Глава 13
Посиделки в «Мечте», или Мое предложение майору Коробову
Кафе «Мечта» больше походило на приличный ресторан. В его уютном помещении, за столиками близ окон, находилось место наших с Коробовым посиделок. Здесь мы встречались, когда хотелось откушать домашней еды, которой не существовало в наших холодильниках, испить водочки, которую можно купить далеко не во всяком магазине, поделиться друг с другом полезной информацией. Или добыть ее у другого. Чаще всего, конечно, я испытываю нужду в Володьке. Ведь у него, как у старшего следователя Главного следственного управления по городу Москве, возможностей несравненно больше. И я получаю от него то, что меня особенно интересует (естественно, в пределах дозволенного).
Случается, и Володька иногда испытывает нужду во мне. Вернее, в том, что я раскопал по тому или иному делу. Это когда наши расследования: мое, как репортера московской телекомпании «Авокадо», и его, как майора юстиции Следственного комитета Владимира Ивановича Коробова, идут параллельно. То есть когда мы занимаемся одним и тем же делом. Вот в этих случаях мы и назначаем встречу в этом кафе. Чтобы пообщаться по делу и расставить все точки над i, ну и просто поболтать…
Сегодня Володька сам вызвал меня в кафе, что случается крайне редко. Выглядел он задумчивым и мрачноватым, хотя обычно бывает просто усталым или откровенно злым. Увы, то, чем он занимается, сталкиваясь почти ежедневно с человеческой низостью, мерзостью и грязью, к бодрости и веселью не располагает…
Мы заказали ужин, а когда принесли сок и водку, для разогрева хлопнули по рюмахе, не закусывая и не запивая.
Потрескивали дрова в камине; из невидимых динамиков негромко доносилась музыка. Это был умопомрачительный блюз. Офигенные ребята Би Би Кинг и Эрик Клэптон, одни из самых что ни на есть крутых блюзменов, бацали свою нескончаемую вещь «Три часа блюза»…
Well now it’s three o’clock in the morning
And I can’t even close my eyes
Three o’clock in the morning baby
And I can’t even close my eyes
Can’t find my baby
And I can’t be satisfied…
– Ты знаешь, я перестаю верить, – негромко произнес Володька.
– Во что? – спросил я.
– А во все, – просто объявил он. – Какой-то сплошной бесполезняк.
– Я так не думаю.
– Не думаешь? – Коробов даже с каким-то удивлением взглянул на меня.
– Абсоютно. И то, что делаю, я не считаю бесполезным.
– Значит, ты счастливчик…
Володька налил себе в рюмку и, не дожидаясь меня, лихо хопнул, ничуть не поморщившись. Водка, конечно, была хорошая, но крепкая. Очевидно, он просто не чувствовал сейчас ни ее градуса, ни горечи…
I’ve looked around me
And my baby she can’t be found
I’ve looked all around me, people
And my baby she can’t be found
You know if I don’t find my baby
I’m going down to the Golden Ground
That’s where the men hang out…
– Ты знаешь, я вот взял за правило отвечать только за себя, – немного помолчав, сказал я. – Я должен хорошо делать свою работу, чтобы мне не было стыдно за результат и чтобы было за что себя уважать. И то, что я делаю – а случается, что и я вывожу на чистую воду всяких гадов, – отнюдь не считаю бесполезным. Это нужно и мне, и людям…
– Значит, делай свое дело и познай себя? – спросил Володька.
– Получается, что так, – согласился я. – Вот смотри, ты доказываешь виновность какого-нибудь убивца. Его сажают, мир становится чище. Кроме того, пока он сидит, он никого не убьет. Ну, если там из сокамерников своих порешит кого… Так ему за это добавят срок, и будет он сидеть до скончания своего века. Это разве не результат?
Володька помолчал немного, а потом ответил:
– Только вот убивцев, как ты говоришь… и прочей дряни меньше что-то не становится, а совсем даже наоборот.
– Это не твоя вина. Возможно, общество у нас такое… Люди за последнее время стали злые. Но переделывать человека – это не твоя прерогатива, как следователя Следственного комитета. У тебя другие задачи. Твоя работа – сажать всяких гадов, и желательно побольше, – уже вовсю разошелся я. – Вот ты и сажай их как можно больше, а самокопанием занимайся как можно меньше. Ты себя уже нашел, выбрал свое дело, очень мужское, кстати, причем выбрал сам, а значит, обдуманно. Вот и делай его хорошо, а если возможно, так еще лучше. А вопросы, на которые ответов не существует, – ими лучше не задаваться, вот где настоящий бесполезняк. Такие вопросы ведь и ко мне приходят, только я гоню их от себя. Вот и все! Нужно просто жить и работать. Другого пути не существует.
А голос, с хрипотцой и надрывом, продолжал:
Goodbye, everybody
I believe this is the end
Oh goodbye everybody
I believe this is the end
I want you to tell my baby
Tell her please please forgive me
Forgive me for my sins.
– Возможно, что ты и прав, – произнес Коробов. – Надо жить в ладу со своей душой и совестью, тогда и будешь чувствовать себя счастливым… Чего это я заметался, как неврастеничный закомплексованный юноша, без всякого повода? Забыли обо всем, о’кей?
– Уес, – удовлетворенно ответил я. – Забыли.
Когда принесли горячее, мы вовсю болтали о всяком разном, и Коробов уже не казался угрюмым, мрачным и пессимистичным. Действительно, дружеское слово, хорошая еда и три стопки водки буквально преображают человека. Ибо, несмотря на разные претензии к жизни, нормальному человеку от нее не так уж и много нужно. А Би Би Кинг уже с другим уважаемым мной блюзменом Джо Кокером играли блюз «Опасное настроение», и Кокер пел своим хриплым низким баритоном:
Look out baby, I’m in a dangerous mood
Look out, baby, I’m in a dangerous mood…
– Как у тебя с Ириной? – вдруг спросил Володька.
– Никак.
– Но вы хоть созваниваетесь?
– Иногда, – неохотно ответил я.
– Не хочешь говорить?
– Честно признаться, не хочу.
Мы приняли еще по рюмке.
– А это дело, ну, труп на Лесопильщиковом пустыре? – спросил Коробов. – Как оно? – Володьке явно не хотелось сидеть молча…
– А вот тут подвижки имеются, и вполне определенные, – встрепенулся я.
– Тогда рассказывай, – тотчас предложил Володька. – Не спеша и по порядку…
– Ладно, слушай.
И я начал рассказывать:
– Как я тебе уже говорил, когда ты ночевал у меня, мне позвонил мужчина, представившийся Иваном Ивановичем Ивановым, и сообщил, что в овражке на Лесопильщиковом пустыре, что против Сокольнического мелькомбината, лежит труп. Это труп некоего Василия Анатольевича Левакова, водителя риелторской компании «Бечет». Я поехал к тому месту и действительно обнаружил труп. После чего позвонил в полицию, сдал труп с рук на руки оперативно-следственной бригаде из ОВД «Красносельский» и принялся, как ты знаешь, за журналистское расследование…
– Да, ты хотел начать с того, чтобы побеседовать с родственниками Левакова и наведаться в офис этой риелторской компании «Бечет», – напомнил мне Володька.
– Именно так.
– И что там?
– Я пошел домой к Леваковым и побеседовал с сестрой Василия Инной. Она работает аппаратчицей на Востряковском колбасном заводе, – добавил я. – Поначалу она не захотела со мной говорить, узнав, что я тележурналист, но когда я сказал, что это я нашел труп ее брата на Лесопильщиковом пустыре, согласилась поговорить и пригласила меня в квартиру. На мой вопрос, что она думает о брате и кто, на ее взгляд, мог так поступить с ним, Инна, ничуть не сомневаясь, ответила, что это сделал Гугенот, местный авторитет.
– Гугенот? – уставившись на меня, переспросил Коробов. – И ты что, поперся к этому динозавру?
– Не перебивай, – попросил его я. – И слушай…
Володька согласно кивнул и замолчал, а я продолжил:
– Так вот. После того как она без тени сомнения заявила, что ее брата убил Гугенот, я спросил, почему она так утверждает. И она ответила, что это месть авторитета за то, что Леваков, ранее состоящий в группировке Гугенота, выйдя из заключения, завязал с ним и братвой. Гугенот угрожал ему, дважды приходил домой к Леваковым и требовал, чтобы тот вернул долг.
Когда же позвал его на новое дело, а Леваков отказался с ним пойти, авторитет заявил ему, что он еще крепко пожалеет об этом. Вот почему Инна думала, что это именно Гугенот убил ее брата. Так она и заявила полиции, когда ее допрашивали. Кстати, у Левакова была старая «Волга», ГАЗ-21, еще с оленем на капоте. От отца осталась. Василий ее восстановил и иногда ездил на ней. В день смерти он тоже поехал на ней и пропал вместе с «Волгой». Полиция ее пока не нашла, но я знаю, где она…
Я поднял вверх палец, призывая Володьку молчать и не задавать мне пока никаких вопросов. Он мой жест понял и вопроса касательно машины не задал…
– Так вот, – продолжил я свой рассказ. – Инна последний раз видела брата в тот злополучный вторник. Когда он пришел с работы, прошло какое-то время, и ему позвонили. Звонила девушка. Как я выяснил, ее звали Наташа Челнокова, и она работала в той же риелторской компании ведущим специалистом. Не могу утверждать точно, что она была девушкой Левакова, но они встречались и, похоже, имели друг к другу обоюдную симпатию. Содержания разговора Инна Левакова, естественно, не знает, но по всему было видно, что девушка эта куда-то вызывает Василия. Тот после телефонного разговора собрался и поехал. После этого Инна своего брата больше не видела… Да, она еще сказала, что поначалу Леваков обрадовался звонку, а потом сделался задумчивым и мрачным. Мне кажется, он в тот момент уже подозревал, что звонок этот не простой, поскольку в тот день, как я предполагаю, Василий Леваков имел некий разговор со своим шефом Геннадием Викторовичем Ионенко, исполнительным директором компании, у которого он служит водителем. И разговор этот был неприятен и даже опасен для Ионенко и еще для владельцев-учредителей компании «Бечет», генерального директора Колупаева и председателя совета директоров Дунаева…
– Но Леваков все же поехал, – не выдержал Володька.
– Да, поехал. И там, куда его вызвали, а вызвали его в сдаваемый в аренду особняк на улице Верхней Красносельской, эти трое: Ионенко, Дунаев и Колупаев, его и избили до смерти, предварительно отослав Челнокову домой. А потом убили и саму Челнокову, в Чебоксарах, куда она приехала к матери погостить…
– Ты говоришь это так, словно у тебя есть всему этому неопровержимые доказательства, – заметил Коробов.
– Доказательства есть, – ответил я. – В смысле, улики. Только улики все косвенные. Кстати, есть и мотив.
– Какой?
– Леваков стал опасен этой троице, поскольку собирался пойти в полицию и рассказать о сокрытом ими преступлении.
– Откуда ты знаешь, что он собирался пойти в полицию? – спросил Володька и добавил не без сарказма: – Он сам тебе об этом поведал, когда ты нашел его в овражке Лесопильщикова пустыря?
– Нет.
– Что, Ионенко раскололся?
– Тоже нет.
– Тогда с какой стати ты заявляешь, что Василия Левакова убили трое руководящих и уважаемых работников крупной риелторской компании? – напустил на себя возмущение майор юстиции Коробов. – Да еще заявляешь, что они, до кучи, порешили и его подружку в другом городе, чтобы не болтала лишнего, наняв, надо полагать, местного киллера?
– Я так думаю, – ответил я, нисколько не сомневаясь.
– Думает он! – Кажется, Коробов уже не притворялся возмущенным. – Да это почти ничего! Да нет, это ничего без всяких «почти»…
– Ну, я бы так не сказал…
– А это не важно, что бы ты сказал, а что – нет, – не дал мне договорить старший следователь Главного следственного управления Коробов. – Важно лишь одно: прямых улик в том, что Левакова и Челнокову убили господа Ионенко, Дунаев и Колупаев, у тебя нет никаких…
– Зато у меня имеются прямые улики на эту троицу в том, что они сознательно скрыли совершенное преступление, – заявил я. – Непредумышленное убийство…
– Что? – недоверчиво спросил Володька.
– А то… – победительно посмотрел я на друга. – Имеется труп, закопанный ими в лесу охотхозяйства «Ильичевское», что под Малоярославцем в Калужской области. Могила находилась близ дуплистой сосенки, метрах в пяти от нее. Это я ее нашел! В трупе, который принадлежит некоему охотнику Вострикову, пули от ружей, что были у Колупаева, Дунаева и Ионенко. Они его застрелили, случайно приняв за кабана. Получается, несчастный случай, в общем. Но потом, вместо того чтобы заявить об этом, они закопали труп и скрыли это убийство. Леваков был с ними, все видел и не захотел делить с ними ответственность за это преступление.
– Он что, ездил с ними на охоту? – удивился Володька.
– Да, он их возил, – ответил я. – И использовался ими в качестве прислуги…
– Откуда знаешь? – снова спросил Володька.
– Инна мне сказала, что эти начальники всегда брали его на охоту с собой в качестве водилы и прислуги. Вот и в этот раз они его взяли. Обычно они ездят охотиться на кабанов и лосей в Серпуховское охотхозяйство, а в этом году, поскольку охоту на кабанов в Московской области запретили до первого ноября, поехали охотиться под Малоярославец в Калужскую область, в охотхозяйство Ильичевское. Это километрах в ста десяти от Московской кольцевой дороги по Киевскому шоссе. Еще Инна сказала, что Василий вернулся с охоты мрачный. Надо полагать, переживал сильно о том, что случилось. И за решетку больше не хотел, ведь у него на руках были несовершеннолетний младший брат и сестра Инна…
– Так ты говоришь, что это ты нашел труп того охотника, которого застрелили эти деятели, приняв за кабана… – сказал Володька без всякой вопросительной интонации.
– Вострикова. Да, именно я и нашел.
– И как это тебе удалось? – пристально посмотрел на меня Володька.
– Ты не поверишь, – ответил я неопределенно, – можно сказать, интуиция подсказала.
– Да ты что! Ты так и участковому сказал? Когда он тебя спросил, как ты нашел труп?
– Ага, – ответил я.
– И как он на это отреагировал? – усмехнулся Володька.
– Он в отличие от тебя мне поверил, – соврал я. – Капитан тот вообще оказался душевным и все понимающим человеком.
– А упечь тебя в кутузку этот душевный и все понимающий человек не собирался? – снова усмехнулся Володька.
– Признаюсь, собирался. Поначалу… А потом все же поверил и отпустил нас со Степой с миром. Еще и спасибо сказал, что мы нашли того пропавшего охотника Вострикова, которого они с собаками не могли отыскать…
– Угу… А с кем-нибудь из руководства компании ты разговаривал, как собирался? – немного помолчав, спросил Коробов.
– Да, перед отъездом в охотхозяйство.
– И с кем же?
– С исполнительным директором Ионенко, – ответил я.
– Поподробнее можно? – посмотрел на меня Коробов.
– Ну-у, – начал я, – мне было назначено прийти в понедельник. Я пришел в назначенное время, а его нет. Потом появился, опоздав на двадцать минут. Не сразу, но за опоздание извинился. Дескать, начальство вызывало. Пригласил в кабинет. И я с ходу решил провести разведку боем: поблагодарил его за тот звонок, что был в четверг в нашу телекомпанию мне относительно трупа Левакова в овражке Лесопильщикова пустыря…
– То есть ты подумал, что это он – Иван Иванович Иванов?
– Ничего я не подумал. Просто закинул крочок: а не он ли тот аноним, что представился Ивановым? Оказалось – не он…
– Почему? – спросил Коробов.
– Потому что он очень натурально удивился. Всегда можно отличить, когда человек удивлен искренне, а когда искусственно. Конечно, это могут не все, но кто изучал эту проблему, как ты и я, то отличить лжеца от правдоруба смогут всегда.
– Согласен, – вставил реплику Володька. – Хотя встречаются исключения…
– Так вот, – продолжил я, – когда он ответил, что не звонил мне, я спросил, звонил ли он своему водителю, то есть Левакову, во вторник вечером. Оказалось, что и Левакову он не звонил. Последний раз Ионенко видел Левакова как раз тогда, во вторник, когда Леваков привез его домой, после чего исполнительный директор водителя своего отпустил. Было это в седьмом часу вечера. Еще Ионенко сказал, что ничего необычного в поведении своего водителя он не заметил, а когда я спросил его, что за человек был Василий Леваков, Геннадий Викторович ответил, что тот отличался исполнительностью и на него всегда можно было положиться. Больше ничего особенного о Левакове Ионенко не знал, поскольку они были людьми разного круга. На мой вопрос о том, не смущало ли Ионенко то, что Леваков сидел, Геннадий Викторович ответил, что это обстоятельство его не смущало и что, дескать, оступиться может каждый… Потом я спросил, была ли у Левакова девушка, на что исполнительный директор как-то очень быстро ответил, что, кажется, была, но он о ней ничего не знает. Я напомнил ему, что она работает в их компании ведущим специалистом и зовут ее Наташа Челнокова. Геннадий Викторович сделал вид, что вспомнил, что навело меня на мысль о том, что Ионенко знал о той Наташе больше, нежели мне говорил…
– Справедливо, – заметил Володька.
– Спасибо. Так вот, я спросил, можно ли с ней поговорить. Ионенко ответил, что уехала в Чебоксары, взяв отгулы или неоплачиваемый административный отпуск. По семейным, дескать, обстоятельствам. Номера сотового, чтобы ей позвонить, он не знает. И никто здесь ее телефон не даст, поскольку сотрудникам компании это категорически запрещено…
– Ну-у, это, в общем, такое правило… – вставил Володька.
– Знаю, – кивнул я, – поэтому и отстал от него с этим вопросом и решил обратиться к тебе, помнишь?
– А то, – ответил Володька. – Ты как клещ. Уж если вцепишься, то уже не отвяжешься. Ладно, давай дальше про Ионенко.
– Ну, что дальше… – воодушевился я. – Потом я спросил про охоту, всегда ли Леваков с ними ездит. Геннадий Викторович ответил, что всегда, но было видно, что он насторожился. Конечно, теперь-то я понимаю, почему, но тогда мне оставалось только гадать… А потом Ионенко стал провоцировать меня на конфликт. Наверное, для того, чтобы иметь основания вспылить, психануть и отказаться продолжать со мной разговор. Ну, я острые углы обошел, как мог, но наш разговор на этом все равно закончился, и мы распрощались. Ни с генеральным директором Колупаевым, ни с председателем совета директоров компании Дунаевым мне поговорить не удалось, да я особо и не рвался…
– Ты звонил Челноковой? – спросил Володька.
– Да. И мне сказали, наверное, ее мама, что Наташа умерла. Ее сбила машина в пятницу вечером. Водитель с места происшествия скрылся… Я ничуть не сомневаюсь, что это было подстроено. Эта троица нашла человека, заплатила ему, и он на угнанной машине сбил Челнокову. Она умерла в «Скорой помощи», по дороге в больницу.
– Печально, – грустно констатировал Коробов.
– Да, – согласился я. – Угробили ни в чем не повинную девушку. Но это, в общем-то, понятно: после сокрытия убийства охотника Вострикова в калужских лесах, после того как они забили насмерть Василия Левакова, им уже нечего было терять. Что два трупа, что три – какая теперь разница?
– А Гугенот? Ты с ним виделся? – спросил Володька.
– Да, – ответил я. – Сразу после разговора с Инной Леваковой.
– Рассказывай, – попросил Коробов.
– Ну, это тоже отдельная история. Где его найти, мне подсказала Инна. Он, по ее словам, часто бывает в кафе-баре «Марыся», что на Востряковском проезде. У него в этом кафе-баре в отдельном кабинете типа офис…
– Ну, это ни для кого не секрет, – заметил Коробов.
– Для меня это было новостью, – заметил я и продолжил: – После разговора с Инной я пошел в это кафе. Спросил у бармена, здесь ли господин Гугенот. Бармен ответил, что у себя, в кабинете за занавеской из бархата. Еще я поинтересовался его полным именем, и бармен назвал его – Федор Николаевич Гугенотов. Ты же понимаешь, вот прихожу я к такому известному авторитету и говорю: «Привет, Гугенот! Как дела, братан?» Меня спрашивают, кто я такой и чей. Я отвечаю, дескать, я писака-журналист из телекомпании «Авокадо». Пришел-де к братану Гугеноту интервью брать. Как ты думаешь, что после этих слов со мной сделают? Правильно! Меня погонят в три шеи, а возможно, еще и в морду дадут так, что мало не покажется. Но если я обращусь к человеку уважительно, буду знать его имя-отчество, спокойно и убедительно объясню причину своего появления, то, скорее всего, и ко мне отнесутся с пониманием, кто бы там ни сидел в кабинете за бархатной занавесью. Я, собственно, так и сделал. Подошел к кабинету Гугенота и вежливо так кашлянул в кулак. Это было услышано, занавесь раздвинулась, и я увидел суровое лицо немолодого уже мужчины с тяжелой челюстью и одним стеклянным глазом. «Одноглазый» посмотрел на меня и спросил, чего мне нужно, назвав меня любезным.
– Даже так? – удивился Володька. – Эта компания не без юмора.
– Именно, – ответил я. И не удержался, чтобы не добавить: – Настоящие короли всегда вежливы… Я, значит, отвечаю одноглазому, что мне, дескать, необходимо переговорить с господином Гугенотовым на тему убийства одного его знакомого по имени Василий Леваков. На его вопрос, не следак ли я, ответил, что нет, и по полной форме представился: кто я, откуда и зачем – мол, веду журналистское расследование убийства Васи Левакова. Одноглазый поначалу хотел мне вежливо отказать в аудиенции с Гугенотом, но тут вмешался сам авторитет и милосердно разрешил мне войти в его кабинет. Ему, наверное, стало любопытно. Да и не каждый день к нему приходят брать интервью… Ну, я вошел, присел, как мне было предложено, от выпивки отказался и угостился виноградом. Меня попросили показать ксиву – я показал удостоверение сотрудника телекомпании…
– Ну и какое впечатление произвел на тебя Гугенот? – спросил Коробов.
– Представительный мужчина, – усмехнулся я. – Спокоен, как могильный мрамор. Сильный. Такой, если чего задумал, никогда не отступит.
Володька хотел что-то добавить, но смолчал.
– Гугенот уточнил у меня, что я хочу конкретно знать, – продолжил я, – и я его спросил, причастен ли он к смерти Василия Левакова…
– Что, прямо так и спросил? – поразился Коробов.
– Ага, – ответил я. – Прямо так и спросил.
– Ты меня удивляешь… И что Гугенот?
– Ничего, – пожал я плечами. – Назвал меня наглецом. На что я сказал, что я вовсе не наглец, просто работа у меня такая… Вот и теперь веду журналистское расследование, поскольку так получилось, что труп Левакова обнаружил именно я, и мне больше ничего не остается, как попытаться раскрутить эти события и разобраться в них, ведь моя профессия – криминальный репортер. Гугенот, очевидно, хорошо чувствовал, когда ему врут, а когда говорят правду, поэтому честно ответил, что к смерти Левакова не имеет никакого отношения и что с некоторых пор у него с Леваковым стало все ровно, когда он забрал у него в счет долга его раритетную «Волгу». Я поинтересовался, что это был за долг такой, и Гугенот сказал, что Левакова все четыре года «грели» на зоне. А он, когда вышел, «грева» этого не отработал, что совсем не по понятиям… Вот и получился долг за ним. Когда Гугенот забрал «Волгу» Левакова, он списал ему все долги. Так что мотива убивать бывшего члена своей бригады у Гугенота не было. Кстати, «Волга» стояла около этого особняка на Верхней Красносельской, куда Наташа вызвала по телефону Левакова…
– И ты поверил, что Гугенот к смерти Левакова не причастен? – усмехнулся Коробов.
– Поверил, – признался я. – После того как авторитет забрал леваковскую «Волгу», у него и правда не было мотива убивать Василия. Да и алиби у него было на момент убийства.
– Ага, алиби, – снова усмехнулся Коробов. – Когда Левакова забивали в особняке на Верхней Красносельской, Гугенот находился поблизости, раз забрал там машину… – Володька вдруг запнулся и посмотрел на меня, расплывающегося в улыбке.
– Вот ты сам все и сказал. Когда Дунаев, Колупаев и Ионенко забивали Левакова до смерти, Гугенот находился поблизости, а не внутри особняка, стало быть, к убийству Левакова господин Гугенотов не имеет никакого отношения, он просто забрал «Волгу» и укатил к себе. А эта троица в это время добивала Левакова, потом запихивала его в мешок, после чего вывезла его на Лесопильщиков пустырь и сбросила в овражек.
– Похоже, что ты прав, – задумчиво отозвался Володька. – Но только как это доказать? Леваков мертв, Наташа Челнокова тоже мертва…
– Но мы можем доказать, что они убили охотника Вострикова и скрыли это убийство, – заметил я.
– И что это даст? Ведь отмажутся. Что это было непреднамеренное убийство, докажет даже неопытный адвокат. – Володька замолчал, а потом пристально посмотрел на меня и спросил, прищурясь: – Соображения какие-нибудь по поводу того, как эту троицу прижать, имеются, Старый?
– Кое-что имеется, – неопределенно ответил я.
– Знаешь, я что-то никак не могу понять: а почему они сразу не заявили, что подстрелили этого Вострикова? Ведь это явная случайность! Приняли за кабана, выстрелили… Никакого злого умысла… – Коробов явно недоумевал. – Может, все-таки они с Востриковым все же как-то пересекались, поссорились вечером по пьянке, а утром в лесу кровь взыграла у кого-то из них, и они порешили охотника?
– Нет, Володь, – ответил я, – они даже не знали друг друга. Когда москвичи приехали, Востриков уже ушел охотиться…
– Все равно не понимаю, – продолжал недоумевать Коробов. – Деньги у них есть, раз владеют такими особняками… Если сразу бы все открыли, никто бы их и не посадил. Практически налицо обычный несчастный случай на охоте, который происходит не в первый раз и не в последний.
– Надо полагать, они просто не захотели связываться с полицией. Адвокаты там, трата денег, до которых, по моему мнению, был очень жаден их председатель совета директоров Дунаев… Они бы очень крупно подставились. Легла бы тень на их репутацию и репутацию самой компании, за что мгновенно бы прицепились их конкуренты и наверняка раздули бы этот случай в прессе. Да мало ли что еще случилось бы…
– А возможно, и рыльце у них в пушку, вот и не захотели связываться с полицией. А вдруг полицейские копнут поглубже и найдут нестыковочки в доходах, показанных в отчетах, и доходах реальных? А это уже неуплата налогов и иные шалости, что, в свою очередь, подразумевает дополнительные неприятности.
– Так и есть, – согласился я и едва не вздрогнул от прозвучавшего над самым ухом: «Сладкое уже пора нести, господа?»
Возле стола стоял улыбающийся официант и верноподданнически смотрел то на меня, то на Володьку.
– Как ты думаешь, пора нам нести сладкое? – спросил я Коробова.
– Не знаю, – пожал плечами Володька.
– И я не знаю, – сказал я, но, видя, как официант нетерпеливо переступает с ноги на ногу, разрешил: – Хорошо, несите.
Официант буквально через несколько секунд принес заказанное нами карпаччо из ананаса с ромом и мороженым. Не блюдо – объедение! Мы даже не могли говорить, попробовав этот десерт. Потом, насытившись, откинулись на спинки диванов и какое-то время блаженствовали.
Когда первая волна блаженства от славного ужина схлынула, я сказал Володьке:
– Теперь ты по этому делу знаешь все. В связи с этим я хочу рассказать тебе, что я придумал…
С этими словами я откинулся от спинки дивана и наклонился над столом. То же самое сделал и Володька, у которого в глазах появились искорки интереса и какого-то мальчишеского озорства. Со стороны мы стали похожи на заговорщиков.
Впрочем, так оно и было…
– Ты с ума сошел! – еще не дослушав моего плана, воскликнул Володька. – Как ты себе это представляешь?
– Ну, я все подготовлю, а тебе надо будет только найти специалиста, который бы справился с сигнализацией, если она, конечно, там имеется, и открыл бы дверь, – невинным взглядом посмотрел я на него.
– Специалиста! – продолжал негодовать Володька.
– Именно, – поддакнул я.
– Но это будет незаконное вторжение в частную собственность, – заявил старший следователь Коробов. – Ты понимаешь, чем это может закончиться?
– А кто об этом узнает? – охотно парировал я. – Если у нас ничего не получится, мы так же незаметно выйдем, как и вошли. А если получится, то мы зашли как бы следом за этими господами, чтобы произвести задержание. Вот на это мероприятие у тебя должна иметься бумага, дабы задержание было на законных основаниях. К тому же, сам знаешь, победителей не судят…
– А как я тебе добуду такую бумагу, если мы даже не ведем это дело? – посмотрел на меня Володька с явным налетом беспомощности.
– Думай, майор Коробов, безвыходных ситуаций не бывает. Или что, ваша контора не желает арестовать неких троих господ за непреднамеренное убийство и его сокрытие и за два намеренных и спланированных убийства? Так это не что иное, как саботаж и пособничество криминальному элементу.
– Скажешь тоже… – Володька откинулся на спинку кресла и глубоко задумался. А я пока доел десерт. – Знаешь, с твоими авантюрами, – наконец прервал он свои раздумья, – я когда-нибудь лишусь погон.
– Не боись, – ответил я другу. – Не лишишься. Со мной ты подполковника скорее получишь, нежели без меня. Ну, а если что-то пойдет не так, тебе припишут неполное служебное несоответствие, сделают капитаном и отправят служить участковым в Марьину Рощу. Там ты встретишь новых друзей, познакомишься с замечательной женщиной с тремя судимостями, которая тебя полюбит и будет готова за тебя в огонь и воду, и наладишь деловые отношения со стариком «смотрящим»…
– Спасибо, успокоил, – буркнул Коробов, но по его выражению лица я понял, что он что-то придумал. Конечно, сейчас он не станет делиться со мной, и правильно сделает, поскольку мне знать все нюансы методов работы Главного следственного управления по городу Москве совершенно не обязательно.
Уходить из «Мечты» положительно не хотелось. Так бы и ночевали здесь! Так ведь не поймут… Самое время было закурить сигару, как это всегда делается после хорошего ужина в английских клубах. Но мы с Володькой не курили. На данный момент – к сожалению…
А из невидимых динамиков уже Рей Чарльз наяривал свою старую рок-н-ролльную вещицу «Я нашел себе женщину»…
Well, I’ve got a woman
Way cross town
She’s good to me oh, yeah
Say. I’ve got a woman
Way cross town
She’s good to me oh, yeah
She’s here in the morning,
loving me
Yeah, she’s a kind of friend to me
She says she love me early in the morning
Just for me
Oh, yeah you know she loves me
Oh, naturally…
Сигары решительно не хватало…
