Глава 12

В камере Мойста была чистая солома, и он был вполне уверен, что никто не плевал в месиво, где плавало нечто, что, если бы вас заставили его как-то назвать, пришлось бы признать мясом. Каким-то образом сюда проникла новость о том, что это Мойст был причиной, по которой Беллистер здесь больше не работал. Даже его коллеги-тюремщики ненавидели этого мучающего всех ублюдка, так что Мойсту без единой просьбы положили добавки, почистили обувь и любезно оставили утром выпуск «Таймс».

Движущиеся големы оттеснили беды банка на пятую страницу. Големы заполнили всю первую страницу, а на многих внутренних разворотах было много «гласа народа» — это значило, что люди на улице, не знающие ничего, рассказывали другим людям, что они знали, — и длинных статей, написанных людьми, которые тоже ничего не знали, но могли это очень элегантно выразить в 250 словах.

Он как раз изучал кроссворд, когда кто-то очень вежливо постучался в дверь темницы. Это был надсмотрщик, выразивший надежду, что мистер Липовиг получил удовольствие от своего короткого пребывания у них, хотел бы проводить его к карете и с нетерпением ожидал его присутствия вновь, если в дальнейшем возникнут еще какие-либо сомнения в его честности. Между тем, он будет очень благодарен, если мистер Липвиг соблаговолит надеть эти легковесные кандалы, просто для виду, а когда их с него снимут, что, конечно же, произойдет, как только докажут, что на его репутации нет ни единого пятнышка, не мог бы он напомнить главному офицеру, что они собственность тюрьмы, большое спасибо.

Вокруг тюрьмы была толпа, хотя она держалась подальше от голема, который, стоя на одном колене с выкинутым в воздух кулаком, ждал за воротами. Он объявился прошлой ночью, и, если мистера Липовига не затруднит заставить его сдвинуться, сказал тюремщик, все будут в высшей степени благодарны. Мойст старался выглядеть так, будто бы он на это и рассчитывал. Он сказал Черным Усам дожидаться дальнейших приказов. Он не ожидал такого.

Вообще-то голем топал за каретой весь путь до дворца. Вдоль дороги стояло много стражников, и, казалось, на каждой крыше таилось по фигуре в темных одеждах. Похоже, Ветинари не допускал ни одного шанса, позволяющего Мойсту сбежать. На заднем дворе было еще большей стражей — больше, чем было эффективно, сказал бы Мойст, потому что быстро соображающему человеку порой легче убежать от двадцати человек, чем от пяти. Но кто-то Делал Заявление. Не имело значения, каким оно было, пока выглядело впечатляющим.

Его вывели через темные проходы на неожиданный свет Большого Зала, где было яблоку негде упасть. Раздались редкие аплодисменты, один или два приветственных выкрика и громкая последовательность неодобрительных «фу» от Пупси, которая сидела рядом со своим братом в первом ряду большого скопления кресел. Мойста подвели к маленькому возвышению, которое должно было послужить скамьей подсудимого, откуда он мог видеть предводителей гильдий, высших волшебников, важных жрецов и Сильных Мира Сего, или, по крайне мере, Больших и Шумных Мира Сего. Среди них были ухмыляющийся ему Гарри Король, и облако дыма, говорившее о присутствии Адоры Белль, и — ах да, новая Верховная Жрица Анойи, ее корона из погнутых ложек так и сверкала, церемониальный половник чопорно сжат в руках, лицо стало неподвижным от хладнокровия и важности. Девочка, ты мне должна, подумал Мойст, потому что год назад тебе приходилось по вечерам работать в баре, чтобы хватало на жизнь, а Анойя была просто одной из полудюжины полубогинь, деливших между собой алтарь, который, стоит признать, был твоих кухонным столом со скатертью. Что такое одно чудо по сравнению с этим?

Послышалось быстрое движение материи, и внезапно на своем месте оказался Лорд Ветинари и рядом с ним Стукпостук. Когда Патриций оглядел зал, шум обсуждений прекратился.

— Благодарю вас за присутствие, леди и джентльмены, — сказал он. — Давайте начнем, вы не возражаете? Это не зал суда, это зал расследования, куда я всех собрал, чтобы изучить обстоятельства, связанные с исчезновением десяти тонн золотых слитков из Королевского Банка Анк-Морпорка. Под сомнение поставлено доброе имя банка, так что мы рассмотрим все вопросы, имеющие к этому отношение…

— Куда бы они не завели?

— Именно так, мистер Космо Роскошь. Куда бы они не завели.

— Вы гарантируете это? — настаивал Космо.

— Думаю, что я уже сделал это, мистер Роскошь. Можем ли мы продолжить? Я назначил глубоко сведущего в данных вопросах мистера Криввса из компании Моркомб, Криввс и Ханиплэйс Юридическим Консультантом Расследования. Он изучит, допросит и подвергнет перекрестному допросу все так, как сочтет нужным. Я думаю, всем известно, что мистер Криввс внушает абсолютное уважение юридическим специалистам Анк-Морпорка.

Мистер Криввс поклонился Ветинари и обвел пристальным взглядом всех остальных присутствующих в зале. На рядах Роскошей он задержался надолго.

— Первое, касательно золота, — сказал Ветинари. — Я представляю вам Стукпостука, моего секретаря и главного служащего, который накануне ночью вместе с командой моих старших служащих прибыл в банк…

— Я здесь в качестве подсудимого? — спросил Мойст.

Ветинари бросил на него беглый взгляд и посмотрел на бумаги перед собой.

— У меня здесь есть ваша подпись на расписке в получении неких десяти тонн золота, — сказал он. — Вы оспариваете ее подлинность?

— Нет, но я думал, что это только формальность!

— Десять тонн золота — формальность, так? А вламывались ли вы позже в хранилище?

— Ну, технически да. Я не мог отпереть его, потому что мистер Бент потерял внутри сознание и оставил ключ в замке.

— Ах да, мистер Бент, главный кассир. Он здесь с нами сегодня присутствует?

Быстрый осмотр показал, что помещение было безбентовым.

— Насколько мне известно, он был в состоянии некоторого недомогания, но без каких-либо серьезных повреждений, — заметил Лорд Ветинари. — Командор Ваймс, прошу вас, пошлите нескольких людей к месту его проживания, хорошо? Я бы хотел, чтобы он присоединился к нам.

Он повернулся обратно к Мойсту.

— Нет, мистер Липовиг, вы не под судом, пока что. В общем-то, прежде чем привлекать кого-либо к суду, этому действию не помешает иметь некоторые ясные причины. Так действие будет считаться более обоснованным. Однако я должен указать на то, что вы приняли формальную ответственность за золото, которое, мы должны признать, на тот момент было несомненно золотом и несомненно в хранилище. Для того чтобы иметь исчерпывающее понимание положения банка на тот момент, я попросил моего секретаря проверить дела и документы банка, что он и его команда прошлой ночью и сделали…

— Если я на самом деле не подсудимый, то можно мне избавиться от этих кандалов? Они весьма настраивают дело против меня, — попросил Мойст.

— Да, очень хорошо. Охрана, позаботьтесь об этом. А теперь, мистер Драмнотт, окажите милость?

Меня собираются вывесить на просушку, подумал Мойст, когда Стукпостук начал говорить. Во что играет Ветинари?

Пока Стукпостук вел нудную литанию счетоводства, Мойст разглядывал скопление народа. Прямо перед ним большой черной массой находилось семейство Роскошей. Отсюда они были похожи на стервятников. Судя по тому, как серьезно бубнил Стукпостук, это не займет много времени. Роскоши хотели подставить его, а Ветинари хо… Ах да, и потом в какой-нибудь тихой комнатке настанет момент для фразы «Мистер Липовиг, если вас не затруднит сказать мне, как вы управляли этими големами…»

Суета около дверей стала желанной сменой обстановки. Сержант Колон с чуть отстающим от него неразлучным напарником Нобби Ноббсом практически плыл сквозь толпу. Ваймс с идущей за ним в кильватере Сахариссой принялся расчищать себе дорогу к ним. Произошла быстрая беседа, и по толпе пробежалась рябь шокированного волнения.

Мойст уловил слово «Убийство!»

Ветинари встал и плашмя опустил свою трость на стол, прекратив тем самым шум, словно пунктуация богов.

— Что произошло, Командор? — спросил он.

— Тела, сэр. В комнате мистера Бента!

— Он был убит?

— Нетсэр! — Ваймс спешно и кратко посовещался с сержантом. — Тело предварительно опознано как Профессор Клюква, сэр, не настоящий профессор, он отвратительный нанятый убийца. Мы думали, что он покинул город. Похоже, что второй — это Грудноклетк Джек, который был до смерти забит… — произошло еще одно короткое совещание шепотом, но командор Ваймс имел свойство повышать голос, когда был зол, — …чем? На втором этаже? Не неси чушь! А Клюкву чем прикончили? А? Ты правда имеешь в виду то, что, как мне послышалось, ты сказал?

Он выпрямился.

— Просите, сэр. Мне придется пойти и посмотреть самому. Я думаю, кто-то нас разыгрывает.

— А бедный Бент? — поинтересовался Ветинари.

— Нет никаких его следов, сэр.

— Благодарю вас, командор, — Ветинари махнул рукой. — Прошу вас, поторапливайтесь назад, когда узнаете больше. Мы не можем допустить розыгрышей. Спасибо, Стукпостук. Я так понимаю, что вы не обнаружили ничего неблагоприятного, за исключением отсутствия золота. Я уверен, для всех нас это утешение. Слово вам, мистер Криввс.

Юрист поднялся с духом собственного достоинства и нафталиновых шариков.

— Скажите, мистер Липовиг, какая у вас была работа до вашего прибытия в Анк-Морпорк?

Лад-но, подумал Мойст, глядя на Ветинари, я понял. Если я справлюсь и скажу правильные вещи, то могу выжить. За определенную цену. Что ж, спасибо, но нет. Все, чего я хотел — это сделать немного денег.

— Ваша работа, мистер Липовиг? — повторил Криввс.

Мойст просмотрел ряды зрителей и увидел лицо Криббинса. Тот подмигнул.

— Хм-м-м? — протянул Мойст.

— Я спросил вас, какой была ваша работа до прибытия в этот город!

В этот момент Мойст услышал печально знакомое жужжание, и со своего возвышенного места он первым увидел, как из-за занавесей в дальнем конце зала появился председатель Королевского Банка со своей замечательной новой игрушкой, крепко зажатой в пасти. От каких-то выходок ее колебаний мистера Непоседу задом наперед двигало по сияющему мрамору.

Зрители вытягивали шеи, когда, виляя хвостом, маленький песик проехал позади стула Ветинари и исчез за занавесями противоположной стороны.

Я в мире, где такое просто случилось, подумал Мойст. Ничего не имеет значения. Это было проникновением в суть невероятного раскрепощения.

— Мистер Липовиг, я задал вам вопрос, — прорычал Криввс.

— О, простите. Я был мошенником… — и он взлетел! Вот оно! Это лучше, чем свисать с какого-нибудь старого здания! Посмотри на выражение лица Космо! Посмотри на Криббинса! У них все было запланировано, а теперь вырвалось из их рук. Они все были в руке у него, и он летел!

Кривс помедлил.

— Под «мошенником» вы подразумеваете…

— Злоупотребление доверием. Иногда подделки. Честно говоря, мне бы хотелось думать, что я был скорее плутом.

Мойст увидел взгляды, которыми обменялись Космо и Криббинс, и возликовал внутри. Нет, такого не должно было случиться, не так ли? А теперь вам придется бежать, чтобы не отставать…

У мистера Кривса определенно были проблемы в этой области.

— Могу ли я прояснить? Вы жили за счет нарушения закона?

— В основном я использовал в своих интересах жадность других людей, мистер Криввс. Думаю, в этом была еще и доля обучения.

Мистер Криввс изумленно потряс головой, отчего у него из уха с острым ощущением соответствия моменту выпала уховертка.

— Обучения? — повторил он.

— Да. Многие люди узнали, что никто не продает настоящий бриллиант за десятую долю его реальной цены.

— А потом вы получили одну из самых высоких государственных должностей? — спросил мистер Криввс, перекрикивая смех. Это было облегчением. Люди слишком долгое время сдерживали дыхание.

— Мне пришлось. Либо это, либо быть повешенным. — Ответил Мойст и добавил: — Опять.

Мистер Криввс выглядел встревоженным и посмотрел на Ветинари.

— Вы уверены, что хотите, чтобы я продолжал, милорд?

— О да, — отозвался Ветинари. — До смерти, мистер Криввс.

— Э-э… Вы уже были повешены раньше? — обратился мистер Криввс к Мойсту.

— О, да. Я бы не хотел, чтобы это стало привычкой.

Это вновь вызвало смех.

Мистер Криввс опять повернулся к Ветинари, который слабо улыбался.

— Это правда, милорд?

— Разумеется, — спокойно ответил Ветинари. — Мистер Липовиг был повешен в прошлом году под именем Альберта Спэнглера, но, оказывается, у него очень крепкая шея, что выяснилось, когда его клали в гроб. Вы, мистер Кривс, возможно, знакомы со старинным принципом Quia Ego Sic Dico? Человек, переживший повешение, мог быть избран богами для иной судьбы, которая еще не свершилась? И поскольку судьба была благосклонна к нему, я, следовательно, принял решение потребовать его честное слово и вверить ему руководство возрождением Почтовой Службы — задание, которое уже забрало жизни четырех моих служащих. Если он преуспеет, замечательно. Если нет, город сэкономит на стоимости еще одного повешения. Это было жестокой шуткой, которая, я счастлив признать, обратилась всеобщим благом. Не думаю, что кто-либо из присутствующих здесь поспорит с тем, что Почта теперь стала настоящим сокровищем города? Леопард действительно может сменить шкуру!

Мистер Криввс машинально кивнул, опомнился, сел и потеребил свои записи. Он потерял место, на котором остановился.

— А теперь мы подошли к, э-э, вопросу банка…

— Миссис Роскошь, дама, которую многие из нас имели честь знать, недавно в тайне сообщила мне, что умирает, — быстро вмешался Лорд Ветинари. — Она попросила у меня совета касательно будущего банка, поскольку ее очевидные наследники были, повторяя ее слова, «отвратительными, как кучка хорьков, с которыми надеешься не встречаться…»

Все тридцать один адвокат Роскошей одновременно встали и заговорили, тем самым суммарные издержки их клиентов составили 119.28 анк-морпорских долларов.

Мистер Криввс кинул на них испепеляющий взгляд.

Мистер Криввс, несмотря на то, что было сказано, на самом деле не внушал уважение юристам Анк-Морпорка. Он внушал им страх. Смерть ничуть не преуменьшила его энциклопедическую память, хитрость, талант к закрученным умозаключениям и ядовитую въедливость его взгляда. Не стойте у меня на пути сегодня, советовал он адвокатам. Не стойте у меня на пути, потому что если вы это сделаете, я вырву из вас кости и самый их мозг. Помните все эти тома в кожаных переплетах, которые у вас стоят на полках позади стола, чтобы впечатлять клиентов? Я читал их все, и половину из них написал. Не испытывайте мое терпение. Я в плохом настроении.

Один за другим, они сели.

— Я могу продолжать? — произнес Ветинари. — Насколько я знаю, миссис Роскошь позднее побеседовала с мистером Липовигом и посчитала, что он станет превосходным управляющим в лучших традициях семьи Роскошей и идеальным попечителем для пса мистера Непоседы, который, по законам банка, является его председателем.

Космо медленно поднялся на ноги и прошел в центр зала.

— Я решительно возражаю против намека на то, что этот мерзавец соответствует лучшим традициям моей… — начал говорить он.

Мистер Криввс как на пружине вскочил на ноги. Но как бы быстр он не был, Мойст оказался быстрее.

— Я возражаю! — воскликнул он.

— Как ты смеешь возражать, — выплюнул Космо, — когда ты признался в том, что ты самонадеянный преступник?

— Я возражаю на заявление Лорда Ветинари о том, что я имею какое-либо отношение к славным традициям семейства Роскошей, — сказал Мойст, глядя в глаза, из которых, казалось, сейчас текли горькие зеленые слезы. — К примеру, я никогда не был пиратом или никогда не торговал рабами…

Произошло великое восстание адвокатов.

Мистер Криввс яростно посмотрел на них. Произошло великое усаживание.

— Они признают это, — продолжил Мойст. — Это в официальной истории банка!

— Это правда, мистер Криввс, — добавил Ветинари. — Я читал ее. Явно подходит под Violenti non fit injuria.

Жужжащий звук раздался снова. Мистер Непоседа возвращался в обратном направлении. Мойст заставил себя не смотреть.

— О, это действительно низко! — прорычал Космо. — Чья история могла избежать злодеяний такого рода?

Мойст поднял руку.

— У-у, у-у, я знаю! — воскликнул он. — Моя могла. Худшее, что я когда-либо делал, — это грабил людей, которые думали, что грабили меня, но я никогда не прибегал к насилию и все вернул. Ладно, я ограбил пару банков, ну, одурачил, вообще-то, но только потому, что они допустили, чтобы это было так легко…

— Вернул? — повторил Криввс, ожидая какого-нибудь ответа от Ветинари. Но Патриций смотрел над головами людей в толпе, почти все из которых были поглощены перемещением мистера Непоседы, и только поднял палец в знак подтверждения или пренебрежения.

— Да, как вы можете припомнить, я понял ошибочность моего пути в прошлом году, когда боги… — сказал Мойст.

— Ограбил пару банков? — повторил Космо. — Ветинари, мы должны поверить в то, что вы сознательно отдали управление самого главного банка в городе известному грабителю банков?

Многочисленные ряды Роскошей, объединенные защитой денег, поднялись. Ветинари продолжал смотреть в потолок.

Мойст поднял взгляд. Какой-то белый диск скользил по воздуху около потолка. Описав круг, он снизился и ударил Космо между глаз. Еще один пронесся над рукой Мойста и влетел в недра Роскошей.

— А надо было ему оставить банк в руках неизвестных грабителей банков? — прокричал голос, когда на каждый нарядный черный костюм параллельно приземлилось по порции сладкого крема. — А вот и мы!

Вторая волна тортов была уже в воздухе, кружа вокруг по траекториям, кидающим их в отбивающихся Роскошей. А затем из толпы, под крики и стоны тех, кто временно оказывался на ее пути, выбралась фигура. Так происходило оттого, что те, кому удавалось не допустить, чтобы их ноги оказались отдавленными огромными ботинками, отпрыгивали как раз вовремя, чтобы их подкосило лестницей, которую нес новоприбывший. Он невинно поворачивался, чтобы посмотреть, какие увечья вызвал, и вращающаяся лестница сбивала с ног каждого, кто не успевал убраться подальше. Однако в этом была определенная система: пока Мойст смотрел, клоун отступил от лестницы, оставив четырех людей в ловушке между ее перекладинами таким образом, что любая попытка выбраться принесла бы страшную боль остальным трем и, в случае одного стражника, серьезные ухудшения перспектив супружества.

С красным носом и изношенной шапкой, он выпрыгнул на арену широченными скачкообразными шагами, его огромные башмаки шлепали по полу с каждым знакомым шагом.

— Мистер Бент? — воскликнул Мойст. — Это вы?

— Мой чудный славный друг мистер Липовиг! — прокричал клоун. — Вы думаете, что цирком управляет инспектор манежа, не так ли? Только с позволения клоунов, мистер Липовиг! Только с позволения клоунов!

Бент размахнулся и метнул торт в Лорда Ветинари.

Но Мойст был уже в прыжке до того, как торт начал свой путь. Его мозг несколько запоздал и доставил свои мысли все разом, сообщив ему то, что ноги, очевидно, осознали самостоятельно: что достоинство и высокое положение сильного мира сего очень редко может пережить лицо в сладком креме, что картинка покрытого кремом Ветинари на передовице «Таймс» пошатнет политические силы города и больше всего то, что в пост-ветинаритическом мире он, Мойст, не увидит завтрашний день, что было его вечным предметом желаний.

Как в беззвучном сне он проплыл к надвигающейся немезиде, со скоростью улитки вытягивая пальцы, в то время как торт вращался на свою встречу с историей.

Он попал Мойсту в лицо.

Ветинари не пошевелился. Крем взлетел в воздух, и четыре сотни зачарованных глаз следили за тем, как капля вещества направилась к Патрицию, поймавшему ее поднятой рукой. Легкий шлепок, послышавшийся тогда, когда она приземлилась на его ладонь, был единственным звуком в зале.

Ветинари изучил захваченный крем. Он окунул в него палец и попробовал каплю на вкус. Когда зал затаил свое общее дыхание, он задумчиво направил взгляд вверх, а потом спокойно произнес:

— Я уверен, что это ананас.

Раздался гром аплодисментов. Он не мог не раздаться: даже если вы ненавидели Ветинари, вы должны были восхититься расчетом времени.

А теперь он спустился по ступеням, приближаясь к застывшему в ужасе клоуну.

— Моим цирком клоуны не управляют, сэр, — произнес он, схватив человека за большой красный нос и оттянув его во всю длину резинки. — Это понятно?

Клоун вытащил похожий на луковицу гудок и печально прогудел.

— Хорошо. Я рад, что вы согласны. А теперь, прошу вас, я хотел бы поговорить с мистером Бентом.

На этот раз раздалось два гудка.

— О нет, он здесь, — возразил Ветинари. — Вытащим его наружу для мальчиков и девочек? Что есть 15,3 процента от 59.66?

— Вы, оставьте его в покое! Просто оставьте его в покое!

Помятая толпа разделилась вновь, на сей раз для взъерошенной мисс Дрэйпс, разъяренной и негодующей, как наседка. Она прижимала что-то тяжелое к своей тощей груди, и Мойст понял, что это было грудой счетоводных книг.

— Вот в чем все дело! — триумфально провозгласила она, широко разведя руки. — Это не его вина! Они использовали его!

Она обвинительно выставила палец на капающие ряды Роскошей. Если бы богине войны было позволено носить приличную блузку и обладать быстро выбивающимися из тугого пучка волосами, то она могла бы сравниться с мисс Дрэйпс. — Это они! Они продали золото много лет назад!

Ее речь вызвала всеобщий восторженный гул со всех сторон, не содержавших Роскошей.

— Наступит тишина! — прокричал Ветинари.

Поднялись адвокаты. Мистер Криввс бросил испепеляющий взгляд. Адвокаты опустились.

И Мойст как раз вовремя стер с глаз ананасовый крем.

— Берегитесь! У него ромашка! — крикнул он, а потом подумал: я только что крикнул «Берегитесь! У него ромашка!», и по-моему, я навеки запомню, как это смущает.

Лорд Ветинари взглянул на невероятно крупный цветок в петлице клоуна. Крошечная капля воды блеснула в почти незаметном выпускном отверстии.

— Да, — отозвался он. — Я знаю. Теперь, сэр, я в самом деле верю, что вы мистер Бент. Я узнал походку, видите ли. Если вы им не являетесь, то все, что вам требуется сделать — это надавить. А все, что мне требуется сделать — отпустить. Я повторяю: я хотел бы услышать мистера Бента.

Иногда у богов нет правильного чувства событий, подумал Мойст. Должен был раздаться гром, грохот налетающей на скалу волны, напряженный аккорд, какое-то божественное подтверждение тому, что вот он, момент ист…

— 9.12798, - произнес клоун.

Ветинари улыбнулся и похлопал его по плечу.

— С возвращением, — сказал он и осмотрелся в поисках Доктора Белолика из Гильдии Шутов.

— Доктор, прошу вас, позаботьтесь о мистере Бенте? Думаю, ему нужно быть среди своих.

— Это будет большой честью, милорд. Семь тортов в воздухе одновременно и лестничная связка четырех человек? Кем бы вы ни были, брат, предлагаю вам приветственное шуточное рукопожатие…

— Без меня он никуда не пойдет, — угрюмо сообщила мисс Дрэйпс, когда белолицый клоун выступил вперед.

— Разумеется, кто может представить себе, как он бы такое сделал, — произнес Лорд Ветинари. — И прошу вас проявить учтивость к молодой даме мистера Бента, доктор, — добавил он к удивлению и удовольствию мисс Дрэйпс, которая каждый день оставалась «дамой», но с «молодой» неохотно распрощалась много лет назад.

— И, пожалуйста, кто-нибудь, освободите людей от этой лестницы? Думаю, понадобится пила, — продолжал Ветинари. — Драмнотт, соберите эти новые интригующие книги, которыми молодая дама мистера Бента нас так любезно снабдила. И, думаю, мистеру Роскошу нужен медицинский уход…

— Мне… не… нужен! — Космо, с которого капал крем, пытался держаться в устойчивом положении. Ему удалось поднять негодующий, но совершающий волнообразные движения палец на упавшие книги.

— Эти книги, — объявил он, — собственность банка!

— Мистер Роскошь, нам всем ясно, что вы больны… — заговорил Ветинари.

— Да, тебе бы хотелось, чтобы все в это поверили, ты… Самозванец! — воскликнул Космо, заметно шатаясь. В его голове толпа разразилась одобрительными возгласами.

— Королевский Банк Анк-Морпорка, — сказал Ветинари, не сводя глаз с Космо, — гордится своими переплетенными красной кожей гроссбухами, на которых непременно золотой фольгой вытиснена печать города. Стукпостук?

— Эти в дешевых картонных обложках, сэр. Их можно где угодно купить. Содержание внутри, как бы то ни было, написано безошибочным тонким каллиграфическим почерком мистера Бента.

— Вы уверены?

— О да. У него замечательное писание от руки.

— Подделка, — проговорил Космо так, будто его язык был толщиной в дюйм, — Все подделка. Украдено!

Мойст посмотрел на наблюдающих людей и увидел общее выражение лиц. Что бы вы о нем ни думали, нехорошо смотреть, как человек разваливается на части прямо на месте. Пара стражников осторожно пододвигалась к нему.

— Я в жизни ничего не украла! — воскликнула мисс Дрэйпс, взнузданная до того, что могла отправляться на состязания. — Они были в его гардеро…

Она поколебалась и решила, что скорее будет алой и распутной, чем серой.

— Мне плевать, что там думает Леди Дейрдра Ваггон! И внутрь этих книг я тоже заглядывала! Ваш отец взял золото и продал его, и заставил его скрыть это в числах! И я еще и половины не сказала!

— Пр’красная баб’чка, — невнятно промямлил Космо, моргая на Ветинари. — Ты б’льше не я. Пр’шел милю в тв’их туфлях!

Мойст тоже стал потихоньку двигаться в его направлении. У Космо был вид кого-то, кто может в любой момент взорваться, или рухнуть, или просто повеситься Мойсту на шею, бормоча что-то вроде: «Ты м’й л’чший друг, этточно, мы с т'бой пртив всео мира, друг».

Лицо человека заливал зеленоватый пот.

— Думаю, вам нужно прилечь, мистер Роскошь, — добродушно произнес Мойст. Космо попытался сосредоточиться на нем.

— Эт ‘орошая боль, — поделился истекающий потом человек. — Есть ш’почка, есть меч из… — и со стальным шелестом серый со зловещим красным отблеском клинок направился Мойсту между глаз. Клинок не колебался. Позади него Космо дрожал и извивался, но меч оставался неподвижным и непоколебимым.

Приближающиеся стражники немного замедлились. У их работы была пенсия.

— Никто не двигайтесь с места, пожалуйста? Думаю, я могу с этим разобраться, — сказал Мойст, глядя вдоль клинка. Настало время для деликатности…

— О, это так глупо, — заявила Пупси, важно выдвигаясь вперед и клацая каблуками. — Нам нечего стыдиться. Это наше золото, не так ли? Кому какая разница, что он там понаписал в своих книгах?

Фаланги адвокатов Роскошей очень осторожно поднялись на ноги, пока двое, нанятых Пупси, быстро начали ей что-то шептать. Она их проигнорировала. Теперь все смотрели на нее, а не на ее брата. Все уделили внимание ей.

— Вы не могли бы, пожалуйста, помолчать, мисс Роскошь? — попросил Мойст. Покой клинка его тревожил. Какая-то часть Космо действительно функционировала очень хорошо.

— О да, я полагаю, вам хотелось бы, чтобы я заткнулась, и я не собираюсь! — ликующе отозвалась Пупси. Как Мойст, столкнувшийся с открытым блокнотом, она триумфально бросилась вперед, ни о чем не заботясь:

— Мы не можем украсть то, что уже принадлежит нам, ведь так? Так и что с того, если Отец нашел несчастному золоту лучшее применение? Оно там просто лежало! Честно, почему вы все такие тупоголовые? Все так делают. Это не кража. То есть золото все еще существует, да? В кольцах и вещах. Это не то, как если бы кто-то собирался его выбросить. Кому какая разница, где оно?

Мойст сдержал порыв посмотреть на других банкиров в зале. Все так делают, а? Пупси в этом году получит не много Страшдественских открыток. А ее брат смотрел на нее в ужасе. Остальная часть клана, та, которая не была поглощена очищением себя от крема, умудрялись создать впечатление, что они никогда раньше не видели Пупси. Кто эта безумная женщина? — говорили их лица. Кто ее впустил? О чем она говорит?

— Я думаю, ваш брат очень болен, мисс, — сказал Мойст.

Пупси пренебрежительно тряхнула своими, стоит признать, прекрасными локонами.

— Не волнуйтесь о нем, он просто глупо себя ведет, — сказала она. — Он так делает только для того, чтобы привлечь внимание. Глупые мальчишеские штучки насчет желания стать Ветинари, как будто кто-то в здравом уме…

— Он сочится зеленым, — сообщил Мойст, но ничто не пробилось сквозь барьер болтовни. Он вгляделся в опустошенное лицо Космо, и все стало ясным. Бородка. Шапочка. Меч-трость, да, по чьему-то безвкусному представлению о том, как должно выглядеть железо из крови тысячи людей. А что там насчет убийства человека, который изготавливал кольца? Что в этой зловонной перчатке…

Это мой мир. Я знаю, как это делать.

— Я прошу прощения! Вы — Лорд Ветинари, правда? — спросил он.

На мгновение Космо выпрямился и наружу проступила искра властности.

— Действительно! Да, действительно, — сказал он, поднимая бровь. Потом она осела, и его тучное лицо осело вместе с ней.

— Есть кольцо. Кольцо Ветин’ри, — пробормотал он. — ‘Но на с’мом деле мое. Хорошая боль…

Меч тоже упал.

Мойст схватил левую руку Космо и сорвал перчатку. Она стянулась с чмокающим звуком и запахом, который был невообразимо ужасным и оседающим в носу. Ближайшего охранника вырвало. Так много расцветок, подумал Мойст. Так много… Извивающихся штучек…

И там, все еще видимый в гноящейся массе, был несомненный тусклый блеск стигия.

Мойст схватил Космо за другую руку.

— Я думаю, вам стоит выйти наружу, милорд, теперь вы Патриций, — громко сказал он. — Вы должны встретиться с людьми…

И вновь какой-то внутренний Космо ненадежно собрался с силами в достаточной мере, чтобы пускающий слюни рот пробормотал:

— Да, это очень важно… — прежде, чем вернуться к: — Чувствую плохо. Палец странный…

— От солнечного света ему будет лучше, — сказал Мойст, мягко потянув его за собой. — Доверьтесь мне.