БЫЛА ЛИ ПРЕКРАСНОЙ ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ?

Однажды боги Олимпа явились на свадьбу морской богини Фетиды с царевичем из рода Пелеев. Богиню раздора Эриду они, естественно, с собой не взяли. Вот она и подбросила в пиршественный зал яблоко с коварной надписью: «Красивейшей». Отдать бы это яблоко раздора красавице Фетиде — и не было бы войны. Однако божественное тщеславие вовлекло в спор Геру, Афину и Афродиту. Они попросили троянского пастушка Париса выбрать из них достойную. И он за обещание отдать ему красивейшую из смертных быстренько присудил яблочко Афродите.

После этого Парис отправился в Спарту и тайно умыкнул у местного царя Менелая его жену Елену. Она действительно было красоткой. Достаточно сказать, что в молодости у нее было целых восемьдесят женихов из самых знатных семей Греции. Но вот от мужа она с Парисом бежит добровольно. Нет, не в экстазе любви. Она деловито и хладнокровно грабит дворец Менелая, предварительно перебив всю ночную стражу. Потом эта парочка добирается на украденном у греков корабле до Трои и живет припеваючи в хоромах рядом с дворцом Парисова отца царя Приама. Заметим: Парис — это прозвище «пастушок», данное в юности за дружбу с табунщиками, настоящее же имя царского сына — Александр. Елена не забыла захватить с собой в далекую Трою драгоценности, подаренные первым мужем, а детей от Менелая она оставила в Спарте и ни разу в ходе войны о них не вспомнила.

И вот из-за обольстительной красавицы — трижды преступницы — начинается длительная и кровопролитная война, Троянская война, в которой справедливость была на стороне царя Менелая, жаждавшего вернуть жену и краденые драгоценности. Гомеру же она дала хороший повод превратить народную легенду в героическую поэму.

В очень древних догомеровских мифах Елена названа не «прекрасной», а «красивейшей из всех гречанок». «Анкета» ее выглядела бы так: Елена Зевсовна Аргивская. Место рождения: г. Спарта. Родилась она от внебрачного сожительства Зевса во время купания в реке с ее матерью Ледой, что отражено в картинах Леонардо да Винчи, Веронезе, Тинторетто и многих других художников, привлеченных эротикой, которая сопровождала Елену на протяжении всей ее жизни. Гёте, понимавший толк во внешней обаятельности слабого пола, не упустил случая сделать мифологическую Елену женой своего Фауста. Но следуем далее. В конце «Илиады», когда греки-победители врываются во дворцы Трои, Елена Прекрасная совершает еще один акт предательства — выдает из толпы поверженных троянцев своего мужа Деифоба в руки Менелая. Постойте, да ее мужем был Менелай, потом Парис. Откуда же взялся Деифоб? Оказывается, сразу же после того, как греки убивают в сражении Париса, Елена восходит на ложе Деифоба — брата Париса… Гомер хотя и осудил легкомысленную и корыстную красотку, но сделал это очень мягко, уклончиво, мимолетно. Есть тут какая-то таинственная сдержанность, недоговоренность. Ну хоть раз назвал бы Елену «блудливой козой», а Париса «ловким жуликом». Ан нет! Нет в поэме сцены, где бы Менелай, ворвавшись в Трою, вытаскивал бывшую жену за волосы из царского дворца. Хотя в те времена именно таким должно было быть наказание за измену. Правда, Гомер нигде не называет Елену «прекрасной». Поэт видит в ней всеми признанную лепокудрую красавицу, считает ее хорошей домашней хозяйкой. В Трое она только тем и занималась, что стряпала и сидела за прялкой. Но далее Гомер не идет. «Прекрасная» — это не только смазливая внешне, но и добрая, благородная в поступках.

Откуда же взялось прозвище «Прекрасная Елена»?

Да из поздних мелодрам и оперетт. Древние греки были не дураки выпить, любили повеселиться и порассказывать сказки. Но в легендах они всегда придерживались, так сказать, античного пуританства. За высокую мораль в семейных отношениях стояли горой и даже своих жизнерадостных богов и полубогов упрекали за легкомыслие. Елена, виновница Троянской войны, не могла быть для греков прекрасной во всех отношениях.

Итак, Гомер сдержан в своих прямых оценках. Более того, Елена обрисована схематично и отодвинута на задний план. Говоря игривым языком современных школьников, она в «Илиаде» — второстепенный член предложения. И поэтому поэма не отвечает на множество закономерных вопросов. Троянская война длилась десять лет. Погибли Ахилл, Парис, Гектор и десятки других действующих лиц. Город сгорел в ужасном огне. Боги Олимпа рассорились и набили немало шишек друг другу. Из-за чего? Почему? За что боролись?

Гомер эти вопросы затушевал, хотя, по мнению многих античных авторов, он был не только талантливым поэтом, но и мудрецом, ответившим на все вопросы бытия. Правда, он намекнул, что в основе войны — грех вероломства, оскорбление древних канонов гостеприимства. Но, увы, он лишь намекнул. Откровенного осуждения нет.

Философ Зоил, живший в Афинах в III веке до н.э., от природы был зол и придирчив. Но едкости и наблюдательности у Зоила не отнять. Так вот, он не обошел своим вниманием Гомера и его «Илиаду», подметив незавершенность образа Елены. Зоил упрекал Гомера за то, что он отмалчивался там, где должен был бичевать грех. Зоил жаждал эпического размаха в осуждении женщины, поправшей добродетель. Критиковал Гомера и Платон — один из отцов античной философии. Он обвинил его в неясности этических позиций в построении образа Елены и видел какую-то тайну в том, что она поэтом не осуждена. Между тем задача искусства — утверждать идеи добра и обличать зло, защищать униженных и оскорбленных.

Не понравилась гомеровская осторожность и древнегреческому поэту Тисию Стесихору. В VI веке до н.э. он был знаменит своими гимнами для хора. Будучи сторонником античной семейной морали, он создал поэму, где откровенно отхлестал Елену за распутство, коварство, алчность, неблагодарность, легкомыслие и заносчивость. Женщина, причинившая и своей семье, и всем грекам, и троянцам столько страданий, во время войны предавалась радостям любви, и совесть ее не терзала. Стесихор счел своим долгом исполнить то, что должен был сделать Гомер.

Не был согласен с гомеровской интерпретацией образа Елены и великий Геродот. Конечно, он был историк, верил в реальность Троянской войны, но не хотел примириться с мыслью, что ахейские греки и троянцы пролили море крови ради женщины, которая убежала из дома с чужестранцем.

Во втором томе своего исторического труда Геродот повествует, как он отправился в Египет набираться мудрости у тамошних жрецов и летописцев. Троянская война оказалась им хорошо известной. Более того, они знали тонкие детали событий. Из их рассказов выходило, что все десять лет, пока длилась осада Трои, Елена провела в Египте во дворце фараона, поэтому, взяв город штурмом, греки не нашли там виновницы войны… Такая версия устраивала Геродота — приверженца строгих основ народной морали. Историк заявляет, что в Трое жили разумные люди и они в первый же день осады выдали бы беглянку ахейцам. «Не хмогли же Приам и его родственники быть до такой степени лишены разума, чтобы на себя, своих детей и на весь народ навлечь столь страшную беду только ради того, чтобы Александр имел возможность любить Елену».

Итак, богопротивной Елены в Трое не было. Но кто же там грешил с Парисом? Геродот и это знал. Ведь Троянскую войну воспевал не один Гомер. Существовало множество мифов и народных песен, где утверждалось, что реальная Елена по дороге в Трою случайно попала к фараону Протею, а в Трою переместился ее призрак, которому небеса разрешили грешить без всякой меры и совести. Именно такую версию обыграл потом в драме «Елена» афинский драматург Еврипид. Его Елена-призрак была коварна и зла, а настоящая жила и мучилась совестью на берегах Нила. Фараон, между прочим, хорошо понял, что Елена и Парис совершили нечестивое деяние против Менелая. Париса он отпустил, а вот Елену задержал для передачи законному супругу. И он в конце пьесы таскает-таки изменницу за волосы…

Пытался договорить за Гомера и подправить его и римский поэт Вергилий. В своем варианте хода Троянской войны он утверждал основы народной морали: муж — защитник жены и семейного очага, а главный долг супруги — верность. Только доброта придает смысл человеческому существованию.

Впрочем, сам Гомер хотя и не стал по каким-то причинам мазать черной краской красавицу, увлекшуюся иноземцем, косвенно выразил свое отрицательное к ней отношение, возвысив ее антипод — троянку Андромаху, жену Гектора. В «Илиаде» это самый поэтичный и трогательный образ женщины, любящей, заботливой и действительно прекрасной во всех отношениях. Если Елена лишена прямых авторских оценок и колоритных тонов, то Андромаха наделена ими щедро. Она и внешне обаятельна, и благородна душой, и величава. Гомер изо всех сил старается возвысить ее в глазах слушателей своей поэмы. Читать про Андромаху наслаждение и сейчас, в наш прагматический век. Она — пример и для современных женщин, пример нравоучительный, тонкий и художественно убедительный. Гомеру страстно хотелось, чтобы образ Андромахи запомнился всем. В поэме нет женского образа, равного ей по внутренней красоте. И не случайно в Лувре, Эрмитаже, Третьяковской галерее — везде есть картины, изображающие верную жену Гектора.

Что касается положительного образа мужчины в «Илиаде», то здесь все симпатии поэта на стороне Ахилла. Некоторые гомероведы склонялись к мнению, что «Илиаду» следовало бы переименовать в «Ахиллиаду». Автор любуется благородством и мужеством Ахилла, подробно живописует его характер и поступки. Герой подчас простодушен, в минуты грусти играет на кифаре, но он человек чести, верен данному слову, предан друзьям и непреклонен в соблюдении моральных норм своего народа. Он ненавидит Елену, ищет в пылу битвы Париса, ибо вступает в бой за идеи торжества справедливости, в защиту обиженных друзей.

После того как знаменитый Генрих Шлиман с «Илиадой» в руках открыл развалины Трои, современные историки не отказывают себе в удовольствии копнуть лопатой в том или ином месте, описанном в древней песне или легенде. Практически их всегда ждет удача. Достаточно сказать, что в «Илиаде» Гомер упоминает 184 города, давших войско для штурма Трои. Последователи Шлимана раскопали уже 129 греческих городов, оказавшихся именно там, где их разместил слепой певец-аэд. На раскопку остальных пока не хватает ассигнований, но и их найдут. Ведь еще Аристотель ценил Гомера за точность.

Возникает вопрос: а нет ли археологических находок, как-нибудь связанных с именем Елены Прекрасной?

Представьте себе — есть!

Копаясь в материалах догомеровских мифов и легенд, историки натолкнулись на упоминание культа Елены в Спарте. Ведь она была дочерью Зевса и спартанской аристократки. Оказывается, этого было достаточно, чтобы обитатели Пелопоннесского полуострова, невзирая на ее сомнительную нравственность и несносный характер, сделали ее своим сугубо национальным божеством: богиней женской красоты, здоровья маленьких девочек, плодоносящей растительности и лекарственных трав…

Археологи бросились по указаниям легенд искать святилище Елены Спартанской близ города Фераппы. И что же? Открыли! Оно было скромным, но достаточно интересным для науки. Спартанцы почитали свою Елену с XIV века до н.э. На алтарь они приносили цветы, горшки с благовониями, мелкие монетки, а также примитивные фигурки женщин из глины и свинца. Вблизи обнаружен мозаичный пол со сценой пламенной любви Леды и Зевса в образе лебедя.

Найдено и второе святилище в честь Елены. Оно находилось в столице спартанского государства и удивило ученых тем, что виновнице Троянской войны поклонялись юноши — ученики гимнастической школы. Ежегодно они устраивали праздники красоты и силы — «Еленофории». Действительно, неисповедимы изгибы судьбы этой женщины!

Гораздо более ценную информацию дал науке Парис — Александр. У Гомера он не вызывал симпатий, обрисован чванливым, вспыльчивым, несправедливым. Ученым важно было выяснить: кем были троянцы? Некоторые историки были склонны считать, что ответ на этот вопрос никогда не будет найден. Но вот в 1985 году был расшифрован текст на табличках, имевших прямое отношение к Трое и ее положению в древнем мире. Он оказался на лувийском языке, входящем в группу позднехеттских диалектов. Из текста табличек следовало, что в Трое за 500 лет до эпохи Гомера жили лувийцы, но сам город они называли Вилусой. Концы многих малоазиатских загадок стали сходиться. Ведь и сами греки называли Трою то Илусом, то Илионом. От Илуса недалеко и до огласовки Вилуса, а это — чисто хеттское звучание. Следовательно, Троя входила в ареал хеттской цивилизации. Неслучайно, как следует из Гомера, союзниками троянцев в войне с греками были ликийцы — потомки хеттов. В самой Трое, как несколько раз упоминается в «Илиаде», жили и дарданцы. Это этническое наименование засвидетельствовано фараоном Рамзесом II. Он воевал с хеттами и их союзниками дарданцами. Это те самые племена, которые, если следовать мнению Вергилия, во главе с Энеем бежали из спаленной Трои в Италию и основали там множество городов, включая и вечный город Рим. Именно отсюда некоторые историки перебрасывают мостик к происхождению знаменитых этрусков.

Так вот, и Парис имел дарданские корни. Нашлось не так давно в исторических архивах и его настоящее дарданское имя — Алаксандус. Историки вычислили его, расшифровав хеттские документы на глиняных табличках. Некий царевич из Вилусы давал под этим именем вассальную клятву верности хеттским правителям. Было бы слишком смело говорить здесь о полном тождестве легендарного Париса с Алаксандусом, но вот в самом факте существования такого дарданского царевича сомневаться уже нельзя. Более того, на другой хеттской табличке есть эмоциональная и важная для нас оценка Париса — Алаксандуса. Он назван коварным интриганом, не держащим своего слова…

Гомер в сказочной форме донес до нас отзвуки важных событий в государстве троянцев-дарданцев-лувийцев. Весьма заковыристой и недоговоренной предстает перед нами история с Еленой и Парисом.