Пока они ждали возвращения Нумани, сгустилась тьма, но попыток нападения со стороны обладателя бластера больше не было. Вероятно, он хотел только удержать их там, где они теперь находились. Над болотом двигались, как жуткие привидения, небольшие облачка тумана. Яркие пятнышки насекомых, снабженных собственными осветительными системами, мигали искорками или безмятежно плыли по обычным своим маршрутам. Ночные чудеса этих мест были далеки от убогой реальности дня. Они сжевали свой рацион, бережно сделали по глотку воды и, прислушиваясь к любому раздававшемуся звуку, старались быть готовыми ко всему.

Все это время низкий монотонный звук, который мог быть, а мог и не быть барабанным боем, оставался основным фоном ночных шумов. Время от времени прерывался всплеском, бормотанием или криком какого-нибудь болотного существа. Находившийся около Дэйна Джелико вдруг напрягся и поднял бластер. Кто-то, мягко ступая, пробирался к ним через кусты. Это, как оказалось, был Нумани.

— Инопланетники, — доложил он, задыхаясь, Азаки, — и нарушители закона. Они поют охотничью песню — завтра они пойдут убивать.

— Нарушители закона? — переспросил Азаки.

— У них нет значков хозяина, которому они служат, но каждый, кого я видел, носит браслет из трех, пяти или десяти хвостов. Так что это действительно следопыты или охотники, и притом из лучших.

— У них есть шалаши?

— Нет. Здесь у них, во внутренних дворах, нет жителей, — сказал Нумани, используя, против обыкновения, такой вежливый термин для обозначения женщин своей расы. — Я сказал бы, что они пришли сюда только на время охоты. И на ботинках одного из них я видел корку соли.

— Корку соли? — заскрипел зубами Азаки, даже немного привстав. — Вот какой тип приманки они используют! Для этого здесь должна быть соляная трясина.

— Сколько там инопланетников? — прервал их Джелико.

— Трое охотников и еще один, отличающийся от них.

— Как отличающийся? — спросил Азаки.

— Он носит какую-то странную форму, а на голове у него круглый шлем, какой обычно бывает на инопланетниках с космических кораблей.

— Космонавт! — засмеялся Азаки. — А почему бы и нет? Они же должны каким-то образом вывозить добытые шкуры.

—,Вы что же, хотите сказать, что кто-то способен посадить корабль в такую трясину? — удивленно спросил Джелико. — Но это невозможно! Он просто будет похоронен здесь навсегда.

— Но, капитан, в каком типе космопорта нуждается свободный торговец? — спросил Азаки. — Разве вы не сажали свой корабль на планетах, где нет вообще ничего из приемных устройств, ни зарядных станций, вообще ничего из элементарных удобств, свойственных космодрому. Например, такому, какой принадлежит на Эхо «Комбайну»?

— Конечно, сажал. Но для этого необходим достаточно ровный и твердый участок, желательно свободный от растительности, чтобы хвостовой огонь не привел к пожару. Здесь же вы после посадки не сможете даже вытащить хвост из болота.

— Из этого можно сделать вывод, что неподалеку отсюда есть какое-то место, где приземлился их корабль, — ответил Азаки.

— К нему наверняка ведет хорошо протоптанный след, и это может сослужить нам неплохую службу.

— Но они знают, что мы здесь, — заметил Тау, — и могут замаскировать его.

Теперь рассмеялся Нумани.

— Человек из космоса, не бывает столь хорошо замаскированного следа, чтобы лесничий из заповедника не мог его учуять. Да и любой охотник, если он ветеран с пятью или даже двумя хвостами, может это сделать.

Дэйн внезапно потерял интерес к аргументам Нумани. Все это время он находился с краю их группы и смотрел на пятна призрачного света, возникавшие в тумане над зарослями болотной травы. В течение нескольких последних минут эти кусочки света образовали растущий массив, висевший над болотом в нескольких футах от них, и его туманные очертания принимали теперь более конкретные формы. Он глядел, не будучи в состоянии поверить в то, что ему чудилось в этих неопределенных, туманных очертаниях. Это напоминало ему скальную обезьяну, но у видения, повернутого к нему профилем, не было ни выступающих над головой ушей, ни свиного рыла.

Все больше и больше клочков болотной люминесценции собирались в этой прозрачной фигуре и вливалось в нее. Но то, что теперь балансировало и как бы прогуливалось по предательской поверхности болота, — не животное. Это — человек или его подобие, маленький и тощий человек, тот, кого они уже однажды видели на террасе форта. Азаки. Видение, медленно формируясь, вскоре стало почти законченным. Оно стояло со склоненной головой, как бы прислушиваясь.

— Ламбрило! — вскричал Дэйн, узнавая в этом существе колдуна и в то же время понимая, что тот не может стоять здесь и подслушивать их.

Но как бы для того, чтобы еще больше потрясти его, голова повернулась, реагируя на его крик. Только то, что можно было принять за лицо, оказалось белым пространством, не имеющим ни глаз, ни других человеческих черт. И в какой-то степени это делало его еще более угрожающим, заставляя Дэйна, вопреки доводам разума, подозревать, что существо шпионит за ними.

— Демон! — закричал Нумани.

Перекрывая этот неожиданный крик, нарушивший охватившую их моментом раньше оцепенелость, прозвучало требование Азаки:

— Что это там стоит? Скажи нам, врач!

— Кнут, чтобы выгнать нас из этого места, и вы знаете это так же хорошо, как и я. Если Нумани (умеет выследить их, то и они, видимо, помогут нам ответить на другой вопрос. Если и есть на Хатке беспокоящая вас язва, то Ламбрило, вне сомнений, очень близок к ее корню.

— Нумани! — голос главного лесничего прозвучал как удар плети. — Забудешь ли ты снова, что ты мужчина? Побежишь ли ты и сейчас с плачем искать убежища, зная, что это всего лишь галлюцинация? Ведь как говорит этот врач-инопланетник, это всего лишь хитрость Ламбрило, которая должна отдать нас в руки наших врагов.

Туманное видение на болоте двинулось по направлению к ним. Оно делало шаг, за ним другой по поверхности трясины, которая наверняка бы не выдержала веса человека, и таким образом постепенно приближалась к кустарнику, где, скрываясь, лежали беглецы.

— Тау, можете вы справиться с этим? — спросил Джелико обычным резким голосом, каким всегда говорил на борту «Королевы».

— Я лучше попробую добраться до источника этого, — ответил врач со зловещими нотками в голосе. — И мне хотелось бы посмотреть на их лагерь…

— Отлично! — сказал Азаки и пополз в глубь кустарника, а остальные последовали за ним.

Привидение, которое только внешне было похоже на человека, достигло островка и теперь стояло, повернув к ним свою голову без лица. Каким бы жутким оно ни было, когда первый шок от его появления прошел и космонавты поняли, что это такое, они смогли преодолеть страх перед ним, чего не смогли сделать при встрече с фантомом скальной обезьяны.

— Если эта штука послана, чтобы прогнать нас, — отважился сказать Дэйн, — то не сыграть ли нам в их игру, направившись сейчас не вперед, а назад, в глубь страны?

— Думаю, не стоит, — ответил главный лесничий, продолжая ползти вперед. — Сейчас они не ожидают, что, находясь в своем уме, мы нападем на них. Мы сможем вызвать среди них панику, а с охваченными паникой людьми легко справиться. На этот раз Ламбрило перехитрил сам себя. Если бы перед этим не было истории со скальной обезьяной, то сейчас он бы мог обратить нас в паническое бегство.

Хотя белое привидение продолжало двигаться в глубь острова, оно не меняло направления, чтобы теперь направиться туда, где они находились сейчас. Что бы это ни было, оно явно не обладало разумом.

Послышался шорох, тихий, едва различимый, и затем Дэйн услышал голос Нумани:

— Тот, кого поставили сторожить дорогу к лагерю, теперь этого уже не делает. Мы можем не опасаться поднятия тревоги с его стороны. И теперь у нас есть еще один бластер.

По мере их продвижения в глубь острова, а затем и болота тьма становилась гуще. Дэйн ориентировался только по шуму, который производили менее опытные Джелико и Тау. Они добрались до маленькой расщелины, покрытой тростником и грязью, посередине которой была большая лужа. Хатканцы проползли еще немного вперед. Бой барабанов становился все громче. Теперь впереди в темноте стали видны отблески, возможно, от пламени костра. Дэйн прополз вперед и наконец нашел удобное место, с которого просматривался лагерь браконьеров.

В середине лагеря были сооружены три хижины, состоящие в основном из крыши, сделанной из веток и травы. В двух из них находились тюки со шкурами, закатанные в пластиковые мешки и готовые к транспортировке. Перед третьей хижиной сидели, развалившись, четверо инопланетников. И Нумани был совершенно прав — один из них носил форму космонавта. Справа от огня был кружок туземцев, и несколько в стороне сидел еще один человек, бивший в барабан. Но колдуна нигде не видно. Дэйн, вспомнив о туманной фигуре на краю болота, невольно задрожал. Он поверил объяснению Тау, что галлюцинация в горах вызвана наркотиком, но как мог отсутствующий человек сформировать из тумана фигуру и послать ее охотиться за своими врагами, оставалось для него сверхъестественной загадкой.

— Ламбрило здесь нет, — сказал Нумани, думая, наверное, о том же, что и Дэйн.

Дэйн почувствовал в темноте движение около себя.

— В третьей хижине есть дальнодействующее устройство связи, — сообщил свои наблюдения Тау.

— Вижу, — ответил Джелико. — Сможете ли вы, сэр, с его помощью связаться через горы со своими людьми? — обратился он к Азаки.

— Не знаю. Но если Ламбрило здесь нет, то как он может заставить свое изображение прогуливаться тут этой ночью? — нетерпеливо спросил главный лесничий.

— Мы это увидим. Если сейчас Ламбрило не здесь, то он вскоре появится, — пообещал Тау голосом, в котором сквозила уверенность. — Эти инопланетники пока еще не вмешиваются в происходящее. Но так как это гуляющее привидение послано, видимо, для того, чтобы запугать нас, то они наверняка ждут нашего появления.

— Если у них есть часовые, то я заставлю их замолчать, — пообещал Нумани.

— У вас есть план? — спросил Азаки, чья голова и плечи на мгновение показались в свете костра.

— Вы хотите Ламбрило? — сказал Тау. — Очень хорошо, сэр. Думаю, что смогу отдать его вам и на деле разоблачить его чудеса перед нашими хатканцами. Но только не при свободных в своих действиях инопланетниках.

Дэйн про себя решил, что это не так-то просто будет сделать. Каждый из браконьеров вооружен бластером новейшего типа, предназначенным для Патруля. Какая-то часть его сознания размышляла о том, какой будет реакция на получение такой информации официальными инстанциями. Свободные торговцы и сотрудники Патруля встречались, когда нарушались законы на окраинах Галактики, но каждый понимал, что другой играет при этом важную роль, и, если дело доходило до открытого столкновения между законом и его нарушителями, свободные торговцы оказывались на стороне Патруля. Команда «Королевы» в недавнем прошлом имела одно такое соприкосновение.

— Почему бы нам не сделать то, что они ожидают, и даже больше? — спросил Джелико. — Они считают, что мы в панике побежим к их лагерю, спасаясь от этого привидения. Предположим, что мы действительно побежим — после того, как Нумани удалит часовых, — и побежим так хорошо, что проскочим мимо них? Я хочу заполучить это устройство связи.

— Вы же знаете, что они просто сожгут нас огнем бластеров, как только мы приблизимся к их лагерю.

— Вы задели гордость Ламбрило, и он, если я только верно сужу о его характере, не будет удовлетворен простым уничтожением, — ответил капитану Тау. — Кроме того, он, вероятно, захочет захватить заложников, особенно главного лесничего. Нет, если бы они хотели застрелить нас, то сделали бы это на островках, по которым мы пробирались сюда. И тогда бы не потребовалось это привидение.

— В ваших словах есть резон, — прокомментировал сказанное Азаки. — Это правда, что этим нарушителям закона очень хотелось бы захватить меня. Я из Хагавайя, и мы настаиваем на применении самых суровых мер против таких, как они. Но я не вижу, каким способом мы можем захватить лагерь?

— Мы не пойдем в лагерь с фронта, как они этого ожидают, а нападем с севера и сначала займемся инопланетниками… Думаю, что для этого хватит трех человек… Они сумеют причинить достаточно беспокойства, чтобы прикрыть действия двух других…

— У этого инопланетника, который носит форму космонавта, оружия не видно, хотя остальные держат его наготове. Считаю, что вы правы, думая, что они ждут сигнала от своих часовых, тех, которых мы не видим. Предположим, капитан, что вы и я сыграем роль напуганных до безумия людей, бегущих от демонов. Нумани будет прикрывать вас с тыла, а двое ваших людей…

— Предоставьте мне Ламбрило, — заговорил Тау. — Я хочу выманить его из укрытия. Думаю, что тогда смогу с ним справиться. А вы, Дэйн, возьмите на себя барабан.

— Барабан? — удивился Дэйн, и сама мысль о необходимости захватить этот примитивный инструмент для них, обладающих бластерами, была просто поразительной.

— И когда вы это сделаете, я хочу, чтобы вы начали выбивать на нем «Границу Земли». Вы, наверное, сможете это сделать?

— Я не понимаю… — начал Дэйн, но затем проглотил остатки протеста.

Он понял, что Тау и не собирается объяснять, зачем ему нужно, чтобы популярная песня звездных дорог зазвучала в лагере браконьеров. За последние несколько лет, которые он провел среди вольных торговцев, ему давали несколько странных заданий, но впервые ему приказывали работать музыкантом.

Медленно тянулись минуты в ожидании возвращения Нумани, который отправился нейтрализовать часовых. Эти люди в лагере, вне всяких сомнений, Именно сейчас ожидали их появления. Держа в руке лучевой пистолет, Дэйн прикидывал расстояние, отделявшее его от барабанщика.

— Сделано, — раздался в темноте позади них шепот Нумани.

Джелико и главный лесничий двинулись налево, а Тау направо. Дэйн, держась возле врача, последовал за ними.

— Когда они начнут, — губы Тау были около уха Дэйна, — бросайтесь к этому барабану. Я не хочу думать о том, каким образом вы завладеете им, но, захватив, удерживайте во что бы то ни стало.

— Да, слушаюсь!

Раздался воющий крик с севера, крик безумного страха. Певцы остановились на середине, барабанщик сделал паузу и опустил руки. Дэйн стремительно бросился к этому человеку. Огненный луч из пистолета Дэйна попал ему в голову, и хатканец, так и не успевший подняться с колен, замертво рухнул. Схватив барабан, космонавт прижал его к груди, продолжая целиться поверх барабана из пистолета в изумленных туземцев.

На другой стороне лагеря творилось что-то ужасное — крики, резкое подвывание игольчатых ружей, шипение огня бластеров доносились оттуда. Продолжая угрожать пистолетом обалдевшим туземцам, Дэйн немного отступил и, опустившись на одно колено, поставил барабан на землю. Держа оружие наизготовку, он начал выстукивать левой рукой на барабане, но не тихо, как хатканский барабанщик, а твердыми, энергичными ударами, перекрывавшими шум сражения. Он не забыл «Границу Земли» и выбивал ее такт с такой силой, что знакомое «да-да-да-да» громко гудело, разносясь далеко вокруг лагеря. Казалось, появление Дэйна парализовало хатканских преступников. Они уставились на него побелевшими глазами, еще более заметными на черных лицах. Их рты были немного приоткрыты, как это бывает, когда происходит что-то неожиданное. Дэйн не отважился оглянуться и посмотреть, как идет сражение на другой стороне лагеря, но он увидел Тау.

Врач вошел в свет костра не обычным размашистым шагом вперевалку, как ходили все космонавты, а семеня, танцующим шагом, и он пел под удары барабана. Дэйн не мог разобрать слова, но знал, что они согласуются с ритмом «Границы Земли», образуя связь между слушателями и певцом, такую же связь, какая была между Ламбрило и хатканцами на горной террасе. Тау подчинил себе туземцев. Дэйн, убедившись, что все они попали под влияние врача, положил оружие поперек, колена, барабаня пальцами правой руки в более низком тоне.

«Да-да-да-да»… Безобидный ритм начала песни, который Дэйн повторял про себя, постепенно исчез, и он уловил угрожающий тон слов, который произносил Тау. Врач дважды обошел выбранный им для себя круг. Затем он остановился, снял с пояса ближайшего хатканца охотничий нож и показал им на восток в темноту. Раньше Дэйн не поверил бы, что Тау может изображать то, что делал сейчас. В свете костра врач как бы сражался с невидимым противником. Он увертывался, ударял, поворачивался, атаковал и все это в такт ударам барабана, в который Дэйн не знал, как теперь и бить. Тау проделывал все это так, чтобы было, очень легко представить себе другого, сражавшегося против него. И когда нож врача опустился после энергичного удара, означавшего конец этой атаки, Дэйн глуповато уставился на землю, почти ожидая, что увидит лежащее тело.

Тау повернулся на восток и церемонно отсалютовал ножом своему невидимому противнику. Затем он положил нож на землю и застыл, глядя в слабо светящуюся темноту.

— Ламбрило! — Его уверенный голос поднялся над звоном барабана. — Ламбрило, я иду!