Наступило утро. Квеллен умышленно оставил этого пойманного пройдоху Ланоя изнывать в бакс для арестантов, чтобы он мог вдоволь поразмышлять над своими преступлениями. Ланой был напрочь лишен всех внешних чувственных восприятий, плавая в теплой ванне физиологического раствора, — его органы чувств были полностью отключены от нервной системы, так что его сознание могло отмечать только плачевное состояние, в котором он находился. Такое обхождение заметно смягчало многих, самых закоренелых преступников. Судя по тому, что говорил Брогг, Ланой был самым матерым из всех.

Известие о поимке Ланоя дошло до Квеллена уже дома, поздно вечером, незадолго до звонка Хелейн. Он отдал распоряжения, как обходиться с Ланоем, но не отправился в управление, чтобы поглядеть на этого пройдоху. Привел его Ливард, Брогг остался в районе местонахождения хижины, в которой находилась машина времени.

Этот вечер для Квеллена был унылым. Он, разумеется, знал о том, что Норм Помрат отправился в прошлое. С этим уже ничего нельзя было сделать. Он слышал, как Помрат и Ланой обсуждали план действий и пришли к согласию. Как Помрат выплатил свои деньги — по сути, он истратил все семейные сбережения — и ступил на платформу, с которой должен быть переброшен в 2050 год. Передача, передаваемая «ухом», прекратилась внезапно. «Ухо» было сверхчувствительным устройством, но продолжать трансляцию через временной промежуток оно не могло.

Вид окаменевшего лица Хелейн был зрелищем не из приятных. Она упрекала его в том, что произошло. Квеллен понимал, что она никогда по–настоящему его не простит. Так что его сестра, единственный для него родной человек, теперь была для него потеряна. И Джудит тоже была потеряна. Как только он потерпел фиаско на церемонии отрыгивания, она отказалась отвечать на его звонки. Он понял, что больше никогда не встретится с нею. Ее стройное обнаженное тело в напыленной одежде непрерывно стояло у него перед глазами, вызывая самые вожделенные желания, от чего он часто просыпался.

Единственным утешением в этой, довольно унылой ситуации был тот факт, что Ланоя нашли и арестовали. Это означало, что охватившая управление лихорадка пойдет на убыль. Как только с прыгунами будет покончено, жизнь вернется в свое размеренное русло, и Квеллен будет снова свободен, чтобы проводить большую часть своего времени в Африке. Если только Брогг, разумеется, на самом деле не выдал его. Квеллен как–то позабыл об этом. Недружелюбный тон Колла — неужели это означало, что не за горами и его собственный арест, как только будет завершено дело Ланоя?

Ответ на это Квеллен получил незадолго до полуночи, когда позвонил Колл. Для Колла рабочий день длился целые сутки.

— Я только что звонил в управление, — сказал он, — и мне доложили, что вы изловили этого наглеца!

— Да. Его привели к нам около семи часов вечера. Брогг и Ливард наконец–то выследили его. Сейчас он находится в баке для арестованных. Утром я его допрошу.

— Молодцы! — кивнул Колл, и Квеллен заметил, как проблеск искренней улыбки промелькнул на лице коротышки. — Это вполне соответствует смыслу совещания относительно вашего статуса, которое мы со Спеннером провели сегодня утром. Я только что закончил составлять представление о вашем повышении. Несправедливо, чтобы комиссар по уголовным делам жил в секции для седьмого разряда в то время, как он должен иметь по крайней мере шестой. Скоро вы уравняетесь со мной и Спеннером в общественном положении. Разумеется, это не изменит вашего служебного положения в иерархии Управления, но мне кажется, вы сможете в конечном итоге добиться там большего.

Квеллен, разумеется, засиял. У него отлегло от сердца. Значит, об Африке ничего не известно! Тогда возникло новое опасение: каким образом он мог поместить незаконный стасис–генератор в свое тайное жилье. Ведь даже ему было трудно его достать. Вероятно, Колл заводит его дальше в западню. Квеллен прижал ладони к вискам и постарался унять испуг, не в силах дождаться утра и Ланоя.

***

— Вы признаетесь в том, что пересылали людей в прошлое? — спросил Квеллен.

— Конечно, — небрежно ответил арестованный. Квеллен смотрел на него, с каждой секундой ощущая все больший гнев, накапливавшийся в нем. Откуда у этого наглеца такое спокойствие?

— Конечно, — повторил Ланой. — Я и вас могу переслать в прошлое за двести кредитов.

Ливард возвышался позади этого подлеца, а сам Квеллен глядел на него через стол для допросов. Брогг еще не появлялся в управлении. Колл и Спеннер прослушивали допрос в своем собственном кабинете.

— Ланой — ваше настоящее имя? — резко спросил Квеллен.

— Так меня зовут. — Он был невысоким, смуглым, в нем угадывалось какое–то внутреннее напряжение, что–то кроличье было в его выражении лица и манерах. Его тонкие губы непрерывно шевелились. — Разумеется, я Ланой, — этот коротышка, казалось, излучал самоуверенную запальчивость, с каждым мгновением набиравшую все большую силу. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу и свободно откинувшись назад.

— Ваши ребята весьма гнусным образом выследили меня. Мало того, что вы заставили этого тупого беднягу пролетария вывести вас на меня, так вы еще помещаете меня в этот мерзкий бак. Я провел кошмарную ночь. Вы ведь знаете, что я не делал ничего противозаконного. Мне придется подать на вас в суд.

— Ничего противозаконного? — искренне изумился Квеллен. — Кто, как не вы, нарушаете спокойствие последних пяти столетий?

— Ничего подобного, — покачал головой Ланой. — Оно и так уже было нарушено. Вам известно, что все это нашло свое отражение в архивных документах. Я просто слежу за тем, чтобы история прошлых веков происходила точно так, как она отражена в официальных документах. И если вы уловили суть сказанного, то меня скорее следовало бы называть благодетелем общества. Что, если бы из–за моей нерасторопности не произошло то, о чем свидетельствуют архивы?

Квеллен сверкнул глазами на высокомерного наглеца. Он встал и хотел было начать расхаживать, но обнаружив, что в этом крохотном кабинете не развернешься, сел со злостью за стол. Он чувствовал себя как–то неуверенно в присутствии этого хитреца. На стороне этого человека была несомненная сила.

— Вы признаетесь, что пересылали пролетариев в прошлое?

Ланой улыбнулся, но промолчал.

— Почему? — задал следующий вопрос Квеллен.

— Чтобы заработать себе на жизнь, — Ланой издевательски усмехнулся. — Разве это непонятно? Я обладаю уникальным и ценным технологическим процессом и хочу выжать из него все, что смогу, чтобы подзаработать.

— Вы — изобретатель процесса перемещения во времени?

— Я этого не утверждаю. Впрочем, это не имеет особого значения, — махнул рукой Ланой. — Правильнее будет сказать, что я сейчас контролирую его.

— Вы не желаете эксплуатировать свою машину ради денег, то почему бы вам не отправиться в прошлое и что–нибудь там украсть? Вы могли бы так же делать ставки на тараканьих бегах, чтобы заработать себе на жизнь.

— Я мог бы заняться чем–нибудь подобным, — согласился Ланой, — но процесс необратим, и у меня не было бы никакой возможности вернуться назад в настоящее со своими приобретениями. А мне здесь нравится жить.

Квеллен почесал затылок. Ему здесь нравится? Казалось невероятным, чтобы кому–нибудь могло нравиться жить здесь, но судя по всему, Ланой говорил искренне. Несомненно, это один из тех извращенных эстетов, которые в состоянии найти красоту даже в навозной куче.

— Послушайте, Ланой, — произнес Квеллен, — не буду с вами темнить. Вы подлежите наказанию за предпринимательскую деятельность без разрешения Верховного Правления. Сам Клуфман приказал вас арестовать. Я не готов к тому, чтобы сказать, какого рода приговор ждет вас, но он может быть любым, вплоть до полного уничтожения личности. Все зависит от вашего поведения. И все же у вас есть одна возможность. Верховное Правление желает стать обладателем вашей аппаратуры для путешествий во времени. Передайте ее моим людям не просто, сами понимаете, набор электронных устройств, а сам метод. Ваше сотрудничество в некоторой степени смягчит приговор…

— Извините, — прервал его Ланой, — но это оборудование является частной собственностью. У вас нет на нее никаких прав!

— Суд…

— Я не совершаю ничего незаконного, и поэтому мне не нужно беспокоиться о том, какого рода приговор может ожидать меня. И я отказываюсь уступать вам свои юридические права. Мой ответ краток — нет!

Квеллен подумал о том, какому давлению он подвергается со стороны Колла и Спеннера и даже Клуфмана, решая это дело, это напугало его.

Он в сердцах выпалил:

— Когда я разделаюсь с вами, Ланой, вы пожалеете о том, что не воспользовались своей собственной машиной и не дали стрекача на миллионы лет в прошлое. Мы в состоянии склонить вас к сотрудничеству с нами, учтите это! Мы можем стереть вас в порошок!

На устах Ланоя все та же презрительная ухмылка. Тем же спокойным тоном он произнес:

— Начинайте хоть сейчас, комиссар. Вы, похоже, теряете самообладание, а это уже неразумно. Не говоря уже о том, что опасно.

Квеллен почувствовал справедливость этих слов Ланоя. Он изо всех сил пытался успокоиться, но это ему не удалось. Горло его было будто перевязано узлами.

— Я буду держать вас в баке до тех пор, пока вы не сгниете! — прохрипел он наконец.

Ланой пожал плечами.

— И чего вы этим добьетесь? Я стану падалью, покрытой плесенью, а вы так и не сможете передать в руки Верховного Правления технологию перемещения во времени. Между прочим, не могли бы вы немного увеличить подачу кислорода? Я начинаю задыхаться.

К своему удивлению, несмотря на его нагловатый тон, Квеллен полностью открыл кран подачи кислорода. Ливард сразу же отметил изменение в настроении своего начальника. Несомненно, наблюдатели из соседнего кабинета тоже были удивлены внезапной капитуляцией Квеллена.

— Если вы арестуете меня, — продолжал Ланой, — то я уничтожу вас, Квеллен! Я повторяю: в том, что я делал, нет ничего противозаконного! Вот поглядите, у меня есть разрешение. — Ланой вытащил документ с соответствующими печатями.

Квеллен был загнан в тупик. Ланой определенно вывел его из равновесия. Ему было несложно иметь дело с обычными преступниками, но события последних трудных дней значительно ослабили его волю. Квеллен прикусил губу, внимательно посмотрел на сидящего перед ним маленького человечка, и ему отчаянно захотелось снова очутиться где–то в дебрях Конго и бросать камешками в крокодилов.

— В любом случае я намерен прекратить этот ваш бизнес, связанный с путешествиями во времени, — произнес наконец Квеллен.

Ланой тихо засмеялся.

— Не советую вам этого делать, Квеллен.

— Здесь не вы, а я даю советы!

— Я бы не советовал вам доставлять мне хлопоты, Квеллен, — нагло повторил Ланой. — Если вы сейчас остановите поток перебежчиков, то все прошлое полетит вверх тормашками. Эти люди попали в прошлое. Это отмечено в исторических архивах. Некоторые женились и обзавелись детьми. Потомки этих детей живут сегодня.

— Я знаю обо всем этом. Мы до мельчайших подробностей обсудили теорию.

— Тогда вам следовало бы понимать, Квеллен, что вы сами, может быть, потомок какого–нибудь прыгуна, которого я наметил отправить в прошлое на следующей неделе. И если этот прыгун не попадет в прошлое, то и ваше, Квеллен, существование тотчас же прекратится, погаснет, как задутая свеча. Мне сдается, это приятный способ умереть. Но вы–то, разве вы хотите умереть?

Квеллен угрюмо смотрел куда–то в пустоту. Слова Ланоя не выходили у него из головы. Теперь стало совершенно ясно, что все это заговор, чтобы свести его с ума. Марек, Колл, Спеннер, Брогг, Джудит, Хелейн и вот теперь Ланой — все они были преисполнены решимости довести Квеллена до умопомешательства. Это был тайный сговор. Он про себя обругал все сотни миллионов толкущихся жителей Аппалачии и задумался, выпадут ли ему хоть когда–нибудь мгновения одиночества.

Он глубоко вздохнул.

— Прошлое нельзя изменить, Ланой. Мы все равно упрячем вас в тюрьму и заберем вашу машину. Тогда сами мы сможем позаботиться о том, чтобы поток прыгунов не иссякал. Мы не так уж глупы, Ланой. Мы сами позаботимся о том, чтобы все происходило так, как должно происходить.

Ланой какое–то мгновение почти что с жалостью смотрел на него, как, может быть, смотрят на особо редкую бабочку, наколотую на булавку на выставочном стенде.

— Таков ваш ход в игре, комиссар? Вы на самом деле считаете, что научитесь управлять машиной?

— Я в этом уверен.

— В таком случае, мне придется принять меры, чтобы защитить себя.

Квеллену стало немного не по себе.

— Что же вы сможете сделать?

— Посмотрим. Предположим, вы на какое–то время поместите меня в арестантский бак, а сами тем временем рассмотрите имеющиеся у вас возможности. Затем заберете меня из бака и снова переговорите со мной. С глазу на глаз. У меня есть для вас кое–что интересное. Но вы, думаю, не захотите, чтобы об этом слышал кто–нибудь еще.

***

Над его головой разверзся какой–то проем, будто невидимая рука расстегнула на себе застежку–молнию. Норм Помрат вышел в этот проем и провалился вниз. Его желудок воспротивился этому внезапному падению с высоты. «Ланой мог бы предупредить меня об этом», — подумал Помрат. В последний момент он изогнулся и приземлился на бок и левую ногу, стукнувшись коленной чашечкой о мостовую. Помрат охнул и на какое–то время превратился в неподвижную груду костей, кожи и мускулов, которая мучительно пульсировала в тех местах, которые он ушиб.

Он понимал, что нельзя здесь долго лежать. Поэтому он собрался с силами и, шатаясь, поднялся на ноги, смахнул с себя пыль. Улица была потрясающе грязная. Вся левая сторона его тела мучительно болела. Он проковылял к стене ближайшего здания, оперся на нее и, стиснув зубы, проделал одно из рекомендованных в этом случае упражнений, ускоряющих кровообращение. Боль начала стихать, как только капилляры, которые он повредил, опустели.

Вот так–то лучше. Ушибы будут ныть еще несколько часов, но это можно претерпеть.

Только теперь у него появилась возможность посмотреть на мир 2050 года.

Он не произвел на него особого впечатления. Город казался таким же загроможденным и суматошным, как и через четыре с половиной столетия, но шум и хаос были какими–то неупорядоченными. Здания–башни архаической архитектуры торчали повсюду. Не было видно платформ монорельсовых дорог и мостов между зданиями над уровнем улиц. Мостовая была в трещинах. Улицы заполнены пешеходами. Нельзя было сказать, что их было ощутимо меньше, чем в его эпоху, хотя он и знал, что население планеты составляло только третью часть от населения его времени. Его заинтересовала одежда пешеходов. Хотя была весна и было тепло, все были одеты так, чтобы скрыть тело как можно больше. Женщины были укутаны от лодыжек до подбородка, на мужчинах были свободные накидки, которые полностью скрывали контуры их тел. Из этого Помрат заключил, что Ланой переслал его примерно в то самое время.

Помрат уже проделал кое–какую домашнюю подготовку. Он знал, что середина двадцать первого века была временем неопуританской реакции на плотские излишества недавнего прошлого. Это ему нравилось. Ничто ему так не докучало, как бесстыдно выставлявшие себя напоказ гологрудые женщины и мужчины в прозрачных гульфиках. Он понимал, что подлинная чувственность бурно процветала только в эпоху подавления эроса. Чувственные наслаждения были одной из приманок, которые он искал. После десяти лет верного брака и преданного отцовства Норману хотелось пожить весело.

Знал он и то, что неопуританская фаза будет вскоре отменена очередным взмахом маятника. Так что он успеет вкусить лучшее, что было свойственно обеим этим культурам: сначала тайное наслаждение от внутреннего бунта против морали общества, а затем, на закате дней своих, счастье видеть полное крушение этой морали. Он выбрал хорошую эпоху. Войн нет и в помине, никаких особых кризисов. Здесь человек может наслаждаться жизнью. Особенно, если у него есть полезные навыки. Медицинские специалисты вроде него должны преуспевать в эпоху примитивной медицины.

Никто не обратил внимание на его появление. Во всяком случае, все, кто мог бы быть свидетелем его материализации, спешили по своим делам, ничем другим не интересуясь. Прекрасно!

Теперь ему следует тщательно следить за своими поступками.

Он находился в большом городе, предположительно в Нью–Йорке. Вокруг было множество магазинов и контор. Помрат влился в людской поток. В киоске на углу продавались какие–то листки бумаги, которые могли, как догадался Помрат, быть тамошними газетами. Помрат пригляделся к одной из них. На ней стояла дата — 6 мая 2051 года. Добрый старый Ланой! В пределах одного года от заказанной даты! Из щели автомата рядом струилась желтая лента. Помрат с трудом разбирал древний шрифт. Он не сумел сразу разобрать буквы, настолько они изменились. Однако чуть позже вес стало на свои места.

Прекрасно! Теперь вес, что было ему нужно, деньги, удостоверение личности, место для жилья. За неделю, он чувствовал это, он полностью освоится в этой эпохе!

Он наполнил легкие воздухом и ощутил себя уверенным, сильным, бодрым. Здесь не было машины по трудоустройству, здесь можно было жить, используя собственное умение, ведя в одиночку битву с неумолимыми силами Вселенной и, по сути, заставляя Вселенную идти себе на уступки. В свою собственную эпоху он был просто набором отверстий на кодовой ленте. Здесь же он был волен выбирать себе роль сам извлекать из этого пользу.

Помрат зашел наугад в один из магазинов. Здесь продавались книги. Не кассеты, а настоящие книги. Он в изумлении смотрел на них: дешевая бумага, нечеткая печать, тонкая обложка. Он взял один из романов, перелистал страницы, положил обратно. Нашел то, что ему показалось нужным, — популярный медицинский справочник. «Он будет полезен, — подумал Помрат. — Только как стать его обладателем, не имея денег?» Он не хотел никому признаваться в том, что он перебежчик. Он хотел добиться всего, полагаясь только на самого себя.

К нему подошел мужчина, по виду владелец магазина. Толстый, с грязным лицом и водянистыми голубыми глазами. Помрат улыбнулся. Он знал, что одежда выдает в нем иностранца, и страстно надеялся, что не настолько своеобразна, чтобы узнать в нем перебежчика во времени.

— Внизу есть получше, — тихо сказал мужчина как–то заискивающе.

— Хотите подержаться за ляжки? Помрат еще шире улыбнулся.

— Извините, я плохо говорю по–вашему. Английский мне дается с трудом.

— Я сказал ляжки. Ну, бедра, значит, внизу. Вы что, не из этого города?

— Я житель одной из славянских стран. Мне очень тяжело усвоить тонкости вашего языка. — Помрат старался придать своему произношению то, что ему казалось чешским акцентом. — Может быть, вы поможете? Мне трудно разобраться.

— А я что говорю! Одинокий иностранец! Ступайте вниз. Девушки вас враз утешат. И всего за двадцать долларов. У вас есть доллары?

Помрат начал соображать, что происходит в подвале книжного магазина. Он понимающе кивнул и направился в глубь магазина, все еще держа в руках медицинский справочник. Владелец, похоже, не заметил, что он взял с собой книгу.

Вниз вела лестница. Лестница! Помрат едва понимал, что он делает. Он крепко ухватился за перила и неуверенно начал опускаться. Внизу его обвел луч сканирующего устройства, и он услышал прерывистый звук, по–видимому, означающий, что оружия у него нет. Навстречу ему вышла женщина в свободно ниспадающей одежде.

В его собственную эпоху существовали публичные крохотные спальни, доступные для всех, притом совершенно открыто. Тогда же считалось, что в неопуританские эпохи, подобно этой, должны были существовать тайные комнаты с девушками в нижних уровнях заплесневевших старых построек. «Порок, — подумал он, — был здесь, скорее всего, еще более обычным делом, чем в отдаленном будущем».

— Вы — тот иностранец, который, как передал Эл, должен был сюда спуститься? — спросила женщина. — Вид у вас вполне заграничный. Откуда вы?

— Из славянских территорий. Прага.

— Где это?

На лице Помрата отразилась неуверенность.

— В Европе… Восточной…

Женщина пожала плечами и впустила его внутрь. Помрат очутился в небольшой комнате с низким потолком, в которой были кровать, умывальник и девушка–блондинка с одутловатым нездоровым лицом. Девушка тут же сбросила с себя халат. Тело ее было мягкое и несколько дряблое, но исходный материал был вполне сносным. На вид она была молоденькой и гораздо умнее, чем требовалось для выполнения этой работы.

— Двадцать долларов, — привычно произнесла она.

Помрат понял, что настал момент истины. Он осторожно обвел взглядом комнату и никаких признаков сканирующих устройств не обнаружил, хотя и не мог, естественно, быть полностью уверенным в их отсутствии. Даже в этом далеком прошлом предки были весьма искушены в вопросах подсматривания, и он не сомневался в том, что в эту эпоху они выделывают такие же грязные трюки, какие стали обычными в его собственную. Но ему приходилось идти на риск. Рано или поздно, но он должен был найти себе сообщника в этом чужом времени, и сейчас было вполне разумно начать.

— У меня совсем нет денег, — сказал Помрат, отбросив поддельный акцент.

— Тогда убирайся отсюда!

— Тише! Не так быстро. У меня есть кое–какие идеи. Садись! И выслушай меня спокойно. Неужели тебе не хочется разбогатеть?

— Вы из полиции?

— Я чужой в этом городе, и мне нужен друг. У меня есть планы. Сотрудничая со мной, ты скоро перестанешь заниматься этим бизнесом постельной девки. Как тебя зовут?

— Лиза. У вас смешной выговор. Кто вы: прыгун или что–нибудь вроде этого?

— Неужели незаметно?

— Просто догадка, — глаза у девушки были синие и очень большие. Она снова надела халат, как будто обсуждать дела в голом виде было неприлично. Она спросила, как можно тише: — Вы только–только очутились здесь?

— Да. Я врач. Я могу сказочно разбогатеть, используя свои знания…

— Значит, мы возьмем весь мир в оборот, так малыш? Ты и я! Как тебя зовут?

— Кейстоун, — он назвал первое имя, которое ему пришло в голову. — Норт Кейстоун.

— Мы сдвинем планеты с их орбит, правда, Норт?

— Обязательно. Когда ты сможешь уйти отсюда?

— Через два часа.

— Где мне тебя ждать?

— В парке. Это в двух кварталах отсюда. Можешь посидеть и подождать, пока я приду.

— Где?

— В парке. Ну, знаешь, скамейки, деревья. В чем дело, Норт?

Помрат был поражен тем, что посреди города есть деревья и трава. С трудом выдавив из себя улыбку, он буркнул:

— Ничего особенного! Итак, я буду ждать тебя в парке. — Он протянул ей книгу. — Вот. Купи это для меня, когда будешь выходить из магазина. Я не хочу красть ее.

Она кивнула и спросила:

— Ты уверен, что тебе ничего не хочется, пока ты здесь, внизу?..

— Для этого будет время позже, — усмехнулся Помрат. — Я жду тебя в парке!

Поднявшись наверх, он попрощался с хозяином и вышел на улицу. Ему было трудно поверить в то, что всего несколько часов тому назад он был на грани психического помешательства, в 449–ти годах от этой эпохи. Сейчас он был совершенно спокоен. Этот мир манил его к себе, и он знал, что сумеет разрешить все проблемы, которые поставит перед ним это время.

«Бедная Хелейн! — подумал он. — Интересно, как она восприняла новость о моем уходе?»

Он быстро зашагал по улице, почти не беспокоясь о том, что покрытию тротуара не хватает эластичности. “ — Я Норт Кейн–стоун, — твердил он себе не переставая. — Норт Кейнстоун! Норт Кейнстоун! Лиза поможет мне начать лечебную практику. Я буду работать, и у меня будет куча денег. Я буду жить так, как живут те, у кого второй разряд. И здесь нет Верховного Правления, которое может все отнять!

У меня будет власть и высокое положение среди этих примитивных людей, — с удовольствием думал он про себя. — А когда устроюсь, то обязательно отыщу нескольких человек из своей родной эпохи, просто для того, чтобы не чувствовать себя слишком изолированным от нее. Мы будем предаваться воспоминаниям о прошлом и жить, жить!»

И тут же поправил себя: «Нет, не так. Мы будем предаваться воспоминаниям о будущем!»