Глава 11
Ход големов — Истинная ценность — За работой: служители высшей истины — Снова в беду — Прекрасная бабочка — Безумие Ветинари — Мистер Бент приходит в себя — Таинственные условия
В зале совещаний атмосфера накалялась. Это для лорда Ветинари не было проблемой. Он был ярым приверженцем того, чтобы были услышаны тысячи голосов, потому что это означало, что все, что ему на самом деле оставалось — это слушать только те голоса, которые говорили что-то полезное, причем в данном случае применяется классическое среди государственных деятелей определение «полезного» как «близкое к моей точке зрения». По его опыту это число обычно было меньше десяти. Люди, которые требовали тысячу голосов и так далее, на самом деле имели в виду, что они хотели, чтобы услышали их собственный голос, а остальные 999 проигнорировали, и для этой цели боги придумали комитет. Ветинари был чрезвычайно хорош в комитетах, особенно когда Драмнотт вел протоколы. Чем Железная Дева была для глупых тиранов, тем комитет был для лорда Ветинари, причем он был всего слегка дороже, намного чище, значительно эффективнее и, самое лучшее, — в Железную Деву людей нужно было заставлять лезть насильно.
Он уже собирался определить на Комитете по Големам десять самых шумных людей, которых можно запереть в отдаленном кабинете, когда появился Темный Служащий, видимо, из тени, и прошептал что-то на ухо Стукпостуку. Секретарь наклонился к своему начальнику.
— А, судя по всему, големы исчезли, — жизнерадостно произнес Ветинари, когда исполнительный Стукпостук отступил назад.
— Исчезли? — воскликнула Адора Белль, пытаясь подобраться к окну и заглянуть в него. — Что значит «исчезли»?
— Их здесь больше нет, — сказал Ветинари. — Мистер Липовиг, судя по всему, увел их. Они в полном порядке покидают окрестности города.
— Но он не может так делать! — Лорд Низз был в ярости. — Мы еще не решили, что с ними делать!
— А вот он, как бы то ни было, решил, — просиял Ветинари.
— Ему не должно быть позволено покидать город! Он ограбил банк! Командор Ваймс, исполните свой долг и арестуйте его! — это восклицание принадлежало Космо.
Более трезвомыслящий человек от взгляда Ваймса обратился бы в лед.
— Сомневаюсь, что он отправился далеко, сэр, — сказал он. — Что вы желаете, чтобы я сделал, Ваша Светлость?
— Ну, у находчивого мистера Липовига, вероятно, есть цель, — ответил Ветинари. — так что, возможно, нам стоит пойти и выяснить, в чем она заключается?
Толпа рванула к дверям, где застряла и стала бороться сама с собой.
Когда она все-таки вылилась на улицу, Ветинари заложил руки за голову и, закрыв глаза, отклонился назад.
— Люблю демократию. Могу слушать ее весь день напролет. Приготовьте экипаж, хорошо, Стукпостук?
— Этим уже в данный момент занимаются, сэр.
— Это вы подбили его на это?
Ветинари открыл глаза.
— Мисс Добросерд, всегда приятно вас видеть, — пробормотал он, отмахиваясь от дыма. — Я думал, что вы ушли. Представьте себе мое удовольствие от факта, что это не так.
— Ну, так это вы? — повторила Адора Белль. После очередной ее затяжки сигарета заметно укоротилась. Она курила так, словно это было каким-то военным приемом.
— Мисс Добросерд, я уверен, что для меня невозможно побудить Мойста фон Липовига к чему-то, что может быть опаснее занятий, которые он себе находит по собственной свободной воле. Пока вы отсутствовали, он принялся ради забавы забираться на высокие здания, взламывать все замки в Почтовом Отделении и вступил в братство Экстремального Чихания, которое откровенно безумно. Ему необходим опьяняющий дух опасности, чтобы сделать свою жизнь стоящей того, чтобы быть прожитой.
— Он никогда ничего подобного не делает, когда я здесь!
— Действительно. Могу я пригласить вас проехать со мной?
— Что вы имели в виду, когда вот так сказали «действительно»? — подозрительно спросила Адора Белль.
Ветинари поднял бровь.
— К данному моменту, если я верно научился судить о том, как мыслит ваш жених, мы, должно быть, увидим огромную дыру…
Нам понадобится камень, подумал Мойст, пока големы копали. Много камня. Могут ли они сделать известковый раствор? Конечно, могут. Они как Ланкрский армейский нож с кучей инструментов.
То, как они копали, было пугающим даже на этой обессиленной, безнадежной почве. В воздух взметалась грязь. В полумиле от места Старая Волшебная Башня, ориентир на дороге в Сто Лат, задумчиво возвышалась над пустынной, покрытой чахлым кустарником местностью, что было необычным на интенсивно возделываемых равнинах. Когда-то здесь применялось много магии. Растения тут росли искривленными, или вообще никак не росли. Совы, охотившиеся на руинах, сперва убеждались, что их еда пришла с некоторого расстояния. Это было идеальным местом. Оно никому не было нужно. Это была пустошь, и нельзя допускать, чтобы пустошь пропадала впустую.
Какое оружие, думал он, когда его голем-конь кругами обходил копающих. Они могут разрушить город за день. Какой страшной силой эти големы станут не в тех руках.
Слава богам, что они в моих…
Толпа соблюдала дистанцию, но зато она становилась все больше и больше. Город вывернулся наизнанку посмотреть. Быть истинным жителем Анк-Морпорка значило никогда не пропустить представление. Что касается мистера Непоседы, то он, стоя на лошадиной голове, очевидно, переживал свой звездный час. Не было ничего, что маленькой собачке нравилось бы больше, чем стоять на возвышении, откуда можно неистово лаять на людей… Нет, вообще-то, было, и председателю удалось зажать свою игрушку между глиняным ухом и лапой, и он сменял лай на рычание всякий раз, когда Мойст предпринимал осторожную попытку ее схватить.
— Мистер Липовиг!
Он обернулся, чтобы увидеть спешащую к нему и размахивающую своим блокнотом Сахариссу. Как ей это удавалось? — с интересом подумал он, наблюдая, как она стремглав пробежала мимо рядов копающих големов, вокруг нее отовсюду ливнем сыпалась грязь. Она оказалась здесь даже раньше Стражи.
— Я гляжу, у вас конь-голем, — прокричала она, добравшись до него. — Выглядит красиво.
— Это как будто ехать верхом на цветочном горшке, которым не можешь управлять, — Мойсту пришлось кричать, чтобы его было слышно среди всего шума. — И седло бы неплохо немного чем-нибудь обить. Но все равно они хороши, да? Заметили, как они все время увертываются, прямо как настоящие?
— А почему големы себя зарывают?
— Я им приказал!
— Но они же неимоверно ценные!
— Да. Так что нам стоит держать их в сохранности, верно?
— Но они принадлежат городу!
— Они занимали много места, вы так не думаете? В любом случае, я их себе не присваиваю!
— Они могли бы делать для города замечательные вещи, разве нет?
А люди все прибывали, привлекаемые человеком в золотом костюме, которого они ценили на вес золота.
— Вроде как вовлечь его в войну или создать армию нищих? Мой путь лучше!
— Я уверена, вы нам скажете, в чем он заключается! — прокричала Сахарисса.
— Я хочу основать на них валюту! Я хочу превратить их в деньги! Золото, которое само себя охраняет! Его нельзя подделать!
— Вы хотите перевести нас на големный стандарт?
— Конечно! Посмотрите на них! Какова их ценность? — закричал Мойст, когда его конь очень убедительно встал на дыбы. — Они могут строить каналы и запруживать потоки, сравнивать с землей горы и создавать дороги! И если нам это потребуется, они это и сделают! А если не потребуется, то они, просто ничего не делая, помогут нам стать богатыми! Доллар станет таким прочным, что от него будут рикошетить тролли!
Конь, потрясающе ухватив суть связей с общественностью, вновь поднялся на дыбы, когда Мойст указал на рабочие массы.
— Вот достоинство! Вот ценность! Что такое ценность золотой монеты по сравнению со сноровкой руки, которая ее держит? — он еще раз прокрутил эту фразу в голове и добавил: — Хороший из этого подзаголовок для первой страницы получится, вы так не думаете? И Липовиг пишется через Г!
Сахарисса засмеялась.
— Первая страница и так уже переполнена! Что произойдет с этими штуковинами?
— Останутся здесь, пока все спокойно и рассудительно не решат, что делать дальше!
— А от чего именно они защищают город прямо сейчас?
— От глупости!
— И последнее, Мойст. Вы — единственный, кто знает секрет големов, да?
— Каким-то необъяснимым образом, кажется, это так!
— Почему так вышло?
— Наверное, я просто очень убедительный человек! — это опять вызвало смех.
— Кому просто посчастливилось давать приказы огромной неодолимой армией? Какие вы собираетесь предъявить требования?
— Никаких! Хотя нет, если подумать, чашку кофе было бы отлично. Я вообще не завтракал!
За этим последовало еще больше смеха из толпы.
— И вы думаете, горожане должны быть счастливы, что в седле, образно говоря, оказались вы?
— Еще как! Доверьтесь мне! — воскликнул Мойст, спешиваясь и стаскивая сопротивляющегося мистера Непоседу с его высокого места.
— Ну, вам, конечно, виднее, мистер Липовиг, — за этим последовал взрыв аплодисментов. — Вы не расскажете нам, что случилось с золотом из банка, нет?
— Он его носит! — ко всеобщему веселью, прокричал какой-то остряк из толпы.
— Мисс Крипслок, ваш цинизм, как всегда, ранит мое сердце! — заявил Мойст. — Я собирался сегодня докопаться до сути всего этого, но «человек предполагает» и все такое. Я просто даже на столе не могу прибраться!
Даже это вызвало смех, а это было не слишком смешно.
— Мистер Липовиг? Я хочу, чтобы вы прошли со мной… — Командор Ваймс протолкался сквозь толпу, за ним материализовались другие стражники.
— Я арестован?
— Да, черт возьми! Вы все-таки вышли из города!
— Я думаю, что он может успешно поспорить, командор, что город пришел вместе с ним.
Все головы повернулись. Толпа расчистила путь перед Лордом Ветинари, так всегда случается перед людьми, которые известны своими темницами в подвалах. И мимо него прохромала Адора Белль, бросилась Мойсту на шею и принялась колотить его по груди с криками «Как ты до них достучался? Как ты смог заставить их понять? Скажи мне, или я больше никогда за тебя не выйду!»
— Каковы ваши намерения, мистер Липовиг? — спросил Ветинари.
— Я планировал передать их Голем-Трасту, сэр, — ответил Мойст, как можно мягче удерживая Адору Белль.
— Правда?
— Но не коней, сэр. Готов поспорить, они быстрее любого существа из плоти и крови. Их девятнадцать, и, если вы примете мой совет, сэр, вы дадите одного королю дварфов, потому что, как я представляю, он сейчас немного зол. Что делать с остальными — решать вам. Но я бы хотел попросить полдюжины для Почтовой Службы. Между тем, остальные големы будут в безопасности под землей. Я хочу, чтобы они стали основой валюты, потому что…
— Да, я нечаянно все услышал, — перебил его Ветинари. — Хорошая работа, мистер Липовиг. Я вижу, вы размышляли над этим. Вы действительно преподнесли нам разумный путь вперед. Я также много раздумывал над этой ситуацией, и все, что мне остается, — это…
— О, нет нужды в благодарности…
— …приказать арестовать этого человека, командор. Будьте так добры, прикуйте его наручниками к крепкому стражнику и проводите в мой экипаж.
— Что? — опешил Мойст.
— Что? — закричала Адора Белль.
— Руководители Королевского Банка упорно обвиняют вас и председателя в хищении золота, мистер Липовиг, — Ветинари наклонился и поднял мистера Непоседу за загривок. Песик тихонько покачивался туда-сюда в хватке Патриция, с широко раскрытыми от ужаса глазами, его игрушка сконфуженно дрожала у него в пасти.
— Вы не можете серьезно его в чем-то обвинять, — запротестовал Мойст.
— Увы, он председатель, мистер Липовиг. Его отпечатки стоят на документах.
— Как вы можете так поступать с Мойстом после того, что только что произошло? — возмутилась Адора Белль. — Разве он только что не спас положение?
— Возможно, хотя я не уверен, для кого он это положение спас. Закон должен быть соблюден, мисс Добросерд. Даже тираны должны ему подчиняться, — он остановился с задумчивым видом, а затем продолжил: — Нет, я говорю неправду, тираны, разумеется, не должны подчиняться закону, но они должны помнить о нюансах. По крайней мере, я так делаю.
— Но он не брал… — начала Адора Белль.
— В девять часов завтра, в Большом Зале, — сказал Ветинари. — Я приглашаю всех заинтересованных присутствовать там. Мы доберемся до сути этого вопроса. — Он повысил голос. — Здесь есть кто-нибудь из руководителей Королевского Банка? А, мистер Роскошь. Вы хорошо себя чувствуете?
Космо Роскошь нетвердой походкой проделывал себе путь сквозь толпу, поддерживаемый с одной стороны молодым человеком в коричневых одеждах.
— Вы арестовали его? — спросил Космо.
— Неоспоримый факт в том, что мистер Липовиг от лица мистера Непоседы действительно формально взял на себя ответственность за золото.
— Уж конечно, он взял, — сказал Космо, сверля Мойста взглядом.
— Но в данных обстоятельствах я чувствую, что должен рассмотреть все аспекты этой ситуации.
— В этом я с вами соглашусь, — произнес Космо.
— И с этой целью я скажу своим служащим сегодня вечером прийти в банк и просмотреть его записи, — продолжил Ветинари.
— Я не могу согласиться с вашей просьбой, — заявил Космо.
— К счастью, это была не просьба, — Ветинари обхватил мистера Фасспота одной рукой и продолжил. — Видите ли, со мной председатель. Командор Ваймс, проведите мистера Липовига к моему экипажу, пожалуйста. Проследите за тем, чтобы мисс Диархарт в целости и сохранности доставили до дома, ладно? Утром мы со всем разберемся.
Ветинари перевел взгляд на башню пыли, которая теперь окутывала усердных големов, и добавил:
— У нас у всех был очень тяжелый день.
В переулок позади Клуба Розовая Киска настойчивая, ритмичная музыка приглушенно, но проникала. Темные фигуры таились…
— Доктор Хикс, сэр?
Глава Отделения Посмертных Коммуникаций прервал рисование сложной руны среди гораздо менее сложных обыденных граффити и поглядел на обеспокоенное лицо студента.
— Да, Барнсфорт?
— А это точно легально по правилам университета, сэр?
— Конечно нет! Подумай, что может случиться, если такое попадет не в те руки! Подними фонарь повыше, Козли, у нас мало света.
— А это значит в чьи руки, сэр?
— Ну, технически, по существу, в наши. Но все совершенно нормально, если Совет не узнает. А они, конечно, не узнают. У них есть дела получше, чем что-то там узнавать.
— Так выходит, технически это действительно запрещено?
— Значит так, — сказал Хикс, нарисовав символ, вспыхнувший на мгновение голубым, — кто из нас, если прямо об этом задуматься, может сказать, что есть правильно и что неправильно?
— Совет Университета, сэр? — предположил Барнсфорт.
Хикс бросил мел и выпрямился.
— Так, послушайте меня, вы четверо! Мы собираемся инзорцировать Флида, ясно? К его бесконечному удовольствию и значительному благу отделения, поверьте мне! Это сложный ритуал, но, если вы мне поможете, то к концу семестра станете Докторами Посмертных Коммуникаций, понятно? Всем пятерки автоматом и, конечно, кольцо с черепом! А поскольку вам пока что удалось сдать только треть теста на всех, я бы сказал, что это хорошая сделка, а вы нет, Барнсфорт?
Студент моргнул от убедительности вопроса, но ему на помощь пришел природный талант. Он кашлянул удивительно академическим образом и сказал:
— Думаю, я понимаю вас, сэр. То, что мы собираемся сделать, лежит за пределами мирских представлений о правильном и неправильном, не так ли? Мы служим высшей истине.
— Молодец, Барнсфорт, далеко пойдете. Все поняли? Высшая истина. Хорошо! Теперь давайте сцедим старого хрыча и уберемся отсюда прежде, чем нас кто-нибудь поймает!
Сложно не замечать стражника-тролля в карете. Он просто выделяется. Возможно, это была маленькая шутка Ваймса. Сержант Детрит сидел возле Мойста, эффективно вжимая того в свое место. Лорд Ветинари и Стукпостук сидели напротив, Его Светлость — скрестив ладони на серебряном набалдашнике трости и положив на них подбородок. Он пристально смотрел на Мойста.
Ходил слух, что клинок в трости был сделан из железа, добытого из крови тысячи человек. Это кажется чушью, подумал Мойст, когда после небольшой дополнительной работы можно добыть достаточно, чтобы сделать плужный лемех. Кто такое вообще придумывает?
Но в случае с Ветинари это казалось возможным, разве только слегка неопрятным.
— Послушайте, если вы позволите Космо… — начал было Мойст.
— Pas devant le gendarme, — произнес Лорд Ветинари.
— Эт’ значит перед мной не грить, — услужливо подсказал Детрит.
— Тогда можем мы поговорить об ангелах? — спросил Мойст после некоторого молчания.
— Нет, не можем. Мистер Липовиг, вы, судя по всему, единственный человек, способный командовать величайшей армией со времен Империи. Вы считаете, что это хорошая идея?
— Я не хотел! Я просто понял, как это сделать!
— Вы знаете, мистер Липовиг, если вас сейчас убить, то это решит невероятно большое количество проблем.
— Я не планировал это! Ну… не совсем вот так.
— А мы не планировали Империю. Это просто стало плохой привычкой. Итак, мистер Липовиг, теперь, когда у вас есть ваши големы, что еще вы планируете с ними сделать?
— Поставить по одному на питание каждой клик-башни. Запряженные ослами колеса никогда как надо не работали. Другие города не смогут на это возражать. Это будет во благо всему челов… всем разумным существам, и ослы, как я думаю, тоже не будут возражать.
— Это, возможно, займет пару сотен. А остальные?
— Я намерен превратить их в золото, сэр. И я думаю, что это решит все наши проблемы.
Ветинари насмешливо поднял бровь.
— Все наши проблемы?
Боль вновь пробивалась, но это каким-то образом обнадеживало. Он становился Ветинари, определенно. Боль — это хорошо. Это хорошая боль. Она его концентрировала, она помогала ему думать.
Прямо сейчас Космо думал, что Пупси действительно надо было задушить при рождении, что, как утверждал семейный фольклор, он пытался совершить. В ней раздражало все. Она была эгоистичной, заносчивой, жадной, самовлюбленной, жестокой, упрямой и у нее не было никакого такта и даже легкого намека на самоанализ.
В семье все это не рассматривалось как недостатки — едва ли разбогатеешь, если будешь постоянно думать о том, правильно ли то, что ты делаешь, или нет. Но Пупси считала, что она красивая и действовала ему на нервы. У нее были хорошие волосы, это правда, но эти высокие каблуки! Она выглядела как шарик на веревочке! Единственной причиной, по которой она обладала хоть какой-то фигурой, были чудеса корсетов. И, хотя он слышал, что у толстых девушек чудесный характер, у нее просто было его много, и весь он был Росокшным.
С другой стороны, она была его ровесницей и, по крайней мере, у нее были амбиции и замечательный талант ненавидеть. Она не была ленивой, как все остальные. Те тратили свои жизни, скрутившись вокруг денег. У них не было проницательности. Пупси была кем-то, с кем он мог говорить. Она смотрела на вещи с более мягкой, женской позиции.
— Надо было тебе убить Бента, — сказала она. — Я уверена, что он что-то знает. Давай подвесим его за лодыжки с одного из мостов. Вот как обычно поступал Дедуля. Почему ты все еще носишь эту перчатку?
— Он верно служил банку, — отозвался Космо, не обратив внимания на последнее замечание.
— Ну? И причем тут это? У тебя что-то не так с рукой?
— Моя рука в порядке, — ответил Космо, когда еще одна красная роза боли расцвела в этой руке до самого плеча. Я так близок, подумал он. Так близок! Ветинари думает, что поймал меня, но это я поймал его! О, да! И тем не менее… возможно, настало время прибраться.
— Я пошлю Клюкву повидать мистера Бента сегодня вечером, — сказал он. — Теперь, когда у меня есть Криббинс, этот человек больше не принесет пользы.
— Хорошо. А потом Липосбиг отправится в тюрьму и мы получим обратно наш банк. Ты знаешь, ты не очень хорошо выглядишь. Ты очень бледный.
— Бледный, как Ветинари? — уточнил Космо, указывая на картину.
— Что? О чем ты говоришь? Не будь глупым, — сказала Пупси. — И еще здесь странный запах. Что-то умерло?
— Мои мысли ясны, как никогда. Завтра, я тебя уверяю, для Ветинари наступит последний день в качестве Патриция.
— Опять ты глупости несешь. И очень потеешь, хочу добавить. — сказала Пупси. — Честно, у тебя с подбородка капает. Соберись!
— Я думаю, что гусеница, когда начинает превращаться в прекрасную бабочку, чувствует, будто умирает, — мечтательно произнес Космо.
— Что? Что? Кто знает? И какое это имеет ко всему отношение? — спросила Пупси. — И в любом случае это не так происходит, потому что, слушай, это очень интересно: гусеница умирает, это да, и вся такой кашицей становится, а потом ее частичка, вроде почек или чего-то такого, вдруг просыпается и ест бульон из гусеницы, и вот это то, что выходит в виде бабочки. Это чудо природы. А ты просто немножко простудился. Не будь большим ребенком. У меня свидание. Увидимся утром.
Она метнулась из комнаты, оставив Космо в одиночестве, за исключением общества читающего в углу Клюквы.
Космо пришло в голову, что он по-настоящему знал очень мало об этом человеке. Став Ветинари, он, конечно, скоро будет знать все обо всех.
— Ты был в Школе Наемных Убийц, не так ли, Клюква? — спросил он.
Клюква достал из верхнего кармана маленькую серебряную закладку, аккуратно положил ее на страницу и закрыл книгу.
— Да, сэр. Мальчик на пособии.
— А, да. Я помню их, все время бегали вокруг. Их обычно всегда задирали.
— Да, сэр. Некоторые из нас выжили.
— Я никогда тебя не задирал, не так ли?
— Нет, сэр. Я бы запомнил.
— Это хорошо. Это хорошо. Какое твое первое имя, Клюква?
— Не знаю, сэр. Подкидыш.
— Как грустно. Твоя жизнь, должно быть, была очень тяжелой.
— Да, сэр.
— Мир иногда бывает таким жестоким.
— Да, сэр.
— Не будешь ли ты так любезен убить сегодня вечером мистера Бента?
— Я сделал мысленную пометку, сэр. Я возьму коллегу и предприму эту задачу за час до рассвета. Большинство из постояльцев Миссис Торт в это время будут отсутствовать, и туман будет самым густым. К счастью, миссис Торт сегодня вечером останется у своей старой подруги миссис Хармс-Битл в Приветственном Мыле. Я проверил ранее, со временем предугадав вашу просьбу.
— Ты настоящий мастер своего дела, Клюква. Я выражаю тебе свое уважение.
— Спасибо, сэр.
— Ты где-нибудь видел Досихпора?
— Нет, сэр.
— Интересно, куда он пропал? В любом случае, сейчас иди и поужинай. Я не буду сегодня больше есть.
— Завтра я изменюсь, — сказал он вслух, когда дверь за Клюквой закрылась.
Он протянул руку и вытащил меч. Это была прекрасная вещь.
На картине напротив Лорд Ветинари поднял бровь и сказал:
— Завтра ты станешь прекрасной бабочкой.
Космо улыбнулся. Он был почти у цели. Ветинари окончательно сошел с ума.
Мистер Бент открыл глаза и посмотрел в потолок.
Через пару секунд это не вдохновляющее зрелище сменилось огромным носом, который окружало остальное обеспокоенное лицо.
— Вы очнулись!
Мистер Бент моргнул, перефокусировал взгляд и посмотрел на мисс Дрэйпс, представляющую собой тень на фоне света лампы.
— С вами произошел немножко забавный случай и вам стало плохо, — сказала она медленным, осторожным тоном, которым обычно разговаривают с душевнобольными, стариками и опасно вооруженными.
— Забавный случай? Я сделал что-то забавное?
Он поднял голову с подушки и принюхался.
— На вас ожерелье из чеснока, мисс Дрэйпс? — спросил он.
— Это… предосторожность, — ответила мисс Дрэйпс с виноватым видом. — Против… простуды… Да, простуды. Осторожность никогда лишней не бывает. А вы как себя чувствуете?
Мистер Бент поколебался. Он не был уверен в том, как он себя чувствовал. Он не был уверен в том, кем он был. Внутри него, казалось, была дыра. Внутри него не было его самого.
— Что происходило, мисс Дрэйпс?
— О, вам не стоит обо всем этом беспокоиться, — ответила мисс Дрэйпс, но с легким оживлением.
— Я уверен, что стоит, мисс Дрэйпс.
— Врач сказал, что вам нельзя волноваться, мистер Бент.
— Насколько я помню, я никогда в жизни не был взволнован, мисс Дрэйпс.
Женщина кивнула. Увы, в это утверждение было легко поверить.
— Ну, вы помните мистера Липовига? Говорят, он украл все золото из хранилища!.. — и вся история развернулась. Во многих местах в ней были догадки и домыслы, как новые, так и не из первых рук, и, поскольку мисс Дрэйпс была постоянным читателем «Вестника Танти», стилем и языком рассказ напоминал то, как обсуждаются истории о леденящих душу убийствах.
Что ее потрясло, так это то, как мистер Бент просто лежал все это время. Раз или два он просил ее опустить подробности, но выражение его лица ни разу не изменилось. Она попыталась добавить волнения, она явно всюду выделяла восклицательные знаки, но он даже не пошевелился.
— …А теперь он заперт в Танти, — завершила мисс Дрэйпс. — Говорят, его повесят. Думаю, быть повешенным гораздо хуже, чем когда собираются повесить.
— Но они не могут найти золото… — прошептал Маволио Бент, откидываясь на подушку.
— Вот именно! Некоторые говорят, что оно было похищено зловещими недоброжелателями! — сообщила мисс Дрэйпс. — Говорят, обвинения против него выдвинул мистер Роскошь.
— Я проклятый человек, мисс Дрэйпс, осужденный и проклятый, — произнес мистер Бент, уставившись в стену.
— Вы, мистер Бент? Нельзя так говорить! Вы, никогда не совершивший ни одной ошибки?
— Но я совершал грехи. О, еще как! Я поклонялся ложным идолам!
— Ну, иногда нельзя понять, где настоящие, — отозвалась мисс Дрэйпс, хлопая его по руке и гадая, не надо ли его кого-нибудь позвать. — Послушайте, если вам нужно отпущение грехов, то, насколько я знаю, Иониане на этой неделе прощают два по цене одного…
— Оно поймало меня, — прошептал он. — О боги, мисс Дрэйпс. Что-то поднимается изнутри и хочет вырваться наружу!
— Да вы не волнуйтесь, у нас тут ведро есть, — успокоила его мисс Дрэйпс.
— Нет! Вы должны уйти сейчас же! Это будет ужасно!
— Никуда я не пойду, мистер Бент, — заявила мисс Дрэйпс, всем видом выражая решимость. — Вы просто плохо себя чувствуете, вот и все.
— Ха! — произнес мистер Бент. — Ха… ха… хаха… — смех взбирался по его горлу, как нечто из склепа.
Его тощее тело стало несгибаемым и изогнулось дугой, будто в попытке подняться с матраса. Мисс Дрэйпс бросилась было к кровати, но слишком поздно. Рука человека, дрожа, поднялась и направила палец на гардероб.
— А вот и мы! — прокричал Бент.
Замок щелкнул. Дверь распахнулась.
В шкафу была стопка гроссбухов и что-то… покрытое завесой. Мистер Бент открыл глаза и посмотрел в глаза мисс Дрэйпс.
— Я принес это с собой, — сказал он, будто разговаривая сам с собой. — Я так это ненавидел и принес с собой. Почему? Кто управляет цирком?
Мисс Дрэйпс ничего не ответила. Все, что она знала — так это то, что пройдет через это до самого конца. В конце концов, она провела ночь в спальне мужчины, и Леди Дейрдре Ваггон было много что сказать по этому поводу. Технически она теперь была Падшей Женщиной, что казалось несправедливым, если учесть, что, еще более технически, она ею не была.
Она смотрела, как мистер Бент… переменился. У него хватило приличия при этом повернуться к ней спиной, но она все равно закрыла глаза. Потом вспомнила, что она же теперь Падшая, так что смысла особого не было, ведь так?
И снова их открыла.
— Мисс Дрэйпс? — как во сне произнес мистер Бент.
— Да, мистер Бент? — стуча зубами, отозвалась она.
— Нам нужно найти… Пекарню.
В комнату вошли Клюква и его помощник и остановились как вкопанные. Это было не плану.
— И, возможно, лестницу, — добавил мистер Бент. Он вытащил ленту розовой резины и поклонился.
