Фарр смог увидеть спутников не раньше, чем «Андрей Саймак» вышел в пространство, и капитан, чтобы огласить, как полагается, список корабельных правил, пришел в комнату отдыха. Здесь находилось семеро исциков, девять землян, трое коммерсантов с Монаго, трое монахов с Кадайна, совершавших ритуальное паломничество по планетам, еще пятеро с различных миров. Большинство пассажиров прибыли на Исзм с этим же кораблем. Исцики, за исключением Омена Безхда, были наряжены в золотые и черные ленты — форма агентов–плантаторов, людей высокопоставленных и строгих, более или менее одинаковых. Фарр предположил, что по меньшей мере двое из них — свекры. Группу землян составляли двое словоохотливых юных студентов, седеющие санитарные инженеры, что возвращались на Землю, супруги Эндервью, Ральф и Виллерен, а также Карте и Модел Клевски, молодая путешествующая пара.

Фарр изучил всех, пытаясь каждого в отдельности представить в роли потенциального убийцы. Он окончательно запутался. Попавшие на борт корабля автоматически становились источниками подозрений, особенно кадайнские монахи и торговцы с Монаго. Не было никаких причин подозревать исциков, да и землян — какой им смысл причинять ему вред? Какой смысл кому бы то ни было причинять ему вред? Он рассеянно почесал голову, с огорчением вспомнив, что шрам, оставшийся от падения в полость корня на Тинери, никак не рассасывается.

Путешествие было скучным — однообразные часы полета прерывались лишь трапезами и периодами сна, которые каждый пассажир мог устраивать по собственному желанию. Чтобы избавиться от скуки, а, может быть, потому, что скука не давала ни о чем другом думать, Фарр затеял невинный флирт с миссис Эндервью. Муж ее был погружен в написание многотомного доклада об условиях деятельности миссии на Дета Куури, что на планете Мазей, и появлялся только во время еды, оставляя миссис Эндервью на попечение Фарра. Его жена была очаровательная женщина с чувственным ртом и провоцирующей полуулыбкой. Усилия Фарра не заходили далее игры ума, теплоты в голосе, многозначительного взгляда или завуалированной насмешки. Он был весьма удивлен, когда миссис Эндервью (он не запомнил ее первого имени) однажды вечером явилась в его каюту с улыбкой пугливой и безрассудной.

Фарр сел, моргая.

— Можно войти?

— Вы уже вошли.

Миссис Эндервью медленно кивнула и затворила за собой панель. Фарр вдруг обнаружил, что она гораздо милее, чем он позволил себе заметить, и что она использует духи непреодолимой сладости: элоэ, кадамаш, лимон.

Она села рядом.

— Я так скучаю! — сказала она. — Ночь за ночью Меррит пишет и думает только о своем бюджете. А я — я люблю веселье!

Приглашение вряд ли могло быть более откровенным. Фарр прикинул так и этак. Он кашлянул. Миссис Эндервью, слегка покраснев, смотрела на него.

Раздался стук в дверь. Фарр вскочил на ноги, словно подброшенный пружиной. Он отодвинул панель. Снаружи ждал Омен Безхд.

— Фарр–сайах, можно вас на секунду? Я понимаю, что не самое удобное время…

— Да, — сказал Фарр. — Как раз сейчас я занят.

— Дело безотлагательное.

Фарр повернулся к женщине:

— Одну минутку. Я сейчас вернусь.

— Спеши! — она выглядела очень неспокойной.

Фарр с удивлением поглядел на нее и открыл было рот, чтобы заговорить.

— Шшш! — предостерегла она.

Он пожал плечами и вышел.

— В чем дело? — спросил он Омена Безхда.

— Фарр–сайах, вы хотите сохранить жизнь?

— И даже очень… Но…

— Пригласите меня в каюту, — попросил Омен Безхд и сделал шаг вперед.

— Это едва ли возможно, — ответил Фарр. — И вообще…

— Вы поняли меня или нет? — серьезно спросил исцик.

— Нет. Я хочу, но, видимо, не могу.

Омен Безхд кивнул:

— Галантность следует отбросить. Давайте войдем в каюту. Времени нет.

Отодвинув панель, он шагнул вперед.

Фарр прошел следом, чувствуя себя очень глупо.

Миссис Эндервью вскочила.

— О! — воскликнула она, заливаясь краской. — Мистер Фарр!..

Фарр беспомощно развел руками. Миссис Эндервью попыталась выйти из каюты, но Омен Безхд загородил ей путь. Он улыбнулся — рот раскололся, обнажая серое небо и дугу острых зубов.

— Прошу вас, миссис Эндервью, не уходите. Ваша репутация в опасности.

— Я не могу терять времени, — резко ответила она.

Фарр вдруг увидел, что она совсем не миловидна, что у нее помятое лицо, а глаза злые и себялюбивые.

— Прошу вас, — сказал Омен Безхд, — не сейчас. Сядьте, если угодно.

Стук в дверь. Голос хриплый от бешенства

— Откройте! Эй вы, там, открывайте!

— Конечно же, — сказал Омен Безхд.

Он широко распахнул дверь. В проеме стоял мистер Эндервью, сверкая щелками глаз. В руке он держал шаттер, а рука, у него дрожала. Он увидел Омена Безхда, и плечи его поникли, а челюсти лязгнули.

— Извините, что не приглашаю вас войти, — сказал Фарр. — У нас слегка тесновато.

Эндервью возобновил атаку:

— Что здесь происходит?

Миссис Эндервью шагнула вперед, держась за перила.

— Ничего, — произнесла она сдавленным голосом. — Совсем ничего.

Она выбралась в коридор.

— Для вас ничего здесь нет, — небрежно сообщил Омен Безхд Эндервью. — Вам бы лучше присоединиться к вашей даме.

Эндервью медленно повернулся на каблуках и отошел.

Фарр почувствовал слабость в коленях. Он не мог измерить глубину причин, не мог разобраться в водоворотах мотивов и целей. Он сел на койку, краснея при мысли, что его провели, как простака.

— Отличный способ вычеркнуть человека из жизни, — заметил Омен Безхд. — По крайней мере, не противоречит земным установкам.

Фарр быстро вскинул глаза, уловив в этом замечании сарказм.

— Что ж, вы спасли мою шкуру — по крайней мере два или три квадратных фута…

— Пустяки, — ответил Омен Безхд, поднимаясь и покачав несуществующим лорнетом.

— Для меня не пустяки. Я люблю свою шкуру.

Исцик повернулся, чтобы идти.

— Постойте! Я хочу знать, что происходит?

— Все и так очевидно.

— Может, я дурак?

Исцик задумчиво посмотрел на него.

— Наверное, вы слишком близки к происходящему, чтобы увидеть картину целиком.

— Вы же свекр…

— Все иностранные агенты принадлежат к свекрам.

— Ладно, но все–таки, что происходит и что вам от меня нужно и что нужно от меня Эндервью?

— Они тщательно взвесили пользу и опасность, которую вы можете принести.

— Это совершенно фантастично!

Омен Безхд сфокусировал на нем обе фракции глаз и заговорил, размышляя:

— Каждая секунда бытия — новый мираж. Осознание ежесекундно ожидающих нас бесчисленных вариаций и возможностей — улицы в будущее. Мы идем по одной из них, но кто знает, куда приведут другие. Это вечное волшебство, таинственная неопределенность последующей секунды вкупе с минувшей и есть непрерывно разворачивающийся ковер развития.

— Да, да, — сказал Фарр.

— Разум наш немеет перед чудом жизни, перед ее мощью и величием. — Омен Безхд отвел наконец глаза. — В сравнении с ней происходящее сейчас имеет не большее значение, чем один единственный вздох.

— Вздыхать я хочу, сколько мне нужно, — сказал Фарр жестко. — Умереть я могу однажды, так что, видимо, практическая разница здесь все же есть. Очевидно, вы думаете так же, как и я, признаю, что нахожусь у вас в долгу. Но — почему?

Омен Безхд помахал отсутствующим лорнетом:

— Конечно, рациональность для исциков совсем не та, что для землян. Тем не менее мы подчиняемся некоторым инстинктам, таким, как благоговение перед жизнью и стремление помогать знакомым.

— Значит, ваш поступок не более чем дружеская услуга?

Омен Безхд поклонился:

— Можно сказать и так. А теперь я пожелаю вам доброй ночи…

Он вышел из каюты.

Фарр в оцепенении опустился на койку.

За последние несколько минут Эндервью из добродушного миссионера и его привлекательной жены превратились в пару безжалостных убийц. Но почему? Почему?

Фарр в отупении покачал головой. Помощник коменданта свекр упоминал отравленный шип и отравленное питье. Очевидно, на них лежит ответственность и за это. Он гневно вскочил на ноги, подбежал к двери, отодвинул ее и посмотрел вдоль перил. Направо и налево уходили полосы серого стекла. Наверху такие же перила давали доступ к следующим каютам. Фарр добрался до конца перил и через арку заглянул в комнату отдыха. Двое исциков и двое молодых туристов (санитарных инженеров) играли в покер. Исцики одной парой фрагментов смотрели в карты, другой на противников и выигрывали.

Фарр вернулся. Он поднялся по трапу на верхнюю палубу. Тишина здесь нарушалась лишь обычным шумом механизмов вентиляции; неразборчиво болтали в комнате отдыха пассажиры.

Фарр подошел к двери с табличкой «Меррит и Антей Эндервью». Он подождал, прислушиваясь. Он ничего не услышал: ни звуков, ни голосов. Тогда он поднял руку, чтобы постучать, но задержал ее. Он вспомнил объяснение жизни Оменом Безхдом — бесконечность улиц в будущее… Он мог постучать, он мог вернуться к себе в каюту. Он постучал.

Никто не ответил. Фарр оглянулся вдоль перил. Он все еще мог вернуться… Он попробовал открыть дверь. Она подалась. В комнате было темно. Фарр нащупал выключатель: свет залил комнату. Меррит Эндервью сидел в кресле и глядел на него бесстрастными глазами.

Фарр увидел, что он мертв. Антея Эндервью лежала на нижней койке, расслабленная и совершенно спокойная.

Фарр не стал ее рассматривать ближе, но она тоже была мертва Шаттер, поставленный на низкий уровень вибрации, гомогенизировал их мозг: их мысли и память превратились в коричневую массу, а улицы в будущее, которые они выбрали, рухнули в небытие. Фарр не двигался. Он пытался удержать дыхание, не зная, что беда уже случилась.

Он вышел и затворил за собой дверь. Стюардесса, видимо, обнаружит трупы.

Некоторое время он стоял и думал о происшедшем с растущим беспокойством. Он мог оказаться в центре подозрений. Этот дурацкий флирт с Антеей Эндервью, возможно, стал уже достоянием гласности. Его присутствие в каюте легко можно установить: на всех предметах в комнате должна остаться пленка от его дыхания, и, если никто из пассажиров на борту не обладает такой же группой дыхания, все станет ясно.

Фарр решился. Он вышел из каюты и прошел через комнату отдыха. Никто на него не смотрел. Он поднялся по трапу мостика и постучал в дверь каюты капитана.

Капитан Дорристи отодвинул панель. Это был приземистый молчаливый мужчина с косящими глазами, за его спиной стоял Омен Безхд. Фарр заметил, что мускулы щек у него напряглись, а рука сделала движение, словно крутнула лорнет.

Внезапно Фарр почувствовал облегчение. Он увернулся от удара, который Омен Безхд старался ему нанести.

— Двое пассажиров мертвы. Это супруги Эндервью.

— Интересно, — сказал капитан. — Входите.

Фарр шагнул в дверь. Омен Безхд глядел в сторону.

— Безхд говорит мне, что вы убили Эндервью, — мягко сказал Дорристи.

Фарр обернулся и взглянул на исцика.

— Возможно, он самый искусный лжец на корабле. Он сам это сделал.

Дорристи ухмыльнулся, посмотрев на одного и на другого.

— Он говорит, что вы ухлестывали за женщиной.

— Это было лишь вежливое внимание. Путешествие было скучным… до сегодняшнего дня.

Дорристи взглянул на исцика:

— Что скажете, Омен Безхд?

Исцик все так же вертел несуществующий лорнет.

— Что–то иное, чем вежливость, привело миссис Эндервью в каюту Фарра.

— Что–то иное, чем альтруизм, заставило Омена Безхда прийти в мою каюту и не дать Эндервью меня убить.

Омен Безхд выразил удивление:

— Я ничего не знаю о вашей связи.

Фарр вспыхнул от гнева и повернулся к капитану:

— Вы ему верите?

Дорристи угрюмо улыбнулся:

— Я не верю никому…

— Вот что произошло. В это трудно поверить, но это правда…

Фарр рассказал свою историю:

— …когда Безхд вышел, я задумался. Я старался докопаться до сути тем или иным путем. Я пришел в каюту Эндервью. Я открыл дверь и увидел, что они мертвы. Я сразу же пришел сюда.

Дорристи ничего не сказал, но теперь он рассматривал Омена Безхда пристальнее, чем Фарра. Наконец он пожал плечами:

— Я опечатаю комнату. Вы сможете продолжить свои объяснения, когда мы вернемся на Землю.

У Омена Безхда помутнели нижние части глаз. Он небрежно покачал отсутствующим лорнетом.

— Я слышал рассказ Фарра, — сказал он. — Он убедил меня в своей искренности. Думаю, что я ошибся. Непохоже, что он способен совершить преступление. Приношу свои извинения.

Он вышел из каюты. Фарр с триумфом глядел ему вслед.

Дорристи взглянул на Фарра:

— Выходит, вы их не убивали?

— Разумеется, нет! — оскорбился Фарр.

— Тогда кто?

— Полагаю, что кто–то из исциков. А почему — не имею ни малейшего понятия.

Дорристи кивнул, затем грубовато заговорил уголком рта:

— Ладно, разберемся, когда сядем в Барстоу. — Он искоса взглянул на Фарра. — Я буду благодарен, если вы поменьше будете об этом говорить. Ни с кем этого не обсуждайте.

— Я и не собирался, — коротко ответил Фарр.