Несмотря на то что О’Брайен был уверен, что он скоро должен умереть, состояние его постепенно улучшалось. Однажды, когда у них с Ту Хоксом было свободное время, к ним подошел санитар и сказал Ту Хоксу, что его ждут в приемной для посетителей. Ту Хокс последовал за ним, напуганный тем, что ему, может быть, предстоит новый допрос в тайной полиции. Он решил кинуться на палачей с голыми руками и позволить им убить себя. Во второй раз ему не вынести этих пыток.

Когда он вошел в приемную для посетителей, его страх и ярость уступили приступу смеха. Его ждала Ильмика Хускарле. Судя по ее виду, с ней после приезда в Эстокву обращались намного лучше, чем с ним и О’Брайеном. Она больше не была той ужасной, дурно пахнущей, грязной девушкой с ввалившимися щеками, какой он ее знал. Она выглядела отдохнувшей, и лицо у нее было посвежевшее. Одета она была в длинное платье из тяжелого шелка, мшисто–зеленый цвет которого приятно оттенял ее длинные светлые волосы. Она была очень красива. Ту Хокс церемонно нагнулся над ее протянутой рукой.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Намного лучше. Она улыбнулась.

— С вами хорошо обращаются?

— С тех пор, как я здесь, я не могу пожаловаться, — сказал он. — Люди здесь предупредительны. Но все равно мы в плену.

Она чуть пригнулась к нему и внимательно на него посмотрела.

— Я не верю, что вы сумасшедший.

Он понял, что она пришла сюда не для того, чтобы просто нанести ему визит вежливости.

— Какие у вас основания для такого заключения? — полюбопытствовал он.

— Я просто не могу в это поверить, — ответила она. Пытаясь скрыть внутреннее напряжение, она откинулась в своем широком кресле и играла белыми перчатками. — Но если вы не сумасшедший, кто же вы тогда?

Если он скажет ей правду, он ничего не потеряет. Если она отправит его в тайную полицию, чтобы посмотреть, не расскажет ли он им что–нибудь еще, она получит все ту же историю, каким бы ужасным пыткам его не подвергли. Но все же было маловероятно, что она состоит на службе в тайной полиции. Ильмика была дочерью посла Блодландии в Паннонии, то есть Венгрии на Земле–1. Когда перкунцы вторглись в Паннонию, посол с дочерью по предписанию своего правительства отбыли в Готинозомию, но в неразберихе оккупации она отстала. Позже партизаны провели девушку через линии укреплений врага.

«Нет, — думал Ту Хокс, — гораздо вероятнее, что девушка выступает в качестве агента своей страны. Может быть, у Блодландии есть информация, о которой здесь ничего не известно. Очень возможно, что она постарается узнать, не представляют ли они какой–нибудь ценности для тайной полиции Блодландии и нельзя ли их как–нибудь использовать».

Прежде чем начать свой рассказ, Ту Хокс объяснил ей свою концепцию двух «параллельных» Вселенных. Она без труда поняла ее, но поверила она ему или нет, было неясно. Все же она позволила ему говорить, он приободрился и на нескольких примерах объяснил ей, как оба их мира отличаются друг от друга. Потом он вкратце рассказал ей о двух мировых войнах и объяснил, какую роль он сам играл в них.

Под конец он описал налет бомбардировщиков на Плоешти, пролет «Гайаваты» сквозь Врата Времени и прыжок с парашютом в изменившуюся реальность.

— Должно быть, Плоешти — это тот город, который мы называем Дарес. Может быть, вам повезло, что вы не появились позже. Двумя днями позже Дарес был захвачен перкунцами, и вы попали бы к ним в руки, к этим варварам и врагам.

Ту Хокс пожал плечами.

— Эта война не имеет ко мне никакого отношения, и я не знаю, какой плен предпочтительнее. Я ничего не имею против Перкунии; хуже, чем здесь, со мной едва ли где обращались.

Он подошел к большому окну, из которого можно было видеть город Эстокву. По понятиям здешней реальности, это был новейший город и здесь было так же хорошо, как и в любом другом западном городе. С такого расстояния — сумасшедший дом находился более чем в километре от самого города, на внешнем склоне одного из холмов — не было видно, развили ли индейцы свою собственную архитектуру или нет.

Ту Хоксу трудно было признаться, но он не чувствовал никакой общности с этими людьми. Они могли быть ирокезами, но это были не те ирокезы, которых он знал. Их прошлое и настоящее было совсем не таким, и влияние, которое они оказали на ход истории, еще больше увеличивало эту разницу.

Со временем и при наличии доброй воли он, может быть, и прижился бы. Но пройдя через пытки, он не испытывал желания жить здесь. Впрочем, это государство было обречено на потерю самостоятельности или даже должно было прекратить свое существование. Пока он находился здесь, бои шли на северо–западе, в тридцати или сорока километрах от города. Если не произойдет никакого неожиданного поворота событий, Эстоква падет в течение ближайшей недели. Весьма возможно, что это приведет к уличным боям и значительным разрушениям.

Взглянув в небо над городом, он увидел три блестящие точки, появившиеся в безобидной голубизне. Они приближались, и скоро стали видны воздушные корабли. Три серебристые сигары скользили по воздуху, а под ними расцветали маленькие черные облачка дыма. Они игнорировали не причиняющий им вреда защитный огонь и двигались прямо к цели. Над центром города они выстроились друг за другом в ряд и из их нижней части посыпались маленькие черные предметы. Секундой позже стекла в окнах задрожали. Ту Хокс услышал взрывы бомб и увидел облака дыма. Деревянные дома охватило пламя. Один резервуар с газом и одна фабрика взлетели в воздух.

Ту Хокс услышал, как позади него приоткрылась дверь, и увидел служанку Ильмики Хускарле, просунувшую голову в дверь. Это была красивая девушка, блондинка из коренного населения, которое после столетнего рабства совсем недавно получило статус свободных граждан с ограниченными правами. Девушку эту в распоряжение Ильмики Хускарле предоставило правительство. Обычно ей поручалась доставка сообщений из Блодландии в Эстокву. Вероятно, она шпионила в пользу Готинозонии.

Девушка робко спросила, не стоит ли ее госпоже спуститься в подвал, пока бомбардировка не прекратится. Ильмика побледнела, однако принужденно улыбнулась и ответила, что здесь, на окраине города, может быть, не так опасно, как в центре. Девушка оставалась в комнате, пока ее не выпроводили. Только когда служанка закрыла за собой дверь, Ильмика снова раскрыла рот. Из этого Ту Хокс заключил, что она не доверяет своей служанке.

— У моего правительства есть основания считать, что ваш рассказ может быть правдой, — сказала Ильмика Хускарле приглушенным голосом.

— Им известно о падении моей машины?

— Да. Но это не все. Перкуния тоже знает об этом. Перкунцы даже нашли вторую летающую машину, а также человека, который прилетел на ней. Они держат свое открытие в тайне, но у нас свои пути получения информации.

Ту Хокс был поражен. Его собственные дела так занимали его, что он ни разу не вспомнил о немецком истребителе, который появился так внезапно, после того как «Гайавата» пролетела через Врата. Конечно! Немецкий истребитель тоже должен был попасть в этот мир!

— Вы в опасности… — сказала Ильмика. — Точно так же, как мы знаем об этом… немце, так перкунцы знают о вас. И они верят в то, что вы явились из другой Вселенной. Несомненно, перкунцы планируют знания, полученные от немца, использовать для создания превосходящего все известное оружия и новых машин. И они не хотят, чтобы знания об этом оружии и о машинах получили враги Перкунии. Итак…

— Итак, они попытаются или купить нас, или убить, — сказал Ту Хокс. — Удивительно, что они еще не сделали этого. Мы были бы чертовски рады, если бы нас забрали отсюда еще до допроса.

Лицо Ильмики Хускарле выразило неудовольствие.

— Может быть, они колеблются потому, что убеждены в неудаче агентов правительства Готинозонии, но они вполне могли сообразить, что ваш рассказ может и не быть бредом сумасшедших. Теперь же, когда город вскоре будет захвачен, агенты Перкунии могут использовать всеобщую неразбериху. Они могут попытаться сделать это сегодня ночью. Или даже сейчас, во время бомбардировки.

— В таком случае, вы тоже подвергаетесь опасности, — сказал Ту Хокс. — Ваше правительство, должно быть, считает меня очень ценным, если оно так упорно пытается перетянуть меня на свою сторону.

Ту Хокс выглянул из окна и стал наблюдать за воздушными кораблями. Теперь над городом кружилось пять дирижаблей. Если перкунцы намерены убить его и О’Брайена, им лучше разбомбить сумасшедший дом. Но воздушные корабли не подлетали ближе. Возможно было также, что перкунцы намеревались установить с ними контакт или похитить его и О’Брайена. С другой стороны, они могли без промедления убить двух чужаков, если бы увидели, что те не хотят с ними сотрудничать.

Было также вероятно, что блодландцы исходят из тех же соображений. Чтобы не позволить перкунцам захватить чужаков, они могли сами убить их.

«Никому мы не нужны», — подумал Ту Хокс. Он улыбнулся. Их было только двое против враждебного мира, и он подумал, что надо действовать не теряя времени и в то же время осмотрительно. Что бы ни произошло с ним и с О’Брайеном, другие должны будут за это поплатиться.

Ту Хокс повернулся к девушке:

— Почему ваше правительство не информировало правительство Готинозонии о том, что им известно? Здешние власти могли бы охранять сумасшедший дом или отправить нас в безопасное место.

К его удивлению, она покраснела. Очевидно, она не была профессиональным агентом. У нее было чувство чести. Вероятно, теперь правительство использовало ее потому, что она их знала и могла посетить сумасшедший дом на законных основаниях.

— Я этого не знаю, — сказала она. Поймав его недоверчивый взгляд, она поколебалась, покраснела еще больше и вдруг взорвалась: — Нет. Я знаю. Мне сказали, что правительство Готинозонии не позволит вам уехать. Они хотят оставить вас и вашего друга у себя, и это будет непростительным расточительством. У этих людей нет времени, чтобы развивать то, что вы им дадите. Им придется очень много сил и средств вкладывать в сражения за свою собственную территорию, но они все равно потеряют ее. Самым лучшим для вас будет исчезнуть отсюда. Вас должны переправить в Блодландию. У нас есть технические знания, материалы и время, чтобы что–то предпринять. А Готинозония долго не продержится.

— Я не так уверен в этом, — сказал Ту Хокс. — У них за спиной еще много земли. Потеря Эстоквы еще не будет значить, что они полностью разбиты, — он некоторое время подумал, потом сказал: — Если я отправлюсь в Блодландию, то не в качестве пленника. Я не могу и не буду работать по принуждению.

— Конечно, нет. Вы получите все льготы — дом, машину, все что захотите, и будете работать как свободный человек. Я уполномочена обещать вам это от имени своего правительства. Само собой разумеется, мы должны охранять вас, чтобы защитить от возможного нападения.

— Я согласен, — сказал он. — Я отправляюсь в Блодландию. Вопрос заключается в том, как мы туда попадем?

— Будьте наготове, — сказала она. — Сегодня в полночь, может быть, немного позднее, — она поднялась. — Ваш друг О’Брайен достаточно здоров, чтобы идти без посторонней помощи?

— Ходить долго и быстро он еще не может, — сказал Ту Хокс, наморщив лоб. Он подумал, о том, что блодландские агенты оставят О’Брайена в больнице или поступят с ним как–нибудь по–другому. Во всяком случае, они не оставят его в живых.

— Если вы или ваши люди намереваетесь убить моего друга, я не буду иметь с вами никакого дела. Тогда вам придется убить также и меня.

Она, казалось, была шокирована. Он спросил себя, разыгрывает ли она возмущение или она действительно даже не допускала такой возможности.

— Я… я уверена, что мои люди не сделают этого. Мы блодландцы, а не дикари.

Ему вспомнилось выражение ее лица, когда Дзикозес уничтожал раненых пленных. Он сказал со скептической улыбкой:

— Тайные агенты все одинаковы, даже если они принадлежат к той же нации, что и вы. Если речь идет о государственной безопасности или так сочтут эти агенты, они пойдут на все, в том числе и на убийство. Скажите своим людям, что без О’Брайена я не пойду. Позаботьтесь о том, чтобы не было никаких глупостей, если вы не хотите вернуться домой с пустыми руками.

— Как вы смеете говорить со мной таким тоном? — воскликнула она. Лицо ее покраснело и глаза превратились в щелки. — Вы… вы обыкновенный…

— Говорите прямо. Варвар. Низкорожденный. Там, откуда я пришел, нет ни королей, ни знати или подобных паразитарных и эксплуататорских классов. Конечно, у нас есть свои паразиты и эксплуататоры, но, как правило, они не становятся ими по наследству. Все родятся равными — по крайней мере, теоретически. На практике это менее прекрасно, но все же лучше, чем в этих ваших странах с их закостенелым феодализмом. И не забывайте, что я пришел из более прогрессивного мира, чем вы. Там вы были бы женщиной–варваром, невежественной и не совсем чистой дикаркой, а не я. Происходите ли вы из семьи графа Торстайна Блотханского или даже из семьи короля Гротгара, мне совершенно все равно. Я был посоветовал вам набить свою трубку и раскурить ее, но только вы не сможете этого понять.

Лицо девушки исказилось; она вскочила так поспешно, что чуть было не упала. Когда дверь за ней захлопнулась, он ухмыльнулся. Мгновением позже он уже не видел в этой ситуации ничего смешного. О’Брайен не сможет долго идти без отдыха. Что, если он ослабнет во время бегства?

Он возвратился в свою комнату. Сержант лежал в постели на спине, прикрыв рукой лицо. Когда он услышал, что Ту Хокс вернулся, он убрал руку с лица и повернул голову.

— Санитар сказал мне, что к тебе пришла посетительница. Эта девушка, Ильмика. Почему ты удостоился такой чести?

Ту Хокс шепотом рассказал ему о разговоре. О’Брайен тихо присвистнул сквозь зубы.

— Я надеюсь, что у них есть автомобиль, напряжение быстро доконает меня. И как они хотят вывезти нас из этой страны?

— Вероятно, по Черному морю, затем через Дарданеллы, но я точно не знаю.

— Для этого нужны силы, которых у меня нет, — произнес О’Брайен. — Впрочем, мне кое–что пришло в голову. Еда здесь неплохая, хотя кухня очень странная. Не можешь ли ты поговорить с поваром, чтобы он сварил настоящий густой картофельный суп с салом и чтобы там было много лука? Ммм, тогда мне станет лучше. Моя мать…

Ту Хокс вздохнул, и лицо его стало печальным. Выжидательное выражение исчезло с лица О’Брайена. Он простонал:

— Нет, нет. Только не говори, что здесь не может быть картофельного супа…

Ту Хокс кивнул.

— Картофель пришел к нам с Анд, из Южной Америки.

О’Брайен выругался.

— Что за адский мир! Ни табака, ни картофеля!

Ту Хокс сказал:

— Ну, ты можешь быть доволен одним: здесь нет сифилиса. Однако, насколько я знаю твое легкомыслие, ты быстро подцепишь здесь триппер.

— В моем состоянии это последняя из моих забот.

О’Брайен закрыл глаза и тотчас же заснул. Ту Хокс хотел обсудить с ним план на вечер, но это могло и подождать. О’Брайену была полезна каждая минута сна. И, кроме того, что им оставалось делать, как только ждать?