Книга: Летающие киты Исмаэля. Фантастические романы, повести, рассказы

Летающие киты Исмаэля

Выжил только один человек.

Огромный раненый белый кит уходил под воду, и китобойное судно, охотившееся за этим китом, не сумев освободиться от запутавшегося каната, погружалось в воду. Китобой начал свое последнее путешествие. Последний раз мелькнули верхушки мачт, и вот уже океан сомкнулся над кораблем, как делал это уже миллионы лет. И только один человек сумел спрыгнуть с корабля, но и тот знал, что скоро он присоединится к своим погибшим товарищам.

На поверхности воды забулькали пузыри — последний вздох с тонущего корабля выбрался на поверхность. И вместе с воздухом к нему взлетел древний саркофаг. Он шлепнулся на воду, подпрыгнул еще раз и плавно закачался. Этот саркофаг принес спасшемуся маленькую надежду.

Вместе с саркофагом его весь день и всю ночь носило по мягкому ласковому морю. На второй день его подобрал китобой «Рашель», который разыскивал пропавшую лодку с людьми.

Капитан нашел историю, которую рассказал Исмаэль, очень странной, хотя и он слышал много разных историй. Но ему некогда было удивляться. Время поджимало, нужно было искать людей с лодки, и снова «Рашель» пустилась в плавание, ища китобойный вельбот, на котором ушел сын капитана. Прошел день, на море опустилась ночь, и на мачтах зажгли фонари. Взошла полная луна, и сверкающие ее отблески заплясали на поверхности воды.

Саркофаг подняли на борт, и капитан обошел его вокруг, с любопытством разглядывая странные надписи на его боках и слушая рассказ Исмаэля.

— Интересно, что здесь написано? — пробормотал капитан. — И вообще, откуда письменность у дикарей? Может, это молитва одному из их богов? Или письмо кому–то, кто, по мнению дикарей, живет в потустороннем мире? А может, здесь заклинание, и если его произнести, то откроются двери в другое время, в другую эпоху, где мы, христиане, будем чувствовать себя очень неуютно?

Исмаэль потом вспомнил эти слова. Может, капитан сумел бессознательно проникнуть в самые заветные глубины истины? Может, эти загадочные письмена действительно содержали ключ к тумблерам времени?

Но сейчас у Исмаэля не было времени размышлять. Капитан Гарднер, учитывая то, что Исмаэль много пережил, позволил ему поспать остаток дня и полночи. Затем его разбудили и послали на мачту следить за морем. Он обязан был отработать свой проезд и еду. Исмаэль лучом фонаря обшаривал море вокруг корабля. На море был полный штиль, поэтому спустили шлюпки, которые на канатах поволокли корабль.

Слышались только шум от весел, отдельные ругательства матросов и команды офицера. Воздух казался таким же темным, как море. Он плотным серебряным покрывалом лежал на корабле. По безоблачному небу с трудом пробиралась полная луна.

Внезапно волосы на голове у Исмаэля поднялись. Но он уже привык к страху и быстро справился с ним и на этот раз. Над верхушками мачт заплясали призрачные огни.

— Огни Святого Эльма! — крикнул кто–то.

Исмаэль вспомнил свой корабль и подумал: «Неужели «Рашель» тоже обречена, неужели он был спасен только для того, чтобы погибнуть?»

Гребцы, завидев огненные свечи, бросили грести, но офицеры грубыми окриками заставили их вернуться к работе. Через некоторое время до Исмаэля донесся голос капитана.

— Исмаэль! — крикнул капитан. — Ну, ты не увидел пропавшую лодку?

— Нет, капитан Гарднер, — ответил Исмаэль. И от звуков этого голоса заколебались призрачные огни на мачтах. — Я не вижу ничего!

И вдруг он крепко схватился за мачту. Что–то в воде двигалось. Длинное, черное. Он даже подумал, что это лодка, уплывшая на целую милю от корабля. Но он не сообщил об этом, так как не хотел вселять в капитана напрасную надежду, и решил прежде убедиться в том, что это именно лодка. Через тридцать секунд черный предмет удлинился. Он разрезал воду серебряной спиной. Теперь он стал похож на морскую змею, такую длинную и большую, что Исмаэль подумал, что видит одно из тех морских чудовищ, о которых он столько слышал, но никогда не видел. Может, это щупальца громадного осьминога, который по неизвестным причинам решил всплыть наверх?

Но черное змееподобное существо неожиданно исчезло. Исмаэль протер глаза. Возможно, его утомила трехдневная охота за белым китом, а может, он потерял рассудок после гибели корабля и полуторасуточного плавания в саркофаге.

Но вот раздался крик:

— Морская змея!

Закричали и другие матросы, даже те, кто был на лодках и не мог видеть так далеко, как матросы на мачтах.

Со всех четырех сторон к кораблю скользили, извиваясь, длинные тонкие черные существа, изредка скрываясь в черно–серебряной воде. Казалось, их единственной целью было ткнуться острым носом о борт корабля и исчезнуть, испариться. Сначала их было немного, затем все больше и больше. И вот уже сотни существ окружили корабль.

— Что это? — крикнул капитан Гарднер.

— Я не знаю, капитан, но они, по–видимому, не интересуются нами, — ответил офицер с лодки.

— Они мешают вам грести?

— Только в том смысле, что матросы не могут сосредоточиться на своей работе.

— Пусть думают о чем угодно! — крикнул капитан, — но помнят, что их спины принадлежат мне! За весла, ребята! Кто бы они ни были, они ничем не могут повредить нам!

— Да, да, сэр, — ответил офицер, хотя и не очень уверенно. — Матросы, вы слышали капитана? Работайте! Не обращайте внимания на мираж! Отображение того, что не существует или настолько далеко от нас, что ничем повредить нам не может!

Снова в спокойном воздухе послышались удары весел о воду и хриплые крики матросов. Но теперь змеевидные существа начали кружиться, будто старались ухватить себя за хвост. Они кружились все быстрее и быстрее.

И огни Святого Эльма на мачтах стали разгораться ярче. Это уже были не фантомы, а настоящее пламя с жарким дыханием.

Исмаэль попятился подальше от огня, прижался к поручням и стал смотреть вперед, побаиваясь взглянуть на пламя.

Вдруг внизу на палубе раздался крик, и один из матросов прыгнул в люк, когда столб пламени высотой в два человеческих роста вспыхнул возле него.

В то же время над головами змеевидных существ тоже вспыхнули огни Святого Эльма. Теперь они стали похожи на змеевидных доисторических китов, дальних предков тех китов, что сейчас населяют океаны Земли. Казалось, что они изрыгают из пасти пламя.

Исмаэль посмотрел по сторонам и увидел, что огненные языки на мачтах шевелятся и, танцуя, начали приближаться к нему.

Исмаэль схватился за поручни и крепко зажмурил глаза.

— Боже, спаси нас! — раздался крик капитана. — Море ожило и корабль в огне!

Исмаэль боялся открыть глаза, но не хотел остаться в неведении. Он открыл глаза и увидел, что море буквально бурлит от кружащихся черных змей, над головой каждой из которых пылает факел. Сам корабль тоже был окружен огненными кругами. Огненные круги танцевали менуэт над самой головой Исмаэля.

Черные змеи, продолжая свой бешеный танец, образовали подвижную черную паутину. Освещенное тысячами маленьких факелов от крутящихся повсюду змей, море казалось похожим на огромное растрескавшееся зеркало.

У Исмаэля возникло ощущение, что треснул мир и его обломки сейчас посыплются ему на голову.

Это было жуткое ощущение. Оно даже заставило Исмаэля читать молитву, хотя даже события трех ужасных последних дней не вызывали у него потребности молиться.

Огни исчезли.

Черная паутина исчезла.

Наступила абсолютная тишина.

Никто не осмеливался нарушить ее даже вздохом. Все боялись привлечь к себе внимание этих непонятных сил, которые только что были тут. Они могли принести нечто большее, чем просто смерть.

С запада подул ветер, наполняя паруса. Но они тут же опали, когда порыв ветра угас.

Снова тишина.

Тишина и агония ожидания, которая постепенно перешла в тонкую нить предчувствия.

Что сейчас будет?

Исмаэль подумал, неужели он променял ужасный, но быстрый конец матросов «Поко» на нечто невообразимо жуткое? Нечто такое, что Бог, конечно, мог вообразить, но обязан был бы в ужасе выкинуть из головы?

То, что случилось затем, Исмаэль впоследствии не мог ясно припомнить. В тот ужасный момент он даже не понял, что что–то произошло.

С шорохом, не более громким, чем поступь привидения, море исчезло. Ночь сменилась днем.

«Рашель» начала крениться.

Исмаэль слишком испугался, чтобы крикнуть. Может, он и кричал, но он был так парализован, что не мог услышать собственного крика.

Падая, «Рашель» быстро перевернулась: мачты и паруса перевесили массу корабля. Как выпущенный из пращи, Исмаэль свалился с мачты и полетел в стороне от корабля сквозь свистящий воздух. Он болтал руками и ногами, как бы стараясь плыть.

Луна была в небе, хотя ее спутница ночь исчезла. Зато луна казалась огромной, раза в три–четрые больше, чем обычно.

Солнце находилось в зените. Это был распухший багровый шар.

Небо было темно–голубым.

Воздух свистел в ушах Исмаэля.

И вдруг Исмаэль увидел странную конструкцию, плывущую по воздуху.

У него не было времени рассмотреть ее, но он успел понять, что она создана разумом.

Исмаэль даже успел рассмотреть какие–то существа, бегающие по палубе. Но затем «Рашель» грот–мачтой вонзилась в воздушный корабль, и тот развалился пополам.

Исмаэль посмотрел вниз и увидел нечто, что показалось ему вершиной горы, изрезанной трещинами и расщелинами. Судя по всему, высота этой горы достигала нескольких миль. Он упал на Это и не разбился, а проскочил через что–то похожее на тонкую пленку.

Он летел вниз, прорываясь сквозь новые и новые слои пленки, и скорость его падения постепенно замедлялась.

Вдоль него скользнуло нечто вроде веревки. Он схватился за нее, но руки его обожгло трением, и он отпустил веревку, вскрикнув от боли. Внезапно он ударился о что–то твердое, что взорвалось от его удара, как воздушный шар, и едкий газ заставил его закашляться. Из глаз полились слезы.

Ничего не видя, Исмаэль снова схватился за что–то. Резкий рывок чуть не заставил его выпустить это, но он удержался. Наконец он смог открыть глаза, которые все еще нестерпимо жгло, и увидел, что все еще падает, правда медленно, держась за конец какой–то веревки, которая была прикреплена к шару. Шар этот мог быть и растением, и животным, или смесью того и другого.

Он все еще прорывался через пленки. Исмаэль понял, что попал внутрь чего–то, что было наполнено шарами разного диаметра. И эти шары поддерживали в воздухе это существо или черт знает что это такое.

Последняя пленка прорвалась под ногами Исмаэля так неохотно, что он даже подумал, что ее придется прорывать силой. Он боялся падать дальше вниз, но еще больше боялся оставаться внутри этого непонятного существа.

Он проскочил через образовавшуюся дыру и следом за ним с трудом пролез и пузырь, за который он держался.

Сейчас Исмаэль оказался под этим облакоподобным существом. А под ним самим расстилалось темно–голубое море и джунгли на берегу. «Рашель» упала в это море и разбилась на сотни кусков, которые лежали на поверхности моря так, как будто оно имело желеобразную консистенцию. Один обломок воздушного корабля упал в море и лежал на расстоянии полумили от места падения «Рашели», а второй обломок ветром отнесло куда–то в джунгли. Исмаэль даже видел, как растительность как бы поглотила этот обломок.

Исмаэль подумал, не разобьется ли он при падении о поверхность моря.

И вдруг он увидел, что он не один в небе. Вдалеке он увидел человеческую фигуру, правда он не мог определить на таком расстоянии ни пола, ни возраста незнакомца. Человек опускался таким же способом, как и он сам: держась за веревку, прикрепленную к пузырю.

Исмаэль почему–то решил, что этот человек не из команды «Рашели».

Он находился ниже, чем Исмаэль. Может быть, он стал падать раньше, а может быть, его пузырь был больше.

Исмаэль взглянул вверх и увидел то облако, через которое он недавно пролетел. В гуще этого облака виднелись дыры, оставленные обломками «Рашели» и неизвестного воздушного корабля.

Через мгновение он ударился ногами о поверхность моря. Сначала он ушел с головой под воду, но моментально выскочил оттуда. Мучительный кашель сотрясал его тело, глаза невыносимо жгло, а та вода, которая попала ему в рот, показалась концентрированной соляной кислотой.

Он обнаружил, что, для того чтобы держаться на воде, ему не нужно делать никаких усилий. Это море оказалось более соленым, чем Мертвое море Палестины или Большое Солнечное озеро в штате Юга. Он мог лежать на спине и смотреть на огромную луну цвета лимбургского сыра и на громадное багровое солнце.

И несмотря на то что вода моря была густо насыщена солями, в море существовало течение. Хотя Исмаэль был потрясен всем происшедшим и не приобрел еще способности анализировать и предполагать, все же он обратил внимание, что волны этого моря больше похожи на волны, которые возникают в земной коре во время землетрясений, чем на морские волны.

Затем эта странная мысль покинула его, и он уснул. Мягко покачивая, медленно, но неотвратно его несло к западу. Он лежал на спине, скрестив руки на груди.

Когда сознание вернулось к нему, солнце сместилось совсем немного, хотя Исмаэль был уверен, что проспал не меньше восьми часов.

Вдруг что–то легонько коснулось его головы и вывело из состояния сонного забытья. В голове его заметались жуткие мысли об акулах, кружащих вокруг барахтающегося в воде человека.

Он изо всех сил забил руками и ногами по воде, но смог отплыть лишь на пару дюймов. Тогда он повернулся на бок и обнаружил, что столкнулся с саркофагом, который слегка покачивался на воде и, казалось, говорил: «А вот и я опять, твой плавучий гроб. Я тоже остался цел после катастрофы».

С усилием Исмаэль вскарабкался на крышку саркофага, используя выпуклые письмена как опоры. Он лег на живот и начал грести к берегу. Немного погодя он выбился из сил и снова уснул. Когда проснулся, то обнаружил солнце почти на том же самом месте, но луна заметно сдвинулась.

Огромное облако, подобное тому, сквозь которое он пролетел, вырвав один из пузырей, исчезло, но на горизонте появилось еще одно. Оно плыло ниже, чем первое, и когда оно приблизилось, Исмаэль увидел, как стая странных существ с крыльями в виде парусов нападает на это облако.

Хищники были самого разного типа, но он выделил из них одного, наиболее агрессивного, и стал называть этих хищников воздушными акулами. Все это происходило на высоте пять тысяч футов, и он не мог рассмотреть их подробно. Однако в дальнейшем ему представилась возможность познакомиться с ними более близко, чем ему хотелось бы.

Самые маленькие из хищников были около двух футов длины, самые крупные — от восьми до десяти футов. Все они были алого цвета, а головы у них были несоразмерно большими по сравнению с туловищем, имеющим торпедообразную форму. Из щелеобразных пастей торчало несколько рядов острых белых треугольных зубов. Верхняя часть головы вспучивалась, как будто внутричерепное давление стремилось разорвать голову и разбрызгать мозги, если они существуют, на многие метры вокруг. Однако, как Исмаэль узнал позже, в этом бугре на голове находился пузырь, наполненный легким газом. Кроме того, на спине располагались еще два бугра, делавшие хищника похожим на дромадера. Однако вряд ли кто–нибудь рискнул бы сесть между этими двумя буграми и прокатиться.

Когда кто–нибудь из хищников пролетал между Исмаэлем и солнцем, сквозь их прозрачную кожу ему были видны их внутренние органы и тонкие кости скелета.

На конце хвоста у них находились два вертикальных плавника, которые больше напоминали паруса.

Направление движения этих существ зависело от направления ветра, так как двигались они с помощью парусов, но все же могли двигаться и в боковых направлениях, размещая паруса соответствующим образом. Двойная пара очень длинных крыльев могла медленно поворачиваться почти на триста шестьдесят градусов. Они тоже были скорее парусами, чем крыльями. Эти существа инстинктивно знали, как управлять парусами для совершения тех или иных маневров, чему человеку приходится долго учиться.

Огромное облакоподобное существо, разрываемое на части и съедаемое заживо, если, конечно, оно было живое, медленно проплыло над головой Исмаэля и исчезло на востоке, направляясь к далеким пурпурным горным хребтам.

Исмаэль не знал, почему на первое существо–облако, сквозь которое он пролетел, не напали алые хищники, а второе привлекло только акул. Но он был рад, что хищников не оказалось, когда он появился в этом мире.

Он лежал на спине, и его гроб–лодка медленно покачивалась на волнах тяжелого мертвого моря. Немного погодя он заметил другое облако, только теперь оно было светло–красное, а формы и размеры облака менялись очень быстро. Исмаэль решил, что это настоящее облако. Странное облако. Но почему именно оно странное? Разве весь этот мир не странен? Разумеется, кроме него самого. А с точки зрения этого мира он, Исмаэль, весьма странное существо.

Когда облако пролетало над ним, оттуда показалось нечто похожее на щупальце, псевдоконечность, очень размытая по форме. Щупальце вытянулось по направлению к Исмаэлю, и тот увидел, что оно состоит из отдельных частиц, беспорядочно перемещающихся.

Исмаэль не мог рассмотреть эти частицы в деталях, но заметил, что снизу они имеют форму многогранника, а сверху чем–то похожи на зонтик. «Видимо, он играет роль парашюта», — подумал он.

За этим облаком следовали существа, подобно тому как летучие мыши преследуют облака насекомых или киты гоняются за скоплением планктона — этой основы всей жизни в море.

Аналогия оказалась вполне оправданной, так как огромные существа расправили свои плавники–паруса и врезались в розовое облако, раскрыв широкие пасти. Вероятно, это были громадные воздушные киты.

Они были слишком высоко, чтобы Исмаэль мог рассмотреть их. Но они казались огромными, гораздо больше, чем земные киты. Тела их имели сигарообразную форму, а головы были такими большими, что казались вторым телом. На концах хвостов виднелись громадные вертикальные и горизонтальные плавники.

Ветер унес и розовое облако, и пасущихся в нем гигантов прочь.

Солнце опускалось, но так медленно, что Исмаэль подумал, что раньше наступит конец света, чем солнце уйдет за горизонт.

Становилось жарко. Когда Исмаэль взобрался на саркофаг, он решил, что в этом мире чересчур холодно, когда же он проснулся, то решил, что здесь все–таки немного жарковато.

А сейчас он весь вспотел, во рту пересохло. Воздух был сухой, хотя Исмаэль находился прямо в море. Берег был так далек, что он едва видел его. Исмаэль мог только помогать медленному дрейфу руками. Он начат грести, но тут же выбился из сил. Пот градом стекал по его телу. Исмаэль лег лицом вниз, затем перевернулся на спину. Появилось другое красное облако, сопровождаемое небесными левиафанами.

Он снова попытался грести. Через пятнадцать минут он уже мог различить берег, но хотя это удвоило его силы, скорость движения нисколько не увеличивалась. Шли часы, а солнце, казалось, навеки заснуло в одном положении на небосводе. Исмаэль снова уснул, а когда проснулся, то увидел берег, покрытый растительностью. Но легкие его, казалось, превратились в пыль, а язык стал каменным…

Несмотря на свою слабость, он стал грести к берегу. Он понимал, что если не доберется до берега поскорее, то кончит свою жизнь на крышке саркофага, хотя ему следовало бы забраться внутрь.

Берег оставался таким же далеким, как и раньше. Впрочем, может, это просто казалось ему. Все в этом мире, за исключением воздушных существ, было каким–то болезненно застывшим, неподвижным. Даже само время, казалось, затаило дыхание в ожидании чего–то.

Но и в этом мире гигантского распухшего солнца время могло только задержаться, а не перестать существовать вовсе. Пришел момент, когда морские ленивые волны уложили саркофаг на берег.

Исмаэль соскользнул в воду, она доходила ему до бедер, и с трудом вытащил саркофаг на берег. И тут он почувствовал, что земля содрогается под ним.

Его даже стало мутить от качки.

Он закрыл глаза и, ухватившись за саркофаг, потащил его в джунгли.

Немного погодя, поняв, что земля успокаиваться не собирается, он открыл глаза.

Да, потребовалось много времени, чтобы Земля и растительный мир ее пришли в такое состояние.

Везде были только ползучие растения: на земле и в воздухе. Они были самых разных размеров: и небольшие, диаметром с его руку, и громадные, в стволе которых мог бы поместиться он сам, если бы там было дупло. Стволы были твердые, пористые, волокнистые, темно–коричневого, бледно–красного или светло–желтого цвета. Некоторые растения достигали двадцати футов высоты. У одних растении стволы были совершенно голыми, у других — росли горизонтальные ветви с громадными листьями. Все они удерживались от падения тем, что цеплялись за соседние стволы, обвиваясь вокруг них. Казалось, что все эти растения требуют поддержки своих соседей.

Исмаэль не смог найти воды, хотя сделал большой круг по джунглям, и вернулся на берег. Земля под ползучими растениями была твердой и сухой, как в пустыне Сахаре.

Он стал рассматривать растения, чтобы понять, как же они добывают влагу, ведь корней у них не было. Он сообразил, что голые стволы и есть корни. Они собирают влагу из атмосферы. Но чем же питаются растения?

Пока он размышлял над этим, послышался шипящий звук. Затем из–за листа выскользнула пара длинных дрожащих антенн и круглая голова с огромными глазами. Судя по форме головы и длинным усам, Исмаэль предполагал увидеть нечто насекомообразное, но существо оказалось двуногим существом. Шея, грудь и две руки походили на обезьяньи. Они были покрыты розовой шерстью, сквозь которую просвечивала бледно–розовая кожа. Ноги существа напоминали медвежьи.

Животное было ростом в два фута. У него был длинный двойной нос, а под ним совершенно человеческие губы.

Исмаэль ощутил некую угрозу. Ведь укус животного может оказаться ядовитым.

Однако существо не собиралось нападать на него. Оно наклонило голову с вибрирующими антеннами и с тем же шипящим звуком прошло дальше в джунгли.

А затем Исмаэль увидел, как животное присело на ветку и сорвало один бледно–зеленый стручок. Оно вертело стручок в руках, пока не нашло темно–зеленое пятно, более темное, чем остальное тело стручка. Тогда животное надавило пальцем на это пятно, и палец провалился внутрь стручка. Затем существо вытащило палец из отверстия и сунуло туда один из своих двух носов. Очевидно, животное пило. После того как стручок опустел, животное оставалось в неподвижности еще так долго, что Исмаэль решил, что оно уснуло. Глаза животного помутнели, и их затянуло пленкой. Исмаэль подумал, что сейчас к нему приблизится без опаски, но тут увидел, как тонкое бледно–зеленое растение подняло свой стебель, который опутал плечо животного и вошел в яремную вену. Растение из бледно–зеленого стало красным. Немного погодя растение аккуратно извлекло стебель из вены. И тот осторожно соскользнул с плеча животного и исчез в отверстии ствола.

Пленка с глаз животного сошла, оно тихонько шевельнулось. Затем, увидев, что Исмаэль совсем рядом, существо испуганно скрылось в джунглях. Но двигалось оно не так проворно, как раньше.

Исмаэль был готов последовать примеру животного и напиться из стручка. Но он боялся. Может, жидкость временно парализует того, кто ее пьет? И каждый раз растение пьет кровь из вены парализованного? А может, такой странный, даже зловещий симбиоз вполне естествен в этом мире?

Конечно, никто не мог помешать ему схватить стручок, забраться в море и попить. Там–то растение не смогло бы достать его.

А вдруг в жидкости находится наркотик, который поражает не только тело? Может, он подействует так, что он, Исмаэль, напившись, сам предложит кровососущему растению свою вену?

Пока он стоял в неподвижности и страдал от жажды, хотя вода была рядом, но недоступна для него, растение выпустило свои стебли и опутало опустошенный стручок. Ясно, почему земля такая голая. Растения питаются сами собой, отмершими частями. И кровью тех, кто пьет жидкость, запасенную ими.

Наконец он решился. Действуя быстро, чтобы не думать о возможных последствиях, он сорвал стручок, повернулся и вбежал в море, пока вода не дошла ему до бедер. Затем он вылил жидкость из стручка себе в рот. Вода была холодная и сладкая, но ее было мало. Ему ничего не осталось, как пойти к берегу и сорвать второй стручок.

Он пошел к берегу, и тут мелькнула какая–то тень. Он повернулся и поднял голову. Высоко в небе плыло розовое облако, сопровождаемое пасущимися китами.

Но тень, потревожившая его, была от чего–то более близкого. Воздушная акула неслась над ним на высоте тридцати футов. За ней летели еще три.

Первые две пролетели мимо, но вторые две решили напасть на Исмаэля.

Их крылья–паруса изменили угол наклона, и они понеслись на него, разинув пасти.

Акуле оставалось до него всего шесть футов, один фут. Она шипела на лету.

Широкая пасть выглядела жутко. Она могла в момент отхватить ему голову.

Исмаэль скрылся под водой. Акулы проскочили мимо, только хвосты чиркнули по воде.

Превозмогая усталость, Исмаэль побрел по вязкой воде к берегу, добрался до узкой песчаной полоски и скрылся в зарослях.

Акулы некоторое время барражировали над ним, меняя направление полета, а затем развернули крылья так, чтобы полностью захватить ветер, и исчезли.

Исмаэль сорвал стручок, проделал в нем пальцем дыру и выпил жидкость. Пережитая опасность заставила его забыть об осторожности.

Когда он пил в первый раз, он не ощутил ничего. Паралича, которого он ждан, не было. Но, может, это потому, что он больше того двухносого существа и доза наркотика для него мала. Сейчас он тоже ничего не ощущал. Хотя, возможно, возбуждение обезвредило наркотик.

И все же выпитая жидкость сделала свое дело. Он вдруг ощутил, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Видеть он мог, правда в глазах стоял туман, он почувствовал стебель растения, который обвился вокруг его плеч, и ощутил боль, когда конец стебля вошел в вену.

Воздушные акулы вернулись и кружили над ним, заметив его голову, высовывающуюся из зарослей. Да, он сделал ошибку, когда начал пить. Следовало выбрать более густые заросли.

Однако акулы были слишком осторожны. Они не пытались напасть, боясь запутаться в зарослях.

Исмаэль еще не понял механизма полета этих существ. Совершенно очевидно, что газ делает их легче воздуха. А при снижении они должны выпускать газ. При этом и происходит то шипение, которое он услышал во время нападения на него. При подъеме они должны воспроизводить газ. Вероятно, в их теле есть какое–то устройство. Но для работы этого устройства необходимо горючее — пища. В этом Исмаэль был уверен, если, конечно, можно быть уверенным в чем–нибудь в этом проклятом мире.

Теоретические рассуждения хороши в свое время. А сейчас нужно действовать, а Исмаэль не мог двинуться с места.

Казалось, прошла вечность, с тех пор как он сидит тут. Стало жарко. Растения задерживали движение воздуха, и он вспотел. И тут он увидел насекомое, первое насекомое, сидевшее на ветке в футе от него.

Это был представитель древнего рода, научившийся жить как возле человека, так и без него. В своем паразитизме это насекомое оказалось более удачливо, чем крысы.

Это был комар длиной дюймов в девять.

Он спокойно перелетел на плечо Исмаэля. Было ясно, что он знаком с парализующим действием жидкости.

Исмаэль не почувствовал комара на коже, но ощутил тупую боль в мочке правого уха.

Лучше бы он утонул вместе с командой…

Послышался шорох, слух его не был нарушен. Исмаэль посмотрел в лицо того, кто появился из зарослей.

Лицо ее было нежно–коричневого цвета, как у девушек Тайпи. Глаза необычно большие, почти нечеловеческие, ярко–зеленого цвета. Черты лица очень красивы.

Однако язык, на котором она заговорила, был незнакомым Исмаэлю, хотя он слышал много различных языков жителей Земли.

Исмаэль ждал, что она освободит его от стебля, но она улыбнулась и пошла куда–то в сторону. Вскоре она вернулась с каким–то животным, таща его за ноги. Хотя у животного был вспорот живот, оно бешено дергалось.

Она улыбнулась, проговорила что–то мелодичным голосом. Он попытался ответить, но не мог. Девушка присела возле растения и стала что–то делать каменным ножом.

Исмаэль совсем забыл на некоторое время о воздушных акулах. Сейчас он вспомнил и открыл рот, чтобы предупредить девушку.

Девушка, видимо, почувствовала опасность, так как подняла голову как раз в тот момент, когда первая тень устремилась на них. Она толкнула Исмаэля и закрыла его. Голова Исмаэля ударилась о что–то, и он потерял сознание.

Он пришел в себя и почувствовал, что почва, как всегда, дрожит под ним. Теперь он понял, что это — приливы и отливы. На той, старой Земле эти явления не ощущались, хотя и существовали. Здесь же огромное солнце и огромная луна вызывают такое сотрясение почвы, не заметить которое невозможно.

Его снова стало мутить от качки. А может, к этому добавилось и действие яда. Во всяком случае, ему теперь придется привыкать к этой «земной» болезни.

Он попытался сесть и обнаружил, что у него связаны руки и ноги.

Девушка исчезла.

Очевидно, она вовсе не так дружелюбна, как ему показалось. Просто она подошла к нему без боязни потому, что была уверена, что он не причинит ей вреда.

Исмаэль не был на нее в обиде: все–таки он был для нее чужой, и она была бы дурой, если бы приблизилась к нему без необходимых предосторожностей. Впрочем, может, она живет в мире, где все человеческие существа друзья друг другу, а убийства и войны неизвестны.

Однако то, что она связала его, доказывало, что этот мир вовсе не утопия.

Он вздохнул. Было бы неверным предполагать, что есть мир, где царят всеобщая любовь и доверие. Такого не было на Земле, такого нет и здесь. И нигде такого нет. Однако Исмаэль вовсе не собирался оказываться в таком утопическом мире.

Пусть сейчас он связан. Но он был рад, что в этом мире он не единственное человеческое существо. Когда–нибудь он овладеет языком, на котором говорит девушка, и она ответит на многие его вопросы.

Появилась девушка, и Исмаэль улыбнулся ей. Он внимательно изучал ее, когда она искусно разделывала двухносое животное. Волосы у нее были распущены. Длинные, черные, они были заколоты гребенкой из какого–то материала, похожего на слоновую кость. В ушах висели кольца из черного камня, в которые были вставлены большие темно–зеленые камни. Внутри каждого из камней можно было рассмотреть ярко–красный предмет, похожий на паука.

Шею ее украшало ожерелье из коротких разноцветных перьев, а талию обхватывал полупрозрачный кожаный пояс. На поясе на костяных крючочках висела короткая юбочка из такой же кожи, что д пояс. На ногах были надеты сандалии из толстой коричневой кожи. Исмаэль обратил внимание, что на ногах у нее всего по четыре пальца. Видимо, мизинец атрофировался за ненадобностью в результате эволюции.

Фигура у нее была стройная и гибкая, лицо имело четко выраженную треугольную форму. Высокий и широкий лоб, огромные блестящие глаза под густыми черными бровями, ресницы, похожие на длинные острые копья… Скулы у нее были высокие и широкие, но уже, чем лоб. Нижняя челюсть сужалась, заканчиваясь подбородком, который, однако, не был острым и закруглялся. Этот подбородок делал ее очень красивой, хотя, если бы он был острым, лицо девушки было бы безобразным. Как неразличима граница между безобразием и красотой! Губы у нее были полными и очень красивыми, даже когда она начала откусывать куски жира от разделанной туши животного.

Исмаэль не раз видел дикарей, питающихся сырым мясом, и это не вызывало у него отвращения. Когда она предложила ему кусок сырого мяса, Исмаэль принял его с улыбкой и благодарностью.

Оба ели до тех пор, пока полностью не насытились. Девушка нашла камень и расколола череп животного, чтобы достать мозг. Она стала с удовольствием есть его и предложила Исмаэлю. Тот уже был сыт. Поэтому он покачал головой: «Нет, благодарю».

Очевидно, такое покачивание означало для нее согласие, так как она начала кормить его. Исмаэль сразу понял свою ошибку и стал энергично кивать. Девушка была озадачена, но убрала пищу.

Исмаэль увидел, что в этом мире нет проблем с уничтожением отбросов. Девушка поднесла то, что осталось от их трапезы, к ближайшему растению, положила все на землю и похлопала растение по стволу. Сразу же стебли потянулись к остаткам пищи. Другие растения тоже протянули свои стебли, как будто получили сообщение от своего собрата.

Девушка сорвала горсть стручков, напилась и напоила Исмаэля. Во время этой процедуры растения игнорировали их. Исмаэль предположил, что растения получили пищу и так благодарят тех, кто угостил их. Тем не менее жидкость парализовала их, и девушка минут пятнадцать пребывала в неподвижности. Если бы в это время появился хищник, то он мог бы спокойно сожрать их.

Придя в себя, Исмаэль жестами показал девушке, чтобы она развязала его. Она нахмурилась, что придало ей еще больше прелести, и задумалась. Наконец она поднялась, улыбнулась и перерезала ножом перевитые стебли, которыми он был связан. Исмаэль медленно поднялся, растирая руки, затем стал растирать ноги. Она стояла, держа нож в руке. Но затем, видимо, решила, что он не будет угрожать ей. Она вложила нож в ножны и отвернулась от Исмаэля.

Исмаэль взобрался по толстому стволу, наклоненному под углом сорок пять градусов, и посмотрел вокруг. Джунгли занимали все пространство, насколько он мог видеть. Весь лес, казалось, трясся от страха. Он сам уже устал от постоянной тряски, подкатывающейся к горлу тошноты. Но девушку это, кажется, совсем не беспокоило. Для нее это было нормальное состояние.

Воздушных акул не было видно, далеко на западе виднелось красное облако, и Исмаэль предположил, что это опять одно из чудовищных воздушных существ, возле которого наверняка крутятся акулы.

Большое красное солнце уже пересекло большую часть небосвода, но до заката было еще далеко. Жара усилилась, и Исмаэль снова ощутил жажду. Но он боялся пить, так как это означало бы полную беспомощность в течение четверти часа. Более того, возможно, этот наркотик обладает способностью накапливаться. Правда, пока Исмаэль ничего не заметил: ни головной боли, ни общей слабости.

Он посмотрел на девушку. Она влезла на один из огромных листьев, который как гамак висел между стволами. Видимо, она собиралась лечь спать. Интересно, что делать ему? Тоже ложиться спать в какой–нибудь из листьев или стоять на страже? Однако девушка не подала ему никакого знака, значит, она совершенно не думает о возможных опасностях. Такая беспечность была непонятна Исмаэлю. В этом мире он уже встретился со многими опасностями, а сколько их еще есть, о которых он и не знает!

Прежде чем решить для себя вопрос, ложиться ли ему спать или нет, он еще раз осмотрелся. Пугающее, по–настоящему чужое темно–голубое небо, громадное кроваво–красное солнце, чересчур соленое, безжизненное море, трясущаяся земля, растения–кровососы, воздушные хищники…

Где же он оказался? «Рашель» плавала в южных морях в тысяча восемьсот сорок втором году. Затем произошло нечто сверхъестественное. Море внезапно исчезло, и корабль упал.

Море исчезло! Оно исчезло не благодаря магии, колдовству, а испарилось. Мгновенно испарилось. Само Время Испарилось!

Исмаэль был матросом на китобойном судне. Но это не означало, что он был просто матрос. В промежутках между плаваниями он работал учителем в школе, а кроме того, он много и постоянно читал. И он знал, что через миллионы лет Солнце охладится, превратится из яркой горячей звезды в слабого красного гиганта, а затем и вовсе потухнет. Потеря энергии приведет к тому, что Солнце и Луна приблизятся к Земле — и впоследствии сильное взаимное притяжение разорвет на куски эти небесные тела.

Другая теория, в корне противоположная первой, утверждала, что Земля и Луна в конце концов разойдутся на очень далекое расстояние. Основатель этой теории даже доказывал математически справедливость своих утверждений. Очевидно, он не был силен в математике, или же произошло нечто, что нарушило естественный ход событий. Вполне возможно, что. люди смогли найти способы воздействовать на орбиты планет.

Неужели он, Исмаэль, оказался в далеком будущем? Может быть, «Рашель» провалилась в какую–нибудь дыру в прохудившейся ткани Времени?

Исмаэль был убежден, что сейчас находится на дне давно пересохшего Тихого океана, в его южной части. Мертвое соленое море — вот все, что осталось от некогда безбрежного океана. А трясущаяся земля плохо подходила для животного мира. Большая часть животных покинула Землю и заполнила воздушное пространство летающими существами самого разного вида.

Хотя выводы, к которым он пришел, нисколько не облегчали его положение, все–таки ему стало легче. Человек без теории или догмы, как корабль без парусов и без руля. Но тот, у кого есть теория, верит, что может сам управлять своей жизнью, даже направляя ее против ветра. Он надеется, что может выжить в самые жестокие бури.

То, что он на Земле, а не какой–нибудь отдаленной планете, откуда Землю даже нельзя увидеть, вселило в него мужество. Правда, это была совсем не та Земля, и будь у него возможность, он с удовольствием вернулся бы назад, в свое время. Но он здесь. У него никогда не было своего дома, но он находил себе дом в каюте китобоя и в хижине среди каннибалов Тайпи. Значит, он сможет найти дом и здесь.

Он легко спрыгнул вниз и растянулся на листе невдалеке от девушки. Она приподнялась, взглянула на него, затем отвернулась, видимо собираясь уснуть. От воздушных акул их защищали листья, но эти гигантские комары? Он потрогал вспухшее ухо. А может, здесь есть и еще кто–нибудь?

Несмотря на эти мысли, он быстро уснул.

Проснувшись, он выпил один из стручков, которые девушка сорвала раньше. Солнце было довольно высоко. Жара усилилась. Луна катилась над восточной частью горизонта, как гигантский шар. Судя по ее скорости, она может снова нагнать солнце, и они опустятся за горизонт вместе.

Девушка махнула ему рукой, и он последовал за ней. Им пришлось долго бродить среди растений, пока она не нашла завтрак. Это было парализованное животное, очень похожее на слегка переродившихся домашних кошек, подумал Исмаэль. Голова его осталась кошачьей, а тело было змеиное, ноги–длинные и тонкие. Длинная черно–белая шерсть покрывала все тело.

Девушка подождала, пока растение вытащит стебель из вены животного, а затем перерезала горло коту. Исмаэль не понимал, почему она ждала. Может, между людьми и растениями здесь заключен союз? Или же она боялась вызвать гнев растений?

Исмаэль многое здесь не мог понять. Но он был рад, что с ним девушка, человек, живая душа. Она приспособлена к жизни в этом мире. И к тому же она, кажется, знает, куда идет. Он двигался вместе с нею, так как она не возражала, и по пути учился ее языку.

Солнце повисло низко над горизонтом, и на небе вспыхнули странные созвездия. Луна, как голова мертвого бога, катилась По небосклону. Она была такая большая, что Исмаэль не мог отделаться от ощущения, что луна вот–вот упадет ему на голову. Он уже научился определять по движению луны, когда начнется сильный земной прилив. Однако привыкнуть к постоянным сотрясениям почвы он так пока и не смог. Легкая тошнота стала его постоянным спутником.

Ночь была долгой, очень долгой, сначала жаркой, затем температура стала вполне нормальной, а под утро Исмаэль сильно замерз. Он весь дрожал, так как на нем была лишь матросская куртка–безрукавка и полотняные брюки. Ботинки ночью, пока он спал, куда–то исчезли.

На Намали, так звали девушку, одежды было еще меньше, но она, казалось, не страдала от холода. Впрочем, жители Патагонии тоже ходят голыми круглый год, и это их ничуть не беспокоит. Исмаэль предложил девушке спать вместе, чтобы согревать друг друга, но она отказалась, как отказалась и позже, когда он попытался поцеловать ее.

Понемногу он стал понимать ее язык до такой степени, что мог выяснить, откуда она и почему находится здесь. Кроме того, он понял, почему Намали не разрешает притронуться к ней.

Намали была дочерью Сеннервы, правителя Заларампатры. Сеннерва был джарамуа, что значит король, или, точнее, Большой Адмирал. Кроме того, он был главным жрецом великого бога Зоомашматры.

Город Заларампатра основал полубог Заларампатра. Город был расположен далеко на севере. Там Намали жила в большом хрустальном дворце, изготовленном с помощью каменных орудий и обработанном кислотой, которую выделяли какие–то животные. Намали была одной из двадцати четырех дочерей Сеннервы, у которого было девять жен. Исмаэль узнал, что Намали — весталка–девственница, основной обязанностью которой было сопровождать корабли в путешествиях, чтобы приносить им счастье.

Исмаэль не стал объяснять, что ее миссия провалилась.

Однако она, казалось, совершенно не была этим опечалена. Но это только потому, что мысли ее сейчас были заняты гораздо большей трагедией, по сравнению с которой гибель корабля — пустяк.

За несколько дней до того, как «Рашель» упала с небес в этот мир, корабль Намали, который она сопровождала, встретился с другим кораблем–китобоем из их города.

Встретившийся корабль сблизился с кораблем Намали, и капитан того перебрался на борт корабля Намали. Стало ясно, что у него какие–то жуткие новости, так как лицо у него было бледным, глаза красные от рыданий. Он посыпал волосы пеплом в знак величайшего горя и исполосовал грудь ножом.

Намали сначала думала, что умерли ее родители или ее брат, единственный наследник семьи. Однако все оказалось страшнее. Город Заларампатра был уничтожен, а все его жители убиты в течение нескольких часов прошлой ночью. И это сделало Пурпурное Чудовище. Только нескольким людям удалось избежать смерти, улетев на кораблях. И один из них принес эти новости капитану китобоя.

Слезы текли по лицу девушки, и она спрятала голову, пока не успокоилась и смогла продолжать рассказ:

— Что это за Пурпурное Чудовище? — спросил Исмаэль.

— К счастью, их у нас очень немного — ответила девушка. — Полубог, основатель нашего города, Заларампатра убил огромное чудовище, владеющее горами, где стоит наш город… стоял. Оно огромно, гораздо больше тех безвредных существ, сквозь которые пролетел ваш корабль. Пурпурное Чудовище выпускает тысячи длинных щупалец, которые убивают людей. И кроме того, оно сбрасывает яйца, которые взрываются со страшным грохотом и уничтожают все вокруг.

Исмаэль при этих словах удивленно поднял брови:

— Мне очень жаль, что ты потеряла весь свой народ и всю свою семью за такое короткое время и таким ужасным способом. Скажи, мы идем на север, потому что ты надеешься найти кого–нибудь живым и приступить к восстановлению города?

— Для начала я хочу увидеть своими глазами, что случилось. Может, все не так плохо, как описал капитан. Кто–то ведь спасся, раз весть о трагедии дошла до нас. Значит, можно предполагать, что не все убиты и город не уничтожен полностью.

Во всяком случае, в город вернутся и другие китобои. На каждом из кораблей будут мужчины и по одной моей сестре. Мы станем молиться нашему богу, пообещаем ему, что будем во всем повиноваться, чтобы он не допустил подобных ужасов впредь. А затем мы выберем нового Большого Адмирала, а мы, девственницы Зоомашматры, возьмем себе мужей и родим детей для будущего.

— Значит, твой корабль возвращался в Заларампатру, когда мой рухнул с небес и уничтожил его, — задумчиво проговорил Исмаэль. — Это просто чудо, что ты перенесла удар и сохранила рассудок.

Он долго думал о ее горе, испытывая к ней глубочайшее сочувствие. Он знал, что она осталась последней из рода, а может, последней из всего народа.

— Этот Кахамауду, — сказал он, — называя Пурпурное Чудовище на местном языке, — наверное действительно огромное, раз достает своими щупальцами людей в каждом доме, каждой комнате. Ведь ты сказала, что ваш город вырублен прямо в горе. Однако наверняка кто–нибудь спасся, избежал смерти.

— Может быть, — ответила она. — Но есть еще кое–что, что я не могу тебе сообщить о Кахамауду, так как ты не из этого мира, если ты сказал мне правду.

— Все это правда, — подтвердил Исмаэль, улыбнувшись. Он понимал ее сомнения. Если бы к нему в том мире явилась девушка и сказала, что она из прошлого, он бы ни за что ей не поверил.

— Кахамауду, как говорят жрецы, всегда появляется в сопровождении мелких хищников. Их очень много, и они путешествуют на спине Кахамауду. Когда Кахамауду убивает кого–то, мелкие хищники пользуются его добычей, хотя и не рискуют брать слишком много. Само чудовище не утруждает себя охотой за отдельными людьми, если, конечно, оно не слишком голодно или они не беспокоят его. Так что ты понимаешь, что мелкие хищники могут обшарить весь город и убить того, кто остался жив после нападения Кахамауду.

Она лежала на соседних листьях, и над ними был густой полог из переплетенных ветвей. С тех пор как солнце опустилось за горизонт, Намали постоянно следила, чтобы над ними не было чистого неба. Она тщательно выбирала место для ночлега. Исмаэль поинтересовался, почему она это делает, но Намали не объяснила, сказав лишь, что причины есть. Это не успокоило его, даже напротив, ему было не по себе, когда он ложился спать.

Это была их вторая ночь. Исмаэль проснулся, ощутив тупую боль в шее. Он сразу понял, что растение вонзило свой стебель в его вену. Намали говорила ему, что растения ночью спят, но иногда некоторые просыпаются и ищут жертву, точно так же, как человек, проснувшийся от жажды, в полусне идет на кухню выпить чашку воды. Намали посоветовала ему, если такое случится, подчиниться растению. Это будет лучше, чем вырвать стебель из раны и полностью разбудить растение.

Он очень хотел знать, что случится, если растению отказать в пище, но Намали ответила, что лучше не нарушать союза с земными растениями. И она весьма смутно представляла, что случится, если не позволить растению пить кровь. Разумеется, каждый может отказать растению, но лучше подчиниться — так ее учили с детства.

Исмаэль вспомнил бесконечные мили, которые им придется пройти по джунглям, пока они доберутся до города, и решил подчиниться. Он лежал с закрытыми глазами и представлял себе, как его кровь по капиллярам растения проникает в его ствол, и затем…

Он насторожился, услышав свистящий звук где–то наверху. Что–то спустилось на растения, и те зашатались. Эти звуки не были результатом сотрясения почвы, несомненно, что–то большое село на растения.

Он медленно повернулся на бок и качнул лист Намали. Растение выпрямилось и удалило стебель из шеи Исмаэля.

Намали проснулась и села, но ничего не сказала. Лунный свет, пробивавшийся сквозь просветы ветвей, выхватывал из тьмы ее силуэт. Она перегнулась через край листа и прошептала:

— Что это?

— Не знаю, — сказал он. — Что–то большое.

Он показал наверх.

Шуршание усилилось, и Исмаэль, напрягая глаза, увидел нечто змееподобное, появившееся в лунном свете в сорока футах от них.

Намали тоже увидела это. Она ахнула и прошептала:

— Шивараду!

Щупальце, темно–серое, около дюйма толщиной, слепо ощупывало все вокруг. Оно подбиралось все ближе. Видимо, его влекло тепло тел. Шивараду был слеп, как многие хищники, охотившиеся ночью. Но у него имелся детектор тепла и прекрасный слух, позволяющий ему находить свои жертвы и заменяющий ему глаза.

Исмаэль подкатился к краю листа и спрыгнул вниз. То же самое сделала и Намали. К сожалению, они не смогли сделать этого без шума. Через секунду Исмаэль услышал шипение воздуха, выходящего под давлением, и нечто пронзило лист возле его плеча.

Намали издала сдавленный звук. Они оба опустились на землю и заползли под поваленный ствол растения. Они укрылись вовремя, так как еще три снаряда вонзились в землю.

Исмаэль перегнулся через ствол и нашел стрелоподобное орудие. Это была острая, как игла, кость в два дюйма длиной и толщиной в одну шестнадцатую дюйма. На противоположном конце иглы были четыре канавки, видимо играющие роль оперения. Исмаэль не притрагивался к острому концу, так как Намали предупредила его, что он покрыт ядом.

Намали рассказывала ему, что у Шивараду тридцать щупальцев, и все они полые. Костяные иглы вырастают прямо в теле чудовища. Когда они полностью созревают, то попадают в подобие сумки на боку животного. Шивараду достает иглы из сумки одним щупальцем. Когда Шивараду находится вблизи жертвы, то сжатым воздухом выстреливает в нее эти иглы. Сжатый воздух находится в пузыре в верхней части тела. Стреляет своими стрелами Шивараду на расстояние около шестидесяти футов.

Шивараду, как и другие летающие существа, владел пузырями с легким газом.

Исмаэль отыскал еще несколько снарядов и снова услышал шипение, а затем шелест листьев, пробиваемых отравленными иглами. Одна из игл воткнулась в ствол почти рядом с его рукой.

Он поспешно растянулся рядом с Намали, осторожно держа в Руке собранные иглы.

— Он будет преследовать нас, пока не убьет, — прошептала Намали. — И мы ничего не можем сделать.

— Ты убеждала, что его можно убить его же ядом.

— Так говорят Жрецы.

Позади них раздался треск, и они быстро поползли вперед

— О, Зоомашматра! — молилась Намали. — Кахамауду сокрушит растения, чтобы добраться до нас…

— Это произойдет не скоро, — объяснил Исмаэль. — К тому же он может наколоться на шипы, которых много наверху.

Перед ними выскочило животное. Оба остановились вскрикнув от ужаса. Но это был всего лишь квинчагас, двуносый обезьяномедведь, как называл его Исмаэль. Животное побежало в гущу растений и вдруг упало.

Исмаэль не видел, что произошло, но предположил, что смертоносная игла поразила его.

В джунглях стоял треск и гул. Это чудовище прокладывало себе путь в погоне за ними.

— Зоомашматра, помоги нам! — в ужасе шептала Намали. — Зоомашматра, помоги нам!

В джунглях кипела жизнь. Откуда–то выскочило целое стадо обезьяномедведей и бросилось врассыпную. Какие–то неизвестные зверьки разбегались в панике.

Исмаэль и Намали молча бросились бежать. Они спотыкались и падали, помогая друг другу. Исмаэль потерял иглы, но не стал терять времени на поиски. Зато он взял костяной нож у Намали.

Внезапно девушка остановилась. Мелкие животные носились, охваченные страхом, но шум, производимый чудовищем, затих.

— В чем дело? — спросил Исмаэль.

— Оно взлетело, — ответила она. — Слушай.

Исмаэль затаил дыхание и широко раскрыл рот, прислушиваясь. Но он ничего не смог услышать.

— У Шивараду нет крыльев–парусов, — объяснила Намали. — Летать ему тяжело. Он передвигается над джунглями, цепляясь щупальцами за стволы. Ему надоело проламываться сквозь джунгли, — продолжала она. — Теперь он быстро догонит нас. Нам не уйти от него. Ведь оно взлетело.

Исмаэль не спрашивал девушку, как Шивараду съедает свои жертвы, но теперь задал этот вопрос.

— Зачем тебе это? — спросила она. — Какая разница, если ты будешь мертв?

— Скажи мне.

Она повертела головой из стороны в сторону, как бы пытаясь определить, где находится чудовище. Должно быть, оно остановилось и прислушивалось, так как они не услышали ни звука— Шивараду впрыскивает кислоту в тело жертвы, а когда тело растворяется, Шивараду всасывает эту массу через щупальце.

У Исмаэля в голове шевелилась безумная затея убить чудовище, бросив ему в рот его же отравленные иглы. Но теперь эта идея отпадала сама собой. Но даже если бы чудовище имело огромную пасть, способную проглотить человека, эту идею было бы трудно осуществить.

— Оно будет перемещаться над джунглями, тихо и легко, как облако, — сказала Намали. — Его щупальца будут отыскивать нас по теплу наших тел, его органы слуха будут прислушиваться к каждому шороху. Если мы будем оставаться на месте, он обнаружит и убьет нас. А если мы побежим, он будет преследовать нас, пока мы полностью не выбьемся из сил и не упадем. Тогда он тоже убьет нас.

— Интересно, сильные ли у него щупальца? — спросил Исмаэль так тихо, что она не разобрала его слов и ему пришлось повторить.

— А зачем тебе это?

— Не знаю, — ответил он и положил руку на ее холодную потную кожу. — Дай мне подумать.

Теперь он понимал, что должен чувствовать кит, за которым идет охота. Сейчас сам Исмаэль был на дне, притаившись, а убийца наверху — выжидал и наблюдал. Раньше или позже жертва выдаст себя, и тогда охотник сделает свое дело.

Снова возобновился шум в джунглях. Растения затрещали, зашумели.

Намали стиснула руку Исмаэля:

— Нам нужно бежать, а если мы побежим…

— Он не может гнаться за нами в двух разных направлениях, — сказал Исмаэль. — Я побегу на север, склоняясь к западу. Ты сосчитай до пятнадцати после того, как он погонится за мной, а затем беги на юг.

— Ты жертвуешь собой ради меня?! — воскликнула она. — Но почему?

— В мире, откуда я пришел, в подобных ситуациях мужчина обязан защищать женщину. Во всяком случае, так должно быть. Хотя часто бывает и наоборот. Однако сейчас у нас нет времени обсуждать моральные проблемы. Делай, как я сказал.

Он поцеловал ее в губы, затем повернулся и побежал изо всех сил через заросли.

Шум, производимый Шивараду, усилился.

Исмаэль бежал до тех пор, пока ноги его не заплелись в густых и крепких зарослях. Он упал вниз лицом, поднял голову и обнаружил, что перед ним особо густое и плотное сплетение растений. Исмаэль, извиваясь всем телом, прополз внутрь и скорчился между двумя стволами. Он надеялся, что сейчас у этих растений нет желания пообедать.

Шум от Шивараду уменьшился. Очевидно, чудовище поняло, что жертва притаилась, и стало двигаться медленнее, уверенное, что добыча от него не уйдет.

Исмаэль протянул руку, сорвал стручок, но пить не стал, а положил рядом. Он вглядывался в заросли и вот наконец различил темную громаду Шивараду над джунглями.

Огромная луна сверкала в каждой из чешуек, покрывающих кожу чудовища. Оно было точно такое, как описывала его Намали. Одни щупальца раздвигали растения, другие отыскивали источник тепла.

Исмаэль вжался в землю, но голову не опустил. Он хотел видеть, что делает чудовище. Сердце его отчаянно забилось, и Исмаэль был уверен, что Шивараду слышит его. Горло и рот Исмаэля были такими же сухими, как страницы древнего манускрипта в пустынном монастыре.

«И скоро будут такими же мертвыми», — подумал он.

Чудовище, обнаружив его, вытянуло шесть щупальцев и выстрелило. Все шесть игл воткнулись в ствол, за которым лежал Исмаэль. Он быстро вытащил две иглы, и тут чудовище выстрелило еще раз.

Шивараду ждал несколько минут, и это время показалось Исмаэлю вечностью. За это время можно было из золотой монеты выковать пленку, покрывающую глаз змеи.

Вероятно, Шивараду хотел определить, убил он жертву или нет.

Очевидно, он решил, что промахнулся, так как начал спускаться вниз, огибая стволы растений. Когда до Исмаэля осталось футов двадцать, противодействие растений настолько возросло, что чудовище не могло преодолеть его, однако оно могло достать Исмаэля щупальцами.

Однако чудовище действовало теперь осторожно. Очевидно, оно поняло, что жертва скрывается за стволом. Несколько щупальцев поднялось в воздух на высоту примерно в десять футов. Другие поползли по земле. Исмаэль смотрел, не зная, что он может сделать. Через минуту оба мира — и старый, родной, и новый, будущий, — исчезнут для него.

Намали говорила ему, что чудовище не может стрелять, если щупальце не вытянуто по прямой. Да, разумеется, любые изгибы уменьшают силу давления воздуха. Может, именно поэтому чудовище и не стреляло. Оно хотело бить наверняка — прямыми щупальцами.

Исмаэль слышал ритмичные вздохи. «Это Шивараду накачивает воздух», — подумал Исмаэль.

Одно щупальце, выглядевшее в лунном свете как хобот изголодавшегося слона или безголовая кобра, двигалось по земле быстрее остальных. Исмаэль с ножом в одной руке и иглой в другой высунулся из–за ствола и быстро спрятался обратно. Он проверил, сколько времени это занимает.

Над ним нависли три щупальца. Они были слепы, но чувствовали его тепло. Затем одно щупальце нырнуло вниз, как будто стремясь приблизиться к Исмаэлю, чтобы выстрелить. С небольшого расстояния этот выстрел станет смертельным. Достаточно царапины, чтобы яд проник в тело.

Щупальце перегнулось через ствол и остановилось, отыскивая тепло человеческого тела. Оно покачивалось из стороны в сторону. Затем оно начало распрямляться.

Исмаэль вонзил конец иглы в раскрытый зев щупальца. И тут же он мгновенно спрятался за ствол, вжавшись в землю.

Щупальце задергалось, стало раздуваться. Исмаэль понял, что оно хочет выстрелить, но всаженная им игла мешает этому. Тогда щупальце стало сворачиваться, а затем резко распрямилось и выстрелило обеими иглами. Но выстрел оказался бестолковым. Иглы улетели в гущу ветвей, не причинив вреда Исмаэлю. Он вскочил, держа иглу в руке, и прыгнул на разряженное щупальце.

Оно задергалось, стало сворачиваться, но очень медленно. Исмаэль всадил иглу на этот раз прямо внутрь отверстия на конце щупальца. Реакция чудовища оказалась очень сильной. Щупальце потянулось к Исмаэлю, остальные щупальца начали разворачиваться к нему.

Игла вонзилась в щупальце в дюйме от его начала. Чудовище стреляло по Исмаэлю, но расстреливало самое себя. Исмаэль отпустил щупальце, скатился вниз и упал на землю, ломая тонкие ветви.

Чудовище извивалось в судорогах, тщетно хватаясь за растения. Наконец оно подтянуло щупальца и медленно потащилось прочь, цепляясь за стволы.

Исмаэль вскочил на ноги и бросился бежать. Он наткнулся на густые заросли, упал, снова поднялся, отогнул листья и остановился, прислушиваясь.

Огромная темная масса висела как облако над джунглями. Исмаэль не мог рассмотреть, шевелятся ли щупальца Шивараду. Внезапно торпедообразное тело с огромной головой и сверкающими в лунном свете зубами выскочило из темноты. Оно ударило в один из горбов на теле Шивараду. И горб взорвался.

Это воздушная акула, летающая смерть, нанесла свой удар.

Тут же появилась еще одна акула и вонзилась зубами в тело Шивараду.

Исмаэль подумал, достаточно ли силен яд Шивараду, чтобы заодно поразить и небесных акул.

Однако у него не было времени смотреть кровавый спектакль. Внезапный шум позади него заставил его обернуться и застыть, сжимая нож в руке. Но вот он услышал знакомое мягкое дыхание.

— Намали, — тихо позвал он.

— Я не могла принять жертву от тебя, — объяснила она. — Я хотела помочь… О!

Она увидела тело Шивараду, висящее на ветвях, как разорванная тряпка.

Он рассказал, как все было, и девушка порывисто схватила его за руку и поцеловала.

— Заларампатра и Зоомашматра отблагодарят тебя.

— Лучше, если бы это сделала ты.

Они подошли к мертвому чудовищу поближе. Его рвало на части уже полдюжины акул.

Затем они пошли дальше, нашли удобное место и снова легли спать. Исмаэль, несмотря на усталость, не мог заснуть от холода. Температура воздуха, как ему показалось, была всего лишь сорок градусов выше нуля по Фаренгейту (восемь градусов по Цельсию).

Исмаэль соскочил со своего листа и забрался к Намали. Обнял ее руками и прижался к ней, накрывшись другим листом. Намали не возражала, правда повернулась к нему спиной. Исмаэль уснул мгновенно, несмотря на близость девушки. Ему снилась первая ночь в Спутер–Инн, в Нью–Бедфорде, когда дикарка–великанша Квоквег разделила с ним постель. Квоквег, чьи кости обратились в прах много тысяч лет назад…

Громадное солнце снова выползло из–за горизонта, и сразу же стало тепло. Они проснулись и обнаружили, что в их вены погружены стебли растений. Им пришлось ждать, пока растения закончат свой завтрак. Затем они встали, умылись жидкостью из стручков и напились. Тут же на них напал паралич, но другие растения, видимо, уже знали каким–то образом, что эти двое уже выплатили свой долг, и не приблизились к ним.

Они снова пошли на север. За весь путь они спали четыре раза, питались мелкими животными, которые попадались им по пути, и даже однажды съели летающую змею. Это было, как рассказала Намали, единственное животное, у которого отсутствовал пузырь с легким газом. У змеи отдельные ребра развились в крылья, которые действовали так же, как и крылья птиц.

Прошла еще одна ночь, с ее опасностями, и снова взошло солнце.

— Сколько нам еще идти до твоего города?

— Не знаю. На корабле мы добрались бы за двадцать дней.

Нам же, вероятно, придется идти в пять раз дольше.

— Значит, четыреста дней по времени моего мира, — прикинул Исмаэль. Его не беспокоило время, но все же он предпочел бы ехать, а не идти. Ведь продираться через густые заросли — это трудная и изнурительная работа. Он завидовал обитателям неба, которые без всяких усилий парили в вышине.

В полдень они увидели облако, состоящее из миллиардов красных существ. И тут же рядом с ними плавали громадные киты, которые паслись на этом воздушном пастбище.

И тут же в небе они увидели большой воздушный корабль.

Намали вскочила, уронив кусок мяса. Долго она стояла молча, а затем улыбнулась.

— Он из Заларампатры!

Вскоре они увидели, как из чрева корабля выскочили несколько небольших воздушных лодок.

Одна из них направилась в их сторону, погнавшись за китом.

Лодка неслась по следам кита, который, казалось, не замечал опасности. Он спокойно плавал в красном облаке. Вскоре он скрылся за красной пеленой, и Исмаэль больше его не видел.

Внезапно Исмаэль увидел, что кит резко взмыл вверх. Серебристая струя брызнула из него: это он освобождался от балласта, который хранил в пузыре.

Теперь Исмаэль увидел, что кит и лодка связаны между собой канатом. Кит делал совершенно противоположное тому, что делали в подобных случаях морские киты на Земле.

Он уходил вверх.

— Кит может плавать в верхних слоях атмосферы, где люди не могут дышать из–за недостатка воздуха, — объяснила Намали, — Гарпунер должен в таком случае обрубить линь.

Кит уже забрался так высоко, что лодка совершенно потерялась в темно–голубом небе.

Красное облако быстро дрейфовало к северо–востоку. И через полчаса должно было скрыться за горизонтом.

Корабль уже не гнался за облаком. Он стал маневрировать, чтобы остаться на прежнем месте. Люди на корабле, вероятно, видели кита и лодку.

Вскоре и Исмаэль увидел черную точку — кита, — которая быстро увеличивалась. Кит несся вниз вместе с лодкой. Он распустил все свои плавники–паруса и вытянулся в прямую линию. Линия, связывающая кита с лодкой, была не видна, но лодка неслась за китом на расстоянии в три сотни футов.

— Кит выпустил газ и падает, — прокомментировала Намали. — Перед землей он с помощью своих парусов выйдет из пике. Лодка может врезаться в землю. Все будет зависеть от искусства кита. Иногда они делают ошибки в скорости и определении расстояния из–за нарушения кровоснабжения мозга. Тогда киты разбиваются, но при этом гибнет и лодка вместе с экипажем. Разумеется, всегда можно перерубить линь, что это дело чести гарпунера. Он не будет рубить его до самого последнего момента…

Она замолчала. Кит, если он сохранит прежнюю скорость и направление полета, врежется в землю в полумиле от них.

Сейчас кит был близко, и Исмаэль понял, что он гораздо больше голубых китов, за которыми охотился он сам. А голубые киты были самыми большими существами на Земле. Правда, у этого кита не было нижней челюсти. Пасть представляла собой круглую дыру, расположенную в центре головы.

Намали объяснила ему, что у кита нет зубов, а неподвижная нижняя челюсть срослась с черепом. Когда кит ест, проглатывая миллионы мелких животных, а это бывает чрезвычайно редко, пасть у него закрывается тонкой пленкой.

— Но существуют киты с зубами, которые нападают на беззубых китов и едят все, включая и людей, — сказала она.

— Я встречался с такими китами, — ответил Исмаэль, вспомнив гигантского белого кита с наморщенным лбом и изувеченной челюстью. — Если этот кит сейчас не повернет, он обязательно врежется в землю.

Гигантское тело мчалось вниз и не собиралось расправлять крылья. Все люди в лодке лежали, кроме одного человека. Исмаэль ждал, что рука гарпунера поднимется и ударит ножом по линю. Но тот стоял неподвижно.

— Эти люди либо слишком храбры, либо слишком глупы, — пробормотал на английском языке Исмаэль.

И потом он не выдержал и закричал тоже по–английски:

— Руби, черт побери! Руби!

Но вот крылья кита раскрылись с ужасающим треском. Это было похоже на залп мушкетов.

Движения животного были тщательно выверены. Хвост его резко пошел вниз, увлекая за собой лодку и в то же время подталкивая кита вверх. Но начальная скорость кита была все же очень большой, и хотя он попытался подняться, он все же продолжал падать.

Лодка была уже под китом и продолжала стремительное движение вниз, хотя кит уже вышел из виража.

Исмаэль увидел четырех человек в лодке, привязанных охранными ремнями, и гарпунера, ухватившегося за борта руками.

— Теперь уже поздно рубить линь, — сказала Намали. — Если лодка освободится от кита, она будет продолжать падение. Теперь осталось только надеяться, что сам кит спасет их от столкновения с землей.

— Нет. Им уже не спастись.

Если бы земля была на фут ниже или кит начал свой вираж на секунду раньше, лодка могла бы уцелеть. Но катастрофа произошла.

Лодка зацепила кормой за землю, линь лопнул, лодка перевернулась, людей выбросило за борт, так как охранные ремни полопались. И вот лодка разлетелась на куски, которые были поглощены джунглями.

Кит, выпустивший большую часть своего газа, смог подняться на высоту всего в пятьдесят футов. Чтобы подняться выше, ему требовалось произвести новый газ, а это зависело от того, сможет ли он найти себе пищу. На такой маленькой высоте это казалось маловероятным.

Поэтому, скорее всего, кит был обречен. Он будет дрейфовать на малой высоте, постепенно теряя газ и спускаясь все ниже, пока не рухнет в джунгли, если до этого он не станет добычей воздушных акул.

Исмаэль и Намали продирались через заросли к месту катастрофы. После долгих поисков им удалось найти одного человека. Все кости его были переломаны, к тому же он напоролся на толстый ствол растения.

Вдруг они услышали крики о помощи. Человек лежал в густых зарослях, куда он упал. Однако при падении он только сломал ногу и получил множество царапин.

Они положили раненого поудобнее и стали искать остальных.

Третий человек лежал на открытом месте. Воздушные акулы, появившиеся неизвестно откуда, готовились напасть на него.

Исмаэль и Намали потащили раненого под защиту зарослей. Раненый стонал. Он был в полусознательном состоянии. На голове его была большая рана. Видимо, при падении он ударился головой обо что–то твердое. На нем была голубая юбочка с вышитым на ней черным воздушным китом, в которого вонзился гарпун. Кит алого цвета был вытатуирован на груди, а множество китов поменьше украшали руки и ноги. Каждое изображение означало в действительности убитого кита. Да, этот человек за свою жизнь внес большое опустошение в ряды воздушных гигантов этого мира.

— Это Чамкри, великий гарпунер, — объяснила Намали. — Скорее всего, их корабль еще не знает этой ужасной новости, иначе они бы спешили в город, а не охотились.

— Акулы рядом, — сказал Исмаэль и побежал с удвоенной скоростью. Однако он скоро понял, что им не успеть дотащить раненого до зарослей. Исмаэль опустил Чамкри. Воздушная акула сделала круг и с шипением устремилась вниз. Это она стравливала воздух из пузыря. Исмаэль схватил ствол растения, лежащий рядом, очистил его от листьев и, когда увидел, что челюсти акулы готовы сомкнуться у него на голове, воткнул ей палку прямо в пасть. Палка проткнула розовый язык и вошла глубоко в горло, а затем акула сшибла Исмаэля на землю. Акула проскользнула над ним. Этого оказалось достаточно, чтобы лицо и руки его были окровавлены. Шкура у этой нечисти была похожа на крупную терку.

Намали вскрикнула, но она тоже успела броситься плашмя вниз, и акула пролетела над ней. Она врезалась в густые заросли и забилась в переплетении ветвей. Акула в панике билась все сильнее и добилась только того, что упала на землю, сломав один плавник–парус.

Оттащив гарпунера в безопасное место, Исмаэль приблизился к акуле. Другие акулы кружили в воздухе, не осмеливаясь подлететь ближе. Они боялись сами запутаться в ветвях.

Акулы вообще редко приземлялись. Только когда они были уверены, что это безопасно, они могли опуститься на землю!

Исмаэль осторожно обошел акулу. Он вовсе не хотел получить удар хвостом, который хотя и был легким, но мог нанести рану. Он взял еще одну палку и сунул ее в пасть рванувшейся к нему акуле. Та мгновенно проглотила ее. Исмаэль отскочил обратно в джунгли. Немного погодя он увидел, что акула стала извиваться и корчиться. Очевидно, палка проткнула ей внутренности. Другие акулы набросились на обреченную подругу. Они рвали на куски ее тело, откусывали плавники. И скоро все было кончено.

С неба спустились две лодки. Одна из них приземлилась на поляну, а другая осталась на высоте пятидесяти футов, сбросив якорь, зацепившийся за растительность, и опустив паруса.

Намали узнала первого из спустившихся с лодки. Это был Пуняки. Пуняки тут же опустился на колени перед Намали, поклонился, коснувшись лбом земли. Он был рад, что дочь Сеннервы в безопасности, но очень удручен, что нашел ее в таком положении. Он с любопытством посмотрел на Исмаэля, но то, что девушка смотрела на него как на друга, успокоило Пуняки. Однако радость моряка тут же угасла и перешла в глубокое горе, когда Намали кратко рассказала обо всем, что произошло в их родном городе. Коричневая кожа всех матросов посерела, они выли и катались по земле, нанося себе удары кулаками. Некоторые выхватили ножи и порезали себе грудь и руки.

Хотя их горе было очень сильным и глубоким, все же время требовало действий. Постепенно они прекратили вой и катание по земле и приложили паутину к ранам. Это была паутина, как объяснили Исмаэлю, которую производит какая–то птица без крыльев и без перьев.

Пока двое моряков вырезали сердце, легкие и желудок акулы, остальные искали четвертого моряка из погибшей лодки. Через четверть часа его нашли под пологом листьев. Он уже к этому времени умер, а растения вонзили свои стебли в его раны и пили кровь.

Спустилась и вторая лодка. На нее погрузили Чамкри и раненого матроса. Намали и Исмаэль сели в первую лодку, которая, как выяснил Исмаэль, была сделана из тончайшей прозрачной пленки. Они застегнули привязные ремни, тоже сделанные из тонкой кожи и снабженные костяными пряжками. Командир приказал, чтобы мясо акулы скормили животным, вырабатывающим газ. Этот газ поступал в баллоны, развешенные по бортам лодки. Подъем лодки требовал два часа и две кормежки животных. Исмаэль терпеливо сидел в лодке. Искусству ожидания он научился давно, еще в своем мире. Однако воздушное море требовало еще больше терпения.

Наконец лодка приблизилась к кораблю и пошла параллельным курсом. С лодки на корабль были брошены канаты, которые были подтянуты и закреплены. После этого паруса опустили, сложили мачты, и лодка вошла в углубление в корпусе корабля.

Исмаэль очутился в длинном открытом туннеле, от которого отходили под разными углами боковые ходы и лестницы вверх и вниз. Все было сделано из тонкостенных, но прочных костей, видимо костей морских китов. Большие пузыри были подвешены над палубами в два ряда — по девять в каждом ряду. Под каждым находилось животное с круглым огромным ртом.

Исмаэль думал, что весь корабль обтянут кожей. Но это оказалось не так. И это естественно, ведь корабль, полностью зависящий от ветра, должен иметь как можно меньшую площадь сопротивления ветру, чтобы его паруса действовали как можно эффективнее. Лишь каюты да склады, да кое–какие другие помещения на корабле были закрыты кожей. Все остальное пространство день и ночь продувалось ветром насквозь, независимо от того, теплый дул ветер или холодный, ласковый или резкий. Рулевой находился на самой верхней части корабля, причем руль приводился в движение безголовым, безногим существом с щупальцами. Щупальца были закреплены с разных сторон на руле, и, раздражая животное, рулевой вызывал сокращение тех или иных мышц, которые и поворачивали руль в нужном направлении.

Капитан Барашха оказался высоким человеком, на его лбу был вытатуирован символ, означающий его статус: черное рулевое колесо на фоне алой короны. Его приказы передавались по кораблю криками тех, кто был рядом: днем — сигналами с помощью рук, а ночью — светом фонаря. В качестве фонаря использовалась клетка со светящимися в темноте насекомыми.

Барашха, услышав рассказ Намали, заплакал, завыл и полоснул свою грудь каменным ножом. После этого он отдач себя в распоряжение Намали. Она спросила его о запасах пищи, воды и нахамчиза — крепкого ликера. Капитан заверил, что всего вполне достаточно, чтобы лететь в Заларампатру, хотя последние несколько дней придется немного поголодать. Они уже успели убить десять китов, так что мяса и воды вполне достаточно. А в одном из китов они даже нашли врканау. По тону капитана Исмаэль решил, что здесь охота на китов ведется в основном из–за этого самого врканау. Он не знал, что это может быть, но дал себе слово выяснить при первом удобном случае.

Корабль поднял паруса и полетел на север, направляясь к городу.

Намали и Исмаэля проводили в каюту капитана. Она была расположена прямо под мостиком. Пол каюты был прозрачным, и Исмаэль мог наблюдать с высоты в тысячу футов проплывающие под ним пейзажи его нового мира. Правда, он несколько опасался: ведь этот пол казался таким непрочным. Кожа прогибалась при ходьбе, и Исмаэль с чувством облегчения опустился в кресло, прикрепленное к костяному шпангоуту. Каюта была небольшая и без двери. Очевидно, в Заларампатре уединение не было принято. Здесь же стоял стол, сделанный из костей, с небольшой ровной столешницей. На нем капитан производил навигационные расчеты или делал записи в журнал. Журнал оказался толстенной книгой с тончайшими листами. Большие буквы были написаны черными чернилами. Исмаэль никогда не видел таких букв, хотя побывал во многих странах.

Пока Намали устраивалась в каюте, слуга принес им обед, первый обед, который они ели ей долгое время. Они отведали мясо кита, странное на вкус, но удивительно приятное, ели мясо других животных, какие–то зерна. Все было необычно, но вкусно. Из кожаных сосудов в кожаные кубки наливалась темно–зеленая жидкость…

И через некоторое время Исмаэль почувствовал себя прекрасно. Правда, он осознал, что язык у него заплетается и он слишком много говорит. После этого Исмаэль решил, что в будущем станет меньше пить этого ликера.

Но ликер, казалось, не подействовал ни на капитана, ни на Намали. Они продолжали пить его, и только в больших зеленых глазах их разгорался яркий огонь. Слуга убрал пустые блюда и принес еще нахамчиза. Исмаэль заговорил с Намали, но она резко взглянула на него. Капитан, казалось, рассердился, и тогда Намали объяснила, улыбнувшись, что Исмаэль не знает правил, не ведает, что корабль следует считать территорией Заларампатры.

Тем не менее слуга увел Исмаэля из каюты капитана. Он провел его по коридорам и лестницам, поместил в маленькую каюту с одной стеной, где ему предстояло спать. Исмаэль повесил гамак, улегся, но не смог сразу уснуть. Корабль непрерывно трясло. Он то подскакивал, то проваливался в воздушные ямы. Исмаэль одно время был рад, что избавился от непрерывной тряски почвы, но здесь было ничуть не лучше. Корабль добросовестно испытывал все изменения плотности атмосферы. А Исмаэль считал, что такое огромное сооружение должно передвигаться по воздуху плавно.

Тем не менее он уснул. Исмаэль постепенно привык к особенностям движения корабля. Но к хрупкости корабля, к тонким прогибающимся прозрачным полам ему предстояло еще долго приноравливаться.

На третий день полета он впервые, с того момента как оказался здесь, увидел на западе дождевые облака. А через час налетел шквал. Это был очень сильный ветер, но не тайфун, и капитан приказал пока не спускать паруса. Огромный корабль при первом порыве ветра наклонился на двадцать пять градусов и, кренясь, понесся, как хорошая скаковая лошадь. Исмаэль привязался к основанию мачты в самом низу корабля. Так ему приказал капитан, хотя Исмаэль не мог понять, почему именно здесь. Но затем он догадался, что во время шторма он бесполезен и будет только мешать на палубе. А здесь он своим весом сможет улучшить устойчивость судна. Капитан решил использовать его как балласт.

Ветер становился все сильнее. Теперь он достиг силы тайфуна. Корабль продолжал нестись вперед, но его начало сносить к востоку. Ветер дул не постоянно, а порывами, резкими и мощными. А затем пошел дождь, ливень. Сверкали молнии, слышались раскаты грома.

На корабле не было никаких навигационных приборов, даже компаса. Компас ведь делают из металла, а металл либо полностью отсутствует в этом мире, либо чрезвычайно редок.

«Вполне возможно, — подумал Исмаэль, — что человечество уже израсходовало все запасы металла. Сколько уже тысячелетий прошло с тысяча восемьсот сорокового года, когда Исмаэль был еще на Земле?»

Но вопрос этот не имел смысла. Никто не мог на него ответить. Существовала только реальность.

Капитан вел свой корабль по солнцу и луне, а ночью — по звездам. Теперь же, когда небо закрылось тучами, капитан — слеп. В этой, почти кромешной тьме он мог только отдаться на волю ветра. А если изменится направление ветра, капитан даже не заметит этого, и, даже заметив, он ничего не сможет сделать.

Исмаэль сиротливо сидел на своем посту. На корабле не было ни часов, и ничто другое не определяло время. Видимо, люди, живущие в конце Времени, совсем не заботились о нем.

Исмаэль сидел, изредка спал, если ему это удавалось, и видел только несколько матросов да кока, приносившего ему пищу. Однажды он посетил камбуз. Там был очаг, сложенный из брусков какого–то дерева, видимо не подверженного действию огня. Топливом служило масло, но не китовый жир, как полагал Исмаэль, а нечто добываемое из летучих масленичных растений.

Исмаэль попытался поговорить с коком. Он всегда любил изучать характеры новых знакомых. Однако на этот раз ничего не получилось. Кок говорил мало, он очень боялся бури и трясся при каждом порыве ветра.

Исмаэль вернулся на свой «пост» и долгое время пребывал в полусонном состоянии, просыпаясь только при очень сильных порывах ветра. Он уже был уверен, что «Руланга», так назывался корабль, уже по меньшей мере трижды меняла курс, и вполне вероятно, что корабль летит в противоположном направлении.

Он очень удивился, когда внезапно буря прекратилась и облака рассеялись. Солнце находилось в зените. Матрос сказал ему, что за время бури оно дважды пересекало небосвод. Исмаэлю ничего не оставалось, как поверить на слово. Сейчас «Руланга» летела на северо–запад. Однако никто не знал, сколько раз за время бури она меняла курс. Капитан Барашха объявил, что они сбились с курса, то есть заблудились. И только в конце дня им удалось выяснить, где же они находятся.

Прямо по курсу перед ними поднялись горы, такие высокие, что их вершины скрывались в темных небесах. Они были красноватыми, черными, серыми. Ветер и время основательно здесь потрудились.

Исмаэль во время обеда с капитаном и Намали спросил, высокие ли это горы.

Барашха посмотрел на примитивный водяной альтиметр и объяснил, что «Руланга» находится на высоте в десять тысяч футов. Вершины этих гор выше нас на двадцать одну тысячу футов. «Руланга» могла бы перелететь через эти горы, но наверху нам не хватит воздуха, чтобы дышать.

«Значит, — подумал Исмаэль, — за миллиарды лет Земля потеряла часть атмосферы. Плато на вершинах этих гор когда–то было континентом, возможно Южной Америкой. А в Южной Америке были горы Анды. Насколько же высоки они? Там–то совсем нет воздуха. А может, Анд больше не существует? Или это вовсе не Южная Америка? Ведь говорили же в его время, что континенты плавают, как фасоль в жидком супе».

Он смотрел на эти громадные утесы, и вдруг одна из скал беззвучно рассыпалась на мелкие глыбы, и до Исмаэля через несколько секунд донесся грохот. Земной прилив. Медленно, а может и не так уж медленно, все высокое на Земле разрушается.

Земля превращается в плоскую, как блин, планету.

Капитан Барашха вытащил карту и определил местонахождение корабля. Теперь стало ясно, в каком направлении нужно лететь.

Исмаэль прихлебывал нахамчиз и смотрел вниз сквозь прозрачный пол. Сильный дождь залил планету. Мертвые моря вышли из берегов и во многих местах соединились друг с другом. Если бы он очутился в этом мире сейчас, ему бы пришлось нырять на глубину в пятнадцать футов, чтобы достичь джунглей.

Одно из морей, над которым они пролетали, оказалось красным, и Исмаэль спросил капитана об этом. Выяснилось, что дождем сбило облако мелких красных животных, которыми питаются киты.

— Может, поэтому сейчас в небе не видно красных облаков? — спросил Исмаэль.

— Да, дожди жизненно необходимы. Они должны выпадать, иначе вся жизнь погибнет. Но кроме добра они приносят и зло. Теперь пройдет много времени, пока восстановятся облака — пища для китов. Китам придется много голодать. Они похудеют. Другим животным тоже придется плохо из–за недостатка пищи. Зато акулы и другие хищники будут много есть в это время, так как большинство животных ослабеет. Сейчас акулы несут яйца. Однако их яйца носятся в воздухе, и их съедают киты. Сохраняются очень немногие яйца. Вот вам взаимосвязь плохого и хорошего. Пройдет время, созреют семена гигантских растений, которые растут далеко на западе. Они взорвутся и выбросят семена высоко в воздух. Это и будет пища для китов. И тогда все вернется к тому положению, которое было до дождя.

Вскоре беседа перешла на другие предметы. Исмаэль рассказал о мире, в котором жил, и о том, что произошло после того, как он встретился с Намали. Исмаэль понял, что Намали не кочет говорить о том, что он касался ее, и тем более о том, как они согревали друг друга ночью. Вероятно, она не преувеличила, когда говорила, что Исмаэля убьют, если узнают, что он осквернил весталку. Под осквернением она, несомненно, имела в виду простое прикосновение.

После обеда капитан объявил, что они должны поблагодарить бога — покровителя «Руланги» — Мшнуварикарди и великого бога Зоомашматру. Все поднялись и торжественно прошли в комнату, прозрачные стены которой были расписаны религиозными сюжетами и символами.

На костяном алтаре стоял костяной же ящичек. Намали заняла место перед алтарем, надела на голову костяную корону, украшенную сотнями мелких красных животных, и запела. Исмаэль не понимал языка, на котором она поет. Она учила его совсем другому языку.

Здесь собралась вся команда, за исключением тех, кто стоял на вахте. Все опустились на колени. Исмаэль тоже. Он не видел причин уклоняться от этого. Не впервые он поклонялся чужим богам. В его время на Земле было множество религий, множество божеств. Он даже принимал участие в молитве Исхо, идолу дикарки Квоквег, и никаких неприятных последствий не последовало.

Он опустился на колени перед алтарем и посмотрел вниз, через прозрачный пол, прогнувшийся под его весом. Под ним было тысяча футов высоты. Никогда он не был так близок к вечности…

Намали повернулась, не прекращая пения. Она подняла вверх ящичек. В нем находилась небольшая скульптурка, высотой фута в два, сделанная из чего–то вроде слоновой кости, но с красными, зелеными и черными прожилками. Фигурка изображала полукита, получеловека: звериная морда, человеческое тело, но вместо ног — хвост кита. Он него исходил сладкий, приятный и, уж конечно, одурманивающий запах.

Исмаэль выпил довольно много нахамчиза, и его слегка пошатывало при ходьбе. А вдохнув этот запах, он почувствовал сильное головокружение. Сознание покинуло его, и он упал лицом вперед.

Он проснулся на полу, и под ним были полумертвые моря планеты. Когда он со стоном сел, то увидел, что остался один. Голова у него болела так, будто он получил сильный удар молотком.

Идол был прикрыт ящичком, но его запах все еще царил в комнате.

Он. шатаясь, вернулся в свою каюту и лег спать.

Проснувшись, он захотел выяснить, что это за запах и почему он так подействовал на него, но поговорить было не с кем. Все оказались заняты. Все бегали и суетились. А причина была в том, что рулевой заметил стадо китов. Капитан решил, что с возвращением домой можно подождать и необходимо добыть еще пищи. Иначе им не хватит еды на весь оставшийся путь.

Исмаэль чувствовал себя хорошо и решил просить разрешения у капитана принять участие в охоте, хотя он понимал, что совершает глупость. Он сообщил капитану, что охотился на морских китов, и не видит никаких препятствий к тому, чтобы быстро приспособиться к охоте на воздушных.

— Нам нужны рабочие руки, — сказал капитан. — Но ты не должен вмешиваться в охоту в критический момент. Ты умеешь обращаться с парусами, а единственная разница между твоим умением и нашим заключается в том, что ты плавал в двух измерениях, а здесь нужно — в трех. Хорошо, ты пойдешь в лодке Каркри. Ступай и получи распоряжения гарпунера.

В команде корабля никогда не было лишних людей, так как его нагрузка ограничена. «Руланга» уже потеряла одного матроса, который выпал за борт. Затем, во время охоты за китом, погиб Рамварпа, а его товарищ сломал кости. Так что капитан хотя и не очень охотно, но согласился на предложение Исмаэля.

Гарпунер Каркри вовсе не имел такого мощного телосложения и развитой мускулатуры, как те гарпунеры, которых знал Исмаэль в своем мире. То были люди, похожие на львов. Но здесь, чтобы вонзить гарпун в тело воздушного кита, не требовалась мощная мускулатура. Просто нужно было знать, куда нанести удар. Череп воздушного кита был обтянут кожей, но в черепе существовало много мест, не защищенных костями, — эволюция делала все, чтобы сэкономить вес. И она убирала все ненужное.

Во время охоты лодка неслась параллельно киту, и гарпунер метал свое орудие в незащищенный участок животного, причем было известно, что все жизненно важные органы кита находятся в голове. Если бы содрать кожу с кита, то перед глазами исследователей обнаружились бы воздушные пузыри, прикрепленные к костям скелета.

Исмаэль, размышляя об этом, взобрался на лодку. Он считал, что в воздушном ките так мало мяса, что опасная игра не стоила свеч. Гарпунер подозрительно посмотрел на Исмаэля, но не сказал ничего. Матрос по имени Куяй объяснил Исмаэлю его обязанности во время охоты и на случай нового шторма.

И вот лодка выскользнула из чрева «Руланги» и устремилась в полет. Каркри приказал поднять паруса, а сам встал впереди. Паруса подхватили ветер, и лодка моментально обогнала «Рулангу». Исмаэль и Куяй следили за парусами, причем Куяй не спускай глаз с неопытного новичка.

Каркри, отдав необходимые приказания, встал на свое место и объявил команде, что если появятся акулы, то их нужно тоже убивать.

— Нам нужно мясо. Мясо для нас и для животных, производящих газ. Даже если мы убьем одного кита, нам этого окажется мало. Поэтому мы должны стараться добыть побольше, пусть даже акулу.

Лодка прошла мимо корабля. Исмаэль увидел на палубе Намали. Он помахал ей рукой, и она ответила ему. Затем девушка исчезла.

Исмаэль заметил, что люки корабля открыты, и спросил об этом Каркри.

— Сейчас корабль войдет в красное облако. Он будет захватывать мелких животных, так же как кит. Из них получается прекрасный суп, а кроме того, мы используем их для украшений.

В воздухе было еще три лодки. Лодка Каркри устремилась за огромным китом. Куяй объяснил, что это вожак стада. Он охраняет стадо сзади. Вожак летел, постоянно меняя курс, словно пытаясь не выпустить из виду все четыре лодки. Затем он нырнул в красное облако, и лодка Каркри устремилась за ним. Все матросы моментально накинули прозрачную ткань на головы.

И это было не напрасно, так как тысячи маленьких существ облепили их. Исмаэль запоздал, и ему пришлось отплевываться, протирать глаза. Каркри приказал, чтобы эти микроскопические существа сбрасывались на дно лодки. Исмаэль, управляя одной рукой парусами, другой рукой выгребал из маски красных существ. Вокруг него бушевал красный шторм, и груда красных животных скапливалась на дне лодки.

Внутри красного облака попадались области, совершенно свободные от красных существ. И тут тело кита казалось совершенно черным. Здесь почти не дул ветер и паруса обвисали, как голодные животы. Однако эта потеря скорости компенсировалась тем, что кит, набивая живот, тоже потерял скорость.

Лодка снова нырнула в красное облако, а когда вынырнула оттуда, то оказалась рядом с китом. Животное маневрировало, пытаясь избавиться от преследователей точно так же, как это делали их предшественники, морские киты, тысячи лет назад.

Кит мог легко уйти от преследования, освободившись от балласта и выпустив газ. Но он не делал этого, так как не мог предполагать, что скоро гарпун поразит его в открытое место на голове, в девяти футах от глаза.

Каркри встал, широко расставив ноги, проверяя, правильно ли уложены кольца линя, затем поднял руку, призывая всех приготовиться.

Куяй тоже встал. Он раскрутил и швырнул прямо вверх короткую палку коричневого дерева. Она взлетела высоко над головой кита. В это же время с другой стороны головы животного взлетела другая палка. Обе палки вспыхнули одновременно и начали падать, оставляя после себя кольца дыма.

Это были сигналы, что лодки готовы. Кто бы ни бросил палку первым, обязан был ждать, пока вторая лодка тоже подаст сигнал.

Каркри встал поустойчивее, поправил линь, такой тонкий, что его почти не было видно, и швырнул гарпун. Острое орудие пронзило кожу кита и исчезло.

Каркри упал на колено после броска и поспешно закрепил себя привязным ремнем. Линь быстро сматывался с барабана–это кит стремительно поднимался вверх, выпустив воду, которая служила ему балластом. Он сложил крылья так, чтобы они не мешали ему при подъеме.

Исмаэлю удалось только мельком взглянуть на гиганта. Ему сразу пришлось заниматься парусами. Куяй маневрировал парусами на другой мачте. Рулевой напряженно ждал рывка, когда весь линь смотается с барабана. Если линь не порвется сразу, то лодку потащит вверх.

Каркри сидел с ножом в руке, теперь ему было нечего делать до тех пор, пока кит не выдохнется, но следовало все время быть готовым обрезать линь в случае опасности.

Исмаэль покончил с парусами и посмотрел наверх. Кит был далеко, но даже отсюда казался огромным. Вторая лодка неслась неподалеку. Они тоже напряженно ждали рывка. Гарпунер повернулся к ним, и на темном его лице ослепительно сверкнули белые зубы.

Барабан крутился со страшной скоростью. И вот наступил момент, когда нос лодки вздернулся вверх, и она стремительно понеслась за китом. Линь выдержал, хотя, на взгляд Исмаэля, он был очень тонким. Вторая лодка тоже летела вверх, влекомая китом.

Кит был выше их на две сотни футов. Внизу дрейфовало красное облако. «Руланга» на момент скрылась в нем, а затем появилась снова, борясь с ветром. Другие лодки находились в миле от них и чуть ниже. Их тоже тащил кит.

Каркри, несмотря на свою слабость, крутил барабан, вставив в отверстие палку. Необходимо как можно ближе подойти к киту, прежде чем он решит броситься вниз. Тогда при вираже кита опасность врезаться в землю уменьшится.

Поэтому Каркри и гарпунер второй лодки быстро накручивали линь на барабан. И только когда воздуха совсем стало не хватать, а дыхание превратилось в хрипение, они бросили эту тяжелую работу и закрепили барабан. Все матросы подходили по очереди и крутили барабан, пока не выдыхались полностью. Попробовал крутить и Исмаэль, но он не был привычен к такой разреженной атмосфере и быстро выбился из сил. С трудом он добрался до своего места и посмотрел вниз. Лучше бы он не смотрел! Где же «Руланга»?

Лодки постепенно приблизились к киту и сейчас находились в тридцати футах от его хвоста. Каркри окончательно закрепил барабан.

Исмаэль задыхался. В глазах у него потемнело, разум помутился. Ему стало совсем плохо. Он надеялся, что остальные, привыкшие к разреженному воздуху, присмотрят за ним. Возможно…

Он пришел в себя внезапно. Воздух свистел в ушах, и небо несколько посветлело. Лодка неслась почти вертикально вниз. Мертвое море сверкало отблесками красного солнца. «Руланга» очутилась прямо под ними. Казалось, что кит несется прямо на нее. Говорят, что случалось и такое, когда кит не рассчитывал скорости и направления полета и врезался в корабль. Но сейчас они пронеслись в пятидесяти футах от «Руланги». Исмаэль видел лица матросов, смотрящих на них. Матросы кричали, поднимали руки, некоторые молились богам о ниспослании удачи своим товарищам.

Прошло несколько минут, хотя они показались Исмаэлю мгновениями. Суша стремительно приближалась, но вот берега моря стали уходить в стороны, и под ними оказалась только вода. Исмаэль вспомнил, как искусно кит разбил лодку на глазах у него. Такое случалось, хотя и крайне редко.

Обычно кит выходил из пике, оставляя достаточно пространства и времени, чтобы лодка могла удачно совершить маневр. На это требовалось примерно двадцать футов. Нельзя сказать, чтобы этого было много — просто достаточно.

С оглушительным грохотом раскрылись крылья кита, едва не задев линь. Кит сбросил скорость. Лодка следовала за ним. Теперь Исмаэль понял, почему разбилась та лодка. Гарпунер не сумел приблизиться к киту на нужное расстояние.

Куяй что–то крикнул. Может, это была молитва, хотя молиться в такой момент, когда требовались решительные действия, казалось неразумным. Кит начал выходить из виража. Лодка за ним. Исмаэля со страшной силой прижало к палубе. Боль пронзила всю спину.

Море только что летело к ним — и вдруг отпрыгнуло в сторону. Они устремились в небо и затем снова к морю.

И тут Исмаэль понял, почему вскрикнул Куяй.

Второй кит, выходя из пике, направлялся к ним.

Столкновение, казалось, было неизбежным. И оно произошло. Голова второго кита ударила в затылок первого кита. Хрупкие кости кита не выдержали удара…

Кроме того, досталось и линю. Исмаэля выкинуло из лодки, как катапультой. Он летел, кувыркаясь в воздухе, и перед его глазами мелькали киты, лодки, суша, небо, вода…

Он не помнил, как ударился о воду, однако осознал, что вошел в воду ногами. Рот и нос невыносимо защипало. Исмаэль забил руками и ногами, чтобы выскочить на поверхность.

Он вынырнул из воды. В голове его немного прояснилось, и он увидел то, чего никак не ожидал увидеть. Он увидел черный саркофаг, покачивающийся на воде, как будто плывущий по волнам Стикса и несущий тело Квоквег. Для этого саркофага время не существовало.

Мелькнули тени. За саркофагом, в нескольких сотнях метров, рухнули два кита — один из них запутался во внутренностях другого.

Саркофаг тряхнуло первой волной, а следующей погнало к нему, Исмаэлю.

Исмаэль посмотрел, где же лодки. Одна лежала на поверхности воды в нескольких сотнях ярдов от него. Было ясно, что у нее лопнули воздушные пузыри.

Исмаэль увидел в воде трех матросов, плывущих к берегу.

Две лодки в воздухе постепенно снижались. Саркофаг медленно подплыл к Исмаэлю. Тот, цепляясь за выпуклости иероглифов, точно так же, как он делал раньше, взобрался на него.

Один из матросов, плывущих к нему, внезапно вскрикнул, вскинул руки вверх и исчез под водой.

Исмаэлю было ясно, что он не нырнул. И утонуть он тоже не мог — вода была слишком соленая. Человек должен был оставаться на поверхности в любом случае.

Что–то потащило его вниз. И через несколько минут Исмаэль понял, что его что–то удерживает под водой.

До этого Исмаэль благодарил бога, что в этом море нет жизни. Он и сейчас был убежден, что никто не сможет жить в этом концентрированном растворе соли. Нет, хищник, конечно, был не из тех, кто дышит воздухом.

Исмаэль закричал и сообщил остальным о том, что случилось. Они быстро выбрались на берег, а Исмаэль стал грести, лежа на саркофаге. При каждом погружении руки в воду сердце его замирало. Вдруг острые зубы отхватят руку, но ничего не произошло. Он и все остальные выбрались на берег невредимыми. Они помогли вытащить саркофаг, и затем все взоры обратились на море. Тела погибших матросов исчезли. Значит, тот, кто утащил под воду живого человека, не погнушался и трупами. Исмаэль спросил, кто бы это мог быть. Но никто из спасшихся не слыхал о хищниках, живущих в мертвом море. Да и вообще о какой–либо жизни в мертвом море они ничего не знали. Впрочем, матросы могли и не знать. Ведь они лишь изредка оказывались в море, так как основная жизнь их протекала в воздухе.

Спустились две лодки. Оттуда сбросили канаты, лодки подтянули, и Исмаэль с остальными взобрался на борт корабля.

Он оглянулся на саркофаг, сожалея о нем: ведь это была его единственная связь с домом. А кроме того, может быть, это ключ к возвращению.

Если человек может оказаться в будущем, почему бы ему не совершить обратное путешествие? А может, эти загадочные письмена и есть тот самый ключ, непонятный способ переключения тумблеров времени?

На борту корабля Исмаэль попросил разрешения встретиться с капитаном. Ему позволили это сделать, и Исмаэль спросил у капитана, нельзя ли послать лодку за саркофагом, чтобы поднять его на борт. Сначала капитан Барашха категорически возражал против потери времени и энергии, но Намали поддержала Исмаэля, и капитан был вынужден согласиться с нею. Саркофаг — предмет религии одного культа, объяснила Намали, а в вопросах религии она имеет решающее слово. Исмаэль понял, что Намали считает саркофаг его богом, но не стал сейчас выяснять этот вопрос. Объяснения могут подождать.

Две лодки подняли саркофаг, и вскоре он был установлен в центре судна. Его пришлось поднимать на двух лодках, связанных вместе. Подъем происходил очень медленно, и животные, генерирующие газ, поглотили невероятное количество пищи. Но все закончилось благополучно.

После того как были разделаны убитые киты, лодки снова вылетели из корабля. На этот раз началась охота за акулами. Те акулы, что не были убиты сразу гарпунерами, применяли ту же тактику подъема и спуска, что и киты, но с гораздо меньшим успехом. Все–таки они были менее массивными, и способность генерации газа у них оказалась меньше, чем у китов.

После того как было добыто десять акул, корабль возобновил полет. Однако в дальнейшем при встрече с китами охота продолжалась, пока на корабле не были созданы запасы пищи, достаточные для того, чтобы добраться до Заларампатры.

Последний убитый кит принес долгожданную радость охотникам, и в другое время по этому поводу был бы устроен праздник.

Это был круглый шар черного, красного и голубого цветов, диаметром два фута. Он источал сильный аромат, вызывающий одурманивающее действие. Это был тот самый запах, который привел Исмаэля в бессознательное состояние в часовне бога Ишкавакарки.

Этот шар нашли в одном из маленьких желудков кита, которые располагаются вдоль хребта. Намали объяснила, что изредка кит глотает маленькое воздушное животное — вришванку. Еще более редко случается, что животное не выбрасывается китом вместе с экскрементами, а попадает в ответвление в кишках. Но если такое происходит, то пищеварительная система кита обволакивает постороннее включение некой субстанцией, подобно тому как раковина–жемчужница создает жемчужину вокруг попавшей в нее песчинки.

И в результате возникает вришкаю — огромное сокровище. Из него вырезают богов, которые устанавливаются в храмах или продаются в другие города, которые потеряли своего бога в результате гибели корабля.

Намали во время своего путешествия с Исмаэлем много рассказывала ему о том, как рождаются боги. Она также сообщила ему о том, что, когда старые киты погибают, их плоть пожирается пузырями, и тело кита возносится высоко в небо, так высоко, что небо там совсем черное, даже днем, а воздуха нет совсем. Эти тела дрейфуют там до тех пор, пока не взрываются пузыри, и тогда трупы китов падают в определенное место. Теперь там столько китовых скелетов, что их груды выше самых высоких гор. И конечно же там можно найти очень много вришкаю.

Город, который найдет это кладбище китов, станет самым богатым и самым могущественным на планете.

«И жители его всегда будут в состоянии дурмана», — подумал Исмаэль. Он представил себе город, где будет множество богов из вришкаю, — жители его станут бродить по улицам, как лунатики.

Корабли многих городов, повествовала Намали, пропадали во время поиска кладбища китов. Считается, что кладбище расположено где–то возле восточных утесов, где водится много Пурпурных Чудовищ.

— Почему так полагают? — спросил Исмаэль.

— Потому что еще ни один корабль, улетевший туда, не вернулся обратно, — ответила Намали.

Он поднял брови и улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься?

— Странно, что ты и твой народ ничем не отличаетесь от меня и моего народа. Самое существенное в человеке не изменилось за миллионы лет. Но я не могу сказать, хорошо это или плохо. Человек и раньше и сейчас поступает только так, чтобы его действия приносили ему пользу.

Наконец красное солнце скрылось за горизонтом, и наступила холодная черная ночь. Все шло как обычно.

Дни сменялись ночами, хотя и не так быстро, как привык Исмаэль в том, своем мире. Исмаэль учился управлять воздушным кораблем, постигая особенности его конструкции. В основном он находился среди матросов, но иногда обедал вместе с капитаном и Намали. То, что он принадлежал к совсем другому миру, неизвестному здесь, родился под иным солнцем, подняло его над низшим классом, к которому он должен был бы принадлежать.

Кроме того, вполне возможно, что они считали его не совсем в своем уме, хотя во многих отношениях, даже по их понятиям, он был вполне нормален. Им нравилось слушать его рассказы, впрочем, им многое было непонятно. Когда он говорил, что раньше воздух, по которому они летят на высоте тысячи футов, был водой, и эта вода была населена разнообразными живыми существами, они не могли поверить. Они не могли поверить и в то, что во времена Исмаэля земля тряслась чрезвычайно редко и очень короткое время.

Исмаэль не спорил с ними, так же как не спорил с капитаном. Разум каждого человека представляет собой маленькое обособленное королевство, в которое никто не имеет права насильственно вторгаться.

По мере того как «Руланга» приближалась к Заларампатре, командой овладевали мрачные мысли. Люди говорили очень мало, в основном они молчали. Они как будто искали внутри себя то, что может им возместить потерю, опустошение родной земли. Они проводили много времени в часовне, где непрерывно молилась Намали и божество часто извлекалось из ящика. Исмаэль не мог спокойно пройти мимо часовни, он сразу испытывал головокружение, ощутив сильный аромат.

Намали обычно сидела на полу часовни, глядя на бога. Тело ее склонялось параллельно полу, голова едва не касалась прозрачной кожи, на которой она сидела. Грива черных волос закрывала колени.

Но вот наступил момент, когда капитан вызвал всех на палубу. Они летели весь день и всю ночь, а когда солнце неохотно показалось из–за горизонта, корабль оказался уже вблизи громадных гор, и в этих горах находился город Заларампатра.

Назад: ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Дальше: Примечания