1

На следующее утро Вэйлок прибыл в Паллиаторий точно вовремя. Это принесло ему горькую мысль:

— Я похож на всех остальных трудолюбивых неудачников.

Бэзила Тинкопа не было, и Вэйлок представится Сэту Каддигану.

Каддиган протянул ему бланк:

— Заполни это, пожалуйста.

Вэйлок просмотрел бланк, нахмурился. Каддиган рассмеялся:

— Если хочешь работать здесь, заполни.

— Но я уже принят на работу.

Каддиган терпеливо повторил:

— Бланк нужно заполнить. Таковы правила.

Вэйлок написал несколько слов, поставив прочерки против тех вопросов, на которые не хотел отвечать, и вернул бланк.

— Вот. Моя история жизни.

Каддиган просмотрел листок.

— Твоя жизнь кажется мне сплошным вопросительным знаком.

— Какая есть.

Каддиган пожал плечами.

— Здесь у нас наверху сидят люди, которые любят строго придерживаться правил. Твоя бумажка будет для них как красная тряпка для быка.

— Может, эти люди нуждаются в таком стимуляторе.

Каддиган строго взглянул на него.

— Люди твоего положения нередко жалеют, что стали стимуляторами.

— Надеюсь, что я недолго буду в таком положении.

Каддиган спокойно улыбнулся.

— Я уверен, что недолго.

Последовала короткая пауза, а затем Вэйлок спросил:

— Ты когда–нибудь был в такой должности, как я?

— Нет. Я получил образование в Хорфройдском колледже. Два года проработал интерном в Мидоу Груп Хоум. Следовательно… — Каддиган посмотрел на свои руки. — Я был сразу принят на более интеллектуальную работу.

Он с сардоническим ожиданием взглянул на Вэйлока:

— Хочешь познакомиться со своими обязанностями?

— По крайней мере, мне любопытно.

— Отлично. Работенка не очень приятная. Иногда опасная. Если ты причинишь вред пациенту, твой слоп понизится. Мы не имеем права на эмоции и жестокость, если, конечно, сами не сходим с ума. — Глаза Каддигана сверкнули. — А теперь, если ты пройдешь со мной…

2

— Вот наша маленькая империя, — с иронией сказал Каддиган.

Они прошли в зал, который чем–то напомнил Вэйлоку музей. По обеим сторонам зала стояли кровати. Все было выдержано в серо–белых тонах. Прозрачные пластиковые перегородки отделяли одну кровать от другой, и из–за этого кровати в дальнем конце зала казались окутанными туманом. Пациенты лежали на спинах, вытянув руки вдоль тела. У некоторых глаза были открыты. Все это были мужчины, довольно молодые.

— Все тихо и спокойно, — сказал Каддиган. — Они в глубокой коме и даже не могут шевельнуться. Но иногда в мозгу кого–нибудь из них что–то происходит, и тогда он начинает извиваться, корчиться…

— Тогда он опасен?

— Это зависит от человека. Некоторые просто корчатся. Другие вскакивают на ноги и бегут по залу, уничтожая все на своем пути. Если, конечно, позволить им это. — Он угрюмо улыбнулся. — Посмотри… — Он показал на углубление в полу, куда входили ножки кроватей. — Как только пациент поднимается с постели, датчики давления передают сигнал на пульт управления, и специальное устройство закрывает дверь отсека. Пациент не может бежать, и тогда он начинает рвать простыни. Мы разработали специальный материал для постельного белья, который рвется со страшным треском. Когда пациент выместит свою ярость на них, входим мы, успокаиваем его и укладываем в постель. — Он помолчал. — Но такие больные — не самое страшное. Есть гораздо хуже. — Он посмотрел на потолок. — Там, наверху, крикуны. Они лежат тихо и неподвижно, как статуи, но иногда издают вопли. Это трудно выдержать, ведь мы люди, а человеческий мозг очень чувствителен к звукам определенной частоты. — Он снова замолчал.

Вэйлок с содроганием оглядел безжизненные лица больных. Каддиган продолжал:

— Я часто думаю, что, если бы у меня был смертельный враг, я поместил бы его в палату крикунов, чтобы он слушал их безумные вопли и не мог убежать оттуда. Через шесть часов он стал бы таким же, как они.

— Вы не используете транквилизаторы?

Каддиган пожал плечами.

— В отдельных случаях без них не обойтись, а в остальном мы работаем по указаниям психиатра, ведущего отделение. Здесь это дидактор Альфонс Клу. Дидактор Клу разработал курс лечения, в котором совершенно не используется телепатия, что, по–моему, неверно. Но я Ведж, а дидактор Клу за свой метод получил Вержа. Помощником Клу является Бэзил Тинкоп. Этот зал целиком в его ведении. У него тоже свои представления о лечении. Очень необычные. Он считает, что все известные методы лечения неправильные. Необходимо делать все как раз наоборот. Если, например, известно, что в определенных случаях истерии помогает массаж, Бэзил оборачивает пациента в мокрую простыню. Бэзил — экспериментатор. Он делает все, что хочет, без сомнений и колебаний.

— И какие результаты?

Каддиган поджал губы.

— Никому хуже не стало. Некоторым помогло… Но, конечно, Бэзил не знает сам, что делает.

Они пошли по центральному проходу — лица, разные лица, но выражение у всех одно: глубокая меланхолия и — ни проблеска надежды.

— О, боже, — прошептал Вэйлок. — Эти лица… Они в сознании? Мыслят они? Знают они, что мы смотрим на них?

— Они живые. В какой–то мере мозг их функционирует.

Вэйлок покачал головой.

— Но ты не думай о них, как о людях, — сказал Каддиган. — Если ты будешь так думать, то ты пропал. Ты ляжешь рядом с ними. Для нас они только объекты, с помощью которых мы повышаем свой слоп. Я покажу тебе, что делать.

3

Вэйлоку его должность показалась отвратительной. Он должен был убирать, кормить и держать под пристальным наблюдением 36 коматозных пациентов, каждый из которых в любой момент мог стать буйным. Кроме того, в его обязанности входило вести записи и помогать Каддигану и Тинкопу.

Бэзил заглянул в зал в конце дня. Он был в прекрасном настроении и хлопнул Вэйлока по спине:

— Ничего, Гэвин. Ты не слушай ворчание Сэта. Вообще–то он умный парень.

Каддиган поджал губы и отвернулся.

— Полагаю, что мне пора пойти поесть. — Он коротко поклонился и пошел к выходу.

Бэзил взял Гэвина под руку.

— Идем, я покажу тебе кафе. Мы поедим и подумаем, чем тебе заняться.

Вэйлок взглянул в зал:

— А как с ними?

Бэзил усмехнулся:

— А что с ними? Куда они денутся? Что с ними может случиться? Они лежат, как замороженные. А если взорвутся, то что? Из камеры не выйти. Разорвут простыни, уляжется пыл, и они снова будут спать.

Кафе размещалось в полусфере, примыкающей к главному зданию. Из окон открывался великолепный вид на залитую солнцем долину. Столы в кафе были расставлены так, что все посетители сидели лицом к окнам. Бэзил провел Вэйлока к самому дальнему столу, причем место он выбрал явно без определенного расчета. Посетители холодно отнеслись к их появлению.

Когда они сели за стол, Бэзил кивком поздоровался с кем–то.

— Заметил, как они бесятся?

Вэйлок неопределенно хмыкнул.

— Они знают, что я иду вперед. Я вытащил приз прямо у них из–под носа, и это их злит.

— Я думаю!

— Все эти, — Бэзил показал на посетителей, — погрязли в зависти и подозрениях. Они мне завидуют и сплетничают обо мне, как деревенские бабы. Сэт Каддиган тебе высказал свое отношение к моим действиям?

Вэйлок рассмеялся.

— Не совсем так. Он назвал их необычными и сказал, что они беспокоят его.

— Разумеется. Мы оба начинали с одного уровня. Но Сэт занялся тем, что принялся разрабатывать классические методы. Я же плюнул на них.

Принесли меню. Бэзил заказал салат и крекеры, объяснив, что он себя лучше чувствует, когда легко поест.

— Сэт трудится очень много, но он работает больше над совершенствованием своих познаний, чем над совершенствованием психиатрии. Я же… экстравагантен. Так говорят они. Но в основном я прав. Наше общество — это самая стабильная структура в истории и у нее нет тенденции к изменению. Это причина всех психических заболеваний. Мы должны сражаться с ними яростно, сняв перчатки.

Вэйлок, занятый котлетой и кресс–салатом, кивнул.

— Они говорят, что я экспериментирую с пациентами, как с морскими свинками, — пожаловался Бэзил. — Это не так. Я просто пробую разные системы терапии. И это могло бы осуждаться всеми, если бы не приносило результатов. Но… ха, ха, ха, — засмеялся он, зажимая рот рукой, — к их великому огорчению, моим пациентам становится лучше. Некоторых я даже выписал. Кто больше всех вызывает зависть, как не дерзкий и удачливый выскочка? — Он хлопнул Вэйлока по плечу. — Я так рад, что ты со мной, старина! Кто знает, может, мы вместе пробьемся в Амаранты? Неплохая игра, да?

После ленча Бэзил провел Вэйлока в покой 18 и оставил его. Вэйлок без особого энтузиазма пошел вдоль ряда кроватей, впрыскивая под кожу и в кровь витамины и тонизирующее.

Он думал о больных. 36 мужчин — и всех их сюда привел слоп. Причина их психоза не составляла никакой тайны. Здесь они доживут до того момента, когда за ними придет черный лимузин.

Вэйлок шел, всматриваясь в пустые лица. У каждой кровати он спрашивал себя: «Как лечить этих несчастных?»

Он остановился у постели, где лежал щуплый человек с закрытыми глазами. Вэйлок прочел на табличке имя и фил. Олаф Джеремски, Ведж. Там были еще какие–то значки, но он их не понял.

Вэйлок коснулся щеки человека.

— Олаф, — мягко сказал он. — Проснись. Ты здоров. Олаф, ты здоров, ты можешь идти домой.

Лицо Олафа Джеремски оставалось таким же безжизненным. Ничто не шевельнулось в нем.

— Олаф Джеремски, — строго сказал Вэйлок, — твоя линия жизни пересекла горизонталь. Теперь ты Серд. Поздравляю, Олаф. Ты — Серд.

Лицо не изменилось. Закрытые веки не дрогнули. Но Вэйлоку показалось, что какое–то выражение мелькнуло на лице Олафа.

— Олаф Джеремски! Серд! Олаф Джеремски! Серд! — громовым голосом вскричал Вэйлок. — Олаф Джеремски, теперь ты Серд!

Но едва заметное проявление жизни снова скрылось под маской бесконечной меланхолии.

Вэйлок отошел, хмурясь, посмотрел на безжизненную маску. Затем он снова наклонился к Олафу.

— Жизнь! — прошептал он. — Вечная жизнь! Жизнь, жизнь!

Лицо оставалось меланхолически спокойным. Лишь глубокая печаль пришла откуда–то изнутри, но и она быстро угасла, как последний отблеск солнца на закате. Вэйлок наклонился ниже.

— Смерть! — жестко произнес он.

Смерть — самое страшное слово, запрещенное в употреблении.

— Смерть! Смерть! Смерть! — снова прокричал Вэйлок.

Вэйлок смотрел в лицо Олафа. Оно оставалось спокойным, но из глубины на поверхность стало подкатываться что–то жуткое. Вэйлок отступил назад, не отрывая взгляда от больного.

Глаза Олафа внезапно открылись. Они поворачивались то вправо, то влево, затем зафиксировались на Вэйлоке. Глаза горели дьявольским огнем. Губы растянулись в зловещем оскале. В груди его что–то стало клокотать, рот открылся, и Олаф издал дикий вопль. Легко, без всяких усилий он вскочил с кровати. Руки его протянулись к горлу Вэйлока, но тот успел отскочить. Спиной он ощутил металлические прутья клетки. Она автоматически захлопнулась.

Джеремски шел вперед, вытянув руки. Вэйлок закричал и ударил по рукам безумца, но это было все равно что бить по стальным трубам.

Вэйлок изо всех сил оттолкнул Джеремски, схватился за прутья клетки и закричал:

— На помощь!

Джеремски снова бросился на него. Вэйлок попытался увернуться, но маньяк схватил его за пиджак. Вэйлок упал на пол, увлекая за собой Джеремски. Тот висел у него на спине, как клещ. Вэйлок перевернулся на спину и выскользнул из пиджака, оставив его в руках Олафа. Вэйлок бросился за кровать, громко взывая о помощи. Джеремски., дико хохоча, кинулся за ним. Гэвин юркнул под кровать. Джеремски остановился, чтобы в момент изодрать пиджак в клочья, затем заглянул под кровать. Вэйлок забился подальше, чтобы маньяк не мог дотянуться. Джеремски бросился под кровать, чтобы схватить его с другой стороны, но Вэйлок успел откатиться на противоположную сторону. Началась смертельная игра. Джеремски, как кузнечик, прыгал с одной стороны кровати на другую, а Вэйлок перекатывался под кроватью.

Затем Джеремски вскочил на кровать и замер. Вэйлок оказался в ловушке. Он не знал, куда ему откатываться, а лежа в центре, он был в зоне досягаемости и с той, и с другой стороны.

Он услышал голоса, звуки шагов.

— Помогите! — завопил он. Он увидел ноги Сэта Каддигана. — Я здесь!

Ноги остановились возле клетки.

— Этот маньяк хочет задушить меня! — крикнул Вэйлок. — Я не могу сдвинуться с места!

— Спокойно, — сказал Каддиган.

Появились еще чьи–то ноги. Клетка открылась. Джеремски завопил и бросился в коридор, но его тут же схватили, одели смирительную рубашку, положили в постель.

Вэйлок выполз из–под кровати. Он встал, поправляя одежду, а Каддиган сделал впрыскивание больному. Тот вытянул руки вдоль тела и замер в полной неподвижности. Каддиган повернулся к Вэйлоку, кивнул ему и вышел из зала.

Вэйлок бросился за ним, затем остановился, взял себя в руки и продолжал путь спокойно, не торопясь. Каддиган сидел в кабинете и занимался бумагами. Вэйлок опустился в кресло, пригладил волосы.

— Довольно неприятное ощущение.

Каддиган пожал плечами:

— Тебе еще повезло, что Джеремски слабак.

— Слабак! Да у него руки, как железо! Я еще никогда не встречал такой силищи.

Каддиган кивнул, усмехнулся:

— Возможности маньяков чудовищны. Они разбивают все наши представления о механике человеческого тела. Но есть и другие феномены. — Голос его стал по–лекторски монотонным. — Например, и в древности, и сейчас существуют люди, способные ходить босиком по огню.

— Да, я знаю.

— Я сам видел человека, который мог управлять полетом птиц, заставляя их лететь туда, куда хочет он. Ты можешь в это поверить?

— А почему нет?

Каддиган кивнул.

— Ясно одно. Некоторые личности способны регулировать в своем организме проявление таких сил, которые мы даже распознать не можем. Олаф Джеремски становится в шесть раз сильнее, чем обычно. Но он еще довольно слабенький. У нас есть два силача: Максимилиан Герцог и Фидо Веделиус. — Улыбка искривила губы Каддигана. — Должен предупредить — а именно к этому я вел разговор, — что очень опасно возбуждать наших клиентов, какими бы мирными они ни казались.

Вэйлок промолчал. Каддиган откинулся на спинку кресла, сжал пальцы.

— Должен сказать, что на сегодня я блокирую твой лист прогресса и не выставлю высокий балл. Я не знаю, как ты попал в такую ситуацию, да и знать не хочу.

Вэйлок открыл рот для ответа, но промолчал.

Каддиган поднял руку.

— Может, ты считаешь Бэзила Тинкопа образцом для подражания? Если так, то получше планируй свои действия. А еще лучше: изучи секрет его поразительного везения.

— Я думаю, ты неправильно понимаешь ситуацию.

— Возможно, — насмешливо сказал Каддиган. — Но думаю, что ты и Бэзил — приверженцы того метода в психиатрии, который можно назвать методом Молота и Наковальни.

— Твой юмор весьма тонок.

Бэзил вошел в комнату, посмотрел на обоих.

— Этот старый шакал Каддиган снова скрипит? Когда я впервые оказался здесь, то мне постоянно приходилось выслушивать его. Я думаю, что пробился в Веджи только для того, чтобы избавиться от его нравоучений.

Каддиган промолчал, и Бэзил обратился к Вэйлоку:

— Значит, у тебя уже было боевое крещение?

— Чепуха, — ответил Вэйлок. — Теперь я буду осторожнее.

— Правильно, — сказал Бэзил. — Только так.

Сэт Каддиган встал.

— Прошу прошения, но у меня сегодня вечером занятия, и я должен подготовиться.

Он поклонился и вышел.

Бэзил покачал головой и ехидно улыбнулся.

— Бедный Сэт, он большими трудами воздвигает свой слоп. И набивает голову всякой чепухой. Сегодня… хм… сегодня лекция по поведению вирусов и хирургия при температуре абсолютного нуля. Завтра он будет изучать развитие эмбрионов. Послезавтра еще что–нибудь…

— Обширная программа.

Бэзил уселся в кресло, отдуваясь.

— Мир большой, и мы не можем все быть одинаковы. Твоя работа на сегодня кончилась. Можешь идти домой. Завтра у нас важный день.

— Я с радостью пойду, — сказал Гэвин. — Мне нужно кое–что почитать.

— О! Ты серьезно взялся за дело!

— Я пробьюсь наверх. В любом случае!

Бэзил поморщился.

— Только не вбивай это себе в голову слишком сильно, а то кончишь, как они, — и он выразительно покрутил пальцем у виска.

— Нет. Это исключено.