Глава 9
Картограф Джоунз
Перемена статуса Макса изменила всю его жизненную перспективу. Его отношения с другими членами экипажа изменились далеко не в лучшую сторону. Члены группы, работающей в рубке управления, считали себя аристократами, их статус, правда, оспаривался техническими работниками, но вызывал неприязнь стюардов. Макс обнаружил, что гильдия, из которой он уходил, больше не относится к нему так же тепло, в то время как гильдия, к которой он пытался примкнуть, его еще не приняла.
Мистер Джи просто игнорировал его и, пожалуй, мог пройти по нему, если бы Макс не отскакивал в сторону. Казалось, он рассматривает пробное выдвижение Макса как личную обиду.
Максу пришлось обратиться в кладовую за новой формой. Теперь, когда его место было в рубке управления, когда приходилось проходить через пассажирское отделение, идя на работу и возвращаясь к себе, ему нельзя было ходить в робе. Мистер Квипер дал ему кредит: у самого Макса денег бы не хватило. Ему также пришлось подписать обязательство выплатить определенную сумму гильдии за выход из нее, с перспективой увеличения его долга в случае приема его в новую гильдию. Но расписку он дал с легким сердцем.
В рубке управления «Асгарда» работали два офицера и пять рядовых — доктор Хендрикс, астрогатор, его помощник мистер Саймз, главный оператор компьютеров Келли, картограф первого класса Ковак, картограф второго класса Смайт, компьютерные операторы Ногучи и Ланди, оба второго класса. Также там был «Мешок» Беннет, связист первого класса, но он на самом деле не был членом команды управления, хотя его штатное место работы было в «беспокойной норе»: звездный корабль редко входил в радиус радиоволн, лишь в начале и конце полета. Беннет, которого называли секретарем и доверенным слугой капитана Блейна, получил свое прозвище за то, что, по мнению других членов экипажа, проводил большую часть своей жизни в койке.
Поскольку «Асгард» все время летел с включенным двигателем, на корабле было установлено непрерывное дежурство; они могли только мечтать о старом времени ракетных кораблей, когда за десятью минутами пилотирования следовали недели свободного падения, прежде чем снова возникала необходимость пилотирования. Поскольку на «Асгарде» не было ученика астрогатора, то на нем было только два вахтенных офицера.
(Капитан Блейн тоже был астрогатором, но шкипер не несет дежурство.) Необходим был третий офицер, и его роль выполнял главный оператор компьютеров Келли. Остальные члены команды управления несли дежурство по четыре человека в смену; различие между компьютерными операторами и картографом было чисто номинальным, и такой порядок установил Келли, которого прозвали в команде «десятичной дробью»: картограф и оператор обменивались знаниями и могли друг друга заменять.
Расписание дежурства было напряженным для всех, кроме Макса, который, будучи учеником, заступал на дежурство через смену: четыре часа работы, затем четыре часа, за которые он должен успеть поесть, привести себя в порядок, расслабиться и, если останется время, поспать.
Но ему это нравилось. Он приходил на дежурство рано, и иногда ему даже приказывали покинуть «беспокойную нору» и явиться в положенное время. Лишь намного позже он узнал, что строгий режим был специально установлен Келли, который таким образом пытался сломить его, раскрыть его слабости и быстро избавиться от него, если он не выдержит.
Но для него все дежурства были приятными. Первое дежурство Макса проходило под командованием мистера Саймза. Макс залез в рубку управления через люк и осмотрелся в изумлении. По четырем сторонам помещения стояли чрезвычайно точные параллаксальные камеры. Между двумя камерами, в кресле у компьютера, сидел Ланди; он взглянул на Макса, кивнул, но ничего не сказал. Мистер Саймз сидел за пультом управления лицом к люку; наверняка он видел, как Макс входил, но не подал виду.
В рубке было множество других приборов, некоторые из них были знакомы Максу по книгам, другие он видел впервые: сигнальные и измерительные приборы, связанные со всеми отделениями корабля; экран, микрофон и пульт внутренней связи корабля, «контур» или нониус, в котором пластины камер параллакса можно было сравнить с эталонными, спектростеллограф, дубльскоп, многопунктовый определитель температуры тела, радарный усилитель для посадки — слишком много всего, чтобы охватить одним взглядом.
Над головой через астрогационный купол открывался вид на звездную вселенную. Макс смотрел на звезды, раскрыв рот. Живя все время в стальной пещере, он до сих пор по-настоящему так и не видел звезд; небесный свод был ближе к нему, когда он жил дома, на ферме.
— Эй! Ты!
Вздрогнув, Макс обернулся и увидел, что мистер Саймз смотрит на него.
— Подойди сюда. — Макс выполнил приказание, помощник астронавигатора продолжил: — Разве ты не знаешь, что, когда приходишь на службу, положено докладывать дежурному офицеру?
— Извините, сэр.
— К тому же ты опоздал. — Макс бросил взгляд на хронометр на пульте — до смены оставалось пять минут. Саймз продолжил: — Члены экипажа не должны являться на смену позже дежурного офицера. Как тебя зовут?
— Джоунз, сэр.
Мистер Саймз фыркнул. Он был молодым человеком с красным лицом и жидкими рыжеватыми волосами, фырканье было его единственным разговорным украшением, по крайней мере, когда он разговаривал с младшими по чину.
— Сделай-ка котелок свежего кофе.
— Есть, сэр.
Макс хотел спросить, где и как, но мистер Саймз отвернулся от него и вернулся к своей работе. Макс беспомощно посмотрел на Ланди, и тот кивком указал направление. За сектором с картами Макс нашел кофеварку, а под нею чашки, блюдца, сахар и банки со сливками.
Он успел обжечься, прежде чем разобрался с принципом работы кофеварки. Мистер Саймз принял кофе, не глядя на Макса. Не зная, что делать дальше, Макс решил предложить чашку кофе Ланди. Оператор поблагодарил его вполголоса, и Макс рискнул налить кофе и себе, поскольку, видимо, так это было принято. Он присел около компьютера и собрался уже выпить его, но в это время к нему обратился дежурный офицер:
— Что вам здесь, забегаловка? Джоунз!
— Да, сэр?
— Приступай к уборке. Похоже, здесь толкутся не люди, а свиньи.
Рубка была чистой, но Макс нашел несколько обрывков бумаги и выбросил их в мусоропровод, после чего начал протирать и без того блестящие металлические части приборов. Когда он начал проделывать это по второму заходу, Ланди жестом подозвал его.
Макс помог Ланди заменить пластины в камерах параллакса, а затем стал наблюдать, как тот настраивает электронный таймер. После этого мистер Саймз нажал кнопку готовности; казалось, это было единственное, что он сделал за все свое дежурство.
Ланди снял пластины и установил их в «контуре» для сравнения карт, снял показания и занес их в журнал. Макс оказывал ему чисто символическую помощь и получил некоторое представление о том, как это делается. После этого он продолжал драить медяшки.
Дежурство, казалось, тянулось очень долго. Макс отправился в койку, уже не чувствуя прежнего энтузиазма.
Но дежурства с доктором Хендриксом и Келли были совсем не такими. Под командованием Келли «беспокойная нора» была веселым местом, он правил, как великодушный тиран: кричал, ругался, хулил кофе и подчиненных, а они отвечали ему тем же, Макс никогда не дотрагивался до и без того чистого ковра, когда у пульта сидел Келли. Макс был постоянно занят, он не только помогал другим, но и сам систематически изучал все в комнате.
— Нам нечего делать, — прокричал Келли Максу, — пока мы не сядем на планету Гарсона. Нам ничего не остается, как сидеть сложа руки и ждать, когда мы врежемся в сушу. Поэтому, ты, мой милый, будешь вкалывать за восьмерых. Когда мы приземлимся, ты будешь знать эту чертову нору лучше, чем твоя мать знала твоего отца… или же тебе придется остаться в корабле и доучивать то, что ты упустил, в то время как твои товарищи будут пить горькую и веселиться. Достань инструкцию к основному компьютеру, сними заднюю крышку и затеряйся в проводах. До конца смены я не хочу видеть ничего, кроме твоего отвратительного зада.
Не прошло и десяти минут, как Келли стоял рядом с Максом на коленях, помогая ему разобраться в запутанных схемах.
В учении Максу немало помогала его фотографическая память, но еще больше — основательное знание теории, которое он получил от своего дяди. Келли остался доволен:
— Думаю, что ты слегка преувеличил, сказав, что на «Туоле» тебя ничему не научили.
— Да, в общем-то, не многому.
— Когда тебя пробовали, командиром был Йохансен?
— Да, — Макс отчаянно надеялся, что Келли больше не станет задавать вопросов и спрашивать имена.
— Я так и думал. Этот тупица даже своей матери не скажет, сколько ему лет.
Во время одного из дежурств Келли доверил ему произвести учебный переход на компьютере. Ногучи считывал данные с таблиц, а Келли заменял астрогатора, выполнял по записям операции последнего настоящего перехода, совершенного кораблем. Программирование производилось устно, как бывает в случаях, когда астрогатор работает при экстремальной нагрузке перед тем, как дать сигнал превзойти скорость света.
Келли делал все гораздо медленнее, чем было бы на самом деле, в то время как Ногучи смотрел таблицы и сообщал цифры Максу. Сперва он нервничал, его пальцы тряслись так, что ему трудно было нажать на нужную клавишу, но затем он успокоился и ему это даже начало нравиться: он чувствовал, что они с машиной словно рождены друг для друга.
— … бинарный натуральный логарифм от 0,87092 в степени…
Макс слышал, как Ногучи называет цифры. Но прежде, чем тот называл их, ему приходилось листать справочник, в то время как Макс ясно видел перед собой страницу с нужными значениями. Наконец Макс нажал нужные клавиши, не дожидаясь, пока Ногучи найдет их в справочнике.
— Поправка! — пропел Келли. — Послушай, остолоп, не надо вводить цифры, которые я называю; ты должен ждать, пока Ногги возведет их в нужную степень. Сколько раз мне тебе говорить?
— Но я сделал… хотел было сказать Макс, но замолчал. До сих пор ему удавалось скрывать от членов экипажа свою чрезвычайно странную память.
— Что ты сделал? — Келли хотел уже стереть последние цифры, но передумал. — Если поразмыслить, то ты никак не мог ввести десятизначные цифры в эту мясорубку. Что же ты сделал?
Макс знал, что он не ошибся, и ему было досадно, что он не может придумать отговорку.
— Ну, я ввел цифры, которые Ногучи собирался мне назвать.
— А это еще как? — Келли удивленно посмотрел на него. — Ты что, читаешь мысли на расстоянии?
— Нет, но я ввел правильные цифры.
— Хм… — Келли склонился над клавиатурой. — Ногги, назови-ка их еще раз.
Оператор выдал поток единиц и нулей — бинарный эквивалент десятичного выражения, данного Келли. Келли проверил нажатые клавиши, его губы двигались от напряжения. Наконец, он выпрямился.
— Я когда-то знал одного человека, которому чрезвычайно везло в картах. Макс, тебе тоже повезло?
— Нет.
— Хорошо! Ногги, дай мне эту книгу.
Келли прошел через все остальные операции, сообщая Максу сырые данные и операции, которые необходимо выполнить, но не переводя цифры в бинарную систему, необходимую для ввода данных в компьютер. Он не переставая листал книгу и заглядывал через плечо Макса. Макс справился с начальным смущением, и его пальцы быстро бегали по клавишам, хотя по лицу тек пот.
Наконец Келли сказал:
— О’кей. Закрути ему хвост.
Макс нажал на переключатель, компьютер проглотил введенную программу и через секунду зажегся ответ — машинный эквивалент в бинарном выражении.
Келли перевел значения назад в десятичную систему при помощи справочника. Затем взглянул на записанную задачу. Он закрыл таблицы и передал книгу Ногучи.
— Думаю, стоит выпить чашечку кофе, — тихо проговорил он и отошел в сторону.
Ногучи снова открыл книгу, посмотрел на высвеченное на экране значение, сверил его с данными справочника и вытаращился на Макса. Макс видел, что Келли смотрит на него из-за чашечки кофе с похожим выражением лица. Макс нажал на клавишу, и экран полностью очистился. Он поднялся с кресла оператора. Никто не сказал ни слова.
Следующее дежурство Макса было с доктором Хендриксом. Ему нравились дежурства с астрогатором Хендриксом ничуть не меньше, чем с Келли: доктор Хендрикс был дружелюбным и мягким человеком и уделял не меньше внимания обучению Макса, чем Келли. Но на этот раз Келли задержался в рубке управления после того, как его сменили. Само по себе это ничего не значило — главный оператор часто консультировался с астрогатором; а иногда просто заходил навестить его, — но в тот день после смены доктор Хендрикс обратился к Максу:
— Келли говорит мне, что ты учишься пользоваться компьютером, Джоунз?
— Да, сэр.
— Очень хорошо, давай потренируемся.
Доктор Хендрикс достал старый бортовой журнал и выбрал задачу по переходу, похожую на ту, что Макс решал раньше. Келли взял справочник, начал называть цифры, но не называл их перевод. Макс ждал, когда же он это сделает, но перевода цифр не последовало, и он считал цифры с листа, который он ясно видел в своем сознании, нажимая нужные клавиши.
Тренировка продолжалась в том же русле. Келли молчал и только облизывал свои губы, проверяя, что сделал Макс, каждый раз, когда доктор задавал новую задачу. Ковак наблюдал за ними со стороны, переводя взгляд с одного действующего лица на другое. Наконец доктор Хендрикс закрыл книгу.
— Понятно, — сказал он, как будто бы это было самое заурядное событие. — Джоунз, у тебя удивительный талант. Я читал раньше о таких вундеркиндах, но ты первый, которого я увидел собственными глазами. Ты слышал о Слепом Томе?
— Нет, сэр.
— Возможно, в корабельной библиотеке есть что-нибудь о нем. — Астрогатор на время задумался. — Я не хочу преуменьшать твой талант, но ты не должен пользоваться им во время настоящих маневров. Ты понимаешь, почему?
— Да, сэр. Думаю, что понимаю.
— Вернее, ты не должен пользоваться своим талантом, если нет никаких ошибок в расчетах. Если же ты заметишь ошибку, то должен немедленно сообщить об этом. Но отпечатанные таблицы остаются истиной в последней инстанции.
— Да, сэр.
— Хорошо. Зайди, пожалуйста, ко мне в каюту, когда закончится смена.
По корабельным часам было дневное время, когда закончилось его дежурство. Он вышел в коридор, в котором была каюта доктора Хендрикса, и подождал. Там ему повстречалась Элли.
— Макс!
— О, привет, Элли.
Ему было неловко осознать, что он не виделся с ней с начала его испытательного срока на новой работе.
— Привет-привет, — ехидно произнесла она. — Ну и видок у вас: глаза красные, как отделка на вашей рубашке. Куда вы пропали? Зазнались и забыли своих старых друзей? Вы даже Чипси перестали навещать.
Он навестил Чипси один раз, но Элли там не застал. Он не повторял больше своих визитов, поскольку работнику, который его заменил, не нравилось быть «служанкой» при коровах, овцах, ламах и иже с ними; похоже, он считал, что это Макс виноват в его новом назначении.
— Мне жаль, Элли, — робко ответил Макс, — но у меня совсем не было времени.
— Плохое оправдание. Знаете, что вы сейчас будете делать? Вы отправитесь со мной в салон, и я утру вам нос — я придумала, как справиться с вашим любимым гамбитом. Вы рот откроете от удивления.
— Нет, — ответил Макс после некоторого колебания.
— Говорите громче. Вы употребили слово, которое я не понимаю.
— Послушайте, Элли, будьте разумны. Я жду доктора Хендрикса, а после того, как он со мной поговорит, мне обязательно надо хоть немного поспать. У меня и без того уже десять часов недосыпа.
— Вы можете выспаться в любое время.
— Не могу. Мне же приходится заступать на дежурство каждые четыре часа. Приходится спать урывками.
Она была озадачена.
— Вы хотите сказать, что выходите на дежурство через смену? Но это же просто преступно.
— Может быть, но это так.
— Ничего. Я это улажу. Я поговорю с капитаном.
— Элли! Не смейте этого делать!
— Почему бы и нет? Капитан Блейн такой милый старик. Не беспокойтесь, я все устрою.
Макс глубоко вздохнул, а затем осторожно проговорил:
— Элли, не надо ничего говорить капитану. Совсем ничего. Для меня это большой шанс, и я не жалуюсь. Если же вы будете вмешиваться в то, чего вы не понимаете, то лишите меня этого шанса. Меня снова отошлют в хлев.
— О, такого не может быть!
— Вы не понимаете. С вами он «милый старик», а для меня он капитан. Поэтому не надо ничего ему говорить.
— Я лишь хотела помочь, — надулась она.
— Я очень ценю это, но лучше не вмешивайтесь. В любом случае я не имею права приходить в салон. Таковы корабельные правила.
— Но я думала… я думала, что вы просто избегаете меня. Вы же теперь работаете на верхних палубах и одеваетесь в хорошие одежды. Почему же нет?
Их беседу прервало появление доктора Хендрикса, который возвращался в свою каюту.
— Доброе утро, Джоунз. Доброе утро, мисс Коубен. — Он вошел в свою каюту.
— Послушайте, Элли, — сказал Макс, — мне пора идти.
Он повернулся и постучал в дверь астрогатора.
Доктор Хендрикс, казалось, не обратил внимания на то, что Макс разговаривал с Элли.
— Садись, Джоунз. Ты устроил интересное представление. Мне бы хотелось знать, насколько обширен твой талант. Он касается только цифр?
— Думаю, что нет, сэр.
— Тебе приходится много работать, чтобы проделывать такое?
— Нет, сэр.
— Хм… Давай проведем эксперимент. Ты читал… ну, например, какие-нибудь пьесы Шекспира?
— Хм… мы проходили «Гамлета» и «Как вам будет угодно» в школе, а еще я читал «Зимнюю сказку», но она мне не понравилась, — честно признался Макс.
— В таком случае, я думаю, ты ее не перечитывал. Помнишь что-нибудь из нее?
— Конечно, сэр.
— Хм… — Доктор Хендрикс достал с полки толстый том.
— Посмотрим. Действие второе, сцена третья; Леонтес говорит: «Ни ночь, ни день, ни отдых — лишь усталость…»
Макс продолжил:
— … лишь усталость результат, одна усталость. И ежели причина не в… — Он продолжал, пока Хендрикс не остановил его.
— Достаточно. Мне и самому эта пьеса не очень нравится. Даже у бессмертного Вилли были неудачи. Но как тебе удалось прочитать справочник с таблицами? Шекспир даже в самых своих скучных произведениях не настолько скучен, как эти таблицы. Я сам их никогда не читал, если их вообще можно читать.
— Сэр, дядя Чет держал свои учебники по астрогации дома после того, как ушел в отставку, и он мне многое рассказывал. Поэтому я их и прочитал.
— Насколько я понимаю, ты запомнил всю профессиональную библиотеку астрогатора?
Макс глубоко вздохнул.
— Да, сэр, я читал все эти книги.
Доктор Хендрикс достал с полок свои «профессиональные инструменты». Его не интересовали бинарные таблицы, он уже убедился, что Макс их знает. Он листал книги, задавал Максу вопросы, а в конце концов начал лишь называть номер страницы. Наконец он закрыл книгу и подмигнул Максу.
— Ну и ну! — сказал он. — Хотя я и знаю, что в истории психологии встречались многочисленные случаи такого таланта, я все же должен признать, что личное знакомство оставляет сильное впечатление. — Он улыбнулся. — Интересно, что на это скажет Уитерспун.
— Сэр?
— Наш Верховный Секретарь. Боюсь, что он будет шокирован: у него весьма консервативные понятия о «секретности» нашей профессии.
— Мне следует ожидать неприятностей, сэр? Я не знал, что мне нельзя читать книги дяди.
— Что? Ерунда. В астрогации нет секретов. Этими книгами пользуются во время дежурства, все члены «беспокойной команды» пользуются ими. Да пусть хоть пассажиры их читают. Какое мне дело? В астрогации нет ничего секретного, но она трудна для понимания. Немногие люди наделены способностью полностью разбираться в математических обоснованиях, необходимых для того, чтобы, например, вовремя превзойти скорость света. Но «секретность» удобна для тех, кто печется о политике Гильдии и о ее престиже. Они хотят, чтобы эта профессия казалась всем каким-то тайным искусством. — Доктор Хендрикс остановился. — Джоунз, я хочу, чтобы ты меня понял. Келли думает, что из тебя может что-нибудь получиться.
— Я рад, сэр.
— Но не думай, что ты знаешь больше, чем он, лишь потому, что заучил эти книги.
— О, что вы, сэр!
— В общем-то твой талант не обязателен в рубке управления. Необходимо иметь те качества, которые есть у Келли: неизменное внимание к службе, основательное знание своей специальности, дотошное отношение к мелочам, преданность своей работе, экипажу и тем, кто по долгу службы находится выше него. Келли не требуется феноменальная память, для его работы необходима обыкновенная хорошая память в сочетании со способностью мыслить и цельностью характера… и эти качества я хочу видеть во всех членах команды управления.
— Да, сэр.
Астрогатор продолжал:
— Я не хочу обидеть тебя, но должен сказать еще вот что: странные таланты иногда сочетаются с обыкновенным, а иногда и с низким менталитетом… и это бывает так часто, что у психологов даже есть специальный термин «idiot savant», глупый гений. Извини, конечно, но это не обязательно значит, что ты гений, даже если ты можешь запомнить всю Энциклопедию. То есть я хочу сказать, что меня больше интересуют твоя рассудительность и внимание к своим обязанностям, чем твоя феноменальная память.
— Буду стараться, сэр.
— Думаю, что со временем из тебя получится хороший картограф. — Доктор Хендрикс показал, что беседа окончена; Макс встал. — Да. Еще вот что…
— Да, сэр?
— Есть много причин, из-за которых члены экипажа не общаются с пассажирами.
— Я знаю, сэр.
Макс вышел, чувствуя себя побитым. Когда он заходил в каюту астрогатора, он думал, что его либо наградят чем-нибудь, либо даже предоставят шанс самому стать астрогатором. Теперь же он словно сморщился из-за вытекшего из него пота.
