Свет играл на гребнях гор, поднимавшихся над ними. Внизу виднелось русло реки, которая казалась отсюда только серебряной нитью. Под их ногами ощущалась платформа из каменных глыб, сделанная руками человека и возвышающаяся над горой и джунглями. Она была построена, чтобы удерживать дворец из вздымающихся желто-белых стен и криволинейных чаш куполов; дворец, который был наполовину крепостью, наполовину передовым постом.

Дэйн положит руки на парапет. В сиянии фиолетового огня, расщепляющего небо, речной обрыв мерцал и потрескивал. Все это происходило настолько далеко от песчаных островов Эхо, что человеку трудно было это вообразить.

— Дух демона готовится к битве, — кивнул Азаки в направлении отдаленного потрескивания.

— Предполагаете, что они точат свои клыки? — засмеялся капитан Джелико. — Меня не беспокоит встреча с духом, который хвастается, точа зубы.

— Не беспокоит? — переспросил Азаки. — Но подумайте о следопытах, которые, выследив его, находят смерть. Отыскание кладбища грасов сделало бы любого человека таким богатым, каким ему и не снилось.

— Насколько правдива эта легенда? — спросил Тау.

— Кто может сказать? — пожал плечами главный лесничий.

— Здесь многое правдиво. Я провожу свою жизнь в лесах с тех пор, как начал ходить. Слушал разговоры следопытов, охотников, лесничих при дворе моего отца и в полевых лагерях с тех пор, как начал понимать слова. С того времени еще ни один человек не сообщил о находке трупа граса, который бы умер естественной смертью. Стервятники поедают их мясо, но ведь клыки и кости можно было бы встретить и через многие годы. Я своими глазами видел, как умирающего граса поддерживали двое других и они увели его по направлению к большим болотам. Возможно, это только потому, что погибающее животное в свой смертный час стремится к воде и, может, в сердце этой трясины лежит кладбище грасов. Но ни один человек не нашел останков граса, умершего естественной смертью, и ни один не вернулся после исследования больших болот…

Внизу сверкало буйное переплетение джунглей, освещенное отраженным от горных пиков светом, а вверху были совершенно голые скалы. И между ними этот форт, удерживаемый людьми, посягнувшими и на высоты, и на глубины. Дикая и необузданная жизнь Хатки окружала инопланетян с тех пор, как они сюда прибыли. В Хатки чувствовалось что-то неприрученное — буйная планета привлекала и в то же время отталкивала.

— Далеко ли отсюда до Зобору?

В ответ на вопрос капитана главный лесничий указал куда-то на север.

— Около ста лиг. Это первый заповедник, который мы подготовили за последние десять лет, — и хотим сделать его наилучшим для охотников с Д-образным кольцом. Вот почему там теперь работают приручающие команды.

— Приручающие команды? — удивленно переспросил Дэйн.

Главный лесничий охотно начал рассказывать об этом проекте.

— Зобору — заповедник не для убийства. Животные узнают это через некоторое время, но мы не можем ждать несколько лет. Поэтому мы приручаем животных, подкармливая их. — Он засмеялся, вспомнив, очевидно, какой-то случай. — Иногда, видимо, мы слишком нетерпеливы;.. Большинство наших посетителей, желающих получить Д-образное кольцо, хотят сделать снимки грасов, амплетов, скальных обезьян, львов…

— Львов? — удивился Дэйн.

— Не земных львов, нет. Но мой народ нашел после Приземления на Хатки нескольких животных, которые напоминали им тех, Которых они знали на Земле. Поэтому им дали те же названия. Хаткинский лев покрыт шерстью, он охотник и хороший боец, но он не из семейства кошачьих. Тем не менее он нравится, он популярен, как хороший актер, поэтому мы заманиваем скрывающихся львов в Д-образное кольцо, снабжая их свежим мясом. Лев прыгает на движущееся за флиттером аппетитно пахнущее мясо, веревка отрезается и лев получает обед. Львы не глупы. Через некоторое время они начинают связывать звук рассекающего воздух Флиттера с пищей. Поэтому они приходят на банкет, и люди на флиттерах могут сделать снимки на Д-образные кольца без затруднений. Однако при такой дрессировке нужно быть аккуратным. Один лесной сторож в заповеднике Комог стал слишком предприимчивым. Сначала он просто доставлял мясо для львов. Затем, чтобы увидеть, сможет ли он заставить львов полностью забыть о присутствии людей, стал оставлять мясо во флиттере, поощряя львов прыгать туда за обедом. Хотя сторож был в безопасности, все это срабатывало слишком уж хорошо. Примерно через месяц один клиент и сопровождающий его охотник следовали во флиттере через Комог. В одном месте они зависли невысоко над поверхностью, чтобы сделать хороший снимок ледяной крысы, всплывающей из реки. Неожиданно позади них раздалось рычание, и они обнаружили, что делят флиттер с львицей, раздраженной присутствием людей и отсутствием на борту мяса. К счастью, у них оказались спасо-пояса, но они были вынуждены посадить флиттер и убраться, ожидая, пока львица не уйдет. Она же в возбуждении серьезно попортила машину. Поэтому теперь наши сторожа ничего не вытворяют при; приучении. Завтра… нет, — поправился Азаки, — послезавтра я смогу показать вам:, как происходит эта процедура.

— А завтра? — спросил капитан.

— Завтра мои люди будут заниматься охотничьей магией. — Голос Азаки ничего не выражал.

— Будет ли присутствовать там ваш главный лекарь-колдун? — спросил Тау.

— Ламбрило? Да.

Казалось, главный лесничий не был склонен что-либо добавить, но Тау настаивал на своем.

— Его должность наследственная?

— Да. Но какое это имеет значение? — впервые в голосе Азаки появился оттенок подавляемого нетерпения.

— Возможно, огромное значение, — ответил Тау. — Наследственная должность может иметь два вида условий. Одно касается воздействия и влияния на ее носителя, другое — воздействия на общественность. Ваш Ламбрило может глубоко верить в свои силы и быть очень влиятельным человеком. Почти наверняка ваши люди безоговорочно принимают его за создателя?

— Да, принимают. — Голос Азаки снова был безжизненным.

— Но Ламбрило не делает чего-то, что вы считаете необходимым?

— Да, врач, это так. Ламбрило не занимает соответствующего места в схеме этого мира.

— Является ли он членом одной из ваших пяти семей?

— Нет, его клан маленький и всегда держится в отдалении. С самого начала здесь те, кто говорил с богами и демонами, людьми не командовали.

— Отделение церкви от государства, — задумчиво прокомментировал Тау. — В нашем земном прошлом все же были времена, когда церковь и государство составляли одно целое: Хочет ли этого Ламбрило?

Азаки поднял глаза к вершинам гор на севере, где ждала его любимая работа.

— Я не знаю, чего хочет Ламбрило, не будем строить предположений на этот счет. Вот что я вам скажу. Охотничья магия является частью нашей жизни, и она в своей сути имеет некоторые из тех необъяснимых явлений, существование которых вы признаете. Я использую силы, которые не могу ни объяснить, ни понять, как часть своей работы. И в джунглях, и в степи инопланетянин, если он не вооружен, должен охранять свою жизнь спасо-поясом. Но я и некоторые из моих людей можем ходить невооруженными, хотя мы подчиняемся правилам охотничьей магии. Но только Ламбрило умеет нечто такое, чего не делали его предки. И он хвастается, что может делать еще больше. Поэтому у него растет число последователей из тех, кто верит, и из тех, кто боится.

— Вы не хотите, чтобы мы с ним встретились?

Большие руки главного лесничего ухватились за край парапета, как будто в них таилась сила, способная сокрушить твердый камень.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели, не является ли все это просто фокусами. Против фокусов я могу бороться, для этого есть соответствующие средства. Но если Ламбрило действительно контролирует силы, для которых нет названия, то, вероятно, мы должны заключить нелегкий мир или оказаться побежденными. А я, инопланетянин, происхожу из рода воинов, мы нелегко переносим горечь поражения.

— Этому я верю, — спокойно ответил Тау. — Будьте уверены, если в магии этого человека имеются трюки и я смогу их разгадать, секрет будет ваш.

— Будем надеяться, что так и будет.

Подсознательно Дэйн всегда связывал занятие магией с темнотой и ночью, но когда на следующее утро он стал членом группы, спустившейся на вторую террасу, огражденную стеной, солнце оказалось уже высоко и сильно пекло. На террасе нестройными рядами собрались охотники, следопыты, сторожа, а также другие помощники главного лесничего. Слышался низкий звук, который больше походил на биение воздуха вокруг них. Звук входил в человеческую кровь, подчиняя ее своему ритму. Дэйн проследил звук до его источника — четыре больших барабана, стоящие на уровне груди перед людьми, которые осторожно стучали по ним кончиками всех десяти пальцев. Ожерелья из зубов и когтей вокруг темных шей, юбочки из полосатых шкур, пересекающие ремни из яркого пятнистого или полосатого меха не соответствовали очень эффектному и современному оружию, а также остальным приспособлениям, укрепленным на ремнях.

Для главного лесничего поставили закругленное кресло, для капитана Джелико — другое. Дэйн и Тау уселись на менее комфортабельные сиденья на ступеньках террасы. Пальцы людей, стучавших в барабаны, увеличили скорость, их звук стал напоминать жужжание пчел, бормотание грома в горах, правда, еще отдаленного. Какая-то птица закричала в одном из внутренних двориков дворца, где не разрешалось бывать женщинам. Та-та-та… — слышался звук барабанов. Головы сидящих на корточках людей медленно раскачивались из стороны в сторону. Тау сомкнул руку на запястьи Дэйна. Тот взглянул на врача и был поражен, увидев его горящие глаза. Тау следил за сборищем с бдительностью Синдбада, приближающегося к добыче.

— Рассчитайте пространство для складирования в отсеке номер один.

Эта отданная шепотом удивительная команда заставила Дэйна подчиниться. Отсек номер один… Там три отделения… Теперь пространство для складирования было… Тут ему стало ясно, что на какое-то время он избежал сети, сотканной барабанной дробью, жужжанием голосов и движениями голов. Он облизнул губы — так вот как это работает… Он слышал, как Тау достаточно часто говорил о самогипнозе, но впервые ему стал ясен смысл этого.

Неизвестно откуда появились два человека. На них не было ничего, кроме очень коротких юбочек из хвостиков, черных хвостиков с пушистыми белыми кончиками, которые раскачивались при движении. Их головы и плечи скрывались под великолепно забальзамированными головами животных. В полураскрытых пастях виднелись двойные ряды кривых клыков. Черно-белая полосатая шерсть и заостренные уши оказались не волчьими, не кошачьими, а жуткой комбинацией тех и других. Дэйн пробормотал про себя торговые формулы и попытался думать о соотношении самантийской денежной системы с галактическими кредитами. Только на этот раз защита не сработала. Между двумя шаркающими танцорами что-то брело на четырех ногах.

Волко-кошачье существо имело более чем простую голову. Она держалась на грациозном теле со свободно двигающимися конечностями целых восьми футов в длину. На голове с иглообразными ушами горели красные глаза самоуверенного убийцы. Существо шло без принуждения с ленивым высокомерием. Его хвост с белой кисточкой раскачивался в такт движению. Достигнув середины террасы, оно, как бы отвечая на вызов, вскинуло голову и заговорило, но слова, вылетающие из этих кривых челюстей, Дэйн не мог понять, хотя они, вне сомнения, имели смысл для людей, раскачивающихся в такт гипнотическому ритму.

— Великолепно! — воскликнул Тау с искренним восхищением, причем его глаза были почти такими же, как и глаза говорящего зверя. Он наклонился вперед, обхватив руками колени.

Теперь животное тоже танцевало, и его лапы следовали темпу замаскированных провожатых. Это, должно быть, был человек в звериной шкуре, но Дэйн с трудом мог поверить этому, иллюзия оказалась слишком реальной. Его руки скользнули к ножу за поясом. Из-за уважения к местным обычаям они не взяли парализующие пистолеты, но нож на ремне служил тут необходимым предметом одежды. Дэйн незаметно вытащил лезвие и, расположив его против ладони, болезненно укололся. Это был еще один способ Тау для разрушения чар. Но бело-черное существо продолжало танцевать. Оно пело высоким голосом, и Дэйн заметил, что присутствующие вблизи кресел, в которых сидели Азаки и капитан, теперь следили за глазами главного лесничего и космонавта. Он почувствовал, как напрягся возле него Тау.

— Приближается опасность, — еле слышно предупредил Тау.

Дэйн заставил себя смотреть в сторону от качающейся волка-кошки, следя за лицами, украдкой бросавшими взгляды на Азаки и его гостей. Землянин знал, что между лесничим и его людьми существует вассальная зависимость. Но предположим, что между Ламбрило и Азаки начнется открытая вражда — чью сторону примут эти люди? Он увидел, как рука капитана Джелико скользнула вдоль колена, и его пальцы оказались в таком положении, которое позволяло быстро схватить нож… А рука главного лесничего, до этого вяло висевшая вдоль тела, неожиданно сжалась в кулак.

— Ладно! — Тау произнес это слово так, что оно прозвучало, как свист.

Врач встал, теперь он двигался быстро и уверенно. Пройдя между креслами, он встал прямо напротив танцующей кошки-собаки-волка. Однако Тау не смотрел на это жуткое существо и его сопровождающих. Вместо этого его руки высоко поднялись к небу, как будто там врач собирался кого-то приветствовать или отразить нападение, и он закричал:

— Годи! Годи! Элдама! Годи!

На террасе все, как один, повернулись, глядя вверх на Тау. Дэйн вскочил на ноги, держа нож, как шпагу, так как неожиданно увидел огромное животное, очень похожее на земного слона. Он знал, что такие существа жили когда-то на земле.

Как будто лезвие его ножа могло защитить от той огромной массы, которая двигалась в медленном великолепии к ним. Но Дэйн об этом не думал. Серо-черный хобот поднимался кверху между огромными бивнями, уши свисали, в то время как тяжелые ноги крушили вулканическую почву. Тау двинулся вперед, явно приветствуя исполинское животное. Хобот поднялся к небу, будто салютуя человеку, которого он мог бы сокрушить одной ногой.

— Годи, элдама! — во второй раз обратился Тау к огромному животному, похожему на слона.

И снова хобот поднялся в молчаливом приветствии одного хозяина земли другому, которого он осознавал как равного. Возможно, прошли тысячи лет с тех пор, как впервые стали вот так человек и это животное, и тогда между ними была схватка насмерть. Но теперь мир и ощущение силы, текущего от одного к другому, стали другими. Дэйн чувствовал это и видел, что люди на террасе тоже отступают перед невидимой связью между врачом и слоном, которого он столь явно вызвал.

Затем поднятые руки Тау соединились, издав резкий хлопок, и люди от удивления затаили дыхание. Там, где только что находился огромный слон, не было ничего, кроме скал, освещенных солнцем. Когда Тау повернулся, чтобы посмотреть на кошку-собаку, этого существа тоже больше не существовало. Теперь оно приняло вид не животного, а человека — маленького, скачущего человека, изо рта которого вырывалось рычание. Его сопровождающие отскочили, оставив космонавта и колдуна наедине друг с другом.

— Магия Ламбрило велика, — спокойно сказал Тау. — Я приветствую Ламбрило с Хатки, — и его рука с открытой ладонью воспроизвела приветствие мира.

Рычание колдуна смолкло, он овладел своими чувствами. Колдун стоял голый, но в нем ощущалось внутреннее достоинство, сила и гордость, перед которыми даже главный лесничий, физически куда более сильный, стушевался.

— Ты, чужеземец, тоже владеешь магией? — спросил колдун.

— Где гуляет эта твоя длиннозубая тень?

— Там, где когда-то жили люди Хатки, Ламбрило! Там, где люди твоей крови очень-очень давно охотились на тех, чья тень была создана мною, и делали их своей добычей.

— Так что она может? Предъявить нам долг крови, чужестранец?

— Так говоришь ты, а не я. Ты показал нам одно чудовище, я показал другое. Кто может сказать, которое из них сильнее, когда спор идет о тенях?

Бесшумно ступая голыми ногами по террасе, Ламбрило продвинулся вперед. Теперь он находился на расстоянии вытянутой руки от врача.

— Ты вызвал меня на состязание, — сказал колдун.

Дэйн удивился, так как было непонятно, вопрос это или утверждение.

— Почему я должен тебя вызывать, Ламбрило? У каждой расы своя магия, и я пришел не для сражения. — И глаза Тау встретились с глазами хатканца.

— Ты вызвал меня. — Ламбрило повернулся, но затем посмотрел назад через плечо. — Сила, которой ты владеешь, может стать сломанной палкой, чужестранец. Вспомни мои слова, когда тени станут вещественными, а вещество — похожим на одну из теней!