— Это Миранда, — объявила Люси, кладя трубку.

— Что сказала? — рассеянно поинтересовалась Анжела.

— Ничего особенного… Хочет со мной поговорить. — И, вернувшись к разговору, спросила: — Как ты себя чувствуешь?

Слегка нервничая, она натягивала голубые джинсы, в то время как Анжела переодевалась в ее одежду.

— Я волнуюсь, — ответила сестра. — Надеюсь, все пройдет, как задумано…

— Не вижу причин для провала, — успокоила ее Люси, даже не догадываясь о том, что происходит в душе сестры. — В крайнем случае, если Ив начнет что-то подозревать, скажешь ему правду, и все… Жаль, конечно, но я не думаю, чтобы он сильно рассердился.

Анжела саркастически улыбнулась. Ярость Ива, которую она наблюдала какие-то полчаса назад, подсказывала ей, что его гнев будет ужасен. Но о том, чтобы сказать Иву правду, и речи быть не может.

Перед тем как выйти, они еще раз осмотрели макияж, прическу и общий вид друг друга, проверили все мелкие детали — серьги, кольца, губную помаду, тушь для ресниц. О них обычно не думаешь, но они-то как раз и могут выдать. На прошлой неделе сестры специально сходили в магазин, чтобы купить себе одинаковую одежду: джинсы, блузки, обувь. Одевшись во все это, они в самом деле стали абсолютно неразличимы: никто сейчас не мог бы сказать, кто из них кто. И даже, как говорится, родная мать. Когда они подошли к зеркалу, у обеих захватило дух: несколько секунд сестры молча смотрели на свое отражение.

— Ладно! — вздохнула наконец Люси. — Думаю, что можно идти. Хотя мне страшновато… Да! Надо не забыть обменяться сумками…

Сестры схватились за свои сумки и разом вытряхнули содержимое на постель. Затем аккуратно наполнили каждая свою.

— У Ива есть привычка копаться у тебя в сумке без твоего ведома?

— Да вроде нет…

— Просто если вдруг сегодня вечером он сунется в ту, что будет у меня, и найдет там мои вещи вместо твоих…

Остановившись, Люси задумалась.

— Как же быть? — нетерпеливо спрашивала Анжела.

— Не знаю. Вообще-то он этого не делает. Только если ему нужна мелочь, но тогда он меня предупреждает, хотя берет ее из моего кошелька сам.

— Тогда мы ничем не рискуем, — решила Анжела, которую более чем устраивало, что вещи сестры останутся у нее. — Мы оставим у себя только собственные кошельки, а все остальное поменяем. Я для надежности оставлю свой кошелек в кармане куртки.

Люси кивнула. Они снова вытряхнули содержимое сумочек на постель и обменялись всем, кроме кошельков. Затем взволнованно поглядели друг на друга.

— Ничего не забыли?

— По-моему, нет.

Люси одернула на сестре блузку, поправила непослушную прядь волос и, оглядев ее, сказала:

— Тебе идет эта кофточка!

— Ты делаешь комплимент сама себе?

Сестры рассмеялись.

— Ну что, повторим еще раз?

— Да нет, я и так все помню наизусть, — вздохнула Анжела.

— Как хочешь, — ответила Люси и, не обращая внимания на подавленный вид сестры, продолжила: — Когда вернешься с детьми домой, они захотят посмотреть по телевизору «Бла-бла-шоу». Это их любимая передача, и она на самом деле неплохая. Идет по второму каналу. В этот момент обязательно дай Максу яблоко: фрукты в него можно впихнуть, только когда он смотрит телевизор.

— Я все знаю: яблоко надо очистить, иначе он не станет его есть. А когда передача окончится, детей надо помыть. Я все помню, Люси, не беспокойся.

— Будь с ними потверже, иначе они сядут тебе на шею. Макс будет нарочно делать все, чтобы разозлить тебя, но ты не поддавайся. Если уж слишком разойдется, значит, очень устал, но ты не должна раздражаться, иначе будет еще хуже. Ив вернется в тот момент, когда дети будут купаться, и поможет приготовить ужин.

Теряя терпение, Анжела подняла глаза к потолку: она не могла дождаться, когда сестра закончит свой бесконечный инструктаж.

— Если Макс устал, то станет отказываться от еды, — продолжала Люси, не замечая раздражения сестры. — В этом случае хорошо срабатывает такая фраза: «Останешься без десерта и немедленно в постель». Обычно помогает. Но ее надо повторять с каждой ложкой. Он может попросить, чтобы ему позволили порисовать после еды, — об этом не может быть и речи! Иначе тебе не удастся заставить его почистить зубы — будут слезы и крики. Самое позднее — в восемь вечера оба должны быть в постелях! Когда ты их уложишь, они будут пытаться задержать тебя: то попить им дай, то сказку расскажи, то поцелуй на ночь, потом еще сказку и еще поцелуй. Отвязаться очень трудно, и ты должна быть непреклонна! И еще! Не забудь посадить Макса на горшок, прежде чем уложить в кровать. Он недавно перестал писать в постель, но лишняя предосторожность не помешает.

Анжела не могла сдержать усмешки.

— Можно подумать, что ты излагаешь план боевой кампании!

— С детьми хуже, чем на войне, — хладнокровно отрезала Люси. — Это настоящее побоище, и оно повторяется каждый вечер.

— Ладно. Это все?

Люси улыбнулась.

— Вроде бы все.

— Я ведь уже оставалась с ними одна, и все проходило хорошо, — заметила Анжела.

— Да, но они знали, что ты — это ты. Со мной дети ведут себя гораздо смелее. Это нормально, ведь я мать.

Анжела усмехнулась про себя: «Поверь, это не надолго».

Женщины спустились в прихожую и надели пальто — пальто друг друга. Перед тем как открыть входную дверь, Люси обернулась к сестре. Взволнованно взглянув на нее, она обняла Анжелу и крепко прижала к себе.

— Удачи тебе! — прошептала она ей на ухо.

Анжела закрыла глаза. Ей приходится пройти и через это! И, подавляя поднимавшуюся к горлу тошноту, она ответила на объятие сестры, сжав в руках ее тело, которое через несколько часов обречено погибнуть от ее руки. По-своему поняв волнение сестры, Люси сжала ее руку.

— Не поддавайся им, — еще раз повторила она. — Это настоящие маленькие чудовища!

Чтобы снять напряжение, Анжела улыбнулась.

— Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь.

Люси промолчала и, отстранившись от сестры, взглянула на нее в последний раз.

— Я не думала, что мы все же решимся на такое.

Атмосфера становилась все более тягостной. Анжела с трудом подавляла желание крикнуть сестре, чтобы та замолчала.

— Я тоже, — не поднимая глаз, в конце концов вымолвила она.

Это было слишком тяжело: нежность сестры больно ранила Анжелу, ей хотелось побыстрее высадить ее возле «Беседки», чтобы не видеть больше этого взгляда сквозь слезы. И все же, притормозив у ресторана, не смогла удержаться, чтобы не схватить сестру за руку, задержав ее на мгновение. Хотелось вымолить у нее прощение за то, что собиралась сделать. На языке вертелось слово «прощай». Насколько проще было бы все, если б Люси согласилась исчезнуть по доброй воле и начать свою жизнь с чистого листа. А почему бы и нет? Что она видела в жизни, кроме своего безмятежного существования, лишившего ее всякой воли к действию?

Ей был дан шанс — она не сумела им воспользоваться. А потому будет справедливо, если ее место теперь займет другая.

Удивившись неожиданной нежности сестры, Люси с любопытством взглянула на нее, но, застигнутая врасплох, Анжела не нашла ничего лучше, как снова повторить:

— Не беспокойся. Ведь это не надолго.

Кивнув, Люси хлопнула дверцей машины.

Оставшись наконец одна, Анжела облегченно вздохнула.

Обратный отсчет начался.