Глава VIII
Увиденная сцена отбила у Мантелла всякую охоту продолжать игру.
Майра же, напротив, выглядела спокойной, только застывшее лицо чуть–чуть побледнело. Это его обескуражило: когда–то, судя по всему, она близко знала Марчина, а теперь ее так мало озаботила его судьба.
И только потом он понял причину этого: она привыкла к феномену убийства. Смерть — насильственная смерть — была на Стархевене заурядным событием.
Они играли что–то около часа. Мысли Мантелла были далеко, он почти не следил за тем, что делали руки, и за короткий срок умудрился спустить половину содержимого своего и без того тощего кошелька. К счастью, Майра времени даром не теряла и почти все отыграла. Но сердце Мантелла не лежало сейчас к азарту и игре. Он подождал, пока Майра соберет выигрыш. Когда же она направилась через зал к магнерулетке, он взял ее под руку и сказал:
— На сегодня хватит! Пойдем отсюда.
— Куда?
— Куда–нибудь. Мне необходимо выпить.
Она понимающе улыбнулась. Они вместе пробились через толпу, которая теперь стала шумной, заразившись каким–то отчаянным весельем, и прошли к выходу. Когда они выходили из казино, в двери ввалилась плотная толпа прибывших, по–видимому, привлеченных слухами о недавнем инциденте, без сомнения, просочившимися сейчас во все уголки Дворца удовольствий. Мантелл с Майрой прокладывали себе путь из казино словно рыбы, плывущие против течения по быстрому горному ручью.
— Азартные игры — главная индустрия на Стархевене, — сказала Майра, когда они добрались до шахты лифта, отирая со лба капли пота. — Рабочий день начинается для большинства профессионалов около полудня. Они делают передышку в четыре–пять часов дня, а потом играют всю ночь напролет.
Мантелл не отвечал. Сейчас его мало занимали подобные темы. Он думал о высоком, широкоплечем, бледном человеке по имени Лерой Марчин, которого прикончили прямо на глазах пятисот человек и смерть которого не вызвала ничего, кроме одного–двух равнодушно–вежливых замечаний.
Они поехали вверх, и Майра провела его в бар, где–то на средних этажах здания. Это было полутемное помещение, наполненное дымом и алкогольными парами, освещенное лишь слабыми трубками неонового света.
Мантелл нашел пустующий столик поближе к задней стене, инкрустированной скорее всего подлинными драгоценными камнями. Появился обслуживающий робот, и они выбрали себе напитки.
Он заказал чистой пшеничной водки, предпочитая на этот раз не смешивать. Майра потягивала прозрачное голубое вино из хрустального бокала. Мантелл опрокинул рюмку и налил другую. Осмотревшись, он заметил трехмерное видео, стоявшее в углу, позади бара. На его экране проступило худое, измученное лицо Лероя Марчина в ярких неестественных красках.
— Взгляни вон туда! — сказал он Майре.
Та взглянула. Камера внезапно отвернулась от фигуры Марчина, чтобы показать казино, каким оно выглядело в момент начала дуэли. Появился робот, массивная темная громада, а напротив Марчин. Потом он увидел совершенно отчетливо во всю ширину экрана свое собственное худое лицо, недоуменно взиравшее на развертывающуюся драму. Рядом стояла Майра. Когда началась стрельба, она крепко вцепилась в его руку. Он этого не помнил, хотя скорее всего так оно и было на самом деле. Он слишком увлекся дуэлью, чтобы заметить эту деталь. Вкрадчивый голос компьютера проговорил:
— Вы видите на экране, как около часа тридцати дня Лерой Марчин заявился в Хрустальное казино. Марчин возвратился на Стархевен после вынужденного самоизгнания, в которое он отправился после неудавшегося покушения на жизнь Бена Зурдана в прошлом году. В казино он пришел один.
Из динамиков послышалась короткая перебранка между Марчином и роботом, который говорил голосом Зурдана. Потом показали, как в дело пошли бластеры и завязалась перестрелка. Все, вплоть до выноса тела Марчина.
— Главный Комиссар Бриан Варнли собственноручно заверил свидетельство о смерти Марчина, наступившей в результате самоубийства, — невнятно бубнил комментатор. — Среди других новостей на Стархевене пришло сообщение о том, что…
Мантелл отвел от экрана затравленный взгляд.
— Вот и все, — сказал он мрачно. — Простое самоубийство. И никому нет до этого дела. Никого, черт побери, не волнует, что сегодня днем человека открыто пристрелили на глазах сотен людей.
Майра с беспокойством посмотрела на него.
— У нас на Стархевене это обычная вещь. Это наш образ жизни, и мы — мы не задаем лишних вопросов. Если чувствуешь, что тебе не вынести законов Бена, лучше уноси со Стархевена ноги, да побыстрее, иначе тебя здесь прикончат.
Он провел языком по пересохшим губам. Ему хотелось ей ответить, выразить свое несогласие. Но что–то странное случилось с ним, какой–то необъяснимый темный страх поднялся из тайных глубин мозга и проник в сознание. Он инстинктивно наклонился и крепко сжал стол обеими руками. Он невольно содрогнулся, ощутив внезапный прилив боли, повторявшийся снова и снова.
Он услышал, как Майра озабоченно воскликнула:
— Джонни! Что случилось? Тебе плохо?
Через несколько секунд боль спала, и он смог произнести:
— Ничего страшного! Ничего,.
И все же его охватил страх. Перед ним в одном безумном вихре промчались последние семь лет — с того дня, когда он порвал с «Клингсановыми защитными», до того дня, когда он бежал, преследуемый за убийство, на украденном корабле с тихих пляжей Мульцибера.
Воспоминания взлетели, замерли монолитной колонной — и вдруг колонна закачалась и рухнула, рассыпавшись на миллион осколков.
Вокруг вращался Стархевен. Его пальцы до боли вцепились в холодную крышку стола, чтобы удержать тело от падения на пол. Он смутно чувствовал, как Майра гладит его онемевшие руки, что–то говорит, стараясь помочь, ободрить. А он упрямо старался задержать дыхание.
Через несколько секунд все прошло. Он откинулся назад, измученный, обливающийся потом, с поникшей головой и похолодевшим лбом.
— Что случилось, Джонни?
Он покачал головой.
— Я не знаю, что случилось, — сухо проговорил он. — Наверное, сказываются последствия психопробы. Хармон говорил, что немного просчитался с калибровкой. Мог появиться непредусмотренный побочный эффект. На какой–то миг, Майра, на один миг мне показалось, что я был кем–то другим!
— Кем–то другим?
Он пожал плечами.
— Наверное, перепил, — ухмыльнулся он. — Или не допил. Лучше я приму еще стаканчик.
Он заказал рюмку и выпил ее залпом. Крепкий напиток привел его в чувство. В нервном возбуждении он собирал и складывал фрагменты личности, которые рассыпались на миг в его сознании. Он обретал прежнюю уверенность в себе. Теперь он вновь был Джонни Мантеллом, бывшим бродягой на Мульцибере, в пятом Секторе Галактики, а теперь нашедшем кров на Стархевене, прибежище всех преступников Млечного Пути.
Странный короткий приступ канул в прошлое.
— Я чувствую себя значительно лучше, — сказал он Майре. — Пойдем, подышим свежим воздухом.