В глазах современников Филипп-Август остался государем вольнодумным, мало склонным дать себя поработить какой-либо установившейся доктрине. Тревожная набожность Филиппа была смешана с некой боязливой суеверностью и еще в большей мере со скептицизмом и едкой иронией.
