6
После смерти Брамы в Небесном Городе начался период беспорядка. Нескольких богов даже выгнали с Неба. Каждый боялся, чтобы его не приняли за Акселерациониста; и, как если бы это было суждено, в этот период как раз каждого и подозревали в Акселерационизме. Хотя Сэм Великодушный умер, дух его, как говорили, продолжал жить и насмехаться. А в дни недовольства и интриг, которые привели к Великой Битве, прошел слух, что, возможно, жив не только его дух…
Когда солнце страдания закатывается, Приходит покой, Господин тихих звезд В этот мир творения, В это место дымных спиралей мандалы. Глупец говорит себе, Что его мысли — всего лишь мысли…
Сараха, (98-99).
Это случилось ранним утром. Брама находился неподалеку от бассейна пурпурного лотоса в Саду Радостей, у подножия статуи голубой богини с виной.
Девушка, нашедшая его, сначала подумала, что он отдыхает, потому что глаза его были открыты. Но уже через минуту она поняла, что он не дышит, и искаженное лицо его не изменяет выражения.
Она затряслась, ожидая конца света. Бог умер — значит, естественно последует светопреставление. Но через некоторое время она решила, что внутренние связи между вещами могут поддержать мироздание на час-другой. И в таком случае, подумала она, благоразумнее будет довести дело о грозящей Юге до сведения того, кто лучше умеет обращаться с этим.
Она сказала об этом первой наложнице Брамы; та прибежала посмотреть лично и признала, что ее Господин действительно умер, и обратилась к статуе голубой богине, которая немедленно начала играть на вине. Затем первая наложница послала сообщение Вишну и Шиве, чтобы они срочно пришли в Павильон.
Они так и сделали, и привели с собой Бога Ганешу.
Они осмотрели останки, убедились в их состоянии и заперли обеих женщин в их квартирах до казни. Затем стали совещаться.
— Нам срочно нужен другой Создатель, — сказал Вишну. — Открылось вакантное место.
— Я предлагаю Ганешу, — сказал Шива.
— Отклоняю, — сказал Ганеша.
— Почему?
— Я не люблю быть на виду. Я бы предпочел оставаться где-нибудь за сценой.
— Тогда давай рассмотрим какие-то другие альтернативы, и побыстрей.
— Не разумнее ли сначала установить причину этого события?
— Нет, — сказал Ганеша. — Первым делом нужно избрать ему преемника. Даже вскрытие тела может подождать. Небо не должно оставаться без Брамы.
— Как скажешь — может, кого-нибудь Локапаласа?
— Пожалуй.
— Яму?
— Нет. Он слишком серьезный, слишком добросовестный — он техник, а не администратор. К тому же он, по-моему, эмоционально нестабилен.
— Кубера?
— Больно уж хитер и ловок. Я боюсь Куберы.
— Индра?
— Слишком своеволен.
— Может, Кришна?
— Чрезмерно фриволен. Никакой рассудительности.
— Кого же ты посоветуешь?
— Какова наша величайшая проблема в настоящее время?
— Не думаю, чтобы у нас сейчас были какие-нибудь большие проблемы, — сказал Вишну.
— Тогда разумнее было бы иметь какую-то прямо сейчас, — сказал Ганеша. — По-моему, наша величайшая проблема — Акселерационизм. Сэм вернулся и мутит воду.
— Да, — сказал Шива.
— Акселерационизм? Зачем пинать дохлую собаку?
— Ах, она как раз и не сдохла. Среди людей. И это также отвлечет внимание от преемственности внутри Тримурти и создаст хотя бы поверхностную солидарность в Городе. Если, конечно, ты не собираешься взять на себя кампанию против Ниррити и его зомби.
— Покорно благодарю.
— Не стоит.
— М-м-м… Значит, наша величайшая проблема в настоящее время — Акселерационизм?
— Именно. Акселерационизм — наша величайшая проблема.
— Кто ненавидит его больше всего?
— Ты?
— Вздор. Кроме меня.
— Скажи, Ганеша.
— Кали.
— Сомневаюсь.
— А я нет. Два зверя, Буддизм и Акселерационизм, тянут одну колесницу. Будда презирал Кали. А она женщина. Она поведет кампанию.
— Тогда ей придется отказаться от женственности.
— Не говори пустяков.
— Ладно — Кали.
— А как же Яма?
— А что Яма? Я беру его на себя.
— И я тоже.
— И я.
— Прекрасно. Поезжайте тогда через планету на громовой колеснице и на спине великой Птицы Гаруды. Найдите Яму и Кали. Верните их на Небо. Я останусь ждать вашего возвращения и разберусь, что случилось с Брамой.
— Да будет так.
— Согласен.
— До свидания.
* * *
— Уважаемый торговец Вама, подожди! У меня есть кое-что сказать тебе.
— Да, Кабада? Чего тебе?
— Трудно подобрать слова для того, что я имею сказать. Но они относятся к некоему состоянию дел, которое вызывает заметное чувство у твоих соседей…
— Да? Давай дальше.
— Насчет атмосферы…
— Какой атмосферы?
— Может, ветры, бризы…
— Ну и что ветры?
— И то, что они переносят.
— Например?
— Запах, уважаемый Вама.
— Какой запах?
— Запах… ну… фекальной массы.
— Фе… А! Да, правильно. Все правильно. Немного такого может быть. Я забыл, потому что привык к нему.
— Могу я спросить о причине?
— Запах происходит от продукта дефекации, Кабада.
— Это я знаю. Я имел в виду спросить о том, почему они присутствуют, а не об их источнике.
— Они присутствуют из-за ведер в задней комнате моего дома, полных этого самого…
— Да?
— Да. Я собираю продукцию моей семьи. Уже восемь дней.
— Для какой цели, почтенный Вама?
— Разве ты не слышал об одной вещи, поразительной вещи, в которую эти самые продукты спускаются — в воду, а затем дергают рычаг, и все это с мощным звуком уходит глубоко под землю?
— Я слышал о таком…
— О, это правда, это правда! Есть такая вещь. Ее недавно изобрел один человек, имени которого я не знаю, и у нее большие трубы, а сверху сидение без дна. Это самое удивительное открытие века, и у меня оно будет через несколько лун.
— У тебя? Такая вещь?
— Да. Она будет установлена в маленьком помещении, которое я пристроил к задней части дома. Возможно, я в ту ночь дам обед и позволю всем моим соседям воспользоваться этой вещью.
— Это поистине поразительно. И ты очень великодушен.
— И я так думаю.
— Но… Но запах?
— Запах из-за ведер, которые я сохраняю до устройства этой вещи.
— Зачем?
— Я должен иметь в своей кармической записи, что этой вещью начали пользоваться восемь дней назад, а не несколько лун спустя. Это покажет мое быстрое продвижение в жизни.
— А! Теперь я вижу мудрость твоих поступков, Вама. Я не хочу стоять на дороге у человека, который ищет себе лучшего. Прости меня, если я создал у тебя такое впечатление.
— Прощаю.
— Твои соседи любят тебя, и запах, и все прочее. Когда ты перейдешь в высшее состояние, прошу тебя помнить об этом.
— Конечно.
— Такой прогресс, наверное, пойдет быстро.
— Наверняка.
— Почтенный Вама, мы будем наслаждаться воздухом со всеми его острыми предзнаменованиями.
— Это всего лишь второй мой жизненный цикл, дорогой Кабада, но я чувствую, что меня коснулось назначение.
— И я тоже. Только не забывай благословения Просветленного, которому мой двоюродный кузен Вазу дал убежище в своей пурпурной роще.
— Как я могу забыть? Махасаматман были богом тоже. Некоторые говорят Вишну.
— Врут. Он был Буддой.
— Добавляю тогда и его благословение.
— Отлично. Прощай, Кабада.
— Прощай, почтенный.
* * *
Яма и Кали вернулись в Небо. Они спустились в Небесный Город на спине Птицы Гаруды. Они вошли в Город вместе с Вишну и, нигде не останавливаясь, прошли прямо к Павильону Брамы.
В Саду Радостей они встретили Шиву и Ганешу.
— Послушайте, Смерть и Разрушение, — сказал Ганеша. — Брама умер, и об этом знаем только мы пятеро.
— Как могла произойти такая вещь? — спросил Яма.
— Похоже, его отравили.
— Вскрытие делали?
— Нет.
— Тогда я сделаю.
— Хорошо. Но есть другое дело, более серьезное.
— Назови его.
— Его преемник.
— Да. Небо не может без Брамы.
— Точно… Кали, как ты смотришь на то, чтобы стать Брамой, золотым седлом и серебряными шпорами?
— Не знаю…
— Тогда подумай, и быстро. Тебя сочли лучшей кандидатурой.
— А Бог Агни?
— Он не так высок в списке. И он, похоже, не настолько антиакселерационист, как мадам Кали.
— Понятно.
— И мне тоже.
— Значит, он хороший бог, но не великий?
— Да. Но кто мог убить Браму?
— Не имею представления. А ты?
— Тоже нет.
— Но ты найдешь его, Лорд Яма?
— Угу. С моим Аспектом.
— Может, вы хотите посовещаться вдвоем?
— Да.
— Тогда мы пока оставим вас. Через час вместе пообедаем в Павильоне.
— Да.
— Да.
— Пока.
— Пока.
— Пока.
* * *
— Леди!
— Да?
— Со сменой тел автоматически происходит развод, если не будет подписано продолжение контракта.
— Да.
— Брама должен быть мужчиной.
— Да.
— Откажись.
— Милорд…
— Ты колеблешься?
— Это так неожиданно, Яма…
— Однако, ты задержалась, чтобы обдумать это.
— Я должна была.
— Кали, ты причиняешь мне страдания.
— В мои намерения это не входило.
— Я требую, чтобы ты отказалась от предложенного.
— Я — богиня по собственному праву, а не только как твоя жена, Лорд Яма.
— Что это означает?
— Что я решаю сама.
— Если ты примешь, Кали, тогда между нами все кончится.
— Похоже на то.
— Что, черт побери, представляет собой акселерационизм? Подумаешь — гроза над муравейником! Почему они вдруг так ополчились на него?
— Видимо, им нужно на что-то ополчиться.
— Почему выбрали тебя руководить этим?
— Не знаю.
— Нет ли у тебя особых причин быть антиакселерационисткой, моя дорогая?
— Не знаю.
— Как бог, я еще юн. Но я слышал, что герой ранних дней мира — Калкин, с которым ты ездила, и есть тот самый Сэм. Если у тебя были основания ненавидеть своего прежнего Господина, и если Сэм и вправду он, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя выступить против дела, которое он начал. Это правда?
— Возможно.
— Тогда, если ты любишь меня и ты в самом деле моя жена — пусть выбирают другого Браму.
— Яма…
— Они ждут твоего решения через час.
— Они его получат.
— Какое оно?
— Прости меня, Яма…
* * *
Яма уехал из Сада Радостей до обеда. Хотя это выглядело опасным нарушением этикета, все знали, что Яма — самый дисциплинированный из богов, и поняли этот факт и его причины. Так что он оставил Сад Радостей и поехал к месту, где Небо кончалось.
Он пробыл этот день и последующую ночь на Брошенном Мире, и его никто не тревожил никакими призывами. Он провел какое-то время в каждой из пяти комнат Павильона Тишины. О чем он думал — его дело, и мы тоже не будем касаться этого. Утром он вернулся в Небесный Город и узнал о смерти Шивы.
Трезубец Шивы прожег еще одну дыру в куполе, но его голова была раздроблена, как было установлено, тупым предметом.
Яма пошел к своему другу Кубере.
— Ганеша, Вишну и новый Брама уже предложили Агни занять место Разрушителя, — сказал Кубера. — Я думаю, он согласится.
— Это великолепно для Агни, — сказал Яма. — Кто убил Бога?
— Я много думал об этом, — сказал Кубера, — и считаю, что в случае с Брамой это был кто-то достаточно близкий, чтобы Брама принял от него отравленное питье, а в случае с Шивой — кто-то, хорошо знающий, как захватить его врасплох. Кроме одного свидетеля, никто не знает.
— Одно и то же лицо?
— Я бы поставил на это.
— Может, это часть заговора Акселерационистов?
— Трудно поверить. Те, кто симпатизирует Акселерационизму, не имеют настоящем организации. Акселерационизм слишком недавно на Небе, чтобы считать его чем-то стоящим. Интриги, возможно. Похоже, что делала это личность сама по себе, независимо от сторонников.
— Какие причины?
— Вендетта. Или какое-нибудь младшее божество желало стать старшим. Почему вообще кто-то кого-то убивает?
— Ты не думал о ком-нибудь в частности?
— Главнейшая проблема, Яма — устранить подозрения, а не искать их. Расследование передадут в твои руки?
— Не уверен, но думаю, что да. Но я найду того, кто это сделал, и убью его.
— Почему?
— Мне нужно что-то сделать, кого-то…
— Убить?
— Да.
— Мне жаль, мой друг.
— Мне тоже. Тем не менее, это моя привилегия и мое намерение.
— Я бы хотел, чтобы ты вообще не говорил со мной насчет этого дела. Оно явно конфиденциальное.
— Я никому не скажу, если ты не скажешь.
— Уверяю тебя, что не скажу.
— И знай, что я займусь кармическим слежением, психозондированием.
— Я упоминал об этом и Шиве говорил. Пусть будет так.
— До свидания, мой друг.
— До свидания.
Яма ушел из Павильона Локапалас. Через некоторое время туда вошла богиня Ратри.
— Приветствую тебя, Кубера.
— Приветствую, Ратри.
— Почему ты сидишь один?
— Потому что нет никого, кто разделил бы мое одиночество. А почему ты пришла одна?
— Потому что некому пойти со мной.
— Ты хочешь совета или разговора?
— Того и другого.
— Садись.
— Спасибо. Я боюсь, Кубера.
— Голодна?
— Нет.
— Возьми плод и чашу сомы.
— Хорошо.
— Чего же ты боишься, и как я могу помочь тебе?
— Я видела, что Лорд Яма вышел отсюда…
— Да.
— Взглянув в его лицо, я увидела, что он — Бог Смерти, и что есть сила, которой должны бояться даже боги…
— Яма силен, и он мой друг. Смерть могущественна, и она никому не друг. Но они оба существуют вместе, и это удивительно. Агни тоже силен, и он Огонь. Он мой друг. Кришна может быть сильным, если пожелает. Но он никогда не желает этого. Он изнашивает тела с фантастической скоростью. Он пьет сому и занимается музыкой и женщинами. Он ненавидит прошлое и будущее. Он мой друг. И, наконец, в Локапаласе я, и я не силен. Тело, которое я ношу, почему-то быстро жиреет. И я для моих трех друзей скорее отец, нежели брат. Через них я ценю музыку, любовь и огонь, потому что все это — жизнь, и я люблю своих друзей как людей или как богов. Но другой Яма пугает меня тоже, Ратри. Потому что, когда он принимает свой Аспект, он — вакуум, который вгоняет в страх беднягу-толстяка. Тогда он никому не друг. Так что не стесняйся того, что боишься моего друга. Ты знаешь, что когда бог встревожен, его Аспект бросается поддержать его, о богиня Ночи, как даже сейчас в этой беседке становится темнее, хотя день далеко не кончен. Ты проходила мимо встревоженного Ямы.
— Он вернулся так неожиданно.
— Да.
— Могу я спросить, почему?
— Боюсь, что это дело конфиденциальное.
— Оно касается Брамы?
— Почему ты так думаешь?
— Я уверена, что Брама умер. Я боюсь, что Яму призвали сюда, чтобы он нашел убийцу. Я боюсь, что он найдет меня, хотя бы я призвала на Небо всю столетнюю ночь. Он найдет меня, и я не смогу встать лицом к вакууму.
— Что ты знаешь насчет предполагаемого убийства?
— Я уверена, что последняя видела Браму живым, или первая видела его мертвым — в зависимости от того, что означали его судороги.
— Каковы были обстоятельства?
— Я пришла в его Павильон вчера рано утром, чтобы просить его сменить гнев на милость и позволить Парвати вернуться. Мне сказали, что он в Саду Радостей, и я пошла туда…
— Кто сказал?
— Одна из его женщин. Я не знаю ее имени.
— Ладно, давай дальше. Что произошло затем?
— Я нашла его у подножия голубой статуи. Он весь дергался. И дыхания не было. Затем он перестал дергаться и затих. Сердце его не билось, пульса не было. Я снова призвала часть ночи, чтобы она укрыла меня, и ушла из Сада.
— Почему ты не позвала на помощь? Может быть, было еще не поздно.
— Потому что я хотела его смерти. Я ненавидела его за то, что он сделал с Сэмом, за то, что он выгнал Парвати и Варуну, за то, что он сделал с архивариусом Тэком, за…
— Хватит. Это затянется на весь день. Ты прямиком ушла из Сада, или сначала вернулась в Павильон?
— Я прошла мимо Павильона и увидела ту девушку. Я сделала себя видимой и сказала ей, что не нашла Браму и вернусь позднее… Но ведь он умер, не так ли? Что я теперь буду делать?
— Возьми еще плод и еще сомы.
— И Яма придет за мной?
— Конечно. Он придет за каждым, кто был замечен поблизости от того места. Это был, без сомнения, быстродействующий яд, и ты пришла как раз перед моментом смерти. Так что Яма, естественно, придет к тебе и сделает тебе психозондирование, как и всем другим. Выяснится, что ты не убивала. Так что я советую тебе просто ждать, пока тебя возьмут под стражу. И никому больше не говори об этой истории.
— А что мне сказать Яме?
— Если он доберется до тебя раньше, чем я его увижу, скажи ему все, включая и разговор со мной. Это потому, что я предположительно ничего не знаю о случившемся. Смерть одного из Тримурти всегда хранится в тайне как можно дольше, даже ценою жизней.
— Но Боги Кармы прочтут это в твоей памяти, когда ты встанешь перед судом для обновления.
— Лишь бы они не прочитали это в твоей памяти сегодня. О смерти Брамы будут знать очень немногие. Поскольку Яма, вероятно, будет проводить официальное расследование и он сам — конструктор психозонда, я не думаю, что в работу с машинами будет втянут кто-то посторонний. Но мне нужно обсудить этот факт с Ямой, или намекнуть ему — немедленно.
— Пока ты не ушел…
— Да?
— Ты сказал, что лишь немногие могут знать об этом, даже если придется пожертвовать жизнями… Не означает ли это, что я…
— Нет. Ты будешь жить, потому что я стану защищать тебя.
— Зачем это тебе?
— Ты — мой друг.
* * *
Яма управлял машиной, зондирующей мозг. Он проверил тридцать семь субъектов, имевших доступ к Браме в его Саду в течение всего дня до богоубийства. Одиннадцать из них были богами и богинями, включая Ратри, Сарасвати, Вайю, Мару, Лакшми, Муругана, Агни и Кришну.
Из этих тридцати семи богов и людей никто не был признан виновным.
Кубера-искусник стоял рядом с Ямой и просматривал психоленты.
— Что же теперь, Яма?
— Не знаю.
— Может убийца был невидим?
— Может быть.
— Но ты этого не думаешь?
— Нет, не думаю.
— А если каждого в городе заставить пройти через зонд?
— Много народу приезжает и уезжает каждый день через множество входов и выходов.
— А ты не думал о возможности, что это был кто-то из Ракшасов? Они снова распространились по земле, как ты знаешь, и они ненавидят нас.
— Ракшасы не отравляют своих жертв. К тому же, я не думаю, чтобы Ракша мог войти в Сад из-за отпугивающих демонов курений.
— Так что же теперь?
— Вернусь в свою лабораторию и подумаю.
— Не могу ли я сопровождать тебя в Большой Зал Смерти?
— Пожалуйста, если желаешь.
Кубера пошел с Ямой. Пока Яма размышлял, Кубера внимательно рассматривал каталог лент, который Яма вел, когда экспериментировал с первыми зондирующими машинами. Конечно, ленты были бракованные, неполные; одни только Боги Кармы хранили ленты жизнеописания каждого в Небесном Городе. И Кубера это, конечно, знал.
* * *
В месте, называемом Кинсет, у реки Ведры, был заново открыт печатный пресс. Эксперименты со сложным водопроводом тоже шли в этом месте. На сцене появились также два очень искусных храмовых художника, а старый стекольщик сделал пару бифокальных очков и начал вытачивать еще. Итак, были указания, что один из городов-государств подвергся возрождению.
Брама решил, что пора выступить против Акселерационизма.
В Небе создался военный отряд, храмы в городах, близких к Кинсету, призывали верующих готовиться к священной войне.
Шива-Разрушитель носил только символ трезубца, потому что его настоящая сила была в огненном жезле, который он носил на боку.
Брама золотого седла и серебряных шпор носил меч, колесо и лук. Новый Рудра носил лук и колчан старого. Бог Мара носил сверкающий плащ, все время меняющий цвет, и никто не мог сказать, какого рода его оружие и на какой колеснице он ехал, поскольку пристальный взгляд на него вызывал головокружение, а все вокруг него меняло формы, кроме его лошадей, из чьих ртов все время капала кровь и дымилась там, где падала.
Из полубогов было набрано пятьдесят, все еще старающихся дисциплинировать блуждающие Атрибуты, мечтающих усилить Аспект и отличиться в бою.
Кришна воевать отказался и ушел в Канибурху играть на свирели.
* * *
Кубера нашел его далеко за городом; он лежал на поросшем травой склоне холма и смотрел в звездное небо.
— Добрый вечер.
Он повернул голову и кивнул.
— Как поживаешь, дорогой Кубера?
— Довольно хорошо, Лорд Калкин. А ты?
— Вполне хорошо. Нет ли у тебя сигаретки?
— Никогда не бываю вдалеке от них.
— Спасибо.
— Огонька?
— Да.
— Что это была за джек-птица, которая кружила над Буддой, прежде чем мадам Кали выпустила из него кишки?
— Давай поговорим о более приятных вещах.
— Ты убил слабого Браму, и его заменило могучее существо.
— Да?
— Ты убил сильного Шиву, но его заменила равная сила.
— Жизнь полна перемен.
— Чего ты добивался? Мести?
— Месть — это часть личной иллюзии. Может ли человек убить то, что не жило и не умирало по-настоящему, а существует лишь в отражении Абсолюта?
— Ты проделал чертовски хорошую работу, даже если это всего лишь переустройство.
— Спасибо.
— Но зачем ты это сделал? И я предпочел бы пространный ответ.
— Я намеревался смахнуть всю иерархию Неба. Но похоже, что это должно идти по пути всех добрых намерений.
— Расскажи, зачем ты это сделал.
— Если ты расскажешь, как ты меня обнаружил…
— Вполне честно. Так говори, зачем?
— Я решил, что человечество лучше будет жить без богов. Если бы я ликвидировал их всех, люди могли бы снова придумать консервные ножи и открывать банки, не боясь гнева Неба. Мы уже достаточно попирали ногами этих бедняг. Я хочу дать им шанс к освобождению, чтобы они создавали то, что хотят.
— Только для своей жизни, своей жизни.
— Иногда, да. А иной раз и нет. Как и боги.
— Ты, вероятно, последний Акселерационист в мире, Сэм. Но никто бы не подумал, что ты также и самый беспощадный.
— Как ты нашел меня?
— Мне пришло в голову, что в числе подозреваемых должен бы находиться Сэм, если бы не тот факт, что он умер.
— А я предполагал, что это достаточно надежная защита от обнаружения.
— Вот я и спросил себя, нет ли какого-нибудь средства, с помощью которого Сэм мог бы избежать смерти. Я ничего не мог придумать, кроме обмена телами. Тогда я спросил себя, кто брал себе новое тело в день смерти Сэма? Только Лорд Муруган. Правда, получалось не совсем логично, поскольку он сделал это после смерти Сэма, а не до нее. Я как-то упустил это. Ты — Муруган — был среди тридцати семи подозреваемых, прошел психозонд и был признан Лордом Ямой невиновным. Казалось, что я действительно шел по ложному следу… пока не подумал об очень простой вещи — проверить запись. Сам Яма мог бы сбить психозонд, так почему бы не сделать этого кому-то другому? Я вспомнил, что Атрибут Калкина включал в себя контроль над молниями и электромагнитным феноменом. Он мог попортить машину своим мозгом таким образом, что она не заметила ущерба. Значит, надо было учитывать не то, что читала машина, а как она это читала. Как нет двух одинаковых отпечатков ладони или пальцев, так нет и мозговых записей одного и того же рисунка. Но при переходе из одного тела в другое сохраняется та же самая мыслематрица, хотя она и включается в другой мозг. Каковы бы ни были мысли, проходящие через мозг, запись самих мысленных рисунков всегда уникальна. Я сравнил твою запись и запись Муругана, которую нашел в лаборатории Ямы. Они не были подобны. Я не знаю, как ты выполнил обмен телами, но я узнал тебя.
— Очень мудро, Кубера. Кто еще знаком с этими удивительными рассуждениями?
— Пока никто. Боюсь, что Яма скоро дознается. Он всегда решает проблемы.
— Почему ты поставил под угрозу свою жизнь, отыскивая меня?
— Человек, достигший нашего, моего возраста, обычно становится рассудительным. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем ударить. И знаю также, что, поскольку я хочу сказать хорошее, мне вреда не будет.
— Что ты предлагаешь?
— Я достаточно симпатизирую тому, что ты сделал, чтобы помочь тебе бежать с Неба.
— Спасибо, но не надо.
— Ты хочешь выиграть в этом состязании, или нет?
— Хочу, но я сделаю это своими методами.
— Как?
— Я вернусь в город и уничтожу столько богов, сколько удастся, пока меня не остановят. Если падет достаточное количество крупных, то мелкие не сумеют удержать Небо.
— А если погибнешь ты? Что будет с миром и с делом, которое ты затеял? Сможешь ли ты восстать снова, чтобы защитить их?
— Не знаю.
— Как ты ухитрился устроить возвращение?
— Одно время я был одержим демоном. Он, пожалуй, любил меня и сказал мне однажды, когда мы были в опасности, что он «укрепил мое пламя», так что я мог бы существовать вне своего тела. Я забыл об этом и вспомнил лишь тогда, когда увидел свое искромсанное тело, лежавшее подо мной на улице Неба. Я знал, что есть только одно место, где я могу добыть себе новое тело — Павильон Богов Кармы. Там Муруган требовал обслуживания. Как ты сам только что сказал, моя сила — управление электричеством. Я научился делать это, не задевая мозга. Ток на мгновение прервался, я вошел в новое тело Муругана, а Муруган отправился в ад.
— Тот факт, что ты рассказал мне все это, указывает, кажется, на то, что ты намерен отправить и меня вслед за Муруганом.
— Мне очень жаль, Кубера, потому что я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все то, что узнал, и будешь ждать, пока это дело обнаружит кто-то другой, тогда я позволю тебе уйти живым.
— Рискованно.
— Я знаю, что ты никогда не нарушал данного тобою слова, хотя ты так же стар, как холмы Неба.
— Кого первого ты хочешь убить?
— Конечно, Лорда Яму, потому что он ближе всех за мной по пятам.
— Тогда тебе придется убить меня, Сэм, потому что он брат Локопала и мой друг.
— Уверяю тебя, мы оба пожалеем, если я вынужден буду убить тебя.
— Не получил ли ты от знакомства с Ракшей его пристрастия к пари?
— Какого рода пари?
— Твоя победа — я дам тебе слово молчать; моя — ты полетишь со мной на спине Гаруды.
— И в чем состязание?
— Ирландский отбой.
— С тобой, жирный Кубера? Мне, в моем прекрасном новом теле?
— Да.
— Тогда бей первым.
* * *
На темном холме в дальней стороне Неба Сэм и Кубера стояли лицом к лицу.
Кубера отвел назад правый кулак и выбросил его в челюсть Сэма.
Сэм упал, полежал секунду и медленно поднялся на ноги.
Потирая челюсть, он встал на прежнее место.
— Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, — сказал он и нанес удар.
Кубера лежал на земле, со свистом втягивая воздух.
Он изо всех сил пытался встать, застонал, но все-таки поднялся.
— Я не думал, что ты встанешь, — сказал Сэм.
Кубера повернулся к нему. Темная влажная полоса спускалась по его подбородку. Когда он встал твердо, Сэм вздрогнул.
Беги под серой стеной ночи. Спасайся! Под скалу. Прячься! Ярость обратит твои кишки в воду. Решетки трут твой позвоночник…
— Бей! — сказал Сэм.
Кубера улыбнулся и ударил.
Сэм лежал, дрожа, и голос ночи, смешанный со звуками насекомых, ветром и вздохами травы, доносился до него.
Трепещи, как последний упавший лист. В твоей груди глыба льда. В твоем мозгу нет слов, а только цвета паники…
Сэм потряс головой и встал на колени.
Упади снова, свернись в клубок и рыдай. Ибо каково у человека начало, таков и его конец. Мир — это черный катящийся шар. Он давит все, чего коснется. Он катится на тебя. Беги! Ты выиграешь минуту, может быть, час, прежде чем он навалится на тебя…
Он поднял руки к лицу, опустил их, взглянул на Куберу и встал.
— Ты построил в Павильоне Тишины комнату, называемую страхом. Теперь я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее недостаточно.
Невидимая лошадь бежит по пастбищам твоего мозга. Ты узнаешь ее по отпечаткам копыт, каждый из которых — рана…
Сэм встал в позицию, сжал кулак.
Небо трещит над тобой. Земля может разверзнуться под твоими ногами. А что за высокая, похожая на тень, фигура, что хочет встать за твоей спиной?
Кулак Сэма вздрогнул, но он выбросил его вперед.
Кубера покачнулся, голова его дернулась в сторону, но он устоял на ногах.
Сэм стоял, трепеща, когда Кубера занес руку назад для последнего удара.
— Старый бог, ты плутуешь, — сказал Сэм.
Кубера улыбнулся кровоточащим ртом, и его кулак вылетел вперед, как черный шар.
* * *
Яма разговаривал с Ратри, когда тишину ночи нарушил крик проснувшейся Гаруды.
— Такого еще не бывало, — сказал он.
Небеса медленно стали раскрываться.
— Может, Лорд Вишну собирается выехать…
— Он никогда не ездит ночью. Я совсем недавно говорил с ним, и он ничего не сказал насчет этого.
— Значит, какой-то другой бог рискнул сесть на нее.
— Нет! К загону, Леди! Быстро! Мне может понадобиться твоя сила.
Он потянул ее за собой к воздушному стойлу Птицы.
* * *
Гаруда была разбужена и отвязана, но колпак еще оставался на ее глазах.
Кубера принес потерявшего сознание Сэма в загон и привязал к сидению седла. Затем он спустился и повернул последнюю рукоятку. Верх клетки откатился. Кубера взял длинный металлический крюк и пошел обратно к веревочной лестнице. От Птицы невыносимо воняло. Гаруда беспрерывно двигалась и топорщила перья длиной в два человеческих роста.
Кубера медленно взобрался на нее.
Как раз когда он привязывался к сидению, к клетке подошли Яма и Ратри.
— Кубера! Что за безумие? — закричал Яма. — Ты же никогда не любил высоты!
— Важное дело, Яма, — ответил Кубера, — а ехать в громовой колеснице — тратишь целый день.
— Какое дело? И почему бы не взять гондолу?
— На Гаруде быстрее. Я расскажу тебе, когда вернусь.
— Может, я могу помочь тебе?
— Нет. Спасибо.
— А Лорд Муруган может?
— В этом случае, да.
— Вы никогда не были в хороших отношениях.
— Мы и сейчас не в хороших. Но мне нужны его услуги.
— Эй, Муруган! Ты почему молчишь?
— Он спит, Яма.
— Но у тебя лицо в крови, брат.
— Со мной произошел небольшой несчастный случай.
— И Муруган тоже плохо выглядит…
— От того же несчастного случая.
— Что-то тут неладно, Кубера. Подожди, я войду в клетку.
— Отойди, Яма!
— Локапаласы не приказывают друг другу. Мы равны.
— Отойди, Яма! Я снимаю колпак Гаруды!
— Не делай этого!
Кубера внезапно наклонился с крюком и снял колпак с высокой головы Птицы. Гаруда закинула голову и снова крикнула.
— Ратри! — сказал Яма, — наложи тьму на глаза Гаруды, чтобы она не смогла видеть.
Яма двинулся к входу в клетку. Тьма, как грозовая туча, окутала голову Птицы.
— Ратри! — сказал Кубера. — Сними этот мрак и наложи его на Яму, или все пропало.
Ратри поколебалась секунду, но послушалась.
— Иди быстрее ко мне! — крикнул Кубера. — Поднимайся на Гаруду и поедешь с нами! Ты нам чертовски нужна!
Ратри вошла в клетку и пропала из виду, потому что тьма распространялась, как чернильная лужа, и Яма ощупью искал дорогу.
Веревочная лестница была сброшена, и Ратри поднялась на Гаруду.
Гаруда завизжала и подскочила в воздух, потому что Яма двигался вперед с кинжалом в руке и резанул первое, что попало ему под руку.
Ночь окутала их, и Небо осталось далеко внизу.
Когда они набрали высоту, начал приближаться купол. Гаруда спешила к воротам, не переставая визжать.
Они прошли через ворота, и Кубера поторопил Птицу.
— Куда мы едем? — спросила Ратри.
— В Кинсет, на реке Ведра, — ответил он. — А это Сэм. Он жив.
— Что случилось?
— Он тот, кого ищет Яма.
— Он найдет его в Кинсете?
— Без сомнения, Леди. Без сомнения. Но прежде, чем он найдет его, мы, возможно, подготовимся получше.
* * *
В дни, предшествующие Великой Битве, в Кинсет пришли защитники. Кубера, Сэм и Ратри дали предупреждение. Кинсет уже знал, что его соседи поднимаются, но не знал о небесных мстителях, готовых прийти.
Сэм обучал войска, которые должны были сражаться с богами, а Кубера — тех, кто будет сражаться с людьми.
Для богини Ночи были выкованы черные доспехи, на которых было написано: «Охраняй нас от волка и волчицы и от ночного вора».
А на третий день перед палаткой Сэма на равнине за городом поднялась огненная башня.
— Владыка Адского Колодца пришел сдержать свое обещание, о Сиддхарта, — сказал голос в его голове.
— Тарака! Как ты нашем меня… и как узнал меня?
— Я смотрю на пламя, что является истинной твоей сущностью, а не на плоть, скрывающую его. Ты же знаешь.
— Я думал, что тебя нет в живых.
— Почти так и было. Эти двое действительно пьют жизнь глазами! Даже жизнь такого существа, как я.
— Я же тебе говорил. Ты привел с собой свои легионы?
— Да. Привел.
— Это хорошо. Боги скоро будут здесь.
— Я знаю. Я много раз бывал в Небе на ледяных шапках его гор, а мои шпионы и сейчас там. Поэтому я знаю, что они готовы идти сюда. Они также приглашают людей принять участие в сражении. Хотя они и не считают, что им нужна людская помощь, но думают, что люди пригодятся для разгрома Кинсета.
— Да, это понятно, — заметил Сэм, созерцая громадный вихрь желтого пламени. — Еще что нового?
— Идет Красный.
— Я его ждал.
— Идет к своей смерти. Я должен победить его!
— У него будет с собой репеллент.
— Тогда я найду способ убрать репеллент или убить Красного на расстоянии. Он будет здесь с наступлением ночи.
— Как он идет?
— На летающей машине — не такой большой, как громовая колесница, которую мы пытались украсть — но очень скоростной. Я не мог напасть на нее в полете.
— Он один?
— Да, если не считать того, кто при машинах.
— Какие машины?
— Много машин. Его летающая машина битком набита странным оборудованием.
— Плохое предзнаменование.
Башня полыхнула оранжевым.
— Но едут также и другие.
— Ты только что сказал, что он один.
— Правильно.
— Тогда поясни мне истинный смысл твоих слов.
— Другие не с Неба.
— Откуда же?
— С тех пор, как ты уехал с Неба, я много путешествовал по миру и искал связи с теми, кто тоже ненавидит Богов. Кстати, в твоем прошлом воплощении я пытался спасти тебя от кошек Канибурхи.
— Я знаю.
— Боги сильны. Сильнее, чем были раньше.
— Теперь скажи, кто идет помогать нам.
— Бог Ниррити Черный, который ненавидит все, но больше всего — Богов Неба. Так что он посылает тысячу неживых сражаться на равнине возле Ведры. Он сказал, что после битвы мы, Ракшасы, можем выбрать себе тела из тех выращиваемых им безмозглых существ, которые уцелеют.
— Мне не улыбается помощь Черного, но выбора у меня нет. Когда они прибудут?
— Ночью. Но Далисса будет здесь раньше. Я уже чувствую ее приближение.
— Далисса? Кто…
— Последняя из Матерей Страшного Жара. Она единственная скрылась в глубинах, когда Дурга и Лорд Калкин ехали морем в купол. Все ее яйца были передавлены, и она больше не может откладывать их, но она несет в своем теле пылающую энергию Морского Жара.
— И ты думаешь, она станет помогать мне?
— Она никому не станет помогать. Она последняя в роду. Она будет только наблюдателем.
— Имей в виду, что особа, которую знали под именем Дурги, теперь носит тело Брамы, главного нашего врага.
— Да, это делает вас обоих мужчинами. Она могла принять другую сторону и остаться женщиной. Но теперь она связала себя. Она сделала выбор из-за тебя.
— Это помощь чуточку уравнивает положение.
— Сейчас Ракша гонит слонов, слизардов и больших кошек, чтобы напустить их на наших врагов.
— Хорошо.
— И призвали элементалей огня.
— Очень хорошо.
— Далисса уже близко. Она будет ждать меня на дне реки и выплывет, когда понадобится.
— Передай ей привет от меня, — сказал Сэм, поворачиваясь к входу в палатку.
— Передам.
Сэм опустил за собой клапан.
* * *
Когда Бог Смерти спустился с Неба на равнину возле Ведры, Тарака Ракша кинулся на него в образе большой кошки из Канибурхи, но тотчас же отлетел назад. На Яме был демонский репеллент, из-за которого Тарака не мог подойти близко.
Ракша откатился, сбросил кошачью форму и стал вихрем серебряных пылинок.
— Бог Смерти! — взорвалось в голове Ямы. — Помнишь Адский Колодец?
И тут же камни и песок втянулись в вихрь и метнулись по воздуху к Яме, который запахнул плащ, прикрыл его полой глаза, но не тронулся с места.
Через некоторое время буря утихла. Яма не шевелился. Вокруг него все было усыпано обломками, но рядом с ним не было ни камешка.
Яма опустил край плаща и посмотрел на вихрь.
— Что за колдовство? — услышал он. — Как тебе удается устоять?
Яма продолжал смотреть на Тараку.
— Как тебе удается кружиться? — спросил он.
— Я — величайший из Ракшасов. Я однажды вынес твой смертельный взгляд.
— А я — величайший из богов. Я устоял против всего твоего легиона в Адском Колодце.
— Ты лакей Тримурти.
— Ты ошибаешься. Я пришел сюда сражаться против Неба во имя Акселерационизма. Ненависть моя велика, и я принес оружие, чтобы использовать его против Неба.
— Тогда, я полагаю, мне придется отказаться от удовольствия продолжать сейчас нашу битву.
— Я бы счел это разумным.
— И ты в самом деле хочешь, чтобы тебя проводили к нашему вождю?
— Я и сам найду дорогу.
— Тогда — до встречи, Бог Яма!
— До свидания, Ракша.
Тарака взлетел, как горящая стрела, в небо и исчез из виду.
* * *
Некоторые говорят, что Яма разрешил свою задачу, когда стоял в темноте в большой птичьей клетке. Другие же полагают, что он сдублировал соображения Куберы, пользуясь лентами в Большом Зале Смерти. Как бы то ни было, он, войдя в палатку на равнине у Ведры, приветствовал находящегося там человека, назвав его Сэмом. Этот человек положил руку на свое лезвие и встал перед Ямой.
— Смерть, ты предвосхищаешь битву, — сказал он.
— Были изменения, — ответил Яма.
— Какого рода?
— Изменение позиции. Я пришел сюда воспротивиться воле Неба.
— Каким образом?
— Сталью. Огнем. Кровью.
— С чего такая перемена?
— В Небе произошел развод. И предательство. И позор. Леди зашла слишком далеко, и теперь я знаю причину, Лорд Калкин. Я не одобряю твой Акселерационизм, но и не отрицаю его. Для меня важно лишь то, что это единственная сила в мире, могущая противостоять Небу. И, понимая это, я присоединяюсь к тебе, если ты примешь мой меч.
— Я приму твой меч, Лорд Яма.
— И я подниму его против любого из небесной шайки, за исключением лишь самого Брамы, против которого я не встану.
— Договорились.
— Тогда позволь мне быть твоим возничим.
— Я бы не против, но у меня нет боевой колесницы.
— Я привез специальную колесницу. Я долгое время работал над ней, и она еще не вполне закончена, но и такой будет достаточно. Я должен собрать ее в эту ночь, потому что сражение начнется завтра утром на заре.
— Так я и думал. Ракша предупредил меня о приближении войск.
— Да, я видел их, когда пролетал над ними. Главная атака будет с северо-востока, через равнину. Боги присоединятся позднее. Но, без сомнения, войска идут со всех сторон, включая и реку.
— Мы контролируем реку. Далисса из Жара ждет на дне. Когда придет время, она поднимет волны, заставит их кипеть и захлестывать скамьи галер.
— Я думал, что Жар весь вымер.
— Да, кроме Далиссы. Она последняя.
— Как я понял, Ракшасы будут сражаться вместе с нами?
— Да, и другие…
— Кто другие?
— Я принял помощь… безмозглых тел, их боевой отряд… от Бога Ниррити.
Яма прищурился и раздул ноздри.
— Это плохо, Сиддхарта. Рано или поздно его нужно будет уничтожить, и нехорошо быть в долгу у такого типа.
— Я знаю, Яма, но я в отчаянном положении. Они прибывают ночью…
— Если мы победим, Сиддхарта, опрокинем Небесный Город, сломаем древнюю религию, освободим людей для технического прогресса, то оппозиция все равно будет. Ниррити, который все эти столетия ждал смерти богов, будет атакован и побит сам. Будет ли так, или все начнется сначала — во всяком случае, Боги Города несколько более тактичны в своих некрасивых действиях.
— Я думаю, мы должны принять помощь независимо от того, просили мы о ней или нет.
— Да, но приглашая его или принимая его предложение, ты в любом случае будешь обязан ему.
— Ну, когда дело дойдет до расплаты, тогда и посмотрим.
— Это политично, согласен. Но мне это не нравится.
Сэм налил сладкого темного Кинсетского вина.
— Я думаю, Кубера захочет позднее с тобой повидаться, — сказал он, предлагая Яме стаканчик.
— Что он делает? — спросил Яма, выпивая вино одним глотком.
— Тренирует войска и ведет класс по двигателям внутреннего сгорания для местных ученых, — сказал Сэм. — Даже если мы проиграем, что-то останется и будет совершенствоваться.
— Если это принесет какую-то пользу, то им нужно знать не только описание машины…
— Он в эти дни говорил до хрипоты, и писцы все записывали за ним — геологию, рудное дело, металлургию, химию нефти…
— Будь у нас больше времени, я бы помог. А сейчас, если хоть десять процентов сохранится, и то будет достаточно. Не завтра-послезавтра, но…
Сэм допил свое вино и снова наполнил стаканчики.
— За завтрашний день, возничий!
— За кровь, Связующий, за кровь и убийство!
— Часть крови может быть и нашей собственной, бог смерти. Но все равно, мы возьмем с собой достаточное количество врагов…
— Я не могу умереть, Сиддхарта, иначе как по собственному желанию.
— Как это может быть, Лорд Яма?
— Позволь Смерти иметь свои маленькие секреты, Связующий. А то я могу отказаться выполнить свою долю работы в этой битве.
— Как угодно, Лорд.
— За твое здоровье и долгую жизнь!
— За твои.
* * *
День сражения заалел зарей, как только что ущипнутое бедро девушки. С реки потянулся легкий туман. Мост Богов сиял золотом на востоке, тянулся обратно, темнел в уходящей ночи, разделял небо как бы горящим экватором.
Воины Кинсета ждали за городом, на равнине у Ведры. Пять тысяч человек с мечами, луками, пиками и пращами ждали сражения. В первых рядах стояла тысяча зомби под предводительством живых сержантов Черного, которые направляли все их движение барабанным боем и полотнищами черного шелка, вьющимися по ветру, как дымные змеи, над шлемами зомби.
Пятьсот копьеносцев держались в тылу. Серебряные циклоны — Ракшасы — висели в воздухе. Время от времени вдали слышался рев зверей джунглей. Пять элементалей сверкали на остриях пик и на столбе для флага.
В небе не было ни облачка. Трава на равнине была еще влажной и блестящей. Воздух был холодный, земля еще достаточно мягкая, чтобы видны были отпечатки ног. Серый, зеленый и желтый цвета под небом били в глаза. Ведра кружилась в берегах, собирая листья деревьев. Говорят, что каждый день повторяет историю мира: выходит из темноты и холода в начинающееся тепло и смутный свет, сознательно щурит глаза в середине утра, пробуждает мысли скачком нелогичной и несвязной эмоции, спешит к полуденному теплу, медленно, болезненно склоняется в пыль, к таинственному полусвету, к концу энтропии, которая есть ночь.
Начался день.
Далеко в конце поля стала заметна темная линия. Звук трубы прорезал воздух, и эта линия двинулась вперед.
Сэм стоял в своей боевой колеснице во главе строя, в сверкающей броне и с длинным серым копьем смерти. Он услышал слова Смерти, которая носила красное и была его возничим.
— Их первая волна кавалерии на слизардах.
Сэм искоса взглянул на далекую линию.
— Это она, — сказал возничий.
— Прекрасно.
Он сделал жест копьем, и Ракшасы двинулись вперед, как приливная волна белого света. Двинулись и зомби.
Когда белая волна и темная линия сошлись, послышалась сумятица голосов, шипение и грохот оружия.
Темная линия остановилась, над ней дымились громадные сгустки пыли.
Затем пришли звуки поднимающихся джунглей, когда собранные хищные звери были выпущены на фланг врагов.
Зомби шли медленно, в такт барабанному бою, а огненные элементали летали перед ними, и там, где они пролетали, трава засыхала.
Сэм кивнул Смерти, и колесница медленно двинулась вперед на воздушных подушках. За ней двигалась армия Кинсета. Лорд Кубера спал в наркотическом сне, подобном смерти, в тайном подвале под городом. Леди Ратри ехала на черной кобыле позади строя копьеносцев.
— Их атака отбита, — сказал Сэм.
— Да.
— Вся их кавалерия сброшена на землю, и звери все еще свирепствуют среди них. Они до сих пор не перестроили свои ряды. Ракшасы обрушились лавиной, как дождь с неба на их головы. Теперь на них идет волна огня.
— Да.
— Мы уничтожим их. Уже сейчас они видят безмозглых ставленников Ниррити, идущих на них, как обычные люди, ровным шагом и без страха, их барабаны отбивают такт, а в их глазах нет ничего, вообще ничего. А глядя поверх их голов, враги видят здесь нас в грозовом облаке, и видят, что твоей колесницей правит Смерть. Их сердца бьются чаще, холодеют бицепсы и бедра. Видишь, как звери проходят среди них?
— Да.
— Пусть не будет звуков рога в наших рядах, потому что это не сражение, а убийство.
— Да.
Зомби убивали все на своем пути и если падали, то падали без слова, потому что для них все было одинаково, а слова для неживых не имеют никакого значения.
Они очистили поле, и свежая волна воинов пошла на них. Но кавалерия была разбита. Пешие солдаты не могли устоять перед копьями и Ракшасами, перед зомби и пехотой Кинсета.
С острыми, как бритвы, краями боевая колесница, ведомая Смертью, врезалась во врага, как пламя прокатывается по полю. Стрелы и копья в полете поворачивали под прямым углом, не задевая ни колесницы, ни стоявших в ней. Темные огни плясали в глазах Ямы, когда он сжимал двойное колесо, управляющее ходом колесницы. Снова и снова безжалостно направлял он колесницу на врага, а копье Сэма разило как змеиный язык, когда они проезжали через ряды воинов.
Неизвестно откуда прозвучал сигнал к отступлению, но уже мало кто мог ответить на призыв.
— Протри глаза, Сиддхарта, — сказал Яма, — и прикажи строиться заново. Нам надо усилить атаку. Манджусри Меч должен отдать приказ. Боги наблюдают и оценивают наши силы.
— Да, Смерть, я знаю.
Сэм поднял копье, как сигнал, и в отрядах началось новое движение. Затем над ними нависла тишина. Вдруг не стало ни ветра, ни звука. Небо было ясное. Земля была серо-зеленая, утоптанная. Вдали призрачной оградой поднималась пыль.
Сэм оглядел ряды и показал копьем вперед. И в то же мгновение раздался удар грома.
— Боги сейчас выдут на поле, — сказал Яма, глядя вверх.
Наверху пронеслась громовая колесница. Однако разрушительного дождя не последовало.
— Почему мы еще живы? — спросил Сэм.
— Я думаю, они больше хотят нашего позорного поражения. А может, боятся использовать громовую колесницу против ее создателя… и справедливо боятся.
— В таком случае… — сказал Сэм и подал сигнал к атаке.
Колесница повезла его вперед.
Сзади шли силы Кинсета.
* * *
Раздался звук небесной трубы.
Линия человеческих воинов противника расступилась. Вперед выехали пятьдесят полубогов.
— Сиддхарта, — сказал Смерть, — Лорд Калкин никогда не бывал побит в сражении.
— Знаю.
— У меня с собой Талисман Связующего. На погребальном костре сожгли поддельный, а настоящий я оставил у себя для изучения. Но мне никогда не везло: минутку подержал — и вот, сейчас надену на тебя.
Сэм поднял руки, и Смерть застегнул на его талии пояс из раковин.
Сэм дал знак армии Кинсета остановиться, и Смерть повез его одного навстречу полубогам.
Над головами некоторых полубогов играли нимбы раннего Аспекта. У других было странное оружие для фокусировки их странного Атрибута. Пламя шло понизу и лизало колесницу. Ветры хлестали ее. Грохочущий шум падал на нее. Сэм сделал жест копьем — и первые три противника зашатались и упали наземь со своих слизардов.
Смерть направил колесницу в гущу полубогов. У нее были острые, как бритва, края, а ее скорость втрое превышала скорость лошади и вдвое — слизарда.
Пока он ехал, вокруг него возникал туман, окрашенный кровью. Тяжелые метательные снаряды летели к нему и исчезали, свернув в ту или иную сторону. Ультразвук штурмовал уши, но каким-то образом частично гасился.
Сэм с бесстрастным лицом поднял копье высоко над головой. Внезапная ярость пробежала по его лицу, и с верхушки копья выскочили молнии.
Слизарды и всадники загорелись и скорчились.
Запах горелой плоти ударил в его ноздри. Он засмеялся, и Смерть повернул колесницу для второго захода.
— Вы наблюдаете за мной? — крикнул Сэм в небо. — Продолжайте! Вы сделали ошибку!
— Не надо! — сказал Смерть. — Рано еще! Никогда не насмехайся над богом, пока он не умер!
И колесница снова понеслась через ряды полубогов, и никто не мог коснуться ее.
Звуки трубы наполнили воздух, и святая армия хлынула на помощь своим чемпионам.
Воины Кинсета выступили вперед, чтобы вступить с нею в бой.
Сэм стоял в колеснице, а снаряды тяжело падали вокруг него, не попадая в цель. Смерть вез его через ряды врагов теперь уже как клин, а не как рапира. Сэм запел, и его копье было похоже на змеиный язык, и иногда трещало, когда с него сыпались яркие вспышки. Талисман на его талии горел бледным огнем.
— Мы возьмем их! — сказал Сэм.
— На поле только полубоги и люди, — сказал Смерть. — Боги все еще проверяют твою силу. Из них мало кто помнит полную мощь Калкина.
— Полная мощь Калкина? Она никогда не выпускалась, о Смерть. Ни в одном веке. Пусть выдут против меня теперь, и небеса будут плакать над их телами, и Ведра станет цвета крови!.. Вы слышите меня, боги? Выходите против меня! Я вызываю вас сюда, на это поле! Здесь вы встретитесь с моей силой!
— Нет! — сказал Смерть. — Еще не время!
Громовая колесница вновь пронеслась над ними.
Сэм поднял копье, и пиротехнический ад разверзся вокруг проходившего судна.
— Не следовало бы показывать им, что ты можешь это делать. Еще рано!
Затем в мозгу Сэма зазвучал голос Тараки:
— Они теперь идут по реке, о Связующий. А другой отряд штурмует ворота города!
— Скажи Далиссе, чтобы поднялась и энергией Жара заставила Ведру кипеть! Пошли Ракшасов к воротам Кинсета, чтобы уничтожить захватчиков!
— Слушаюсь, Связующий! — И Тарака исчез.
Луч слепящего света вылетел из громовой колесницы и врезался в ряды защитников.
— Время настало, — сказал Смерть и махнул плащом.
В самом заднем ряду Богиня Ратри привстала на стременах и подняла черный вуаль, который был накинут на броню.
С обеих сторон раздались вопли, потому что солнце скрыло свое лицо и темнота спустилась на поле. Стебель света исчез из-под колесницы и сияние прекратилось.
Но из невидимого источника возникла слабая фосфоресценция, когда Бог Мара влетел на поле в своей многоцветной колеснице, запряженной изрыгающими реки крови конями.
Сэм повернулся к нему, но между ними вклинилось громадное количество воинов; однако, прежде чем они успели пробиться к Маре, он уже ехал через поле, убивая всех на своем пути.
Сэм поднял копье, но его мишень расплылась и изменилась, и молнии пролетали либо позади нее, либо по сторонам.
Вдали, в реке появился мягкий свет. Он жарко пульсировал, и что-то вроде щупальцев на миг всколыхнулось под водой.
Из города донеслись звуки сражения. Воздух был полон демонов. Земля, казалось, шевелилась под ногами воинов.
Сэм поднял копье и прочертил светящуюся линию, которая поднялась в небо, вызывая еще дюжину богов спуститься на поле.
Звери рычали, кашляли и выли, бегая по тем и другим рядам и убивая людей обеих сторон.
Зомби продолжали убивать; черные сержанты подгоняли их непрерывным боем барабанов; огненные элементали вцеплялись в грудь мертвых, как будто питались ими.
— Полубогов мы разбили, — сказал Сэм. — Давай теперь попробуем разбить Лорда Мару.
Они высматривали его на другом конце поля среди воплей и стонов, едущего по тем, кто скоро будет трупом, и по тем, кто уже был им.
Увидев цвета его колесницы, они бросились преследовать его. Наконец он повернулся к ним в коридоре тьмы. Смутно и издалека доносились звуки битвы. Смерть уже остановил колесницу, и они смотрели сквозь ночь в глаза друг другу.
— Ты будешь сражаться, Мара? — Крикнул Сэм. — Или мы должны гнать тебя, как собаку?
— Не говори мне о своих родителях — кобеле и суке, о Связующий! — ответил Мара. — Это ведь ты, Калкин? Твой пояс и твоя манера воевать. Твои молнии поражают одинаково и друзей, и врагов. Ты и в самом деле каким-то образом жив, а?
— Это я, — сказал Сэм, уравновешивая копье.
— И дохлый бог правит твоей тележкой?
Смерть поднял левую руку ладонью вперед.
— Я обещаю тебе смерть, Мара, — сказал он. — Если не от руки Калкина, то от моей. Если не сегодня, так в другой день, но она все равно между нами.
Пульсация на руке стала учащаться.
Смерть наклонился вперед, и колесница быстро поехала к Маре. Кони Мастера Снов попятились и выпустили огонь из ноздрей.
Сэм и Смерть прыгнули вперед. Стрелы Рудры искали их в темноте, но, приближаясь к Смерти или его колеснице, сворачивали в сторону и взрывались, давая на мгновение слабое освещение.
Вдалеке тяжело шагали слоны, гонимые Ракшей через равнину.
Послышался мощный ревущий звук.
Мара стал гигантом, а его колесница — горой. Его кони, скакавшие вперед, вытянулись в бесконечность. С копья Сэма сорвалась молния, как струя с фонтана.
Над Марой внезапно закрутилась снежная метель, космический холод проник в его кости. В последний момент Мара повернул свою колесницу и выскочил из нее.
Сэм и Мара столкнулись на борту колесницы. Раздался скрежет, и оба медленно опустились на землю.
С оглушительным ревом и пульсацией света река вспучилась, готовая взорваться. Стремительная волна пронеслась через поле, когда Ведра вышла из берегов.
Вопли усилились. Лязг оружия продолжался. Барабаны Ниррити все еще бухали в темноте, а сверху донесся странный звук, когда громовая колесница быстро неслась к земле.
— Куда он делся? — закричал Сэм.
— Скрылся. Но он не может прятаться вечно.
— Черт побери! Так мы победили или проиграли?
— Хороший вопрос. Ответа на него у меня пока нет.
Вода пенилась над стоявшей колесницей.
— Мы можем снова пустить ее в ход?
— В темноте и в захлестывающей воде — нет.
— Что же будем делать?
— Курить и набираться терпения.
Через некоторое время над ними завис Ракша.
— Связующий! — рапортовал он. — Новые нападающие на город имеют на себе этот чертов репеллент!
Сэм поднял копье, и с острия слетела молния. Поле на мгновение осветилось, как от фотовспышки.
Всюду лежали мертвые, кучками и по отдельности. Между ними валялись трупы животных. Несколько больших кошек еще бродили, выбирая пищу. Огненные элементали улетели от воды, которая покрывала грязью упавших и хлестала тех, кто еще мог стоять. На поле лежали холмы из разбитых колесниц и мертвых слизардов и лошадей. По полю все еще шли, повинуясь приказу, зомби с пустыми глазами, убивая все живое перед собой. Барабаны все еще били, но уже иногда запинались. Из города слышались звуки битвы.
— Найди Леди в черном, — приказал Сэм Ракше, — и скажи, чтобы сняла темноту.
— Слушаюсь, — ответил демон и полетел к городу.
Снова засияло солнце, и Сэм прикрыл глаза рукой.
Под голубым небом и золотым мостом резня выглядела еще ужаснее.
В дальнем конце поля на возвышении стояла громовая колесница.
Зомби убили последнего человека в поле зрения. Когда они повернулись, ища оставшихся в живых, барабаны смолкли, и зомби сами упали на землю.
Сэм и Смерть стояли в колеснице и оглядывались в поисках живых.
— Никакого движения, — сказал Сэм. — А где боги?
— Может быть, в громовой колеснице.
Вернулся Ракша.
— Защитники не могут удержать город!
— Боги участвуют в штурме?
— Там Рудра, и его стрелы производят страшную панику. Бог Мара там. Брама, я думаю, тоже, и много других. Очень большое смятение. Я спешил доложить.
— Где Госпожа Ратри?
— Она вошла в Кинсет, в свой Храм.
— Где остальные боги?
— Не знаю.
— Я поеду в город, — сказал Сэм, — и помогу защитникам.
— А я — к громовой колеснице, — сказал Смерть, — чтобы взять ее и использовать против врагов — если ею еще можно пользоваться. Если нет — остается Гаруда.
— Да, — сказал Сэм и левитировал.
Смерть выскочил из колесницы.
— Удачи тебе.
— И тебе тоже.
Они проехали по месту резни, каждый по-своему.
* * *
Он поднялся на небольшую возвышенность. Его красные кожаные сапоги бесшумно ступали по траве.
Он перекинул через плечо свой алый плащ и осмотрел громовую колесницу.
— Она повреждена молниями.
— Да, — согласился он и посмотрел на хвостовую часть, на того, кто говорил.
Броня бога сияла как бронза, хоть не была бронзой, и украшена фигурами змей. На сверкающем шлеме — бычьи рога, а в левой руке — трезубец.
— Брат Агни, ты появился на земле.
— Я больше не Агни, а Шива, Бог Разрушения.
— Ты надел его доспехи на новое тело и взял его трезубец. Но никто не может так быстро овладеть трезубцем Шивы. Вот поэтому ты и носишь на правой руке белую перчатку и очки на лбу.
Шива поднял руку и опустил очки на глаза.
— Это правда, я знаю. Убери свой трезубец, Агни. Дай мне твою перчатку и жезл, твой пояс и твои очки.
Шива покачал головой.
— Я уважаю твою мощь, Бог Смерти, твою скорость и твою силу, твою ловкость. Но ты стоишь слишком далеко, чтобы любое из этого помогло бы тебе сейчас. Ты не можешь подойти ко мне, потому что я сожгу тебя раньше. Смерть, ты умрешь! — Он потянулся к жезлу и поясу.
— Ты хочешь повернуть дар Смерти против дарителя? — Кроваво-красный ятаган появился в руке Смерти.
— Прощай, Дхарма. Твои дни кончились. — Агни потянул жезл.
— Во имя прошлой дружбы, — сказал Красный, — я сохраню тебе жизнь, если ты сдашься.
Жезл закачался.
— Ты убил Рудру, защищая имя моей жены!
— Я сделал это, чтобы сохранить честь Локапаласа. А теперь я Бог Разрушения и один из Тримурти!
Он нацелил огненный жезл, а Смерть завертел перед ним своим алым плащом.
Вспышка света была так ослепительна, что за две мили, на стенах Кинсета защитники увидели ее и удивились.
* * *
Враги вошли в Кинсет. Теперь здесь были пожары, вопли, удары металла о дерево, металла о металл.
Ракшасы опрокидывали дома на врагов, к которым не могли подойти близко. Врагов, как и защитников, осталось очень мало. Основная масса обеих армий погибла на равнине.
Сэм стоял на вершине самой высокой башни Храма и смотрел вниз, на павший город.
— Я не мог спасти тебя, Кинсет, — сказал он. — Я пытался, но недостаточно.
Далеко внизу, на улице, Рудра натянул свой лук.
Молнии упали на Рудру, и стрела взорвалась.
Когда воздух очистился и Рудра встал, в центре обугленной земли был маленький кратер.
На дальней крыше появился бог Вайю и призвал ветры, чтобы раздувать пожары. Сэм снова поднял копье, но на дюжине крыш стояла дюжина Вайю.
— Мара! — закричал Сэм. — Покажись, Мастер Снов! Если осмелишься!
Вокруг него слышался смех.
— Когда я буду готов, Калкин, — раздался голос из дымного воздуха, — я осмелюсь. Но я могу выбрать… У тебя не кружится голова? Что, если ты свалишься оттуда на землю? Подхватят ли тебя Ракшасы? Станут ли твои демоны спасать тебя?
Молнии полетели вниз на все близкие к Храму здания, но сквозь шум слышался смех Мары. Он замер в отдалении, и затрещали новые пожары.
Сэм сел и смотрел на горящий город. Звуки сражения прекратились. Осталось только пламя.
Резкая боль возникла в его голове и исчезла. Затем появилась снова и осталась. Она распространилась на все тело, и Сэм вскрикнул.
Брама, Вайю, Мара и четверо полубогов стояли внизу на улице.
Сэм попытался поднять копье, но его рука так дрожала, что копье выпало, загрохотало на камнях и исчезло.
Скипетр с черепом и колесом был направлен на Сэма.
— Спускайся, Сэм! — сказал Брама, легко двигая скипетром, отчего боль усилилась и стала жгучей. — В живых остались только ты и Ратри. Ты последний! Сдавайся!
Сэм с трудом поднялся и вцепился руками в свой сверкающий пояс. Покачнувшись, он сказал сквозь стиснутые зубы:
— Прекрасно! Я спущусь, как бомба, прямо на вас!
Но небо то темнело, то светлело, то снова темнело.
Над звуками пожара поднялся мощный крик.
— Это Гаруда! — сказал Мара.
— Зачем бы Вишну приходить сейчас?
— Гаруду украли, разве ты забыл?
Громадная птица пикировала на горящий город, как гигантский феникс на свое охваченное огнем гнездо.
Сэм повернул голову кверху и увидел, что на глаза Гаруды внезапно опустился колпак. Птица взмахнула крыльями и нырнула вниз, к богам, которые стояли у Храма.
— Красный! — закричал Мара. — Наездник в красном!
Брама повернул свой визжащий скипетр, держа его обеими руками, к голове пикирующей птицы.
Мара сделал жест, и крылья Гаруды, казалось, загорелись.
Вайю поднял руки, и ветер обрушился на верховное животное Вишну, разбивающее клювом колесницы.
Птица снова закричала и распахнула крылья, замедляя спуск. На ее голову обрушились Ракшасы, тычками и уколами принуждая птицу спускаться.
Она замедлила спуск, но не остановилась. Боги бросились врассыпную.
Гаруда ударилась о землю, и земля задрожала.
Яма выбрался из ее спинных перьев, соскочил с ятаганом в руке, сделал три шага и упал. Мара появился из развалин и ударил Яму по затылку ребром ладони.
Сэм прыгнул еще до того, как был нанесен удар, но опоздал. Скипетр снова завизжал, и все завертелось вокруг Сэма. Он старался прервать свое падение, но лишь замедлил его.
Земля в сорока футах, в тридцати, в двадцати…
Земля была окутана тусклым кровавым туманом, затем почернела.
— Лорд Калкин наконец побежден в бою, — тихо сказал кто-то.
* * *
Брама, Мара и два оставшихся полубога понесли Сэма и Яму из умирающего города Кинсета на берег Ведры. Леди Ратри шла за ними с веревкой на шее.
Они положили Сэма и Яму в громовую колесницу, которая была в значительно худшем состоянии, чем они оставили ее: в правом борту зияла громадная дыра, а часть хвостового оборудования отсутствовала. Они заковали пленников в цепи, сняв Талисман Связующего и малиновый плащ Смерти. Затем послали сообщение на Небо, и через некоторое время пришла небесная гондола и увезла их в Небесный Город.
— Мы победили, — сказал Брама. — Кинсета больше нет.
— Дорого он обошелся нам, я считаю, — сказал Мара.
— Но мы победили!
— И Черный снова шевелится.
— Он хочет проверить наши силы.
— И что он думает о них? Мы потеряли целую армию, и даже боги умирали в этот день.
— Мы сражались со Смертью, с демонами и с Калкиным, с Ночью и с Матерью Жара. Ниррити больше не поднимет руки против нас после такой победы, как эта.
— Могуч Брама, — сказал Мара и отвернулся.
* * *
Боги Кармы были вызваны, чтобы судить пленников.
Богиня Ратри была изгнана из Небесного Города и приговорена жить на земле как смертная, и перевоплощаться всегда в немолодые тела наиболее некрасивой внешности, которые не могли бы нести полную силу ее Аспекта и Атрибута. Ей была оказана такая милость, потому что ее признали лишь соучастницей, обманутой Куберой, которому она доверяла.
Когда пошли за Богом Ямой, чтобы привести его на суд, то обнаружили, что он умер в камере. В его тюрбане был маленький металлический ящичек. Он взорвался.
Боги Кармы провели вскрытие тела и совещались.
— Почему он не принял яд, если хотел умереть? — спросил Брама. — Пилюлю спрятать куда легче, чем эту коробку.
— Вполне возможно, — сказал один из Богов Кармы, — что где-то на земле у него припрятано другое тело, и он намеревался переселиться в него с помощью радио-прибора, который был поставлен на самоуничтожение после использования.
— Разве это можно сделать?
— Конечно, нет. Оборудование пересадки сложное и объемное. Но Яма хвастался, что может сделать все. Он однажды пытался убедить меня, что такой прибор можно сделать. Но между двумя телами должен быть прямой контакт с помощью грифелей и проводов. А такой крошечный прибор не мог бы генерировать достаточной энергии.
— Кто сделал твой психозонд? — спросил Брама.
— Лорд Яма.
— А громовую колесницу Шивы? А огненный жезл Агни? Твой страшный лук, Рудра? Трезубец? Сверкающее копье?
— Яма.
— Тогда я скажу тебе, что приблизительно в то же время, когда действовал этот крохотный ящичек, в Большом Зале Смерти вроде бы сам по себе крутился громадный генератор. Он действовал не более пяти минут, а потом сам собою выключился.
— Радиоволны?
Брама пожал плечами.
— Пора приговаривать Сэма.
Это было сделано. Поскольку Сэм уже однажды умер, но без большого эффекта, решили, что приговаривать его к смерти не имеет смысла.
По общему решению он был переселен. Но не в другое тело. Была воздвигнута радиобашня. Одурманенного седативным Сэма положили на место, передаточные провода были присоединены к нему, как полагается, только не было другого тела. Вместо него провода были присоединены к конвертеру башни.
Его атман проецировался вверх, через открытый купол в громадное магнитное облако, которое окружало всю планету и называлось Мостом Богов.
Затем ему был дан единственный знак отличия: вторичные похороны в Небе. Лорд Яма получил первые, и Брама, следя за поднимающимся от погребального костра дымом, задумался, где сейчас Яма на самом деле.
— Будда ушел в Нирвану, — сказал Брама. — Объявите это в Храмах! Пойте на улицах! Славен был его путь! Он реформировал старую религию, и мы стали лучше, чем были! А те, кто думает иначе, пусть вспомнят о Кинсете!
Так и было сделано.
Но Бога Куберу они так и не нашли.
Демоны были свободны.
Ниррити был силен.
И где-то в мире были те, кто помнил бифокальные очки и смывные туалеты, химию нефти и двигатели внутреннего сгорания, и тот день, когда солнце спрятало свое лицо от правосудия Неба.
Вишну слышал, что дикость наконец вошла в Город.
