Глава 2

Очнувшись, Рейш увидел пляшущее пламя костра, услышал приглушенные голоса. Над его головой была какая-то темная полоса, по обе стороны от нее — небо, покрытое незнакомыми созвездиями. Все, что случилось, было не кошмарным сном — реальностью. К Рейшу постепенно возвращалось сознание. Он лежал на камышовом тюфяке, от которого шел кисловатый запах срезанного тростника и человеческого пота. С него сняли рубашку; плетенка из ивовых прутьев сжимала плечи, поддерживая сломанные кости. Рейш с трудом поднял голову и осмотрелся. Он находился под открытым с боков навесом на металлических стойках с парусиновой крышей. «Еще один парадокс, — подумал Рейш. — Металлические стойки указывают на высокий уровень технологии; оружие и поведение людей — чисто варварские». Рейш попытался подняться, чтобы получше рассмотреть сидящих у костра, но ему стало больно, и он снова опустился на тюфяк.

Стоянка племени находилась на открытой местности; лес остался далеко позади — это было видно при свете звезд. Рейша больше всего заботил вопрос о том, что случилось с креслом для катапультирования, где было снаряжение, инструменты и лекарства. Он вспомнил, что кресло так и осталось висеть на дереве, и пожалел об этом. Теперь он мог надеяться только на свою природную живучесть, усиленную обязательными для разведчиков тренировками. Рейш часто думал об этих тренировках как об излишествах, выдуманных педантами. Он овладел неимоверным количеством различных дисциплин, основами лингвистики и теории коммуникации, астронавтики, космической и энергетической технологии, биометрики, метеорологии, токсикологии. Все это была теория; вдобавок он прошел курс практических занятий по технике выживания: он владел самыми разнообразными видами оружия, умел защищаться и нападать, находить пищу в экстремальных условиях, оснащать судно и ходить под парусом; он знал ракетную механику, мог ремонтировать электронные приборы и собирать аварийные устройства. Его не убили сразу, как Пола Уондера, так что теперь он сумеет выжить, только к чему все это? Его шансы вернуться на Землю были практически равны нулю, а это значительно уменьшало его бескорыстный научный интерес к планете, на которую он попал.

На лицо упала тень; Рейш увидел юношу вожака, спасшего ему жизнь. Стараясь разглядеть его в темноте, юноша встал на колени и поднес миску с кашей из грубо размолотого зерна.

— Большое спасибо, — сказал Рейш. — Но я вряд ли смогу есть: у меня руки стянуты шинами.

Юноша наклонился к нему, произнес несколько отрывистых слов. Рейш подумал, что выражение его лица слишком сурово и сосредоточенно для мальчика, которому, казалось, было не больше шестнадцати.

Медленно и осторожно Рейш привстал, опершись на локоть, и взял миску. Мальчик поднялся, отошел на несколько шагов и остановился, глядя, как Рейш пытается есть. Потом он повернулся и хрипловато позвал кого-то. К Рейшу подбежала девочка. Она наклонилась к нему, взяла миску и принялась осторожно и сосредоточенно кормить его.

Мальчик некоторое время наблюдал за ними, явно заинтригованный Рейшем; тот был удивлен не меньше. Люди — мужчины и женщины — в мире, находящемся за двести двенадцать световых лет от Земли! Параллельная эволюция? Невероятно! Ложка за ложкой каша исчезала у него во рту. Девочка — ей было около восьми лет — была одета в истрепанную одежду вроде пижамы, не слишком чистую. Полдюжины мужчин, членов племени, подошли посмотреть; между ними завязался тихий разговор, на который юноша не обратил никакого внимания.

Миска опустела; девочка поднесла к губам Рейша кружку с кисловатым пивом. Рейш выпил, потому что от него этого ждали, хотя от пива щипало во рту.

— Спасибо, — сказал он девочке; она застенчиво улыбнулась и быстро ушла.

Рейш снова улегся на свой тюфяк. Юноша что-то резко сказал ему, очевидно, задал вопрос.

— Прости, пожалуйста, — ответил Рейш, — но я тебя не понимаю. Только не сердись, мне сейчас очень нужна дружеская поддержка.

Мальчик больше ничего не сказал и через некоторое время ушел. Рейш, откинувшись на тюфяк, попытался уснуть. Костер затухал; в лагере постепенно наступила тишина.

Издалека донесся негромкий протяжный крик. Ему ответил один голос, еще один, и вскоре сотни голосов слились в торжественном хоре. Приподнявшись на локте, Рейш увидел, что на небе взошли две луны, почти одинакового размера. Через несколько минут к поющим присоединился еще один голос, раздававшийся где-то поблизости. Рейш с удивлением слушал — это, несомненно, была женщина. Протяжную песню без слов продолжили новые голоса, и, сопровождаемая доносящимся из-за холмов хором, эта песня звучала как грустное погребальное песнопение.

Наконец пение прекратилось; лагерь затих. Рейш почувствовал усталость и вскоре заснул.

Утром Рейш смог увидеть почти весь лагерь. Он раскинулся в лощине между широкими и низкими холмами; к востоку шла гряда таких же холмов. Здесь, по причинам не вполне понятным Рейшу, племя выбрало место для стоянки. Каждое утро четверо молодых воинов в длинных коричневых плащах садились на небольшие моторные коляски наподобие мотоциклов и разъезжались по степи в разные стороны. Вечером они возвращались и направлялись с подробным донесением к Тразу Онмале, молодому вождю племени. Каждое утро запускали огромный воздушный змей, который поднимал в воздух мальчика восьми-девяти лет, по всей вероятности выступавшего в роли наблюдателя. Обычно к вечеру ветер стихал, и змей более или менее плавно опускался. Мальчик-наблюдатель обычно отделывался небольшими ушибами, при этом казалось, что люди, которые тянули за веревки, больше беспокоились о сохранности змея — четырехкры-лой сложной конструкции из деревянных реек, на которую была натянута какая-то черная пленка.

По утрам из-за холма, расположенного к западу от стоянки, доносился отчаянный визг, и это продолжалось почти полчаса. Источником шума, как вскоре узнал Рейш, было стадо многоногих животных, которые давали племени мясо. Каждое утро мясник племени — огромная женщина шести футов роста с темной, почти коричневой кожей обходила стадо, держа в руках нож и секач, и отрубала три или четыре ноги, которых племени хватало на день. Иногда она вырубала у одного из животных кусок мяса со спины, иногда запускала руку в рану и вырезала ломоть печени или другого органа. Животные почти не протестовали, лишаясь пары ног, которые у них быстро отрастали, но громко и жалобно визжали, когда к ним залезали в брюхо.

Пока у Рейша срастались кости, он общался только с женщинами, пугливыми безликими созданиями. Траз Онмале проводил с Рейшем почти каждое утро, разговаривал с ним, следил за тем, как идет его выздоровление, учил языку племени крушей. Синтаксис этого языка был вполне доступен Рейшу; его усложняли лишь многочисленные времена, модальности и виды глаголов. И даже после того, как Рейш научился объясняться на нем, Траз Онмале суровым тоном, таким необычным для юноши его возраста, поправлял Рейша, указывая на дополнительные тонкости.

Рейш узнал от него, что этот мир называется Тчаи, а розовый и голубой спутники — Аз и Браз. Он находился в племени крушей, или людей Эмблемы. Они дали себе такое имя по серебряным, медным, каменным или деревянным эмблемам-бляхам, которые носили на шлемах. Статус человека устанавливался по эмблеме, которая считалась полубожественным существом, имеющим имя, собственную историю и ранг. Без преувеличения можно было сказать, что эмблема управляла своим владельцем, — она давала ему имя и репутацию и определяла роль в племени. Наиболее высокой и почитаемой эмблемой была Онмале, принадлежащая Тразу. До того, как она досталась юноше, он ничем не отличался от своих сверстников. Онмале была воплощением мудрости, ловкости, решительности и «вирту» — добродетели, не поддающейся точному определению, свойственной племени крушей. Эмблему можно было унаследовать, захватить, убив прежнего владельца, можно было сделать для себя новую эмблему. В последнем случае новая эмблема не обладала индивидуальностью или «вирту» до тех пор, пока воин, носящий ее, не принял участие в каком-нибудь знаменитом сражении — только так его эмблема могла завоевать определенный статус. Когда эмблема меняла владельца, тот волей-неволей принимал ее качества. Некоторые эмблемы были враждебны друг другу; и тот, к кому попадала одна из них, автоматически становился врагом обладателя ее соперницы. Одни эмблемы были сделаны несколько тысяч лет назад, о них передавали удивительные истории; другие считались слабыми и несли на себе печать обреченности. Имелись и такие, что заставляли владельца проявлять особую жестокость или впадать в бешенство, как берсерки-викинги. Рейш четко осознавал, что его понимание этих символических индивидуальностей бледно и поверхностно по сравнению с тем, как живо воспринимали их сами круши. Член племени без эмблемы был безликим ничтожным существом, не пользовался уважением соплеменников и не играл среди них никакой роли. Рейш понял, что фактически его положение в точности соответствует статусу человека, лишенного эмблемы: положение раба-илота или женщины — на языке крушей оба понятия определялись одним и тем же словом.

Интересно — возможно, это казалось необычным лишь Рейшу, — что люди Эмблемы принимали его за жителя отдаленных земель Тчаи. Нисколько не преисполнившись уважения к нему из-за того, что он был на борту космического корабля, они полагали, что Рейш — как часчмены при Часчах и дирдирмены при Дирдирах — состоит при какой-то неизвестной им негуманоидной расе.

Услышав впервые подобное предположение от Траза Онмале, Рейш с негодованием отверг его:

— Я с Земли, далекой планеты; и мы, земляне, никому не подвластны.

— Если это так, кто же тогда построил космический корабль? — скептическим тоном спросил Траз Онмале.

— Конечно мы, люди. Земные люди.

Траз Онмале с сомнением покачал головой.

— Откуда взялись люди так далеко от Тчаи?

Рейш не без горечи рассмеялся:

— Я задавал себе тот же вопрос: откуда взялись люди на Тчаи?

— Происхождение людей хорошо известно, — жестко сказал Траз Онмале. — Мы узнаем его, как только начинаем говорить. А тебя разве не научили этому?

— Мы на Земле считаем, что люди произошли от человекообразного предка, который, в свою очередь, эволюционировал от древних млекопитающих, и так далее, вплоть до первичной клетки.

Траз Онмале покосился на женщин, суетившихся неподалеку от них. Он резко приказал им:

— Убирайтесь, у нас мужской разговор!

Женщины ушли, прищелкивая языками, и Траз Онмале, нахмурившись, посмотрел вслед им.

— Твои глупые слова разнесутся по всему лагерю. Колдуны рассердятся. Я объясняю тебе, откуда в действительности произошли люди. Ты видел наши луны. Розовая луна — это Аз, приют блаженных, голубая — Браз, место вечных мучений, куда попадают после смерти дурные люди и кругшейры — те, что поступали вопреки своей эмблеме и предали ее. Много лет назад луны столкнулись; от этого тысячи людей упали на Тчаи. И сейчас все люди хотят вернуться на Аз — и хорошие и плохие. Но судьи, черпающие свою мудрость в шарах, которые носят на шлемах, отделяют добрых людей от дурных и посылают каждого туда, куда он заслуживает.

— Интересно, — отметил Рейш. — А как же Часчи и Дирдиры?

— Это не люди. Они прилетели на Тчаи из пространства за звездами, как и Ванкхи; часчмены и дирдирмены — помесь с нечистой кровью. Пнумы и фунги — грязные порождения северных пещер. Мы стараемся перебить их как можно больше. — Он искоса оглядел Рейша, сурово сдвинув брови. — Если ты из другого мира и не уроженец Тчаи, значит, ты не можешь быть человеком, и я прикажу убить тебя.

— По-моему, это было бы уж слишком строго, — сказал Рейш. — И в конце концов, я не сделал тебе ничего плохого.

Траз Онмале небрежно махнул рукой, не принимая всерьез этого довода.

— Отложим окончательное решение.

Рейш, немного окрепнув, постоянно занимался упражнениями, чтобы вернуть подвижность рукам и ногам, и прилежно изучал язык крушей. Он узнал, что племя не живет постоянно на одном месте, а кочует по необозримой степи Амана, занимающей весь юг континента, который круши называли Котан. Они мало знали о том, что происходит в остальных землях Тчаи. Здесь были и другие континенты — Кислован на юге; Чарчан, Качан и Pax на другом конце света. Степь населяют, кроме людей Эмблемы, другие кочевые племена; в болотах и лесах юга живут великаны и людоеды, они обладают сверхъестественной силой и умеют колдовать. Синие Часчи поселились на крайнем западе Котана; Дирдиры, предпочитающие прохладный климат, — на Хаулке, полуострове на юго-западе Кислована, и на северо-восточном побережье Чарчана.

На Тчаи обосновалась еще одна раса, прилетевшая со звезд, — Ванкхи, но люди Эмблемы мало знали о них. Уроженцами Тчаи были таинственные Пнумы и родственные им безумные фунги, о которых круши говорили неохотно, почти шепотом, оглядываясь через плечо.

Текло время: дни проходили в созерцании чужой жизни, ночи в отчаянии и тоске по Земле. Кости у Рейша начали срастаться, и он безо всяких помех изучал лагерь крушей.

Около пятидесяти навесов или палаток стояло под прикрытием холма, вплотную прилегая друг к другу, так что с воздуха они выглядели как неровность на пологом склоне. За палатками стояли огромные моторные шестиколесные повозки, укрытые брезентом. Рейш был поражен размером этих машин и обследовал бы их более тщательно, если бы не ватага бледных и тощих мальчишек племени, которые внимательно следили за каждым его движением. Они чувствовали, что он чем-то отличается от других, и не отставали от Рейша. Воины не обращали на него никакого внимания; человек без эмблемы был для них ничтожнее тени.

На дальнем конце стоянки Рейш увидел огромную машину, установленную на повозке: гигантскую катапульту с рычагом длиной в пятьдесят футов. Осадная машина? С одной ее стороны был нарисован розовый диск, с другой — голубой: очевидно, символы двух лун, Аз и Браз.

Проходили дни, недели, прошел месяц. Рейш не понимал, почему остается на одном месте. Круши — кочевники; что же удерживает их здесь? Каждое утро на разведку выезжали четверо «мотоциклистов» и в небо взмывал воздушный змей, ныряя и дергаясь в потоках воздуха, а наблюдатель-мальчик на своем сиденье мотался словно тряпичная кукла. Воины вели себя спокойно и тренировались, совершенствуя свое владение оружием. Их длинные гибкие клинки, похожие на хвост ската, могли и рубить и колоть; с помощью ручной катапульты с эластичными жгутами воины метали на большое расстояние короткие оперенные стрелы; треугольный щит в фут высотой и девять дюймов у основания шириной, со сточенными углами и острыми, как бритва, боковыми сторонами служил также метательным и режущим оружием.

Вначале за Рейшем ухаживал восьмилетний мальчишка, потом маленькая сгорбленная старуха с лицом, сморщенным, как сухая изюмина, а затем девушка примерно восемнадцати лет, которую можно было бы назвать привлекательной, если бы не ее постоянное безразличие. У нее были правильные черты лица и красивые светлые волосы, всегда растрепанные, с запутавшимися веточками и травинками. Она ходила босиком, в платье из грубой серой домотканой материи.

Однажды, когда Рейш сидел на скамье, она прошла мимо него. Рейш обнял девушку за талию и привлек к себе, усадив на колени. От нее пахло папоротником, мятой, степным мхом и сырой шерстью.

— Чего тебе? — испуганно произнесла она хрипловатым голосом и попыталась освободиться, правда, не особенно энергично.

Чувствовать ее теплую тяжесть было приятно.

— Ну, прежде всего я хочу причесать тебя... Сиди смирно.

Она не протестовала и замерла, повернувшись к нему боком, слегка обескураженная, смущенная и покорная. Рейш расчесал ей волосы пальцами, потом куском щепки. Девушка сидела не двигаясь.

— Ну вот, — наконец произнес Рейш. — Теперь ты красивая!

Она, словно заснув, продолжала сидеть у него на коленях. Потом вздрогнула и вскочила.

— Мне надо идти; вдруг нас увидит кто-нибудь. — Но она не спешила.

Рейшу хотелось снова усадить ее к себе на колени, но он подавил это желание, и девушка убежала.

На следующий день она, будто случайно, снова прошла мимо него, и на этот раз ее волосы были чисты и аккуратно расчесаны. Она остановилась, искоса посмотрела на чужака. Этот взгляд напомнил Рейшу его многочисленные любовные похождения. У него замерло сердце. На Земле такая девушка гордилась бы своей внешностью; здесь, в степи Амана, она не сознавала свою красоту... Рейш поманил ее, и она приблизилась, преодолевая страх, словно притянутая какой-то неведомой силой, — ведь по обычаям племени женщины не могли общаться с мужчинами. Рейш положил ей руки на плечи, потом обнял и поцеловал. Она казалась удивленной.

— Неужели тебя ни разу не целовали?

— Нет. Но это приятно. Еще раз.

Адам глубоко вздохнул. Почему бы и нет?.. Шаги за спиной; ошеломляющий удар. Он ничком повалился на землю. Хриплый голос прокричал что-то, но Рейш не разобрал слов, произнесенных слишком быстро. Нога, обутая в сапог, ударила его по ребрам, и волны боли разошлись по телу от едва зажившего плеча.

На девушку, судорожно прижавшую кулаки ко рту, набросился воин. Он бил ее кулаками, пиная, и гнал за пределы лагеря к повозкам, осыпая бранью:

— Негодная шлюха, тебе понадобился грязный раб, так-то ты заботишься о чистоте племени!..

— Раб? — Рейш медленно поднялся с земли. Раб? Слово звенело у него в ушах.

Девушка забралась под высокую повозку. Явился Траз Онмале, чтобы выяснить причину шума. Воин, дюжий парень примерно того же возраста, что и Адам, дрожа от ярости, ткнул в него пальцем.

— Вот оно, наше проклятие, дурная примета. Помнишь предсказание? Нельзя допустить, чтобы он наплодил ублюдков в нашем племени! Убей его или охолости!

Траз Онмале с сомнением посмотрел на чужака.

— Кажется, он не причинил большого вреда.

— Не причинил вреда! Только потому, что я случайно проходил мимо! Если у него хватает сил на заигрывания, почему его не отправили на работу? Долго он еще будет набивать себе брюхо, сидя на подушках? Охолостим его и пошлем на самую тяжелую работу вместе с женщинами.

Траз Онмале неохотно кивнул. У Рейша пересохло во рту; он с тоской подумал об оставленном на дереве кресле, в сиденье которого находились лекарства, передатчик, сканскоп, запасная батарея и разнообразное оружие. Но что толку? В нынешнем положении все это так же недоступно, как если бы было разбросано среди обломков «Эксплоратора».

Траз Онмале кликнул женщину-мясника:

— Принеси острый нож. Надо сделать раба спокойным и послушным.

— Подожди! — выдохнул Рейш. — Разве так поступают с чужестранцами? Или у вас нет обычаев гостеприимства?

— Нет. У нас нет таких обычаев. Мы круши, и нами правит одна сила — наши эмблемы.

— Этот человек ударил меня сзади! Он трус. Пусть сразится со мной. А если я отберу у него эмблему? Смогу я тогда занять его место в племени?

— Место в племени занимает эмблема, — ответил Траз. — Этот человек, Осом, всего лишь носитель эмблемы по имени Вадуз. Без эмблемы он будет не лучше тебя. Но если Вадуз довольна им, как было до сих пор, ты никогда не сможешь отнять ее.

— Я могу попытаться.

— Может быть. Но ты опоздал: уже принесли нож. Будь так добр, разденься.

Рейш в ужасе смотрел на женщину-мясника, у которой плечи были шире, чем у него, и на несколько дюймов толще, — она подходила к нему с широкой улыбкой, словно рассекавшей ее лицо пополам.

— Еще есть время, — пробормотал он, — много, много времени...

Он повернулся к Осому, и тот выхватил из ножен саблю, пронзительно взвизгнувшую от трения о грубую кожу. Но Рейш шагнул к нему, и оружие оказалось бесполезным. Осом Вадуз попытался отскочить; Адам схватил его за руку, твердую, словно сталь. За время болезни Рейш так ослабел, что противник был значительно сильнее его. Осом Вадуз с силой выбросил руку вперед, стремясь опрокинуть Рейша, и тот потянул его на себя, повернувшись, чтобы заставить круша потерять равновесие. Потом, сделав резкое движение плечом, перекинул Осома через бедро и бросил на землю, ударил ногой по голове и наступил каблуком на шею, сдавив горло. Осом Вадуз, хрипя и задыхаясь, в конвульсиях испускал дух. Его шлем свалился на землю. Адам потянулся за ним, но его опередил старший колдун.

— Я сражался за эмблему, — крикнул Рейш, обращаясь к Тразу Онмале, — и она моя!

— Нет, никогда! — яростно завопил колдун. — Это не по закону. Ты раб и останешься рабом!

— И тебя убить? — Рейш угрожающе наклонился к нему.

— Довольно! — повелительным тоном произнес Траз Онмале. — Достаточно одной смерти. Хватит!

— А как же эмблема? Ты не согласен с тем, что она моя?

— Я должен подумать, — объявил юноша. — А пока достаточно. Женщина, отнеси тело на погребальный костер. Где судьи? Пусть придут и судят Осома, бывшего владельца Вадуз. Люди Эмблемы, приготовьте машину!

Адам отодвинулся в сторону. Спустя несколько минут он подошел к Тразу Онмале.

— Если хочешь, я оставлю ваше племя и уйду своей дорогой.

— Ты узнаешь мою волю, когда я выскажу свое решение, — заявил юноша безапелляционным тоном, к которому его обязывала эмблема Онмале. — Помни, ты мой раб; я отвел от тебя смертоносные лезвия. Если ты попытаешься убежать, тебя выследят, схватят и высекут. А пока что собирай корм для скота.

Рейшу показалось, что Траз Онмале старался обращаться с ним как можно строже, вероятно, потому, что чувствовал неловкость из-за приказания оскопить Рейша, которое косвенным образом было им аннулировано.

Целый день расчлененное тело Осома, прежнего носителя Вадуз, тлело в специальной железной печи, и ветер разносил по лагерю тошнотворный запах горящего мяса. Воины, сняв чехол с огромной катапульты, поставили ее в центре лагеря.

Солнце зашло за гряду пурпурно-серых облаков; закат горел в хаотическом смешении красных и коричневых тонов. Тело Осома превратилось в пепел. Люди племени крушей рядами припали к земле, что-то бормоча. Старший колдун смешал пепел с кровью и положил смесь в коробку, которую поместил в большой цилиндрический снаряд.

Колдуны повернулись к востоку. Там на небе взошел Аз, розовая луна, почти полный круг. Главный колдун поднял руки и крикнул:

— Аз! Мы судили этого человека и решили, что это Осом; его эмблемой был Вадуз. Приготовься, Аз! Мы посылаем тебе Осома!

Воины оттянули рычаг катапульты. Его огромный силуэт словно пересек небо; эластичные канаты натянулись. Снаряд с прахом Осома поместили в углублении на конце рычага, направленного в сторону розовой луны. Все застонали, потом стон перешел в гортанный вой. Колдун воскликнул:

— Лети на Аз!

Запели канаты, раздался глухой тяжелый стук. Снаряд понесся в небо так быстро, что невозможно было уследить за его полетом. Через секунду высоко над головой вспыхнуло белое пламя; люди Эмблемы словно зачарованные не отрывали глаз от розового диска.

Они еще долго стояли, глядя в небо. «Может быть, завидуют Осому, — подумал Адам, — ведь он, по их мнению, сейчас наслаждается во дворце Вадуз». Не торопясь вернуться к себе, он оглядывал неясные силуэты людей племени; наконец, мрачно улыбнувшись, признался себе, что надеется увидеть девушку, из-за которой произошли все эти неприятности.

На следующий день Рейша послали собирать корм для скота, жесткие листья, на концах которых висели капли темно-красной воскообразной смолы. Он обрадовался этой работе — ему надоела монотонная жизнь в лагере.

Волнистые холмы простирались до самого горизонта — чередующиеся янтарно-желтые и черные зубцы на фоне облачного неба Тчаи. Адам смотрел на юг, на черную полосу леса, где, как он надеялся, на одном из деревьев все еще висит кресло для катапультирования. Скоро он попросит Траза Онмале отвести его туда... Он почувствовал чей-то взгляд, быстро повернулся, но никого не увидел.

Не поворачивая головы, он продолжал срывать листья и накладывать их в две корзины, надетые на палку, перекинутую через плечо. Потом спустился в ложбину, где росли купы невысоких кустов с листьями, похожими на красные и синие языки пламени. Невдалеке мелькнуло серое платье. Это была та самая девушка — она делала вид, что не замечает его. Рейш спустился на дно ложбины, поближе к ней, и они остановились друг против друга, лицом к лицу; она как-то сжалась и нерешительно улыбалась, ломая пальцы.

Адам взял ее за руки.

— Если мы будем встречаться, если подружимся, у нас будут неприятности.

Девушка кивнула.

— Я знаю... Это правда, что ты из другого мира?

— Да.

— Какой он?

— Трудно описать.

— Колдуны глупые, правда? Мертвые люди не попадают на Аз.

— Вряд ли.

Она подошла ближе.

— Сделай это еще раз.

Адам поцеловал ее. Потом, взяв девушку за плечи, легонько оттолкнул.

— Нам нельзя любить друг друга. Ты будешь несчастна, тебя еще раз изобьют...

Она пожала плечами.

— Пускай. Я бы хотела вместе с тобой полететь на твою Землю.

— Мне бы тоже хотелось, — произнес Рейш.

— Сделай это еще раз, — сказала девушка, — только один, последний...

Вдруг она коротко вскрикнула, глядя поверх плеча Рейша. Он быстро повернулся. Какое-то движение, потом свист, глухой удар и душераздирающий стон. Девушка упала на колени, потом свалилась на бок, судорожно схватившись за оперенный конец короткой стрелы, глубоко вонзившейся в грудь. Адам хрипло крикнул, в бессильном гневе озираясь вокруг.

Никого. Рейш склонился над девушкой. Она беззвучно шевельнула губами, коротко вздохнула; потом тело обмякло.

Рейш стоял, глядя на нее. Бессильная ярость мешала собраться с мыслями. Он нагнулся, поднял безжизненное тело девушки — оно показалось ему легким, как пушинка, — и понес в лагерь, едва удерживаясь на ногах от нервного напряжения. Он отнес ее в палатку Траза Онмале.

Юноша сидел на скамье, держа в руках саблю, и с мрачным видом сгибал и разгибал ее лезвие. Рейш осторожно положил перед ним тело девушки. Траз Онмале посмотрел на нее и перевел суровый взгляд на Рейша.

— Я встретил ее, когда собирал листья, — объяснил Рейш. — Мы разговаривали, и тут кто-то выстрелил в нее. Это убийство. Я думаю, стрела предназначалась мне.

Траз Онмале осмотрел стрелу, пощупал ее оперение. В палатке стали собираться воины. Траз Онмале оглядел их одного за другим.

— Где Джед Пилуна?

Воины приглушенно переговаривались между собой; грубый голос позвал Джеда. Он приблизился. Рейш никогда раньше не обращал внимания на этого воина: напористый, с горделивой осанкой, резкими чертами, краснолицый. Углы рта были опущены, и это придавало ему, может быть помимо воли, наглый и насмешливый вид. Рейш смотрел на него, задыхаясь от ненависти. Вот он, убийца, стоит перед ним.

Траз Онмале протянул руку.

— Покажи свою катапульту.

Джед Пилуна небрежно бросил оружие к его ногам — жест неуважения, и Траз Онмале обжег его взглядом. Он поднял катапульту и осмотрел ее углубление, которое воины после стрельбы обычно покрывали слоем жира.

— Вижу, ты сегодня пользовался катапультой. На этой стреле, — он указал на грудь девушки, — три черных полосы — знак Пилуны. Ты убийца.

Губы Джеда Пилуны дрогнули. Углы рта поднялись и снова опустились.

— Я хотел убить мужчину. Он раб и еретик. Она тоже была не лучше.

— Кто ты такой, чтобы решать? Разве твоя эмблема Онмале?

— Нет. Но я повторяю еще раз: это произошло случайно. Убить еретика — не преступление.

Старший колдун выступил вперед.

— Главное здесь — злонамеренная ересь. Этот человек, — он указал на Рейша, — без всякого сомнения, ублюдок; я бы сказал, помесь дирдирмена и Прислужника Пнумов. По неизвестным нам причинам он проник к людям Эмблемы и распространяет среди них ересь. Неужели ему кажется, что мы так глупы и не замечаем этого? Он ошибается! Ублюдок подчинил своей воле девушку; он сбил ее с верного пути — она нарушила закон. Значит, если...

Траз Онмале прервал его решительным тоном, столь необычным в устах юноши:

— Довольно. Ты говоришь глупости. Пилуна известна как эмблема черных дел. Ее носитель должен предстать перед судом, а Пилуну следует наказать.

— Я заявляю, что невиновен, — равнодушно сказал Джед Пилуна. — Отдаю себя в руки справедливого лунного суда.

Траз Онмале гневно прищурился.

— Оставь разговоры о лунном суде. Я сам буду судить тебя по справедливости.

Джед Пилуна спокойно посмотрел на него.

— Онмале не может вступать в поединок.

Траз Онмале обвел глазами столпившихся воинов.

— Неужели не найдется благородной эмблемы, чтобы покарать кровожадную Пилуну?

Ни один из воинов не откликнулся. Джед Пилуна удовлетворенно кивнул.

— Эмблемы не хотят вмешиваться. Твой призыв остался без ответа. Но ты запятнал честь Пилуны, ты употребил слово «убийца». Я требую у лун отмщения.

Траз Онмале сдержанно произнес:

— Принесите диск.

Старший колдун удалился и вернулся, держа в руках шкатулку, вырезанную из большой цельной кости. Он повернулся к Джеду Пилуне.

— Какую из лун ты просишь о правосудии?

— Я прошу отмщения у луны Аз, вместилища добродетели и мира; прошу Аз доказать мою правоту.

— Очень хорошо, — сказал Траз Онмале. — Я буду молить Браз, место адских мук и злодеев, таких, как ты, потребовать тебя к себе.

Старший колдун вынул из шкатулки диск — голубой с одной стороны и розовый с другой.

— Все отойдите! — Он запустил сверкающий круг в воздух. Диск, вибрируя, поднялся, полетел, плавно скользя над головами людей, и наконец опустился на землю розовой стороной вверх. — Аз, луна добродетельных, вынесла решение о невиновности.

Рейш возмущенно фыркнул. Он повернулся к Тразу Онмале.

— Я прошу у лун вынести справедливое решение.

— Решение? Какое решение? — спросил старший колдун. — Конечно же не о том, еретик ты или нет! Это видно и так.

— Я прошу луну Аз дать мне эмблему Вадуз, чтобы я мог покарать Джеда за убийство.

Траз Онмале удивленно взглянул на Рейша.

Старший колдун возмущенно воскликнул:

— Это невозможно! Раб не может быть носителем эмблемы!

Траз Онмале, посмотрев на лежащее перед ним тело, сделал знак колдуну.

— Я освобождаю его. Бросай диск.

Старший колдун замер, необычно напряженный и смущенный.

— Разумно ли это? Эмблема Вадуз...

— Как известно, не самая благородная из эмблем. Бросай!

Колдун искоса посмотрел на Джеда Пилуну.

— Бросай, — сказал тот. — Если луны дадут ему эмблему, я разрублю его на мелкие кусочки. Я всегда не любил Вадуз.

Колдун все еще колебался. Он оглядел сначала высокого и мускулистого Джеда Пилуну, потом Рейша, такого же роста, но более тощего, с неокрепшими мускулами, — он еще не оправился полностью от болезни.

Старший колдун, не желая рисковать, пытался выиграть время.

— Диск потерял свою силу; сегодня мы больше не можем спрашивать у него.

— Ерунда, — возразил Рейш, — если диском управляют луны, как ты утверждаешь, то он не может потерять силу. Бросай!

— Брось диск, — приказал Траз Онмале.

— Тогда ты должен выбрать Браз, потому что ты еретик, воплощение зла.

— Я обратился к луне Аз, а она может отвергнуть меня, если захочет.

Колдун пожал плечами.

— Как хочешь. Я возьму другой диск.

— Нет! — крикнул Рейш. — Бросай тот же!

Траз Онмале выпрямился на сиденье и наклонился вперед, внимательно глядя на колдуна.

— Возьми тот же диск! Бросай!

Старший колдун сердито схватил диск и изо всех сил запустил его высоко в воздух. Как и прежде, диск стал вибрировать, потом плавно опустился на землю розовой стороной кверху.

— Аз благосклонен к чужаку, — объявил Траз Онмале. — Принеси эмблему Вадуз.

Старший колдун отправился в свою палатку и принес эмблему. Траз Онмале вручил ее Рейшу.

— Теперь ты — носитель эмблемы Вадуз; ты стал одним из людей Эмблемы. Итак, ты вызываешь на поединок Джеда Пилуну?

— Да.

Траз Онмале повернулся к Джеду.

— Ты готов защищать свою эмблему?

— Хоть сейчас. — Джед Пилуна извлек из ножен саблю и взмахнул ей, так что она описала сверкающий круг.

— Саблю и кинжал для новой Вадуз, — приказал Траз Онмале.

Рейшу тотчас же подали тонкую саблю. Он взвесил ее в руке, согнул и разогнул лезвие. Ему еще никогда не приходилось иметь дело с такой гибкой саблей-рапирой, хотя в руках у него побывало множество образцов, — фехтование было одной из важных частей тренировки. Не очень-то удобное оружие, разве что для ближнего боя. Воины крушей во время тренировок держались друг от друга на небольшом расстоянии, размахивая саблями, нанося режущие и колющие удары, делая выпады, поднимая и опуская клинки; бросались вперед и подавались назад, но почти не двигались с места. Треугольный щит для левой руки с острыми краями и острием посредине тоже был непривычен для Рейша. Он несколько раз взмахнул саблей, искоса поглядывая на Джеда Пилуну, стоявшего в небрежной позе и выражавшего свое презрение к противнику.

«Сражаться с этим человеком в привычном для него стиле боя — самоубийство», — подумал Рейш.

— Внимание! — крикнул Траз Онмале. — Вадуз вызывает на поединок Пилуну. До сих пор было сорок два поединка между этими эмблемами. Тридцать четыре раза Пилуна побеждала Вадуз. Эмблемы, начинайте поединок.

Джед Пилуна внезапно сделал выпад. Рейш легко отбил его и нанес удар, который Джед отбил щитом, открыв при этом грудь. Рейш тотчас же прыгнул вперед и ударил противника острым выступом щита, нанеся ему колотую рану, не очень глубокую, но достаточную для того, чтобы Джед утратил свою самоуверенность. Он отскочил, бешено выкатив глаза и покрывшись лихорадочным румянцем, а затем перешел в яростное нападение, оттесняя Рейша благодаря своей недюжинной силе и мастерству. Рейш старался лишь уклоняться от рассекающего воздух лезвия, не помышляя о контратаке. Внезапно плечо, словно ожог, пронзила резкая боль; перехватило дыхание. Острая сабля-рапира тотчас же рассекла бедро и левую руку. Зловеще улыбаясь, Джед уверенно продолжал атаковать, ожидая, что Рейш оступится и он изрубит противника. Но Рейш рванулся вперед, отбил саблю круша своим щитом и сдвинул концом лезвия черный шлем на голове Джеда. Пилуна отступил, чтобы поправить шлем, но Рейш, используя представившуюся возможность, снова двинулся вперед. Он нанес удар щитом, сделал выпад и сбил шлем, а с ним и эмблему Пилуны с головы противника. Рейш отбросил щит, схватил шлем. Лишившись своей эмблемы, Джед ошеломленно остановился, по лбу разметались темно-русые кудри. Он взмахнул саблей; Рейш поймал конец лезвия в наушниках шлема Джеда, не выпуская его из рук. Теперь он сам нанес удар и пронзил плечо противника.

Тот с лихорадочной поспешностью освободил свою саблю и отступил, чтобы успешнее маневрировать, но Рейш, обливаясь потом и задыхаясь, продолжал наседать на него.

— Я держу эмблему, которая в отвращении отвергла тебя, — произнес Рейш. — Ты, убийца, сейчас умрешь.

Противник издал нечленораздельный вопль и ринулся в атаку. Рейш снова насадил шлем на лезвие сабли воина. Он сделал выпад и всадил бывшему владельцу Пилуны саблю в живот. Джед успел выбить рукоятку из рук Адама. Какое-то мгновение он стоял с торчащей из тела саблей, с ужасом и упреком глядя на Рейша, потом вырвал клинок из раны и отбросил его; он снова двинулся вперед. Рейш наклонился за своим щитом; Джед бросился на него, и он направил щит прямо в лицо противника. Острие угодило Джеду в полуоткрытый рот и застряло в глотке, как чудовищный железный язык. Колени Джеда подогнулись; он рухнул на землю и лежал, судорожно царапая пальцами песок.

Рейш, с трудом переводя дыхание, бросил шлем Джеда с прикрепленной к нему гордой эмблемой, отошел к стене палатки и привалился к столбу.

В лагере стояла напряженная тишина.

Наконец Траз Онмале произнес:

— Вадуз победил Пилуну, прибавив себе славы. Где судьи? Пусть судят павшего.

Трое колдунов выступили вперед, посмотрели сначала на бездыханное тело, потом на Траза Онмале и искоса на Рейша.

— Судите! — приказал Траз Онмале резким повелительным тоном, более естественным в устах старца. — И не ошибитесь!

Колдуны тихо переговаривались между собой.

— Нам трудно судить, — объявил старший колдун. — Джед был героем. Он верно служил Пилуне.

— Он убил девушку.

— Он убил ее, потому что она запятнала себя ересью и сблизилась с нечистым ублюдком! Какой достойный, преданный верному пути человек не сделал бы то же самое?

— Он превысил свои права. Я приказываю вам осудить его. Положите тело в огонь. Когда взойдет Браз, отправьте его недостойный прах в ад.

— Да будет так, — пробормотал старший колдун. Траз Онмале вошел в свою палатку.

Рейш одиноко стоя в центре лагеря. Воины, собравшись группами, беспокойно переговаривались, с неприязнью глядя на него. День клонился к вечеру, гряда тяжелых облаков закрывала солнце. Сверкая, озаряли небо пурпурные молнии, хрипло клокотал гром. Женщины суетились, накрывая грубой тканью кучи листьев для скота и корзины с едой. Воины спешили туже затянуть веревки, на которых держался брезент над повозками.

Адам посмотрел на тело девушки; о ней все забыли. Он не мог оставить ее лежать так всю ночь под дождем. Женщины уже приготовили печь для тела Джеда. Рейш поднял девушку, поднес ее к печи и, не обращая внимания на протесты старух, следивших за огнем, опустил туда тело, стараясь уложить его как можно более аккуратно и ровно.

Когда на землю упали первые капли дождя, Рейш направился в свою палатку.

Начался ливень. Промокшие до костей женщины соорудили навес над печью и продолжали подбрасывать ветки в огонь.

Кто-то вошел в палатку. Рейш отступил в тень; огонь костра осветил лицо вошедшего: Траз Онмале. Он казался мрачным и подавленным.

— Рейш Вадуз, где ты?

Адам вышел из тени. Траз Онмале посмотрел на него и грустно покачал головой.

— С тех пор как ты появился у нас, все пошло не так, как надо. Раздоры, ненависть, смерть. Разведчики приносят вести о том, что степь безлюдна. Эмблема Пилуны опозорена. Колдуны гневаются на Онмале. Кто ты? Почему ты принес нам столько горя?

— Я уже сказал тебе, кто я. Человек с планеты Земля.

— Это ересь, — нерешительно возразил Траз Онмале. — Люди — порождение луны Аз. По крайней мере, так говорят колдуны.

Немного подумав, Рейш произнес:

— Если люди несогласны друг с другом, значит, кто-то из них не прав. Сейчас правда на моей стороне. Мне не нравятся ваши обычаи. Племенем управляют колдуны, которые...

— Нет! — решительно сказал юноша. — Племенем правит Онмале. Я — носитель этой эмблемы; она говорит моими устами.

— Не совсем так. Власть колдунов сильнее; они все делают по-своему.

— Чего ты хочешь? Погубить нас?

— Конечно нет. Я никому не желаю зла. Я только хочу выжить и защищаюсь, если потребуется.

Юноша тяжело вздохнул.

— Не знаю, что и думать. Или ты не прав, или колдуны лгут нам.

— Они лгут. История человечества на Земле насчитывает десять тысяч лет.

Траз Онмале засмеялся.

— Однажды, еще до того, как я стал носителем Онмале, наше племя попало в развалины древнего Карцегуса, и мы захватили в плен Прислужника Пнумов. Колдуны пытали его, чтобы выведать что-нибудь о его хозяевах, но он только проклинал каждую минуту из пятидесяти пяти тысяч лет, которые люди прожили на Тчаи. Пятьдесят пять тысяч против твоих десяти тысяч... Все это очень странно.

— Действительно, все это очень странно.

Траз Онмале поднялся, посмотрел вверх на гонимое ветром рваное одеяло облаков, мчащихся по ночному небу.

— Я наблюдал за лунами, — произнес он ломким, почти мальчишеским голосом, — и колдуны тоже. Плохие предзнаменования; я думаю, скоро луны сойдутся. Если Аз будет сверху, все останется попрежнему. Если Браз затенит Аз, кто-нибудь другой станет носителем эмблемы Онмале.

— А ты?

— Я должен буду отнести на небеса мудрость Онмале.

С этими словами Траз Онмале покинул палатку.

Буря бушевала в степи до утра, весь следующий день и еще одну ночь. Через двое суток на ясном, словно выметенном ветром, небе взошло солнце. Как обычно, из лагеря выехали разведчики, но уже в полдень возвратились, необычно взволнованные. В лагере закипела работа. С повозок сняли брезент, разобрали палатки и увязали их в тюки. Женщины грузили скарб на повозки, воины натирали маслом коней-прыгунков, скребущих землю пятипалыми лапами, набрасывали на них седла, привязывали поводья к чувствительному выступу на морде, напоминавшему короткий хобот. Рейш подошел к Тразу Онмале.

— Что случилось?

— Наконец-то разведчики выследили караван с востока. Мы нападем на него у реки Айоба. Как носитель эмблемы Вадуз, ты можешь отправиться с нами и получить часть добычи.

Он приказал подать Рейшу коня. Стараясь не выказать страха, он взобрался на спину животного, от которого исходил резкий неприятный запах. Конь-прыгунок вздрогнул, почувствовав незнакомого наездника, и задрал шишкообразный хвост. Рейш ухватился за поводья, конь немного присел и пустился в степь прыжками, а Рейш изо всех сил старался удержаться в седле. Сзади донесся хохот, гиканье и насмешливые возгласы опытных наездников, издевающихся над мучениями новичка.

Наконец Рейшу удалось успокоить коня, и он быстро вернулся в лагерь. Через несколько минут группа всадников понеслась на северо-восток. Черные длинноногие твари скакали, покрывшись пеной, воины наклонялись вперед на плоских седлах, высоко подняв колени, наушники их шлемов развевались, и Рейша невольно охватило унаследованное от далеких предков упоение бешеной скачкой.

Около часа люди Эмблемы продвигались по степи, стараясь быстрее пересечь открытые пространства. Волнистые холмы постепенно становились ниже, перед ними простиралась обширная равнина, лежащая в тени холмов. Воины остановили коней на одной из вершин, указывая в разные стороны. Траз Онмале отдавал приказания. Подъехав к нему поближе, Рейш прислушался.

— ...по следу на юг, к броду. Мы будем ждать у Птичьих Гнезд. Иланты сначала перейдут реку, потом пошлют разведчиков к лесу Зед и Белому холму. А мы нападем на них с центра и захватим повозки с товарами. Все ясно? Тогда вперед!

Люди Эмблемы устремились вниз по длинному пологому склону, к далекому ряду высоких деревьев и группе одиноких утесов, возвышающихся над рекой Айоба. Воины затаились в самой чаще леса.

Время шло. Издалека донесся еле слышный рокот колес и появился караван. Впереди, за несколько сот ярдов от каравана, ехали три могучих желтокожих воина в черных шлемах, увенчанных человеческими черепами с отрубленной нижней челюстью. Они ехали на животных, напоминающих коней-прыгунков, но выше ростом и не таких диких; у седла висели мечи, на поясе у каждого — короткие сабли, а на коленях — ружья.

Дальше все пошло не так, как задумали люди Эмблемы. Иланты не стали перебираться через реку; они стояли, охраняя караван. На берег с грохотом выехали моторные повозки на шестифутовых колесах, доверху нагруженные тюками, пакетами и клетками, в которых, скрючившись, сидели люди — мужчины и женщины.

Предводитель каравана принял все мыслимые меры предосторожности. Перед переправой, чтобы обезопасить подступы, он установил повозки с пушками, затем направил воинов-илантов разведать противоположный берег.

В Птичьих Гнездах воины-круши с пеной у рта проклинали судьбу.

— Такое богатство! Столько добра! Шестьдесят повозок! Но если мы нападем, нас сразу всех перебьют.

— Один только залп — и всем нам конец.

— И зачем мы сидели целых три месяца у этих холмов Валграма? Что за проклятая судьба!

— Одни плохие приметы! Вчера ночью я видел, как благословенная луна Аз с трудом пробиралась сквозь облака — дурное предзнаменование.

— Все пропало, кругом сплошные неудачи! Мы попали под власть проклятой луны Браз!

— Луны Браз или козней этого черноволосого колдуна, того, кто погубил Джеда Пилуну.

— Верно! Он явился, чтобы расстроить наш набег! Раньше такого никогда не случалось!

Все больше мрачных взглядов обращалось на Рейша; он делал вид, что ничего не замечает.

Предводитель отряда стал советоваться с воинами.

— Думаю, ничего у нас не выйдет, — сказал он. — Мы только погубим людей, а эмблемы наши утонут в реке.

— Может, отправимся вслед и нападем на них ночью?

— Нет. У них слишком хорошая охрана. Их ведет Баоян, а он всегда настороже. Браз его возьми!

— Значит, три месяца мы потратили зря!

— Лучше зря потратить время, чем погибнуть! Назад, в лагерь! Женщины, наверное, уже все сложили, повернем на восток к Марагану.

— На восток?! Это еще хуже, чем на запад!

— Вспомните приметы! Все сошлось!

— Ну ладно, возвращаемся в лагерь, здесь нам больше делать нечего!

Воины повернули коней и не оглядываясь поскакали на юг, в степи.

Ранним вечером они вернулись в лагерь, усталые и злые. Воины набросились на женщин, успевших сложить всю утварь: ленивые твари, почему не кипят котлы, почему не приготовлены кувшины с пивом?

В ответ женщины вопили и ругались; их отколотили. Потом все вместе достали с повозок утварь и еду.

Траз Онмале, хмурясь, держался поодаль, Рейша намеренно избегали. Воины ели с жадностью, не переставая ворчать, потом, раздраженные и обессиленные, растянулись у костра.

Взошла луна Аз, но сразу же за ней по небу поплыл Браз. Первыми это увидели колдуны и вскочили, простирая руки к небесам в благоговейном страхе. Луны сблизились; казалось, они вот-вот сольются. Воины в ужасе завопили. Браз скользнул к розовому диску, полностью заслонив его. Старший колдун, подняв голову, громко крикнул:

— Да будет так! Да будет так!

Траз Онмале медленно повернулся и отступил в тень, едва не столкнувшись с Рейшем.

— Что за шум? — спросил он.

— Разве ты не видишь? Браз одолел Аз. Завтра ночью я отправляюсь на Аз, чтобы искупить наши грехи. И ты, конечно, тоже уйдешь на небо, только на Браз.

— То есть нас сожгут и положат в катапульты?

— Да. Мне повезло, что я так долго был носителем Онмале. Прежний был наполовину моложе меня, когда его отправили на Аз.

— Ты думаешь, этот ритуал приносит какую-нибудь пользу?

Траз Онмале в нерешительности молчал. Потом он произнес:

— Так говорят колдуны. Я должен буду перерезать себе горло у костра. Я не могу ослушаться.

— Бежим вместе, — предложил Рейш. — Они сейчас уснут, а когда проснутся, мы уже будем далеко.

— Что ты сказал? Мы вместе? Но куда?

— Не знаю. Разве у вас здесь нельзя найти места, где люди живут, не убивая друг друга?

— Может быть, такие места существуют. Но не в степи Амана.

— Если мы сможем добыть разведывательный бот и у меня будет время починить его, мы можем улететь на Землю.

— Это невозможно. Твой корабль попал в руки Часчей. Для тебя он потерян навсегда.

— Наверное, это так. Во всяком случае, лучше уйти сейчас, чем дожидаться смерти.

Траз Онмале стоял, глядя на небо.

— Онмале приказывает мне оставаться. Я не могу запятнать ее честь. Эта эмблема никогда не бежала перед лицом опасности, она всегда исполняла свой долг, до самой смерти.

— Самоубийство — это не исполнение долга, — ответил Рейш.

Неожиданно повернувшись, он сорвал шлем с головы Траза Онмале и оторвал эмблему. Траз хрипло вскрикнул, словно испытал физическую боль, и замер, глядя на Рейша:

— Что ты сделал? Кто коснется Онмале, умрет на месте!

— Теперь ты больше не Траз Онмале, просто Траз.

Казалось, юноша съежился, стал меньше ростом.

— Хорошо, — покорно произнес он, — бежим вместе. — Он оглядел лагерь. — Мы должны идти пешком. Если попытаемся оседлать коней, они поднимут шум. Подожди здесь. Я возьму плащи и немного еды. — Он ушел, оставив эмблему Онмале у Рейша.

Рейш посмотрел на нее, освещенную синим светом Браза, и ему показалось, что в руках у него — живое существо; эмблема как будто смотрела на него, приказывая совершить что-то страшное. Он вырыл ямку в земле и бросил туда Онмале. Казалось, эмблема задрожала и испустила безмолвный крик горя; Рейш засыпал землей блестевшее в лунном свете серебро, чувствуя себя в чем-то виноватым, а когда поднялся, руки его дрожали и были влажными, а по спине катились струйки пота.

Прошел час, а может быть, два? Трудно сказать. С тех пор как он попал на Тчаи, Рейш утратил чувство времени.

Луны плыли по небу; наверное, уже наступила полночь. В степи раздавались ставшие привычными звуки: дальний визгливый вой диких ночных собак, приглушенное рычание. В лагере костры прогорели до углей, голоса утихли.

Из темноты неслышно возник Траз.

— Я готов. Вот твой плащ и сверток с едой.

Рейш заметил, что у юноши изменился голос, он стал менее самоуверенным и резким. Его черный шлем без эмблемы выглядел как-то необычно. Траз посмотрел на руки Рейша, быстро огляделся вокруг, но не спросил о судьбе своей эмблемы.

Они выскользнули из лагеря, поднялись на склон холма и пошли по его гребню, направляясь на север.

— Может быть, ночным собакам будет легче заметить нас здесь, — пробормотал Траз, — но крупные хищники таятся во мраке болот.

— Если мы доберемся до леса и найдем дерево, где — будем надеяться — все еще висит мое кресло, у нас появится шанс уцелеть. А когда... — Рейш умолк. Что будет тогда, он не знал.

Они взобрались на вершину холма и решили немного отдохнуть. Луны были в зените, разливая по степи бледный свет; все углубления, словно водой, были до краев наполнены мраком. Со стороны севера, довольно близко, раздался негромкий вой.

— Ложись! — прошептал Траз. — Прижмись к земле. Ночные собаки бегут по следу.

Они неподвижно лежали примерно пятнадцать минут. Снова раздался жуткий вой, на этот раз с востока.

— Пошли, — произнес Траз, — собаки кружат у лагеря в надежде на поживу.

Они двинулись на юг, шагая вверх по склонам, спускались и вновь поднимались к вершине следующего холма; они старались избегать, насколько возможно, темных болотистых углублений и ям.

— Ночь на исходе, — заметил Траз. — Когда рассветет, люди Эмблемы отправятся за нами в погоню. Если успеем дойти до реки, мы сможем спастись. А если попадем к болотным людям, нам придется так же плохо, как если нас схватят круши, если не хуже.

Они шли уже два часа. На востоке небо приняло водянисто-желтый цвет; на нем проступали пятна черных облаков. Перед ними поднялась темная стена леса. Траз оглянулся.

— Лагерь, наверное, уже на ногах. Женщины разводят большой костер. Скоро за мной придут колдуны. Они не найдут Онмале в своей палатке, и тогда поднимется переполох. Колдуны в ярости начнут проклинать меня; воины оседлают коней и поскачут по нашим следам. — Траз еще раз оглядел горизонт. — Скоро они будут здесь.

Они продолжали идти, дошли до края леса, еще по-ночному темного и мрачного, окутанного густыми тенями. Траз в нерешительности остановился, глядя в глубь леса, потом оглянулся и посмотрел в сторону степи.

— Далеко до болота?

— Нет, не очень. Миля или две, не больше. Но я чую берла.

Рейш потянул носом и почувствовал едкую вонь.

— Может быть, это пахнут его следы, вот и все, — хрипло произнес Траз. — Люди Эмблемы догонят нас через несколько минут. Попытаемся дойти до реки.

— Сначала разыщем мое кресло!

Траз, покорившись судьбе, пожал плечами и нырнул в тень деревьев.

Рейш в последний раз оглянулся через плечо. На подернутом туманом горизонте появились быстро движущиеся черные точки. Адам поспешил за Тразом; тот двигался очень осторожно, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться, втягивая носом лесной воздух. В лихорадочном нетерпении Рейш торопил его. Траз ускорил шаги, и они почти бежали по влажным листьям, устилавшим землю. Рейшу показалось, что издалека доносится дикое улюлюканье.

Траз остановился.

— Вот и дерево. — Он показал наверх. — Это то, что ты ищешь?

— Да, — с заметным облегчением отозвался Рейш, — я боялся, что кресло пропало.

Траз влез на дерево и спустил кресло. Рейш открыл сиденье, вынул пистолет и поцеловал его, как будто встретился с самым близким другом. Он засунул оружие за пояс.

— Быстрее, — беспокойно произнес Траз. — Я слышу людей Эмблемы, они уже недалеко.

Рейш вытащил мешок с лекарствами и снаряжением и надел его на спину.

— Пошли. Теперь нам не страшны преследователи — пусть они боятся нас.

Траз повел его в обход болота, стараясь скрыть следы, поворачивая назад; с помощью висячей ветви он перемахнул через двадцатифутовую полосу черного ила, взбирался на тонкие деревья, сгибавшиеся под его тяжестью и переносившие его через густые заросли камыша. Рейш не раздумывая следовал за ним. Голоса воинов слышались все ближе и ближе.

Траз и Рейш достигли берега реки — медленно струящегося потока темной воды. Траз нашел нечто вроде плота, состоящего из упавших в воду стволов, засохших лиан и перегноя, скрепленных живым тростником, и столкнул все это в воду. Потом они спрятались в ближайших зарослях тростника. Прошло пять минут; из болота на берег вырвались четверо крушей, идущих по следам беглецов, за ними последовала еще дюжина воинов с катапультами наготове. Они подскакали вплотную к реке и указывали на то место, откуда Траз столкнул плот, оглядели поверхность реки. На расстоянии почти двухсот ярдов от крушей вниз по реке плыл плот; он попал в водоворот, вырвался, поплыл дальше и пристал к противоположному берегу. Люди Эмблемы яростно завопили, повернули коней и пустили их в галоп вдоль берега через ил и заросли лиан.

— Быстрее, — прошептал Траз, — они скоро поймут, в чем дело. Назад, по их следам.

Траз и Рейш бросились бежать прочь от берега реки, через болото и снова по лесу. Крики воинов звучали все дальше и дальше, все смолкло; но потом совсем близко послышались торжествующие вопли.

— Снова напали на наш след, — задыхаясь, произнес Траз, — они преследовали нас верхом; мы никогда... — Он внезапно остановился, поднял руку, и Рейш почувствовал знакомый едкий сладковатый звериный запах. — Берл! Сюда... Вот на это дерево.

Вслед за Тразом Адам стал подниматься по маслянистым зеленым веткам дерева; мешок бил его по спине.

— Еще выше. Он прыгает высоко.

Показался берл: гибкое бурое чудовище с головой свирепого вепря, рассеченной надвое огромной пастью. Прямо из шеи выступала пара длинных лап, кончавшихся огромными роговыми клешнями, которые берл высоко поднял над головой. Зверь, казалось, прислушивался к крикам воинов и, скользнув взглядом по беглецам, больше не обращал на них никакого внимания. Рейш подумал, что никогда прежде не видел такого злобного взгляда. «Смешно. Ведь это просто зверь...»

Чудище скрылось в лесу; через минуту голоса преследователей внезапно умолкли.

— Они почуяли берла, — сказал Траз, — уйдем отсюда.

Они спустились с дерева и побежали на север. Позади раздавались крики ужаса, гортанное хриплое рычание.

— Люди Эмблемы нам больше не страшны, — бесцветным голосом сказал Траз. — Те, что остались живы, вернутся в лагерь. — Он повернулся к Рейшу, с беспокойством посмотрел на него. — Когда они возвратятся, у них не будет больше Онмале. Что тогда? Племя вымрет?

— Вряд ли, — возразил Рейш. — Обо всем позаботятся колдуны.

Скоро они вышли из леса. Перед ними расстилалась степь, пустынная и плоская, озаренная медово-желтым светом.

— Что там, на западе?

— Западный Аман и страна Старых Часчей. Потом скалы Янг, а дальше Синие Часчи и бухта Эджедра.

— А на юге?

— Болота. Там на плотах живут болотные люди. Они не такие, как мы: маленькие, желтокожие, белоглазые. Хитрые и жестокие, как Синие Часчи.

— Есть у них города?

— Нет. Города там, — Траз указал куда-то на север, — но они все разрушены. В степи повсюду есть древние города. Они полны всякой нечисти, а еще там водятся фунги — они скрываются среди развалин.

Рейш задавал все новые и новые вопросы: где расположены страны и города, кто в них живет, и понял, что знания Траза весьма приблизительны. Дирдиры и дирдирмены, говорил он, живут за морем, не знаю, где точно. Существуют три вида Часчей: Старые Часчи, выродившиеся потомки некогда могущественного народа, поселения которых сейчас сконцентрированы вокруг скал Янг, Зеленые Часчи, дикие кочевники Мертвой степи, и Синие Часчи. Траз одинаково ненавидел их всех, хотя Старых Часчей никогда не видел.

— Зеленые Часчи ужасны — это демоны, но, к счастью, они не преступают пределов Мертвой степи. Круши почти всегда кочуют на юге Амана, иногда совершая набеги на караваны. Тот караван, на который мы собирались напасть, сделал большой крюк на юг, чтобы избежать Зеленых Часчей.

— Куда он направлялся?

— Наверное, в Перу или, может быть, в Ялх, на берег моря Лесмы. Скорее всего, в Перу. Караваны, идущие с севера на юг, перевозят товары из Мазууна в Ялх. Те, чей путь лежит с востока на запад, движутся от Перы к Коаду.

— А есть там города, где живут люди?

Траз пожал плечами.

— Вряд ли их можно назвать городами. Поселения. Но я мало знаю об этом, только то, что слышал от колдунов... Ты голоден? Я бы поел сейчас. Отдохнем.

Они уселись на упавшем стволе и позавтракали ломтями круто сваренной каши, запив ее пивом из кожаной фляги. Траз указал на пучки невысокой травы с маленькими белыми шариками на стебельках.

— Мы не умрем от голода, пока на пути будет встречаться трава паломников... А вот видишь там черные кусты? Это ватак. В корнях каждого куста содержится целый галлон сока. Если долго пить только сок ватака, можно оглохнуть, но несколько недель можно спокойно продержаться на нем.

Рейш раскрыл свой мешок.

— Я могу добыть воду из земли с помощью этого куска планки или превратить соленую воду в питьевую очистителем. Это питательные таблетки, их нам хватит на месяц... Это батарейки... набор лекарств... нож, компас, сканскоп... передатчик... — Рейш осмотрел его с неожиданным волнением.

— Что это за инструмент? — спросил Траз.

— Половина коммуникационной системы. Вторая половина была в кресле Уондера, которое находится сейчас на боте. Я могу передать сигнал, получить автоматически ответ второй половины системы и таким образом узнать, где она находится. — Рейш нажал кнопку «ЛОКАЦИЯ». Стрелка компаса переместилась к северо-западу; на счетчике появились белые цифры 6.2 и красная 2. — Вторая половина системы и, вероятно, весь бот находится на расстоянии 6.2, умноженное на 10, то есть за 620 миль от нас к северо-западу.

— Должно быть, это в стране Синих Часчей. Мы ведь видели, как они забрали бот.

Рейш задумчиво посмотрел на северо-запад.

— Вряд ли нам стоит идти на юг, в болота, или возвращаться в лес. Какие земли лежат на востоке, за степями?

— Не знаю. Наверное, океан Драсчад. Это очень далеко.

— Тот караван шел оттуда?

— Коад находится в заливе Драсчада. От него нас отделяет степь Амана, где кочуют люди Эмблемы и разные племена: сражающиеся на воздушных змеях, безумные секиры, поклоняющиеся тотему берла, желто-черные и другие, которых я совсем не знаю.

Рейш был погружен в раздумья. Космический бот находился где-то на северо-западе, у Синих Часчей. Значит, самое разумное — отправиться туда.

Траз дремал сидя, склонив голову на грудь. Как носитель Онмале, он отличался суровым и непреклонным характером; сейчас, лишившись эмблемы, он явно тосковал по ней, словно лишившись своей воли, но все же оставался чересчур сдержанным для своего возраста.

У Рейша тоже смыкались от усталости веки; приятно согревали лучи солнца... Казалось, здесь им не угрожала никакая опасность. А вдруг вернется берл? Рейш заставил себя бодрствовать. Пока Траз спал, он упаковал свои сокровища.