Книга вторая
Подобно Дориану Хокмуну, делу Рунного Посоха служил Майган из Лландара; правда, в отличие от герцога, его действиями не руководил слепой случай. Йельский колдун перенес Хокмуна в необычную пустынную страну, сообщив ему, что исполняет волю Рунного Посоха, так много судеб переплелось — Камарга и Гранбретани, Азиакоммуниста и Амарека; Хокмуна и Д’Аверка, Д’Аверка и Фланы, Фланы и Мелиадуса, Мелиадуса и Короля Гуона, Короля Гуона и Шенегара Тротта, Шенегара Тротта и Хокмуна… Множество судеб слились, чтобы служить делу Рунного Посоха — делу, которое началось в тот момент, когда Мелиадус поклялся Рунным Посохом отомстить обитателям Замка Брасс и тем самым предопределил дальнейший ход событий. Парадоксы и насмешки судеб, встречающиеся тут и там в ткани истории, становились все яснее для тех, чьи судьбы вплелись в ее узор. И пока Хокмун недоумевал, б каком месте и времени он оказался, ученые Короля Гуона создали болеё мощные военные машины, которые помогали силам Темной Империи еще быстрее шагать по планете, окрашивая ее в цвет крови…
Из истории «Рунного Посоха»
Глава 1
Зенак-Тенг
Хокмун и Д’Аверк смотрели на приближавшийся странный предмет, потом усталым движением вытащили мечи из ножен. Висевшие на них лохмотья были покрыты кровью, бледные лица измучены тяготами последнего сражения, а в глазах было мало надежды.
— Ах, как пригодилась бы мне сейчас волшебная сила амулета, — горько произнес Хокмун, вспомнив о своем Красном Амулете, который он по совету Рыцаря оставил в Замке Брасс.
— Лично мне пригодилась бы самая обычная энергия простого смертного после хорошего отдыха, — улыбнулся Д’Аверк. — Как бы то ни было, нам придется сделать все, что в наших силах, герцог Дориан.
Он выпрямился и расправил плечи.
Гремящая сфера подъезжала все ближе, ударяясь о торфяной грунт. С воющим звуком она стала останавливаться и замерла неподалеку от них.
Затем что-то зажужжало, и в центре ее появилась щель, которая становилась все шире, казалось, что она сейчас расколется пополам. Из щели появился белый дым, который облаком стал спускаться на землю.
Постепенно облако начало рассеиваться, сквозь его пелену все четче вырисовывалась высокая фигура человека, хорошо сложенного, с длинными светлыми волосами, сколотыми серебряной пряжкой. Тело у него было бронзового цвета. Он был одет в короткую юбку светло-коричневого цвета с разрезом. Казалось, у человека не было никакого оружия.
Хокмун устало посмотрел на него.
— Кто ты? — спросил он. — Что ты хочешь?
Человек, появившийся из сферы, улыбнулся.
— Этот вопрос мне следует задать вам, — ответил он со странным акцентом. — Я вижу, вы принимали участие в битве и один из ваших товарищей мертв. Он кажется мне слишком старым, чтобы быть воином.
— Кто ты? — снова спросил Хокмун.
— А ты упрям, воин. Я — Зенак-Тенг из семьи Тенга. Скажи мне, с кем вы здесь бились? С Чарки?
— Это имя ничего мне не говорит. Здесь мы ни с кем не бились, — вступил Д’Аверк. — Я могу сказать, что мы путешественники. Наши противники находятся далеко отсюда. Мы пришли сюда, спасаясь от них…
— Но ваши раны выглядят совсем свежими. Вы не откажетесь сопровождать меня обратно в Тенг-Кампп?
— Это твой город?
— У нас нет городов. Присоединяйтесь ко мне. Мы можем помочь вам перевязать ваши раны, может быть, даже и оживить вашего друга.
— Невозможно! Он же мертв.
— Мы часто можем оживить мертвых, — спокойно ответил Зенак-Тенг. — Так вы поедете со мной?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Хокмун.
Он и Д’Аверк подняли тело мертвого Майгана и направились к сфере. Зенак-Тенг шел впереди.
Они увидели, что внутри сферы находится нечто вроде кабины, где с удобством могли разместиться несколько человек. Несомненно, это был привычный способ передвижения для обитателей этой земли, потому что Зенак-Тенг даже не показал им как сесть поудобнее.
Он нажал какую-то кнопку на панели управления, и щель стала закрываться. Сфера с бешеной скоростью понеслась по мягкому торфу, так что окружающий пейзаж был почти не виден, сливаясь в одно пятно. Равнина простиралась без конца и без края. Не было видно ни деревьев, ни холмов, ни рек.
Зенак-Тенг не отрывал взгляда от какого-то прибора, который, вероятно, позволял ему видеть, в каком направлении они мчатся. Обе руки его лежали на рычаге, с помощью которого он, несомненно, управлял странным экипажем.
Один раз они проскочили мимо группы движущихся предметов, но они были слишком далеко, чтобы можно было разглядеть их сквозь тусклые стены сферы. Хокмун показал на них рукой.
— Чарки, — ответил Зенак-Тенг. — Если повезет, они на нас не нападут.
Предметы были серого цвета, похожие на темный камень, со множеством ног и щупалец. Хокмун не мог решить, были ли они живыми существами, машинами или ни тем, ни другим.
Прошел час, и, наконец, сфера начала замедлять свой бег.
— Мы приближаемся к Тенг-Камппу, — сообщил Зенак-Тенг.
Чуть погодя сфера остановилась, бронзовый человек облегченно вздохнул.
— Отлично, — сказал он. — Я выяснил то, что было надо. Чарки питаются в юго-западном направлении и не подойдут слишком близко к Тенг-Камппу.
Он дотронулся до рычажка, и, покачнувшись, сфера стала опускаться на землю.
Земля, казалось, разверзлась и затем поглотила их. Сфера опустилась еще немного, потом остановилась. Неожиданно вспыхнул яркий свет, и они увидели, что находятся в небольшом подземном помещении, где сфера еле умещалась.
Они вышли из аппарата, неся Майгана, прошли в дверь и оказались в другой комнате, где находились люди, одетые так же, как Зенак-Тенг.
— Кто такие Чарки? — спросил Д’Аверк, морщась от боли, которую начали причинять ему его раны.
— Чарки — наши враги, созданные для уничтожения человеческой жизни. Они высасывают энергию из спрятанных Камппов нашего народа. А теперь пойдемте сюда.
Они прошли в небольшую кабину, которая начала медленно вращаться. Хокмун и Д’Аверк прислонились к ее стенкам, ощущая головокружение, но их мучения скоро закончились. Зенак-Тенг провел их в устланную богатыми коврами комнату с множеством удобной и приятной на вид мебели.
— Это мои покои, — сказал он. — Сейчас я пойду за врачами моей семьи, которые, возможно, помогут вашему другу. Извините меня.
С этими словами он вышел в другое помещение.
Через какое-то время он вернулся, улыбаясь.
— Мои братья скоро придут.
— Надеюсь, — с дрожью в голосе произнес. Д’Аверк. — Мне никогда не нравилось общество трупов…
— Пойдемте в другую комнату — там вы можете перекусить.
Они оставили тело Майгана на полу и перешли в соседнюю комнату, где на столе были приготовлены еда и питье.
Следуя примеру Зенак-Тенга, они уселись на подушки и набросились на пищу. Она была превосходна, и они сами не заметили, как уничтожили почти все, что было на столе.
Пока они ели, в комнату вошли двое, похожие лицом на Зенак-Тенга.
— Слишком поздно, — проговорил один из них. — Мне очень жаль, но мы не можем оживить вашего старика. Раны… прошло столько времени.
Зенак-Тенг с извиняющимся выражением посмотрел на Хокмуна и Д’Аверка.
— Боюсь, вы навсегда потеряли своего товарища.
— Тогда, быть может, вы похороните его подобающим образом? — почти с облегчением спросил Хокмун.
— Ну, конечно, мы сделаем все, что необходимо.
Оба врача ушли, примерно на полчаса, и вернулись, когда Хокмун и Д’Аверк заканчивали трапезу. Первый врач представился как Бралан-Тенг, второй — как Полад-Тенг. Оба были братьями Зенак-Тенга и занимались практической медициной. Они осмотрели раны Хокмуна и Д’Аверка и перевязали их. Очень скоро оба почувствовали себя гораздо лучше.
— А теперь расскажите мне, как вы попали на землю Камппов, — сказал Зенак-Тенг. — На нашей равнине редко встретишь незнакомцев — все боятся Чарки. Расскажите мне, что происходит в остальном мире…
— Я думаю, ты не поймешь наш ответ на свой вопрос, — ответил Хокмун. — Не думаю, что мы сможем и рассказать тебе о том, что происходит в остальном мире…
И он постарался объяснить так хорошо, насколько мог, где находится их мир, как они попали сюда. Зенак-Тенг слушал их очень внимательно.
— Да, — сказал он, — ты прав. Я мало что понял из твоих слов. Я никогда не слышал ни о Европе, ни о Гранбретани, и то приспособление, что ты описал, неизвестно нашей науке. Но я верю тебе. Иначе как смог бы ты столь быстро оказаться на земле Камппов?
— Что такое Камппы? — спросил Д’Аверк. — Ты говорил, что это не города.
— Так оно и есть. Это — семейные дома, принадлежащие одному клану. В нашем случае подземный дом принадлежит семье Тенг. Ближайшие семьи — Он, Сек и Ненг. Много лет назад их было значительно больше, неизмеримо больше, но Чарки обнаружили их и уничтожили…
— Так кто же, в конце концов, эти Чарки? — спросил Хокмун.
— Чарки — наши старинные враги. Они созданы теми, кто когда-то пытался уничтожить все дома на этой равнине. Этот наш враг полностью уничтожил самого себя каким-то экспериментом со взрывами, но его создания — Чарки — продолжают блуждать по равнине. В их распоряжении ужасные средства, чтобы уничтожить нас и высосать нашу жизненную силу.
И Зенак-Тенг задрожал.
— Они питаются вашей жизненной силой? — нахмурился Д’Аверк. — Что это значит?
— Жизненная сила — это то, что дает нам жизнь, то, что само есть жизнь… они высасывают ее и обрекают нас на медленную смерть, а мы даже не в состоянии пошевелиться…
Хокмун хотел было задать еще вопрос, но передумал. Разговор на эту тему был явно болезненно неприятен для Зенак-Тенга. Поэтому он задал другой вопрос:
— А что это за равнина? Она не кажется мне естественной.
— Так оно и есть. Когда-то здесь были наши посадочные площадки, потому что мы, Сто семей, были в свое время сильны и могущественны, пока не пришел враг, что создал этих Чарки. Он хотел получить наши приборы и наше могущество для себя. Его звали Сенатор Кенсей. Он привел с востока Чарки с единственной целью — полностью уничтожить наши Семьи. И они их уничтожили за исключением немногих. Но Чарки обнаружат и оставшихся.
— По-моему, вы потеряли всякую надежду. — Тон Д’Аверка был почти обвиняющим.
— Мы просто реально смотрим на жизнь, — без всякого воодушевления отозвался Зенак-Тенг.
— Завтра мы хотели бы отправиться в путь, — сказал Хокмун. — У вас есть карты или что-нибудь в этом роде, чтобы помочь нам добраться до Нарлина?
— У меня есть карта, хотя и довольно грубая. Нарлин был большим торговым городом на побережье. Это было много веков назад. Не знаю, что с ним стало. — Зенак-Тенг поднялся. — Я покажу вам комнату, которую для вас приготовили. Там вы сможете провести ночь, а затем со свежими силами начать ваше долгое путешествие.
Глава 2
Чарки
Хокмун проснулся от звуков боя. На секунду он подумал, что ему приснилось все происшедшее с ними и что они все еще находятся в пещере и Д’Аверк бьется с Мелиадусом.
Он вскочил с постели и схватился за меч, который лежал на стуле вместе с его одеждой. На соседней постели сидел только что проснувшийся Д’Аверк с изумленным выражением на лице.
Хокмун быстро начал одеваться. Из-за двери доносились крики, бряцание оружия, вой и стоны. Одевшись, они подошли к двери и чуть приоткрыли ее.
Хокмун был поражен. Красивые, бронзовые воины Тенг-Камппа с ожесточением нападали друг на друга и не с мечами, а с топорами, железными прутьями, самым разнообразным набором кухонной утвари и научных приборов вместо настоящего оружия. Лица их были по-звериному перекошены, на губах пузырилась пена, глаза светились безумием. Казалось, что они все сошли с ума.
По коридору медленно плыл темно-голубой дым, ощущался неприятный запах, незнакомый Хокмуну. Слышались звуки разбиваемого стекла и корежащегося металла.
— Клянусь Рунным Посохом, Д’Аверк! — воскликнул Хокмун. — У меня такое впечатление, что они все сошли с ума!
Внезапно несколько дерущихся нажали на дверь, распахнув ее внутрь, и друзья неожиданно для себя оказались в самой гуще схватки. Но никто не атаковал ни его, ни Д’Аверка. Люди продолжали убивать друг друга, не обращая внимания на двух чужестранцев.
— Идем, — сказал Хокмун и вышел из комнаты, держа в руке меч.
Когда голубой дым попал в его легкие, он закашлялся. Его глаза тоже попали под воздействие дыма. Повсюду царил хаос. Множество трупов валялось по всему коридору.
С большим трудом добрались до двери в покои Зенак-Тенга. Двери были заперты. Хокмун настойчиво постучал рукоятью своего меча.
— Зенак-Тенг, это Хокмун и Д’Аверк. Ты дома?
За дверью послышалось какое-то движение, затем она распахнулась. Зенак-Тенг с глазами, расширенными от ужаса, пригласил их войти, потом торопливо закрыл и запер за ними дверь.
— Чарки, — произнес он. — Наверное, поблизости был еще один отряд. Я не смог выполнить своих обязанностей. Их нападение было неожиданным. Мы обречены!
— Но я никого не вижу! — недоуменно ответил Д’Аверк. — Твои родственники убивают друг друга.
— Да. Именно так Чарки и побеждают нас. Они испускают какие-то мозговые излучения, от которых мы сходим с ума и видим своих врагов в наших ближайших друзьях и родственниках. И пока мы деремся, они входят в Кампп. Скоро они будут здесь…
— Голубой дым, что это такое? — спросил Д’Аверк.
— Чарки здесь ни при чем. Он выходит из наших разбитых генераторов. У нас не осталось энергии, даже если бы мы и захотели сопротивляться.
Откуда-то сверху донесся ужасный шум и треск, сотрясший все помещение.
— Чарки, — прошептал Зенак-Тенг. — Скоро их излучение достигнет меня, даже меня…
— А почему оно не достигло тебя до сих пор? — требовательно спросил Д’Аверк.
— Некоторые из нас обладают большей способностью противостоять им. Вы, очевидно, вообще не подвержены их воздействию. Другие же поддаются быстро.
— Разве мы не можем убежать? — Хокмун огляделся. — Та сфера, на которой мы сюда прибыли…
— Слишком поздно, слишком поздно…
Д’Аверк схватил за плечи Зенак-Тенга:
— Пойдем, будь мужчиной, мы еще успеем уйти, если поторопиться. Ты умеешь управлять сферой.
— Я должен умереть вместе со своей семьей, которую я не сумел защитить.
Вряд ли сейчас было можно узнать в этом человеке с потускневшими глазами того Зенак-Тенга, который встретился им всего сутки назад.
Хокмун принял решение, поднял меч и ударил его рукоятью по голове Зенак-Тенга. Тот свалился на пол.
— Идем, Д’Аверк, — угрюмо проговорил он. — Отнесем его в сферу.
Кашляя все сильней от сгустившегося голубого дыма, они вышли из комнаты и стали пробираться по коридорам, неся бесчувственное тело Зенак-Тенга к летательному аппарату.
Теперь уже трясся весь коридор, причем так сильно, что они были вынуждены остановиться, чтобы не упасть. А затем…
— Стена! Она рушится! — закричал Д’Аверк, отступая назад. — Быстрей, Хокмун, бежим обратно!
— Мы должны добраться до сферы! — упрямо произнес Хокмун. — Мы должны идти вперед!
Теперь уже начали отваливаться целые куски потолка, и серые создания — Чарки — вползали сквозь трещины в стене в коридор. Они имели длинные щупальца с присосками, двигающимися, как губы при поцелуе.
Испытывая брезгливость, Хокмун ударил ближайшее создание своим мечом. Оно отступило, потом слегка пыхтя, как будто всего лишь раздраженное его поведением, вновь стало приближаться.
На этот раз Хокмун ударил по отростку изо всех сил. С другой стороны комнаты раздался вой и резкое шипение. Создание казалось удивленным, что нечто может противостоять ему. Взвалив Зенак-Тенга на плечо, Хокмун нанес еще один удар по щупальцу, затем перепрыгнул через него и побежал по рушащемуся коридору.
Д’Аверк тоже перепрыгнул через щупальце и помчался вслед Хокмуну. Теперь стена уже рухнула окончательно, и сразу стали видны множество машущих рук, пульсирующая голова и лицо, которое было пародией на человеческое. Оно ухмылялось пустой, идиотской ухмылкой.
— Оно хочет, чтобы мы его приласкали! — мрачно пошутил Д’Аверк, уворачиваясь от тянувшегося к нему щупальца. — Неужели ты разочаруешь его, Хокмун?
Хокмун был занят тем, что торопливо открывал дверь, ведущую в помещение, где находилась сфера. Зенак-Тенг, которого он спустил на пол, принялся стонать, обхватив голову руками.
Хокмун открыл дверь, снова взвалил Зенак-Тенга на плечо и подошел к сфере.
Она была безмолвна и не переливалась разными цветами, но входная щель была открыта. Хокмун вскарабкался по лестнице и бросил Зенак-Тенга на кресло водителя. Д’Аверк не отставал от него ни на шаг.
— Включай свою штуковину, — велел он Зенак-Тенгу, — или нас сожрут эти Чарки.
Он указал мечом на гигантское создание, которое уже почти протиснулось вслед за ними в помещение.
Несколько щупалец проникли в сферу. Одно из них слегка тронуло Зенак-Тенга, и он застонал. Хокмун вскрикнул и рубанул по щупальцу. Оно упало на пол. Но другие уже болтались в воздухе, обхватывая бронзового человека, которому это все было, как казалось, безразлично. Хокмун и Д’Аверк вместе кричали ему, чтобы он привел в действие сферу, отчаянно сражаясь с ищущими щупальцами.
Хокмун вытянул левую руку и схватил Зенак-Тенга за шею.
— Закрой щель, Зенак-Тенг, закрой сферу!
Непроизвольным движением Зенак-Тенг повиновался, нажав на рукоятку, и сфера начала слегка жужжать и сверкать разными красками.
Щупальца пытались сопротивляться и не дать отверстию закрыться. Три из них присосались к Зенак-Тенгу, который застонал и обмяк. И снова Хокмун отрубил щупальца, а сфера наконец закрылась.
Одно за другим щупальца были раздавлены, и Хокмун облегченно вздохнул. Он повернулся к бронзовому человеку:
— Мы свободны!
Но Зенак-Тенг тупо смотрел прямо перед собой, а руки его безжизненно свисали вдоль тела.
— Бесполезно, — медленно произнесли губы, — он забрал мою жизненную силу…
И с этими словами он свалился на пол.
Хокмун наклонился и положил руку ему на грудь, стараясь нащупать сердце. В ужасе он задрожал.
— Он холодный, Д’Аверк! Невыразимо холодный!
— Но он жив?
Хокмун покачал головой.
— Мертв!
Сфера все еще быстро поднималась, и Хокмун смотрел на панель управления с отчаянием, не умея отличить один прибор от другого, не осмеливаясь дотронуться ни до одного рычага.
Хокмун уселся за панель управления и взялся за рычаг, который держал Зенак-Тенг, когда вез их в свой Кампп. Он передвинул рычаг и удовлетворенно отметил, что сфера подчиняется.
— Думаю, что смогу ею управлять, — сообщил он своему другу. — Но как она останавливается или открывается, понятия не имею.
— Пока мы удаляемся от этих чудовищ, меня это не особо волнует, — отозвался Д’Аверк, улыбаясь. — Поверни на юг, Хокмун. Тогда мы хотя бы будем двигаться в том направлении, которое нам нужно.
Хокмун развернул сферу на юг, и они долгое время катили по торфяной равнине, пока вдали не показался лес.
— Интересно, — сказал Д’Аверк, когда Хокмун указал ему на деревья, — как поведет себя сфера, когда мы доберемся до леса… Она явно не предназначена для подобной дороги.
Глава 3
Река Сэйв
Сфера ударилась о деревья, и раздался громкий треск ломаемых веток и скрежет металла. Если бы борта сферы и ее стенки не были хорошо обиты, Д’Аверк и Хокмун скончались бы на месте.
Наконец сфера остановилась, закачалась из стороны в сторону и внезапно развалилась пополам, выбросив Хокмуна и Д’Аверка на землю.
— Ну что ж, — сказал Хокмун. — Мы опять вышли сухими из воды. Вставай, Д’Аверк, нам надо идти вперед. На юг.
— Я считаю, что неплохо бы и отдохнуть, — сказал Д’Аверк, вытягиваясь на траве и глядя вверх на ветви деревьев.
Сквозь них проникал солнечный свет, окрашивая окружающий мир в золотой и изумрудный цвета. Резко пахло березой и елью, а с ближайшего ствола на них глянула белочка. Глаза ее иронично блеснули. Вокруг валялись обломки сферы среди изогнутых корней и палых листьев. Несколько небольших деревьев были вырваны с корнем. Стволы чуть потолще — погнулись. Хокмун понял, что им действительно здорово повезло. Только сейчас его начало трясти, это была реакция организма на происшедшие события. Он уселся на траву, отведя взгляд от обломков сферы и от трупа Зенак-Тенга, видневшегося среди них.
Д’Аверк лежал на спине рядом с ним. Из своей разорванной, повидавшей виды куртки он достал туго свернутый кусок пергамента — карту, которую дал им Зенак-Тенг прошлой ночью, прежде чем они отправились спать. Почти все отметки жилищ Камппов были перечеркнуты, показывая, очевидно, что их уничтожили Чарки.
Д’Аверк показал на место в углу карты.
— Здесь. Вот лес, а к северу отсюда помечена река Сэйв. Эта стрелка указывает на юг, в направлении Нарлина. Насколько я понимаю, мы можем попасть в город по реке.
— Тогда давай отправимся к реке, — кивнул Хокмун, — как только отдохнем. Чем скорее мы доберемся до Нарлина, тем лучше, потому что там мы, по крайней мере, узнаем, в каком времени и месте находимся. Нам не повезло, что Чарки напали именно сегодня. Если бы нам удалось расспросить Зенак-Тенга, мы бы давно узнали, куда попали.
Они мирно поспали в лесу час или больше, потом поднялись и направились на север к реке. Кустарник становился все гуще, деревья росли все плотнее, холмы становились все более пологими. К вечеру они страшно устали, настроение у них испортилось, так что они почти не разговаривали.
Хокмун порылся в кошельке, прикрепленном к поясу, к нашел трут. Они шли еще с полчаса, пока не подошли к ручейку, что вливался в небольшое озеро. Рядом с озером была небольшая полянка. Озеро было окружено высокими берегами. Хокмун сказал:
— Тут мы и заночуем, Д’Аверк, поскольку я не в силах идти дальше.
Д’Аверк согласно кивнул и опустился на колени, жадно глотая чистую воду.
— Тут глубоко, — произнес он, поднимаясь и вытирая рот.
Хокмун разжигал огонь и ничего не ответил.
Вскоре огонь разгорелся.
— Может, нам стоит поохотиться? — лениво проговорил Д’Аверк. — Похоже, я проголодался. Ты ничего не знаешь о жизни в лесу, Хокмун?
— Немного, — ответил Хокмун, которому было не до шуток. — Но я не голоден, Д’Аверк.
С этими словами он улегся на землю и заснул.
Ночь была холодной. Хокмун проснулся от ужасного, дикого крика Д’Аверка. Хокмун мгновенно вскочил на ноги, уставившись в направлении, указываемом Д’Аверком, и выхватив меч из ножен. Он тоже вскрикнул, ужаснувшись тому, что увидел.
Из вод озера поднималось чудовище — рептилия со сверяющими черными глазами и чешуей, черной, как сама ночь. С боков чудовища стекала вода. Его пасть, широко раскрытая, демонстрировал белые огромные зубы. С громким шлепающим звуком выбралось оно из воды и двинулось на них.
Хокмун попятился, ощущая себя никчемным карликом в сравнении с этим чудищем. Голова рептилии моталась вверх-вниз, зубищи клацнули подле самого лица Хокмуна, гнилостное дыхание зверя почти душило его.
— Беги, Хокмун, беги! — крикнул Д’Аверк, и они вместе что было сил рванулись к лесу.
Но чудовище уже вылезло из воды и бросилось за ними в погоню. Из горла его вырвался ужасный квакающий звук. Хокмун и Д’Аверк, держась за руки, чтобы не потеряться, почти ничего не различая, мчались во тьме.
Вновь раздался квакающий звук, и на сей раз длинный, мягкий язык, свистнув, словно кнут, обхватил Д’Аверка вокруг пояса.
Д’Аверк закричал и ударил по языку мечом. Хокмун тоже нанес мечом удар по корпусу чудовища. Однако язык неумолимо продолжал тащить Д’Аверка к разверстой пасти. Хокмун понял, что бесполезно пытаться спасти Д’Аверка таким способом. Он отпрыгнул в сторону, затем взял свой меч и изо всех сил опустил на толстый черный язык. Ткань языка стала медленно расходиться, и оттуда хлынула дурно пахнущая кровь. Прозвучал дикий вопль, и чудовище завертелось на месте, ломая и круша деревья на своем пути. Хокмун схватил Д’Аверка за руку, рывком поднял его и сбросил с его пояса кончик отрубленного языка.
— Спасибо… — Д’Аверк тяжело дышал, но даже в такой ситуации не унывал. — Мне начинает нравиться эта страна, Хокмун, в ней, кажется, еще больше всякой дряни, чем в нашей собственной!
Кряхтя, квакая и вопя от невыносимой боли, чудовище из озера все-таки продолжало их преследовать.
— Оно опять совсем близко! — закричал Хокмун. — Нам не удалось удрать!
Они повернулись, напряженно вглядываясь в темноту. Все, что им удалось увидеть, — это яростно блестевшие громадные глаза, нависшие над ними. Хокмун взвесил на руке меч, проверяя, как он сбалансирован.
— У нас только один шанс, — сказал он и метнул меч в глаз чудовища.
Раздался еще один квакающий звук, а потом сверкающие глаза исчезли, и друзья услышали, как чудовище тяжело пробирается обратно к озеру.
Хокмун облегченно перевел дух.
— Я не убил его, но оно, несомненно, решило, что мы — не такая уж легкая добыча, как ему показалось с первого взгляда. Идем скорее, Д’Аверк, давай доберемся до реки. Я хочу уйти из этого леса.
— А с чего ты взял, что на реке нам будет легче? — иронически проговорил Д’Аверк, когда они вновь стали пробираться в направлении реки, ориентируясь по мху, растущему на деревьях.
Через два дня они подошли к опушке леса и остановились на холме, полого спускавшемся в долину, по которой величаво катила свои воды река. Вне всякого сомнения, это и была река Сэйв.
Путники были покрыты грязью, небриты, одежда их окончательно порвалась и давно превратилась в лохмотья. Д’Аверк был по пояс гол. Из оружия у них оставался лишь кинжал Хокмуна и меч Д’Аверка.
Они побежали вниз по холму, спотыкаясь о корни, отводя в сторону ветви, хлеставшие по лицу, не замечая ничего, лишь бы скорее достичь реки. Куда эта река приведет их, они не задумывались, но их единственным желанием было как можно быстрей уйти из леса и от его чудовищных обитателей, которые повстречались им за эти два дня.
С разбега бросились они в воду и принялись с ожесточением соскребать грязь со своих тел, ухмыляясь друг другу.
— Ах, прекрасная вода! — воскликнул Д’Аверк. — Ты ведешь нас к поселениям, городам и цивилизации — по крайней мере, это будет более привычно и более приятно, чем то, что может дать нам лес!
Хокмун улыбнулся, не совсем соглашаясь с шуткой Д’Аверка, но прекрасно понимая его чувства.
— Мы построим плот, — сказал он. — Нам повезло, что река течет на юг. Все, что нам придется сделать, — это довериться течению и приплыть к месту назначения!
— И можно ловить рыбу, Хокмун, готовить вкуснейшие блюда. Я не привык к корням, ягодам и травам, которыми мы кормились в последние дни, бррр!
— Я научу тебя ловить рыбу, Д’Аверк. — Хокмун рассмеялся и хлопнул своего друга по спине…
Глава 4
Вальон из Старвеля
Через четыре дня они уже проплыли на своем плоту вниз по реке большое расстояние. По берегам расстилались пологие холмы и росли поля дикой пшеницы.
Питались Хокмун и Д’Аверк рыбой, пойманной в реке, пшеницей и фруктами, которые они подбирали по берегам. Они стали чувствовать себя все спокойнее и спокойнее по мере приближения к Нарлину.
Они походили на матросов, потерпевших кораблекрушение, в своем изодранном платье и с густыми бородами, становившимися день ото дня все длинней. В глазах у них уже не было прежнего ужасного выражения голода и усталости, и настроение у них было лучше, чем когда-либо.
На четвертый день в полдень они увидели корабль и, вскочив на ноги, бешено замахали руками, стараясь привлечь внимание людей на корабле.
— Может, это корабль из Нарлина! — закричал Хокмун. — Может быть, они разрешат нам отработать проезд до Нарлина!
У корабля были высокие борта. Он был сделан из богато украшенного дерева. Цвета он был в основном красного, с золотыми, желтыми и голубыми полосками по краям. По конструкции это была двухмачтовая шхуна, но у нее были длинные весла, которые использовались, чтобы идти против течения. На шхуне развевались сотни разноцветных флагов, а люди на корабле носили такие же яркие одежды.
Корабль подошел к плоту. Бородатое лицо через борт уставилось на них:
— Кто вы?
— Путешественники не из этих мест. Можем ли попасть на ваш борт и отработать свой проезд до Нарлина? — спросил Д’Аверк.
— Да, это можно, — засмеялся бородач. — Забирайтесь, господа. — Вниз скинули веревочную лестницу, и Хокмун и Д’Аверк вскарабкались на борт и встали на палубу.
— Это «Речной Ястреб», — сообщил им бородач. — Слышали о таком?
— Я же сказал тебе, что мы не отсюда, — ответил Хокмун.
— Да… Ну что ж, его владелец — Вальон из Старвеля — о нем, я надеюсь, вы слышали?
— Нет, — произнес Д’Аверк, — но мы признательны ему за то, что ради нас он изменил свой курс. — Он улыбнулся. — А теперь, друг мой, скажи, чем мы сможем отработать свой проезд до Нарлина?
— Ну что ж, если у вас нет денег…
— Нет…
— Тогда вам лучше спросить у самого хозяина, что он собирается делать с вами.
Бородач провел их по палубе на корму, где, скучая, стоял человек, даже не поглядевший в их сторону.
— Лорд Вальон… — почтительно произнес бородач.
— В чем дело, Ганак?
— Эти двое, которых вы взяли на борт, говорят, что у них нет денег и что они хотят отработать проезд до Нарлина…
— Что ж, пусть работают, Ганак, если им этого хочется.
Вальон слабо улыбнулся.
— Пусть работают.
Он не взглянул в глаза ни Хокмуну, ни Д’Аверку и продолжал меланхолично смотреть на реку. Махнув рукой, он дал понять, что разговор окончен.
Хокмун почувствовал себя неуютно и огляделся. Команда молча смотрела на них со слабыми улыбками на губах.
— Что за шутки? — спросил он, видя, что, ясно, что-то не в порядке.
— Шутки? — переспросил Ганак. — Никаких шуток. Господа, станете ли вы грести на веслах, чтобы попасть в Нарлин?
— Если в результате этой работы мы попадем туда, — с некоторой неохотой произнес Д’Аверк.
— Вообще-то это грязная работа, — сказал Хокмун, — но если с нашей картой все правильно, то до Нарлина не так уж далеко. Покажи нам, куда идти, друг Ганак.
Ганак повел их по палубе, пока они не дошли до банок, на которых сидели гребцы. Тут Хокмун остановился, пораженный видом гребцов. Все они выглядели чрезвычайно истощенными и неимоверно грязными.
— Я не понимаю, — начал он.
— Скоро поймешь, — засмеялся Ганак.
— Кто эти гребцы? — ужаснувшись, спросил Хокмун.
— Они рабы, господа, и вы тоже сейчас рабы. Никто еще не поднимался на борт «Речного Ястреба» без выгоды для нас, а так как у вас нет денег, мы сделаем вас рабами, которые будут грести на нашем корабле. Вниз!
Д’Аверк выхватил меч, Хокмун — кинжал. Ганак отпрыгнул в сторону, подавая сигнал своей команде.
— Возьмите их, ребята. Научите их новым фокусам, потому что они, кажется, не понимают, что должны делать рабы.
Вдоль банок с гребцами, позади них, карабкались матросы, держа в руках сверкающие сабли, а второй отряд наступал на них спереди.
Д’Аверк и Хокмун приготовились умереть, но не в одиночестве, а прихватив с собой какое-то количество матросов, но над ними появилась фигура и опустила деревянный брус на веревке, который, ударив их несколько раз по голове, сбросил, в яму для гребцов.
Человек с дубиной ухмыльнулся и спрыгнул вниз. Ганак засмеялся и хлопнул его по плечу.
— Хорошая работа, Ориндо. Этот трюк — самое лучшее из всего, что у нас есть, и главное, не проливается ни капли крови.
Матросы спрыгнули вниз, отняв у оглушенных людей оружие и привязав их руки к веслам.
Когда Хокмун пришел в себя, они с Д’Аверком сидели бок о бок на жесткой банке, Ориндо сидел на палубе над ними, свесив ноги. Это был мальчик примерно лет шестнадцати. На губах у него застыла насмешливая улыбка.
Он крикнул кому-то наверху:
— Очнулись. Теперь мы можем начать двигаться в Нарлин.
Потом подмигнул Хокмуну и Д’Аверку.
— Начнем, господа. С вашего разрешения, начнем грести.
Казалось, он подражал голосу, который слышал.
— Вам повезло, — добавил он, — мы поворачиваем и поплывем вниз по течению. Ваша первая работа будет легкой.
— Благодарю тебя, молодой человек, — иронически склонился над веслом Хокмун. — Мы ценим твою заботу.
— Я стану давать вам советы и дальше, потому что по натуре я человек добрый, — произнес Ориндо, вскакивая и отправляясь куда-то.
Потом появилось лицо Ганака, он стукнул по плечу Хокмуна острым багром.
— Нажимай сильней, приятель, или ты почувствуешь на своей спине вот эту штуку.
Ганак исчез. Остальные гребцы принялись за работу, и Хокмуну с Д’Аверком пришлось последовать их примеру. Они гребли большую часть дня, и пот их смешивался с потом других, а ровно в полдень им дали на обед по миске болтушки. От этой работы у них, казалось, развалится спина, и они представили себе, что значит грести вверх по течению, если все остальные гребцы шептались о том, как им легко, с облегчением и признательностью.
Ночью они отложили весла и улеглись на жесткие банки не в состоянии даже съесть вторую миску тошнотворной еды, которая была еще хуже предыдущей.
Д’Аверк и Хокмун слишком устали, чтобы разговаривать, но сделали слабую попытку избавиться от привязывающих их веревок. Это оказалось невозможным. Друзья были привязаны крепчайшими морскими узлами.
На следующее утро их разбудил голос Ганака.
— Всем начать грести! Эй вы, ублюдки! Это я вам говорю, господа! Гребите! Гребите! В поле зрения корабль, и если мы его упустим, то вы пострадаете не от моего гнева, а от самого лорда Вальона!
Грязные тела остальных рабов мгновенно встрепенулись от этой угрозы, и Хокмун с Д’Аверком тоже принялись гнуть спины вместе с остальными, разворачивая огромный корабль против течения.
Сверху доносились звуки шагов бегущих матросов, готовивших корабль к битве. Голос Ганака ревел с кормы, отдавая распоряжения и командуя именем своего хозяина, лорда Вальона.
Хокмун думал, что не выдержит и умрет. Слишком тяжело было напряжение работы. Сердце его бешено стучало, а мышцы, казалось, лопнут от напряжения. Он был идеально сложен и очень силен, но эти нагрузки были совершенно непривычны для него. Все его тело заливал пот, волосы прилипли к лицу, а рот был открыт, жадно заглатывая воздух.
— Ох, Хокмун, — едва дыша, простонал Д’Аверк. — Я-не-готовил-себя-к-такой-жизни…
Но Хокмун даже не мог ответить из-за боли в груди и в руках.
Раздался резкий звук, когда один корабль ударился о другой. Ганак взвыл.
— Гребцы! Бросайте весла!
Хокмун и остальные повиновались немедленно и без сил склонились на свои весла, а наверху послышались звуки битвы. Раздавалось бряцание мечей, слышались крики умирающих, но для Хокмуна это все было далеким сном. Он понимал, что если останется гребцом на корабле лорда Вальона, то умрет.
Затем он вдруг услышал наверху какой-то вскрик, и на него рухнуло тяжелое тело. Оно извивалось, махало руками и ногами, потом затихло. Это был свирепо выглядевший рыжеволосый матрос. В груди его зияла огромная рана. Он с усилием вдохнул, дернулся всеми частями тела и умер. Из его руки вывалился нож.
Хокмун неожиданно уставился на него, потом в голове у него прояснилось, и он начал соображать. Он вытянул ногу и увидел, что может дотянуться до ножа. Постепенно, со многими остановками он подвинул его ближе и запихнул под банку. Измученный, он опять опустился на весла.
Тем временем звуки битвы стихли. Хокмун вернулся к действительности, ощутил запах горящего дерева и начал в панике оглядываться, пока не сообразил, в чем дело.
— Это горит другой корабль, — с иронией в голосе заметил Д’Аверк. — Мы на борту пиратской шхуны, друг Хокмун. — Он усмехнулся. — Это вредное занятие, а у меня такое слабое здоровье.
Хокмун довольно самокритично подумал про себя, что Д’Аверк лучше приспособился к ситуации. Он вздохнул и расправил свои плечи, насколько это было возможно.
— У меня есть нож, — начал было он шепотом.
— Знаю, — быстро закивал Д’Аверк. — Видел. Быстро ты сообразил, Хокмун, Ты, в конце концов, не так уж плох. Я-то думал, что ты больше ни на что не способен.
— Отдохнем до зари, — ответил Хокмун, — а потом убежим.
— Хороню, — согласился Д’Аверк. — Надо поберечь наши силы. Крепись, друг Хокмун, скоро мы снова будем свободны.
Всю остальную часть дня они гребли вниз по течению, остановившись лишь в полдень, чтобы съесть миску болтушки. Один раз Ганак спрыгнул вниз и ткнул Хокмуна в плечо багром.
— Ну, друзья мои, еще день, и ваше желание сбудется. Завтра мы пришвартуемся в Старвеле. Это часть Нарлина — самая лучшая, Город, окруженный стеной, в котором живут принцы реки, из коих лорд Вальон — самый могущественный.
— И все они — пираты? — спросил Д’Аверк.
— Поосторожнее, незнакомец, — нахмурился Ганак. — Это наше право брать то, что находится на реке. Река принадлежит лорду Вальону и другим лордам.
Он выпрямился и отошел. Они гребли до самой ночи, а потом по приказу Ганака остановились. Сегодняшний день показался легче. Тело его и мышцы привыкли к напряженному труду, но он все еще был очень усталым.
— Нам придется спать по очереди, — сказал он Д’Аверку, когда они поглощали свою болтушку. — Сначала ты, потом я.
Д’Аверк кивнул и тут же заснул.
Становилось все холоднее, и Хокмун с трудом задерживался, чтобы не заснуть. Он услышал, как пробили часы в первый раз, потом во второй. С облегчением принялся он расталкивать Д’Аверка. Д’Аверк заворчал, но Хокмун уже заснул, вспоминая слова друга о том, что на заре, если им повезет, они будут свободны. Но самое трудное — оставить корабль незамеченными.
Он проснулся, ощущая в себе странную легкость, и понял, что у него развязаны руки. Настроение у него сразу поднялось. Видимо, Д’Аверк поработал ночью. Уже почти наступила заря.
Он повернулся к другу, тот ухмыльнулся и подмигнул ему.
— Готов? — повернулся Д’Аверк.
— Да, — тяжело вздохнул Хокмун, с завистью поглядев на нож в руке Д’Аверка. — Если бы у меня было оружие, я отплатил бы Ганаку за те мгновения…
— Сейчас на это нет времени, — сказал Д’Аверк. — Мы должны исчезнуть как можно быстрей.
Они осторожно поднялись со своего места и выглянули на палубу.
В дальнем ее конце на часах стоял матрос, а на корме все в той же скучающей позе абстрактного наблюдателя стоял лорд Вальон. Его лицо было повернуто в темноту ночной реки.
Матрос стоял к ним спиной, и Вальон тоже, казалось, не собирался поворачиваться. Они осторожно подтянулись и выбрались на палубу, направляясь к носу шхуны.
Но именно в это мгновение Вальон повернулся и произнес своим замогильным голосом:
— Что это? Побег двух рабов?
Хокмун задрожал. Инстинкт этого человека был необычаен, потому что было ясно, что видеть их он не мог. Его голос, хотя спокойный и глубокий, разнесся по всему кораблю. Часовой повернулся и закричал.
Несколько матросов появилось из нижних палуб, перекрывая им путь с одной стороны. Они резко свернули. Хокмун побежал в направлении кормы и лорда Вальона. Матрос выхватил свой кортик и замахнулся на него. Хокмун нырнул под руку матроса, схватил его за талию и швырнул вверх. Матрос упал на палубу и остался неподвижен. В ту же секунду Хокмун взмахнул длинным кортиком и отрубил ему голову. Затем повернулся и посмотрел на лорда Вальона.
Пират, казалось, был безразличен к тому, что опасность была так близко. Он продолжал глядеть на Хокмуна холодным взглядом.
— Ты — глупец, — медленно сказал он, — потому что я — лорд Вальон.
— A я Дориан Хокмун, герцог фон Кельн! Я боролся и побеждал Лордов Темной Империи, устоял против их самого могущественного колдовства, что может доказать этот камень в моей голове! Я не боюсь тебя, лорд Вальон, презренный пират!
— Тогда бойся их! — прошептал Вальон, указывая костлявым пальцем на что-то позади Хокмуна. Тот быстро обернулся и увидел множество матросов, наступавших на него, и Д’Аверка, вооруженного лишь ножом.
Хокмун бросил ему длинный кортик.
— Задержи их, Д’Аверк! Я расправлюсь с их вожаком!
С этими словами он прыгнул на верхнюю палубу, схватился за рею и перевалился на мостик, где лорд Вальон, вне себя от изумления, отступил на несколько шагов.
Хокмун прыгнул к нему, протягивая руки. Вальон вытащил меч из-под просторного плаща, но не делал попытки напасть, а лишь отступал.
— Раб! — прошептал лорд, и черты лица его исказились презрением. — Раб!
— Я не раб, ты скоро сможешь убедиться в этом!
Хокмун нырнул под меч и попытался ухватиться за странного пиратского капитана. Вальон быстро отступил в сторону, все так же продолжая просто держать свой меч перед собой.
Видимо, нападение Хокмуна было беспрецедентным, потому что Вальон просто не понимал, что ему делать. Ему помешали, вывели из какого-то мрачного транса. Он посмотрел на Хокмуна так, будто все это ему только снилось.
Хокмун снова прыгнул, избегая вытянутого меча. И вновь Вальон отступил в сторону.
Внизу Д’Аверк, прижавшись спиной к верхней палубе, с трудом сдерживал натиск матросов, которые запрудили узкий проход. Он крикнул Хокмуну:
— Поспеши, друг Хокмун, или скоро меня изрубят на куски!
Хокмун ударил кулаком в лицо Вальона, ощутив, как его кулак попал в холодную сухую плоть, к увидел, как голова лорда откинулась назад, а меч выпал из его руки. Хокмун мгновенно подобрал меч, восхищаясь его легкостью и удобством, потом поднял находящегося в бессознательном состоянии Вальона на ноги и направил меч в его живот.
— Назад, негодяи! — хрипло крикнул он. — Назад, или ваш господин умрет!
Пораженные матросы начали пятиться, оставив три трупа возле ног Д’Аверка. К месту происшествия торопливо бежал Ганак. На нем была лишь юбка, а в руке он держал кортик без ножен. Когда он увидел Хокмуна, челюсть у него отвалилась.
— Д’Аверк, может быть, ты хочешь присоединиться ко мне? — почти весело прокричал Хокмун.
Д’Аверк взобрался на палубу по небольшому трапу, потом перелез на мостик. Он ухмыльнулся Хокмуну.
— Хорошо сработано, друг мой!
— Мы подождем до зари, — крикнул Хокмун, — а потом бы, матросы, направите корабль к берегу. Когда это будет сделано и мы станем свободными, тогда, быть может, мы и отпустим вашего господина живым!
— Ах, ты — глупец, если осмеливаешься так обращаться с лордом Вальоном! — взвыл Ганак. — Разве ты не знаешь, что он — самый могущественный из лордов Старвеля?
— Я ничего не знаю о твоем Старвеле, приятель, но я смотрел в лицо опасности в Гранбретани и смог проникнуть в самое сердце Темной Империи, и я сомневаюсь, что ваши угрозы более страшны, чем те. Страх — это эмоция, которую я редко ощущаю, Ганак. Но запомни — тебе я отомщу, дни твои сочтены!
— Тебе привалило такое счастье, что ты заметно поглупел, — засмеялся Ганак. — Раб! Месть — привилегия лорда Вальона!
Заря уже начала окрашивать горизонт. Хокмун не обратил никакого внимания на слова Ганака, будто не слышал.
Прошла, казалось, целая вечность, пока солнце наконец взошло, позолотив далекие деревья на берегу. Они стояли на якоре весьма близко к левому берегу, неподалеку от небольшой бухточки, которая находилась всего в полумиле от них.
— Прикажи, чтобы гребли, Ганак! — крикнул Хокмун. — Клевому берегу!
Ганак пробурчал что-то, но не сделал даже движения, чтобы выполнить приказ.
Рука Хокмуна тут же сжала горло Вальона. Лорд начал приходить в себя. Хокмун вплотную прижал меч к его животу.
— Ганак! Я могу сделать так, что Вальон умрет медленно!
Внезапно из горла лорда-пирата вырвался иронический смешок:
— Умрет медленно… умрет медленно…
Хокмун удивленно уставился на него.
— Да, я знаю, куда нужно направить удар, чтобы ты умирал как можно медленнее и как можно болезненней.
Больше Вальон не произнес ни слова, лишь пассивно стоял.
— Ну, Ганак! — крикнул Д’Аверк. — Не медли!
Ганак глубоко вздохнул.
— Гребцы! — крикнул он и стал отдавать приказания.
Весла заскрипели в уключинах, спины гребцов согнулись, корабль медленно направился к берегу реки Сэйв.
Хокмун внимательно наблюдал за Ганаком, опасаясь, что тот постарается как-нибудь обмануть его, но Ганак не двигался с места, только иногда что-то ворчал.
Они подходили все ближе и ближе к берегу, и Хокмун начал успокаиваться. Они почти были на свободе. На суше им легко удастся избежать погони матросов, которые к тому же скорее предпочтут оставаться на корабле.
Вдруг он услышал окрик Д’Аверка и заметил его жест. Взглянув вверх в указанном направлении, Хокмун увидел человека, машущего веревкой над его головой.
Это был Ориндо с неизменной усмешкой на губах и с дубинкой в руках.
Хокмун отпустил Вальона и поднял обе руки вверх, защищаясь от удара. Дубинка тяжело ударила Хокмуна по руке. От удара он попятился. Д’Аверк бросился вперед и обхватил Ориндо за пояс, прижав к бокам обе его руки.
Внезапно освободившийся Вальон опрометью кинулся в свою каюту, издав при этом какой-то бессловесный звук.
Д’Аверк, не выпуская Ориндо, выругался:
— Дважды попасться на одну и ту же удочку! За это мы заслуживаем смерти!
По трапу под предводительством Ганака взбирались воющие матросы. Хокмун сделал выпад в сторону Ганака, но бородач парировал удар, взмахнув своей саблей и нацелившись в ноги Хокмуна. Тот был вынужден отступить, и Ганак взобрался на мостик и очутился лицом к лицу с ним. На губах его играла свирепая улыбка.
— А сейчас, раб, посмотрим, как ты будешь драться с человеком!
— Не вижу здесь человека, — ответил Хокмун, — лишь какого-то зверя!
И он засмеялся, когда Ганак снова попробовал проткнуть его своей саблей, мгновенно парируя удар великолепным мечом, что он забрал у Вальона.
Они бились, двигаясь по всему мостику, а Д’Аверку удавалось удерживать остальных на узком трапе. Ганак был прекрасным бойцом, но его сабля не шла ни в какое сравнение с изумительным мечом лорда-пирата.
Быстрым выпадом Хокмун ранил Ганака в плечо, чуть откинулся, когда сабля стукнулась о рукоять меча, чувствуя, что оружие чуть не вылетело из его руки, и вторым выпадом ранил Ганака в левую руку.
Бородач взвыл от боли и в еще большей ярости накинулся на Хокмуна.
И снова выпад, на этот раз Хокмун поразил его правую руку. Кровь тотчас же залила обе загорелые руки бородача. Он вновь кинулся на Хокмуна, но это уже была паника.
Следующим ударом Хокмун пронзил его сердце, чтобы Ганак не мучился более. Острие меча вошло в тело, словно нож в масло, скользнуло по кости, и жизнь оставила Ганака.
Но остальные матросы уже оттеснили Д’Аверка назад и окружили его, размахивая своими кортиками. Хокмун перепрыгнул через труп Ганака и бросился вперед, убив одного ударом в горло, а второго — ударом в сердце. Они даже не успели заметить его появления.
Встав спиной к спине, Хокмун и Д’Аверк сдерживали безумный натиск, но, казалось, долго им не продержаться, потому что количество матросов все увеличивалось.
Вскоре весь мостик был завален трупами, и Хокмун и Д’Аверк, получившие несколько ран кортиками, все продолжали биться. Мельком Хокмун заметил лорда Вальона, который стоял у фок-мачты и смотрел на происходящее своими глубоко посаженными холодными глазами, смотрел неотрывно, словно стараясь запомнить лицо Хокмуна на всю жизнь.
Хокмуна передернуло, потом вновь все его внимание переключилось на битву. Кортик плашмя ударил его по голове, и он пошатнулся, тяжело опершись на Д’Аверка, который потерял равновесие. Они свалились на палубу и, продолжая отбивать удары, попытались подняться. Хокмун пронзил одному из матросов живот, второго ударил кулаком в наклонившееся над ним лицо. Потом умудрился подняться на колени.
Вдруг матросы отступили от них, глядя в сторону реки. Хокмун вскочил на ноги, Д’Аверк за ним.
Матросы внимательно вглядывались в еще один корабль, что появился из бухточки. Это тоже была шхуна. Ветерок раздувал ее белые паруса, черный с голубым корпус блестел под лучами восходящего солнца, а по обеим сторонам палубы выстроились вооруженные матросы.
— Вне всякого сомнения, какой-нибудь пират-соперник, — заметил Д’Аверк и, воспользовавшись замешательством, пронзил ближайшего к нему матроса и побежал к трапу, ведущему с мостика.
Хокмун последовал его примеру, и снова принялись они отражать нападение, спиной к спине прижавшись к мачте. Правда, половина матросов побежала к лорду Вальону за приказаниями.
С другого корабля донеслись какие-то слова, но расстояние было слишком велико, чтобы их можно было разобрать.
Хокмун услышал лишь глубокий голос Вальона, произнесший всего одно слово, но в обычно бесстрастном его голосе явно была слышна ненависть.
Это слово было «Бьючард».
А потом матросы вновь бросились на них, и Хокмун почувствовал, как кортик полоснул его по шее. Он повернулся в сторону своего противника и сделал выпад мечом. Лезвие вошло пирату в рот, проникая еще дальше и дальше, в мозг. Жалости не было места в сердце Хокмуна. Он быстро вытащил меч из тела матроса и пронзил сердце ближайшего к нему врага. Они продолжали биться, черная с голубым шхуна подплывала к ним все ближе.
На мгновение в голове у Хокмуна возник вопрос: друг это или враг? Затем времени на раздумья у него не осталось: горящие жаждой мести матросы толпой ринулись на них, размахивая кортиками.
Глава 5
Пал Бьючард
Когда черно-голубой корабль стукнулся о борт их шхуны, Хокмун услышал голос Вальона:
— Оставьте рабов! Отражайте натиск псов Бьючарда!
Пираты Вальона оставили задыхающихся от усталости Д’Аверка и Хокмуна и бросились к борту, через который на палубу «Речного Ястреба» прыгали матросы с черно-голубого корабля. Они были вооружены тяжелыми боевыми топорами и саблями и дрались организованно и с большим искусством.
Хокмун оглянулся, ища взглядом лорда Вальона, но тот исчез, возможно, скрылся на нижних палубах.
— На сегодня мы помахали мечами достаточно, — повернулся Хокмун к Д’Аверку. — Что ты скажешь, друг мой, если мы займемся менее кровожадным делом — освободим эти несчастные создания за веслами?
С этими словами он спрыгнул с верхней палубы и, наклонившись, начал перерезать узлы, привязывавшие руки рабов к веслам.
Они удивленно глядели на него, не понимая, в чем дело и что здесь вообще делают Д’Аверк и Хокмун.
— Вы свободны, — сказал им Хокмун.
— Свободны, — повторил за ним Д’Аверк и добавил: — Послушайтесь нашего совета и бегите с этого корабля, так как неизвестно, кто одержит верх в этой битве.
Рабы поднялись, разминая затекшие конечности, а затем один за другим стали прыгать в воду, перейдя на другую сторону палубы.
Д’Аверк наблюдал за ними с состраданием.
— Жаль, что мы не можем помочь рабам-гребцам с другого борта, — сказал он.
— Почему нет? — спросил Хокмун и показал на небольшую дверцу. — Если я не ошибаюсь, эта дверь ведет в проход под палубой.
Он повернулся к двери спиной и что было сил ударил ногой. Несколько ударов, и дверь распахнулась. Они пошли по проходу, слыша шум битвы наверху.
Д’Аверк остановился и пропорол своим кортиком мешок, что лежал на его пути. Из мешка ручьем посыпались драгоценности.
— Награбленное добро, — произнес он.
— У нас на это нет времени, — ответил Хокмун, но Д’Аверк только ухмыльнулся.
— Я и не собираюсь брать их себе, но мне бы ужасно не хотелось, чтобы они достались Вальону… Если он выиграет это сражение. Взгляни… — И Д’Аверк указал на большой круглый люк под своими ногами. — Если я не ошибаюсь, то, открыв его, можно впустить в корабль часть реки, друг мой!
— Действуй, — кивнул Хокмун, — а я пойду освобождать рабов с другого борта!
Он оставил Д’Аверка и прошел по проходу к двери, с которой он быстро снял слабые запоры. Дверь распахнулась внутрь, и в нее ввалились двое дерущихся. Один был с атакующего корабля, второй — пират с «Речного Ястреба». Быстрым движением меча Хокмун убил пирата. Человек в черно-голубом удивленно посмотрел на него:
— Ты — один из тех, кто дрался на капитанском мостике?
— Что у тебя за корабль? — спросил Хокмун.
— Корабль Бьючарда, — ответил человек, вытирая рукой потное лицо.
Он произнес это имя так, будто других объяснений и не требовалось.
— А кто такой Бьючард?
— Заклятый враг Вальона, — засмеялся человек, — если тебе это интересно. Он видел, как вы деретесь, и это произвело на него громадное впечатление.
— Ничего удивительного, — усмехнулся Хокмун. — Сегодня я дрался, как никогда. И что в этом особенного? Я дрался за собственную жизнь!
— Да, в этом случае, все мы становимся превосходными бойцами, — согласился человек. — Меня зовут Кулард, и я твой друг, если ты враг Вальона.
— Тогда лучше предупреди своих товарищей. Мы топим этот корабль! — Он показал в темноту прохода, где Д’Аверк открывал крышку люка.
Кулард быстро кивнул и вышел.
— Встретимся позже, — крикнул он, — если останемся живы, друг!
Хокмун пробрался к гребцам и перерезал им путы, что их связывали.
Наверху люди Бьючарда, казалось, теснили пиратов. Хокмун ощутил, как корабль внезапно дернулся, и увидел Д’Аверка, торопливо бегущего к нему.
— Думаю, лучше поспешить на берег, — сказал Д’Аверк, улыбаясь и показывая пальцем в сторону рабов, исчезающих за бортом. — Последуем их примеру.
— Я предупредил людей Бьючарда о том, что должно произойти, — кивнул Хокмун. — Думаю, сейчас мы рассчитались с Вальоном. — Он сунул меч лорда-пирата под мышку. — Постараемся не потерять этот клинок — лучшего меча я еще в руках не держал. С таким оружием любой станет превосходным бойцом.
Оки взобрались на палубу и увидели, что люди Бьючарда, которые совсем было оттеснили пиратов к противоположному борту, начали отступать.
Кулард явно сообщил им о встрече с Хокмуном.
Друзья перепрыгнули на соседний корабль. Гребцов на нем не было. Хокмун понял, что на корабле Бьючарда гребцы были свободными людьми и составляли часть боевой команды. Он решил, что это более разумно и менее хлопотно, чем использование рабов. В этот момент его окликнул голос с «Речного Ястреба»:
— Эй, ты, с Черным Камнем! Ты собираешься потопить мой корабль?
Хокмун повернулся и увидел молодого человека приятной наружности, одетого в черный кожаный костюм и голубой плащ с высоким воротником, выпачканный кровью. В одной его руке был боевой топор, в другой — меч. Этим мечом он и указывал на Хокмуна с палубы «Речного Ястреба».
— Мы уходим, — отозвался Хокмун. — Можешь не беспокоиться за свой корабль.
— Подожди минутку!
Человек, одетый в черное, перепрыгнул на свой корабль и направился к ним.
— Я — Пал Бьючард, и это мой корабль, — сказал он. — Много недель поджидал я «Речного Ястреба», и у меня почти наверняка ничего бы не получилось, если бы вы не перебили большую часть команды и не отвлекли их внимание, дав мне возможность подойти незамеченным.
— Да, — сказал Хокмун, — но я не хочу принимать в этом участие и вмешиваться в ваши личные дела…
— Ты меня обижаешь, сэр. Потому что я поклялся освободить реку от лордов-пиратов Старвеля. Я — самый страшный их враг.
Люди Бьючарда перепрыгивали на свой корабль, обрубая кортиками абордажные крючья и веревки. Течение начало крутить «Речной Ястреб», корма его уже заметно осела. Несколько пиратов бросилось в воду, но среди них не было видно Вальона.
— Куда же делся их храбрый предводитель? — поинтересовался Д’Аверк, внимательно оглядывая корабль.
— Он как крыса, — ответил Бьючард, — несомненно, он удрал, как только понял, что сегодняшний день сложился не в его пользу. Вы очень помогли мне, господа, потому что Вальон — самый худший из пиратов.
И Д’Аверк, никогда не терявшийся, когда речь шла о вежливости и о его выгоде, ответил:
— И мы признательны тебе, капитан Бьючард, за своевременное прибытие. Мы уже считали, что погибли. Теперь, кажется, мы в расчете.
Он приятно улыбнулся.
— Благодарю, — наклонил Бьючард голову. — Однако если я могу говорить откровенно, то вам обоим неплохо было бы привести себя в порядок. Вы оба ранены, ваша одежда… одежда ваша, господа… Короче говоря, для меня будет большой честью, если вы согласитесь быть моими гостями в каюте, пока мы на корабле, и дома, когда мы прибудем в город.
Хокмун задумался. Молодой капитан ему нравился.
— А в каком городе ты живешь, сэр?
— В Нарлине. Где же еще?
— Откровенно говоря, мы и направлялись в Нарлин, пока нас не обманул Вальон, — начал было Хокмун.
— Тогда тем более вы должны отправиться со мной. Если только я смогу быть вам чем-то полезным…
— Благодарю тебя, капитан Бьючард, — сказал Хокмун. — Твоя помощь нам пригодится, спасибо тебе за приглашение. И может, по пути ты расскажешь нам то, что нам хотелось бы знать.
— С удовольствием. — Бьючард указал рукой на дверь на юте корабля. — Моя каюта, господа. Прошу вас.
Глава 6
Нарлин
Сквозь иллюминаторы каюты капитана Бьючарда им был виден пенный след, который оставлял корабль, плывущий по течению.
— Если нам повстречаются два-три пиратских корабля, у нас почти нет никаких шансов устоять против них, — произнес Бьючард. — Вот почему мы идем с такой скоростью.
Корабельный повар внес последнюю перемену блюд и поставил их перед ними. На тарелках лежало несколько сортов мяса, рыба и овощи, фрукты и вино. Хокмун старался сдерживаться и не есть с жадностью, что было достаточно тяжело после испытанных ими лишений. Он попробовал от каждого блюда понемножку, понимая, что после длительной голодовки его желудок может оказаться неспособен воспринимать такую обильную пищу.
— Это праздничный пир, — весело сказал Бьючард, — потому что я охотился за Вальоном много месяцев.
— Кто такой Вальон? — спросил Д’Аверк перед тем как отправить в рот очередную порцию еды. — Он кажется весьма странным существом.
— Я бы никогда и представить себе не мог, что бывают такие пираты, — вставил Хокмун.
— Он пират по традиции, — стал объяснять Бьючард. — Его предки всю жизнь были пиратами, нападали на речные суда в течение столетий. Долгое время купцы платили огромные пошлины лордам Старвеля, но несколько лет назад они начали противиться Вальону. Затем сразу несколько купцов, и я в том числе, решили построить новые корабли, такие же, как у пиратов, и нападать на них по всей реке. Я командую таким кораблем. Купец по профессии, я вынужден заняться военным делом, пока Вальон и ему подобные не перестанут грабить Нарлин.
— И как твои дела? — спросил Хокмун.
— Трудно сказать. Вальон и остальные лорды все еще неприступны в своем обнесенном стенами Старвеле, Старвель — это город в городе. До сих пор нам всего лишь удавалось немного сократить их пиратские набеги. До открытой стычки дело еще не доходило.
— Ты сказал, Вальон — пират по традиции… — начал Д’Аверк.
— Да. Его предки пришли в Нарлин много веков назад. Они были могущественны, а мы — относительно слабы. Легенда говорит, что предок Вальона, Батач Герандиум, пользовался волшебными силами, которые помогали ему во всем. Пираты построили стену вокруг Старвеля — забрали себе более четверти всего города — и с тех пор там и живут.
— А как реагирует Вальон на атаки, подобные тем, что мы видели сегодня? — Хокмун сделал глоток вина.
— Он мстит всеми возможными способами, но, несмотря на это, они уже стали осторожней, чем раньше. Сделать предстоит еще многое. Я бы убил Вальона, если бы смог. Это бы сломило сопротивление всей их пиратской организации, я в этом полностью уверен, но пока что он мне ни разу не попадался. У него какое-то уникальное чувство опасности — ему всегда удается избежать ее, даже до того, как она ему реально начинает угрожать.
— Желаю тебе счастья и удачи в задуманном, — проговорил Хокмун. — А сейчас скажи нам, капитан Бьючард, знаешь ли ты что-нибудь о клинке, который называют Мечом Зари? Нам сказали, что его можно найти в Нарлине?
— Да, я, конечно, слышал, — удивился Бьючард. — О нем говорится в той самой легенде, о которой я упоминал, — о предке Вальона Батач Герандиуме. Говорили, что волшебная сила Герандиума была заключена в его мече. С тех самых пор Батач стал Богом — пираты преклоняются перед ним и приносят дары ему в Храме, который носит его имя — Храм Батач Герандиума. Они суеверны, эти пираты. Их поступки и действия часто недоступны таким простым и логичным умам, как купеческие.
— А где сейчас этот меч? — спросил Д’Аверк.
— Ну как же, говорят именно этому мечу пираты и молятся в Храме. Он для них олицетворяет власть, так же как сам Батач Герандиум. Вы хотите получить этот меч, господа?
— Я не… — начал Хокмун.
— Да, капитан, — быстро перебил Хокмуна Д’Аверк, — у нас есть родственник — очень мудрый ученый с севера. Он слышал об этом мече и хочет его исследовать. Вот он и послал нас сюда, чтобы мы разузнали, нельзя ли его купить…
Бьючард весело, от души рассмеялся.
— Можно купить, друзья мои! Правда, цена будет велика — кровь полумиллиона воинов! Пираты станут биться до последнего, защищая Меч Зари. Это как раз то, что они ценят превыше всего.
Хокмун почувствовал, как у него портится настроение. Неужели умирающий Майган послал их сюда выполнить невыполнимое поручение?
— Ну, хорошо, — произнес Д’Аверк. — Бог с ним… — Он философски пожал плечами. — Тогда нам остается лишь надеяться, что ты победишь, в конце концов, Вальона и распродашь с молотка его имущество.
— Не думаю, что такое произойдет при моей жизни, — улыбнулся Бьючард. — Пройдет много лет, прежде чем Вальона удастся победить окончательно.
Он поднялся из-за стола.
— Извините меня, я выйду на несколько минут. Я должен посмотреть, как идут дела на палубе.
Когда он вышел, Хокмун нахмурился:
— Что дальше, Д’Аверк? Мы застряли в этой непонятной стране и не можем получить того, для чего здесь оказались.
Он достал кольца Майгана из кошелька и задумчиво подбросил их на ладони. Теперь их было одиннадцать, потому что они с Д’Аверком сняли свои кольца перед путешествием по реке.
— Нам повезло, что у нас еще остались эти кольца. Может, нам стоит использовать их сейчас и перемещаться из измерения в измерение, надеясь добраться до Камарга в конечном итоге?
— Мы внезапно можем оказаться при дворе Короля Гуона, — фыркнул Д’Аверк, — или перед каким-нибудь чудовищем. Я считаю, мы должны отправиться в Нарлин и провести там некоторое время — посмотрим, так ли трудно достать пиратский меч, как об этом говорят.
Вошел Бьючард. Он улыбался.
— Меньше чем через час, друзья мои, мы пришвартуемся в Нарлине, — сообщил он. — Полагаю, вам понравится наш город.
Затем, ухмыльнувшись, добавил:
— По крайней мере, та часть, что свободна от лордов-пиратов.
Хокмун и Д’Аверк стояли на палубе корабля Бьючарда и смотрели, как прекрасно он входит в гавань. Солнце ярко сияло на чистом голубом небе. Под его лучами сверкал город. Было жарко. Здания города, по большей части, были низенькими, редко более четырех этажей, но они были богато украшены и выстроены в стиле рококо.
Набережная была заполнена повозками, с которых что-то сгружали или что-то нагружали. Люди работали не покладая рук, раздетые до пояса при такой жаре.
Повсюду стояли шум и суета, и Бьючард, казалось, погрузился в знакомый ему мир, когда провел Хокмуна и Д’Аверка вниз по сходням своей шхуны и сквозь начавшую собираться толпу.
Со всех сторон люди приветствовали Бьючарда.
— Как поживаешь, капитан?
— Нашел Вальона?
Наконец Бьючард остановился, добродушно посмеиваясь.
— Ну что ж, друзья, горожане Нарлина! — закричал он. — Вижу, что должен вам все рассказать, иначе вы нас не пропустите. Да, мы потопили корабль Вальона!
Толпа вздохнула, как один человек, и наступила мертвая тишина. Бьючард вскочил на ящик и поднял руку.
— Мы потопили корабль «Речной Ястреб», но нам никогда бы даже не удалось догнать его, если бы не эти люди, что стоят рядом со мной.
Д’Аверк взглянул на Хокмуна с наигранным смущением. В удивлении уставились на них горожане, как будто не в состоянии поверить, как эти два человека, одетые в лохмотья, могли быть кем-то другим, кроме рабов.
— Вот два героя, — продолжал Бьючард. — Они вдвоем сопротивлялись целой команде, убили Ганака, верного лейтенанта Вальона, и сделали корабль легкой для нас добычей. А потом они потопили «Речного Ястреба».
Теперь толпа взорвалась громкими приветствиями.
— Узнайте же их имена, жители Нарлина. Помните их, как друзей города, и пока они здесь, ни в чем не отказывайте им. Это — Дориан Хокмун, герцог Кельнский, и сэр Юиллам Д’Аверк. Никогда еще вы не видели душ, более храбрых, более блестящих!
— А что Вальон? — крикнул кто-то из толпы. — Он мертв?
— Он от нас удрал, — с сожалением ответил Бьючард. — Он сбежал, как крыса. Но мы когда-нибудь все равно доберемся до него!
— Или он до тебя, Бьючард!
Слова эти произнес богато одетый человек, который вышел вперед, растолкав толпу.
— Все, что ты сделал, лишь разозлит его! Много лет платил я пошлину людям Вальона, и они разрешали мне мирно торговать по всей реке. Но сейчас ты и многие, подобные тебе, говорят «Не плати пошлину», и я не плачу, но я не знаю покоя все эти дни, не могу спать от страха, что Вальон сделает с нашими кораблями. А он обязательно отомстит. И мстить он станет не тебе одному! Что будет со всеми нами, с теми, кто хочет лишь мира и покоя? Ты всех нас поставил в опасное положение!
— Если я не ошибаюсь, — засмеялся Бьючард, — именно ты, Верониг, первым начал жаловаться на пиратов, крича, что ты не вынесешь их высоких пошлин, которые они требуют, и поддержал нас, когда мы создали Лигу борьбы против Вальона. Ну что ж, Верониг, мы с ними боремся, и это трудно. Надейся, Верониг, на нашу победу, и мы победим, не бойся!
Снова весело зашумела толпа, но на этот раз веселье было не столь радостным. Люди начали быстро расходиться.
— Вальон отомстит, Бьючард, — повторил Верониг. — Дни твои сочтены. Ходят слухи, что лорды-пираты собирают все свои силы, что до сих пор только играли с нами. Если они того пожелают, то могут вырезать весь Нарлин.
— И уничтожат источник своего существования? Это будет слишком большой глупостью с их стороны.
Бьючард пожал плечами, как бы показывая, что разговор окончен.
— Может быть, это и будет глупостью, но не глупее твоего поведения, — возразил Верониг.
— Тебе следует бросить заниматься делами, Верониг, — улыбнувшись, покачал головой Бьючард. — Тяготы купеческой жизни не для тебя.
Толпа уже почти рассеялась. Сейчас на лицах людей, которые только что радовались одержанной победе и приветствовали героев, было выражение тревоги.
Бьючард спрыгнул с ящика и обнял своих новых друзей за плечи.
— Пойдемте, не станем больше слушать беднягу Веронига. Он может омрачить любую радость своим брюзжанием. Пойдемте хо мне домой, там вы сможете отдохнуть и освежиться, а завтра мы отправимся в городские лавки и попробуем подобрать вам какую-нибудь одежду.
Он повел их по переполненным народом улицам, выбирая маршрут подлиннее, идя вдоль улиц, которые были заполнены матросами и воинами, купцами и рабочими, пожилыми женщинами и хорошенькими девушками, лавочниками, продающими свой товар, всадниками, медленно пробирающимися среди пешеходов. Он провел их по пологому холму и вывел на площадь, которая выходила к морю.
Бьючард остановился на минуту, глядя на море. В солнечном свете оно пылало.
— Вы ведете торговлю и за морем, — указал на него Д’Аверк.
Бьючард отстегнул свой тяжелый плащ и перебросил его через руку. Он распахнул воротник рубашки и, улыбаясь, покачал головой.
— Никто не знает, что находится за этим морем, может быть, ничего. Мы торгуем только на побережье, на две-три сотни миль в обе стороны. Здесь очень много богатых городов, не слишком сильно пострадавших от последствий Трагического Тысячелетия.
— Понятно. А как вы называете свой континент? Правильно ли мы решили, что это — Азиакоммуниста?
— Никогда не слышал, чтобы его так называли, — нахмурился Бьючард, — но я не ученый. Я слышал разные названия моей страны: Иаршай, Амарек, Гиштай… — Он пожал плечами. — Я даже не знаю, как он расположен по отношению к другим континентам остального мира…
— Амарек! — воскликнул Хокмун. — Но я всегда считал, что это легендарное место обитания сверхъестественных существ…
— А я всегда думал, что Рунный Посох находится в Азиакоммуниста! — засмеялся Д’Аверк. — Оказывается, нельзя, друг Хокмун, слишком много внимания уделять легендам! Может быть, Рунного Посоха вообще не существует?
— Может быть, — кивнул Хокмун.
— Рунный Посох, легенды, — нахмурился Бьючард. — О чем вы говорите, господа?
— Мы говорим о том, что рассказывал нам тот самый ученый, — торопливо ответил Д’Аверк. — Это слишком скучно, чтобы объяснять подробно.
— Я ненавижу скуку, друзья мои, — пожал плечами Бьючард, — ненавижу. — И он вновь повел их по улицам.
Теперь они оказались за чертой торгового города на холме, где дома были обнесены высокими стенами, а на улицах толкалось гораздо меньше народу.
У ворот одного из таких домов Бьючард и остановился.
— Приветствую вас в моей обители, — сказал он и постучал в ворота.
Распахнулось решетчатое окошко, и появились глаза. Затем ворота распахнулись, и слуга поклонился Бьючарду.
— Добро пожаловать домой, господин. Успешным ли было путешествие? Сестра ждет.
— Очень успешным, Петр! Ага, значит, Джулиана ждет нас! Бам понравится Джулиана, друзья мои!
Глава 7
Пламя
Джулиана оказалась красивой молодой девушкой с волосами цвета воронова крыла и живыми манерами, которые немедленно нашли отклик в Д’Аверке. Во время обеда он изо всех сил флиртовал с ней и был восхищен, когда на этот флирт отвечали тем же.
Бьючард улыбался, слушая, как они перекидываются остроумными репликами, но Хокмуну было тяжело наблюдать за ними, потому что с болью в сердце вспоминал он о своей Ийссельде, о своей жене, которая ждала его за тысячи миль отсюда, а возможно, и за тысячи лет. Друзья не знали, перенесли ли их лишь в пространстве, или еще и во времени.
Бьючард, казалось, заметил грустный взгляд Хокмуна и попытался развеселить его шутками и анекдотами о своих стычках и приключениях с пиратами, что населяли Старвель.
Хокмун слушал внимательно и отвечал что-то, но никак не мог избавиться от мыслей о любимой жене, дочери графа Брасс, и от волнений за ее судьбу.
Удалось ли Тарагорму усовершенствовать свои машины? Нашел ли Мелиадус другие способы, чтобы попасть в Замок Брасс?
Чем дольше тянулся обед, тем меньше Хокмун поддерживал светскую болтовню. Наконец, он поднялся и вежливо поблагодарил хозяина.
— Прошу простить меня, капитан Бьючард, — почти прошептал он, — но я очень устал. Время, что мы провели на корабле, сегодняшняя битва…
Джулиана и Юиллам Д’Аверк даже не заметили, что он поднялся, настолько были поглощены друг другом.
Бьючард быстро встал, и на лице его отразилась тревога.
— Конечно, конечно, извини меня, мастер Хокмун, за мою забывчивость…
— Ты не был забывчив, капитан, — слабо улыбнулся Хокмун. — Твое гостеприимство просто бесконечно, однако…
Рука Бьючарда потянулась к звонку, но прежде чем он успел вызвать слугу, раздался громкий стук в двери его дома.
— Войдите! — резко произнес Бьючард.
Слуга, что впустил их в дом, стоял в дверях, тяжело дыша.
— Капитан Бьючард! На набережной пламя! Горит корабль!
— Корабль? Какой корабль?
— Твой корабль, капитан! Тот, на котором ты сегодня вернулся домой!
— Коляску, Петр! — приказал Бьючард. — Скорее коляску!
Через несколько минут коляска, запряженная четырьмя лошадьми, подкатила к дверям. Бьючард взобрался в нее, нетерпеливо ожидая, когда Хокмун и Д’Аверк присоединятся к нему. Джулиана тоже попыталась было войти в коляску, но брат покачал головой.
— Нет, Джулиана, мы не знаем, что происходит на набережной. Подожди здесь.
Коляска сорвалась с места и понеслась с угрожающей скоростью. Узкие улицы освещались фонарями, воткнутыми в корзины на балконах домов, и коляска отбрасывала на стены черные тени, пролетая по улицам города.
Наконец, они добрались до набережной. Бьючард выпрыгнул из коляски. Хокмун и Д’Аверк последовали за ним. Он бежал к причалу, расталкивая всех на пути. На самом берегу он остановился, и голова его поникла.
— Безнадежно, — в отчаянии прошептал он. — Корабль не спасти. Наверняка это работа Вальона…
Верониг с потным лицом, багровым в свете пожара, вышел из собравшейся толпы.
— Вот видишь, Бьючард! Вальон мстит! Я предупреждал тебя!
Они обернулись на стук копыт приближающейся лошади и увидели, что к ним подъехал всадник.
— Бьючард! — выкрикнул он. — Пал Бьючард, который утверждает, что потопил «Речного Ястреба»?
— Я — Бьючард! — поднял он голову. — Что тебе нужно?
На всаднике были сверкающие доспехи, в левой руке он сжимал свиток, который сейчас развернул.
— Я — человек Вальона, его посланник!
Он бросил свиток к ногам Бьючарда, который даже не двинулся, чтобы поднять его.
— Что это? — спросил Бьючард, сквозь стиснутые зубы.
— Это счет, Бьючард. Счет за пятьдесят людей и сорок рабов, за корабль и всю его оснастку, а еще двадцать пять тысяч магаров ценностей, что были ка корабле. Вальон тоже может быть купцом, если пожелает!
Бьючард посмотрел на всадника. Свет от горящего корабля бросал тени на его лицо. Он ударил по свитку ногой, сбросив его в темные воды реки.
— Ты хочешь напугать меня? — твердо произнес Бьючард. — Ну, что ж, передай Вальону, что я не собираюсь оплачивать его счет и что я не испугался. Скажи ему, «если он тоже может быть купцом», что он и его жадные предки должны Нарлину сумму куда большую, чем проставлено в его счете. Я буду продолжать получать этот долг.
Всадник открыл было рот, словно собирался ответить, потом передумал, плюнул на землю и, развернув лошадь, ускакал во тьму.
— Теперь он убьет тебя, Бьючард, — проговорил Верониг почти что тоном победившего. — Он убьет тебя. Надеюсь, он понимает, что не все мы такие дураки, как ты!
— А я надеюсь, что не все мы такие дураки, как ты, Верониг, — презрительно ответил Бьючард. — Если Вальон угрожает мне, это означает, что я напугал его!
Он прошел к коляске и остановился, ожидая, когда Д’Аверк и Хокмун взберутся в нее. Потом он вошел сам, захлопнул дверь и постучал рукояткой своего меча в крышу, давая знак кучеру отправляться домой.
— Ты уверен, что Вальон действительно так слаб, как ты предполагаешь? — с сомнением в голосе спросил Хокмун.
— Я уверен, что он куда сильней, чем я предполагаю, — хмуро улыбнулся ему Бьючард. — По моему мнению, Вальон все еще не может оправиться от изумления, что вы сегодня утром осмелились атаковать его корабль. Но ведь совсем необязательно говорить об этом Веронигу, как ты считаешь?
— У тебя много отваги, капитан! — восхитился Хокмун.
— Скорее отчаяния, друг Хокмун!
— Думаю, что понимаю, что ты имеешь в виду, — кивнул Хокмун.
Всю остальную часть пути они молчали.
Ворота были распахнуты, они проехали прямо ко входу в дом. У дверей их поджидала бледная Джулиана.
— С тобой все в порядке, Пал? — спросила она, как только он вышел из коляски.
— Ну конечно, ты напрасно волнуешься, Джулиана.
Она повернулась и прошла в столовую, где со стола было еще не убрано.
— Дело не в том, что сгорел корабль, не это меня напугало, — произнесла она.
Она посмотрела на брата, потом на Д’Аверка и, наконец, на Хокмуна. Глаза ее были широко раскрыты от волнения.
— Пока вас не было, нас посетил один человек.
— Человек? Какой? — спросил Бьючард, обнимая сестру за дрожащие плечи.
— Он… он пришел один… — начала она.
— И что такого примечательного в человеке, который пришел один? Где он сейчас?
— Это был Вальон из Старвеля, Пал. Он… — Она руками закрыла лицо. — Он потрепал меня по щеке, посмотрел на меня своими холодными нечеловеческими глазами, он говорил таким голосом…
— Что он сказал? — внезапно вмешался Хокмун. Тон его был угрожающим. — Что он сказал, леди Джулиана?
— Он сказал, что он просто играет с Палом, что он слишком горд, чтобы тратить на него свое время и силы, но если Пал не объявит завтра на городской площади, что прекращает беспокоить лорда своими глупыми шутками, то его жестоко накажут. Он сказал, что ожидает завтра до полудня этого заявления Пала.
— Он пришел сюда, в мой собственный дом, — нахмурился Бьючард, — и высказал свое презрение. Пожар корабля был всего лишь демонстрацией, а кроме того, удобным поводом вытащить меня из дома. Он говорил с тобой, Джулиана, чтобы показать, что может добраться до самых близких мне людей, когда он того пожелает. — Он вздохнул. — Теперь уже не остается никаких сомнений, что он угрожает не только моей жизни, но и тем, кто мне близок. Этого трюка я ожидал, вернее почти ожидал, но все же… — Он взглянул на Хокмуна, и в глазах его внезапно появилась усталость. — Возможно, все-таки я свалял в конце концов дурака, мастер Хокмун. Возможно, Верониг прав. Я не могу биться с Вальоном, пока он сидит в безопасности за стенами Старвеля. У меня нет оружия, подобного тому, что он использует против меня.
— Я не имею права давать тебе советы, — спокойно ответил ему Хокмун, — но я могу предложить тебе свои услуги, свои и Д’Аверка, в твоей борьбе, если ты, конечно, решишь продолжить ее.
Бьючард взглянул прямо в глаза Хокмуна, а потом рассмеялся, плечи его расправились.
— Дориан Хокмун, что я должен буду думать о себе, если откажусь от помощи двух таких бойцов, как вы? Да, я буду продолжать борьбу. И завтрашний день проведу, отдыхая, не обращая ни малейшего внимания на предупреждения Вальона. Тебя, Джулиана, я оставлю здесь под охраной. Я пошлю за отцом и попрошу его прийти сюда вместе со стражниками, которые станут охранять вас обоих. Хокмун, Д’Аверк и я…
Он указал на порванную одежду, что была на друзьях.
— Я обещал вам новые костюмы и думаю, нужны еще хорошие кожны для такого меча, мастер Хокмун, вернее, бывшего меча Вальона. Мы станем вести себя завтра как ни в чем не бывало. Мы покажем Вальону и, что еще более важно, жителям города, что нас его угрозы не пугают.
— Думаю, это единственный путь, — кивнул Д’Аверк, — если ты хочешь поддержать боевой дух сограждан. Тогда, даже если ты умрешь, ты умрешь героем и вдохновишь тех, кто последует за тобой.
— Надеюсь, что не умру, — улыбнулся Бьючард, — ведь я так люблю жизнь! Но посмотрим, друзья мои, посмотрим…
Глава 8
Стены Старвеля
Следующий день выдался таким же ярким, как и предыдущий. Когда Пал Бьючард и его новые друзья шли по улицам Нарлина, было заметно, что все уже знали об ультиматуме Вальона и гадали, что сделает Бьючард.
Бьючард же улыбался встречным знакомым, целовал ручки некоторым дамам, раздавал приветствия, ведя Хокмуна и Д’Аверка к центру города. Они направились к богатой лавке.
То, что она находилась всего в нескольких шагах от стен Старвеля, вполне устраивало Бьючарда.
— Мы войдем в лавку после полудня, — сказал он. — Но до этого позавтракаем в таверне, которую я вам с удовольствием рекомендую. Она совсем неподалеку от нашей центральной площади и многие влиятельные люди нашего города посещают ее. Пусть видят, что мы отдыхаем, и нас ничто не волнует. Мы будем болтать о разных пустяках и вовсе не станем упоминать имя Вальона, независимо от того, будут ли люди пытаться говорить о нем или нет.
— Ты хочешь слишком многого, капитан Бьючард, — ответил Д’Аверк.
— Возможно, но у меня есть ощущение, что очень многое зависит от сегодняшних событий — даже больше, чем я могу сейчас представить. Я делаю крупную ставку.
Хокмун кивнул, соглашаясь, но ничего не сказал. У него тоже было ощущение, что что-то должно произойти сегодня. Инстинкт Бьючарда только подтверждал его ощущения.
Они посетили таверну, съели там завтрак, выпили вина и делали вид, что не замечают, что находятся в центре внимания, ловко избегая всяких разговоров по поводу ультиматума Вальона.
Прошел полдень, а Бьючард все сидел и болтал со своими друзьями еще целый час, потом поднялся, поставил кубок с вином на стол и сказал:
— А теперь джентльмены, отправимся к купцу, о котором я вам говорил…
На улицах было необычно мало народу, пока они спокойным шагом шли по ним, все более приближаясь к центру города. Но множество занавесок на окнах приподнималось, когда они проходили мимо, множество людей глядело на них из окон, и Бьючард ухмылялся, словно наслаждаясь необычностью ситуации.
— Мы — единственные актеры сегодня на сцене, друзья мои, — сказал он. — Мы должны хорошо сыграть свои роли…
Минутой позже Хокмун, наконец, увидел стены Старвеля. Они возвышались над крышами Нарлина, белые и гордые. Никаких ворот нигде не было видно.
— Тут есть несколько небольших входов, но ими мало пользуются. Вместо ворот построены гигантские подземные каналы и доки. Они, конечно, ведут прямо к реке, — пояснил им Бьючард.
Он свернул на боковую улочку и указал рукой на вывеску.
— Вот, друзья, и лавка.
Они вошли в помещение, заваленное кипами одежды, костюмов, плащей, курток, брюк, мечей и кинжалов всевозможного вида, лошадиной упряжью, шлемами, сапогами, поясами и множеством других предметов. Хозяин, обслуживавший какого-то покупателя, был человек средних лет, крепко сложенный и добродушный на вид, с красным лицом и седыми волосами. Он улыбнулся Бьючарду, и покупатель обернулся. Это был юноша, глаза которого расширились, когда он увидел троицу, вошедшую в лавку. Юноша что-то пробормотал и сделал движение, собираясь уйти.
— Разве ты больше не хочешь этот меч, мастер? — удивился купец. — Я спущу цену еще на полсмайгара, но не больше.
— В другой раз, Пайер, в другой раз, — торопливо ответил юноша, быстро поклонился Бьючарду и стремительно вышел.
— Кто это был? — улыбнулся Хокмун.
— Сын Веронига, — ответил Бьючард и рассмеялся. — Кажется, сын унаследовал трусость своего отца.
К ним подошел Пайер.
— Добрый день, капитан Бьючард. Честно говоря, я даже не ожидал видеть тебя здесь сегодня в моей лавке. Ты, конечно, не сделал того заявления, что от тебя ждали?
— Нет, Пайер, не сделал.
Пайер улыбнулся.
— У меня было такое чувство, что ты его не сделаешь, капитан. Однако сейчас ты в большой опасности. Вальон будет вынужден выполнить свои угрозы, не так ли?
— Пусть попробует, Пайер!
— Он скоро это сделает, капитан. Терять время он не станет. Ты уверен, что это было мудро — столь близко подойти к стенам Старвеля?
— Я должен был показать, что не боюсь Вальона, — ответил Бьючард. — Кроме того, почему из-за него я должен менять свои планы? Я обещал своим друзьям, которых ты видишь, что они смогут выбрать себе одежду у самого лучшего купца Нарлина.
Пайер улыбнулся и махнул рукой, как бы прекращая разговор на эту тему.
— Желаю тебе удачи, капитан. А сейчас, господа, что бы вы хотели?
Хокмун взял красивый алый плащ, тронул пальцами золотую пряжку на нем.
— Мне многое здесь нравится, и я многое хотел бы, — сказал он. — У тебя хорошая лавка, мастер Пайер.
Пока Бьючард беседовал с купцом, Хокмун и Д’Аверк медленно обходили лавку, выбирая для себя то рубашку, то сапоги. Прошло около двух часов, прежде чем они наконец подобрали по своему вкусу все, что им было нужно.
— Почему бы вам не пройти в примерочную и не переодеться? — предложил Пайер. — Я думаю, вы все хорошо выбрали, господа.
Хокмун и Д’Аверк скрылись за занавеской примерочной.
Хокмун выбрал себе темно-сиреневую рубашку, куртку из мягкой светлой кожи, пурпурный шарф, шелковые брюки и пурпурный же плащ, который он застегнул прямо у шеи. Брюки он заправил в сапоги из такой же кожи, что и куртка, которую он оставил незастегнутой. Широкий кожаный пояс стянул его талию.
Д’Аверк выбрал себе красную рубашку и брюки того же цвета, черную кожаную куртку и такие же сапоги, доходившие почти до колен. Плащ он выбрал тоже пурпурный. Он уже собирался затянуть пояс, когда из лавки послышался крик.
Хокмун мгновенно раздвинул занавески примерочной.
Внезапно лавка заполнилась людьми — явно пиратами Старвеля. Они окружили Хокмуна, который даже не успел выхватить меч.
Хокмун повернулся и схватил свой меч, который лежал поверх кучи лохмотьев, что они сняли, затем кинулся в лавку и наткнулся на Пайера, который пятился, отступая и махая руками. Из горла текла кровь.
Хокмун убил одного из пиратов выпадом в сердце, отразил удар другого.
— Не пытайся драться с нами, — взревел один из пиратов, тот самый, который хотел нанести ему удар. — Нам нужен только Бьючард!
— Тогда вам придется убить нас, прежде чем вы сможете его взять! — крикнул Д’Аверк, присоединившийся к Хокмуну.
— Бьючард должен быть наказан лордом Вальоном за оскорбление, — ответил ему пират и сделал выпад.
Д’Аверк отпрыгнул назад и в то же мгновение неуловимым движением нанес удар, выбив оружие из руки пирата. Тот взревел и бросил в него кинжал, который держал в другой руке, но Д’Аверк отбил и это нападение и ударом в горло убил пирата.
Теперь уже половина пиратов отделилась от основной группы и напала на Хокмуна и Д’Аверка, тесня их к дверям в примерочную.
— Они уводят Бьючарда! — с отчаянием в голосе воскликнул Хокмун. — Мы должны помочь ему!
Он страстно кинулся на разбойников, пытаясь прорубить себе дорогу к выходу, но вдруг услышал, как позади него Д’Аверк закричал:
— Еще один отряд — через черный ход!
Это было последнее, что услышал Хокмун, потому что меч плашмя опустился на его голову, и он рухнул на груду рубашек.
Он пришел в себя, чувствуя, что задыхается. В лавке было темно и странно тихо.
Шатаясь, он поднялся на ноги, все еще сжимая в руке меч. Первое, что он увидел, — труп Пайера, лежавший рядом, среди груды тканей. Затем он увидел тело Д’Аверка, распластанное на кипе оранжевой материи. Кровь покрывала почти все его лицо.
Хокмун подошел к другу, сунул руку под куртку и с облегчением обнаружил, что сердце Д’Аверка бьется. Видимо, Д’Аверка, как и его, просто оглушили. Несомненно, пираты оставили их живыми намеренно, чтобы было кому рассказать жителям Нарлина о том, что происходит с теми, кто, как Пал Бьючард, оскорбляет лорда Вальона.
Спотыкаясь, Хокмун добрел в конец лавки и нашел там ведро воды. Он оторвал кусок какой-то ткани и обтер лицо Д’Аверка. Кровь сочилась из неглубокого пореза на виске.
Д’Аверк заворочался, открыл глаза и посмотрел на Хокмуна.
— Бьючард! — сказал он. — Мы должны спасти его, Хокмун!
— Да, но сейчас он за стенами Старвеля, — холодно кивнул Хокмун.
— Об этом не знает никто, кроме нас, — ответил Д’Аверк, с трудом садясь на пол. — Если нам удастся спасти его, а потом обо всем рассказать жителям города, как это повлияет на них?
— Ну хорошо, — отозвался Хокмун, — мы пойдем в Старвель и давай молиться, чтобы Бьючард был еще жив. — Он сунул меч в ножны. — Нам надо как-то вскарабкаться на эту стену, Д’Аверк. Для этого нам потребуются определенного рода специальные приспособления.
— Уверен, что мы найдем все необходимое в этой лавке. Пойдем, нам надо действовать быстро. Уже смеркается.
Хокмун по привычке потрогал Черный Камень в своей голове. Он снова подумал о Ийссельде, графе Брасс, Оладане и Боджентле. Как бы было хорошо забыть о Бьючарде, о поручении Майгана, о легендарном Мече Зари и волшебном Рунном Посохе. Потом он вздохнул и выпрямился. Они не могут бросить Бьючарда. Необходимо спасти его.
Он представил себе стены Старвеля, что были совсем рядом. Возможно, никто раньше и не пытался перелезть через них, потому что они были высоки и, несомненно, прекрасно охранялись. Однако им придется попробовать это сделать.
Глава 9
Храм Батач Герандиума
Заткнув за пояса по дюжине кинжалов, Хокмун и Д’Аверк начали свое восхождение по стене Старвеля.
Хокмун взбирался первым. Обернув рукоятку кинжала тряпкой, он выискивал в стене трещины, засовывал туда лезвие, молясь только об одном — чтобы его не услышали часовые и чтобы кинжал не выскользнул или не согнулся.
Медленно-медленно вползали они вверх по стене, пробуя каждый кинжал. Один раз Хокмун почувствовал, что кинжал поддается под тяжестью его тела. Тогда он полностью повис на кинжале, что был наверху, и тот тоже начал сгибаться. Улица была сорока футами ниже. В отчаянии выхватил он из-за пояса еще один кинжал и принялся лихорадочно искать трещину в стене. Найдя ее, он резким движением вогнал туда кинжал и повис на нем. Кинжал, что был под ногой, полетел вниз и стукнулся о мостовую. Хокмун висел на одном кинжале, не будучи в состоянии двинуться ни вверх, ни вниз. Д’Аверк срочно пытался найти подходящую трещину. Наконец ему это удалось, и Хокмун облегченно перевел дыхание. Теперь они уже были у самого верха стены. Еще несколько футов и… Они не имели ни малейшего представления, что ждет их наверху.
Возможно, все их попытки совершенно напрасны…
Может быть, Бьючард уже мертв? Теперь уже не было никакого смысла задумываться над этим вопросом.
Хокмун стал двигаться еще более осторожно, когда достиг края стены. Он услышал шаги наверху и понял, что это стражник. Шаги замерли в отдалении, и Хокмун продолжил подъем.
Когда он уже переваливался на стену, шаги послышались вновь — они звучали значительно быстрей. Хокмун поднял голову и посмотрел прямо в лицо насмерть Пораженного пирата.
В ту же секунду Хокмун, рискнув всем, вспрыгнул на стену. Пират в это время вытаскивал свой меч. Хокмун изо всех сил дернул пирата за лодыжки.
Часовой чуть вскрикнул, пытаясь сохранить равновесие, а потом беззвучно рухнул вниз.
Тяжело дыша, Хокмун протянул руку и помог Д’Аверку вскарабкаться на стену. Навстречу им по стене торопливо бежали еще два стражника. Друзья атаковали их, и почти одновременно оба стражника упали и остались лежать без движения.
Других часовых не было видно. Хокмун показал на лестницу, что шла вниз. Д’Аверк кивнул, и они быстро спустились по ней в Старвель.
Внизу было тихо и спокойно. Казалось, это был город мертвых. Далеко, в самом центре Старвеля, горел сигнальный огонь, но весь остальной город был погружен по тьму. Свет проникал только из некоторых неплотно занавешенных окон.
Неожиданно дверь ближайшего с ними дома распахнулась, и на миг они увидели переполненную людьми комнату. Там было полно пьяных, на улицу вывалились несколько человек, которые ругались и спорили о чем-то. Один из них упал на мостовую, другие вернулись в дом. Дверь закрылась, и пират не шелохнулся.
Дома Старвеля по архитектуре были проще, чем дома в остальном Нарлине. Они не были так богато отделаны, и если бы Хокмун не знал, он решил бы, что Старвель — просто бедный пригород. Но Бьючард говорил им, что лорды-пираты хранят все свои богатства на кораблях, в подвалах домов и в своем загадочном Храме Батач Герандиума, где, по слухам, и находился Меч Зари.
Друзья осторожно шли по улицам с мечами наготове. Даже если предположить, что Бьючард еще жив, неизвестно было, где его держат, но что-то притягивало их к сигнальному огню в центре города.
Друзья направились к сигнальному огню и услышали отдаленный рокот барабанов. Звук приближался, наполняя воздух, эхом отдаваясь в пустых темных улицах. Вскоре в грохоте барабанов стала различаться тяжелая поступь шагов и стук копыт.
— Что это? — прошептал Д’Аверк.
Он осторожно выглянул из-за угла дома, потом быстро втянул голову.
— Они едут сюда, — прошептал он, — скорее назад!
Хокмун и Д’Аверк отступили в темноту, глядя на процессию, проходящую мимо по направлению к центру города.
Впереди ехал сам Вальон. Его лицо было бесстрастно, глаза без всякого выражения смотрели вперед. Позади него шли барабанщики, отбивая медленный мерный ритм, а позади них двигалась еще одна группа вооруженных богато одетых всадников — явно остальные лорды Старвеля. Их лица тоже были бесстрастны, они восседали в седлах, словно статуи. Но внимание друзей привлекла не сама процессия, а тот, кто следовал за ней. Бьючард.
Руки и ноги его были распростерты на каркасе из гнутой китовой кости. Каркас этот лежал на тележке, запряженной шестью лошадьми, которых вели под уздцы шесть пиратов, одетых в ливреи. Лицо Бьючарда было бледно, а обнаженное тело было покрыто каплями пота. Ему явно было очень больно, но губы его были упрямо стиснуты. На его теле и щеках красовались странные символы. Мышцы были напряжены в тщетном усилии освободиться от пут, что впивались в его щиколотки и кисти, но связан он был со знанием дела.
Д’Аверк сделал движение, словно намереваясь выпрыгнуть вперед, но Хокмун удержал его.
— Нет, — шепнул он, — нам надо проследить, куда они направляются. Возможно, поздней нам представится куда лучший шанс спасти Бьючарда.
Они осторожно последовали за процессией. Она продвигалась вперед медленно, пока не достигла широкой площади, освещенной сигнальным огнем, который сверкал над входом в высокое здание странной ассиметричной архитектуры. Казалось, оно образовалось само собой из какой-то стекловидной вулканической породы. Выглядело оно зловеще.
— Вне всякого сомнения — Храм Батач Герандиума, — прошептал Хокмун. — Мне хотелось бы знать, зачем его сюда привезли?
— Пойдем и выясним, — ответил Д’Аверк, а процессия в это время вливалась внутрь здания через широкий вход.
Они быстро перебежали площадь, стараясь держаться в тени, и затаились возле двери. Она была полуоткрыта, и, очевидно, никому в голову не пришло выставить охрану. Возможно, пираты считали, что никто не осмелится войти сюда, если у него не было на то права.
Быстро оглядевшись по сторонам и определив, что за ними никто не наблюдает, Хокмун подошел к двери и слегка толкнул ее. Он оказался в полутемном коридоре. Впереди послышались звуки хора.
Хокмун стал осторожно продвигаться по коридору. Д’Аверк не отставал от него ни на шаг.
Не доходя до поворота, Хокмун остановился. В ноздри ему ударил странный неприятный запах, который был одновременно и знаком ему, и не знаком. Его передернуло, и он сделал шаг назад. Лицо Д’Аверка исказило отвращение.
— Гмм… что это такое?
— Что-то очень знакомое, — покачал головой Хокмун, — может быть, запах крови. И все же не только крови…
Д’Аверк взглянул на Хокмуна широко раскрытыми глазами. Казалось, он собирается предложить Хокмуну не ходить дальше, но потом он расправил плечи и крепче ухватился за рукоять своего меча. Он снял шарф и замотал им рот и нос, закинув концы шарфа за спину щегольским движением, которое напомнило Хокмуну прежнего Д’Аверка. Дориан ухмыльнулся, но тоже обмотал лицо шарфом.
Затем они вновь двинулись вперед, завернув за угол.
Из двери в дальнем конце открывшегося коридора исходило алое сияние, напоминавшее цвет крови. Казалось, оно пульсировало в ритме пения, которое сейчас сделалось громче и в котором сейчас уже проскальзывали угрожающие нотки. Омерзительный запах тоже стал сильней.
Пение точно так же раздражало их слух, как запах раздражал обоняние. В пении слышалось нечто фальшивое, режущее слух, действующее на нервы. Полуослепленные, они тем не менее продолжали идти вперед, пока не добрались до центрального зала Храма.
Зал был почти круглым, но высота потолка в нем изменялась крайне неравномерно, зал как бы повторял внешний контур здания, которое казалось скорее природным созданием, чем исполненным руками человека. Стекловидные стены отражали лучи света, так что весь зал был залит красным сиянием.
Свет исходил из источника, находившегося высоко под потолком. Это заставило Хокмуна посмотреть наверх.
Он узнал ее немедленно, эту вещь, которая находилась наверху и, казалось, привлекала внимание всех присутствующих. Не было никакого сомнения, что именно за этой вещью и послал его Майган перед смертью, истратив последние силы на то, чтобы дать ему инструкции.
— Меч Зари, — прошептал Д’Аверк. — Но ведь не может же такая ужасная вещь играть столь большую роль в наших судьбах!
Лицо Хокмуна стало хмурым. Он только пожал плечами.
— Сейчас нам не до этого. Нам нужен он. Взгляни… — И он вытянул вперед руку.
Под мечом была распростерта ниц дюжина людей. Они все были привязаны к нескольким рамам из китовой кости. Рамы эти были расположены полукругом. У пленников были перерезаны вены, и люди медленно истекали кровью.
Д’Аверк отвернулся от этого зрелища, но потом вновь заставил себя повернуться. На его лице были написаны ужас и глубокое отвращение.
— Клянусь Рунным Посохом! — прошептал он. — Это же варварство!
Несчастные истекали кровью. У тех, кто еще был жив, лица были перекошены от страха и страдания. Их кровь стекала в громадную яму внизу, высеченную в скале из обсидиана.
В этой яме двигались какие-то существа, поднимавшиеся на поверхность к свежим каплям крови, затем снова уходившие в глубину. Черные существа, плавающие в бассейне крови.
Глубока ли она? Сколько тысяч жертв погибло, чтобы заполнить ее? Какими странными свойствами она обладала, если кровь в ней не свертывалась?
Вокруг ямы стояли лорды-пираты Старвеля. Лица их были обращены вверх, к Мечу Зари, и они, раскачиваясь, пели. Прямо под Мечом, изогнув тело в тщетном усилии освободиться, висел на отдельной раме Бьючард.
Вальон держал нож, и не было никакого сомнения в том, как он собирается его использовать. Бьючард презрительно посмотрел на Вальона и что-то сказал — Хокмун не расслышал, что именно. Нож блеснул, как будто уже запачканный кровью, пение стало громче, и сквозь него зазвучал монотонный голос Вальона.
— Меч Зари, в котором обитает дух нашего Бога и предка. Меч Зари, который сделал Батач Герандиум неуязвимым и дал нам все, что мы имеем. Меч Зари, который делает мертвых живыми, дает жизнь живущим, светится, напившись человеческой крови. Меч Зари, прими это наше жертвоприношение и знай, что мы всегда будем преклоняться пред тобой, потому что, пока ты находишься у нас, в Храме Батач Герандиума, Старвель никогда не падет! Прими эту жертву, нашего врага, этого выскочку, прими Пала Бьючарда из той касты, что называется купцами!
Бьючард снова что-то сказал, презрительно скривив губы, но слов было не разобрать за истерическим пением возбужденных лордов-пиратов.
Нож начал медленно придвигаться к телу Бьючарда, и Хокмун не смог удержаться.
С губ его непроизвольно сорвался боевой клич его предков. Со стоном пронесся дикий птичий крик, и послышались слова:
— Хокмун! Хокмун!
Пение резко оборвалось, и лорды-пираты повернулись. Глаза Вальона чуть не выскочили из орбит от ярости, и он сбросил с плеч плащ, вынимая из ножен меч, который был точной копией того, что Хокмун отобрал у него. Вальон швырнул нож в кровь, заполняющую яму, и сделал шаг вперед, держа свой меч.
— Глупец! Разве ты не знаешь, что ни один посторонний не имеет права войти в Храм Батача и что, сделав это, он никогда не выйдет обратно, пока вся кровь, капля за каплей, не будет из него выпущена?
— Это из твоего тела сегодня будет выпущена кровь, Вальон! — вскричал Хокмун и напал на своего врага. Но внезапно, откуда ни возьмись, появились двадцать человек, преградили ему путь к Вальону. Двадцать мечей против одного.
Он яростно бросился на них. Горло ему перехватило от ужасного запаха, глаза слепил блеск клинков. Мельком увидел он Бьючарда, извивающегося в своих путах. Хокмун сделал выпад — человек упал бездыханным, сделал следующий — и второй попятился в сторону и рухнул в яму с кровью, нанес третий удар — и на пол упала отрубленная рука.
Д’Аверк бился рядом с ним, и пока им удавалось удерживать пиратов на расстоянии.
Какое-то время казалось, что одна лишь их ярость обеспечит им успех, что они прорвутся сквозь ряды воинов и спасут Бьючарда. Хокмун прорубил себе кровавый коридор в гуще людей и уже добрался до Бьючарда. Но вдруг поскользнулся на самом краю ямы, и нога по щиколотку ушла в густую жидкость. Почувствовав какое-то омерзительное прикосновение, Хокмун выдернул ногу из ямы, но в ту же секунду его схватили пираты.
Он откинул голову и произнес:
— Мне очень жаль, Бьючард, я поторопился, но у нас не было времени, совсем не было времени.
— Вам не следовало идти за мной! — в отчаянии закричал Бьючард. — Сейчас и вас постигнет моя участь и вы станете пищей для чудовищ, живущих в яме! Вам не следовало идти за мной, Хокмун!
Глава 10
Неожиданный друг
— Боюсь, друг Бьючард, наш союз оказался недолговечным.
Даже в столь отчаянном положении Д’Аверк не мог удержаться от шутки.
Он и Хокмун были распростерты по обе стороны от Бьючарда на рамах из китовой кости. Внизу черные чудовища беспокойно ныряли и снова поднимались к поверхности. Сверху Меч Зари отбрасывал красный отблеск на весь зал, на лица лордов-пиратов, поднятые вверх в ожидании мщения Вальона. Лорды с видом победителей взирали на обнаженные тела будущих жертв, разрисованные такими же странными символами, что и тело Бьючарда.
В яме раздавались странные чавкающие звуки, а существа, что так плавали, явно ждали, когда наконец им перепадет свежая кровь. Хокмуна трясло, и он еле удерживался от рвоты. Голова у него раскалывалась, а тело ощущало жуткую слабость из-за непривычной позы. Он подумал о Ийссельде, о своей жене, о своих попытках победить Темную Империю. Теперь уже не никогда не увидит он своей жены, не вдохнет полной грудью живительный воздух Камарга, никогда уже не примет участия в войне против Гранбретани.
И все это он потерял в напрасной попытке спасти чужого, почти незнакомого ему человека, чья битва с лордами-пиратами Старвеля была неважной и неинтересной для него по сравнению с битвой против Темной Империи.
Правда, сейчас уже было слишком поздно думать об этом, потому что предстояло умереть. Он умрет страшной смертью, истечет кровью, словно свинья, чувствуя, как остатки сил вытекают из его окровавленного тела с каждым биением пульса, с каждым ударом сердца.
— Ты уже больше не издашь свой боевой клич, мой раб, — улыбнулся Вальон. — Ты молчишь. Неужели тебе не о чем просить меня? Чтобы я подарил тебе жизнь? Снова сделал тебя своим рабом? Не желаешь ли ты попросить прощения за то, что потопил мой корабль, убил моих матросов, оскорбил меня самого?
Хокмун плюнул в него, но промахнулся.
— Я жду, когда мне доставят новый нож, — пожал плечами Вальон. — Когда его принесут и благословят, я перережу твои вены здесь и вот здесь, чтобы ты медленно умирал и мог видеть, как твоей кровью кормятся те, что в яме. Ваши обескровленные трупы будут доставлены мэру Нарлина — дяде Бьючарда, если я не ошибаюсь, — как свидетельство того, что мы в Старвеле не любим, когда нам не подчиняются.
Через зал прошел пират и встал на колени перед Вальоном, подавая ему длинный острый нож. Вальон взял его, и пират попятился.
Теперь Вальон что-то шептал над ножом, часто поглядывая на Меч Зари, затем он взял нож в правую руку и приставил острие к паху Хокмуна.
— Теперь сначала, — произнес Вальон и начал петь литанию, которую они пели до этого.
Хокмун почувствовал, как рот его наполняется слюной из-за тщетных попыток освободиться из крепко держащих его пут. Монотонное пение становилось все громче и громче, пока не стало почти истеричным.
— …Меч Зари, которых мертвых делает живыми, дает жизнь живущим…
Кончик ножа защекотал бедро Хокмуна.
— …который светится, напившись человеческой кровью…
Невольно Хокмун подумал, что Меч приобретает свою способность светиться от крови. Острие ножа царапало внутреннюю поверхность бедра.
— …Знай, что мы всегда будем преклоняться пред тобой…
Вдруг Вальон перестал исторгать из себя заклинание и изумленно вскрикнул, глядя куда-то поверх Хокмуна. Тот тоже вскинул голову и вскрикнул.
Меч Зари опускался вниз!
Он опускался медленно, и скоро Хокмун мог разглядеть, что он висит на своего рода паутине из тонких металлических тросов и в этой паутине находилось еще что-то — фигура человека.
На человеке был высокий шлем с забралом, который скрывал его лицо. Его доспехи были всего лишь двух цветов — черного и золотого, а на боку висел большой обоюдоострый меч.
Хокмун не верил глазам. Он узнал этого человека — если это вообще был человек.
— Рыцарь в Черном и Золотом! — вскричал Хокмун.
— К твоим услугам, — прозвучал из-под забрала иронический ответ.
Вальон закричал от ярости и бросил нож в Рыцаря. Нож стукнулся о доспехи Рыцаря и упал в яму.
Одной рукой в перчатке Рыцарь держал Меч Зари, другой — аккуратно перерезал веревки, стягивающие Хокмуна.
— Ты… ты осквернил самое для нас священное. — Вальон говорил таким тоном, словно не мог поверить в происходящее. — Почему Бог тебя не наказал? Наш Бог — Батач Герандиум — отомстит. Это его Меч, в нем скрыт его дух.
— Мне лучше знать, — ответил Рыцарь. — Это Меч Хокмуна. Когда-то Рунный Посох решил использовать твоего предка Батач Герандиума в своих интересах, дав ему власть над этим розовым Мечом, но сейчас ты потерял эту власть, а приобрел ее Хокмун!
— Я тебя не понимаю, — недоуменно произнес Вальон. — Кто ты? Откуда пришел? Может быть, ты… ты не сам Батач Герандиум?
— Может быть, — пробормотал Рыцарь. — Я могу быть многими людьми… многими вещами…
Хокмун взмолился про себя, чтобы Рыцарь успел вовремя освободить их от веревок, Вальон скоро опомнится. Хокмун ухватился за раму, когда с его кистей спали веревки, вырвал у Рыцаря кинжал, который тот протянул ему, и принялся перерезать веревки на ногах. Вальон тряс головой.
— Это невозможно. Какой-то кошмар. — Он повернулся к остальным лордам-пиратам. — Вы видите его, человека, который находится рядом с нашим Мечом?
Они тупо закивали, затем один из них побежал к выходу из зала.
— Я приведу людей, — сказал он.
Тогда Хокмун прыгнул к ближайшему лорду-пирату и вонзил ему в горло кинжал Рыцаря. Затем быстро выхватил меч из ножен лорда.
Хокмун стоял, ярко освещенный светом, исходящим от Меча, а Рыцарь в Черном и Золотом разрезал веревки, стягивающие его друзей.
Вальон попятился в изумлении. Он никак не мог поверить в происходящее.
— Этого не может быть… этого не может быть…
Д’Аверк встал рядом с Хокмуном, а вскоре к ним присоединился и Бьючард. Все трое были нагими, и у Д’Аверка и Бьючарда не было никакого оружия.
Ошеломленные нерешительностью своего предводителя, пираты оставались на месте и не двигались. Позади трех нагих мужчин Рыцарь в Черном и Золотом дернул Меч Зари, подтягивая его ближе к полу.
Вальон дико закричал и вцепился в Меч, висящий в паутине.
— Он мой! Он мой по праву!
Рыцарь в Черном и Золотом покачал головой.
— Он принадлежит Хокмуну — Хокмуну по праву!
Вальон прижал Меч к груди:
— Он его не получит! Убейте их!
Со всех сторон в зал сбегались матросы. Лорды-пираты наконец сбросили с себя оцепенение и схватились за оружие. Все они начали наступать с четырех сторон на людей, стоявших около ямы. Рыцарь в Черном и Золотом достал свой громадный меч и, словно секирой, взмахнул им в воздухе, убив сразу нескольких пиратов и заставив остальных отступить.
— Возьмите их мечи, — быстро сказал он. — Сейчас нам придется драться.
Бьючард и Д’Аверк мгновенно подхватили мечи и вслед за Рыцарем пошли вперед.
Казалось, тысячи людей заполнили зал, и глаза каждого сверкали жаждой убийства.
— Ты должен забрать Меч у Вальона, Хокмун, — закричал Рыцарь, перекрывая шум битвы. — Если ты этого не сделаешь, все мы погибнем!
Их прижали к самому краю черной ямы. Хокмун бросил взгляд назад и в ужасе закричал:
— Они поднимаются сюда!
Хищники подплыли к самому краю кровавой ямы. Хокмун умудрился разглядеть их. Они были той же породы, что и чудовище из лесного озера, но меньшего размера. Видимо, принесенные сюда много веков назад предками Вальона, они приспособились к условиям обитания в крови!
Он почувствовал, как длинный язык дотронулся до его обнаженного тела, и его охватил ужас. То, что ожидало их сзади, придало ему новые силы, и он с неописуемой страстностью и неукротимой яростью набросился на пиратов, прорываясь к Вальону. Тот стоял поблизости, все еще прижимая к груди Меч Зари, окутывавший его неземным розовым сиянием.
Почувствовав опасность, Вальон что-то крикнул и бросился на Хокмуна, высоко подняв Меч. Но то, чего он ждал, не произошло. Хокмун отступил в сторону, парировал удар и пошатнулся, полуослепленный светом Меча. Вальон закричал и снова занес розовый Меч. Хокмун нырнул под удар и сделал своим клинком резкий выпад, ранив Вальона в плечо. Изумленно вскрикнув, Вальон нанес следующий удар, и снова незнакомец легко ушел от удара.
Вальон остановился, изучая Хокмуна, на лице его застыло выражение ужаса и крайнего изумления.
— Как это может быть? — шептал он. — Как это может быть?
Хокмун засмеялся.
— Не спрашивай меня, Вальон, потому что для меня это такая же загадка, как и для тебя. Но мне было приказано забрать у тебя Меч.
И с этими словами он сделал выпад, который лорд отразил Мечом Зари.
Во время боя они поменялись местами, и теперь уже Вальон оказался спиной к яме с кровью. Хокмун увидел, как чудовище, роняя капли крови с туловища, принялось выбираться на пол зала. Хокмун снова напал на пирата, оттесняя его к яме. Он увидел, как длинный язык обхватил ногу Вальона, услышал, как пират в ужасе закричал и попытался отрубить язык своим Мечом.
Тогда Хокмун сделал шаг вперед, нанес удар кулаком в лицо Вальона, а второй рукой выхватил Меч Зари из руки лорда-пирата. Вальон упал, и чудовище потащило его в кровавую яму.
— Спаси меня, Хокмун! — тянул к нему руки Вальон. — Спаси меня, умоляю тебя, Хокмун!
Но глаза Хокмуна оставались холодными. Он, положив обе руки на рукоять Меча Зари, смотрел, как волокут Вальона.
Раздался долгий протяжный крик, который завершился шепотом ужаса, и Вальон исчез в яме.
Хокмун повернулся, держа в руке тяжелый Меч и удивляясь свету, от него исходящему. Он взял его обеими руками и посмотрел, как обстоят дела у его друзей. Они стояли тесной группой, отражая натиск множества врагов.
Рыцарь увидел, что Меч в руках Хокмуна, и что-то крикнул, но Хокмун не расслышал его слова. Пользуясь своим новым оружием, Хокмун убил несколько человек, он пытался пробиться к своим друзьям.
Жуткие существа все вылезали из ямы, расползаясь по всему залу, И Хокмун понял, что положение их практически стало безнадежным, поскольку они оказались в ловушке между сотнями пиратов с одной стороны и существами из ямы — с другой.
И снова Рыцарь в Черном и Золотом что-то крикнул ему, но Хокмун никак не мог услышать, что он кричит. Он бился, отчаянно стараясь пробиться к Рыцарю, отрубая руки, ноги, парируя удары и все ближе подбираясь к своему загадочному помощнику.
Вновь зазвучал голос Рыцаря, и на этот раз Хокмун услышал:
— Вызови их! — прогремел голос Рыцаря. — Вызови Легион Зари, Хокмун, иначе мы погибли!
Хокмун нахмурился:
— Что ты хочешь сказать?
— По приобретенному тобой праву ты можешь командовать Легионом. Вызови его! Именем самого Рунного Посоха, вызови его!
Хокмун парировал очередной удар и разрубил противника надвое. Свет Меча, казалось, померк, но, может, его стало хуже видно из-за света множества факелов, что внесли в зал.
— Вызови своих людей, Хокмун! — отчаянно закричал Рыцарь в Черном и Золотом.
Хокмун пожал плечами и совершенно неверящим тоном выкрикнул:
— Я вызываю Легион Зари…
Ничего не произошло. Хокмун ничего и не ожидал. В легенды он не верил.
Но неожиданно он заметил, что пираты начали что-то кричать. Неизвестно откуда появились странные люди, испускавшие розовое сияние. Они яростно бились, убивая множество пиратов.
Хокмун с облегчением вздохнул и с интересом принялся разглядывать странных людей.
Незнакомцы были упрятаны в вычурно сделанные доспехи и выглядели людьми из другого мира. Вооружены они были копьями, украшенными пучками раскрашенных волос, и дубинками с причудливым орнаментом.
Тела у них были коричневого цвета, лица раскрашены, большие черные глаза сверкали, а с губ срывался странно стонущий боевой клич.
Пираты сопротивлялись отчаянно. Но когда один из воинов, сверкающих розовым светом, погибал, тело его исчезало, а на месте погибшего вставал другой воин, ничем не отличающийся от убитого. Хокмун попробовал проследить, откуда они появляются, но у него ничего не получилось.
Тяжело отдуваясь, Хокмун присоединился к своим друзьям. Голые тела Д’Аверка и Бьючарда были покрыты неглубокими ранами во многих местах. Они стояли, глядя, как Легион Зари расправляется с оставшимися пиратами.
— Это — солдаты, которые служат Мечу, — пояснил Рыцарь в Черном и Золотом. — С их помощью предок Вальона вкушал страх в Нарлине и его окрестностях. Но сейчас этот Меч восстает против Вальона, отбирая то, что однажды дал ему.
Хокмун почувствовал, как что-то прикоснулось к его обнаженной щиколотке, повернулся и в ужасе закричал:
— Чудовища! Я совсем забыл о них!
Он ударил по вытянутому языку Мечом и попятился.
В ту же секунду между ним и чудовищем появились сияющие воины. Они кололи копьями и ударяли дубинками, пока от чудовищ не осталась лишь черная масса, просто пятно на полу.
— Сделано! — произнес, как бы сам себе не веря, Бьючард. — Мы победили! Власть Старвеля сломлена!
Он наклонился и поднял меч.
— Пойдем, друг Хокмун, поведем твоих воинов сквозь этот город. Убьем всех, кто попадется нам на пути. Сожжем все, чтобы и воспоминания не осталось о силе и могуществе Старвеля…
— Да… — начал было Хокмун, но Рыцарь в Черном и Золотом отрицательно покачал головой.
— Нет, не для убийства пиратов командуешь ты своим Легионом, Хокмун. Он твой для того, чтобы ты вершил дело Рунного Посоха.
Хокмун стоял в нерешительности.
Рыцарь положил руку на плечо Бьючарда.
— Сейчас большинство злодеев лордов-пиратов погибло. Вальон умер, и никто не мешает тебе и твоим людям вернуться в Старвель и закончить начатое. Но Хокмун и его Меч нужны для более великих дел. Скоро ему надо будет уйти.
Тогда Хокмун почувствовал злость.
— Я, конечно, очень благодарен тебе, Рыцарь в Черном и Золотом, за помощь. Но хочу напомнить тебе, что меня вообще не было бы здесь, если бы не твои и Майгана из Лландара хитрости. Он, правда, уже мертв. Мне надо вернуться домой в Замок Брасс к моей любимой. Я сам себе хозяин, Рыцарь, — сам себе хозяин! Я сам буду решать свою судьбу!
И тогда Рыцарь в Черном и Золотом рассмеялся:
— Ты все еще сама невинность, Дориан Хокмун. Поверь мне, Рунный Посох твой хозяин! Ты считаешь, что ты решился пробраться в этот Храм, чтобы помочь другу. Но именно таким способом и вершит Рунный Посох свои дела! Ты никогда не осмелился бы пойти в самое логово пиратов только для того, чтобы добыть Меч Зари, в легенду о котором ты даже не верил. Но ты рискнул прийти сюда, чтобы спасти Бьючарда. Паутина, которую плетет Рунный Посох, — весьма сложный узор. Люди никогда не сознают истинной причины своих действий, если в дело замешан он. А сейчас ты должен выполнить вторую часть своей миссии в Амареке. Ты должен отправиться на север — ты можешь плыть вдоль берега, поскольку я уверен, что Бьючард одолжит тебе корабль, и найти Дмарг, город Великих Добродетельных Людей, потому что они нуждаются в твоей помощи. Там ты найдешь доказательство, что Рунный Посох существует.
— Меня не интересуют загадки, Рыцарь. Я хочу знать, что стало с моей женой и моими друзьями. Скажи, по крайней мере, в одном ли времени мы существуем?
— Да, — ответил Рыцарь, — местное время совпадает с европейским. Но ты же знаешь, Замок Брасс находится не там…
— Знаю. — Хокмун задумчиво нахмурился. — Ну что ж, Рыцарь, может, я к соглашусь взять корабль у Бьючарда и отправиться в Дмарг. Может быть…
— Пойдем, — кивнул Рыцарь, — оставим это грязное место и отправимся в Нарлин. Тая мы сможем обсудить с Бьючардом все, что нам нужно.
— Все, что я имею, Хокмун, твое, — улыбнулся Бьючард. — Ты сделал слишком много и для меня, и для всего нашего города. Ты спас мне жизнь и помог уничтожить вековечных врагов Нарлина. Ты можешь требовать хоть двадцать кораблей, если пожелаешь.
Хокмун был погружен в глубокое раздумье. У него возникла идея обмануть Рыцаря в Черном и Золотом.
Глава 11
Расставание
На следующее утро Бьючард проводил их до набережной. Весь город праздновал победу. Прошлой ночью солдаты Нарлина наводнили Старвель и вырезали всех до единого пиратов.
Бьючард положил руку на плечо Хокмуна.
— Мне бы хотелось, чтобы ты остался, друг Хокмун. Наш праздник продлится еще несколько недель, и ты со своим другом должен бы присутствовать на нем. Мне будет печально пировать без вас, потому что настоящие герои Нарлина — вы.
— Нам просто повезло, капитан Бьючард. Удачный случай соединил наши судьбы. Ты избавился от своих врагов, а мы получили то, за чем сюда и направлялись. — Хокмун улыбнулся. — Но теперь нам пора уходить.
— Ну, раз надо, значит, надо, — кивнул Бьючард.
Он посмотрел на Хокмуна и откровенно ухмыльнулся:
— Надеюсь, ты погашаешь, что я не слишком верю в историю о твоем родственнике-ученом, который так интересовался этим Мечом?
Хокмун рассмеялся.
— Нет, но с другой стороны, капитан, я не могу рассказать ничего другого. А и сам не знаю, для чего мне нужен этот Меч… — Он потрогал ножны, в которые сейчас был вложен Меч Зари. — Рыцарь в Черном и Золотом говорит, что все это — часть общей судьбы. Все, что хочу я, — это немного любви, немного покоя и мести тем, кто разгромил мою родину. Но я нахожусь здесь, на этом континенте, за тысячи миль от близких мне людей и должен отправиться на поиски еще одного города — и не могу сказать, что с большой охотой. Возможно, что все мы поймем, в чем тут дело, когда-нибудь.
Бьючард серьезно посмотрел на него:
— Я думаю, ты служишь великому делу, Хокмун. Я думаю, твоя судьба — благородная судьба.
Хокмун засмеялся.
— Я тем не менее не ищу благородной судьбы — всего лишь спокойной.
— Возможно, — ответил Бьючард, — возможно. А сейчас, друг мой, для тебя приготовили самый лучший наш корабль. Он прекрасно снаряжен и на нем множество провианта. Самые лучшие моряки Нарлина хотят плыть с тобой, и сейчас они на борту. Счастья тебе в этом твоем деле, Хокмун, и тебе тоже, Д’Аверк.
Д’Аверк кашлянул в кулак.
— Если Хокмун говорил, что служит, сам того не желая, своей «Великой судьбе», то что же тогда остается говорить его лучшему другу, то есть мне? Может, я еще больший глупец, чем он? Я плохо себя чувствую, у меня слабое здоровье, я хронически болен. Тем не менее меня таскают по всему свету, заставляя служить этому мифическому Рунному Посоху. Правда, это все же помогает убить время.
Хокмун улыбнулся, потом повернулся и взошел по сходням на корабль. Рыцарь в Черном и Золотом сделал нетерпеливый жест.
— Дмарг, — произнес он. — Ты должен искать свой Рунный Посох в Дмарге, Хокмун.
— Да, — ответил Хокмун. — Я слышу тебя, Рыцарь.
— Меч Зари очень нужен Дмаргу, — продолжал Рыцарь в Черном и Золотом. — А ты нужен, чтобы управлять им.
— Тогда я сделаю так, как ты хочешь, Рыцарь, — весело отозвался Хокмун. — Ты поплывешь с нами?
— У меня есть другие дела.
— Мы, конечно, еще встретимся.
— Конечно.
Д’Аверк кашлянул и поднял руку.
— Тогда прощай, Рыцарь, спасибо тебе за помощь.
— Спасибо и вам, — невозмутимо ответил Рыцарь.
Хокмун отдал приказ убрать сходни и начать грести.
Корабль взял курс в открытое море. Хокмун наблюдал, как фигуры Бьючарда и Рыцаря в Черном и Золотом становятся все меньше, а потом он повернулся к своему верному другу и улыбнулся ему.
— Ну, Д’Аверк, знаешь ли ты, куда мы направляемся?
— Насколько я понял — в Дмарг, — с невинным видом произнес Д’Аверк.
— В Европу, Д’Аверк. Мне безразлична судьба, в которую меня все время тычут носом. Я хочу снова видеть свою жену. Мы переплывем море, Д’Аверк, и попадем в Европу. Там мы сможем воспользоваться кольцами, которые перенесут нас в Замок Брасс. И я снова увижу Ийссельду.
Д’Аверк ничего не сказал. Он просто поднял вверх голову и взглянул на белые паруса, которые раздувались под легким ветерком. Корабль набирал скорость.
— Что ты на это скажешь, Д’Аверк? — усмехнулся Хокмун, хлопнув друга по спине.
— Скажу, что неплохо будет провести какое-то время в Замке Брасс и как следует отдохнуть.
— Ты говоришь это каким-то странным тоном, друг… — Хокмун нахмурился. — В чём дело?
Д’Аверк взглянул на него искоса, и взгляд этот был под стать странному тону.
— Да, да… Может быть, я просто не так уж уверен, как ты, Хокмун, что корабль этот найдет путь к Европе. Может быть, я просто больше, чем ты, верю в Рунный Посох…
— Ты… ты веришь в такие пустые легенды? Предполагалось, что Амарек — это место, где живут не люди, а полубоги. Тебе не кажется, что это не совсем так?
— Мне кажется, что ты слишком много говоришь о том, что Рунного Посоха не существует. Мне кажется, что твое желание видеть Ийссельду слишком на тебя действует.
— Возможно.
— Ну что ж, Хокмун, — сказал Д’Аверк, глядя на море. — Время покажет, насколько силен Рунный Посох.
Хокмун бросил на него удивленный взгляд, потом пожал плечами и пошел по палубе.
Д’Аверк улыбнулся и покачал головой, глядя на своего друга.
Потом он снова обратил свой взгляд на белые паруса, гадая, увидит ли он когда-нибудь Замок Брасс…