Глава 7

Сибилла обещала Сэму-младшему еще одну вылазку на домашнюю ферму, так что Ваймс остался сам по себе, или точнее как это бывает с копами, оказывающимися в тихой деревне, со своими подозрениями. Ваймс думал по-уличному. Он не знал, чем заняться в деревне, но возможно это было связано с ловлей хорьков или чем-то связанным с распознаванием мычащих созданий с первого взгляда, без необходимости заглядывать им под хвост.

Прогуливаясь по бескрайним просторам своей собственности на начавших болеть ногах, он пожалел, что под ногами нет мостовой, и в который раз почувствовал звоночек. Это был тот самый сигнал, от которого встают дыбом волоски на шее копа, когда отточенные чувства подсказывают ему что-то не так и требуют что-то предпринять.

Но здесь был и другой коп, не так ли? Настоящий старый топтуп, отошедший от дел, поваляться на травке, но бывших копов не бывает, верно? Ваймс улыбнулся. Не пора ли пойти выпить с мистрером Джимини?

Голова гоблина оказалась пустой, за исключением вечной троицы, сидящей снаружи на скамье у двери. Ваймс уселся у бара со стаканом свекольного пива мадам Джимини и доверительно наклонился к бармену.

— Итак, мистер Джимини, что в округе есть интересного для старого копа?

Джимини открыл было рот, но Ваймс продолжил:

— Розвудовская дубинка, так? Стража Псевдополиса? Уверен, я прав. Тут все чисто. Это же мечта любого копа, и ты забрал свою верную дубинку с собой, чтобы иметь надежного друга на случай, если ликер попадет клиенту не в то горло и он не понимает намеков. — Ваймс облокотился на стойку и водил пальцем по крохотной лужице пролитого пива. — Но работа никогда не оставляет, верно? А если содержишь бар, то все усложняется, поскольку порой слышишь кое-что, но ничего не можешь сделать, поскольку ты уже не коп, но все равно помнишь, кто ты. И где-то глубоко в душе засело беспокойство о том, что дело нечисто. Это даже я могу сказать. Это полицейский нюх. Я тоже чую. Это проникает даже сквозь подошвы моих ботинок. Тайны и ложь, мистер Джимини. Тайны и ложь.

Джимини вытер пролитое пиво полотенцем и сказал как бы между прочим:

— Знаете, командор Ваймс, в деревне все иначе. Людям кажется, что деревня это такое место, где они могут спрятаться. Но это не так. В городе ты просто еще один прохожий в толпе. В сельской местности деревенские будут пялиться на тебя, пока ты не скроешься из вида. Ты просто еще одна достопримечательность. Как вы упомянули, я больше не коп: у меня нет жетона и нет желания вмешиваться. А теперь, если не возражаете, у меня есть дела. Скоро явятся клиенты. Берегите себя, ваша милость.

Ваймс не позволил ему сорваться с крючка.

— Забавный факт, мистер Джимини. Я знаю, что вы арендуете этот бар, и, что удивительно, я являюсь владельцем земли. Мне, конечно, очень жаль, но перед тем как зайти, я взглянул на карту и обнаружил, что бар находится как раз на этой земле, и вот ведь незадача, я ее владелец. Не слишком по-республикански, я знаю, просто интересно, мистер Джимини - может ли оказаться так, что не всем в этой тихой местности по душе командующий городской Стражи, а? — перед внутренним взором Ваймса промелькнул образ старого лорда Ржава, простодушно говорящему ему, что здесь делать нечего.

Лицо Джимини застыло, но Ваймс, хорошо знакомый с этой игрой, увидел небольшое подергивание, которое он расшифровал как: «да, но я вам ничего не говорил и у вас нет свидетелей, что говорил. В том числе вы, друг мой».

Дальнейший разговор был прерван появлением сынов земли, которые один за другим стали появляться в баре, чтобы отметить конец трудового дня. На этот раз в их поведении было меньше подозрительности, когда они приветствовали Ваймса, поэтому он остался сидеть, сжимая стакан с пинтой остро-приправленного свекольного сока и просто наслаждался моментом. Этот момент оказался недолгим и прервался сразу же с появлением кузнеца, который целенаправленно направился прямо к нему:

— Эй, ты занял мое место!

Ваймс огляделся. Он сидел на скамье, которую было трудно отличить от других, стоящих в зале, но он мысленно согласился, что существует подобная вероятность и нечто мистическое в том месте, которое занял именно он. Поэтому он прихватил свой стакан и переместился на другое незанятое место, где тут же услышал:

— И это тоже моё, ясно?

«Вот, чёрт! Да я слышу задиристые нотки».

Ваймс не был зачинщиком, верно, а у кузнеца был вид настроенного подраться человека, и Ваймс был самым подходящим кандидатом.

Сэм почувствовал как медный кастет в кармане его штанов слегка шевельнулся, разминаясь. Отправляясь в отпуск, Ваймс слегка покривил душой, обещая не брать с собой оружие.

Однако, он решил, что кастет оружием не считается, если хочешь быть уверенным, что останешься живым. Скорее нужно называть его инструментом самообороны, видом щита, если хотите, особенно если вам нужно воспользоваться самообороной до того, как на вас нападут.

Сэм поднялся на ноги.

— Мистер Джетро, я буду вам признателен, если вы будете столь любезны и выберите, на каком месте вы собираетесь сидеть этим вечером, после чего я продолжу мирно пить свое пиво. Заранее спасибо.

Кто-то умный сказал, что вежливый ответ в баре никогда не срабатывает. Кузнец раскалился как железо в его горне.

— Никакой я тебе не Джетро. Для тебя я мистер Джефферсон, ясно?

— А вы можете звать меня Сэм Ваймс. — Сэм увидел, как Джефферсон демонстративно поставил свой стакан на стойку бара и отправился навстречу Ваймсу.

— Я знаю, как тебя называть, мистер…

Ваймс чувствовал гладкую медную поверхность кастета, отполированную до блеска за годы вынимания из кармана, и, не нужно добавлять, обработки о нечаянные подбородки. Едва он сунул руку в карман, кастет сам прыгнул в руку.

— Прошу прощения, ваша милость, — раздался голос Джимини, который аккуратно отодвинул Ваймса, и оказался перед носом кузнеца: — Остынь, Джетро. Чего ты сегодня завелся?

— Ваша милость? — фыркнул Джетро. — Ни за что на свете не стану его так звать! Не желаю целовать твои сапоги как все прочие! Заявился тут, лорд с горы, командует всеми, словно купил себе это место! Так или нет? Тебе принадлежит эта земля! Одному человеку целая страна! Так не правильно! Скажи, как так вышло? Давай, ответь!

Ваймс пожал плечами.

— Ну, я не эксперт, но как я понимаю, один из предков моей жены ради этого надрал кому-то задницу.

Лицо противника злорадно просияло, когда он сорвал с себя кожаный кузнечный фартук:

— Что ж, ладно. Тогда нет проблем. Значит так это происходит, да? Все честно. Знаешь, что я отвечу? Я надеру задницу тебе, здесь и сейчас, и вот как я поступлю еще, я сделаю это с привязанной за спиной одной рукой, поскольку ты ниже меня ростом.

Ваймс услышал за спиной тихий деревянный стук: это бармен тихонько вытаскивал двухфутовую розвудувскую дубинку из-под барной стойки.

Джетро, похоже, тоже его услышал, поскольку выкрикнул:

— Даже не пытайся, Джим. Я вырву ее у тебя раньше, чем ты догадаешься, что случилось, и засуну туда, где не светит солнце.

Ваймс оглядел остальных клиентов, которые очень похоже претворились каменными изваяниями.

— Послушай, — сказал Сэм. — Ты ведь на самом деле не хочешь со мной драться, верно?

— Хочу, еще как! Ты же сам сказал. Какой-то там предок получил всю округу, надрав кому-то задницу, так? А кто сказал, что больше нельзя драться?

— «Бурлей и Рукисила», сэр, — ответил вежливый, но слегка прохладный голос за спиной силача. К удивлению Ваймса это оказался Вилликинс. — Я не жесток, сэр, и не стану стрелять в живот, но наверняка заставлю пересчитать пальцы на ногах. Нет, прошу, не стоит делать резких движений. У арбалетов «Бурлей и Рукисила» очень легкий спуск.

Ваймс снова начал дышать, когда Джетро поднял руки. Где-то глубоко посреди его ярости нашлось место для самосохранения ценой в полпенса. Тем не менее, в лицо Сэму кузнец бросил:

— Значит, тебя охраняет наемный убийца, так?

— На самом деле, сэр, — тихо ответил Вилликинс. — Я нанят командором Ваймсом в качестве джентльмена для джентльмена, а арбалет мне нужен поскольку его носки иногда начинают отстреливаться. — Он посмотрел на Ваймса. — Какие будут указания, командор? — И тут же крикнул: — Не с места, мистер! Насколько я знаю, кузнецам нужны обе руки. — Он снова повернулся к Ваймсу: — Простите за вмешательство, командор, но мне известны подобные типы.

— Вилликинс, ты ведь тоже из таких.

— Разумеется, сэр. Спасибо, сэр, и я бы не стал доверять такому, как я ни на дюйм, сэр. Я легко узнаю худших из подобных типов. У меня есть зеркало.

— Так, вот что я хочу. Я хочу, чтобы ты немедленно опустил проклятую штуку, Вилликинс. Могут пострадать люди! — Спокойно сказал Ваймс.

— Да, сэр, именно таким и было мое намерение. Мне было бы трудно глядеть ее светлости в лицо, если бы с вами что-то случилось.

Ваймс перевел взгляд с Вилликинса на Джетро. В нем бурлил гнев, который требовалось остудить. Но парня не в чем было винить. Сам Ваймс неоднократно думал так же.

— Вилликинс, — сказал Сэм, — пожалуйста, аккуратно положи хреновину и возьми блокнот и карандаш. Благодарю. А теперь запиши дословно: «Я, Самуэль Ваймс, ставший не по своей воле герцогом анкским, желаю обсудить, ха-ха, с моим другом Джетро…» Как бишь твое полное имя, Джетро?

— Послушайте, мистер, я не собираюсь…

— Я спросил тебя твое треклятое имя, мистер! Джимини, как его полное имя?

— Джефферсон, — ответил бармен, державший дубинку словно щит. — Но, послушайте, ваша светлость, вы же не хотите…

Ваймс отмахнулся от него и продолжил диктовать:

— На чем я остановился? А, да! «с моим другом Джетро Джефферсоном в дружеском поединке за право владения поместьем и окрестными угодьями, чем бы они, ко всем чертям, не оказались, и каковые отойдут тому из нас, кто первым не завопит «пусти, дядя!», и в случае, если это буду я, то с моей стороны не последует преследований любого рода моего друга Джетро, и моего слуги Вилликинса, который умолял меня не ввязываться в этот дружеский обмен тумаками». Записал, Вилликинс? Я даже выдам тебе освобождение от тюрьмы, чтобы ты мог предъявить его ее светлости, если вдруг у меня будет синяк. Так, давай подпишу.

Вилликинс неохотно отдал блокнот.

— Не думаю, что это успокоит ее светлость, сэр. Послушайте, герцогам не полагается… — его голос стих под впечатлением от улыбки на лице Ваймса.

— Ты же не хотел сказать, что герцоги не дерутся, Вилликинс, не так ли? Потому что я отвечу, что слово «герцог» абсолютно точно означает, что нужно драться.

— Ну хорошо, сэр, — ответил слуга, — но, возможно, вы бы хотели его предупредить…?

Вилликинс был прерван толпой клиентов, которые со всей поспешностью рванули из бара и помчались по поселению, бросив опешившего Джетро наедине с противником. На полпути к нему Ваймс обернулся к Вилликинсу и сказал:

— Тебе может показаться, что я закуриваю сигару, Вилликинс, но, полагаю, тебе случайно что-то попало в глаз. Ясно?

— Да, кстати, командор, я еще и оглох.

— Прекрасно. А теперь давай выйдем на свежий воздух, потому что тут полно стекла и плохо видно.

Джетро был похож на человека, у которого внезапно выбили почву из-под ног, но он не знал, как упасть.

Ваймс закурил сигару и мгновение наслаждался запретным плодом. Он протянул пачку кузнецу, но тот молча отказался.

— Очень разумно, — сказал Ваймс. — Итак, теперь я должен предупредить тебя, что как минимум раз в неделю мне приходится сражаться с людьми, которые пытаются меня убить всем на свете, начиная с меча, заканчивая стульями, а однажды даже громадной рыбиной. Возможно они не желали мне смерти, зато пытались не позволить мне себя арестовать. Послушай, — Сэм обвел рукой по округе, — вся эта… чепуха, просто случилась сама по себе, хотелось мне того или нет. Прежде всего я простой коп.

— Ага, — ответил Джетро, впившись в него взглядом. — Угнетатель трудящихся масс!

Ваймс привык к подобным выпадам и пропустил их мимо ушей.

— Сегодня массы не угнетаю, оставил кнут и цепи дома. Ладно, признаю, не смешно. — Ваймс заметил, что люди стали возвращаться на площадь перед баром. С ними оказались женщины и дети. Такое ощущение, что посетители бара позвали всех соседей. Сэм повернулся к Джетро. — Будем драться по правилам маркиза Пышнохвоста?

— Что за правила? — спросил кузнец, помахав собирающейся орде.

— Правила спарринга маркиза Пышнохвоста, — ответил Ваймс.

— Если их выдумал какой-то там маркиз, то я не желаю с ними связываться!

Ваймс кивнул.

— Вилликинс?

— Я все слышал, командор, и записал в блокнот: «отказался от Пышнохвоста».

— Ну что же, ладно, мистер Джефферсон, — продолжил Ваймс. — Я предлагаю попросить мистера Джимини дать отмашку.

— Я хочу, чтобы твой лакей записал в эту книжечку, что мою маманю не выкинут из ее дома, что бы ни случилось, хорошо?

— Ладно, — согласился Ваймс. — Вилликинс, пожалуйста, подготовь заявление, что пожилая мать мистера Джефферсона не будет выселена из ее собственного дома, избита палками, брошена в темницу или подвержена иным побоям, ясно?

Вилликинс, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, послюнявил карандаш и все записал. Ваймс сделал мысленно зарубку на память, гораздо тише произнес:

— Злость постепенно выветривается из парня. Он задается вопросом, не погибнет ли. Я еще даже не замахнулся, а он уже готовится к худшему. Разумеется правильнее было бы надеяться на лучшее.

Толпа росла с каждой секундой. Ваймс даже увидел, как люди принесли какого-то старика на матрасе. Чтобы пробраться быстрее, он подгонял их, стегая по ляжкам своей тростью. Стоявшие на краю толпы матери поднимали детей повыше, чтобы было лучше видно, и все мужчины были вооружены. Это было похоже на крестьянское восстание, но без восстания, и с очень воспитанными крестьянами. Встречавшиеся взглядами с Ваймсом люди, кланялись или хотя бы кивали, женщины приседали или подпрыгивали, не в лад, словно дергающиеся педали органа.

Джимини очень осторожно и, судя по покрытому потом лицу, встревоженно, подошел к Ваймсу и кузнецу:

— Итак, джентльмены, меня выбрали судьей в этом небольшом кулачном состязании, веселой пробе сил и демонстрации мастерства, и ловкости, который только можно устроить летним вечером между друзьями. Все в порядке? — Он с умоляющим видом посмотрел на них и продолжил: — А когда вы закончите, каждого из вас ждет пинта пива. Пожалуйста, ничего не нарушайте. — Он вытащил из жилета повидавший виды носовой платок и поднял его вверх. — Когда этот платок коснётся земли, джентльмены… — сказал он, и быстро отскочил в сторону.

Скользнувший вниз кусочек материи на какой-то миг бросил вызов гравитации, но в тот же миг, когда он коснулся земли, Ваймс поймал руками выброшенную вперед ногу кузнеца, и очень тихо сказал дергающемуся парню:

— Немного поспешил, не так ли? И чем тебе это помогло? Слышишь, как они хихикают? На этот раз я тебя отпущу.

Ваймс с толчком отпустил ногу, заставив Джетро попятиться. Сэм с удовольствием увидел, что парень присмирел с самого начала, но кузнец собрался с духом и бросился навстречу, но застыл на месте, поскольку Ваймс широко улыбался.

— Вот тебе урок, парень, — сказал Ваймс, — ты только что избежал очень неприятной боли в причиндалах.

Сэм сжал кулаки и махнул приглашающе своему оппоненту поверх левого кулака. Кузнец размахнулся и бросился вперед, но тут же получил удар в коленную чашечку, отчего опустился на землю, но был снова опущен Ваймсом, только на этот раз метафорически:

— Ты что, решил, что я собираюсь побоксировать? Мы, профессионалы, называем это введением в заблуждение. Хочешь побороться? На твоем месте, если бы я был таким же крупным, я бы хотел, но у тебя нет ни единого шанса. — Ваймс печально покачал головой. — Лучше бы ты согласился на маркиза Пышнохвоста. Думаю, эти слова высечены на многих могильных плитах. — Сэм вытащил сигару изо рта, нужно было стряхнуть пепел.

Взбешенный до белого каления Джетро бросился на Ваймса и схлопотал оглушительный удар в голову, одновременно столь же сильный коленом в живот, который выбил из него весь воздух. Они упали вместе, но Ваймс был дирижером оркестра. Он удостоверился, что он оказался сверху, и, наклонившись, прошептал на ухо Джетро:

— Давай проверим, насколько ты умен, так? Умеешь ли ты сдерживать свой нрав? Потому что в противном случае, твой нос станет таким широким, что тебе придется сморкаться в платок, держа его на палке. Может ты на какую-то секунду подумал, что я на такое не способен. Но я уверен, что кузнецы знают когда нужно охладить метал, поэтому я даю тебе шанс сказать, что ты, по крайней мере, сумел уложить герцога на землю на глазах своих друзей, потом мы встанем и пожмем друг другу руки как джентльмены, которыми мы не являемся, толпа похлопает в ладоши, все отправятся в бар выпить пива. Я плачу. Итак, мы на одной волне?

Послышалось сдавленное: «Ага», — и Ваймс поднялся, протянув кузнецу руку. Он поднял сцепленные руки вверх, что вызвало некоторое замешательство, но когда он сказал:

— Сэм Ваймс приглашает всех выпить с ним в заведении мистера Джимини! — каждый стряхнул с себя недоумение, чтобы освободить место для пива. Вся толпа устремилась в бар, оставив Ваймса наедине с кузнецом, не считая верного Вилликинса, который, когда хотел, мог быть удивительно скромным.

Когда все скрылись в баре, Ваймс сказал:

— Кузнецам нужно знать про нрав. Иногда быть холодным лучше, чем горячим. Я ничего про вас не знаю, мистер Джефферсон, но Городской Страже нужны те, кто учится быстро, и я вижу, что у нас вы бы быстро выбились в сержанты. Мы могли бы использовать вас и по кузнечному профилю. Удивительно как часто приходится выправлять старые латы, когда встречаешься лицом к лицу с преступностью.

Джетро уставился на свои ботинки.

— Ну ладно, вы сумели меня побить, но это не значит, что это правильно. Ясно? Вам неизвестно и половины.

Из бара послышались веселые возгласы. Ваймсу оставалось только диву даваться, сколько скоро родится небылиц про эту маленькую драку. Он повернулся обратно к неподвижно стоящему кузнецу.

— Послушай-ка, ты, тупой молокосос! Я не родился с серебряной ложкой во рту! Когда я был ребенком, единственные ложки, которые я когда-либо видел, были деревянными и нужно было быть очень большим везунчиком, чтобы на ее конце оказалось что-нибудь съедобное. Я был уличным мальчишкой, понял? Если бы я оказался здесь раньше, то решил бы, что очутился в раю. Здесь живность выпрыгивает тебе прямо под ноги из любых кустов. Но я стал копом, потому что за это платят, и я учился профессии у настоящих копов, потому что, уж поверь мне, мистер, я вставал каждую ночь, зная, что я могу стать кем-то. Потом я нашел хорошую леди, и на твоем месте, парень, я бы тоже постарался найти себе подружку. Так что я поумнел сам, и однажды лорд Витинари, ты должен был слышать о нем, не так ли, парень? Так вот, ему нужен был кто-то, чтобы улаживать дела, а титулы открывают многие двери, поэтому мне не приходится вышибать двери ногой, и знаешь что? Мои ботинки за прошедшие годы видели столько преступлений, что сами выводят меня не очередной след, поэтому я знаю, что здесь есть, что нужно пнуть. И есть ты. Я чувствую, что ты замешен. Давай, выкладывай, что это.

Джетро молча, не отрываясь, пялился на свои ботинки. Вилликинс деликатно кашлянул:

— Командор, возможно поможет, если мы с молодым человеком перекинемся парой слов, так сказать с менее высоких позиций? Почему бы вам пока не полюбоваться на местные красоты?

Ваймс кивнул.

— Сделай одолжение. Если считаешь, что из этого что-то выйдет.

И он пошел и с большим интересом стал рассматривать изгородь из жимолости, пока Вилликинс в до блеска начищенных ботинках и идеальном костюме джентльмена подошел к Джетро, обнял его и сказал:

— У твоего горла находится стилет, и это не дамская шпилька, а настоящий нож с очень острым лезвием. Так то. Ты маленький засранец, но я не командор, и если ты хотя бы шевельнешься, я порежу тебя до кости. Ясно? Не нужно кивать! Отлично, мы учимся, не так ли? А теперь, дорогой друг, я должен тебе сообщить, что командору доверяют и Алмазный Король троллей, и Подгорный Король гномов, по одному слову которых твое бренное тело тут же окажется изрублено тысячей топоров. Это не говоря уж про леди Морголотту Убервальдскую, которая мало кому доверяет, и лорда Витинари, который вообще никому не доверяет. Дошло? Не нужно кивать! А ты, мой юный друг, имеешь наглость ставить его слово под сомнение. Я человек спокойный, но подобные вещи выводят меня из себя. И мне все равно, что я тебе это сказал. Ясно? Я спросил, тебе ясно? О, верно, теперь ты снова можешь кивнуть. Кстати, молодой человек, будьте осторожны, когда вы кого-то называете лакеем, понятно? Некоторые люди могут сделать насильственное исключение. Это совет, парень. Я знаю командора, и ты подумал о своей престарелой маме, и что с ней случится. Я очень сентиментальный человек, поэтому я не хочу увидеть тебя в траурном венке.

Нож исчез из руки Вилликинса так же мгновенно, как и появился. В другой руке джентльмена для джентльмена появилась щеточка, которой он легонько провел по воротнику кузнеца.

— Вилликинс, — позвал Ваймс со своего места. — Не желаешь немного прогуляться? Пожалуйста.

Когда его слуга немного удалился в аллею под деревьями, Ваймс сказал:

— Прости за это, но у каждого есть гордость. Я всегда об этом помню. О том же должен помнить и ты. Я коп, полицейский, и здесь есть нечто, что взывает ко мне. И кажется, что у тебя есть что мне сказать, хотя совсем не о том, кто сидит в замке, я прав? Происходит нечто дурное, ты фактически излучаешь это. Итак?

Джетро наклонился вперед и сказал:

— В труповом подлеске, на холме. В полночь. Долго я ждать не стану.

Затем кузнец повернулся и ушел, не оборачиваясь.

Ваймс зажег новую сигару и направился к дереву, где любуясь пейзажем стоял Вилликинс. Он выпрямился, увидев Ваймса.

— Нам лучше поторопиться, сэр. В восемь часов будет ужин, и ее светлость желает, чтобы вы вели себя благоразумно. Она возлагает большие надежды на то, что вы разумно вывернетесь.

Ваймс застонал.

— Хотя бы не официальный прием?

— К счастью, нет, сэр. Не в деревне, но ее светлость была очень категорична по поводу сливового вечернего костюма, сэр.

— Она говорит, он заставляет меня казаться лихим, — мрачно ответил Ваймс. — Как ты считаешь, в нем я кажусь лихим? Ты мог бы сказать, что я лихой?

На нижней ветке запела какая-то птичка.

— Скорее быстрый, сэр.

Они отправились домой, помолчав какое-то время, потому что бессмысленно что-то говорить, когда беснуется дикая природа: поет, жужжит, визжит, что, наконец, вынудило Ваймса сказать:

— Интересно, что за чертовщина там надрывается.

Вилликинс склонил голову набок, послушал пару секунд и ответил:

— Камышовка Паркинсона, длинношеяя цапля и плавунец обыкновенный, сэр.

— Откуда ты знаешь?

— О, это просто, сэр. Я посещаю мюзик холл, где часто бывают подражатели птиц и животных. Это заразно. А еще я знаю семьдесят три звука фермы, а мой любимый - звук фермера, чей сапог засосало в грязь, после чего ему не остается делать ничего иного, кроме как вытащить ногу в носке и встать в ту же грязь. Очень забавно, сэр.

Они добрались до длинной аллеи, ведущей к поместью и под ногами заскрипел гравий. Ваймс тихо сказал:

— Я договорился с молодым мистером Джефферсоном о встрече на Висельном холме в подлеске. Он хочет сообщить мне нечто важное. Напомни, Вилликинс, а что это за подлесок такой?

— Все, что расположено между рощицей и небольшим леском. Технически, сэр, то, что находится на Висельном холме буковая роща. Подлесок означает поросль на вершине холма. Помните Безумного Джека Рамкина? Того, кто, потратив много денег, увеличил холм на тридцать футов? Это он повелел посадить бук на вершине.

Ваймсу нравился звук скрипа гравия под ногами. Он скрывал их разговор.

— Я мог бы поклясться, что мы разговаривали с кузнецом без свидетелей. Но здесь же деревня, верно, Вилликинс?

— Был один человек. Он расставлял силки на кроликов в кустах прямо за вашей спиной, — ответил Вилликинс. — Вполне безобидное занятие, хотя на мой взгляд, он слишком долго возился.

Они еще шли какое-то время, потом Ваймс сказал:

— Скажи, Вилликинс, если кто-то назначает встречу в полночь в месте, которое называется «подлесок Висельного холма», то что бы ты посоветовал тому, чья жена запретила брать с собой в загородный дом оружие?

Вилликинс кивнул:

— Видите ли, сэр, учитывая, что вы сами вывели правило, что оружием является то, что вы считаете оружием, я бы посоветовал упомянутому человеку проверить, нет ли у него компаньона, у которого, к примеру, есть ключ от шкафа, в котором хранится набор ножей для резьбы по дереву, которые отлично подходят для ближнего боя. А лично я дополнительно включил бы резак для сыра, сэр, поскольку я верю, что единственно важным в смертельном бою является то, чтобы смерть не была вашей.

— Нет, парень, я не могу взять резак для сыра. Я же командующий Стражи!

— И верно, командор. Тогда могу я предложить взять ваш медный кастет, как альтернатива для джентльмена? Я знаю, что вы никогда не путешествуете без него, сэр. Вокруг так много опасных людей, и я знаю, вам бы хотелось, оказаться среди них.

— Послушай, Вилликинс. Мне бы не хотелось втягивать в это дело тебя. В конце концов, это всего лишь догадка.

Слуга отмахнулся.

— Вам бы ни за что на свете не удалось от меня отделаться, сэр, потому что это дело растравило мое любопытство. Я подготовлю вам несколько подходящих колюще-режущих предметов в вашей гардеробной, сэр, а сам с верным луком и избранным набором игрушек отправлюсь в рощицу за полчаса до назначенного вам времени. Луна почти полная, небо чистое, поэтому повсюду будет достаточно теней, так что я выберу местечко потемнее.

Ваймс мгновение смотрел на него, а потом ответил:

— Позволь я тебя поправлю? Не мог бы ты выбрать не самое темное место, а второе и занять его за час до назначенного времени, чтобы посмотреть, кто спрячется в самом темном?

— А! Хорошо! Именно поэтому вы командуете Стражей, сэр, — сказал дворецкий, к потрясению Ваймса, со слезой в голосе. — Вы всегда прислушиваетесь к улице, верно, сэр?

Ваймс пожал плечами:

— Здесь нет улиц, Вилликинс!

Тот в ответ покачал головой.

— Уличный мальчишка навсегда таким и останется, сэр. Это остаётся с вами до самой смерти. Матери уходят, отцы уходят - если вы знали, кем он был, но Улица всегда за вами присмотрит. В крайней нужде, она сохранит нам жизнь.

Вилликинс вырвался чуть вперед и позвонил в дверной колокольчик, чтобы лакей успел открыть дверь как раз к появлению Ваймса на верхней ступени лестницы.

— У вас как раз остается достаточно времени, чтобы послушать как Сэм-младший читает, сэр, — добавил Вилликинс, поднимаясь по лестнице. — Удивительная штука, чтение. Как бы мне хотелось научиться читать, когда я был ребенком. Ее светлость в ее гардеробной, гости начнут съезжаться через полчаса. Мне нужно идти, сэр. Я должен научить эту толстую жабу - дворецкого - манерам, сэр.

Ваймс вздрогнул.

— Вилликинс, нельзя душить дворецких! Уверен, я читал про это в книге по этикету.

Вилликинс укоризненно посмотрел в ответ:

— Никаких гаррот, сэр. — сказал он, открывая для Ваймса дверь гардеробной, — но он сноб чистейшей воды. Я еще ни разу не встречал такого дворецкого, кто им бы не являлся. Просто нужно преподать ему урок верного направления.

— Так он же дворецкий, и это его дом.

— Нет, сэр. Это ваш дом, и поскольку я ваш личный слуга - я, по негласному правилу, старше любого из местных ленивых засранцев! Не беспокойтесь, я покажу им, как мы работаем в реальном мире, сэр…

Его прервал громкий стук в дверь, сопровождаемый вращением ручки. Вилликинс открыл дверь и внутрь вошел Сэм-младший, громко провозгласивший:

— Читаем!

Ваймс подхватил сынишку и усадил на стул.

— Ну, парень, как прошел твой вечер?

— Ты знал, — начал рассказывать сын, словно излагая результаты научных изысканий, — что у коровы большие круглые лепешки, а у овцы маленькие, похожие на шоколадки?

Ваймс постарался не оглядываться на Вилликинса, который сдерживал смех. Сэм постарался сохранить серьезный вид и ответил:

— Ну конечно, овцы же меньше.

Сэм-младший хорошенько обдумал этот вопрос:

— Из-под коровки шлепаются лепешки, — заявил он. — В книжке «Где моя корова?» про это не говорится.

Голос ребенка выдавал его крайнее беспокойство таким важным упущением.

— Мисс Фелисити Бидл не могла это пропустить.

Ваймс вздохнул:

— Могу поклясться, не стала бы.

В дверях показался Вилликинс:

— Я вас оставляю, джентльмены. Увидимся позже, сэр.

— Вилликинс? — позвал Ваймс, когда слуга уже взялся за ручку. — Ты упоминал, что мой кастет слишком скромен, по сравнению с твоим. Это правда?

Вилликинс улыбнулся в ответ:

— Вы же против шипастых кастетов, не так ли, сэр? — и тихо прикрыл за собой дверь.