Полночь приближалась мучительно медленно. В сумасшедшем доме было тихо, и только изредка в коридоре слышались шаги служителей. В комнате летчиков было только маленькое окошко под самым потолком. Дверь была сделана из толстых дубовых досок и заперта снаружи. Хотя доктор Таре ежедневно предоставлял свободу свои тихим пациентам, однако он заботился о том, чтобы ночью они оставались в своих палатах.

Через дверь глухо донесся бой больших часов, стоявших в холле. Ту Хокс насчитал двадцать четыре удара. Полночь.

Маленькое сдвижное окошечко в двери открылось, и оба летчика вздрогнули. Ту Хокс сквозь полузакрытые глаза видел конус света от карманного фонарика, скользнувший от кровати О’Брайена к его собственной. В окошечке было видно широкое лицо. Кайзета, ночной служитель, делал свой обход. Окошечко закрылось. Ту Хокс встал с постели и подошел к О’Брайену, который тоже встал и теперь тихо смеялся.

— Ты думаешь, я буду спать в такую ночь?

Оба они были одеты. Им ничего не оставалось делать, кроме как ожидать дальнейшего развития событий. Ту Хокс подумал, что хорошо было бы иметь свое оружие. Оба летчика молча сидели на своих кроватях.

Ждать им пришлось недолго. Не пробило еще и полпервого, когда в коридоре прозвучал сдавленный вскрик. Приблизились быстрые шаги, потом кто–то сдвинул засов двери. Ключом или отмычкой открыли замок, запор отошел; дверь распахнулась. Ту Хокс и О’Брайен встали, не зная, чего им ожидать: спасения или смерти от пули. В комнату вошли шесть человек в масках. Судя по их одежде, это были местные жители низшего класса, одетые в гражданское. Четверо из них сжимали в руках револьверы, двое были вооружены ножами.

Огромный парень задал вопрос. Он говорил с сильным акцентом.

— Ту Хокс и О’Брайен?

Ту Хокс кивнул.

— Дайте нам оружие, револьвер или, по крайней мере, нож.

— Вам оно не понадобится. Теперь быстрее, у нас мало времени.

Два человека побежали вперед, чтобы охранять вход. Еще один великан, говоривший басом, жестом руки с зажатым с ней револьвером приказал им следовать за ним. В конце коридора в луже крови лежал ночной служитель Кайзета. Его глаза и рот были открыты, кожа приобрела серо–желтый оттенок.

— Не надо было его убивать, — огорченно сказал О’Брайен. — Бедный парень! Я не понял ни одного слова из всего того, что он мне рассказывал, но ему удалось рассмешить меня. Это был хороший человек.

— Не болтайте! — сказал человек, говоривший басом.

Они спустились по лестнице и направились к двери в главном портале.

Два человека пошли вперед. Через минуту они вернулись и кивнули в знак того, что дорога свободна. Ту Хокс и О’Брайен последовали за остальными блодландцами и вышли через портал наружу.

Кроме нескольких окон, которые еще не потухли, город у их ног лежал в глубокой темноте. Луна скрылась за облаками.

Они спустились по широкой наружной лестнице. Слева от нее, на подъездной площадке, скрытые кустами, ждали два автомобиля. Как только два гиганта, шедшие впереди, спустились вниз, в кустарнике блеснул ствол ружья и ночную тишину разорвал звук пистолетных выстрелов. Ту Хокс толкнул О’Брайена и бросился вниз по ступенькам лестницы.

Он с такой силой ударился о землю, что у него захватило дыхание, потом он откатился в сторону, в декоративный кустарник у подножия веранды. Спрятавшиеся в кустарнике люди продолжали стрелять. Из двух блодландцев, шедших впереди, один, раненный или убитый, лежал у подножия лестницы и больше не шевелился, другой лежал на животе и вел ответный огонь. Ту Хокс предположил, что нападавшие были перкунскими агентами, которые пришли с теми же намерениями, что и блодландцы, но немного опоздали.

Где–то выше Ту Хокса закричал человек. Тело перелетело через перила веранды и упало к ногам О’Брайена. Другие блодландцы были вынуждены искать укрытия за перилами веранды. Один из нападавших выскочил из своего убежища и остался лежать, уткнувшись лицом в траву. Другие заняли новую позицию за машиной блодландцев. Теперь они, казалось, поняли, что события развиваются совсем не так, как они себе представляли. В доме вспыхнули огни, и люди на веранде в их освещении оказались великолепной мишенью. Один из блодландцев хотел нырнуть в укрытие кустов и клумб, однако в него попала пуля и он повис на перилах. Его револьвер упал под куст недалеко от Ту Хокса. Человек у подножия лестницы тоже затих.

Ту Хокс подполз к упавшему револьверу и подтянул оружие к себе. Потом он покинул относительно безопасное укрытие в кустах около лестницы и подполз к двум ближайшим убитым или находящимся без сознания блодландцам. Используя их тела в качестве укрытия, он обыскал их сумки и карманы. В них он нашел множество маленьких коробочек, открыл одну из них и нащупал плотно упакованные цилиндрические патроны. У патронов были картонные гильзы и медные капсюли.

Он забрал револьвер у убитого и сунул его в карман. Но сначала он проверил найденное оружие и заполнил шесть пустых гнезд новыми патронами. Позади него стоял и охал О’Брайен. Ту Хокс отполз к нему в тень.

— Я ранен, — хрипел сержант. — Руки онемели! Я истекаю кровью.

— Не говори глупостей, — сказал Ту Хокс.

Он ощупал верхнюю часть левой руки О’Брайна. Она была влажной и теплой.

— Со мной все кончено, — простонал О’Брайен. — С каждым ударом сердца я становлюсь все слабее.

— Перестань скулить, — сказал Ту Хокс. — Ты считаешь, что умрешь, только потому что тебе этого хочется. У тебя всего лишь ранение в мышцы руки, к тому же не очень глубокое. Зато теперь у тебя есть револьвер. — Он вытащил оружие из кармана и сунул его в правую руку О’Брайена.

Тот положил его в карман.

— Хорошо тебе говорить, ты не ранен.

Ту Хокс поднял голову и осмотрелся. Два человека на веранде и двое за автомобилем все еще стреляли. Потом один из блодландцев обернулся — Ту Хокс узнал в нем человека, говорившего басом, — и хотел выстрелить через окно в лампу. Он чуть промедлил, но и этого было достаточно. Последовал глухой звук, словно ударили кулаком по освежеванной туше. Мужчина наклонился вперед и упал. Рефлекторно выпущенная им пуля попала в оконную раму.

Оставшийся в живых блодландец побежал по веранде к углу здания. Он бежал, низко пригнувшись, а пули, выпущенные двумя его противниками, щелкали в оштукатуренную стену перед ним и позади него. Добежав до угла, он вскинул вверх обе руки и упал, вытянувшись во весь рост. Так он и остался лежать, и Ту Хокс подумал, что либо в него попала пуля, либо он разыгрывает из себя убитого. В последнем случае он делал это очень убедительно, потому что пистолет выскользнул из его руки и со стуком упал на пол веранды.

— У тех, других, осталось еще двое, — прошептал Ту Хокс своему товарищу. — Они, должно быть, получили приказ захватить нас живыми или мертвыми. После этой перестрелки и неразберихи они больше ничем не рискуют и, как только обнаружат нас, сейчас же откроют огонь. Нам надо быть очень осторожными.

Он посмотрел в направлении автомобиля. Никого не было видно. Вероятно, враги спрятались за машиной и приготовились. Они не могли быть уверены, что все, кто покинул здание, уже мертвы и небоеспособны. Но если они не хотели отступать, они должны были покинуть свое укрытие и осмотреться.

У них оставалось мало времени. В сумасшедшем доме царило оживление, служители бегали взад и вперед, задавали вопросы, один из пациентов визжал. Конечно, они уже постарались вызвать полицию.

Даже если телефонные провода были перерезаны, перестрелка должна была быть слышна в пригороде у подножия холма. Полиция могла каждую секунду появиться на подъездной дороге и блокировать отступление агентов и их машин, поскольку они не могли бросить свою машину и отступить пешком.

Ту Хокс нетерпеливо ждал. О’Брайен снова начал стонать, и Ту Хоксу пришлось на него прикрикнуть. Он еще раз подполз к человеку, лежащему у подножия лестницы, и забрал у него длинный нож.

Агенты решились на осторожное маневрирование. Один из них кинулся бежать от автомобиля к углу веранды. Ту Хокс не стал стрелять. Большая дистанция и темнота все равно помешали бы ему попасть в цель.

Он медленно откатился от мертвеца и стал наблюдать за кустами у другого поворота и подъездной дороги. Как он и предполагал, второй агент пролез через кусты, чтобы подойти к другому концу веранды и оттуда двигаться дальше. Вероятно, оба агента хотели встретиться на середине лестницы. Ту Хокс услышал, как треснула ветка. Он отполз назад, к О’Брайену, а оттуда к кустам у подножия веранды.

Когда он достиг того места, где веранда огибала лестницу, он остановился и стал ждать. Потом он увидел агентов, бежавших от кустов у газона и клумб под укрытие куст арники, где прятался он сам. Ту Хокс взял нож в правую руку и, когда агент приблизился к нему, выскочил ему навстречу и ударил его.

Агент упал, в горле у него заклокотало, и он откатился в сторону. Ту Хокс вытащил нож и снова отступил в тень веранды.

Второй агент тихим голосом позвал своего товарища с другой стороны лестницы. Ту Хокс так же тихо произнес в ответ несколько перкунских слов, которые он знал, но сделал это намеренно нечетко. Агент, казалось, удовлетворился этим и покинул свое укрытие. Ту Хокс последовал его примеру и уверенно вышел ему навстречу. Он надеялся, что по силуэту в темноте агент не сможет признать в нем чужака. Однако агент хорошо видел благодаря свету, падающему из окна. Он что–то крикнул и выстрелил. Его крик своевременно предупредил Ту Хокса, и он бросился в сторону. Пуля просвистела мимо. Потом Ту Хокс, лежа в тени кустов, услышал, как агент бежит по дорожке, усыпанной галькой, к автомобилю. Он вскочил и побежал за ним под прикрытием кустов. Когда он приблизился к автомобилю, то пошел медленно, стараясь не производить никакого шума.

По гальке подъездной дороги двигалась темная масса, тихо хрустя окованными железом деревянными колесами, но не производя больше никаких звуков. На мгновение Ту Хокс подумал, что махину кто–то толкает, но потом ему стало ясно, что это автомобиль. Он на ощупь пробирался вперед, нож снова был в его правой руке.

Он выскочил из кустов возле самой машины. Стекло с левой стороны напротив водителя было опущено и не представляло никакого препятствия. Нож пролетел через окно и вонзился сбоку в шею водителя. Тот упал лицом вперед. Ту Хокс открыл дверцу и за руку выволок водителя наружу. У него не было времени вытащить нож.

Стараясь делать все как можно быстрее, он забрался на место водителя и постарался разобраться в назначении рычагов, педалей и переключателей. К счастью, в библиотеке Таре он видел изображения автомобилей и схему их управления, однако на практике все обстояло иначе.

Два коротких рычага, отвесно выступавших из горизонтальной панели, регулировали направление движения и скорость. Двигая левым рычагом управления влево или вправо, он слегка менял направление движения. Затем он взялся за правый рычаг и подвинул его вперед. Машина должна была покатиться вперед быстрее. Но перед этим Ту Хокс затормозил машину, нажав на педаль в полу. Машина так задрожала, что, казалось, вот–вот развалится на части. Ту Хокс поставил рычаг скорости в нейтральное положение в центре паза и отпустил тормоза. Машина замерла на месте. Он подвинул рычаг вперед, и машина покатилась. Он снова остановил ее и передвинул рычаг назад. Машина покатилась назад.

Он повел машину вперед, к повороту подъездной дороги. С едва слышным шипением, под тихий шорох гальки под колесами, автомобиль двигался к тому месту, где лежал на земле О’Брайен. Ту Хокс остановил машину и постарался определить: какой из рычагов зажигает фары. Первый рычажок привел в движение стеклоочистители. Он передвинул следующий рычажок. На панели управления вспыхнула маленькая лампочка, и зажглись две фары на грязезащитных крыльях. Они были не особенно сильными, но все же их света было достаточно, чтобы осветить фасад сумасшедшего дома, трупы на веранде, лестницу и подъездную дорогу. Ту Хокс позвал О’Брайена, который медленно поднялся и апатично направился к машине.

— Куда мы теперь едем? — спросил он у Ту Хокса, забравшись на сиденье.

Ту Хокс сам не знал этого. Он изучал указатели на панели управления. Они состояли из стеклянных цилиндриков с градуировкой, в которых красная жидкость находилась на равных уровнях. По–видимому, они указывали количество топлива и воды, давление и температуру пара. Указатели воды и горючего стояли на отметке «полно». О температуре и давлении пара он судить не мог и полностью положился на предохранительный клапан. Он направил машину на крутую, извилистую дорогу, ведущую к городу. Позади него из здания выбежали врачи, санитары и другой обслуживающий персонал. Из–за облаков появилась луна. Ту Хокс выключил фары и поехал по дороге, освещаемой лунным светом и ведущей к подножию холма. Обнаружив дорожный указатель, он вышел из машины, чтобы прочитать его. То, что здесь был указатель, означало близость главной дороги, потому что в городе вообще было мало табличек с названиями улиц и дорожных указателей. В населенной части города чужак должен был или иметь при себе план города, или все время спрашивать дорогу, если он хотел найти нужный ему дом.

Ту Хоксу приходилось видеть план города Эстоквы, и он запомнил расположение и направление основных улиц и дорог. Теперь они должны были находиться в нескольких кварталах от главной дороги, ведущей на восток.

Он забрался в машину и медленно поехал дальше. Несколькими минутами позже они достигли того места, где их дорога вливалась в главную транспортную артерию этой части города. Она была заполнена беженцами с лошадьми, телегами, быками, ручными тележками, и среди этой толпы двигалось несколько грузовиков. Все транспортные средства были сильно перегружены, и между ними брели пешеходы — мужчины и женщины с детьми. Почти у всех были рюкзаки или чемоданы.

На первый взгляд это массовое шествие казалось беспорядочным. Однако, когда Ту Хокс ввел автомобиль в этот бесконечный поток людей, животных и транспортных средств, он увидел, что через каждые пятьсот метров стояли солдаты, держа в руках карбидные лампы или ручные фонарики, и управляли всем движением. Первые постовые не остановили их локомобиль, но Ту Хокс спросил себя, что он будет делать, если их остановят и потребуют документы. Без документов их арестуют и, может быть, даже расстреляют. Поэтому он дождался благоприятного момента и при первой же возможности свернул на отходящую в сторону от главной грунтовую дорогу.

— Мы должны были это сделать, — сказал он О’Брайену. — На главной дороге оставаться рискованно. Надеюсь, теперь мы не попадем в переплет.

— Мне все равно, — простонал О’Брайен. — Я медленно, но верно истекаю кровью. И я больше ничего с этим не могу поделать. Я умираю.

— Я не думаю, что все так плохо, — сказал Ту Хокс. Но он остановился и при свете карманного фонаря, который он нашел в ящике под сиденьем, обследовал рану своего друга. Как он и предполагал, рака была поверхностной и неопасной, чуть больше, чем обычная царапина. Она немного кровоточила. Он перебинтовал ее чистым носовым платком О’Брайена и поехал дальше.

Поведение О’Брайена заставляло его задуматься. Сержант был хорошим солдатом, храбрым и всегда в отличном настроении. Однако с тех пор, как он понял, что они больше не принадлежат их собственному миру, он изменился. Он постоянно думал о том, что скоро умрет. Это, по мнению Ту Хокса, было следствием его полной оторванности от непонятного ему окружающего мира. О’Брэйен чувствовал себя чужим и страдал такой сильной ностальгией, какой, быть может, не знал еще ни один человек. Он буквально убивал самого себя.

Ту Хоксу казалось, что он его понимает, хотя он меньше страдал от своего положения. Чувство утраты и у него было велико. Как порождение кризиса двух несовместимых культур, он не принадлежал до конца ни одной из них и скептически относился к ценностям и моральным категориям любой из них. И в своем мире он тоже был чужаком. Кроме того, по натуре он был более гибок, чем О’Брайен. Он смог перенести шок перемещения, приспособиться и, вероятно, даже преуспел бы, если бы у него появилась такая возможность Но он беспокоился за О’Брайена.