Глава 21
Капитан «Асгарда»
Они спустились вниз и похоронили Сэма на месте сражения. Макс взял с собой только Уолтера и Джиордано; он предупредил Элли, чтобы она не приходила. С ними был еще почетный караул, но караульные были вооружены на случай возможного нападения. Они стояли вокруг могилы лицом к холмам и наблюдали. Макс прочитал службу таким тихим голосом, что его почти не было слышно, хотя и старался сделать все как можно лучше.
Инженерное отделение приготовило могильную плиту — треугольную пластину из нержавеющего металла. Когда плита была готова, Макс подумал о том, какую на ней сделать надпись. «Его сердце было переполнено любовью к людям»? — нет, он решил, что Сэму с его циничным презрением ко всякой сентиментальности это бы не понравилось. Может быть, «Он играл теми картами, которые ему сдавали»? Но это было не так: если Сэму не нравились сданные карты, он иногда полностью подменял всю колоду. Наконец он придумал.
Теперь он воткнул плиту в землю и прочитал:
В ПАМЯТЬ О СЕРЖАНТЕ ИМПЕРСКОГО ДЕСАНТА СЭМЕ АНДЕРСОНЕ,
ПАВШЕМ НА ПОЛЕ БОЯ.
«Ему не приходилось выбирать. Он ел, что ему подавали».
Уолтер увидел надгробие в первый раз:
— Так вот оно что? Хотя я догадывался об этом.
— Да, а я даже не знаю его настоящего имени. Ричардс или, может быть, Робертс.
Уолтер подумал об этом.
— Мы можем восстановить его в правах посмертно, сэр. Его личность можно будет установить по отпечаткам пальцев.
— Думаю, Сэм хотел бы этого.
— Я позабочусь об этом, сэр, когда мы вернемся.
— Если вернемся.
— Капитан, лучше сказать, когда вернемся.
Макс сразу поднялся в рубку управления. Он уже побывал там прошлым вечером и успел даже получить первый шок от того, что все в «беспокойной норе» обращались с ним, как с капитаном. Когда Келли приветствовал его, сказав «Доброе утро, капитан», Макс почти не смутился.
— Доброе утро, Келли. Доброе утро, Ланди.
— Кофе, сэр?
— Спасибо. Насчет выхода на орбиту… все запрограммировано?
— Еще нет, сэр.
— Тогда забудьте об этом. Я решил сразу отправиться домой. Мы сможем произвести расчеты в пути. Пленки здесь?
— Да, я забрал их.
Они говорили о пленках, которые были спрятаны в комнате Макса. Саймзу удалось уничтожить первую копию, когда умер капитан Блейн; запасная копия была единственным документом, содержащим сведения о том, где и когда «Асгард» вошел в этот космос, включая сведения об ориентирах, взятых сразу после перехода.
— Хорошо. Тогда за дело. Ковак сядет за компьютер.
Все остальные члены бригады Келли пришли, как всегда, заранее.
— Если хотите, сэр, я бы с удовольствием произвел для вас компьютерные расчеты.
— Это сделает Ковак. А вы помогите Ногучи и Ланди с пленками.
— Слушаюсь, сэр.
На экран начала поступать информация. Макс дважды просыпался ночью в холодном поту: ему снилось, что он утратил свою уникальную память. Но когда начали поступать данные, он программировал их без усилий, каждый раз нужная страница справочника открывалась в его сознании. Их задачей было оторваться от поверхности планеты, преодолеть ее притяжение, выровнять положение корабля, оставить «позади» местное солнце, чтобы легче было делать поправки на его притяжение, затем совершить длинный и прямой проход до того района, в котором они вошли в этот космос. Им не потребуется большая точность, поскольку они не будут пытаться делать переход во время первого подхода; им будет необходимо изучить эту зону, сделать множество снимков ориентиров и обработать данные на компьютере, провести исследования, которые до них никто не делал.
Взлет был рассчитан и записан на пленку автопилота, и пленка была помещена в пульт управления задолго до полудня. После посадки на Милосердие на корабле было установлено местное время, где в часе было около пятидесяти пяти стандартных минут; теперь корабль снова перешел на время по Гринвичу; за временем всегда следили в кабине управления… поэтому обед в тот день будет позже, а некоторые из пассажиров как обычно переведут часы не в ту сторону и обвинят в этом правительство.
Они провели синхронизацию с энергоотделением, и пленка была запущена; больше нечего было делать, осталось только нажать кнопку незадолго до запрограммированного времени и позволить автопилоту произвести взлет. В это время зазвонил телефон. Смайт взял трубку и посмотрел на Макса.
— Вас, капитан. Казначей.
— Капитан? — Голос Сэмьюэлза звучал встревоженно. — Я не хотел беспокоить вас в кабине управления.
— Ничего страшного. В чем дело?
— Миссис Монтефиоре хочет, чтобы ее высадили на Афродите.
Макс задумался.
— Еще кто-нибудь желает высадиться?
— Нет, сэр.
— Все желающие должны были сообщить о своем решении вчера вечером.
— Я сказал ей об этом, сэр. Но в ее ответах нет абсолютно никакой логики.
— Мне бы доставило огромное удовольствие скинуть ее там. Но, в конце концов, мы отвечаем за нее. Откажите ей.
— Слушаюсь, сэр. Могу я иметь некоторую свободу в выражениях, когда буду ей об этом говорить?
— Конечно. Только больше не забивайте мне ею голову.
Макс выключил телефон. Келли стоял около него.
— Скоро взлет, сэр. Может быть, вы сами сядете за пульт и проверите программу, прежде чем мы подымемся?
— Нет, корабль подымете вы, Келли. У вас будет первая смена.
— Слушаюсь, капитан.
Келли сел за пульт, Макс сел в кресло капитана, чувствуя себя неловко. Он пожалел, что не научился курить трубку: он не мог представить себе капитана иначе, как спокойно сидящего в кресле и курящего трубку, пока корабль совершает маневры. Он почувствовал легкую пульсацию, и его немного плотнее прижало к креслу; в «Асгарде» снова появилась его собственная искусственная гравитация, не зависящая от ускорения корабля. Через несколько секунд корабль поднялся, но понять это можно было, лишь глядя в астрокупол на небо, которое из голубого стало эбонитовым и усеялось множеством звезд.
Макс встал и заметил, что он все еще держит в руке воображаемую трубку. Он поспешно бросил ее.
— Я иду вниз, Келли. Вызовите меня, когда будут готовы исходные ориентиры для программирования. Кстати, какую очередность дежурств вы планируете?
Келли закрыл пульт, встал и подошел к нему.
— Капитан, я рассчитывал дежурить по очереди с Коваком, остальные будут заступать на смену через два дежурства. А позже мы объединимся.
— Нет, — сказал Макс. — Я тоже буду дежурить. И мы будем заступать через две смены как можно дольше. Никто не знает, сколько нам придется работать, прежде чем мы отважимся совершить переход.
Келли понизил голос.
— Капитан, могу я высказать свое мнение?
— Келли, я всегда хочу знать ваше мнение. Если вы не будете откровенны со мной, то я не смогу провернуть это дело. Вы знаете об этом.
— Спасибо, сэр. Капитан не должен уставать. Вам и так приходится производить все компьютерные расчеты. — Еще более тихо Келли добавил: — Безопасность вашего корабля важнее… «гордости», если это можно так назвать.
Макс задумался. Он постигал без излишнего внушения со стороны, что командующий офицер не может иметь слабостей, типичных для любой другой роли; он сам управляется еще более строго властью, которой он наделен, чем кто-либо другой. Привилегии капитана — такие, как, например, пересадить надоевшую женщину за другой столик — были невелики по сравнению с тягостями нечеловеческой работы, которая несла в себе возможность самых неожиданных сюрпризов.
— Келли, — медленно спросил он, — кофейные приборы можно переставить за компьютер?
Келли измерил взглядом место за компьютером.
— Да, сэр. А что?
— Я подумал, что тогда здесь можно освободить место и поставить койку.
— Вы собираетесь спать здесь, сэр?
— Иногда. Но я думал о нас всех — вы же и так бреетесь здесь почти каждый раз. В течение нескольких следующих недель дежурства не потребуют того, чтобы дежурный офицер все время бодрствовал, поэтому всегда можно будет вздремнуть, когда есть возможность. Что вы думаете на этот счет?
— Это нарушение правил, сэр. Плохой прецедент… и плохой пример. — Он взглянул на Ногучи и Смайта.
— Напишите официальный приказ о приостановлении действия этого правила в виду экстренной ситуации для безопасности корабля, а я подпишу этот приказ.
— Как скажете, сэр.
— Вы ответили как-то неуверенно: Может быть, я не прав? Подумайте об этом и сообщите мне.
Койка все-таки появилась, и приказ был вывешен, но Макс ни разу не видел, чтобы Келли или Ковак лежали на койке. Что касалось его самого, то если бы Макс ею не пользовался, то он бы никогда не высыпался.
Обычно он ел тоже в рубке. Хотя по пути на встречу с пустотой было не так уж и много дел. Необходимо было лишь брать ориентиры и определять отношения этой пустоты с окружающим небом. Но Макс заметил, что, когда он не работал за компьютером, он начинал волноваться или обсуждать свои волнения с Келли.
Как возвращаются исследовательские корабли из вновь найденной конгруэнтности? И что случилось с теми, которые не вернулись? Вероятно, доктор Хендрикс мог бы рассчитать противоположную точку неизвестной конгруэнтности, используя лишь стандартное корабельное оборудование, а может быть, и не мог. Макс решил, что доктор Хендрикс мог бы это сделать, он был фанатиком своей профессии с широкими знаниями теоретической физики помимо рутинных числовых расчетов; он обладал гораздо более широкими знаниями, чем большинство других астрогаторов.
Макс знал, что исследовательские корабли рассчитывали точки конгруэнтности с обеих сторон, используя для этого данные теории гравитационного поля. Он пытался произвести такой расчет, но затем отказался от этого, не будучи уверенным в правильности полученного результата; то есть он был уверен в правильности математического расчета, но сомневался в теории, к тому же расчет был произведен по приблизительным данным и поэтому результат также был приблизительным. Было просто невозможно точно измерить приборами «Асгарда» массы звезд, находящихся за множество световых лет.
Келли, казалось, был доволен решением, принятым Максом. После этого они отдавали все свое время попыткам проложить «канву» к не отмеченной точке неба, откуда, судя по фотографиям, они вышли — для того чтобы в конце концов как следует прокатать эту канву, прибыть к точке выхода на скорости чуть ниже скорости света, затем превзойти ее и надеяться на лучшее.
Подобный маневр на поверхности планеты был бы прост, но нельзя провести параллель с ситуацией в небе. «Неподвижные» звезды движутся на больших скоростях, а других ориентиров нет; для того, чтобы определить, какой участок безликого пространства соответствует тому, в котором ты был в другое время, требуется сложная серия расчетов, для которых нет «элегантных» теоретических формул. Для каждой занесенной на карту конгруэнтности существует своя таблица рассчитанных результатов — «Критические Таблицы Занесенных на Карту Аномалий». Максу с Келли приходилось составлять их самим.
Макс проводил так много времени в кабине управления, что Уолтер, наконец, предложил ему время от времени появляться в обществе пассажиров, чтобы поддержать их моральный дух. Он не сказал, что Макс должен при этом улыбаться и выглядеть спокойным и уверенным, но он подразумевал это. После этого разговора Макс решился ужинать вместе со своими офицерами и пассажирами.
Конечно, он очень редко виделся с Элдрет. Когда он повстречал ее на обеде, на который он пришел по совету Уолтера, она показалась ему дружелюбной, но далекой. Он решил, что она пытается относиться к нему почтительно, из-за чего он начал беспокоиться, не заболела ли она. Он вспомнил, что в корабль ее принесли на носилках, вероятно, она была не такой крепкой, как хотела казаться.
Он взял себе на заметку переговорить с корабельным врачом… конечно, не напрямую, а косвенно.
Они засиделись за кофе, и Макс начал беспокоиться, подумывая о том, что пора вернуться в кабину управления. Но вспомнив, что Уолтер не хотел, чтобы он показывал свое беспокойство, Макс посмотрел вокруг и громко объявил:
— Этот салон похож на морг. Что, теперь здесь не танцуют? Дюмон!
— Да, капитан?
— Устройте музыку для танцев. Миссис Мендоза, вы окажете мне честь?
Миссис Мендоза улыбнулась и встала. Она не оправдывала своего аргентинского происхождения — у нее не было никакого чувства ритма. Но Макс сделал с нею круг по комнате, сумев избежать серьезных столкновений, и усадил ее обратно на ее место, успев грациозно поклониться ей в такт музыке. Затем он воспользовался служебным положением, пригласив на танец уже танцевавшую миссис Дейглер. Волосы Мэгги были по-прежнему короткими, но в остальном все ее очарование было восстановлено.
— Нам недоставало вас, капитан!
— Я работал, вы знаете, у нас не хватает людей.
— Да-да, конечно. Хм… Капитан, теперь скоро?
— До перехода? Скоро. Все это время нам потребовалось для того, чтобы произвести огромное количество мелких расчетов… знаете, лучше перестраховаться.
— И мы действительно отправимся домой?
Макс изобразил на своем лице, как ему показалось, уверенную улыбку.
— Конечно. Не начинайте читать толстую книгу из корабельной библиотеки; казначей не разрешит вам забрать ее с собой на сушу.
Она вздохнула.
— О-о! Теперь я чувствую себя намного лучше.
Он поблагодарил ее за вальс, посмотрел вокруг, увидел миссис Монтефиоре, но решил, что его обязанность поддерживать здоровое настроение не распространяется настолько далеко. Элдрет не танцевала, и Макс подошел к ней.
— Ваши ноги все еще болят, Элдрет?
— Нет, капитан. Спасибо за беспокойство.
— Тогда вы со мной потанцуете?
Она широко раскрыла глаза.
— Вы хотите сказать, что у капитана есть время на такую глупую девчонку, как я?
Он наклонился поближе.
— Еще одна подобная реплика, грязнулька, и я отправлю вас драить палубу.
Она засмеялась и наморщила нос.
— Слушаюсь, сэр.
Некоторое время они танцевали молча, Макс был слишком наэлектризован ее близостью и думал, почему он не пригласил ее раньше. Наконец она сказала:
— Макс, вы насовсем оставили трехмерные шахматы?
— Вовсе нет. После того как мы сделаем этот переход, у меня будет время поиграть… если вы согласитесь дать мне фору.
— Я, наверное, зря заговорила об этом. Но мне так хочется, чтобы вы иногда навещали Чипси. Она и сегодня утром спрашивала: «Где Макси?»
— О, мне так жаль. Я бы брал ее иногда в рубку управления, но ведь она может нажать какую-нибудь не ту кнопку и загубить месяц работы. Сходите за ней.
— Здесь много народу. Она будет нервничать. Пойдемте навестим ее.
— Только не в вашей комнате, — ответил он.
— Что? Не говорите глупости. В любом случае от моей репутации все равно уже ничего не осталось. А капитан может делать, что пожелает.
— Это говорит о том, что вы никогда не были капитаном. Видите, как смотрит на нас эта хищная птица? — Он указал глазами на миссис Монтефиоре. — Так что принесите Чипси сюда, и никаких возражений.
— Слушаюсь, капитан.
Он почесал Чипси шею, накормил ее кусочками сахара и заверил, что она самый замечательный паучок в этой части неба. Затем распрощался и ушел.
Он чувствовал себя бодро и уверенно. Увидя мистера Уолтера, входящего в свою каюту, он остановился в коридоре, а затем, подчиняясь импульсу, последовал за ним. Его беспокоил один вопрос, и время для разговора было подходящим.
— Датч, вы заняты?
Мистер Уолтер обернулся.
— О нет, капитан. Входите.
Макс выпил традиционный кофе, затем перешел к предмету разговора.
— Меня беспокоит один личный вопрос, мистер Уолтер.
— Я могу чем-нибудь помочь?
— Вряд ли. Но вы намного опытнее меня. Я бы предпочел рассказать об этом именно вам.
— Как пожелаете, капитан.
— Послушайте, Датч, сейчас я не капитан, а просто Макс.
Уолтер улыбнулся.
— Хорошо. Но не просите меня изменить форму обращения. Иначе я приобрету дурную привычку.
— Хорошо-хорошо. — Макс давно хотел прозондировать почву и узнать, известно ли Уолтеру о его поддельных документах; сказал ему о них доктор Хендрикс или нет.
Но он понял, что это совершенно невозможно для него теперь, когда он стал капитаном. Поэтому он начал разговор совсем не так, как планировал.
— Я хочу рассказать вам, как я попал на корабль. — Макс рассказал ему все, включая то, что он утаил о Сэме в разговоре с Хендриксом. Теперь это не могло повредить Сэму. Уолтер слушал внимательно.
— Я ждал, когда вы заговорите об этом, капитан, — сказал он наконец. — Доктор Хендрикс сообщил мне об этом, конечно, не так подробно, когда он назначил вас стажером. Мы оба согласились, что этот вопрос не следует поднимать в космосе.
— Меня волнует то, что будет после того, как мы вернемся. Если вернемся.
— Когда вернемся, — поправил его Уолтер. — Вы хотите моего совета? Или помощи? Или еще чего-нибудь?
— Я не знаю. Я просто хотел рассказать вам.
— Хм.4., есть две альтернативы… Либо все можно устроить здесь, подменив один не очень важный документ. В этом случае…
— Нет, Датч. Я не могу допустить, чтобы с «Асгарда» были высланы подложные документы.
— Я был уверен, что вы так скажете. Я согласен с вами, хотя если бы вы попросили этого, то я счел бы своим долгом прикрыть вас.
— Я когда-то хотел подменить документы. Я даже считал себя вправе это сделать. Но теперь — не могу.
— Я понимаю. Тогда остается сообщить об этом и ждать, что из этого получится. В этом случае я буду всячески вас поддерживать, и я уверен, что главный инженер и казначей вас также поддержат.
Макс откинулся в кресле. На сердце у него было тепло и спокойно.
— Спасибо, Датч. Мне безразлично, что они со мной сделают… только бы не запретили ходить в космос.
— Вряд ли они запретят, если вы вернете корабль. Но если они попытаются это сделать, тогда мы без боя не сдадимся. А пока постарайтесь забыть об этом.
— Я постараюсь. — Макс нахмурился. — Датч, скажите мне правду, что вы думаете об этом?
— Трудный вопрос, капитан. Гораздо важнее, как вы сами это оцениваете?
— Я? Не знаю. Я знаю, каким было мое отношение к этому раньше. Оно было воинственным.
— Хм?
— Я постоянно мысленно оправдывал себя, говоря, что ошибка в системе, а не во мне. Теперь же я не хочу себя оправдывать. Я вовсе не сожалею об этом, ведь я так много мог бы потерять, если бы не сделал этого. Но я также не хочу уходить от ответственности за свой поступок.
Уолтер кивнул.
— Похоже, у вас здоровый взгляд на вещи. Капитан, совершенных кодексов нет. Человек должен прислушиваться к здравому смыслу, а не слепо следовать предписаниям. Я тоже нарушал правила. За что-то я ответил, за что-то нет. Ваша ошибка могла превратить вас в формалиста, моралистического педанта, в «Правильного Чарли», прямого, но недалекого, который следит за тем, чтобы все неуклонно следовали букве закона. Или же она могла превратить вас в великовозрастного младенца, который считает, что правила существуют для других, а не для него. Но, как я вижу, не случилось ни того, ни другого; думаю, что вы повзрослели.
Макс усмехнулся.
— Спасибо, Датч. — Он встал. — Я пойду в «нору», сделаю кое-какие расчеты.
— Капитан, вы достаточно спите?
— Я? Конечно, я нахожу время вздремнуть на каждом дежурстве.
— Осталось четыре часа, капитан. — Макс сел на койку в рубке управления, сонно протирая глаза. «Асгард» шел по «канве» уже несколько дней, приближаясь к той конечной точке, через которую они выйдут из этого космоса в другой — известный им или незнакомый, в зависимости от того, насколько их представления соответствовали истинной структуре вселенной.
Макс, моргая спросонок, посмотрел на Келли.
— Вы давно здесь? Были здесь?
— Не очень, капитан.
— Вы поспали?
— Ну… знаете, капитан…
— Хорошо, оставим это, вы неисправимы. Ориентиры готовы?
— Да, сэр.
— Начинайте.
Макс сидел на койке с закрытыми глазами, программируя задание и переводя его в бинарные числа, понятные компьютеру, в то время как другие передавали ему данные. Он уже несколько дней не покидал «беспокойную нору» больше чем на несколько минут. Между ориентирами он немного дремал, затем его будили, он производил расчет и снова ложился.
Келли и Ковак заступали на дежурство друг за другом, и Макс старался не переходить на непрерывное дежурство как можно дольше, но заставить Келли отдыхать было трудно. Ланди, Смайт и Ногучи продолжали работать через две смены, затем начали частично совмещать смены, когда ориентиры стали поступать быстрее, чтобы помочь друг другу менять пластины и снимать показания. Для Макса замены не было. Он должен был обрабатывать данные по каждому ориентиру, предоставляя из картотеки своей памяти информацию утраченных справочников.
Вся бригада «беспокойной норы» была в сборе, за исключением Ланди. Он пришел, когда Макс закончил обработку данных и назвал величину поправки.
— Привет с камбуза, — произнес он, ставя на стол галлон мороженого.
— С чем? — спросил Макс.
— С шоколадом, сэр.
— Мое любимое. Когда будете раскладывать по тарелкам, не забывайте, что скоро я буду выставлять оценки за эффективность работы.
— Ну-у, капитан, так нечестно. Келли приходится кормить гораздо большую массу тела, чем вам.
— А у меня очень высокий уровень метаболизма, — заявил Ногучи. — Мне надо еще больше.
— Ногги, у вас в ногах, наверное, запасной желудок. Пусть Келли раздаст, будем надеяться, что гордость не позволит ему съесть больше других. — Макс повернулся к Келли. — Какая сейчас скорость поступления ориентиров?
— Двадцать минут.
— Думаете, надо так часто?
— Чтобы подстраховаться, сэр.
— Хорошо.
Они взяли еще один ориентир, после чего съели мороженое. Затем Макс распределил их обязанности на время перехода. За компьютер он посадил Ковака, а не Келли, поскольку у Ковака результаты всегда сходились с результатами Келли. Келли же он поручил верньерный стереограф, поскольку у него был большой опыт работы на нем. Ланди помогал Келли, Смайт и Ногучи брали ориентиры.
За два часа до перехода Макс вызвал Компаньона и сообщил ему, что корабль приближается к точке перехода; главный инженер заверил его, что сам будет следить за двигателем и вектором.
— Успеха, капитан!
Когда ориентиры начали поступать через десять минут, Макс еще легко справлялся с расчетами, хотя ему пришлось признать, что он не совсем свеж. Теперь он работал без перерывов и поправки были совсем небольшими — должно быть, Компаньон старался изо всех сил. Когда компьютер показал, что до перехода осталось менее часа, Макс встал и потянулся.
— Всем собраться. Кто-нибудь, разбудите Ногги. Все проглотили тонизатор? А где моя таблетка?
Ковак подал ему тонизатор. Макс положил его в рот и запил кофе.
— Хватайте по последнему бутерброду, если хотите. Хорошо, бригада, приступим!
Данные пошли непрерывным потоком. Через некоторое время Макс начал уставать. Едва он успевал сообщить поправку и подать ее в энергоотделение, как Келли давал новые данные. Показалась поправка, указывающая на то, что они сошли с «канвы». Макс снова взглянул на цифры, прежде чем ввести их… затем понял, что на экране уже новые данные.
— Повторите! — прокричал он.
Келли повторил. Макс еще раз пропустил цифры через свое сознание и обнаружил, что он их не понимает. Что значила та последняя поправка? Использовал ли он верный метод при исследовании этой аномалии? Можно ли вообще было назвать это исследованием? Так ли возвращаются исследовательские корабли? Как можно ожидать от человека…
— Капитан! — позвал Келли.
Макс тряхнул головой и сел прямо.
— Извините. Задержите следующую. — В панике он мысленно пересмотрел данные и попытался произвести расчет. Теперь он знал, что значит работать, когда решающий момент приближается со скоростью света, и при этом потерять уверенность.
Он подумал, что ему надо отказаться от перехода, пройти критическую точку ниже скорости света, потратить недели на то, чтобы вернуться и попытаться снова. Но он знал, что его нервы не выдержат второй попытки.
В этот момент ему показалось, что кто-то стоит за его креслом и держит его за плечи, успокаивая и подбадривая. Он начал ясно и четко сообщать цифры Коваку.
Он продолжал называть их с точностью робота еще двадцать минут. Он принял еще один ориентир, обработал его, отослал Коваку, не отводя глаз от экрана. Он внес поправку, совсем незначительную, и, крикнув: «Приготовиться!», нажал кнопку, которая давала возможность превзойти скорость света за микросекунду. Только затем он оглянулся, но за ним никто не стоял.
Макс услышал ликующий голос Келли:
— Вон Джип! А это Гадкий Утенок! — Макс посмотрел наверх. Они снова были в знакомом небе Ню Пегаса и Альциона.
Пятью минутами позже Келли и Макс пили холодный кофе и доедали оставшиеся бутерброды, в то время как Ногучи и Смайт завершали работу над постпереходными ориентирами. Ковак и Ланди спустились вниз, чтобы привести себя в порядок перед заступлением на смену. Макс снова взглянул на астрокупол.
— Все-таки удалось. Я никогда не думал, что нам удастся.
— Действительно, капитан? У меня не было никакого сомнения, после того как командование перешло к вам.
— Хм! Я рад, что вы не знаете, как я себя чувствовал.
— Вы знаете, сэр, когда вы называете цифры, ваш голос удивительно похож на голос доктора, — сказал Келли.
Макс посмотрел на него.
— Я чуть не сбился один раз, — медленно проговорил он.
— Да, сэр. Я знаю.
— Затем… послушайте, конечно, это было всего лишь ощущение, понимаете? Я не верю в привидения. Но мне показалось, что доктор Хендрикс стоял позади меня, как он обычно это делал, проверяя мою работу. Затем все пошло хорошо.
Келли кивнул.
— Да. Он был здесь. Я был уверен, что он придет.
— Хм? Что вы имеете в виду? — Келли не стал объяснять. Вместо этого он начал рассматривать постпереходные снимки, сравнивая их с эталонными пластинами из сейфа. Впервые за долгое время они совпадали.
— Я думаю, — сказал Макс, когда Келли закончил, — что нам следует рассчитать орбиту для Ню Пегаса, прежде чем мы пойдем спать. — Он зевнул. — Брат, я смертельно устал!
Келли переспросил:
— Для Ню Пегаса, сэр?
— Ну, мы же не можем нацелиться на Альцион с такого расстояния. Или вы хотите предложить что-нибудь другое?
— Нет, сэр.
— Говорите.
— Хорошо, сэр. Я предполагал, что мы должны будем изменить курс корабля для перехода на Новую Землю. Но если капитан считает…
Макс нервно барабанил пальцами по сейфу. До этого момента ему не приходило в голову, что после совершения невозможного кто-либо будет ожидать от него чего-то; кроме посадки корабля на ближайшую планету, чтобы там ожидать компетентной замены.
— Вы хотите, чтобы я вел корабль дальше? Без таблиц и без помощи?
— Я не намеревался строить предположения, капитан. Просто эта мысль была у меня где-то в подсознании.
Макс выпрямился.
— Скажите Коваку, пусть ведет корабль прямо по курсу. Позвоните мистеру Уолтеру и передайте, чтобы он немедленно зашел ко мне в каюту.
— Слушаюсь, сэр.
Макс встретился со своим помощником около двери в свою каюту.
— Привет, Датч. Входите. — Они вошли, и Макс бросил свою фуражку на стол. — Ну, нам все удалось.
— Да, сэр. Я наблюдал из салона.
— Вы, кажется, нисколько не удивлены.
— А я должен быть удивлен, капитан?
Макс сел в кресло.
— Да, сэр. Вы должны быть удивлены.
— Хорошо. Я удивлен.
Макс взглянул на него и усмехнулся.
— Датч, куда теперь полетит этот корабль?
— Капитан мне об этом еще не сказал, — ответил Уолтер.
— Черт возьми! Вы отлично понимаете, что я имею в виду. По плану мы должны отправиться на Новую Землю. Но под боком Альцион, до него и слепой с тросточкой доберется. Чего вы хотели, когда передавали командование мне?
— Я хотел получить капитана для «Асгарда», — ответил Уолтер.
— Это не ответ. Послушайте, пассажиры делали ставку на это. Конечно, у меня не было выбора. Я обязан был рисковать ради них. Но теперь выбор есть. Может быть, сказать им об этом и провести голосование?
— Нет, — категорично ответил Уолтер. — Вы не должны ни о чем спрашивать пассажиров, сэр, когда корабль в пути. Это будет несправедливо по отношению к ним. Вы сами должны решать.
Макс вскочил и зашагал по каюте.
— Несправедливо, вы говорите? Несправедливо! Это несправедливо по отношению ко мне. — Он повернулся и посмотрел на Уолтера. — Хорошо. Но вы же не пассажир. Вы мой помощник. Как вы думаете, что нам следует сделать?
Уолтер остался невозмутим.
— Я не могу решать это за капитана. Капитан все решает сам.
Макс остановился и закрыл глаза. Цифры отчетливо стояли в его памяти аккуратными колонками. Он подошел к своему телефону и энергично набрал номер рубки.
— Говорит капитан. Келли еще там? Хорошо. Келли, мы берем курс на Новую Землю. Начинайте расчет. Я буду в рубке через минуту.
