5
Холодный блестящий металлический круговорот внезапно остановился перед Бентли. Двери открылись, и в студеной ночи гибкая фигура направилась к нему.
— Кто вы? — спросил Бентли.
Ветер поднимал влажную листву, и она кружила вокруг дома Дэвисов. В темноте глухо раздавались далекие шумы с заводов Холма Фарбен.
— Где вас черти носят? — с волнением спросил низкий женский голос. — Вот уже час, как Веррик вас повсюду ищет.
— Я никуда не уходил отсюда, — ответил Бентли.
Элеонора Стивенс внезапно показалась из темноты.
— После приземления вы должны были поддерживать связь. Он недоволен.
Она нервно оглянулась:
— Где Дэвис? В доме?
— Разумеется.
Бентли начинал сердиться:
— Что все это значит?
— Не нервничайте.
Голос Элеоноры был так же холоден и далек, как сверкавшие на небе звезды.
— Идите позовите Дэвиса и его жену. Я жду вас в машине.
Эл Дэвис широко открыл рот, снова увидев Бентли на пороге теплой изнеженной гостиной.
— За нами прибыли, — объяснил Бентли. — За Лорой тоже.
Лора сидела на краю кровати и собиралась снимать сандалии. Увидев Эла, она стала застегивать штанины брюк на лодыжках.
— Пойдем с нами, дорогая, — обратился Бентли к ней.
Она резко встала.
— Что–то случилось? Скажи мне.
Все трое, одетые в тяжелые пальто и рабочие ботинки, вышли на ледяной холод.
Лора завела мотор, который тут же начал монотонно рокотать.
— Полезайте.
В темноте Эл помог Лоре усесться.
— А что, света нет? — спросил он.
— Чтобы усесться, он вам не нужен, — ответила Элеонора.
Двери закрылись. Мгновенно рванув с места, автомобиль заскользил по дороге. Перед ними замелькали темные силуэты домов и деревьев. Затем автомобиль с тихим рокотом оторвался от земли. Мгновение он летел на бреющем полете, затем поднялся выше, огибая линии электропередач, затем еще выше, оставляя под собой здания и улицы, расположенные вокруг Холма Фарбен.
— Что это значит? — спросил Бентли.
Машина дрогнула, когда магнитные телекрючья схватили ее, подводя к зданию, мигавшему огнями.
— Мы имеем право знать.
— Мы едем на небольшой прием, — ответила Элеонора. Она слегка раздвинула в улыбке свои темно–красные губы.
Автомобиль въехал в вогнутый блок и замер напротив магнитного диска. Быстрым жестом Элеонора отключила контакт и заставила дверь открыться.
— Выходите, — приказала она. — Мы приехали.
Их шаги гулко раздавались по длинному пустому коридору. Элеонора шла впереди, поворачивая то вправо, то влево.
То там, то здесь тихие полусонные охранники в униформе небрежно несли свою службу.
Одним жестом Элеонора открыла двойную дверь и сделала всем знак войти. Неуверенно переступив порог и войдя в помещение, они сразу же оказались охвачены волнами теплого душистого воздуха.
Риз Веррик сидел спиной к ним. Он яростно ковырялся в каком–то ярком предмете.
— Каким образом вы приводите в движение этот проклятый механизм? — пролаял он.
Послышался пронзительный визг раздираемого металла.
— Боже, по–моему, я его сломал!
— Дайте сюда, — произнес Херб Мур. — У вас неловкие руки.
— Что ты говоришь! — проворчал Веррик.
Он повернулся к троим вошедшим, массивный и сгорбленный, как медведь. От его взгляда делалось не по себе. Элеонора Стивенс скинула манто и бросила его на спинку шикарного дивана.
— Вот они, — сказала она, — они вместе проводили вечер.
Она прошлась в своем бархатном облегающем костюме, делавшем ее ноги еще длиннее, и наклонилась к камину, грея плечи и обнаженную грудь. В отблесках пламени ее кожа казалась ярко–пунцовой.
— Вы всегда должны находиться там, где я могу вас разыскать, — бесцеремонно приказал Веррик, обращаясь к Бентли.
Затем он добавил с презрением:
— У меня больше нет телепатов, которые приводили бы ко мне нужных людей, это осложняет дело.
Он указал большим пальцем на Элеонору:
— Она, конечно, отправилась со мной, но она уже ничего не может.
Элеонора ответила холодной усмешкой.
Веррик резко обернулся и крикнул Муру:
— Ну как, дело идет? Да или нет?
— Уже почти все кончено.
Веррик хмуро забрюзжал.
— Это своего рода торжество, — обратился он к Бентли. — Хотя я еще не знаю, что мы сможем отпраздновать.
Улыбаясь и пританцовывая, Мур подошел к ним.
В руках он держал уменьшенную модель ракеты.
— Отлично. Впервые в истории Ведущий Игру сам выбирает убийцу. Это не палец старого родоначальника, указавший на Пеллига, избрал его. Все было предопределено раньше…
— Вы слишком много говорите, — перебил его Веррик. — Вы прямо–таки набиты речами, большая часть которых ничего не означает.
Мур весело рассмеялся.
— Хорошо, что члены Группы телепатов это выяснили.
Бентли отошел в угол помещения.
Веррик ясно выпил лишнего. Огромный и грозный, он походил на медведя, убежавшего из клетки. Но под этой громоздкой оболочкой скрывался ум, от которого ничто не ускользало.
В зале был высокий потолок, стены украшены деревянными панно, заимствованными, по–видимому, в каком–то древнем монастыре. Выпуклая форма потолка наводила на мысль о церкви с ее перекрытиями, почерневшими от дыма многочисленных свечей. Убранство зала производило впечатление излишней нагроможденности, но все же это выглядело очень колоритно. Даже камни были пропитаны теплом и отполированы тысячами рук, прикасавшихся к ним веками. Бентли дотронулся до одного из панно, дерево было изъедено, но чудесным образом отшлифовано, словно луч света проник в древесину и всю ее пропитал.
Веррик заметил жест Бентли.
— Это дерево взято из дома, построенного в средние века, — объяснил он.
Лора рассматривала увитые гроздьями камней висевшие по стенам ковры, украшенные витражами окна. На каминной полке были расставлены потускневшие и деформированные старинные кубки. Бентли осторожно взял один из них.
Он был удивительно тяжелый и толстый, одновременно простой и асимметричный: средневековый саксонский стиль.
— Сейчас вы увидите Пеллига, — предупредил их Веррик. — Элеонора и Мур уже знакомы с ним.
Мур вновь залился неприятным пронзительным смехом:
— Да, я с ним знаком.
— Он очарователем, — погасшим голосом произнесла Элеонора.
— Поговорите с ним, понаблюдайте за ним, — продолжал Веррик, — мне очень хочется, чтобы все его увидели. Я рассчитываю послать только одного убийцу. — Он раздраженно махнул рукой. — Зачем еще направлять их целую партию?
Элеонора бросила на него пронизывающий взгляд.
— Идемте же, — пригласил Веррик.
Он подошел к двустворчатой двери и открыл ее, впустив море света и многочисленных оживленных зрителей.
— Входите, — приказал он. — Я пойду найду Пеллига.
— К вашим услугам, месье или мадам.
Элеонора Стивенс взяла стаканы с подноса, который держал робот Мак–Миллан. Ее лицо ничего не выражало.
— А вы, Бентли?
После его утвердительного кивка она вновь подозвала робота и взяла второй стакан.
— Это не очень крепко, вот увидите. Сделано из ягод, вызревающих в сланцах на солнечной стороне Каллисто один раз в году. Веррик основал там рабочее поле, чтобы собирать их.
Бентли взял предложенный стакан:
— Спасибо.
— За храбрость!
— Что все это означает?
Бентли оглядел помещение, казалось трещавшим по швам от заполнившей его радостной толпы.
Люди были элегантно одеты, здесь были представлены все высшие классы.
— Я почти не удивлюсь, если они сейчас пустятся в пляс!
— Они уже и поели, и поплясали. Великий боже! Уже два часа утра! Сколько всего произошло: скачок, Конветет Вызова, все это торжество.
Элеонора на ком–то остановила взгляд:
— Вот и она.
Бентли обернулся. Вокруг только что появившихся Веррика и какого–то человека тут же образовался островок тишины. Спутник Веррика был худ, среднего роста, одет в серо–зеленый костюм самого обычного вида. Его руки безвольно висели по бокам. Лицо было лишено какого–либо выражения. Вслед ему раздавались приглушенные восклицания.
— Это он, — произнесла Элеонора сквозь свои белые зубы.
Она сильно сжала руку Бентли. Глаза ее неистово горели.
— Это Пеллиг. Посмотрите на него.
Пеллиг ничего не произносил. Его соломенного цвета волосы были влажны и небрежно причесаны. Черты лица очень нечеткие, грубо очерчены и невыразительны. Этот молчаливый и бесцветный субъект казался еще более незначительным из–за присутствия рядом гиганта, подталкивающего его перед собой. Вскоре человек этот затерялся среди сатиновых облегающих костюмов и длинных платьев. Разговоры вокруг Бентли возобновились с прежним воодушевлением.
— Мы еще увидим их позднее, — пообещала Элеонора. Она дрожала. — Он заставил меня покрыться гусиной кожей. Итак? — Элеонора улыбнулась Бентли, не отпуская его руки. — Что вы думаете о нем?
— Он не произвел на меня никакого впечатления.
Из группы, окружавшей Веррика, раздался полный энтузиазма голос Мура. Бентли раздраженно отодвинулся от Элеоноры на несколько шагов.
— Куда вы? — спросила Элеонора.
— Я возвращаюсь. — Эти слова вырвались у него сами собой.
— Куда? — Она постаралась улыбнуться. — Дорогой мой, я не могу больше вас прозондировать. Я лишилась всего этого. — Она приподняла свою огненно–рыжую шевелюру и показала Бентли два серо–мертвых кружочка на девственной коже вокруг ушей.
— Я вас не понимаю. Отказываться от такого дара, с которым вы родились…
— Вы говорите, как Вейкман. Если бы я осталась с Группой, я должна была бы использовать эту мою способность против Риза. А что мне оставалось делать? — Ее взгляд был полон невыразимой печали.
— Вы знаете, что это на деле означает? Словно я лишилась зрения. Вначале я долго выла и плакала. Я не могла к этому привыкнуть. Я была полностью раздавлена.
— А теперь?
— Я это переживу. Раз это все равно непоправимо, не стоит об этом думать. Не будем больше об этом, дорогой. Это называется Метановый бриз. Я думаю, что на Каллисто атмосфера состоит из метана.
— Вы уже были в космических колониях? — поинтересовался Бентли. Бентли смочил губы ароматной жидкостью. Она была очень крепкой. — Вы видели когда–нибудь рабочее поле? Или колонии скваттеров после прихода полицейского патруля?
— Нет, — ответила Элеонора. — Я никогда не покидала Землю. Я родилась девятнадцать лет назад в Сан–Франциско. Все телепаты родом из этого города. Во время Финальной войны экспериментальные установки Ливермора были разрушены советскими ракетами. Выжившие все равно серьезно облучились.
Мы все происходим из одной семьи: Ирла и Верны Филипс. Все члены Корпуса — родственники между собой. Меня воспитывали, развивая всячески этот дар: таково было мое предназначение.
Несмело раздались робкие звуки музыки, идущие из музыкальных роботов: случайные сочетания непредсказуемых и постоянно меняющихся гармонических тональностей, недоступные пониманию человеческого ума. Несколько пар небрежно танцевали. Группа людей оживленно спорила.
Бентли уловил несколько реплик:
— Он объявился, выпущенный лабораторией в июне.
— Вы наденете брюки на кошку? Это бесчеловечно.
— Достичь подобной скорости? Лично меня устраивает добрый старый суб–ЭС.
Около двери несколько человек, отупевших от усталости, с пустыми глазами и вялыми ртами, собирали свои вещи, готовясь уйти.
— Это всегда так, — объявила Элеонора. — Когда женщины останавливаются, чтобы попудриться, мужчины начинают ссориться.
— Что делает Веррик?
— Послушайте его!
Глубокий голос Веррика перекрывал шум разговоров. Понемногу все смолкли и стали его слушать. Люди с напряженными и суровыми лицами собрались вокруг распалявшихся Веррика и Мура.
— Мы создаем свои собственные проблемы, — утверждал Веррик. — Они не более реальны, чем проблема обеспечения продовольствием или излишка рабочей силы.
— Как это так?
— Система целиком искусственная. Игра в Минимакс была создана двумя математиками в ходе первой фазы второй мировой войны.
— Открыта, а не создана, — поправил Мур. — Они увидели, что социальные ситуации аналогичны играм, как, например, покер. Система, используемая в покере, оказывалась годной и в реальной жизни: в деловых отношениях или в войне.
— Каковы различия между случайной игрой и стратегической? — поинтересовалась Лора Дэвис.
— Все различно, — раздраженно пояснил Мур. — В случайной игре не пытаются сознательно обмануть соперника. В покере, наоборот, каждый игрок часто блефует — ничего не значащие жесты, ложные объяснения, — чтобы обмануть других и не посвящать их в свои действительные замыслы. В результате ему удается заставить их поступить глупо.
— Ну например, объявить, что у него хорошие карты, а на самом деле это неправда?
Мур не обратил внимания на вопрос Лоры и вернулся к Веррику:
— Итак, вы отрицаете, что общество развивается, как стратегическая игра? Минимакс был блестящей гипотезой. Он дал нам научный, рациональный метод для выявления какой–нибудь стратегии и преобразования стратегической игры в случайную игру, к которой применимы статистические методы точных наук.
— В то же время, — проворчал Веррик, — эта проклятая система без всякого основания выбрасывает человека наружу и сажает на его место осла, дурака, сумасшедшего, выбранного случайно, даже без учета его класса и его способностей.
— Конечно! — воскликнул Мур. — Наша система полностью базируется на Минимаксе. Она заставляет всех людей играть в игру Минимакса, и они постоянно боятся потерпеть фиаско. Мы должны отказаться от всякого мошенничества и действовать абсолютно разумно.
— Нет ничего разумного в непредсказуемых скачках! — вспылил Веррик. — Как может быть разумным механизм, подчиняющийся воле случая?
— Случайный фактор есть функция от абсолютно рациональных аргументов. Ничто не может противопоставить стратегию этим непредсказуемым скачкам. Можно только принять случайный метод; статистический анализ нескольких событий и затем понимание того, что все равно, как поступать. Априорное сознание того, что все может быть разоблачено, обязательно вселит в вас беспокойство. Если же вы действуете случайным образом, ваш соперник никак не сможет раскрыть ваши планы, поскольку вы сами не знаете заранее, что вы станете делать.
— Результат: мы все стали суеверными кретинами, — парировал Веррик. — Весь мир пытается трактовать знаки и предзнаменования, полеты белых ворон и появление телят с двумя головами. Мы все зависим от воли случая и теряем чувство реальности, потому что не можем составить никакого плана.
— А как могли бы мы это сделать с группой телепатов? Они прекрасным образом контролируют пессимистические предвидения Минимакса, они раскрывают всю вашу стратегию в тот самый момент, когда вы только начинаете играть.
Веррик ткнул пальцем в свою мощную грудь:
— У меня нет амулетов вокруг шеи. Ни лепестков розы, ни помета леопарда, ни слюны совы. Я веду ловкую игру, а не случайную. При ближайшем рассмотрении, быть может, у меня даже нет никакой стратегии. Я никогда не доверюсь теоретическим абстракциям. Я действую эмпирически, делаю то, что требуется в каждой конкретной ситуации. Ловкость — вот что необходимо. И у меня она есть.
— Ловкость — функция случая. Это интуитивное использование того, что в ситуации, определенной случаем, кажется наиболее предпочтительным. В своей жизни вы уже многое повидали, чтобы распознавать заранее…
— А Пеллиг? Если я не ошибаюсь, это ведь стратегия?
— Стратегия предусматривает обман, а Пеллигом никто не будет обманут.
— Абсурд, — оборвал его Веррик. — Вы били себя в грудь, уверяя, что Группа не сможет ничего узнать.
— Это была ваша идея, — живо возразил Мур. — Я повторю то, что уже вам говорил: они все узнают, но не смогут ничего сделать. Если бы это касалось только меня, я бы объявил об этом по телевидению до наступления завтрашнего дня.
— На это у вас хватит глупости, — резко бросил Веррик.
— Пеллиг непобедим! — Мур был взбешен тем, что его выставили на посмешище перед публикой. — Мы сочетали основные идеи Минимакса. Избрав стратегию в качестве отправного пункта, я сделал…
— Замолчите, — прошептал Веррик. Он повернулся к Муру спиной. — Вы слишком много говорите.
Он сделал несколько шагов. Люди расступились, освобождая проход для него.
— Вся эта неопределенность должна исчезнуть. А пока этот дамоклов меч занесен над нами, невозможно ничего предвидеть, нельзя составить какой–либо проект.
— Именно поэтому она существует! — крикнул ему Мур.
— Ну так дайте мечу упасть. Избавьте нас от него.
— Нельзя включать и выключать Минимакс по желанию. Это как гравитация: закон, прагматический закон.
Бентли подошел к Муру.
— Вы верите в законы природы? — спросил он его. — Вы из класса восемь–восемь!
— Кто этот тип? — зарычал Мур. — По какому праву он вмешивается в наш разговор?
Веррик обернулся:
— Это Тед Бентли, как и вы, он принадлежит к классу восемь–восемь. Мы его только что приняли.
Мур побледнел.
— Класс восемь–восемь? Но нам больше не нужны специалисты этого класса.
Он посмотрел на Бентли.
— Бентли? Вас только что уволили из Птица–Лира! Вы — выброшенный кусок!
— Точно, — согласился Бентли, не теряя самообладания. — И я пришел прямо сюда.
— Почему?
— Я интересуюсь тем, что вы делаете.
— Что я делаю, вас не касается.
— Ну хватит, — прохрипел Веррик. — Замолчите или уходите отсюда. Нравится вам это или нет, но теперь Бентли работает с нами.
— Никто, кроме меня, не будет работать над этим проектом!
Мур покраснел от ненависти, страха и профессиональной ревности.
— Если он не сумел удержаться в Холме третьего сорта, типа Птица–Лира, то он недостаточно…
— Поживем — увидим, — холодно оборвал его Бентли. — Я заранее рад возможности проверить ваши записи и вашу работу.
— Пойду приму стаканчик, — проворчал Веррик. — У меня слишком много дел, чтобы слушать здесь вашу болтовню.
Мур напоследок бросил на Бентли злобный взгляд и поспешил следом за Верриком. Тихонько переговариваясь, люди стали медленно расходиться.
— Уходит наш хозяин. Миленький вечер, не правда ли? — прошептала Элеонора с привкусом горечи в голосе.
