Многочисленные исследования показывают: мы ожидаем от сильных мира сего гнева, который они обрушивают на бесправных людей. Существуют доказательства, что подобное злобное поведение помогает получать большее влияние на окружающих. Даже сами того не осознавая, мы ждем от могущественных людей, что они будут гордиться собой и приписывать успех себе, когда дела идут хорошо, но станут обвинять подчиненных, срывая на них злость, когда что-то не получается, как хотелось. Те, кто находится внизу иерархической пирамиды, изо всех сил стараются сохранить точку опоры на своих ненадежных должностях, всячески выражая теплоту, восхищение, почтительность людям с более высоким статусом или (когда дела идут не так) извиняясь перед ними за разочарование.

Одна из причин, по которой человеческие «альфа-самцы» (или «самки») ведут себя как необузданные хулиганы, заключается в том, что мы сами им это позволяем, а в действительности даже поощряем их, оставляя безнаказанными. Исследования Лары Тайденс и ее коллег из Стэнфорда предполагают, что «таков наш мир, где подлизываются к сильным и топчут слабых», а использование гнева в стратегических целях помогает продвинуться вверх по служебной лестнице, спихивая с нее всех, кто оказался на пути. Тайденс продемонстрировала данный тезис следующим экспериментом: во время дебатов в Сенате США по вопросу импичмента Биллу Клинтону она показала отрывки из документального фильма о президенте. В одном из роликов Клинтон гневно возмущался по поводу «раздутого прессой» сексуального скандала с Моникой Левински, а в другом был печален. Участники эксперимента, смотревшие «гневный» вариант, склонялись к тому, что Клинтону следует разрешить остаться на посту и что его не стоит наказывать слишком строго, а сам «вопрос об импичменте должен быть снят». Короче говоря, по их мнению, Клинтон должен был остаться у власти. Из этого и многих других экспериментов Тайденс заключила, что, хотя сердитые или раздраженные люди воспринимаются как «несимпатичные и бессердечные», стратегическое использование гнева (повышенный тон разговора, суровое выражение лица, прямой открытый взгляд и волевые жесты) «создает впечатление, что оратор знает, о чем говорит».

В более широком смысле исследования лидерства доказывают, что неявно агрессивные действия, например недовольный взгляд или раздраженное замечание, а также явно издевательские манеры (оскорбление, унижение, иногда даже запугивание) – эффективные инструменты на пути к власти. Род Крамер, еще один стэнфордский коллега, в своей статье в Harvard Business Review продемонстрировал, как всем известные «тираны» получали и расширяли свою власть с помощью стратегического использования неприязненных взглядов, грубости и запугивания. Среди них Род назвал бывшего президента США Линдона Джонсона, бывшего CEO Hewlett-Packard Карли Фиорину, бывшего главу Miramax Харви Вайнштейна, бывшего CEO Disney Майкла Эйснера и, конечно, CEO Apple Стива Джобса. Крамер рассказал, как Джонсон внимательно изучал коллег-политиков и стратегически использовал оскорбления и вспышки раздражения, тонко настроенные на их слабости. А Фиориной восхищались и опасались ее взгляда, способного «убивать» оппонентов.

В своей статье The Great Intimidators («Великие тираны») Крамер изобразил Харви Вайнштейна «грубым, резким провокатором», мастером использовать «надуманный гнев», владеющим методом «дикобраза». Кен Олетта в New Yorker описывал, как в 2002 г. Вайнштейна обозлили слухи о том, что он якобы запустил клеветническую кампанию по дискредитации фильма A Beautiful Mind («Игры разума») – ленты Universal Pictures, конкурирующей за Оскар с его фильмом In the Bedroom («В спальне»). Вайнштейн был уверен, что слухи распространяла председатель совета директоров Universal Стейси Снайдер. И вот на одной вечеринке он припер Снайдер к стене и пошел в атаку. Олетта описывал происходившее так: «На фоне миниатюрной Снайдер Вайнштейн выглядел жутким монстром – темные злые глаза, пронизывающий взгляд, мясистое небритое лицо, пузо, торчащее из брюк… Он ткнул ей в лицо пальцем и проорал: “Ты мне за это заплатишь!!!”» И хотя Вайнштейн в конце концов извинился перед Стейси, Крамер утверждает, что рассчитанные на эффект громкость крика и ярость сослужили ему хорошую службу в Голливуде и он успел спродюсировать множество фильмов, получивших в общей сложности более 50 «Оскаров».

Крамер утверждает, что многие «тираны» на самом деле таковыми не являются и применяют запугивание в стратегических целях, а не для того, чтобы потешить свое Я. Не могу с этим согласиться! Когда человек гигантских по сравнению с вами размеров прижимает вас к стенке, орет и угрожающе жестикулирует, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – он старается вас запугать (а я бы сказал, что вы столкнулись с мудаком). Не важно, как вы называете подобных людей, но, похоже, для выживания во многих уголках Голливуда надо либо уметь вести себя как агрессивный придурок, либо покорно терпеть атаки скандалистов-коллег.

Крамер сосредоточил свое внимание на силе запугивания. Однако существуют доказательства, что мерзавец может оказаться впереди и иным образом – создавая видимость своего интеллектуального превосходства над другими. Мы с Джеффом Пфеффером наблюдали в действии данный стиль захвата власти в большом финансовом учреждении, где люди, похоже, продвигались, произнося умные слова, а не совершая умные действия. Важным элементом их борьбы за статус являлось умение сначала заставить коллегу замолчать, а затем дискредитировать его идею – то, что в Intel назвали бы «деструктивной конфронтацией». Подобные сцены зачастую происходили в присутствии высшего руководства: младшие менеджеры, например, использовали язвительные критические замечания (часто граничащие с личными оскорблениями), чтобы продвинуться вверх по иерархической лестнице, а своих конкурентов переместить вниз.

Эти омерзительные статусные игры можно объяснить эффектом, открытым Терезой Амабайл из Гарварда, о котором она рассказала в своей статье Brilliant but Cruel («Блестящая жестокость») в Journal of Experimental Social Psychology. Она проводила серию контролируемых экспериментов с рецензиями на книгу; одни отзывы были негативными и злобными, а другие – доброжелательными. Амабайл обнаружила, что негативным и недобрым критикам меньше симпатизировали, но воспринимали их как более умных, более компетентных и более квалифицированных специалистов, чем тех, кто писал о том же, но мягче.

Как показывает Род Крамер, угрозы и запугивание могут быть полезны в завоевании и сохранении позиции «царя горы». Как и альфа-самцы в стае бабуинов, которых мы обсуждали в главе 3 и которые злобно смотрят, кусают и бьют своих сородичей, люди издеваются, оскорбляют и травят коллег, чтобы получить и защитить желаемый статус. Польза устрашения ради власти над соперниками еще более очевидна, когда физические угрозы становятся повседневной практикой. Если вы смотрели фильмы «Крестный отец» или «Клан Сопрано», то могли наблюдать, как боссы мафии и организации поддерживают свое господство с помощью угроз и насилия. Мой отец в свое время понял, что это не вымышленные кем-то истории: в начале 1960-х годов он со своим партнером захотел попасть в бизнес торговых автоматов в Чикаго. Друзья пытались разместить торговые автоматы с сигаретами и сладостями в боулингах, ресторанах и других подходящих местах. В то время данную сферу деятельности контролировала организованная преступность, поскольку там крутились наличные и доходы было трудно отследить. Отца и его партнера предупредили, что если они не выйдут из бизнеса, то могут пострадать. Мой отец вернулся к своей старой работе – доставке кофе, но его бизнес-партнер открыто отказался подчиниться требованию гангстеров, сказав, что не боится мафии… Его упорство длилось до тех пор, пока кто-то не сломал ему обе ноги и он не решил: действительно, уйти из бизнеса торговых автоматов – отличная идея.

Устрашение – элемент игры в спорте, особенно в футболе, боксе и регби, где победа подразумевает физическое превосходство над противником. Но устрашение также помогает людям добиться успеха и в тех видах спорта, где оно имеет не столь важное значение, например в бейсболе. Член Национального зала славы аутфилдер Тай Кобб был больше всего знаменит, пожалуй, тем, как он добивался господства на площадке. Эрнест Хемингуэй говорил жестко, но справедливо: «Тай Кобб – лучший из всех бейсболистов, но полное дерьмо как человек». Он играл с 1904 по 1928 г., у него было более 4000 попаданий, а его процент отбиваний составлял 0,367. Кобб имел дурную славу человека, который любил причинять боль противникам и дрался с товарищами по команде, соперниками – словом, со всеми, с кем сталкивался на поле и вне его. Биограф Кобба, Эл Стамп, описывал понимание Коббом правил бейс-раннинга так: «Отойди с дороги, или получишь в морду». Стамп объяснил, чем это понимание обернулось для Билла Барбо, который попытался не дать Таю проскользнуть на вторую базу: «Кобб налетел стремительно, шипами бутсов врезался в колени Барбо, отбросив его, ошеломленного, назад. Мяч выпал из рук Билла и откатился к аутфилду. Кобб был в полном порядке, нога Барбо разодрана, а за победный рывок зачислены очки».

Конечно, большинство людей не работают на мафию и не являются профессиональными спортсменами. Но многие из нас живут в корпоративном мире, где тоже приходится сталкиваться с тиранами. В этом «антирейтинге» в очередной раз побеждает Стив Джобс. В своей книге Revolution in the Valley («Революция в Долине») Энди Херцфелд, ключевой участник разработки Macintosh, воспроизвел сообщение, оставленное в 1981 г. Джобсом Адаму Осборну, CEO корпорации-конкурента Osborne Computer.

Предсказание Джобса сбылось. Спустя пару лет деятельность Osborne Computer была прекращена.

Страх может быть мощным мотиватором, который заставляет людей работать изо всех сил, чтобы избежать наказания и публичного унижения. Ученые-психологи доказывают, что поощрение – более эффективный стимул, чем наказание, и тому есть множество свидетельств: люди и команды гораздо быстрее учатся и результативнее работают, когда обстановка в организации не пронизана страхом. Однако существует и другая школа, восходящая к исследованиям знаменитого американского психолога Берреса Фредерика Скиннера, которая утверждает, что страх наказания, хотя и не столь эффективно, как поощрение, заставляет людей работать интенсивнее. А известные социологи, среди которых Эрвинг Гофман, также уверяют, что люди пойдут на многое, лишь бы избежать публичного конфуза.

Многие прославленные лидеры вселяли страх наказания, презрения и унижения своим подчиненным, что, по-видимому, производило сильный эффект. Род Крамер писал о том, как знаменитый своими жесткими манерами генерал армии США Джордж Паттон репетировал перед зеркалом хмурое, сердитое выражение «лица генерала», стремясь добиться максимально ужасного эффекта. Солдаты Паттона боялись гнева своего командира, но смело сражались, поскольку восхищались его мужеством и не хотели его подвести. Крамер сообщал, что лауреат Нобелевской премии Джеймс Уотсон (открывший вместе с Френсисом Криком структуру ДНК) буквально «излучал презрение» к окружающим, часто «избегал даже обычных любезностей и вежливых разговоров» и бывал «жестоким». Уотсон запугивал своих научных соперников, которых считал лишенными творческого мышления «филателистами», но вдохновил многих своих студентов стать известными учеными, потому что, как выразился один из них, он «всегда вносил в работу правильную смесь страха и паранойи, так что мы вкалывали как безумные».

Лидеры бизнеса, политики и ученые, зарекомендовавшие себя эффективными мудаками, ведут себя как тираны периодически; их последователей стимулирует как «кнут» наказания и унижения, так и «пряник» заслуженных сполна теплоты и признания. Я уже писал о вспышках гнева баскетбольного тренера Боба Найта, но ведь он не всегда вел себя так – обычно Боб воодушевлял и поощрял своих подопечных и очень тепло относился к ним. Хорошо описанный исследователями психологический эффект контраста помогает понять, почему лидеры типа Найта, постоянно унижающие и оскорбляющие своих подчиненных и лишь изредка позволяющие себе тепло похвалить их, добиваются от людей такой старательности и преданности.

Связанное с этой темой исследование эффекта «хороший коп, плохой коп» показывает, что преступники склонны чаще признаваться в содеянном, а должники – охотнее платить по счетам, когда они поочередно общаются то с добрым, то со злым «агентом влияния» или с одним человеком, сочетающим жесткие и приятные манеры. Такой контраст делает угрозы плохого копа более страшными (а наказание и унижение более выраженными) и выставляет в благоприятном свете доброго копа (и, таким образом, делает его тем, кого стоит порадовать). Аналогично усиливались мотивационные эффекты раздражительности и любезности Найта, заставляя баскетболистов делать все, что в их силах, чтобы избежать его гнева или порадоваться похвале. По словам Крамера, подобная мотивация встречалась у сотрудников Стива Джобса. Стив мотивировал их на совершенство в работе, насколько оно возможно, так как он всегда очень верил в своих людей (и в себя) и экспрессивно выказывал недовольство при неудачах. Как сказал один бывший сотрудник Pixar: «Самое страшное – подвести его. Он верил в тебя так сильно, что сама мысль о том, чтобы разочаровать его, просто убивала».