Часть третья
«Джебел Тарик»
Отвлеченные мысли в голубой комнате: номинатив, генетив, элятив, аккузатив первый, аккузатив второй, аблятив, партитив, иллатив, инструктив, абессив, адессив, инессив, эссив, аллатив, транслатив, сомилатив. Шестнадцать падежей финского существительного. Странно, некоторые языки обходятся только единственным и множественным числом. Языки американских индейцев даже не различают число. За исключением языка сиу, в котором есть множественное число, но только для одушевленных существительных. Голубая комната была круглой, теплой и ровной. По-французски нельзя сказать «теплый». Есть только «горячий» и «тепловатый». Если для этого нет слова, как же они думают об этом? А если у вас нет соответствующей формы, вы не сможете сказать, даже имея соответствующее слово. Только представить себе — испанцы обозначают пол любого предмета: собаки, стола, дерева. Представьте: в венгерском вообще нет обозначения пола — он, она и оно обозначаются одним и тем же словом. Ты мой друг, но вы мой король — таково различие в английском елизаветинском. Но в некоторых восточных языках множество разных местоимений: ты мой друг, ты мой отец, ты мой жрец, ты мой король, ты мой слуга, которого я сожгу завтра утром, если ты не уследишь, а ты мой король, с политикой которого я совершенно не согласен, ты мой друг, но я разобью тебе голову, если ты скажешь это еще раз… и все это разные «ты».
«Как меня зовут?» — думала она в круглой теплой голубой комнате.
Мысли без мыслей об имени в голубой комнате: Урсула, Присцилла, Барбара, Мэри Мона, Натика, соответственно, Медведь, Старуха, Болтун, Горчица, Обезьяна и Ягодица. Имя. Имена? Что такое имя?.. Какое имя у меня? В земле отцов моих вначале шло имя отца: Вонг Ридра. В земле Молли я бы носила имя не отца, а имя матери. Слова — это названия вещей. Во времена Платона вещи были наименованием идей: как лучше описать платоновские идеи? Но действительно ли слова — наименование вещей, или это семантическое недоразумение? Слово — это символ целой категории предметов, а имя — это символ единичного объекта. Имя — это ее дыхание, ее внешность, ее одежда, брошенная на ночной столик. «Эй, женщина, иди сюда!», а она шептала, держась руками за медный поручень: «Мое имя Ридра!» Индивидуальность, нечто, отличающее вещи от окружения и от всех других вещей в этом окружении, нужно было отличить вещь от ей подобной — так были изобретены имена. «Я изобретена. Я не круглая теплая голубая комната. Я нечто в этой комнате, я…»
Веки ее были полуприкрыты. Она открыла их и увидела поддерживающую паутину-сетку. Откинувшись на спину, она осматривала комнату.
Нет. Она не «осматривала комнату».
Она нечто в чем-то. Вначале единственное слово, которое вмещало в себя немедленное, пассивное восприятие, которое может быть слуховым, обонятельным, так же как и зрительным. Потом три фонемы, которые смешивались музыкально на разных нотах: одна фонема — указатель величины комнаты, вторая — обозначение цвета и вероятного материала стены, какой-то голубой металл, а третья — вместилище аффиксов, обозначающих функцию комнаты, какой-то грамматический принцип, благодаря которому она обозначала весь жизненный опыт одним-единственным символом.
Все это, прозвучав в ее мозгу, заняло времени много меньше, чем произнесенное слово «комната»… Вавилон-17 — она чувствовала эти свойства и в других языках, но здесь — раскрытие, расширение, внезапный рост.
Она снова села.
Функция?
Для чего используется эта комната? Она медленно поднялась, паутина поддерживала ее, охватывая грудь. Что-то вроде госпиталя. Она посмотрела на… на «паутину», а скорее — нечто, определяемое тройным гласным звуком. Каждая часть из трех имела свое особое значение и свои связи, так что общее значение получалось, когда все три звука достигали самого низкого тона. Приведя всю триаду звуков к этой точке, она поняла, что сможет распутать «паутину». Если бы она не назвала ее на этом новом языке, паутина продолжала бы крепко удерживать ее. Переход от «воспоминаний» к «знанию» произошел, когда она была…
Где она была? Отвращение, возбуждение, страх! Она мысленно перешла на английский. Думать на Вавилоне-17 было — как внезапно увидеть воду на дне колодца там, где минуту назад вы видели ровное место. Она почувствовала головокружение, ее тошнило.
Все же она отметила присутствие других: Брасс висел в большом гамаке у дальней стены, она видела его когти над краем гамака. В двух меньших гамаках, должно быть, находились парни из взвода. Над краем одного из них она увидела блестящие черные волосы, когда голова повернулась во сне: Карлос. Третьего она не видела.
Она старалась сориентироваться, если не во времени и пространстве, то хотя бы в своих возможностях. Но когда стена начала исчезать, перестала и просто ждала.
Это произошло вверху, слева от нее: стена сверкнула, становясь прозрачнее, в воздухе сформировалась полоса металла и медленно скользнула к ней вниз.
На пандусе стояли три человека.
Лицо ближнего было как бы грубо высечено из скалы. Он был в устаревшем скафандре, который автоматически принимал форму тела, но был сделан из пористой пластмассы и выглядел, как доспехи. Плащ из черного ворсистого материала скрывал одно плечо и руку. Полосы меха под ремнями предупреждали потертости. Единственным свидетельством косметохирургии были ложные серебряные волосы и зачесанные металлические брови. С мочки одного уха свисало толстое серебряное кольцо. Переводя взгляд с гамака на гамак, он держал руку на кобуре вибропистолета.
Второй — это было фантастическое месиво косметохирургии: немного от грифона, немного от обезьяны, что-то от морского конька, чешуя, перья, когти и клюв были прикреплены к телу, которое, похоже, принадлежало кошке. Он скорчился сбоку от первого человека, опустившись на хирургически укороченные бедра, упираясь костяшками пальцев в металлический пол. Когда первый поднял руку, чтобы почесать голову, второй посмотрел вверх.
Ридра ждала, когда они заговорят. Речь уничтожила бы неопределенность: Союз или Захват. Ее мозг был готов ухватить любой язык, на котором бы они ни заговорили, определить их мыслительные способности, тенденции их логики, понять, в чем она может добиться преимущества…
Второй отступил, и она смогла рассмотреть третьего, который все еще держался в тылу. Более высокий и мощно сложенный, чем остальные, он был одет лишь в бриджи. В его запястья и пятки были вживлены петушиные шпоры — это было в обычае у представителей транспортного «дна» и имело такой же смысл, как металлический кастет и пиратский флаг столетиями раньше. Голова его была недавно побрита, и волосы начали расти черным ершиком. Вокруг узловатого бицепса шла полоса красного мяса, как кровавый ушиб или ссадина — это было клеймо каторжника из тюремных пещер Титана. Что-то в этом человеке было очень свирепым, и она отвела взгляд. Но что-то и привлекало, и она снова взглянула на него.
Передние повернулись к этому человеку. Она ждала слов, чтобы уловить их, запомнить, определить. Они смотрели на нее, потом двинулись в стену. Пандус начал убираться.
Ридра попыталась встать.
— Пожалуйста! — взмолилась она. — Где мы?
Сереброволосый человек сказал:
— Джебел Тарик.
Стена потемнела.
Ридра посмотрела на «паутину», которая была чем-то иным на другом языке, потянула одну струну, потянула другую. Натяжение ослабло, потом петли растянулись, и она спрыгнула на пол. Теперь она увидела, что второй парень из взвода был Кайл, который работал вместе с Лиззи в секции ремонта. Брасс начал барахтаться.
— Полежите спокойно, — сказала Ридра и начала отстегивать струны «паутины».
— Что он сказал вам? — хотел знать Брасс. — Он назвал себя или просто приказал лежать спокойно?
Ридра пожала плечами и начала развязывать следующий гамак.
— Тарик на староирландском означает «гора». Гора Джебел, может быть.
Брасс сел, когда «паутина» распалась.
— Как вы это сделали? — спросил он. — Я десять минут пытался освободиться, но не смог.
— Расскажу в другой раз. Джебел может быть чем-то иным.
Брасс снова посмотрел на упавшую «паутину», почесал когтем за пушистым ухом и удивленно покачал головой.
— Во всяком случае, они не Захватчики, — сказала Ридра.
— Откуда вам это известно?
— Не думаю, чтобы люди по ту сторону оси даже слышали о староирландском. Земляне, эмигрировавшие туда, были выходцами из Южной и Северной Америки, еще до того, как образовалась Америказия, а Панафрика поглотила Европу. К тому же тюремные пещеры Титана на территории Союза.
— О да, — подтвердил Брасс.
Ридра посмотрела туда, где раскрывалась стена. Пытаться осознать их положение казалось таким же безнадежным занятием, как и пробиваться сквозь голубой металл.
— Но что же все-таки произошло?
— Мы стартовали без пилота, — сказала Ридра. — Думаю, что тот, кто может передавать на Вавилоне-17, может делать это и по-английски.
— Не думаю, чтобы мы могли взлететь без пилота. С кем же говорил тогда помощник, и как раз перед стартом? Если бы мы взлетели без пилота, мы бы не были здесь. Мы были бы грязным пятнышком на ближайшем солнце.
— Вероятно, тот, кто разбил эти пластины… — Ридра заставила свои мысли вернуться к прошлому, по мере того как к ней возвращалось сознание. — Я думаю, диверсант не хотел убивать меня. ТВ-55 мог убить меня так же легко, как он убил барона.
— Интересно было бы знать, говорил ли шпион на корабле на Вавилоне-17?
Ридра кивнула:
— И мне тоже.
Брасс огляделся.
— Все здесь? Где же остальной экипаж?
— Сэр? Мадам?
Они обернулись.
Другое отверстие в стене. Тощая девушка с зеленой лентой, повязанной на голове, держала чашку.
— Хозяин сказал, что вы пришли сюда, поэтому я принесла это.
Глаза ее были большими и темными, ресницы трепетали, как крылья птицы. Она протянула чашку.
Ридра отметила ее искренность, но также уловила страх перед незнакомцами.
— Вы очень добры.
Девушка слегка поклонилась и улыбнулась.
— Вы боитесь нас, я знаю, — сказала Ридра. — Не нужно.
Страх ушел, костлявые плечи расслабились.
— Как зовут вашего хозяина? — спросила Ридра.
— Джебел.
Ридра повернулась и кивнула Брассу.
— И мы в «Горе Джебела»? — Она взяла у девушки чашку. — Как мы сюда попали?
— Он выловил ваш корабль из центра Новой 42 Лебедя как раз перед тем, как ваши генераторы должны были вывести корабль из стасиса.
Брасс зашипел — это у него означало свист.
— Неудивительно, что мы были без сознания. Летели слишком быстро.
При этой мысли Ридра почувствовала тяжесть в желудке.
— Но мы не должны были двигаться в область Новой. Значит, у нас действительно не было пилота.
Брасс сдернул белую салфетку с чашки.
— Цыплята, капитан.
Жареные цыплята были еще горячие.
— Я кое о чем подумала, — произнесла Ридра.
Повернувшись к девушке, она спросила:
— «Гора Джебела» — это корабль, и мы в нем?
Девушка спрятала руки за спину и кивнула.
— Очень хороший корабль!
— Я уверена, что вы не берете пассажиров. Какой же у вас груз?
Она задала неверный вопрос. Вновь страх — не обычный страх перед незнакомцами, а что-то абсолютно запретное.
— У нас нет груза, мадам. — Потом девушка выпалила: — Я не должна больше разговаривать с вами. Вы должны поговорить с Джебел ом.
И ушла в стену.
— Брасс, — сказала Ридра, поворачиваясь, — ведь больше не существует космических пиратов?
— Бандитов на транспортных кораблях нет уже семьдесят лет.
— Об этом я и думала. Тогда что же это за корабль?
— Хоть убейте, не знаю, — его обожженные щеки осветились голубой вспышкой. Брови опустились на глубокие диски глаз. — Вытащили «Рембо» из 42 Лебедя? Теперь я знаю, почему эта штука называется «Гора Джебела». Она, должно быть, размером с боевой корабль.
— Если это и боевой корабль, то сам Джебел вовсе не похож на космонавта.
— К тому же каторжнику не разрешили бы служить в армии. Как вы думаете, капитан, куда мы попали?
Ридра взяла из чашки ложку.
— Думаю, надо подождать разговора с Джебелом. — Один из гамаков задвигался. — Я надеюсь, что наши парни в порядке. Почему я не спросила у этой девушки об остальных членах экипажа? — Она двинулась к гамаку Карлоса. — Как вы себя чувствуете? — ласково спросила она. Впервые она разглядела защелки, удерживающие «паутину».
— Голова, — сказал Карлос, улыбаясь. — Как с похмелья.
— Что вы вообще знаете о похмелье? С вашим-то лицом.
Защелки щелкнули трижды.
— Вино, — сказал Карлос. — На приеме. Выпил слишком много. А что случилось?
— Скажу, когда сама узнаю. Вставайте, — она дернула гамак, и Карлос встал на ноги.
Он отвел волосы с глаз.
— Где остальные?
— Кайл здесь. Больше никого в комнате нет.
Брасс освобождал Кайла, который теперь сидел на краю гамака, стараясь протереть глаза.
— Эй, беби, — сказал Карлос, — ты в порядке?
Кайл потянулся, зевнул и сказал нечто нечленораздельное. Вдруг он прикусил язык и посмотрел вверх.
Ридра тоже.
Пандус снова выдвигался из стены, на этот раз он соединился с полом.
— Пойдете ли вы со мной, Ридра Вонг? — Джебел, сереброволосый, с кобурой, стоял в темном отверстии.
— Мой экипаж, — сказала Ридра, — что с ним?
— Они в другом помещении. Если хотите взглянуть на них…
— Они живы?
Джебел кивнул.
Ридра потрепала Карлоса по голове.
— Увидимся позже, — прошептала она.
Общий зал был с полукруглым сводом и балконами, стены тусклые, как скала. Со стен свисали алые и зеленые полотнища со знаками зодиака и изображениями битв. А звезды — вначале она подумала, что они просвечивают сквозь свод, но это была только огромная, в сто футов длиной проекция ночного неба вокруг корабля.
Мужчины и женщины сидели и разговаривали за деревянными столами и прохаживались у стен. В конце зала вниз спускалась широкая лестница и там находился прилавок, полный еды и напитков. В отверстии появлялись горшки, кастрюли, тарелки, а за ними Ридра увидела алюминиево-белую нишу кухни, где мужчины и женщины в передниках готовили обед.
Когда они вошли, все повернулись. Ближайшие в знак приветствия притрагивались ко лбу. Она прошла вслед за Джебелом на возвышение, где стояли диваны с множеством подушек.
Человек-грифон быстро приблизился.
— Хозяин, кто она?
Джебел повернулся к Ридре: его жесткое лицо смягчилось.
— Он моя забава, мое развлечение, мое освобождение от гнева, капитан Вонг. С ним я сохраняю чувство юмора, хотя все вокруг скажут вам, что я лишился его… Эй, Клик, распрями сиденья для нас.
Голова, украшенная перьями, быстро кивнула, черный глаз мигнул. Клик ударил по подушечкам. Мгновение спустя Джебел и Ридра опустились на них.
— Джебел, — спросила Ридра, — что за полет вы совершаете?
— Мы стоим в Спецелли Снэп. А где вы находились перед тем, как вас подхватило течение Новой?
— Мы… стартовали с Военного Двора в Армседже.
Джебел кивнул.
— Вы счастливчики. Сейчас бы ваши генераторы выключились и вы превратились бы в ничто. Никакой корабль-тень вам не помог бы. Все на вашем корабле лишились бы тел.
— Вы правы.
Ридра почувствовала, как сжимается ее желудок при этом воспоминании. Потом она спросила:
— Корабль-тень?
— Да. Как «Джебел Тарик».
— Боюсь, я не знаю, что такое корабль-тень.
Джебел засмеялся коротким резким смехом, шедшим из недр его тела.
— Возможно, это и хорошо. Надеюсь, что у вас не будет случая с ними сталкиваться.
— Я слушаю, — сказала Ридра.
— Спецелли Снэп непроницаемо для радиоволн. Корабль, даже такой гигантский, как «Тарик», не обнаруживаем на длинных волнах. Он скользит по волнам стасиса Рака.
— Но эта галактика подвластна Захватчикам, — сказала Ридра, начиная понимать.
— Снэп — пограничная зона, область вдоль края Рака… Мы… патрулируем это пространство и захватываем корабли Захватчиков… на их территории.
Ридра заметила нерешительность на его лице.
— Но неофициально?
Он вновь засмеялся.
— Как же иначе, капитан Вонг? — Он дернул пучок перьев на лопатке Клика. Шут изогнул свою спину. — Даже правительственные военные корабли не могут получать приказы и инструкции в Снэп из-за радионепроницаемости. Поэтому штаб-квартира Администрации Союза снисходительно относится к нам. Мы хорошо делаем нашу работу, а они смотрят в другую сторону. Они не могут давать нам приказы, не могут снабжать нас оружием и припасами. Поэтому мы вынуждены игнорировать торговые соглашения и конвенции о пленных. Космонавты зовут нас грабителями. — Он следил за ее реакцией. — Мы стойкие защитники Союза, капитан Вонг, но… — он поднял голову, сжал руку в кулак и ударил себя по животу. — Но мы голодны, и если не попадается корабль Захватчиков… что ж, мы берем что попадается.
— Понимаю, — сказала Ридра. — Значит, и мы захвачены?
Пальцы Джебела на животе разжались.
— Разве я похож на голодного?
Ридра улыбнулась:
— Вы выглядите вполне упитанным.
Он кивнул:
— У нас был прибыльный месяц. Иначе мы не сидели бы так дружественно. Теперь вы наши гости.
— Тогда вы поможете нам восстановить сгоревшие генераторы…
Прервав ее жестом, Джебел выразительно повторил:
— …Только теперь.
Ридра, собиравшаяся было встать со своего места, откинулась назад.
Джебел сказал Клику:
— Принеси книги.
Шут быстро отбежал и открыл шкаф, стоящий между диванами.
— Мы живем в опасности, — продолжал Джебел, — возможно, поэтому мы и живем хорошо. Мы цивилизованы — когда у нас есть на это время. Название вашего корабля заставило меня принять предложение Батчера и выловить вас. Здесь, на краю, нас редко посещают барды.
Ридра улыбнулась как можно вежливее. Клик вернулся с тремя томами. Переплеты черные, обрезы посеребрены. Джебел взял их.
— Моя любимая — вторая. Особенно меня увлек «Изгнанник в тумане». Вы говорите, что никогда не слышали о кораблях-тенях, но вы знаете это чувство, когда «густая ночь связывает тебя» — это ваша страна, верно? Думаю, что вашу третью книгу я не вполне понял. Но в ней тоже много интересного, и многое соответствует нашей жизни. Мы здесь не на главном течении… — он пожал плечами. — Нам попадаются книги из собраний Захватчиков; иногда гибнут и корабли Союза. Кажется, здесь внутри есть надпись… — он открыл книгу и прочел: —«Джо в его первый полет. Эта книга так хорошо говорит то, что я хочу сказать. С любовью, Лена». — Он закрыл книгу. — Трогательно. Третью книгу я приобрел с месяц назад. Я прочту ее еще раз, и тогда мы снова поговорим. Я восхищен случаем, который привел вас ко мне. — Он положил книги на колено. — Давно ли вышла ваша третья книга?
— Немногим более года.
— А есть ли четвертая?
Она покачала головой.
— Могу ли я спросить, какой литературной работой вы заняты сейчас?
— Сейчас никакой. Я написала несколько небольших стихотворений, которые мой издатель хотел выпустить отдельным сборником, но я хочу подождать, пока у меня не появится большое произведение, чтобы уравновесить их.
Джебел кивнул.
— Понимаю. Но ваша сдержанность лишает нас большого удовольствия. Если бы я побудил вас писать, я был бы польщен. За едой у нас бывает музыка. Драматически-комические сцены, поставленные мудрым Кликом. Если вы захотите снабдить их прологом или эпилогом, по вашему выбору, то вы найдете благодарную аудиторию.
Он протянул свою коричневую крепкую руку. Ридра пожала ее.
— Спасибо, Джебел.
— Вам спасибо, — ответил Джебел. — Поскольку вы проявили добрую волю, я освобождаю ваш экипаж. Все его члены вольны ходить по «Тарику», как и мои люди. — Выражение его лица изменилось, и Ридра выпустила его руку. — Батчер!
Обернувшись, Ридра увидела каторжника, который был с Джебелом на пандусе, а теперь стоял на ступенях помоста.
— Что это за пятно движется к Ригелю? — спросил Джебел.
— Корабль Союза убегает, Захватчик преследует.
Лицо Джебела напряглось, потом расслабилось.
— Нет, пусть идут своим путем. У нас достаточно пищи. Зачем расстраивать наших гостей. Это Ридра…
Батчер ударил кулаком правой руки по левой ладони. Люди внизу обернулись. Ридра вздрогнула при этом звуке, ее глаза старались прочесть выражение его лица, понять значение жестов. Вновь заговорил Джебел, голосом более низким и резким:
— Вы правы. Но у человека только один мозг, а не два для каждого момента, капитан Вонг. — Он встал. — Батчер, подведите нас ближе к траектории этих кораблей. Они в часе от нас. Хорошо. Мы подождем немного, потом накажем… — он помолчал, улыбаясь Ридре. — Накажем Захватчиков.
Руки Батчера разъединились, и Ридра увидела в них облегчение. Он перевел дыхание.
— Готовьте «Тарик», а я провожу нашу гостью туда, откуда она сможет наблюдать.
Не отвечая, Батчер двинулся вниз по ступеням. Ближайшие услышали разговор и передали информацию сидевшим дальше. Мужчины и женщины встали со своих мест. Один опрокинул свой рог для питья. Ридра видела, как девушка, которая обслуживала их в госпитале, подбежала и стала салфеткой вытирать белое вино.
Поднявшись по ступенькам, она оперлась о перила балкона и смотрела вниз, в общий зал, теперь пустой.
— Идемте, — Джебел вел ее между колоннами в темноте к звездам. — Корабль Союза движется вот в этом направлении. — Он указал на голубоватое облачко. — У нас есть оборудование, которое может проникать через этот туман. Боюсь, корабль Союза даже не подозревает, что его преследуют Захватчики. — Он подошел к панели и нажал поднимающийся диск. В тумане вспыхнули два пятнышка света. Красное — Захватчик, — объяснил Джебел. — Синее — корабль Союза. Наши маленькие корабли-пауки будут желтыми. Отсюда вы сможете следить за ходом событий. Наши чувствительные восприемники и навигаторы остаются на «Тарике» и руководят действиями, следят за тем, чтобы наш строй оставался неизменным. Но в ограниченных пределах каждый корабль-паук действует самостоятельно. Это отличное занятие для мужчин.
— Какого типа корабли, за которыми вы охотитесь?
Ридра с удивлением заметила, что слегка архаичное построение речи Джебела начало действовать на нее.
— Корабль Союза — военный грузовой. Захватчик, выслеживающий его, небольшой истребитель.
— Они далеко?
— Увидят друг друга примерно через двадцать минут.
— И вы будете ждать шестьдесят минут, прежде чем… наказать Захватчиков?
Джебел улыбнулся.
— У грузового корабля нет шансов против истребителя.
— Я знаю.
Она видела, что он, улыбаясь, ждет ее возражений. Она хотела возразить, но все было блокировано крошечными певучими звуками, которые жгли ей язык, как уголья: Вавилон-17. Эти звуки дали ей больше, чем целый поток слов на другом языке.
— Я никогда не наблюдала звездную битву, — сказала она.
— Я не мог бы взять вас с собой, там немного опасно. К тому же отсюда битва будет гораздо яснее видна.
Ее охватило возбуждение.
— Я хочу быть с вами.
Она надеялась, что он изменит решение.
— Оставайтесь здесь, — сказал Джебел. — На этот раз со мной отправляется Батчер. Вот чувствительный шлем, если вы захотите посмотреть течение стасиса. — Волна огоньков пробежала по панели. — Извините. Я должен осмотреть своих людей и проверить крейсер. — Он коротко поклонился. — Ваш экипаж освобожден. Их направили сюда, и вы сможете объяснить им статус моих гостей.
Когда Джебел спустился по ступеням, Ридра снова взглянула на сверкающий экран и подумала: «Какое, должно быть, удивительное кладбище у них на корабле». На языке басков: «Пятьдесят Лишенных Тела для чувствования на корабле „Тарик“ и на кораблях-пауках». Она оглянулась и увидела прозрачные формы Глаза, Уха и Носа.
— Я рада вас видеть, — сказала она. — Я не знала, владеет ли «Тарик» способностями Лишенных Тела.
— Владеет, — пришел ответ на баскском. — Мы проведем вас по здешнему Подземному Миру, капитан. Вас встретят, как госпожу Ада.
Из громкоговорителя донесся голос Джебела:
— Внимание! Стратегия — Сумасшедший дом. — Повторяю — Сумасшедший дом. Больные собираются лицом к Цезарю. Психотики готовятся в направлении выхода К. Невротики собираются у выхода Р. Безумцы-преступники готовятся к атаке через выход Т. Готовьте свои смирительные рубашки.
Внизу стофутового экрана появились три группы огоньков — три группы кораблей-пауков, которые будут атаковать Захватчиков, когда их корабль возьмет верх над грузовым кораблем Союза.
— Невротики наступают. Держите контакт, чтобы избежать путаницы.
Средняя группа начала медленное продвижение вперед. В громкоговорителе Ридра слышала пробивавшиеся сквозь статические разряды голоса людей, докладывающих навигатору на «Тарик».
— Держите нас на курсе, Киппи, и не стреляйте.
— Разумеется, Ястреб, ты можешь доложить время?
— Конечно. Мой прыжковый двигатель барахлит.
— Кто разрешил тебе вылетать без ремонта?
— Сюда, девушка, будьте ласковы с нами.
— Эй, Свиная Нога, ты полетишь выше или ниже?
— Ниже и быстрей. Не виси на мне.
В главном громкоговорителе послышался голос Джебела:
— Охотник и дичь сближаются…
Красный и синий огоньки на экране замигали. На ступенях показались Калли, Рон и Молли.
— Что проис… — начал Калли, но прервал свой вопрос, повинуясь жесту Ридры.
— Этот красный огонек — корабль Захватчиков. Мы атакуем его через несколько минут. Мы — это вот те желтые огоньки внизу.
На этом она закончила объяснения.
— Удачи нам, — коротко сказала Молли.
Через пять минут остался только красный. Щелкая когтями по ступеням, появился Брасс. Джебел объявил:
— Охотник превратился в дичь. Выступают безумцы-преступники.
Группа желтых огоньков слева двинулась вперед.
— Этот Захватчик неплохо выглядит, а, Ястреб?
— Не сомневайтесь, он нам крепко задаст.
— Дьявол! Мне не нравится трудная работа. Получили мое сообщение?
— Получили. Свиная Нога, перестань перекрывать луч Бороды Леди!
— Ладно.
— Невротики движутся с манией величия. Предводительствует Наполеон. Замыкает Иисус Христос. — Вперед пошли корабли справа. — Проявляете глубокую депрессию, некоммуникативность с подавленной враждебностью.
За собой она услышала молодые голоса. Помощник вел по ступеням людей. Подойдя, взвод замолчал перед обширностью ночи. Объяснения передавались шепотом среди парней.
— Начинается первый психотический эпизод.
Желтые огоньки ринулись вперед, в темноту.
Захватчик, должно быть, заметил их, потому что начал отходить. Большой корабль не мог уйти от «пауков», если он только не прыгнет в гиперстасис. А для этого не хватало времени. Три группы желтых огней — тесная, менее тесная и совсем рассеянная — добрались ближе. Через три минуты Захватчик прекратил отступление. На экране внезапно вырос фонтан красных огней. Захватчик выпустил свою группу защитных крейсеров, которые тут же разбились на три стандартных атакующих группы.
— Цель разделилась, — объявил Джебел. — Не падать духом!
— Пусть эти детишки попробуют добраться до нас!
— Помни, Киппи: низко, быстро и резко!
— Мы заставили их защищаться, это уже полдела!
— Приготовиться к преодолению вражеской защиты. Все в порядке. Применять назначенное лечение!
Строй крейсеров Захватчиков не был, однако, пассивным. Треть их расходилась горизонтально среди звезд, вторая группа контролировала пространство под углом 60 градусов, а третья группа еще на 60 градусов, так что они образовывали решетку перед материнским кораблем.
— Внимание! Противник усилил защитную сеть.
— Что это за новая группировка?
— Мы пройдем насквозь. Вы обеспокоены?
В одном из микрофонов слышались только статические разряды.
— Черт побери, они обстреляли Свиную Ногу!
— Отведи меня назад, Киппи! Вот так. Свиная Нога!
— Вы видите, что с ним? Эй, вон там!
— Применение активной терапии справа… Действовать как можно решительнее. Центр усиливает давление. Слева держаться, как раньше.
Ридра следила, очарованная, как желтые огоньки сцепились с красными, которые гипнотически продолжали строить свою сеть-решетку-паутину…
Паутина! Картина всплыла в мозгу ее, связав все линии. Трехчастная решетка была аналогична той сети, которую она распутала в гамаке несколько часов назад, с некоторыми изменениями, так как теперь перед ней были не струны, а траектории кораблей, но действовала та же закономерность. Она схватила с панели микрофон.
— Джебел!
Слова скользили взад-вперед от постдентальных согласных через либальные к фрикативным палатальным, а за этими звуками таился смысл, хлынувший в ее мозг. Она бросила стоящим рядом навигаторам:
— Калли, Молли, Рон, дайте мне координаты места схватки.
— А? — спросил Калли. — Ладно.
Он начал приспосабливать шкалу стеллариметра на своей ладони. «Какие медленные движения, — подумала она, — все их движения такие медленные». Она знала, что следует делать, и следила за изменением обстановки.
— Ридра Вонг, Джебел занят, — послышался сердитый голос Батчера.
Калли проговорил над ее левым плечом:
— Координаты: 3-В, 41-Ф, 9-К. Быстро, а?
Казалось, она просила его об этом час назад.
— Батчер, вы засекли эти координаты? А теперь смотрите. Через… двадцать семь секунд крейсер пройдет через… — она указала три координаты пункта. — Ударьте его вашим ближайшим невротиком. — Ожидая ответа, она увидела, где следует нанести очередной удар. — Через сорок секунд… крейсер Захватчиков пройдет через… — еще координаты. — Ударьте по нему ближайшим… Первый корабль выведен из строя.
— Да, капитан Вонг.
Она почувствовала облегчение: значит, Батчер послушался ее.
Она дала координаты еще трех кораблей в «паутине».
— Ударьте по ним, они будут уничтожены.
Когда она опустила микрофон, послышался голос Джебела:
— Переход к групповой терапии.
Желтые огоньки преследовали их. И вот вибролуч поймал красный огонь корабля Захватчиков.
Рэт подпрыгнул, схватившись за плечи Карлоса и Флепа.
— Эй, мы победили! — закричал он. — Мы победили!!!
Парни негромко переговаривались. Ридра чувствовала себя странно далекой от них. Они так медленно разговаривали, им требовалось так много времени, чтобы высказать то, что может быть быстро выражено несколькими простыми…
— Что с вами, капитан? — Брасс охватил ее плечи желтой лапой.
Она старалась заговорить, но вырвался только хрип. Она забилась в его лапах.
Теперь уже и помощник обернулся к ним.
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросил он.
— В… б… б… — она поняла, что не сможет сказать этого на Вавилоне-17. Рот ее с трудом принял форму, необходимую для произнесения английского слова. — Больна, — сказала она. — Боже, я больна.
Сказав это, она почувствовала, что головокружение проходит.
— Может, вам лучше прилечь? — спросил помощник.
Ридра покачала головой. Тяжесть в плечах и спине, тошнота прошли.
— Нет. Теперь мне лучше. Думаю, я просто слишком переволновалась.
— Посидите, — сказал Брасс, пытаясь усадить ее.
— Я на самом деле в порядке. — высвободилась она и сделала глубокий вдох. — Видите? Мне нужно пройтись, тогда будет лучше.
Все еще неуверенно, она пошла. Она ощущала их теплоту и заботу, но внезапно ей захотелось быть в другом месте.
Добравшись до самого конца галереи, Ридра почувствовала, что к ней возвращается нормальное дыхание. Отсюда в шести направлениях отходили коридоры, спускающиеся на разные уровни корабля. Она остановилась, не зная, куда двинуться.
Несколько членов экипажа «Тарика» шли по коридору. Среди них был Батчер. Он улыбнулся, заметив ее замешательство, и Указал направо. Она не чувствовала желания говорить, тоже улыбнулась и коснулась лба в знак приветствия. Двинувшись по правому коридору, Ридра поразилась значению его улыбки. В ней была и гордость их совместным успехом, что и позволило ей промолчать — да; но было и прямое удовольствие от того, что он может оказать ей помощь.
Она все еще улыбалась, когда достигла общего зала.
Опершись на перила мостика, она смотрела вниз, на суету в огромном грузовом доке корабля.
— Помощник, раздайте этим парням тележки и отведите их вниз. Джебел сказал, что они могут помочь.
Помощник повел взвод к лифту, опустившемуся в глубины «Тарика».
— …Спустившись, подойдите к тому человеку в красном и попросите дать вам работу. Да, работу, не удивляйтесь так… Кайл, привяжитесь. Тут глубина двести пятьдесят футов, и твердовато для вашей головы, если упадете. Эй, вы двое, прекратите. Пусть он начинает первым. Беритесь и будьте осторожнее…
Ридра слушала голоса, следила за механизмами, за тем, как перегружали запасы с двух изуродованных кораблей и их крейсеров. Вдоль всей поверхности дока тянулись груды тюков и ящиков.
— Крейсеры мы разделали быстро. Боюсь, что и «Рембо» подвергнется той же участи. Не хотите ли вы что-нибудь взять оттуда, прежде чем мы начнем работу, капитан?
Ридра обернулась, услышав голос Джебела.
— Мне хотелось бы захватить несколько важных записей. Я оставлю здесь взвод, а офицеров возьму с собой.
— Хорошо. — Джебел подошел к перилам. — Как только мы закончим здесь, я пошлю рабочую команду, может, вы захотите вынести что-нибудь большое?
— Я не… — начала она. — А, понимаю. Вам нужно горючее.
Джебел кивнул.
— И компоненты стасис-генераторов, а также запасные части для наших «пауков». Мы не тронем «Рембо», пока вы не кончите.
— Понимаю. Вы очень добры.
— Я поражен, — сменил тему Джебел, — вашим методом разрушения защитной сети Захватчиков. Их построение обычно доставляло нам немало беспокойств. Батчер сказал мне, что вы разорвали ее меньше чем за пять минут, и мы потеряли всего одного «паука». Это рекорд. Я не знал, что вы не только поэт, но и стратег. У вас множество талантов. Счастье, что Батчер услышал вашу команду. Я бы не смог ей подчиниться в тот момент. Если бы результаты не были столь впечатляющи, я бы наказал Батчера. Но никогда его решение не приносило мне такой выгоды…
Он посмотрел вниз.
На спускавшейся платформе в центре дока экс-каторжник молча наблюдал за действиями внизу.
— Интересный человек, — сказала Ридра. — За что он был осужден?
— Я никогда не спрашивал, — ответил Джебел, поднимая голову. — А он никогда не говорил мне. На «Тарике» много интересных людей. А уединение и тайна необходимы в столь малом пространстве. Через месяц вы поймете, какая маленькая наша «гора».
— Простите, — извинилась Ридра. — Я не должна была спрашивать.
Передняя секция разрубленного корабля Захватчиков двигалась по туннелю в двадцать футов шириной, рабочие освобождали ее от креплений. Лебедки начали медленно тянуть ее вперед.
Рабочий у входа в корабль внезапно закричал и торопливо отскочил. Его инструмент звякнул о корпус. Входной диск скользнул в сторону, в нем показалась фигура в серебряном кожаном мундире. Проскочила между двумя выступами, соскочила на дно и побежала. Капюшон слетел с головы, обнажив длинные коричневые волосы, которые развевались, когда человек резко менял курс, огибая груды оборудования. Он двигался быстро, но с какой-то неуклюжестью. И вдруг Ридра поняла, что это женщина с животом, выдающим семимесячную беременность. Механик замахнулся на нее гаечным ключом, но она, нырнув, избежала удара и продолжала бежать к открытому месту между грудами оборудования.
И тут воздух разрезал свист вибропистолета: женщина остановилась, а когда свист повторился, тяжело опустилась на пол. Она повалилась на бок, дернула ногой, дернула еще раз.
Батчер спрятал в кобуру свой вибропистолет.
— В этом не было необходимости, — сказал Джебел с шокирующей мягкостью, — разве мы не могли бы…
Казалось, продолжения быть не может. На лице Джебела отразилось сожаление и любопытство. Ридра поняла, что сожаление не о двойной смерти внизу на палубе, это досада джентльмена, пойманного за неблаговидным занятием. А любопытство касалось ее реакции. Она поняла, что сама ее жизнь зависит от того, поддастся ли она спазмам желудка. Она видела, что он готовится что-то сказать, он уже начал говорить, и она сказала за него:
— Они используют беременных женщин на боевых кораблях — У них обостренная реакция…
Ридра ждала, что он успокоится, — так и есть.
Батчер вышел из небольшого лифта. Он подошел к ним, нетерпеливо ударяя кулаком по бедру.
Внизу люди с «Тарика» и взвод столпились над телом.
— Батчер, вы вызвали любопытство капитана Вонг, — голос Джебела был мягок и холоден. — Капитан спрашивает, что вы за человек, а я не могу ответить. Может, вы объясните, почему…
— Джебел, — сказала Ридра, ее глаза в поисках его взгляда наткнулись на мрачную улыбку Батчера. — Я хочу сейчас отправиться на свой корабль и осмотреть его перед демонтажем.
— Нет, не чудовище, Брасс. — Ридра раскрыла дверь капитанской каюты «Рембо» и вошла внутрь. — Всего лишь применяющийся к обстоятельствам. Точно как…
И она многое сказала ему, пока украшенный клыками рот Брасса не скривился улыбкой. Он покачал головой.
— Говорите со мной по-английски, капитан. Я не понимаю вас.
Она взяла с подставки словарь и положила его на стопку карточек.
— Простите, — сказала она. — Этот язык захватывает. Когда изучишь его, все кажется таким легким! Унесите эти записи. Я хочу еще раз просмотреть их.
— А что это?
Брасс взял у нее записи.
— Транскрипция последних разговоров на Вавилоне-17 в Военном Дворе как раз перед нашим взлетом.
Ридра нацепила катушку на валик и начала прослушивать.
Мелодичный поток полился через помещение и подхватил ее, через десять-двадцать секунд она начала понимать суть происходящего, заговор уничтожения ТВ-55 возник перед ней с ясностью галлюцинации. Попадались отрывки, которые она не понимала, и тогда она билась о стену непонимания… Слушая, она плыла в мощном психическом потоке. Не понимая, она теряла дыхание от шока, слепла, трясла головой, один раз случайно прикусила язык, потом понимание возвращалось.
— Капитан Вонг!
Это был Рон. Она повернула голову, теперь слегка болевшую, и посмотрела на него.
— Капитан Вонг, я не хотел беспокоить вас.
— Ничего, — сказала она. — Что случилось?
— Вот что я нашел в каюте пилота.
Он держал катушку с лентой. Брасс все еще стоял у двери.
— Откуда она?
Лицо Рона напряглось.
— Я только что прослушал ее вместе с помощником. Это требование капитана Вонг, или кого-то еще, разрешить взлет, а также распоряжение помощнику на старт.
— Понятно, — сказала Ридра.
Она взяла катушку, нахмурилась.
— Но эта катушка из моей каюты. Я использую такие трехчастевые катушки. Все остальные катушки на корабле четырехчастевые. Запись сделана здесь.
— Значит, — сказал Брасс, — кто-то пробрался сюда в ваше отсутствие.
— Когда меня нет, эта каюта заперта так тщательно, что даже Лишенная Тела муха не смогла бы пролететь в щель. — Ридра покачала головой. — Мне это не нравится. Не знаю, где нас ждет осложнение в следующий раз. Но, во всяком случае, я теперь знаю, что делать с Вавилоном-17.
— А что это? — спросил Брасс.
В дверях стоял помощник, глядя поверх украшенного цветком плеча Рона.
Ридра смотрела на экипаж. Что лучше — неуверенность в себе или недоверие?
— Я не могу сказать вам этого сейчас. Но это, очень просто. — Она подошла к двери. — Я хотела бы вам сказать. Но после всего это получится немного глуповато.
— Но я хочу говорить с Джебелом!
Шут Клик взъерошил свои перья и пожал плечами.
— Леди, я уважаю ваши желания превыше всего на этой «горе» — кроме желаний Джебела. Он желает, чтобы его не беспокоили. Он обдумывает цели «Тарика» на следующий временной цикл. Он должен тщательно взвесить все течения, учесть даже вес звезд вокруг нас. Это трудная задача, и…
— Тогда где Батчер? Я спрошу у него, но я предпочла бы поговорить непосредственно с…
Шут указал зеленым ногтем.
— Батчер в биологической лаборатории. Пройдите через зал и поднимитесь на первом лифте слева до двенадцатого уровня.
— Спасибо.
Ридра двинулась по ступеням в общий зал.
Поднявшись на лифте, она увидела большую раздвижную дверь и нажала входной диск. Створки раздвинулись, и она зажмурилась от яркого зеленого света.
Круглая голова и могучие плечи Батчера вырисовывались на фоне булькающего бассейна, в котором плавала крошечная фигурка, окутанная поднимающимися пузырьками; младенческие волосы развевались в крошечных водоворотах.
Батчер повернулся, увидел Ридру и сказал:
— Умер. Еще пять минут назад он жил, — он яростно мотнул головой. — Семь с половиной месяцев, должен был выжить. Он был достаточно силен. — Кулаком левой руки он ударил по ладони правой, как делал это в общем зале. Движущиеся мускулы успокоились. Он ткнул пальцем на операционный стол, где лежало вскрытое тело женщины. — Сильные повреждения внутренних органов. Много админальных некрозов. — Он повернулся так, что теперь его палец указывал через плечо на плавающий плод, и грубый жест неожиданно приобрел экономную грацию. — И все-таки он должен был выжить.
Батчер выключил свет в бассейне, и выделение пузырей прекратилось. Он отошел от лабораторного стола.
— Что угодно леди?
— Джебел планирует курс «Тарика» на следующий месяц. Не можете ли вы спросить его…
Она остановилась и спросила:
— Почему?
«Мускулы Рона, — подумала она, — живые шнуры. У этого мужчины мускулы призваны скрывать его внутренний мир. Но что-то прорывалось изнутри, снова и снова ударяясь о щит мускулов».
— Почему, — повторила она, — почему вы старались спасти ребенка?
Лицо исказилось, левая рука окружила примету каторжника на бицепсе правой, как будто рана начала жечь. Потом он с отвращением отвел руку.
— Мертв. И все. Что угодно леди?
То, что прорывалось наружу, отступило. Отступила и она.
— Я хочу знать, сможет ли Джебел доставить меня в Администрацию Союза. Я должна передать важную информацию, касающуюся Захвата. Мой пилот сказал мне, что Спецелли Снэп тянется на десять гиперстатических единиц, каждая единица может быть преодолена лодкой-«пауком», а «Тарик» сможет все время оставаться в зоне радиозащиты. Если Джебел сопроводит меня в штаб-квартиру, я гарантирую ему покровительство и благополучное возвращение в самую отдаленную часть Снэп.
Батчер посмотрел на нее.
— Весь путь вниз по Языку Дракона?
— Да. Брасс сказал мне, что так называют конец Снэп.
— Гарантируется покровительство?
— Верно. Я покажу вам свои бумаги, подписанные генералом Форестером, если вы…
Но он махнул рукой, чтобы она замолчала.
— Джебел! — сказал он в стенной интерком. Разговор велся направленно, поэтому она не могла слышать ответ. — Направьте «Тарик» вниз по Языку Дракона в первом цикле.
Последовал вопрос или возражение.
— Направляйтесь вниз по Языку, и все будет хорошо.
Батчер кивнул в ответ на неразличимый шепот, а потом сказал:
— Он умер.
Батчер выключил интерком и повернулся к Ридре.
— Все в порядке. Джебел направит «Тарик» к штаб-квартире.
Ее начальное недоверие сменилось изумлением. Изумление вызвало бы и его безусловное подчинение ее плану атаки корабля Захватчиков, если бы в тот момент Вавилон-17 не поглотил ее полностью.
— Что же, спасибо, — начала она, — но вы даже не спросили меня…
Она решила выразиться иначе, но Батчер сжал свой кулак.
— Знать, что корабль Захватчиков должен быть уничтожен. — Он стукнул себя кулаком в грудь. — Теперь идти вниз по Языку Дракона, — «Тарик» идет по Языку Дракона.
И он снова ударил кулаком в грудь.
Ридра хотела задать вопрос, но, поглядев на мертвый зародыш в темной жидкости, сказала только:
— Спасибо, Батчер.
Выйдя в распахнутую дверь, она обдумывала его слова, стараясь найти какое-то объяснение его действиям. Даже грубая манера его разговора…
Его слова! Догадка пронзила ее, и она снова поспешила по коридору.
— Брас, он не может сказать «я»!
Ридра возбужденно перегнулась через стол.
Пилот сомкнул когти вокруг своего питьевого рога. Деревянные столы в общем зале накрывались для ужина.
— Я, мне, мой… Думаю, что он этого не может выговорить. Или подумать. Интересно, из какого он ада? Я могу припомнить, где это местоимение используется редко, но чтобы не было хотя бы сказывающейся в глагольных окончаниях формы…
— И что же это значит?
— Странный человек, со странным образом мыслей. Не знаю почему, но он хорошо ко мне относится и даже служит посредником между мной и Джебелом. Мне хочется его понять, поэтому я стараюсь не обидеть его.
Ридра огляделась, общий зал был охвачен приготовлениями. Девушка, которая приносила им цыплят, глядела на нее, все еще испуганная, испуг смешивался с любопытством, и она перебралась на два стола ближе, потом любопытство сменилось равнодушием, и она отправилась за ложками к шкафу в стене.
Ридра задумалась: что случится, если она переведет свое восприятие движений людей, движений их мускулов на Вавилон-17? Она понимала теперь, что это не только язык, но гибкая матрица для аналитических возможностей, где то или иное слово аналогично узлам в «паутине» медицинского отсека или в защитной сетке корабля Захватчиков. «Как он воплотит выражение человеческого лица? Возможно, дрожание ресниц или пальца может быть описано математически и имеет свое значение, или, возможно… одновременно познать компактность Вавилона-17». Она закрыла глаза, услышав… голоса.
Очерчивая и выделяя друг друга в мозгу, уловившем эти голоса, они переплетались друг с другом так, что она теперь знала, что человек, входивший в зал, был огорченным братом Свиной Ноги, а девушка, прислуживавшая им, влюблена в мертвого юношу из сектора Лишенных Тела, и этот юноша появляется во всех ее сновидениях…
То, что она сидела в общем зале, который постепенно заполнялся людьми, пришедшими на ужин, составляло малую часть ее сознания.
…объединенные общим голодом, зубастый зверь в одном человеке, ленивый омут в другом, а вот знакомая волна юношей.
Смущение — это идет взвод с «Рембо», парни тузят друг друга, и ведет их сосредоточенный помощник, а дальше над возбуждением, голодом, любовью — страх! Он звенел в зале, вспыхивал красным приливом, и она поискала Джебела или Батчера, поскольку в этом страхе были их имена, но не нашла их в помещении, а тощий человек по имени Джеффри Корд, в чьем мозгу сосредоточен страх, искрится и брызжет: убить ножом, который я спрятал в обуви, и снова: занять самое высокое положение на «Тарике»; и мысли вокруг него: ощупывая или бормоча, излучая юмор или боль, любовь или ненависть, все ощущали облегчение от приближения ужина и представления, которое мудрый Клик покажет этим вечером; мысли участников пантомимы были заняты игрой, когда они смотрели на зрителей, перед которыми час спустя будут выступать; один пожилой навигатор, с кубической головой, торопился отдать девушке, которая в пьесе будет изображать любовь, серебряную пряжку, которую он сам выплавил и отделал, чтобы проверить, будет ли она играть в любовь с ним..
Ридра села на свое место, ей принесли сначала графин, потом хлеб, она видела это и улыбалась, но она видела еще и многое другое: вокруг нее люди сидели, отдыхали, а обслуживающие бегали от прилавка, где дымились бифштексы и печеные фрукты, к столу.
…но через все это ее мозг; вернулся к тревоге Джеффри Корда: я должен действовать этим вечером, когда кончится представление, и, не способная сосредоточиться на чем-либо, кроме этой его мысли, она следила, как он дергается и ерзает, двигается вперед, когда начинается пантомима, как будто он хочет лучше рассмотреть сцену, мысленно скользит вдоль стола к тому месту, где сидит Джебел, вонзает кинжал ему меж ребер, а в лезвии желобок, полный яда, а когда его схватывают, думают, что он под гипнотическим контролем, и он рассказывает дикую историю, как его много часов продержали под гипнозом, что он был под контролем Батчера, а потом он ухитряется остаться наедине с Батчером и кусает руку или ногу Батчера, вводя в него тот самый наркотик, которым отравлены его зубы, и делает огромного каторжника беспомощным, а когда Батчер становится руководителем «Тарика», Джеффри Корд становится первым помощником Батчера, как теперь Батчер у Джебела, а когда «Тарик» Джебела становится «Тариком» Батчера, то Джеффри контролирует Батчера так, как, он подозревает, Батчер сейчас контролирует Джебела, и настанет царство жестокости, и всех чужаков выбросят с «горы» в вакуум; и они будут могущественно обрушиваться на все корабли: Союза, Захвата, Теневые корабли в Снэп… Ридра оторвала свой мозг от мозга Джеффри и разыскала Батчера и Джебела, и увидела, что они не подозревают о предательстве, и ее собственный страх удвоился… ее страх происходил от его страха, он проникал в нее, как в губку, заполнял поры, подавленная его страхом и подавленностью, она с трудом оторвалась от него…
Она видела так много помимо того, что говорил маленький демонический шут на сцене: «Перед вечерним представлением я хочу попросить нашу гостью капитана Вонг сказать несколько слов или почитать для нас». И она сознавала очень малой частью мозга — но этого было достаточно, — что она должна использовать этот шанс, чтобы разоблачить. Осознание этого моментального прогнало все остальное, но потом пришли и другие соображения, она знала, что не может допустить, чтобы Корд помешал ее возвращению в штаб-квартиру, поэтому она встала и пошла к сцене, видя в мозгу Корда смертоносное лезвие… и она достигла возвышения перед этим великолепным зверем Кликом, и взобралась, слыша голоса, безмолвно гремевшие в тишине зала, и она смотрела на них и смотрела на него, смотревшего на нее: ритмы ее речи, которые были просты для ушей всех в зале, для него были губительны, ибо вмешивались в процессы в его теле — разрушали, ломали эти процессы.
…отлично, Корд.
Ты желаешь стать черным господином «Тарика». Честолюбие переполняет твой мозг, дрожит в нем желанием убить, швырнуть в смерть. Оно направляет движение твоих пальцев к спрятанному лезвию… а тем временем извилины твоего мозга поддаются моему влиянию. Теперь же слушай меня, я приказываю: убийства не будет.
…И она была удивлена, что он продержался так долго.
Она смотрела прямо на Джеффри Корда. А Джеффри Корд смотрел прямо на нее и дрожал.
Кто-то вскрикнул. Она думала на Вавилоне-17 и утратила английские слова. Но теперь она снова думала по-английски.
Джеффри Корд дернул головой, его черные волосы рассыпались, он оттолкнул стол и побежал к ней. Отравленный кинжал, который она видела только в его мозгу, был выхвачен и направлен ей в живот.
Она отпрыгнула, ударила его по руке, когда он попытался ударить ее и промахнулся. Он упал навзничь и покатился по полу.
Золото, серебро, янтарь: Брасс несся из своего угла зала, сереброволосый Джебел — из другого. Плащ его развевался. Но Батчер уже был рядом с ней, между нею и поднимающимся Кордом.
— Что такое? — спросил Джебел.
Корд стоял на одном колене, все еще держа в руках кинжал, его черные глаза перебегали со стола одного вибропистолета на другой. Он словно окаменел.
— Мне не нравятся нападения на моих гостей.
— Этот нож предназначался вам, Джебел, — тяжело дыша, сказала Ридра. — Он хотел убить вас, взять под гипнотический контроль Батчера и захватить «Тарик».
— О! — воскликнул Джебел. — Один из этих, — он повернулся к Батчеру. — Пришло время очередного. Уже шесть месяцев никого не было. Благодарю вас, капитан Вонг.
Батчер сделал шаг вперед и взял нож у Корда, чье тело, казалось, окаменело, жили только глаза. Ридра слышала в тишине лишь дыхание Корда, а Батчер, держа кинжал за лезвие, осматривал его. Лезвие в тяжелых пальцах Батчера казалось маленьким. Рукоять семи дюймов длины была сделана из орехового дерева.
Свободной рукой Батчер ухватил Корда за черные волосы. Затем он погрузил кинжал по рукоять в правый глаз Корда.
Крик перешел в хрип. Слабеющие руки упали с плеч Батчера. Сидевшие вблизи поднялись.
Сердце Ридры прыгнуло в груди, ударяясь о ребра.
— Но вы даже не проверили… Может, я ошиблась… А может, здесь было еще что-то…
Язык ее запутался в беспомощном протесте. Сердце в груди замерло.
Батчер, с окровавленными руками, холодно взглянул на нее.
— Он двигался с ножом к Джебелу и к леди, и он умер!
Кулак правой руки ударил по ладони левой, теперь почти беззвучно, так как удар смягчила красная жидкость.
— Мисс Вонг, — сказал Джебел, — то, что я видел, не оставляет никаких сомнений в том, что Корд действительно опасен. И у вас, я думаю, нет таких сомнений. Вы оказали нам неоценимую услугу. Я чрезвычайно признателен вам. Надеюсь, наше путешествие вниз по Языку Дракона пройдет благополучно. Батчер сказал мне, что это ваша просьба отправиться туда.
— Спасибо, но…
Сердце ее снова замерло. Она попыталась нацепить на крюк этого самого «но» хоть какую-нибудь фразу, но не смогла. Она почувствовала головокружение, покачнулась, ослепленная. Батчер подхватил ее в красные ладони.
Снова круглая теплая голубая комната. Но теперь она была одна и смогла думать о том, что произошло в общем зале. Это было не то, что она несколько раз попыталась описать Моки. Это было то, о чем Моки твердил ей: телепатия. Но, очевидно, телепатия была связана с ее прежними способностями и была новым способом мышления. Она открывала миры для восприятия и действия. Но тогда почему она больна? Она вспомнила, что время замедлялось, когда она думала о Вавилоне-17, вспомнила, что ускорялись мыслительные процессы. Очевидно, соответственно ускорялись и процессы психики, а ее тело не успевало за ними.
Записи с «Рембо» говорили, что следующая попытка диверсии будет предпринята в штаб-квартире Администрации Союза. Она хотела явиться туда с языком, словарем и грамматикой, передать им все и удалиться. Она также была готова заняться поисками этого удивительного источника передач. Но помимо этого оставалось еще что-то, что-то такое, что нужно услышать и выговорить.
Чувствуя головокружение и тошноту, она оперлась на окровавленные пальцы, пытаясь встать. Бесчувственное скотство Батчера, подкрепленное чем-то таким, чего она не знала, было ужасным, но человеческим. Хотя и с окровавленными руками, он был безопаснее, чем мир, скорректированный удивительным языком. Что можно сказать человеку, который не умеет говорить «Я»? Что он может сказать ей? Грубость Джебела, его жестокость вполне вмещались в рамки существующей цивилизации. Но это кровавое скотство — оно очаровало ее!
Она поднялась с гамака, на этот раз не привязанная к нему. Уже час, как она чувствовала себя лучше, но продолжала лежать, все еще размышляя. Пандус скользнул к ее ногам.
Когда стена госпиталя закрылась за ней, она соскользнула в коридор. Навстречу ей мягко пульсировал воздушный поток.
Она хорошо отдохнула в ночной период «Тарика». В периоды высокой активности времени она регламентировалась, но во время перелетов от одного пункта до другого были часы, когда все население «Тарика» спало.
Вместо того, чтобы идти в общий зал, она свернула в незнакомый, спускающийся вниз туннель. Белый свет, струившийся от пола, в пятидесяти футах сменился янтарным, потом оранжевым. Она остановилась и из-под руки посмотрела на оранжевый свет — дальше, в сорока футах, оранжевый переходил в красный. Затем в голубой.
Перед ней раскрылось обширное пространство, стены раздвинулись, потолок скрывался во тьме. От стены цветов перед ее глазами исходило воздушное марево. Какой-то нереальный туман плюс непривычные зрительные ощущения заставили ее повернуться, чтобы сориентироваться.
На красном фоне входа в зал вырисовывался силуэт человека.
— Батчер?
Он подошел к ней. Его лицо было окутано цветной дымкой. Остановился. Кивнул.
— Сектор Лишенных Тела.
— Я не знала… Вы тоже прогуливаетесь здесь?
Они пошли в ногу. Он покачал тяжелой головой.
— Чужой корабль проходит вблизи «Тарика», и Джебел хочет послушать донесение Чувствователей.
— Союзник или Захватчик?
Батчер пожал плечами.
— Знаем только, что это не человеческий корабль.
В семи исследованных галактиках с начала межзвездных полетов было обнаружено девять разумных рас. Три из них определенно поддерживали Союз, четыре приняли сторону Захватчиков. С двумя невозможно было установить связь.
Они так далеко зашли в сектор Лишенных Тела, что вокруг ничто не казалось материальным. Стены были синим туманом. Эхо шагов вызывало отдаленные вспышки энергии, и перед ее глазами, дразня, возникали образы полузнакомых призраков, которые будто прошли мгновение назад, но сейчас их нет.
— Далеко ли мы идем? — спросила она, подумав, что он не знает слова «я» — как же тогда он сможет понять слово «мы»?
Понимая или нет, он ответил:
— Скоро.
Потом посмотрел на нее в упор своими темными глазами и спросил:
— Почему?
Его тон был непривычен и не соответствовал тому, о чем они только что говорили. Она рылась в памяти, пытаясь вспомнить, что же она такое сделала.
Он повторил:
— Почему?
— Что «почему», Батчер?
— Почему спасение Джебела от Корда?
В этом вопросе не было возражения, только любопытство.
— Потому что он мне нравится, потому что он мне нужен, чтобы доставить меня в штаб-квартиру; к тому же мне было приятно, что я…
Она запнулась.
— Вы знаете, что это — «я»?
Он покачал головой.
— Откуда вы пришли, Батчер? На какой планете вы родились?
Он пожал плечами.
— Голова, — сказал он спустя мгновение. — Сказали, что-то не в порядке с головой.
— Кто?
— Доктора.
Голубой туман плыл между ними.
— Доктора на Титане? — продолжала спрашивать Ридра.
Батчер кивнул.
— Почему же тогда вас поместили в тюрьму, а не в госпиталь?
— Мозг не болен, сказали мне. Эта вот рука, — он поднял левую руку, — убила четверых за три дня. Эта рука, — он поднял правую, — убила семерых. Разрушила четыре здания. Нога, — он шлепнул себя по левой ноге, — пнула в голову охранника в телохронном банке. Там очень много денег, слишком много, чтобы унести. Унести можно было четыреста тысяч кредитов, немного.
— Вы ограбили банк Телохрона на четыреста тысяч кредитов?
— Три дня, одиннадцать человек, четыре здания: все за четыреста тысяч кредитов… Но Титан, — лицо его дернулось. — Там было совсем не весело.
— Я слышала. Как долго они не могли вас поймать?
— Шесть месяцев.
Ридра свистнула.
— Снимаю перед вами шляпу, раз вы смогли продержаться так Долго после ограбления банка. И вы обладаете достаточными знаниями, чтобы выполнить сложное кесарево сечение и извлечь плод живым. В этой голове что-то имеется.
— Доктора сказали, что мозг не глупый.
— Послушайте, мы с вами разговариваем и будем еще разговаривать. Но сначала я должна научить… — она запнулась, — научить ваш мозг еще кое-чему.
— Чему же?
— Насчет «вы» и «я». Вы слышите эти слова сотни раз в день. Разве вы никогда не задумывались, что они означают?
— Зачем? Большинство вещей понятно и без них.
— Давайте говорить на том языке, с которым вы выросли.
— Нет.
— Почему же нет? Я хочу установить — знаком ли мне этот язык.
— Доктора сказали, что-то не в порядке с мозгом.
— Но что же не в порядке?
— Афазия, алексия, амнезия.
— Да, это осложняет дело. — Она нахмурилась. — Это произошло до или после грабежа банка?
— До.
Ридра старалась упорядочить то, что узнала.
— Что-то произошло с вами, в результате вы утратили память, способность говорить, читать, и первое, что вы сделали после этого — ограбили банк… Который именно?
— Не-Реу-IV.
— А, небольшой, но однако… вы оставались на свободе шесть месяцев. Есть ли у вас хоть какое-нибудь представление о том, кем вы были до утраты памяти?
Батчер пожал плечами.
— Я полагаю, были проверены все варианты, что вы работаете на кого-нибудь под гипнозом. Вы не знаете, на каком языке говорили до утраты памяти? Что ж, ваши речевые образы должны основываться на вашем прежнем языке, или вы узнали бы о «я» и «вы», просто услышав новые слова.
— Почему эти звуки должны означать что-то?
— Потому что вы задаете вопрос, на который я не могу ответить, если вы не понимаете значения этих слов.
— Нет. — Недовольство исказило его голос. — Нет. Существует ответ. Слова ответа должны быть простыми, и все.
— Батчер, существуют определенные идеи, обозначаемые словами. Если вы не знаете слова, вы не можете знать идеи. А если вы не имеете идеи, то нет и ответа.
— Слово «вы» трижды, так? И без него ничего непонятного. Значит, «вы» не имеет значения.
Ридра вздохнула.
— Это потому, что я использовала слово чисто формально, по обычаю, без опоры на его реальный смысл… просто как речевой оборот. Послушайте, я задала вам вопрос, на который вы не смогли ответить.
Батчер нахмурился.
— Понимаете, вы можете уловить смысл этих слов. Вдумайтесь в то, что я говорю. Лучший способ изучить язык — слушать его. Так слушайте. Когда вы, — Ридра указала на него, — говорили мне, — она указала на себя, — «Зная, какие корабли уничтожить, и корабли уничтожены. Теперь идти вниз по Языку Дракона», — вы дважды ударили кулаком, — она коснулась его левой руки, — в грудь. — Она поднесла его руку к его груди, кожа под ее ладонью была прохладной и ровной. — Кулак пытался сказать что-то… А если бы вы использовали слово «я», вам не нужно было бы ударять себя в грудь. Вы хотели сказать вот что: «Вы знаете, какие корабли нужно уничтожить, и я их уничтожил. Вы хотите идти вниз по Языку Дракона, и я поведу „Тарик“ вниз по Языку Дракона».
Батчер нахмурился опять.
— Да, кулак что-то говорит.
— Разве вы не видите, что иногда вы хотите что-то сказать, но не имеете идеи и слова, обозначающего эту идею. Вначале было слово. Пока что-то не названо, оно не существует. А оно необходимо мозгу, иначе вы не били бы себя в грудь или не ударяли бы кулаком в ладонь. Мозг жаждет этого слова — позвольте научить вас ему!
Его лицо нахмурилось еще сильнее.
Теперь туман между ними рассеялся. И в сверкающей звездами тьме двигалось что-то зыбкое и мерцающее. Они достигли выхода Чувствователей, выход пропускал волны, по частоте близкие к видимому свету.
— Вот, — сказал Батчер. — Вот чужой корабль.
— Он с планеты Крибия-ІѴ,— сказала Ридра. — Они дружественны Союзу.
Батчер был удивлен тем, что она узнала корабль.
— Очень странный корабль.
— Забавно выглядит, верно?
— Джебел не знает, откуда корабль.
Он покачал головой.
— Я их не видела с детства. Мы доставляли делегатов с Крибии во Двор Внешних Миров. Моя мать была там переводчиком. — Ридра оперлась на перила и смотрела на корабль. — И не подумаешь, что такое неуклюжее сооружение способно совершать полеты в стасисе. Но оно летает…
— У них есть слово «я»?
— Фактически у них три формы этого слова: «Я-ниже-температуры-в-60-градусов», «я-между-температурами-60-градусов-и-93 градуса», «я-свыше-девяноста-трех».
Батчер выглядел удивленным.
— Это связано с их процессом воспроизводства, — объяснила Ридра. — Когда температура ниже шестидесяти градусов, они стерильны. Совокупляться они могут при температуре выше шестидесяти, но зачать могут лишь при температуре выше девяноста трех градусов.
Крибианский корабль, как перышко, двигался по экрану.
— Может быть, вам будет понятнее, если я скажу вот что: в галактиках известны девять разумных рас, все они распространены так же широко, как и мы, все технически развиты, у всех сложная экономика. Семь из них втянуты в ту же войну, что и мы, и все же мы очень редко встречаемся с ними. Настолько редко, что даже такой опытный космонавт, как Джебел, проходя рядом с одним из них, не может определить его. Хотите знать, почему?
— Почему?
— Потому что совместимые факторы коммуникации невероятно слабы. Возьмите этих крибианцев, у которых достаточно знаний, чтобы их странные корабли несли их от звезды к звезде: у них нет слов «дом», «жилье», «жилище». «Мы должны защищать свои семьи и дома». Когда готовили договор между нами и Крибией во Дворе Внешних Миров, я помню, понадобилось сорок пять минут, чтобы сказать эту фразу по-крибийски. Вся их культура основана на смене температуры. Наше счастье, что они знали, что такое семья, кроме людей, они единственные имеют семьи. Но что касается дома, то кончили следующим описанием: «…помещение, которое создает температурное различие с внешним миром на такое количество градусов, которое делает возможным существование организма с температурой тела в 98,6 градуса; это же помещение способно понизить температуру в жаркий сезон и повысить ее в холодный; в нем имеются условия для сохранения от порчи органических веществ, используемых в пищу, а также для их нагрева, чтобы сделать их вкус более соответствующим для обитающих в этом помещении, которые благодаря смене миллионов жарких и холодных сезонов приспособились к таким изменениям температуры…» и т. д. В конце концов нам удалось дать им некоторые представления об идее «дома» и о том, почему его нужно защищать. Когда мы объяснили принципиальное устройство кондиционеров и центрального отопления, дело пошло лучше. Теперь существует огромная фабрика преобразования солнечной энергии, которая снабжает электричеством все потребности Двора. Элементы, улавливающие и преобразующие солнечный свет, занимают пространство большее, чем «Тарик». Один крибианец может пройти по этой фабрике, а затем описать ее другому крибианцу, который никогда не видел ее, таким образом, чтобы второй сумел создать точное ее повторение, включая даже цвет стен, и так и было сделано, так как они решили, что мы изобрели нечто стоящее, и хотели сами попробовать, и в этом описании была указана каждая деталь, ее размеры, и все это было описано в девяти словах. В девяти маленьких словах.
Батчер покачал головой.
— Нет. Устройство для консервации солнечной энергии слишком сложно. Эти руки разбирали его, не слишком давно… Очень большое. Нет…
— Да, Батчер, девять слов. По-английски это потребовало бы несколько томов описаний, чертежей и схем. Они же использовали для этого девять слов.
— Невозможно.
— Тем не менее это так, — она указала на крибианский корабль. — Вот он, летит, — она следила, как напряженно работает его мысль. — Если у вас есть правильные слова, — сказала она, — это сберегает много времени и облегчает дела.
Немного погодя он спросил:
— Что такое «я»?
Она улыбнулась.
— Прежде всего, это очень важно. Гораздо важнее, чем что-либо другое. Мозг действует, пока есть «я», остается живым. Потому что мозг есть часть «я». Книга есть, корабль есть, вселенная есть, но, как вы могли заметить, я — есмь.
Батчер кивнул.
— Да. Но я есмь что?
Туман сгустился над экраном, закрывая звезды и крибианский корабль.
— На этот вопрос можете ответить только вы.
— «Вы», должно быть, тоже очень важно, — пробормотал Батчер, — потому что мозг заметил, что «вы» — суть.
— Умница!
Внезапно он погладил ее щеки. Петушиная шпора легонько коснулась ее нижней губы.
— Вы и я, — сказал Батчер. Он приблизил к ее лицу свое. — Никого другого здесь нет. Только вы и я. Но кто есть кто?
Она кивнула, освобождаясь из его пальцев.
— Вы получили идею. — Она положила поверх его пальцев свою ладонь. — Иногда вы пугаете меня.
— Я и меня, — сказал Батчер, — только морфологическая разница? Мозг видит за этим идею. Почему вы пугаете меня иногда?
— Пугаюсь. Морфологическая коррекция… Вы пугаете меня, потому что грабите банки и втыкаете нож в глаза людям, Батчер.
— Почему вы пугаетесь я? Нет, кажется — меня?
— Потому что это нечто такое, чего я никогда не делала, не хочу и не могу сделать. А вы мне нравитесь, мне нравятся и ваши руки на моих щеках, поэтому если вы вдруг решите всадить мне в глаз нож, то что же…
— О, вы никогда не всадите нож в мой глаз! — сказал Батчер. — Я не должен бояться!
— Вы не можете изменить свой мозг!
— Вы можете. — Он пристально посмотрел на нее. — Я на самом деле не думаю, что вы захотите убить меня. Вы знаете это. Я знаю это. Это что-то другое? Почему я не говорю вам еще другого, что испугало меня? Может, вы видите что-то такое, что хотите понять? Мозг не глупый.
Его рука скользнула на ее шею: в его глазах была сосредоточенность. Она уже видела это выражение в тот момент, когда он отвернулся от мертвого зародыша в биологической лаборатории.
— Однажды, — медленно начала она, — ну… это была птица.
— Птицы пугают меня?
— Нет. Но эта птица пугала. Я была ребенком. Вы ведь не помните себя ребенком? Для большинства людей многое из того, какими они становятся взрослыми, закладывается в детстве.
— И у меня тоже?
— Да. И у меня тоже. Мой доктор приготовил эту птицу мне в подарок. Это была майна-птица, она умела говорить. Но она не понимала того, что говорит. Она просто повторяла, как магнитофон. Но я этого не знала. Я часто знала, что люди хотят сказать мне, Батчер. Я не понимала этого раньше, но здесь, на «Тарике», осознала, что это похоже на телепатию. Ну, эту майну дрессировали, кормя ее земляными червями, когда она говорила правильно. Вы знаете, какими большими бывают земляные черви?
— Такими?
— Верно. А некоторые даже на несколько дюймов длиннее. А сама майна ростом в восемь-девять дюймов. Иными словами, земляной червь может достигать пять шестых ее роста, и вот почему это важно. Птицу научили говорить: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива». Но для ее мозга это означало только грубую комбинацию зрительных и осязательных ощущений, которые приблизительно можно было перевести так: «Приближается еще один земляной червь». Поэтому, когда я вошла в оранжерею и поздоровалась с майной, та ответила: «Здравствуй, Ридра, какой хороший день, как я счастлива», я услышала: «Приближается еще один земляной червь, я его видела и обоняла, и он размером в пять шестых моего роста, и я его съем». У меня была истерика. Я никогда не говорила об этом доктору, потому что до сих пор не могу выразить, что произошло. Но даже сейчас, вспоминая об этом, я чувствую отвращение.
Батчер кивнул:
— Когда вы с деньгами покинули Рес, вы в конечном счете оказались закопанным в пещере в ледяном аду Диса. На вас нападали черви двенадцати футов длиной. Они буравили скалы при помощи кислотной слизи, которой смазана их шкура. Вы обжигались, но убивали их. Вы изготовили электрическую сеть из миниатюрного источника энергии. Вы убили их, а когда поняли, что можете убивать их, вы уже не боялись. Единственная причина, по которой вы их не ели, в том, что кислота делала их мясо ядовитым. И вы ничего не ели три дня.
— Я? То есть… вы?
— Вы не боитесь вещей, которых боюсь я. Я не боюсь вещей, которых боитесь вы, не правда ли, хорошо?
— Да.
Он мягко приблизил ее лицо к своему, потом отвел его и смотрел на него в поисках ответа.
— Чего вы боитесь? — спросила Ридра.
Батчер покачал головой в смущении.
— Ребенок… Ребенок, который умер, — сказал он. — Мозг боится, боится за вас, что вы будете одни.
— Боитесь, что вы будете один, Батчер?
Он кивнул.
— Одиночество — это плохо.
Помолчав, она сказала:
— Мозг знает это. Долгое время он не знал, но потом научился. Вы были одиноки на Рес, даже со всеми деньгами. Еще более одиноки вы были на Дисе, на Титане, даже с другими заключенными вы были еще более одиноки. Ни один не понимал вас, когда вы с ними говорили. И вы не понимали их. Может, потому, что они все время говорили «я» и «вы», а вы только теперь начали понимать, как это важно. Вы хотели спасти ребенка, и вы хотели растить его так, чтобы он говорил на том же языке, что и вы? Или, во всяком случае, говорил по-английски так, как вы?
— Тогда оба не были бы одиноки.
— Понимаю.
— Он умер, — сказал Батчер, потом улыбнулся. — Но теперь вы уже не так одиноки. Я научил вас понимать других. Вы не глупы и обучаетесь быстро. — Теперь он полностью повернулся к ней, положил кулаки на плечи и тяжело заговорил: — Я нравлюсь вам. Даже когда я впервые появился на «Тарике» — что-то было во мне такое, что вам понравилось. Я видел, что вы делали вещи, которые по моему мнению были плохими, но я нравился вам. Я сказал вам, как разрушить защитную сеть Захватчиков, и вы разрушили ее для меня. Я сказал вам, что хочу отправиться к концу Языка Дракона, и вы организовали полет туда. Вы делаете все, чего я попрошу. Очень важно, чтобы я знал это.
— Спасибо, Батчер, — сказала Ридра.
— Если вы когда-нибудь ограбите другой банк, вы отдадите мне все деньги.
Ридра засмеялась.
— Спасибо. Никто еще не хотел сделать это для меня. Но, надеюсь, вы не будете грабить…
— Вы убьете всякого, кто попытается мне вредить. Убьете ужаснее, чем убивали раньше.
— Но вы не должны…
— Вы убьете всех на «Тарике», если они попытаются разлучить нас и оставить в одиночестве.
— О, Батчер, — она отвернулась от него и прижала кулак ко рту. — Плохой из меня учитель. Я сразу не поняла…
Удивленный и медленный голос:
— Я не понимаю вас. Вы думаете…
Ридра снова повернулась к нему.
— Но это я, Батчер, я не поняла вас. Пожалуйста, поверьте мне, вам нужно еще немного поучиться.
— Вы верите мне, — кратко ответил он.
— Тогда слушайте. Мы встретились на полпути. Я не окончательно научила вас относительно «вы» и «я». Мы создали свой особый язык и говорим на нем.
— Но…
— Послушайте, всякий раз, как в последние десять минут вы говорили «вы», вам следовало сказать «я». Всякий раз, как вы говорили «я», вы имели в виду «вы».
Он опустил глаза, потом вновь поднял их, все еще не отвечая.
— То, что я говорю о себе, как «я», вы должны говорить «вы», и наоборот, понимаете?
— Значит, это разные слова для одного и того же?
— Нет… только… да! Они означают один и тот же тип отношения. В некотором роде они одно и то же.
Рискуя все запутать, она кивнула.
— Я подозревал это. Вы, — он указал на нее, — научили меня, — он коснулся себя.
— И поэтому вы не должны убивать людей. Во всяком случае, нужно чертовски много подумать, прежде чем сделать это.
— Мозг должен подумать об этом.
— Вы должны думать об этом больше.
— Если должен, значит, буду. — Он снова коснулся ее лица. — Потому что вы научили меня. Потому что со мной вы не должны бояться ничего. Я только что научился и могу допустить ошибки, но убивать людей, не подумав об этом много раз, будет ошибкой, верно? Теперь я правильно употребляю слова?
Ридра кивнула.
— Я не буду делать ошибок с вами. Это было бы слишком ужасно. Я буду делать как можно меньше ошибок. А однажды я научусь окончательно. — Он улыбнулся. — Будем надеяться, что никто не будет делать со мной ошибок. Мне жаль, если они будут делать их. Потому что я, вероятно, буду с ними быстро делать ошибки и мало думать при этом.
— На сегодня достаточно, — сказала Ридра. Она взяла его за руку. — Я рада, что я и вы вместе, Батчер.
Он охватил ее рукой, и она прижалась к его плечу.
— Спасибо, — прошептал он. — Спасибо и спасибо.
— Вы теплый, — сказала она, уткнувшись в его плечо, — давайте постоим еще немного.
Она посмотрела на его лицо сквозь голубоватый туман и похолодела.
— Что это, Батчер?
Он взял ее лицо ладонями и наклонил голову: его волосы упали ей на лоб.
— Батчер, я говорила вам, что понимаю, о чем думают люди. Я чувствую — что-то плохо. Вы говорите, чтобы я не боялась вас, но вы меня пугаете.
Она подняла его голову, на его глазах были слезы.
— Послушайте, что-то в вас пугает меня. Скажите, что это?
— Не могу, — хрипло сказал он. — Не могу, не могу сказать.
И единственное, что она немедленно поняла, было то, что это ужасная вещь, которую он способен постичь своим новым сознанием.
Ридра видела его борьбу и боролась сама.
— Может, я могу помочь, Батчер? Существует способ проникнуть в мозг и отыскать там…
Он отпрянул и покачал головой.
— Вы не должны… Вы не должны делать со мной этого. Пожалуйста.
— Батчер, я… не буду. — Она была смущена. — Я не буду, — смущение причиняло боль. — Батчер… я… не… буду!
Юношеское заикание застревало в ее рту.
— Я… — начал он, тяжело дыша, но постепенно смягчаясь. — Я был один и не был. Я долгое время. Мне нужно еще немного побыть одному.
— Я… понимаю.
Подозрение, вначале очень смутное, пришло к ней. Когда он отступил, оно усилилось.
— Батчер, вы читаете в моем мозгу?
Он выглядел удивленным.
— Нет. Я даже не понимаю, как вы можете читать в моем.
— Хорошо. Я подумала, что вы прочли что-то в моем мозгу и испугались меня.
Он покачал головой.
— Отлично. Черт, я вовсе не хочу, чтобы кто-то заглядывал мне под череп.
— Я скажу вам теперь, — сказал он, снова подходя к ней. — «Я» и «Вы» — одно и то же, но я и вы очень различны. Я видел многое такое, о чем вы не знаете. Вы тоже знаете такое, чего я никогда не видел. Вы сделали меня не одиноким. В моем мозгу есть многое о боли, и о бегстве, о борьбе и, даже когда я был на Титане, о победе. Если вы в опасности и кто-то может сделать ошибку с вами, смотрите в мой мозг. Используйте это, если необходимо. Прошу вас только подождать, пока вы не сделаете кое-чего.
— Я подожду, Батчер, — сказала она.
Он протянул руку.
— Идем.
Она взяла его руку, избегая шпоры.
— Нет необходимости смотреть течения стасиса, если чужой корабль дружествен Союзу. Мы с вами побудем вместе еще немного.
Она шла, прижавшись к его плечу.
— Друг или враг, — сказала Ридра, когда они проходили через сумерки, тяжелые от призраков. — Весь этот Захват временами кажется мне таким глупым. Здесь, на «Джебел Тарик», вы избегаете таких вопросов. Я завидую вам в этом.
— Вы направляетесь в штаб-квартиру Администрации Союза из-за Захвата?
— Верно. Но не удивляйтесь, если я вернусь обратно. — Через несколько шагов она снова взглянула вверх на него. — Есть еще одна вещь, которую я хотела бы прояснить для себя. Захватчики убили моих родителей, а второй Захват чуть не убил меня. У двоих моих навигаторов первую жену убили Захватчики. Рон все еще размышлял, насколько был прав Военный Двор. Никто не любит Захватчиков и Захват, но он продолжается. Он настолько велик, что я никогда реально не думала о том, чтобы осмыслить его. Странно видеть все человечество в его странной разрушительной борьбе. Может, не стоило беспокоиться и лететь в штаб-квартиру, может, следовало просить Джебела повернуть назад и двинуться в самые пустынные части Снэп…
— Захватчики, — сказал Батчер почти музыкально, — причинили вред многим людям: вам, мне… Мне тоже.
— Как?
— Болезнь мозга, я говорил вам. И это сделали Захватчики.
— Что они сделали?
Батчер пожал плечами.
— Первое, что я вспомнил — это побег из Нуэва-Нуэва Йорка.
— Это огромный порт пограничной туманности Рака.
— Верно.
— Захватчики взяли вас в плен?
Он кивнул.
— И что-то сделали. Может быть, эксперимент, может быть, пытка. — Он пожал плечами. — Не в этом дело. Я не мог вспомнить. Но когда я сбежал, я сбежал ни с чем: без памяти, без голоса, без слов, без имени.
— Возможно, вы были военнопленным или же каким-нибудь важным лицом до того, как они захватили вас…
Батчер наклонился и прижал свою щеку к ее губам, чтобы заставить ее замолчать. Выпрямившись, он улыбнулся печально.
— Есть вещи, которых мозг не знает, но о которых может догадываться: я всегда был вором, убийцей, преступником. Я не был я. Захватчики поймали меня однажды. Я бежал. Союз поймал меня позже на Титане. Я бежал…
— Вы бежали с Титана?
Батчер кивнул.
— Меня, вероятно, поймали бы снова: так всегда бывает с преступниками во Вселенной. И, может быть, я вновь бежал бы. — Он пожал плечами. — Может, тогда меня не поймали бы. — Он смотрел на нее, удивленный, но не ею, а чем-то в себе. — Я не был раньше я. Но теперь есть причина оставаться свободным. Меня не должны поймать снова. Есть причина.
— Какая, Батчер?
— Потому что я — быть, — мягко сказал он, — а вы — суть.
— Вы закончили свой словарь? — спросил Брасс.
— Закончила вчера. Стихотворение. — Ридра захлопнула блокнот. — Сегодня мы уже должны быть на кончике Языка. Батчер сказал мне вчера и сегодня утром, что крибианский корабль будет сопровождать нас несколько дней. Брасс, у вас есть хоть какая-нибудь идея насчет того, что они…
Зазвучал усиленный громкоговорителем голос Джебела:
— Подготовить «Тарик» к немедленной обороне. Повторяю, к немедленной!
— Что, черт возьми, происходит? — спросила Ридра. Общий зал вокруг них кипел бурной деятельностью. — Соберите экипаж и отправляйтесь с ним к выходу!
— Откуда вылетают корабли-пауки?
— Верно.
Ридра встала.
— Мы вмешаемся, капитан?
— Если потребуется, — сказала Ридра и пошла через зал.
Она отыскала Батчера у выхода. Боевые команды «Тарика» спешили по коридорам в организованном порядке.
— Что происходит? Крибиане проявили враждебность?
Батчер покачал головой.
— Захватчик в двенадцати градусах от галактического центра.
— Так близко к Администрации Союза?
— Да. И если «Тарик» не нападет первым, мы погибли. Их корабль больше «Тарика», а «Тарик» движется прямо к ним.
— Джебел хочет атаковать?
— Да.
— Тогда я с вами.
— Вы хотите идти со мной?
— Я же мастер стратегии, вспомните.
— «Тарик» в опасности, — сказал Батчер, — Будет большое сражение, вы таких не видели.
— Тем больше оснований использовать мой талант. Ваш корабль снабжен полным экипажем?
— Да.
— Возьмите мой экипаж, возможно, нам спешно потребуется менять стратегию. Джебел отправится с вами?
— Нет.
Из-за угла показался помощник в сопровождении Брасса, навигаторов, невещественных фигур Лишенных Тела и взвода.
Батчер перевел взгляд с них на Ридру.
— Хорошо. Идемте.
Ридра поцеловала его в плечо, потому что не могла дотянуться до щеки. Батчер открыл выход и позвал их:
— Сюда!
Аллегра, цепляясь за лестницу, схватила Ридру за руку:
— Мы будем сражаться на этот раз, капитан?
На ее веснушчатом лице была возбужденная улыбка.
— Есть такая возможность. Испугалась?
— Да, — сказала Аллегра, по-прежнему улыбаясь и ныряя в темный тоннель.
Ридра и Батчер последовали за ней.
— У наших не будет недоразумений с оборудованием, если они неожиданно выйдут из-под контроля «Тарика»? — спросила Ридра.
— Корабль-паук на десять футов короче «Рембо». В секторе Лишенных Тела большая теснота, но в целом устройство такое же.
Ридра услышала на языке басков: «Мы проверили детали Чувствователей — все в порядке».
— Капитанская каюта отличная, — добавил Батчер. — В ней находится управление оружием. Мы собираемся совершать ошибки?
— Морализировать будем потом, — ответила она, — мы будем драться как черти за «Джебел Тарик». Но, что бы ни случилось, я должна попасть в штаб-квартиру Администрации Союза!
— Джебел хотел бы знать, будут ли крибиане сражаться на нашей стороне. Они по-прежнему висят в направлении Т.
— Они, вероятно, будут следить, не понимая сути, если их непосредственно не атакуют. Тогда они сумеют позаботиться о себе. Но вряд ли они присоединятся к нам.
— Плохо, — сказал Батчер. — Мы нуждаемся, очень нуждаемся в помощи.
— Стратегия Мастерская. Стратегия Мастерская, — донесся через громкоговоритель голос Джебела. — Повторяю, стратегия Мастерская.
Там, где в ее кабине на «Рембо» висели лингвистические карты, по стене распростерся экран — копия стофутовой проекции в галерее «Тарика». А где у нее находился стол — размещалось управление бомбами и вибропушками.
— Страшное, нецивилизованное оружие, — заметила она, садясь в пузырьковое кресло. — Но дьявольски эффективное, если знаешь, как с ним обращаться.
— Что?
Батчер привязывался рядом с ней.
— Я перефразировала Хозяина оружия в Армседже.
— Проверьте свой экипаж, — распорядился Батчер. — А я проверю готовность корабля.
Ридра включила интерком.
— Брасс, вы на месте?
— Да.
— Глаз, Ухо, Нос?
— Здесь очень пыльно, капитан. Когда они в последний раз подметали кладбище?
— Меня не интересует пыль — как приборы?
— О, все в порядке…
— Навигаторы?
— Мы на месте. Молли учит Калли дзюдо. Но я тут же позову их, если что-нибудь случится.
— Будьте внимательны.
Батчер наклонился, взъерошил волосы Ридры и засмеялся.
— Они все мне нравятся, — сказала она ему. — Но один из них предатель, он дважды пытался меня уничтожить. Я не должна давать ему третий шанс. Но если случится это, мне кажется, на этот раз я сумею поймать его.
В громкоговорителе послышался голос Джебела:
— Плотники собираются в тридцати градусах от галактического центра. Пильщики — у входа К. Пилы должны быть готовы у выхода Р. Квершлаги — у выхода Т.
Эжекторы с щелканьем открылись. Каюта потемнела, а на экране вспыхнули звезды и туманности. Контрольный щит светился красными и желтыми огоньками. Начались переговоры кораблей-пауков с «Тариком».
— Хорошее будет дело. Ты его видишь, Носаафт?
— Он прямо передо мной. Большущий.
— Будем надеяться, что он нас еще не видит.
— Сверла, пилы и токарные станки проверьте, все ли ваши детали смазаны, остры ли ваши лезвия.
— Это нам, — сказал Батчер. Руки его в полутьме замелькали над контрольным щитом.
— Что это за три мячика для пинг-понга в противомоскитной сетке?
— Джебел говорит, что это крибианский корабль.
— Он не короче нашего.
— Моторные инструменты начинают операцию. Ручные инструменты ее закончат.
— Ноль, — прошептал Батчер.
Ридра почувствовала прыжок корабля. И звезды начали двигаться. Через десять секунд она увидела на экране среди звезд корабль Захватчиков с тупым носом.
— Какой отвратительный, — произнесла Ридра.
— «Тарик» выглядит почти так же, только он поменьше. И если мы вернемся домой, будет прекрасно. Нет ли возможности привлечь крибианский корабль? Джебел будет атаковать Захватчика и постарается разрушить его как можно быстрее, но много сделать не сможет. Потом начнутся контратаки, и если они все еще будут превосходить «Тарик» по силе, тогда…
И Ридра услышала во тьме удар кулаком в ладонь.
— Разве нельзя бросить на них большую и нецивилизованную атомную бомбу?
— У них есть дефлекторы, которые взорвут ее в руках Джебела.
— Хорошо, что я взяла с собой экипаж. В крайнем случае сможем уйти к штаб-квартире Администрации Союза.
— Если нас пустят, — угрюмо сказал Батчер. — Какая стратегия ведет к победе?
— Скажу после начала атаки. У меня есть метод, но если пользоваться им часто, приходится дорого расплачиваться.
Ридра вспомнила свое болезненное состояние после случая с Джеффри Кордом.
Тем временем Джебел продолжал отдавать распоряжения, экипажи болтали с «Тариком», а корабли-пауки улетали в ночь.
Началось так внезапно, что она чуть не прозевала. Пять пил скользнули в сотне ярдов от Захватчика. Они одновременно выстрелили по эжекторам выходов, и красные жуки забегали по бокам большого борова. Потребовалось всего четыре с половиной секунды, чтобы оставшиеся двадцать семь эфекторов раскрылись и пустили первые защитные крейсеры. Но Ридра уже думала на Вавилоне-17.
— Меняется стратегия, Батчер. Пусть за мной следуют десять кораблей. Мой экипаж начинает.
Чувство безумной медлительности, с которой английские слова слетают с языка! Реплика Батчера:
— Киппи, посадите пилы на хвост и оставьте их там.
Его команда казалась произнесенной в четверть скорости. Но ее экипаж уже вступил в управление кораблем-пауком. Ридра свистнула траекторию в микрофон.
Брасс швырнул их под прямым углом к течению. Крутой поворот — и они оказались за первым слоем крейсеров Захватчика.
— Подогреть их изнутри!
Рука Батчера медлила на управлении оружием.
— Гнать их к «Тарику»?
— Черт возьми, делайте! Огонь!
Батчер выстрелил, и пилы последовали его примеру.
Через десять секунд стало ясно, что она права. «Тарик» лежал в направлении Р. А впереди были мячики, противомоскитная сеть, неуклюжий пернатый крибианец. Крибианцы поддерживали Союз, и по крайней мере один из Захватчиков знал это, потому что он выстрелил в дикое сооружение, висевшее в пространстве. Ридра видела, как орудия кашлянули зеленым пламенем, но не достали крибианца: крейсер Захватчика превратился в белый дым, потемневший и рассеивающийся. Та же участь постигла второй крейсер, за ним еще три, еще…
— Прочь отсюда, Брасс, — и они резко ушли вверх и в сторону.
— Что это?.. — начал Батчер.
— Тепловой луч крибианца. Они не использовали его, пока на них не нападут. Поэтому мы организовали нападение на них.
Ридра вновь думала по-английски, ожидая головокружения и тошноты, но возбуждение отгоняло болезнь.
— Батчер! — это спрашивал Джебел. — Что вы делаете?
— Подействовало, не так ли?
— Да, но вы оставили в нашей защите дыру в десять миль длиной!
— Скажите ему, что мы заткнем ее через минуту, как только подставим другую группу.
Джебел, очевидно, услышал ее.
— А что мы будем делать в эти шестьдесят секунд, юная леди?
— Драться, как черти!
И следующая партия крейсеров исчезла в тепловом луче крибианцев. Затем из громкоговорителя:
— Эй, Батчер, они за тобой!
— На этот раз они поняли, в чем дело!
— Батчер, шестеро у тебя на хвосте! Освободись от них побыстрее.
— Попробуйте разорвать их цепь!
Джебел сказал в микрофон:
— Пилы рассеиваются и тормозят крейсеры сзади!
— Делаем. Держитесь, парни!
— Эй, Батчер, один не поддается!
Джебел сказал:
— Один следует за вами и рвется в рукопашную.
Ридра вопросительно взглянула на Батчера.
— Герой, — прохрипел тот с отвращением. — Они попытаются сцепиться с нами, перебраться на борт и сражаться.
— Не с этим экипажем! Брасс, поворачивайте и тараньте их, или подойдите так близко, чтобы они подумали, что мы спятили.
— Можно сломать ребра…
Корабль подпрыгнул, и они почувствовали, как привязные ремни врезаются в тело.
Юношеский голос в интеркоме:
— Вним…
На экране крейсер Захватчика скользнул в сторону.
— Внимание, капитан!
Крейсер Захватчика заполнил экран. Послышался звон. Батчер, отстегивая ремни, улыбнулся.
— Теперь рукопашная. Куда вы?
— С вами.
— У вас есть вибропистолет?
Он прикреплял к поясу кобуру.
— Конечно. — Ридра откинула полу. — И это тоже. Ванадиевая проволока в шесть дюймов. Злобная штука.
— Пошли.
Батчер передвинул рычаг гравитационного поля вниз до нормального тяготения.
— Зачем это?
Они уже были в коридоре.
— Сражаться в космических костюмах плохо. Гравитационное поле сохранит вокруг обоих кораблей пригодную для дыхания атмосферу и немного тепла… более или менее…
— Насколько менее? — она вслед за ним скользнула в лифт.
— Примерно десять градусов ниже нуля.
Теперь на нем не было даже брюк. Только кобура.
— Думаю, мы не будем тут долго и нам не понадобятся костюмы. Гарантирую вам, что те, кто придут сюда, умрут через минуту, и вовсе не от избытка давления. — Голос его звучал глухо, когда они скользнули в проход. — Если не знаете, что делать, стойте в стороне. — Он наклонился и потерся о ее щеку. — Но вы знаете, и я знаю. Это мы сделаем хорошо.
Он быстрым движением откинул люк. Ридра не почувствовала холода. Ускоренный метаболизм, который сопровождал Вавилон-17, окружил ее щитом физического равнодушия. Что-то пролетело над головой. Они знали, что делать, и одновременно сделали это — пригнулись. Граната разорвалась, вспышка осветила лицо Батчера. Он вскочил в гаснущем свете.
Она последовала за ним, поддерживаемая эффектом Вавилона-17. Батчер пригнулся, и Ридра тоже. Кто-то нырнул за десятифутовый корпус шлюпки-аутригера. Она выстрелила: медленные движения прячущегося человека позволили ей тщательно прицелиться. Она не посмотрела, попала ли. Батчер двигался в десяти футах впереди.
Как краб с клешнями, в ночи возвышался вражеский корабль. В направлении К. сверкала параллель Галактики. Тени были угольно-черными на ровных корпусах. Со стороны К никто не мог увидеть ее, если только в своем движении она не пересекала звезду и не попадала в прямой свет рукава Спецелли.
Ридра снова прыгнула — на этот раз на поверхность крейсера Захватчика. На мгновение стало холоднее, затем она опустилась вблизи места сцепления двух кораблей и присела, когда внизу у люка разорвалась другая граната. Они не поняли еще, что она и Батчер уже снаружи. Хорошо. Ридра выстрелила. А с той стороны, где должен был быть Батчер, раздался свист.
В темноте внизу двигались фигуры. Затем виброзалп ударил в металл рядом с ее рукой. Выстрел был из ее собственного корабля, и Ридра потратила четверть секунды на мысль о том, что шпион, которого она опасалась, присоединился к Захватчикам… Сначала тактика Захватчиков заключалась в том, чтобы не покидать своего корабля, а расстреливать их в люке. Это не удалось, и теперь они прятались в люке, стреляя оттуда. Ридра выстрелила, потом еще раз. Батчер из своего укрытия делал то же самое.
Часть обода люка начала светиться от повторяющихся залпов. Потом раздался знакомый голос:
— Все в порядке, Батчер! Вы достали их, капитан!
Ридра взглянула вниз и увидела Брасса, включившего свет у люка и стоявшего в его лучах у корпуса. Из своего убежища, опустив пистолет, вышел Батчер.
Свет снизу еще более искажал дьявольскую внешность Брасса. В каждой лапе он держал по фигуре.
— Этот наш, — он потряс правую фигуру. — Старался пробраться обратно в корабль, поэтому я наступил ему на голову. — Прилот бросил безжизненное тело на плиты корпуса. — Не знаю, как вы, ребята, а я замерз. Я вышел сюда из-за Дьявола. Тот говорит, что, когда вы закончите свое дело, он подаст вам горячий кофе и добавит ирландское виски. Или вы предпочитаете горячий ром с маслом? Пошли, пошли, вы победили.
В лифте мозг ее вернулся к английскому, и она начала думать. Иней на волосах Батчера таял и превращался в крупные капли.
— Эй! — окликнула Ридра. — Если вы здесь, Брасс, то кто же у приборов?
— Киппи. Мы снова под контролем «Тарика».
— Ром, — сказал Батчер. — Не горячий, и без масла, просто ром.
— Человек, близкий моему сердцу, — одобрительно кивнул Брасс.
Одной рукой он обхватил за плечи Ридру, другой — Батчера. Дружеский жест, но она поняла, что он поддерживает, почти несет их.
Звон пошел по кораблю. Пилот взглянул на потолок.
— Расцепились.
Он привел их в капитанскую каюту. Когда они свалились в кресла, он сказал в интерком:
— Эй, Дьявол, иди сюда и прихвати выпивку. Они заслужили ее.
— Брасс! — Ридра схватила пилота за руку, когда он повернулся, чтобы выйти. — Вы можете доставить нас отсюда в штаб-квартиру Администрации Союза?
Он почесал за ухом.
— Мы на самом кончике Языка. И я знаю эту часть Снэп только по карте. Но Чувствователи говорят мне, что мы на самом начале течения Наталь-бета. Оно проходит через Снэп, по нему мы можем добраться до Атлоас-ран, а оттуда до дверей Администрации Союза. Восемнадцать — двадцать часов полета.
— Тогда летим.
Ридра посмотрела на Батчера, он не возражал.
— Хорошая мысль, — сказал Батчер. — Примерно половина «Тарика»… гм… лишены тела.
— Захватчики победили?
— Нет. Крибианцы победили. Они наконец поняли, что происходит, поджарили большой корабль, и схватка кончилась. Но еще до этого «Тарик» получил в корпусе дыру достаточную, чтобы пропустить три корабля-паука. Киппи сказал мне, что все живые заняты работой, но у них нет двигательной силы.
Дьявол просунул свою белую голову в дверь.
— Вот.
Брасс взял бутылку и стаканы.
Громкоговоритель:
— Батчер, мы видели, как вы схватились с крейсером Захватчиков. Вы живы?
— Батчер жив, шеф.
— Мало кому так повезло. Капитан Вонг, я надеюсь, вы посвятите мне элегию?
— Джебел? — Ридра села рядом с Батчером. — Мы немедленно направляемся в штаб-квартиру Администрации Союза. И вернемся с помощью.
— Как вам будет угодно, капитан. У нас тут немного тесно.
— Мы отправляемся.
Брасс был у двери.
— Помощник, парни в норме?
— Присутствуют и пересчитаны.
— Навигаторы?
— Готовы, — ответил Рон.
Ридра расслышала голос Молли: «Пили така, кулала, милала, милеле…»
— Эй, кончайте развлекаться, — сказала Ридра, — мы стартуем.
— Молли учит нас стихотворению на суахили, — ответил Рон.
— О! Чувствователи?
— Ап-чхи! Я всегда говорил, капитан, что нужно держать кладбище чистым… Однажды и вам оно может потребоваться. Джебел этого не учитывает. Мы готовы.
— Помощник, пошлите вниз одного из парней со шваброй. Брасс?
— Все проверено и готово, капитан.
Включились стасис-генераторы, и Ридра откинулась в кресле. Внутри нее наконец что-то расслабилось.
— Я не думала, что мы выберемся, — Ридра повернулась к Батчеру, который сидел на краю кресла, глядя на нее. — Вы знаете, я нервная, как кошка. И чувствую себя не очень хорошо. О, дьявол, этот старт. — Болезнь, которую она так долго отгоняла от себя, начала овладевать ее телом. — Я чувствую себя так, будто разваливаюсь на части. Знаете, когда во всем сомневаешься, когда кажется, что чувства тебя обманывают…
Дыхание причиняло ей боль.
— Я быть, — мягко сказал Батчер, — а вы — суть.
— Не позволяйте мне сомневаться в этом, Батчер. А то я и об этом начала задумываться… Среди моего экипажа есть шпион, я ведь говорила вам об этом? Может, это Брасс, и он швырнет нас в другую Новую? — Болезненность начала переходить в истерию. Она выхватила бутылку из руки Батчера. — Не пейте это! Он… он мог отравить нас! — Она неуверенно встала. Все было охвачено красным туманом. — Или один из мертвых. Как… как я мог… могу… сражаться с призраком? — Чувствуя боль в животе, она боролась с тошнотой. С болью пришел страх. Она уже не могла говорить ясно. — У… убить… убить нас! — прошептала она. — Ни вы, ни я…
Батчер сказал:
— Если вы будете в опасности, посмотрите в мой мозг и используйте, как нужно.
Немая картина в ее мозгу: однажды она, Мюэл и Фобо ввязались в ссору в «Танторе». Она получила удар в челюсть и, отпрянув назад, успела увернуться, когда кто-то схватил зеркало со стойки и швырнул в нее. Ее собственное испуганное лицо с криком летело на нее и ударилось в протянутые руки… И когда она глядела в лицо Батчера сквозь боль и Вавилон-17, это опять случилось с нею…