Глава 8

Сэм-младший уже читал сам, что стало большим облегчением для его отца. К счастью труды мисс Фелисити Бидл не полностью состояли из красочных описаний отходов жизнедеятельности во всех их проявлениях. Ее малоформатные публикации для самых маленьких были регулярными и очень популярными, по крайней мере среди тех же детей. Это вышло благодаря тому, что писательница тщательно изучала свою аудиторию, и Сэм-младший оглушительно хохотал над «Маленьким свободным народом», «Войной с сопливыми гоблинами» и «Жоффрей и страна Каки». Мальчишкам определенного возраста они исключительно нравились. В данный момент сынишка хихикал и смеялся над книгой «Про мальчика, который не знал, как выковыривать козявки», и для мальчика которому только что исполнилось шесть едва не рыдал от смеха. Сибилла упоминала, что эти книги развивают словарный запас Сэма-младшего, и не только про туалетные темы, и это было правдой - сын действительно стал читать другие книги, где никто не собирается на горшок. Что, если хорошенько задуматься, само по себе фантастика.

Спустя десть минут насыщенного смехом чтения, Ваймс отнес сынишку в кровать, успел побриться и переодеться в ненавистный вечерний костюм за пару мгновений до стука в дверь. «Вот, что значит отдельные ванные и гардеробные… — подумал Ваймс. — Если есть деньги, ничто иное не сможет помочь сохранить счастье в браке».

И чтобы сделать брак еще счастливее, он разрешил Сибилле ворваться внутрь, одетой в настоящий ураган, чтобы поправить ему рубашку, галстук и пригласить составить компанию.

— Я понимаю, дорогой, ты преподал кузнецу небольшой урок в безобидной стычке… — Она сделала паузу, которая повисла в воздухе как шелковая петля.

В ответ Ваймс сумел ответить:

— Тут творится что-то неладное, я чувствую.

— Мне тоже так кажется, — ответила Сибилла.

— Правда?

— Да, Сэм, но сейчас не подходящее время, чтобы это обсуждать. Гости прибудут с минуты на минуту. Я была бы очень благодарна, если бы ты поостерегся и не стал за ужином никого выбрасывать из окон. — По ее стандартам это было чрезвычайно строгое предупреждение. Ваймс поступил так, как поступил бы любой верный муж, что означает - никак. Внезапно внизу раздались громкие голоса и скрип подъезжающих экипажей. Сибилла расправила свои паруса и направилась вниз, чтобы побыть радушной хозяйкой.

Несмотря на все, что воображала его жена, Ваймс отлично вел себя на ужинах, насобачившись на многочисленных мероприятиях в Анк-Морпорке. Вся суть была в том, чтобы не вмешиваться в болтовню остальных гостей и во всем с ними соглашаться, а самому в это время поразмышлять о своем.

Сибилла сделала все возможное, чтобы сегодняшний вечер прошел как можно беззаботнее. Приглашенные были в основном людьми, проживавшими в сельской местности, но не являвшимися деревенскими обывателями. Отставные вояки, священник Ома, мисс Пикингс, старая дева с компаньонкой, другая строгая на вид дама с короткой стрижкой в мужской рубашке и карманными часами, и да, верно, мисс Фелисити Бидл. Ваймс решил, что вляпался, и сказал:

— Ах, да! Кака-дама. — На что она совсем не обиделась, прыснув от смеха и протянула руку со словами:

— Не беспокойтесь, ваша милость, я регулярно мою руки после труда над книгой.

Это вызвало взрыв смеха. Она оказалась маленькой женщиной, обладавшая особым качеством - казалось, что она вибрирует, даже стоя неподвижно. Такое впечатление, если внезапно порвутся незримые путы, высвободившаяся внутренняя энергия вышвырнет ее в окно.

Мисс Бидл дружески пихнула его в живот.

— А вы, знаменитый Ваймс, командующий городской Стражей. Неужели приехали, чтобы всех нас арестовать? — Разумеется нужно все это терпеть, если не сдерживать порывы Сибиллы, принимать все подряд приглашения от надутого общества. Но хотя мисс Бидл смеялась, на остальных, словно стопудовый сейф, внезапно обрушилась тишина. Гости покосились на мисс Бидл, а та намеренно следила за Ваймсом, и Сэму был хорошо знаком этот взгляд. Он подсказывал, что его обладателю есть что сказать. Но данный момент был неподходящим, поэтому Ваймс мысленно отметил этот факт в разделе «любопытно».

Несмотря на все опасения Ваймса, в поместье приготовили чертовски вкусный ужин и… что было немаловажным… правила гостеприимства позволили Сибилле махнуть рукой на ряд таких пунктов, которые дома были бы для Ваймса под строгим запретом, даже если бы он умолял на коленях. Одно дело быть арбитром вкусов собственного мужа, другое - своих гостей.

Прямо напротив за столом сидел отставной военный, которого жена уверяла, вопреки его собственным убеждениям, что он не любит тушеных креветок. Мужчина совершенно напрасно вяло протестовал, что ему казалось, что он любит креветок, но получил твердый ответ:

— Может, Чарльз, ты и любишь креветок, но они не любят тебя.

Ваймс посочувствовал бедолаге, который казался озадаченным, как ему удалось обзавестись врагами среди беспозвоночных отряда ракообразных.

— Хорошо, дорогая. А, э, лобстеры меня любят? — уточнил он со слабой надеждой в голосе.

— Нет, родной. Они все с тобой не в ладах. Помнишь, что случилось в «Петрушке» после ужина?

Ветеран покосился на призывно сервированный стол и попробовал снова:

— А, как считаешь, гребешки - они смогут побыть со мной минут пять или около того?

— Святые небеса, Чарльз! Нет, разумеется.

Он вновь покосился на стол.

— Подозреваю, что мой лучший друг - зеленый салат, верно?

— Ты абсолютно прав, дорогой!

— Ага. Я так почему-то и думал.

Несчастный посмотрел через стол на Сэма и удрученно улыбнулся:

— Мне сказали, что вы, ваша светлость, полицейский. Это так?

Ваймс с первого взгляда понял, кто перед ним: закаленный ветеран в отставке, и, вполне вероятно, тот, кто ест то, что ему велит супруга. Все его лицо и руки было покрыто шрамами, и у него был явно различимый акцент Псевдополиса. Это было просто.

— А вы служили в Легких Драгунах, верно?

Старик выглядел польщенным:

— Прекрасно, парень! Не многие о нас помнят. Хотя, выжил только я. Полковник Чарльз Август Миротворец - странное имя для солдата, согласен, а может и нет. Я не знаю. — Он фыркнул. — Мы всего лишь выжженная страница в истории войн. Осмелюсь предположить, вы не читали мои мемуары «Двадцать четыре года без бровей?» Нет? Ну, должен сказать, вы не одиноки. Кстати, встречал в те дни вашу супругу. Она говорила нам, что невозможно будет вывести болотных драконов достаточно стабильных, чтобы использовать в военных действиях. Она оказалась, без сомнения, права. Но мы все равно пошли на это, потому что так поступают настоящие военные.

— Вы имеете в виду: наваливать очередную неудачу поверх кучи прежних? — поинтересовался Ваймс.

Полковник рассмеялся:

— Что ж, порой это срабатывает. Я до сих пор держу пару дракончиков. Без них так одиноко. День без ожога, словно день без рассвета. И большая экономия на спичках, и еще отпугивают нежелательных гостей.

Ваймс отреагировал как задремавший рыбак, почувствовавший, что клюнула серьезная рыба.

— О, но ведь здесь их итак немного, верно?

— Вы так считаете? Да вы и половину не знаете, юноша. Я мог бы рассказать вам пару историй…

Тут он осекся, и опыт семейной жизни Сэма подсказал ему, что его собеседника только что пнули под столом ногой его собственной супруги, которая не выглядела довольной его болтовней, и, если судить по складкам на ее лице, не была никогда в жизни. Она наклонилась к своему супругу, который как раз забирал очередной стаканчик бренди у официанта, и колко сказала:

— А разве, ваша светлость, ваша юрисдикция в качестве полицейского распространяется на Шир?

«Очередной круг на воде, — подсказал рыбак в голове Ваймса.

— Нет, мадам. Моя доля - Анк-Морпорк и ближайшие окрестности. Однако, традиционно полицейский носит свою юрисдикцию с собой, особенно, если он кого-то преследует по подозрению в преступлении, совершенном на его участке. Анк-Морпорк, разумеется далеко, и сомневаюсь, что смог бы добежать в такую даль. — Это вызвало смех за столом, и тонкую улыбку от полковничихи.

«Трепыхайся, рыбка, трепыхайся…»

— Тем не менее, — продолжил Ваймс, — если я окажусь свидетелем преступления здесь и сейчас, я буду вынужден провести арест. Гражданский арест, но куда более профессиональный, после чего, мне придется передать подозреваемого местным властям или другим представителям правопорядка, которые я сочту подходящими.

Священник, за которым Ваймс следил краем глаза, заинтересовался услышанным и, наклонившись вперед, переспросил:

— Вы сказали, сочтете подходящими, ваша светлость?

— Моя светлость не станет вмешиваться, сэр. Как принявший присягу член городской стражи Анк-Морпорка, я считаю своим долгом обеспечить безопасность подозреваемого. В идеале я посадил бы его в карцер. В городе у нас их не осталось, но в отсталых районах, я так понимаю, они сохранились, даже если теперь в них держат только пьяниц и свиней.

Снова послышался смех, и мисс Бидл заметила:

— У нас есть свой констебль, ваша светлость, и он сажает в карцер у моста свиней!

Она весело поглядела на Ваймса, который сохранял невозмутимое выражение лица. Сэм ответил:

— А людей вы туда никогда не запирали? А ордер у него имеется? А значок?

— Ну, порой он сажает туда случайного пьянчужку, чтобы протрезвел, и говорит, что свиньи не возражают, но я не имею понятия, есть ли у него ордер.

Снова смех, но он быстро стих, рассосавшись под пристальным взглядом Ваймса.

Потом Сэм добавил:

— Я бы не рассматривал его как полицейского, пока не убежусь, что он работает в рамках закона. До тех пор, я бы сказал, что по моим стандартам он просто дворник с полномочиями, а не полицейский. Это полезно, но не имеет отношения к полиции.

— По вашим стандартам, ваша светлость? — уточнил священник.

— Верно, сэр. По моим стандартам. По моему мнению. Под мою ответственность. По моему опыту. На мою задницу, если все совсем плохо.

— Но ваша светлость, вы же сказали, что вы вне своей юрисдикции, — вежливо напомнила полковничиха.

Ваймс почувствовал нервозность ее супруга, и она вовсе не была связана с едой. Муж всей душой желал оказаться подальше отсюда. Забавно, насколько народ так и тянет поболтать с полицейским о преступлениях, даже не подозревая, что их выдают крохотные странности поведения.

Сэм повернулся к полковничихе, улыбнулся и ответил:

— Да, но как я упомянул, мэм, как только коп натыкается на явное преступление, его юрисдикция тут же возникает рядом, словно старый приятель. Кстати, вы не против, если мы сменим тему? Я не хочу никого обидеть, дамы и господа, но за прожитые годы я заметил, что банкиры, вояки и купцы стараются съесть все самое вкусное на столе как раз под подобный разговор, пока бедный коп отдувается, рассказывая о своей работе, которая по большей части довольно скучна. — Он улыбнулся, показывая, что шутит, и добавил: — И тут она, по моему, особенно скучна. На мой взгляд, это место сильно напоминает… склеп. — Успех: старый добрый вояка поморщился, а священник опустил глаза на тарелку, хотя последнюю нельзя было принимать всерьез, поскольку трудно встретить такого попа, который бы не мог, не глядя, высечь искры ножом и вилкой.

Сибилла воспользовалась своим правом хозяйки, и, словно ледокол, разбила ледяную тишину:

— Думаю, пора отведать основное блюдо, — заявила она, — великолепный муттон авек, и не желаю ничего слышать о полиции. В самом деле, если вы заведете Сэма, он начнет цитировать кодекс и законы Анк-Морпорка, начнет выписывать ордера, пока вы не кинете в него подушкой.

«Отличный ход, — подумал Ваймс, — по крайней мере, теперь у меня появился шанс перекусить». Он немного расслабился, поскольку разговор переместился с него на повседневную болтовню и пересуды о местных жителях, трудностях с подбором хороших слуг, перспектив на урожай, и, о да, проблемах с гоблинами.

Ваймс навострил уши. Гоблины? В городской страже служило по крайней мере по одному представителю двуногих разумных, включая одного Шнобби Шнобса. Так уж сложилось: если из нечто может получиться коп, то существо можно признать разумным видом. Но никто еще ни разу не предлагал Ваймсу нанять гоблина, и по единственной причине - они повсеместно были известны как вонючие, подлые, порочные ублюдки-каннибалы.

Разумеется, всем известно, что и гномы не подарок, и обманут, если смогут. Тролли не далеко ушли от бандитов с большой дороги. Единственная проживающая в городе медуза не поднимает глаз на собеседника. Вампирам ни за что нельзя доверять, как бы мило они вам не улыбались. Вервольфы - те же вампиры, которые не улетают, если на них наступить, а ваш сосед вообще полный ублюдок, который швыряет мусор к вам через забор, да и его женушка ничуть не лучше. Но все равно - именно из всех таких особенностей состоит мир. Этого бы не случилось, будь вы предвзяты. В конце концов, даже в Университете служит орк, обожающий футбол, и многое можно простить, увидев, какой гол был забит из центра поля… но только не треклятых гоблинов, благодарю покорно. Едва они появляются в городе, люди начинают за ними охотиться и гоблины предпочитают держаться ниже по течению, работая на Гарри Короля в костедробилке, кожевенных мастерских, собирают металлолом. Честно держатся за чертой города и не попадают под городские законы.

Но видимо они водились поблизости от поместья, о чем говорили пропавшие кошки, цыплята и тому подобное. Что ж, возможно это и так, но Ваймс мог припомнить похожие разговоры в прошлом о том, что кур воровали тролли. Это было бы все равно, что заявить будто люди едят гипс. Сэму уж точно не могло прийти подобное в голову.

Верно, о гоблинах никто не мог сказать ни одного доброго слова, хотя мисс Бидл даже рта не раскрыла. Она пристально смотрела в лицо Ваймса. Зная как, или будучи копом, вы легко можете прочитать обстановку за столом и узнать, что думает каждый из гостей. Все можно было узнать по их взглядам. Сказанное и недосказанное. Люди попавшие в магический круг, и те кто оказался за его пределами. Мисс Бидл была явным аутсайдером, которого терпели только из-за такой штуки как хорошие манеры, но не принимали за равного. Как там было сказано? «Не нашего круга».

Ваймс понял, что уставился на мисс Бидл, а та на него. Они разом улыбнулись, и Сэм подумал, что любознательный человек легко может заглянуть к ней в гости, чтобы поинтересоваться творческими планами милой леди, пишущей книжки, которые так нравятся его малышу, а вовсе не потому, что она похожа на того, кто готов взорваться таким возмущенным свистом, что может позавидовать целая толпа болельщиков.

Мисс Бидл сильно хмурилась, услышав, что в разговоре упоминались гоблины, а иногда и некоторые имена, особенно те, что Сэм ассоциировал с полковничихой, один вид которой наводил на мысль о нашкодившем ребенке.

Поэтому он изобразил, что внимательно слушает застольную беседу, а сам стал мысленно прокручивать события сегодняшнего дня. Его раздумья были прерваны фразой полковничихи:

— Кстати, ваша светлость, мы были рады услышать, что вы дали этому Джефферсону отличную выволочку. Этот человек просто несносен! Он на всех нападает.

— Я заметил, что он не стесняется высказывать свои взгляды, — заметил Ваймс, — а как же мы?

— Но, разумеется вы, ваша светлость, — вмешался священник с серьезным видом, — не считаете, что какой-то там Джек-слуга ровня господину?

— Зависит от Джека, от господина и зависит от того, что вы считаете равенством, — ответил Ваймс. — Полагаю, я и сам был таким Джеком, но во всем, что касается городской стражи Анк-Морпорка я - господин.

Полковничиха уже открыла рот, чтобы возразить, но тут вмешалась Сибилла, которая весело сказала:

— Кстати, Сэм, я получила письмо от миссис Уэйнрайт с благодарностями. Напомни мне, чтобы я его показала.

У супругов, имеющих длительные отношения вырабатывается собственный тайный язык. Классический пример - чтобы супруга могла мягко подсказать мужу, что из-за поспешного одевания либо по рассеянности он забыл кое-что застегнуть в нижнем отделе.

В случае Ваймса и леди Сибиллы упоминание мисс Уэйнрайт переводилось как: «Если ты не перестанешь досаждать этим людям, Сэм Ваймс, вечером тебя ждет семейный скандал».

Но на этот раз Сэм хотел, чтобы последнее слово осталось за ним, поэтому он ответил:

— На самом деле, если хорошенько подумать, знавал я пару Джеков, сумевших встать на ноги, и позвольте заметить, они были куда лучшими хозяевами, чем их бывшие господа. Все что им было нужно - добрый шанс.

— Сэм, не забудь напомнить, чтобы я показала тебе это письмо!

Ваймс сдался, а появление на столе мороженного помогло сбавить накал страстей, особенно после того, как ее светлость убедилась, что бокалы гостей наполнены, а в случае с полковником регулярно налиты с горкой. Ваймс с удовольствием бы поболтал с ним после, но отставной вояка был под постянным пристальным надзором своей супруги. Присутствие полицейского явно натолкнуло полковника на какую-то мысль, отчего его поведение сделалось нервным. А нервозность по-видимому заразительна.

По всем параметрам ужин был не слишком помпезным. Сибилла организовала скорее небольшую вечеринку перед тем, как устроить нечто более шикарное, и некоторые довольно дружные слова прощания прозвучали задолго до полуночи. Провожая гостей к каретам, Ваймс специально прислушивался к разговорам между четой полковника, последний шел довольно нетвердой походкой. Все, что ему удалось подслушать было шипение полковничихи: «У тебя весь вечер конюшня нараспашку!»

В ответ послышалось бурчание:

«Но лошадка-то давно спит, дорогая».

Когда последний экипаж уехал, и широкие главные двери были крепко заперты, Сибилла сказала:

— Итак, Сэм. Я понимаю, правда понимаю, но они же наши гости!

— Я знаю, дорогая, и мне очень жаль, но похоже, они так не думают. Я просто хотел слегка встряхнуть их мировоззрение.

Леди Сибилла проверила бутылку с шерри и налила себе рюмочку.

— Но, разумеется, на самом деле ты не считаешь, что у этого кузнеца есть право драться с тобой за владение этим поместьем?

Сэм пожалел, что не может прямо сейчас выпить.

— Нет. Конечно же, нет. Я хочу сказать, на этом не закончится. Люди играют в старую-добрую рулетку судьбы и постоянно то проигрывают, то выигрывают. И так продолжается тысячи лет. я это знаю, но тебе известно мое мнение - если собираешься остановить рулетку, придется задуматься о бедных засранцах, оставшихся на нуле.

Жена нежно взяла его за руку.

— Но, Сэм, мы же основали больницу. Тебе известно, как это дорого. Доктор Лужайка учит любого, кто проявляет способности к медицине, даже если они, по его словам, путают голову с задницей. Он учит даже девушек! Чтобы стать докторами! И нанимает Игорин! Мы меняем ход вещей, Сэм. Потихоньку, помогая людям самим вставать на ноги. И, кстати, посмотри, что стало со Стражей! Сегодня любой ребенок с гордостью рассказывает, что их отец или мать служат в страже. А простым людям важно чем-то гордиться.

Ваймс взял ее руку в свою:

— Спасибо тебе за то, что так терпелива к мальчишке с Кокбил Стрит.

Она улыбнулась:

— Я так долго ждала, когда ты проявишь себя, Сэмуэль Ваймс, и не собираюсь позволять тебе тратить силы попусту!

Это было добрым сигналом для Сэма, чтобы сказать:

— Ты не будешь против, если мы с Вилликинсом перед сном прогуляемся до подлеска на висельном холме?

Сибилла одарила его улыбкой, которую женщины приберегают для маленьких детей и мужей.

— Я не могу тебе отказать, и тут в воздухе чувствуется что-то странное. И я рада, что Вилликинс будет рядом. Кстати, там очень красиво. Быть может вам повезет и вы услышите соловья.

Ваймс легонько поцеловал ее и, пока она не передумала, и сказал:

— Вообще-то, дорогая, я рассчитываю на «канарейку».

Ни один герцог, а может быть и командующий Стражи, еще не находил в своей гардеробной то, что обнаружил Сэм Ваймс. На самом почетном месте находился садовый нож, который был не только полезным садовым инвентарем. Сэм видел их в работе днем. Тогда он сделал для себя заметку, что «садовый инструмент» не означает, что инструмент «не является оружием». Так или иначе, среди уличных банд периодически появлялось то или иное агрокультурное приспособление, способное напугать до чертиков как тролль с головной болью.

Затем - дубинка. Это была собственная дубинка самого Ваймса, которую заботливый слуга прихватил с собой. Разумеется на нее была нанесена серебряная инкрустация, поскольку данная дубинка являлась частью церемониального облачения командора Стражи, и технически - ну разумеется, а как иначе-то! — не считалась оружием.

С другой стороны, Ваймс знал, что он не был торговцем сыром, поэтому ему было бы трудно объяснить, зачем ему нужен фут проволоки для резки сыров. Ей придется остаться тут, а вот садовый нож отправится с Сэмом. То, что владелец земли имеет право подрезать ветку другую не слишком внятный аргумент, чтобы иметь при себе такую вещь, но что делать с кучей бамбука, превращенного в подобие латного нагрудника и в абсолютно непривлекательный шлем? На кровати его ждала записка от Вилликинса: «Командующий, этот наряд лучший друг вратаря. Поверьте - и ваш тоже!»

Ваймс хмыкнул и шмякнул дубинкой по бамбуковому нагруднику. Тот изогнулся, словно живой, и швырнул дубинку через всю комнату.

«Ух ты, век живи, век учись, — подумал Ваймс, — или что важнее, век учись и век живи».

Сэм прокрался вниз и проскользнул в ночь… которая почему-то оказалась как шахматная доска черно-белой. Он постоянно забывал, что загородом, где нет смога, пара и дыма, наполнявшего мир тысячей оттенков серого, существуют места вроде этого, состоящие из черно-белых цветов. И, если вы ждали метафоры, то только что это была она.

Он знал, как пройти к холму, мимо не пройдешь. Путь освещался луной, словно она помогала ему добраться до места. Вокруг резвилась природа. Поля сменились дроковыми аллеями с изрытыми норками кроликов лужайками, похожими на бильярдный стол… хотя судя по звуку кролики были заняты не только поеданием травки, так что Сэм бы с удовольствием сыграл в бильярд кучкой пушистых шариков. При его приближении зайки бросились в рассыпную, что вызвало беспокойство у Ваймса. Возможно он производил слишком много шума. Правда это была его собственность, а он просто прогуливался в парке. Поэтому он пошел немножко свободнее по единственной тропинке и, наконец, в лунном свете увидел виселицу.

«Что ж, — подумал он, — говорят, Висельный холм есть на карте, так? В прежние времена всегда так поступали, верно? А еще там должна быть металлическая клетка, чтобы выставлять в ней тела на корм воронам во весь рост, чтобы птицам не нужно было наклоняться. Если решите поиграть у кого-нибудь на нервах и вызвать мурашки, это можно назвать старым-добрым правопорядком. Кучка древних костей у подножия виселицы в качестве подтверждения, что правопорядок в старомодном стиле действует как надо.

Ваймс почувствовал движение чьего-то ножа в волоске у шеи.

Мгновение спустя Вилликинс поднялся с земли и отряхнул грязь с одежды.

— Отлично, сэр! — слегка задыхаясь и восстанавливая дыхание. — Вижу, что мне с вами не справиться, командор. — Он замер, поднес руку к носу и вдохнул воздух. — Ловко вы вырубили меня, командор! У меня все лицо в крови! Но вы же не пользовались дубинкой, верно, сэр? Просто развернулись и дали мне по орехам, что должен заметить, было исполнено виртуозно.

Ваймс втянул воздух. Он знал как пахнет кровь. Она отдает железом. Кто-то может заявить, что железо не пахнет, но это неверно. Железо пахнет кровью.

— Ты явился вовремя?

— Так точно, сэр. Не видел ни одной живой души. — Вилликинс присел. — Этого я не заметил. Так и не обнаружил бы, если б вы не макнули меня лицом прямо в лужу. Она тут повсюду.

«Мне бы здесь пригодился Игорь», — подумал Ваймс. В последнее время он передоверил часть работы экспертам, с другой стороны на работе нарабатываешь собственные навыки, хотя помимо запаха крови он чувствовал запах резни и невероятного совпадения. Джефферсон собирался встретиться с Ваймсом, но налицо наличие отсутствия кузнеца, в большом количестве присутствие крови и полное отсутствие тела. Мозг Ваймса привык работать методично. Вы можете считать само собой разумеющимся, что раз один гражданин собирается сообщить какую-то секретную информацию полицейскому, может найтись и некто, желающий помешать вышеупомянутому гражданину это сделать. И если вышеупомянутый гражданин найден мертвым, то названный полицейский, которого видели дерущимся с этим гражданином, может быть заподозрен после того как все было сказано и сделано, но раз все говорится и выполняется и некто явно хотел втянуть Ваймса в неприятности, разве он не оставил бы тело кузнеца, чтобы его нашли, не так ли?

— Я кое что нашел, сэр, — выпрямляясь сказал Вилликинс.

— Что?

— Кое-что, сэр. Как могли бы выразиться вы, сэр, это валялось на земле.

— Но она же вся пропитана кровью!

Но это вовсе не беспокоило Вилликинса.

— Мне это не мешает, командор, пока она не моя. — Послышалось шуршание и вспыхнул свет. Вилликинс сдвинул дверцу потайного фонаря. Он передал его Ваймсу и поднес нечто маленькое к свету. — Это кольцо, сэр. Похоже, что оно сделано из камня.

— Что? Ты хочешь сказать, что это камень с дыркой?

Послышался вздох Вилликинса.

— Нет, сэр. Оно гладко отполировано. И на конце есть коготь. Мне кажется оно принадлежит гоблину.

Ваймс обдумал это заявление. Вся эта кровь. Гоблины не крупные создания. Кто-то забрался сюда специально, чтобы убить гоблина. А где же его останки? В теории в лунном свете искать проще, но он обманчив, отбрасывает тени там, где их быть не должно, и поднимался ветер. Даже с помощью потайного фонаря Сэм мало что был способен сделать.

* * *

Занавески на окнах в Голове Гоблина были подняты, и пробивался еле видимый свет. По-видимому закон соблюдался. Хороший коп должен быть всегда готов проверить, насколько. Сэм обошел бар и постучал в крохотное окошко со сдвижной деревянной дверкой, встроенное в заднюю дверь.

Пару мгновений спустя Джимини отодвинул дверку, и Ваймс подставил руку, чтобы собеседник не смог ее закрыть без его желания.

— Только не вы, ваша светлость. Магистрат сделает из моих кишок шнурки.

— Уверен, получится очень симпатично, — откликнулся Ваймс, — но этого не случится, потому что я уверен, что треть твоих постоянных посетителей до сих пор потягивают алкогольные напитки, и наверняка кто-то из магистрата тоже… Нет, последнее слово беру назад. Магистрат пьет по домам, где закон это делать не препятствует. Не стану ничего говорить, но один коп может испортить весь вечер, если не получит от бывшего коллеги стаканчик чего-нибудь чтобы промочить горло. — Он шлепнул пару монет на тонкую полочку и добавил: — На это налей двойной бренди для моего приятеля здесь, снаружи, а для меня назови адрес мистера Джефферсона, кузнеца.

— Вам меня не запугать, и вы это знаете.

Ваймс обернулся к Вилликинсу.

— А должен?

Джентльмен для джентльмена прочистил горло:

— Здесь мы в мире феодальных законов, командор. Вы владеете землей, на которой стоит это общественное заведение, но у владельца столь же сильные права, как и ваши. Если он исправно платит аренду, то вы не имеете право даже заходить без его разрешения.

— Откуда ты все это знаешь?

— Ну, командор, как вы знаете, в свое время я провел пару выходных в Танти. А в тюрьме есть хорошая сторона: там всегда много книг о разных законах, преступники рады поделиться своим опытом и оставляют на полях заметки, просто на всякий случай, если обуть пацана из конкурирующей банды в цементные башмаки и бросить в реку все-таки окажется законным. Это своего рода азбука.

— Сейчас я расследую таинственное исчезновение. Кузнец был так добр, что согласился встретиться со мной на холме, но когда я там оказался, там не было ничего, кроме разлитой повсюду крови. Джефферсон хотел мне что-то сказать, и ты знаешь, чем это пахнет для копа. — «Даже если я сам в этом не уверен», — мысленно добавил Ваймс.

— Что-то не так, это уж точно.

Владелец бара пожал плечами.

— Это меня не касается, эсквайр.

Ваймс сжал запястье бармена до того, как тот успел отдернуть руку, и дернул его так, что его лицо оказалось прижато к деревянной раме.

— Не смей обзываться. Здесь что-то творится, что-то скверное. Я чувствую это подошвами ботинок, и уж поверь мне, это самые чувствительные ботинки на свете. Владельцу бара известно многое. Я это знаю, и ты тоже. Если ты не на моей стороне, значит ты стоишь на моем пути, а тебе что-то известно. Я вижу по глазам. Если окажется, что тебе известно что-то важное про кузнеца, то постфактум ты сам увидишь перед собой выбор и за что я выбил тебе зубы, и что приведшее к этому событию решение было недальновидным. И это факт.

Джимини постарался вывернуться, но хватка Ваймса была крепкой.

— Ваш значок здесь ничего не значит, мистер Ваймс. Вам это известно!

Ваймс услышал тонкие нотки страха в голосе человека, но старый коп был несгибаем. Если ты не становишься несгибаемым, то никогда не станешь старым копом.

— Я собираюсь вас отпустить, мистер, — что на полицейском слэнге означало «трусливая задница». — Ты думаешь, раз у тебя все законно, то мне к тебе не подступиться. Это либо так, либо нет, но мой слуга не полицейский и не привык поступать всегда законно, как принято у нас, поэтому может оказаться так, что ты не сможешь встать за стойку, по причине отсутствия ног. Я говорю тебе это как друг. Мы же оба знаем правила игры, так? Полагаю, ты был в баре, когда убили гоблина, это так?

— Не знал, что треклятого гоблина убили, и откуда? Поэтому как мне знать, где я мог или не мог быть в это время? Мой совет, сэр, — сказал Джимини, в том же стиле, что использовал Ваймс, — утром обо всем сообщить куда следует. У нас есть молодой Апшот, который называет себя копом. Послушайте, Ваймс, я здесь в отставке, и хочу остаться в стороне. Я не сую свой нос в то, что меня не касается. Я знаю, есть много чего что вы можете сделать, и так же знаю, что вы этого делать не станете, но чтобы вы не ушли не солоно хлебавши, вот вам - Джетро живет там же, где и все кузнецы: прямо по центру деревни с видом на центральную площадь. Он живет со своей старой мамой, так что я не стал бы беспокоить ее ночью. А теперь, джентльмены, мне нужно закрыть бар. Мы же не хотим нарушить закон.

Дверца закрылась, и послышался стук закрывшегося засова на той стороне. Спустя мгновение с другой стороны из открытой входной двери послышался годами вырабатывавшийся мощный выкрик: «Эй вы, бездельники! Вас дома не заждались?» и лужайка наполнилась людьми, пытающимися собрать мозги воедино, чтобы идти в ту же сторону, что и ноги, либо наоборот.

Притаившийся в темноте позади бара, где пахло старыми винными бочками, Вилликинс сказал:

— Хотите поспорим, сэр, что ваш кузнец спокойно спит в своей постели?

— Нет уж, — ответил Ваймс, — но все это дурно пахнет. Думаю, у меня на руках убийство, но тело отсутствует, по крайней мере, большая его часть. — Вилликинс открыл было рот, но Ваймс рыкнул: — Чтобы установить факт убийства, Вилликинс, нужно чтобы не хватало какой-нибудь важной части, без которой невозможно выжить. Например, головы, ну, или крови, но ее будет трудно собрать в темноте. Так?

Они отправились в обратный путь и Ваймс добавил:

— Что можно с уверенностью сказать о мертвых, то что они остаются мертвыми, в основном… Ладно, это был трудный день, и еще предстоит длинный путь обратно, а годы берут свое.

— Со стороны, ни за что бы не подумал, командор, — преданно заявил Вилликинс.

Дверь открыл зевающий лакей и едва тот ушел, Вилликинс вытащил из кармана вонючий и отвратительный коготь гоблина и положил его на стол в холле.

— Не слишком похож на ту голову гоблина или как там они ее называют. Поглядите, это кольцо для пальца. Очень похоже на камень. Видите эти крохотную голубую бусинку? Тонкая работа для гоблина.

— Но животные не носят украшений, — ответил Ваймс. — Знаешь, Вилликинс, я уже говорил это раньше, из тебя бы вышел хороший коп, если б не тот факт, что из тебя вышел чертовски хороший убийца.

Вилликинс широко улыбнулся.

— В юности я подумывал о гильдии убийц, сэр, но к сожалению я оказался не из их класса, кроме того, у них есть правила. — Он помог Ваймсу снять сюртук и продолжил: — А у улицы нет правил, командор, за исключением одного, гласящего: «Выживай любой ценой!», и мой дорогой папаша перевернулся бы в могиле, если б я стал копом.

— Но я полагал, что ты не знал своего отца?

— Верно, сэр. Но нужно учитывать факт наследственности. — Вилликинс извлек крохотную щетку и смахнул с ее помощью пятнышко грязи перед тем, как повесить сюртук на вешалку, и добавил: — Порой мне не хватает отца, и я задумываюсь, не пойти ли на кладбище Малых Богов, чтобы покричать: «Папуля! Я собираюсь стать копом!» — а потом проверить, не треснула ли какая-нибудь могильная плита.

Ваймс заметил, что слуга улыбается, и не в первый раз, что было крайне необычно для джентльмена джентльмена, особенно учитывая, что ни один не являлся истинным джентльменом.

— Вилликинс, и я говорю это от всей души, на твоем месте, я бы отправился в Танти и покричал в творильную яму, что у виселицы.

Улыбка Вилликинса стала шире:

— Благодарю, сэр. Не нужно говорить, что ваши слова так много для меня значат. Если позволите, сэр, перед тем как отправиться спать, мне нужно положить мой сюртук в мусоросжигатель.