«Асгард» должен был взлетать на следующий день. Макс проснулся рано и попытался разбудить Сэма, но это оказалось непросто. Наконец его напарник поднялся.

— О, как болит голова! Сколько времени?

— Около шести.

— И ты разбудил меня?! Скажи спасибо, что я в таком состоянии, иначе бы я отправил тебя к праотцам. Ложись спать.

— Но сегодня день взлета!

— Ну и что? Корабль стартует в полдень. Нас занесут в списки в последнюю минуту, тогда ты не успеешь понаделать ошибок.

— Сэм, откуда ты знаешь, что нас возьмут?

— Ради Бога, не беспокойся. Я все устроил. Помолчи. Или спускайся вниз и приготовь завтрак. Но ни с кем не разговаривай. Если ты хороший парень, то ты принесешь мне кофе в десять часов.

— А завтрак?

— Не говори при мне о еде, окажи мне такую услугу. — Сэм натянул одеяло на голову.

Они подошли к воротам в порт около половины двенадцатого, через десять минут автобус подвез их к кораблю. Макс взглянул на его огромные выпуклые бока, но в это время член экипажа, стоящий у входа в лифт со списком в руках, спросил:

— Ваша имена?

— Андерсон.

— Джоунз.

Он посмотрел в список.

— Заходите. Вы должны были явиться час назад.

Втроем они вошли в кабину лифта. Лифт поднялся с земли, покачиваясь, как ведро, когда его поднимают со дна колодца на веревке.

Сэм взглянул вниз и содрогнулся.

— Никогда не отправляйся в путешествие в хорошем настроении, — посоветовал он Максу. — Иначе ты будешь сожалеть о том, что покидаешь это место.

Кабина лифта поднялась в корабль, люк закрылся за ними, и они ступили в «Асгард». Макс дрожал от волнения.

Он ожидал, что на корабле их встретит помощник капитана, как полагается по уставу. Но прием был угнетающе бесцеремонным. Человек, который провел их в корабль, велел им следовать за ним в офис казначея. Там старший по кадрам, зевая, взял у них отпечатки пальцев и попросил расписаться. Макс с трепетом сдал свою поддельную трудовую книжку: ему казалось, что обман вот-вот раскроется. Но мистер Квипер просто бросил книжку в ящик, даже не заглянув в нее. Затем он обратился к ним:

— Вы начали с того, что чуть не опоздали на корабль. Это плохое начало.

Сэм промолчал. Макс сказал:

— Да, сэр.

Тот продолжил:

— Укладывайте свои вещи, пообедайте и доложите, когда будете готовы. — Он посмотрел на схему, висящую на стене. — Один из вас пойдет в D-112, другой в Е-009.

Макс хотел спросить, как туда пройти, но Сэм взял его за локоть и вывел из офиса. За дверью он сказал:

— Не задавай вопросов, если на то нет особой необходимости. Мы на палубе «Би», и это все, что нам необходимо знать.

Они подошли к трапу и начали спускаться вниз. Макс почувствовал резкий перепад давления. Сэм ухмыльнулся.

Корабль запечатан. Теперь уже скоро.

Они были в D-112, кабине на восемь человек, и Сэм объяснял Максу, как закрывается замок на одной из пустых камер, когда по громкоговорителю раздался сигнал. Макс на мгновение почувствовал головокружение, и его кровь словно начала пульсировать. Затем это прекратилось.

— Они не успели просинхронизировать поле, или у этого корыта что-то не в порядке с регулировкой фаз. — Он хлопнул Макса по спине. — Мы сделали это, парень!

Они были в космосе.

Е-009 находилась палубой ниже, в дальнем конце коридора; они уложили здесь вещи Сэма и отправились искать столовую. Сэм остановил проходящего мимо помощника инженера.

— Эй, приятель, мы здесь новенькие. Где здесь у вас камбуз?

— Повернете на восемьдесят градусов по часовой стрелке и идите дальше по проходу. Он на этой же палубе. — Помощник осмотрел их. — Новенькие? Ну-ну, скоро увидите, куда вы попали.

— Что? Не нравится здесь?

— Не то слово. Здесь просто сумасшедший дом. Если бы я не был женат, то остался бы на Земле. — Он пошел дальше.

— Не обращай внимания, — сказал Сэм. — Все старослужащие в корабле говорят, что у них самый страшный дурдом во всем космосе. Вопрос чести.

Но следующее происшествие, казалось, подтверждало слова старослужащего. Окно раздачи на камбузе было закрыто еще в полдень, когда корабль подымался. Макс с сожалением подумал о том, что ему придется до ужина подтянуть ремень. Но Сэм вошел в поварскую и вынес оттуда два полных подноса. Они нашли свободные места и сели.

— Как тебе это удалось?

— Любой кок накормит тебя, если ему дать возможность объяснить тебе, какой ты негодяй и что он вовсе не обязан кормить тебя.

Обед был хорош. Настоящие говяжьи отбивные, овощи из корабельного сада, пшеничный хлеб, пудинг и кофе. Макс очистил свою тарелку и подумал, можно ли попросить добавки. Но решил этого не делать. Вокруг них шла беседа, и только один раз возникла опасность обнаружения их истинного статуса. Один из компьютерных операторов напрямую спросил Макса о его последнем путешествии.

— Имперская разведка, — кратко ответил за него Сэм. — Мы оба еще засекречены.

— Ты в какой тюрьме сидел? — хитро улыбнулся оператор. — Имперский Совет не посылал корабли для секретного наблюдения уже несколько лет.

— А наше задание было настолько секретным, что тебе забыли о нем сказать. Напиши им письмо и задай им жару за это. — Сэм встал. — Ты поел, Макс?

По пути в офис казначея Макс беспокоился о том, какое ему дадут поручение, перебирая в уме опыт и навыки, какими он должен был владеть. Он зря волновался: мистер Квипер, нисколько не беспокоясь о его квалификации, послал его в хлев.

«Асгард» был грузо-пассажирским кораблем. На борту находился и различный скот: два быка, две дюжины коров и другие животные, посланные по экологическим и экономическим соображениям в колонии, — свиньи, цыплята, овцы, пара ангорских коз, семья лам. Имперская политика не поощряла ввоз земной фауны на другие планеты; жители колоний должны были вести хозяйство с использованием местной флоры и фауны, но некоторые животные так долго служили человеку, что их трудно было заменить экзотическими существами. На Гамме Льва VI(б) (Новый Марс) ящеры, которых там называют большеголовками, могли бы служить в качестве тягловых животных с большей эффективностью и экономией. Но землянам они не пришлись по душе. Между ними и людьми так и не возникло того доверия, которое издавна сложилось между людьми и лошадьми; и если большеголовки не разовьются до такой высокой степени взаимопонимания с человеком (что казалось маловероятным), то в конце концов они вымрут, и на смену им придут лошади. И это будет ящерам наказанием за непростительный грех — неумение установить прочный союз с самым хищным, нетерпимым, опасным и удачливым из всех животных в изученной части Вселенной. С человеком.

Там же была клетка с английскими голубями. Макс так и не узнал, кому потребовались эти шумные птицы, не был он знаком и со сложным математическим анализом, с помощью которого было сделано заключение о их экологической необходимости. Он просто кормил их и старался поддерживать чистоту в клетке.

На «Асгарде» были и кошки, но большинство из них были «свободными гражданами» и «членами экипажа», ведя борьбу с крысами и мышами, которые отправились в космос вместе с человечеством. Одной из обязанностей Макса было менять песок в коробках на каждой палубе и относить грязных кошек в окислитель на обработку. Остальные кошки были собственностью пассажиров и вели незавидную жизнь заключенных в питомнике за хлевом. Там также жили собаки пассажиров, собак не разрешали выпускать одних.

Макс хотел посмотреть на Землю и увидеть, как она уменьшается в иллюминаторе, но это было привилегией пассажиров. То недолгое время, когда возможно было посмотреть на Землю из космоса, он провел в хлеву, перетаскивая вручную зеленое луговое сено из гидропонического кондиционера воздуха в стойла и очищая эти стойла. Нельзя сказать, чтобы это занятие ему нравилось, но и неприятным оно не казалось; по воле случая ему поручили работу, в которой он хорошо разбирался.

Его непосредственным начальником был главный корабельный стюард мистер Джиордано. Мистер «Джи» вел корабельное хозяйство в паре с мистером Дюмоном, главным пассажирским стюардом; их владения разделялись палубой «Си». Таким образом, мистер Дюмон отвечал за пассажирские и офицерские каюты, офисы и станции контроля и связи, а Джиордано распоряжался всем, что находилось ниже «на корме», за исключением инженерного центра. Каюты экипажа, камбуза, кладовые, хлев и питомник, палуба гидропоники и грузовой трюм были суверенной территорией Джиордано. Оба подчинялись казначею, который, в свою очередь, был подотчетен помощнику капитана.

Такая организация была заимствована частично у военных кораблей, частично у океанских лайнеров прежних дней и несколько видоизменена с учетом особенностей межзвездных путешествий. Помощник капитана был начальником на корабле, и мудрый капитан никогда не вмешивался в его дела. Калитан, хотя и являлся законным монархом своего миниатюрного мира, следил в основном за тем, что происходит вне корабля; а его помощник следил за тем, что происходит внутри. И пока не было никаких осложнений, капитан занимался лишь кабиной управления и звездной навигацией; его же помощник распоряжался всем остальным. Даже астрогаторы, связисты и пилоты были под начальством помощника капитана, хотя на практике он не вмешивался в их работу, когда они были на дежурстве, поскольку они работали в «беспокойной норе» под командованием самого капитана.

Главный инженер также находился под дланью помощника капитана, но он был почти самодержавным владыкой. В небольшом, хорошо отлаженном корабле он держал свою «вотчину» в таком порядке, что помощнику капитана незачем было беспокоиться о его территории. Главный инженер отвечал не только за энергостанцию и импеллеры Хорста-Конрада, но и за все вспомогательное инженерное оборудование, где бы оно ни располагалось, — например, насосы и вентиляторы гидропонических установок, хотя через главного корабельного стюарда фермерское хозяйство контролировал казначей.

Такой была обычная организация звездного грузо-пассажирского корабля, такого, как «Асгард». Она отличалась от организации военного корабля и тем более от кораблей, которые доставляли осужденных и нищих в штрафные колонии, в таких кораблях отдел казначея состоял из одного или двух служащих, а осужденные делали всю работу: готовили пищу, прибирались, разгружали и загружали корабль и делали все остальное. Но на «Асгарде» пассажиры оплатили полет, — а некоторые из них были чрезвычайно богаты, — и они ожидали высококачественного обслуживания, даже если им придется пролететь в космосе несколько световых лет. Из трех основных отделов «Асгарда» — астрогации, инженерного и хозяйственного — отдел казначея был самым большим.

Помощником капитана мог стать главный астрогатор, главный инженер или казначей, но стать капитаном мог лишь тот, кто сперва был астрогатором. Офицеры подразделялись на три специальности: математики, бизнес-менеджеры и физики; капитан же обязательно должен был уметь производить математические расчеты для астрогации. Помощник капитана, как правило, получал свою должность после работы казначеем.

«Асгард» представлял собой маленький цельный мир. Там был свой монарх — капитан; своя знать — пассажиры; свой класс технических работников и управляющих, свои деревья и водные резервуары. Он содержал свою флору и фауну в тонком экологическом балансе; он нес свое миниатюрное солнце в энергостанции. И хотя по расписанию полет длился всего несколько месяцев, он мог оставаться в космосе неопределенно длительное время. У шеф-повара могла кончиться икра, но недостатка в пище быть не могло, не могло быть и недостатка в воздухе, тепле и свете.

Макс решил, что ему повезло получить назначение к мистеру Джиордано, а не к управляющему Квиперу. Мистер Квипер следил за своими подчиненными ежеминутно, тогда как мистер Джи не часто выносил свой массивный корпус из офиса. Он был веселым начальником… если все шло так, как ему хотелось. Мистеру Джи было лень дойти до хлева, и как только он убедился, что Макс должным образом следит за животными, он перестал его инспектировать и лишь требовал, чтобы Макс отчитывался перед ним каждый день. Это давало Джиордано больше времени для его основного занятия, а именно самогоноварения, которым он занимался в своем укромном офисе, используя для этого материалы, выращиваемые в гидропонных баках, которые также находились в его ведении. Он тайно торговал им среди членов экипажа. Из разговоров команды Макс понял, что это было обычной прерогативой главного корабельного стюарда, и на эту сторону его деятельности закрывали глаза, если он держался в разумных рамках. На корабле, конечно, были бары, но они предназначались для «зверей», а членов экипажа там не обслуживали.

— Однажды я был в корабле, — сказал Максу Сэм, — в котором помощник запретил стюарду это дело, выкинул его аппарат и послал стюарда драить палубу, предварительно разжаловав его. — Сэм затянулся сигаретой, подаренной ему пассажирским стюардом. Они сидели в хлеву у Макса, наслаждаясь отдыхом, и болтали. — Но это не сработало.

— Почему?

— Пошевели мозгами. Тоже баланс, как и в экологии, старик. Для каждого рынка есть поставщик. Вот тебе и ключ к сути дела. Через месяц в каждом закутке стояло по самогонному аппарату, а экипаж так деморализовался, что не мог толком выполнять работу. Тогда капитан переговорил со своим помощником, и все вернулось на круги своя.

Макс задумался.

— Сэм, ты был стюардом на том корабле?

— Хм? С чего ты взял?

— Ну, ты же был в космосе раньше, ты больше не делаешь из этого секрета. Ты не говорил, какая у тебя гильдия и почему ты был на земле, и почему тебе пришлось прибегнуть к обману, чтобы вернуться в космос. Конечно, это не мое дело…

Обычно циничное выражение лица Сэма сменилось на печальное.

— Макс, с человеком может случиться что угодно, если он думает, будто держит мир за хвост. Возьми, к примеру, одного моего друга по имени Робертс. Он был сержантом в Имперских Десантных Войсках; хорошая репутация, полдюжины прыжков к звездам, несколько боевых наград. Очень неглупый парень, хотел получить офицерское звание. Но однажды опоздал на корабль: соскучился по Земле и слишком буйно праздновал возвращение. Он должен бы был тут же сам явиться в трибунал, получить понижение в ранге и восстановить свою репутацию. Но в кармане у него все еще были деньги. Когда они кончились, а он протрезвел, было уже поздно. Ему так и не хватило мужества пойти в трибунал и отработать наказание. У любого есть свои слабые стороны.

— Ты хочешь сказать, что раньше был десантником?

— Я? Конечно нет. Я лишь рассказал тебе об этом парне, Ричардсе, чтобы ты понял, что может случиться с человеком, если он потеряет контроль над собой. Давай поговорим о чем-нибудь приятном. Что ты собираешься делать дальше, парень?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что ты собираешься делать после этого прыжка?

— Я думаю, то же самое. Мне нравится на корабле. Я постараюсь не испортить себе репутацию и дослужиться до главного стюарда.

— Забудь про это, парень. Как ты думаешь, что будет, когда твои документы пошлют с корабля в Гильдию? А их копию отправят в Отдел Гильдий и Труда?

— Что?

— Ну, я тебе скажу. Может быть, поначалу ничего не случится, может быть, тебе удастся еще раз отправиться в космическое путешествие. Но в конце концов канцелярщина расшевелится, они сверят документацию и обнаружат, что, хотя ты зачислен в экипаж в качестве опытного помощника стюарда, никакого Макса Джоунза в файлах не существует. И когда-нибудь ты приземлишься на Землю, и у лифта тебя будут поджидать два клоуна с пистолетами на поясе. И они отведут тебя в кутузку.

— Сэм! Ты же сказал, что все устроено!

— Не кипятись. Посмотри на меня: я спокоен… а все это касается и меня, и даже в большей степени, поскольку у меня больше оснований желать, чтобы они не ворошили моего прошлого и не будили лиха, пока спит тихо. Я все устроил, как и обещал. Ты же в корабле, правда? Что же касается файлов, потребовалось бы раз в десять больше денег, чтобы подделать документы в Гильдии, разыскать нужную микропленку и подменить ее — я даже не знаю, как это можно сделать, хотя, конечно, можно, если хватит времени, денег и терпения.

Макс почувствовал себя почти так же, как в тот момент, когда Монтгомери сообщил ему, что ферма продана. Несмотря на черновую работу, которую он делал, ему нравилось на «Асгарде», и у него не было желания делать что-либо другое. Он ладил со своим боссом, он завел друзей, ему здесь было уютно, как пташке в гнездышке. А теперь гнездышко было внезапно разрушено. Даже хуже — он оказался в силке.

Он побледнел. Сэм положил руку ему на плечо.

— Не переживай, парень! Твое положение не так уж плохо.

— Тюрьма…

— Тюрьма плачет по воскресной шляпке моей тетушки! Ты в полной безопасности, пока мы не вернемся. Ты сможешь уйти с космодрома по возвращении с деньгами в кармане, и у тебя будет еще несколько дней, недель или даже месяцев, прежде чем кто-либо в Совете Гильдии или в Новом Вашингтоне заметит обман. Ты сможешь затеряться среди четырех миллиардов человек. Твое положение будет совсем не хуже, чем когда ты встретил меня — ты же хотел затеряться — помнишь? — а теперь у тебя на счету есть по крайней мере один звездный прыжок, о котором ты сможешь рассказать своим детям. Может быть, тебя даже не станут искать; какой-нибудь клерк выбросит документы о твоем полете в мусорную корзину и сочтет, что лучше оставить их там, чем утруждать себя разбирательством. К тому же, может быть, тебе удастся уговорить клерка в офисе мистера Квипера, чтобы он «потерял» дубликаты и никуда их не посылал. Например, Нельсона; у него голодный взгляд. — Сэм пристально взглянул на Макса. — Или ты мог был сделать то же, что собираюсь сделать я.

Только часть из того, что сказал Сэм, дошла до сознания Макса. Он воспроизвел запись сказанного в своем мозгу и постепенно начал осознавать, что его положение не совсем отчаянное. Он был склонен согласиться насчет Нельсона, поскольку Нельсон несколько раз намекал, что отметки об эффективности того или иного работника в корабельных книгах не всегда попадали на Землю в неизменном виде… при определенных обстоятельствах. Но он оставил эту мысль, поскольку она ему сразу не понравилась. К тому же он понятия не имел, как предложить взятку.

Дойдя в своем мысленном воспроизведений сказанного до последних слов Сэма, он очнулся.

Что ты собираешься делать?

Сэм посмотрел на свою сигару.

— Я не собираюсь возвращаться.

Не требовалось диаграммы, чтобы понять, что он имеет в виду. Но по имперским законам подобное нарушение каралось значительно строже, чем подделка документов о членстве в Гильдии. Дезертирство считалось чуть ли не изменой.

— Ну, продолжай, — потребовал Макс почти что грубым голосом.

— Давай посмотрим, где мы приземляемся на пути следования. Планета Гарсона — это такие же колонии, как Луна или Марс. Они покрываются куполом, и если ты не делаешь то, что от тебя требуют власти, ты просто прекращаешь дышать. Конечно, там можно спрятаться и получить новые документы, но все равно ты останешься под этим куполом. Там нет ничего хорошего. Даже на Земле больше свободы. Ню Пегаса VI, Альцион — неплохая планета, но несколько холодная в афелии. Но все равно она импортирует больше, чем экспортирует, а это значит, что там главенствует Империя, и местные власти охотно помогут ей найти беглеца. Затем будет Новая Земля, Бета Водолея X — а это, старик, как раз то, что нужно.

— Ты был там?

— Однажды. Мне следовало бы остаться. Макс, представь себе место, похожее на Землю, но краше, чем когда-либо была Земля. С более приятной погодой, с огромными богатыми землями… с лесами, сгорающими от нетерпения быть вырубленными, а дичь там практически сама прыгает в котелок. Если тебе не нравится жить в селении, то ты можешь уйти туда, где нет соседей; бросишь зернышко на землю и скорее отскакивай назад, пока не выскочил побег. Никаких тебе докучливых насекомых. Практически никаких земных болезней, и никаких местных, которые приставали бы к человеку. Широкие реки. Спокойные океаны. Это просто великолепно, я тебе говорю!

— Но не выловят ли нас и там?

— Это слишком большая планета. Им понадобится масса народу, и никто там не станет помогать имперским властям. Имперскому Совету не так-то просто даже собрать с них налоги. Никто даже не попытается арестовать дезертира за пределами большого города. — Сэм усмехнулся. — Знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что из этого ничего не получается. Империя посылает служащего к черту на кулички, чтобы он кого-то там разыскал, а пока он ищет, ему встречается какая-нибудь золотоволосая дочка ранчеро, которая глядит на него во все глаза, и у них со временем появляется восемь или девять детей; а невест там хоть отбавляй. И он быстро сам становится ранчеро, отпускает бороду и меняет имя. Может быть, он холостяк и давно не был дома, а может быть, дома его ждет жена, к которой он не хочет возвращаться. В любом случае даже Имперский Совет не может победить человеческое естество.

— Я не хочу жениться.

— Это твоя проблема. Но самое приятное в том, что там нет практически никаких ограничений. За пределами города даже не взимается налог с собственности. Никто все равно не станет его платить, они просто уйдут в другое место или пристрелят сборщика налогов. Никаких гильдий — ты можешь пахать землю, пилить древесину, водить машину, прокладывать трубы в один и тот же день, ни у кого не спрашивая разрешения. Человек может делать там что угодно, и никто его не остановит, никто не скажет ему, что он не родился в этой гильдии или что он недостаточно молод, чтобы начать осваивать профессию или что он не заплатил взнос. Работы там больше, чем людей, и тамошним жителям безразлично, кто ее делает.

Макс попытался представить себе такую анархию, но не смог, а в жизни ему ничего подобного не встречалось.

— Но разве гильдии не возражают?

— Какие гильдии? О, конечно, на Земле они были вне себя, когда узнали об этом, но даже Имперский Совет их не поддержал. Они не дураки — нельзя вычерпать океан вилкой.

— И ты хочешь остаться там? Это кажется очень заманчивым, — задумчиво произнес Макс.

— Да, хочу. Там была одна девушка… конечно, сейчас она уже замужем; они там рано выходят замуж… но у нее были младшие сестры. Вот что я собираюсь сделать, и тебе следует сделать то же, если ты хочешь отправиться со мной. Когда я первый раз сойду на планету, я установлю контакты. Во второй раз, по возможности в ночь перед отправлением корабля, я выйду через грузовой люк и так быстро скроюсь за горизонтом, что никто ничего не заметит. Когда же обнаружат, что я не вернулся вовремя, я уже буду за сотни миль от корабля, около журчащего ручейка, в девственной глуши отращивать бороду и заучивать свое новое имя. Скажи «да», и ты будешь сидеть на берегу и удить рыбу.

Макс беспокойно заерзал. Картина, нарисованная Сэмом, разбудила в нем тоску по дому, которую он до сих пор едва ли осознавал. Но он не мог так быстро отказаться от гордого титула «космонавт».

— Я подумаю об этом, — сказал он.

— Да, пожалуйста, подумай. В любом случае у тебя для этого есть еще несколько недель. — Сэм встал на ноги. — Пожалуй, мне пора возвращаться к себе, пока старик Дюмон не начал меня разыскивать. До скорого. И помни, парень: плох тот ветер, который дует только в одну сторону.