. Джинни и я обменялись через стол отчаянными взглядами. Вчера мне нужно было спуститься в подвал и заменить сгоревший предохранитель. Джинни пошла со мной потому, что в последнее время старались держаться вместе. На полке стояли некоторые вещи Валерии — она вышла из того возраста, когда она ей были нужны, но выбросить их тогда мы не успели. Неиссякаемая бутылочка с молоком.

Кольцо Субербороса, самокормящая крылатая ложечка, горшок с радугой вместо ручки. Мы поднялись наверх, и по нашей просьбе, предохранитель был заменен фэбээровцем.

Лежащие на столе кулаки Джинни были крепко стиснуты.

Свертальф терся спиной об ее руку — медленно, плавно, не претендуя на ответное внимание.

— Вывод заключается в том, — сказал Барни, — что, есть тому возможность или нет, правительство сейчас не хочет переходить к активному действию. А может, и не только сейчас, но и вообще. Что касается нас, то наше право и обязанность — сделать все, что от нас зависит. Поймите, доктор, с чисто формальной точки зрения, мы не делаем ничего незаконного. Стив не был арестован. Он имел полное право покидать свой дом и возвращаться обратно. И, если ему того хотелось — через окно и в плаще-невидимке. Ни перед кем не отчитываясь. Я имел полное право одолжить ему помело. Кафедральный собор открыт для посещения посторонней публики. Если Стив, в поисках необходимых ему сведений, проник в закрытую часть собора, он допустил, самое большое — это гражданское правонарушение. Он виноват? Пусть руководители церкви преследуют его в судебном порядке. И не забывайте, что он может ответить обвинением в разбойном нападении. Для защиты собственности нельзя применять смертоносное оружие, а в него стреляли и избивали дубинкой.

Соответственно, поскольку никакого преступления Стивом совершено не было, нас нельзя считать соучастниками, либо укрывателями. Никто из нас не замышляет ничего преступного, не участвует в заговоре. Заверяю вас, что скоро будет принят Закон о Национальной безопасности. И все остальное, что президент сочтет необходимым принять. Тогда нам трудно будет действовать так, как мы действуем сейчас. Но сейчас наши действия не ограничены никакими официальными запретами.

А по Конституции судопроизводство «пост фактум» — запрещено.

— Гм… — отозвался Акман.

— Что касается сокрытия важной для правительства информации, — продолжал Барни, — то пусть вас это не беспокоит. Ничего подобного мы не делаем. Сейчас мы тщательно анализируем собранную информацию и, как честные граждане, мы не хотим, чтобы нас обвини в том, что какому-то аспекту не уделено нужного внимания. И мы позаботимся, чтобы обнаруженное нами попало по нужному адресу.

— Нужно ли так торопиться? — возразил Акман. — Если девочка может быть возвращена в то же мгновение, когда исчезал… не лучше ли для нее будет, если мы предоставим действовать в ее интересах правительству. Пусть оно действует медленно и осторожно, но разве это не лучше, чем вообще ничего не добиться? Мы, плохо подготовленные и не имеющие нужного оборудования и снаряжения, можем все испортить.

Натянутое лицо адмирала Чарлза потемнело.

— Честно говоря, — сказал он, — не думаю,. чтобы власти пожелали действовать, если не произойдет никаких дальнейших инцидентов. Когда, в недружелюбно относящихся к нам странах, сажают, грабят и убивают в тюрьмах (в том числе и официальных лиц), правительство ограничивается протестами.

С чего вы взяли, что оно пойдет на смертельный риск, чтобы выручить из ада маленькую девочку? Сожалею, мистер Матучек, но дела обстоят именно так.

— Как бы то ни было, — взглянув на Джинни, торопливо сказал Фалькенберг (лицо моей жены было ужасно), — насколько я понимаю ситуацию, наши враги сейчас в растерянности.

Действия мистера Матучека оказались для них неожиданностью.

Очевидно, Враг не может сейчас оказать прямой помощи, не может помочь советом или даже сообщить что-либо. Или считает такого рода помощь неблагоразумной, поскольку это может спровоцировать вмешательство всевышнего. Несомненно, маги иоаннитов способны творить чудеса. Но они нее всезнающие и не всемогущи. Они не могут знать точно, что именно нам удалось сделать и что мы намерены предпринять.

Но, дайте время, и период растерянности кончился, защитные меры будут усилены, и, вероятно, будут приняты какие-то ответные действия.

Лицо Джинни было личиной Медузы-Горгоны.

— Что бы мы не решили, — сказала она, — Стив и я не будем сидеть сложа руки…

— Нет, будь оно проклято! — вырвалось и у меня.

Свертальф прижал уши, между бакенбардами сверкнули клыки, мех на нем стал дыбом.

— Видите? — сказал Барни собравшимся. — Я этих двоих знаю. Невозможно остановить их, разве только бросить в тюрьму. И я не уверен, что существует тюрьма, из которой они не смогли бы выбраться. наверное, помешать им можно, только убив их. Допустим ли мы, чтобы такое случилось, или поможем им, пока это еще в наших силах?

Голоса сидящих вокруг стола сорвались на крик, взметнулись руки. Громче всех кричал Янис Вензель:

— У меня у самого есть дети, Вирджиния!

Взгляды их обратились на Акмана. Он покраснел:

— Я не собираюсь предавать вас. Просто, все это было для меня слишком неожиданно. Я был обязан высказать то, что думал. И я не верю, что, подстрекая родителей Валерии к самоубийству, вы что-нибудь добьетесь. Их смерть не принесет ей ничего хорошего…

— Что вы имеете в виду? — спросил Барни.

— Разве я не правильно понял? Разве вы не намерены послать Стивена и Джинни… в адскую Вселенную?

Меня обдало холодом. Я был готов ко всему. Я бесился, я сгорал от желания действовать. Но это было так неожиданно, как будто я оказался на краю бездны. Я взглянул на Джинни. Она кивнула.

Все, кто в большей, кто в меньшей степени, оцепенели от ужаса. Потом поднялся ропот, погасший под движением руки Барни. Я едва воспринимал окружающее. Наконец в комнате воцарилось молчание.

— Я должен извиниться перед собравшимися, — сказал Барни. Его голос звучал колоколом — размеренно и низко. — Задача, которую я поставил перед вами, заключается главным образом в сборе и анализе всей доступной нам информации о Нижней Континууме, с тем, чтобы выяснить пути спасения девочки. Вы великолепно справились с работой. Получив информацию о том, что удалось обнаружить Стиву, вы сделали большой шаг вперед в своих исследованиях. Вами разработана концептуальная сторона, и, вероятно, мы близки к выработке методики. Но большой объем работы не позволил всем увидеть, что именно кроется за непосредственным выполнением задания.

Вам трудно было представить, что это не просто исследование дальнего прицела, что на деле оно не ограничивается выдвижением гипотез. В конечном счете, исследование заключалось в поисках возможных путей защиты против возможных нападений со стороны обитателей адской Вселенной.

Сказанное касается большинства присутствующих. Но, точно так же и те, чья деятельность заключалась в рассмотрении политических и религиозных аспектов программы, не видели, как близко мы подошли к тому, чтобы непосредственно вступить в схватку с Нижним Континуумом. равным образом я сам прежде не понимал возможных результатов нашей работы. Но миссис Матучек тайно встретилась со мной. Я обрисовал ей всю картину, мы подробно обсудили ее и наметили план действий…

Барни бросил короткий поклон в сторону Акмана:

— Примите мои поздравления. Вы очень проницательны, доктор.

«Она все знала…» — мелькнуло у меня подобие мысли.

И, однако, никто не подозревал этого, даже я. Никто ничего не подозревал, вплоть до этой минуты — потому что, она так хотела. И еще обрывок мысли: «Приходилось ли другим мужьям когда-либо сталкиваться с подобными неожиданностями?..»

Джинни подняла руку:

— Положение дел таково, что шансы на успех имеет только маленькая, специально подготовленная группа, — в ее голосе звучала памятная по нашей встрече решимость. — Большая группа, состоящая из невладеющих нужной сноровкой людей, не имеет никаких шансов. Нет сомнения, что такая, обладающая большой подвижностью группа сможет преодолеть препятствия, недоступные для армейского подразделения или целого отряда фаустов.

— Смерть, увечье, плен в аду — со всеми вытекающими отсюда последствиями… — прошептал Акман. — Вы допускаете, что Стивен пойдет на это?

— Я знаю Стива достаточно хорошо, чтобы попытаться остановить его, — сказала Джинни.

Ее слова в какой-то мере помогли мне вновь овладеть собой. И не настолько я был растерян, чтобы не заметить, с каким восхищением глядели на меня собравшиеся, но основное мое внимание было направлено на то, что говорила Джинни.

— Лучше группы, чем я и Свертальф, найти невозможно.

Если у кого-нибудь есть надежда добиться успеха, то это мы.

Вы все поможете нам должным образом подготовиться и будете ждать нашего возвращения. Если мы не вернемся, у вас останется собранная уже информация. Не растеряйте ее, потому что она имеет важное значение для всего общества.

Согласитесь, что дело касается не только нашей дочери.

Далеко не только ее… Вот главная причина, по которой вы обязаны помочь мне. Сделайте все от вас зависящее, чтобы ваши дети и внуки унаследовали не гораздо худший мир, чем тот, в котором живете вы, — Джинни полезла в сумочку. — Черт возьми, у меня нет сигарет!

К ней потянулись пачки. Она предпочла мою, и наши руки на мгновение встретились.

Акман, переплетая пальцы, неотрывно смотрел на них.

Внезапно он встал, и, выдавив какое-то подобие улыбки, сказал:

— Ладно, я приношу извинения. Вы же должны понять, что моя реакция была естественной. Но вы, наверное, сможете, может быть, вы правы, что найдете способ проникнуть в ад и вернуться обратно. Я помогу вам всем, что в моих силах. Но могу я узнать план ваших действий?

Барни слегка расслабился. Затушив окурок сигареты и закурил новую.

— Можете, — сказал он. — Особенно потому, что мы должны объяснить то же самое и остальным присутствующим. Разрешите я сначала изложу план вкратце. Затем вы сможете, в зависимости от того, в какой области наук вы являетесь специалистами, развить и дополнить его. Наша Вселенная обладает прямолинейной геометрией пространства, за исключением обладающими необычными свойствами точек, таких, как например, ядра белых карликов. Демоны могут передвигаться в нашем мире без всяких затруднений. Более того, они способны выкидывать фокусы с временем и пространством, что в былые дни создало им репутацию сверхъестественных созданий. Способны они на это потому, что их собственная Вселенная устроена чрезвычайно сложно, и структура ее постоянно меняется. Современные исследования открыли способы войти в эту Вселенную. Но никому неизвестно, каким законам подчиняется там движение, как можно в ней передвигаться и как выйти оттуда. Выйти целый, невредимым и сохранившим рассудок.

Что ж, Стив выяснил, что можно войти в любую точку по времени исчислению Ада. Это открывает выход из тупика. Перед нами появилась возможность найти, как соотносятся наш и Нижний Континуум, и это соотношение может быть математически описано. Доктор Фалькенберг составил соотношение уравнений и уже приступил к их решению. Исследования доктора Грисволда позволили наметить, как реализуется в той Вселенной физические законы. Билл Харди делает то же самое в области химии и атомной физики. И так далее. О, работа только начата, и полученные результаты не подвергались экспериментальной проверке. Но, по крайней мере, мы — доктор Нобу, метафизик, и я, инженер-практик, получили возможность приступить к созданию заклинаний. Сегодня утром мы закончили нашу работу. План предусматривает посылку в Ад экспедиции (наше волшебство обеспечит ей там определенную защиту) и быстрое возвращение ее обратно. Такой грандиозной цели прежде никто никогда не ставил…

— План неудовлетворителен, — теперь в роли возражающего выступал Харди Чарлз. — У вас не может быть описания Вселенной Ада. Ведь мы не в состоянии описать даже наш собственный космос. Абсолютно невозможно предвидеть, по каким сумасшедшим законам меняется там матрица в каждой точке.

— Верно, — сказал Барни.

— Следовательно, защитные меры, годные для одной точки пространства-времени, окажутся совершенно никчемными для всех прочих точек…

— Но не в том случае, если перемещение в пространственно-временной конфигурации будет математически выражено, как одно непрерывное целое. Тогда может быть подобрано подходящее волшебство.

— Что?! Но, это же невозможно! Такого рода работа… ни один смертный…

— Верно, — сказала Джинни.

Мы изумленно воззарились на нее.

— Ключ к решению дает то, что удалось узнать Стиву в подземельях собора, — сказала Джинни. — ваше замечание абсолютно правильно, адмирал. С такой работой ни один смертный человек справиться не может. Но величайшие геометры, каких знала история, уже мертвы.

Над столом повисло удивленное молчание.