Глава 6

Добравшись наконец до усадьбы хевдинга, Стролинги не застали там самого Ингстейна. Гейр предвидел это – во время войны место мужчины и вождя где угодно, но только не дома,– и все же не избежал разочарования. Усадьба была набита людьми, вокруг во все стороны тянулись ряды землянок, выдыхающих дым из низких входных отверстий. Все, кто хотел драться с раудами или бежал из родных мест, ожидали хевдинга, но сам Ингстейн со своей дружиной застрял где-то там, возле границы. Как хотелось Гейру быть рядом с ним!

Из всей семьи Ингстейна дома оказались только женщины и его старший брат, Хегстейн Однорукий. Его еще звали Маленьким Тюром, поскольку он потерял в какой-то давней битве именно правую руку.

– Конечно, Ингстейн возьмет тебя в дружину, когда вернется!– уверенно сказал Хегстейн Гейру. Он казался даже удивленным, что ему задали такой вопрос.– Кого же брать, как не таких, как ты! А пока он не вернулся, может быть, расскажешь, что творится в приграничных землях? А то я в последние дни слышал только бабьи вопли и ни одного толкового рассказа.

Да, Гейр знал, что творится в пограничных областях. По пути сюда Стролингам пришлось повидать немало усадеб, покинутых хозяевами, несколько разграбленных, несколько сожженных. Два раза они натыкались на раудов, но удачно уходили от погони: малочисленные отряды пришельцев не решались преследовать беглецов в незнакомых лесах. Рауды наступали так быстро, как будто хотели пройти весь Квиттинг, не останавливаясь. И пока им это удавалось. Благодаря «подвигу» Модвида Весло жители приграничных областей не смогли сопротивляться, и рауды сумели вбить клинья своих дружин далеко на юг. Теперь даже те, кто не попал на злополучную свадьбу, не могли объединиться для отпора, искали друг друга, а натыкались на раудов. Боясь оказаться перебитыми поодиночке, даже способные сражаться были вынуждены бежать на юг, множа всеобщий страх и растерянность.

– Мы наткнулись на раудов вчера вечером,– закончил Гейр свой короткий и безрадостный рассказ.– Их было всего-то человек тридцать, так что мы всех перебили. Но, может быть, другие пойдут их искать, так что стоит приготовиться к битве прямо здесь. Мы бежим от войны, но она догоняет.

За время бегства к Стролингам присоединилось население нескольких усадеб, начиная с домочадцев Боргмунда Верзилы, так что Гейр привел к хевдингу целую дружину из почти сорока мужчин, способных носить оружие. И уж теперь молодой вождь не упустил случая посчитаться хоть с кем-то из врагов! Оружие убитых, лошади и кое-что из награбленного раудами добра подтверждало правдивость рассказа. Впрочем, Хегстейн Однорукий в ней не сомневался.

– Я хорошо знал твоего брата!– с одобрением сказал он и положил руку на плечо Гейру.– Теперь я вижу, что у твоего отца есть и другие сыновья.

«Сын,– мысленно поправил Гейр.– Один. Остальные – были». Все последние дни он старался почаще повторять это самому себе, чтобы привыкнуть и к своему горю, и к обязанности мести, которая теперь лежала на нем одном.

– Тогда ты позволишь, чтобы все люди, которых я собрал, остались под моим началом?– хмуро спросил он.

– Да кто же их у тебя отнимет?– Хегстейн приподнял брови.– Уж не я, однорукий обрубок! Если они признают тебя своим вождем, значит, так оно и есть.

Гейр хмуро кивнул. Многие прибивались к ним с охотой, надеясь, что род Стролингов растерял не всю свою удачу. Зато как-то вечером их не пустили ночевать в одну усадьбу. Хозяин кричал, что лучше сам подожжет свой дом, чем впустит людей, которые разграбили курган Старого Оленя и лишили силы весь Квиттингский Север. И Гейра не оставляли мучительные размышления: неужели это действительно так?

– Но, по правде сказать, у меня были еще кое-какие замыслы на твой счет,– сказал Хегстейн чуть погодя.– Я не знаю, как там дела у моего брата, но боюсь, что своими силами нам не справиться. Этих раудов и правда так много?

Гейр пожал плечами:

– Я ведь не видел всех. Но нам хватило.

– Пока мы не соберемся все вместе, нас будет мало. В любом месте – мало,– заметил Хегстейн.– А пока мы собираемся, неплохо бы попросить помощи у кого-нибудь другого.

– У кого?– удивленно спросил Гейр. Признаться, он почти забыл, что у Квиттинга есть и другие земли, кроме севера.

– Я думаю обратиться к западному побережью,– разъяснил Хегстейн.– Фрейвид хевдинг – не самый любезный человек на свете, но зато дельный и надежный. Раз уж нужно было собирать войско, то он его собрал. Это так же верно, как то, что Середина Зимы придет в свой срок, что бы тут ни натворили люди. Я думаю, он одолжит нам тысячу-другую мечей. Он достаточно умен, чтобы понять: защищать свою землю надо издалека. Чем лучше он поможет нам, тем меньше рауды и фьялли будут топтать западное побережье.

– Да, это верно… – немного растерянно согласился Гейр.

Это рассуждение скорее удивило его, чем обрадовало. Он так замкнулся на собственных бедах, что привык считать фьяллей и раудов своими личными врагами, всех, сколько есть. И ему показалось даже странным то, что какие-то чужие люди с далекого западного побережья захотят принять участие в этой войне.

– И я как раз подыскиваю надежного человека, который мог бы доехать до Фрейвида хевдинга и рассказать ему все это,– продолжал Хегстейн.– И самым подходящим мне кажешься именно ты.

– Я?– изумленно и отчасти возмущенно воскликнул Гейр. Нет уж! Еще раз отослать его подальше от врагов никому не удастся!

– Посуди сам – а кого еще я могу послать?– Хегстейн отвел в сторону свою единственную руку, как делают, когда хотят развести руками.– Все наши люди ушли с Ингстейном, и только Один знает, остался ли в живых хоть кто-нибудь. А тех, кто толчется сейчас возле нашего порога и просит то хлеба, то оружия, я совсем не знаю и не могу доверить им такое важное дело.

– Но и меня ты знаешь не слишком-то хорошо!– пробормотал Гейр. Ему не хотелось спорить со старшим братом хевдинга, уважаемым человеком, потерявшим руку в битве, но соглашаться не хотелось еще больше. И Гейр был полон решимости стоять на своем до конца.

– Я много лет знал твоего брата!– не отступал Хегстейн.– А ты уже доказал, что ничуть его не хуже! Сам подумай – кого еще мне послать? Не самому же ехать – из меня плохой ездок и совсем никакой воин.

– Можно найти кого-нибудь другого!– Гейр тоже не сдавался.– Сейчас наберется немало охотников уехать подальше от раудов!

– А такие, кто хочет уехать от раудов, для этого дела не годятся!– горестно отрезал Хегстейн. Гейр мельком глянул ему в глаза и пожалел своего собеседника: Хегстейн выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. Трудно жить с сознанием, что отвечаешь за целую четверть страны, а у тебя на все только одна рука.

Пообещав зайти еще вечером, Гейр отправился к своим. Домочадцы Стролингов уже успели вырыть поблизости просторную землянку, покрыть ее привезенной из дома парусиной и сложить на полу очаги. Женщины уже хлопотали над горшками с едой. У всех был усталый, но успокоенный вид: люди надеялись, что двигаться дальше им не придется. Не допустит же хевдинг, чтобы враги подступили к самой его усадьбе!

Когда фру Арнхильд узнала, для какого дела Хегстейн задержал у себя Гейра, она сперва помолчала, а потом встрепенулась и схватила сына за руку.

– Ты поедешь!– порывисто воскликнула она, и Гейр удивился: он редко видел мать в таком волнении. Ее глаза заблестели, на строгом и замкнутом лице отразилось такое оживление, словно она наконец-то проснулась от тяжелого сна.– Ты поедешь! И немедленно!

– Я не поеду!– Гейр упрямо тряхнул светлыми кудряшками. За последние дни он научился спорить даже с матерью, поскольку не она, а он водил дружину в победоносную битву.– Место воина – в битвах, а не в гостях у чужого хевдинга!

– Ты поедешь!– повторила фру Арнхильд, привыкшая, что чуть раньше или чуть позже, но все делается по ее слову.– Я прекрасно знаю, что ты очень хочешь отомстить за родичей и погибнуть со славой, но это еще успеется! Сначала надо подумать о долге перед родом!

– Я только об этом и думаю!– огрызнулся Гейр.– Разве…

– Я знаю, что ты думаешь о погибших!– перебила его мать, и ее глаза сверкнули острым, режущим холодом, заменявшим ей слезы.– А кто подумает о живых? Кто подумает о нас? Обо мне, о Халльдоре? О ребенке, которого она носит?

– А что я для вас сделаю?– угрюмо спросил Гейр.

– Все! Или ты думаешь, что здесь мы нашли свою Валхаллу и до скончания веков нас каждый вечер будет ждать жареный кабан? Или ты думаешь, что сюда рауды уже не придут?

– Вот я и хочу, чтобы они не приходили сюда,– возразил Гейр, но уже не так решительно. Он знал, что его мать не бросает слов на ветер.

– Я гадала,– коротко ответила фру Арнхильд.– И рунный жезл сказал мне: здесь нам оставаться недолго. Нас еще ждет длинная дорога. А что касается мести…

Гейр вскинул глаза и впился в лицо матери жадным взглядом.

– То найдутся и другие мстители,– закончила она.– Наш род не кончается на тебе. От Стролингов осталось еще трое… или даже четверо. Огонь четвертого то разгорается, то затухает. Как видно, норны не решили, тянуть ли дальше нить его жизни или оборвать. Но трое живы! Они где-то далеко, но их путь лежит в битвы. Они отомстят за тех, кто уже никогда не вернется.

Гейр смотрел на мать со смесью ужаса, священного восторга и недоверия, как если бы с ним внезапно заговорил деревянный Один в святилище. От услышанного стало разом и легко, и тяжело: он уже привык, что груз ответственности и мести лежит на нем одном, а теперь вдруг подставилось еще три крепких плеча, и к этому следовало заново привыкнуть. И больше всего Гейра занимал вопрос: трое – это считая будущего ребенка Халльдоры или нет?

– А тебе остается позаботиться о пристанище для всех нас!– спокойно закончила Арнхильд, уверенная, что теперь-то сын не станет спорить.– Ты поедешь к Фрейвиду Огниво, а по пути завернешь к Вальгауту Кукушке. Он живет на побережье, почти на самой границе между Севером и западным побережьем. Ты остановишься у него. Он расскажет тебе, как ехать дальше, даст провожатых. Ты попросишь его принять нас, когда мы сумеем добраться. И он тебе не откажет.

– Почему – не откажет?– осторожно уточнил Гейр.

– Потому что ты возьмешь с собой ее!– Арнхильд указала на Эльдис.

Девушка сидела на деревянном обрубке возле самого очага, обняв колени и отрешенно глядя в огонь. Среди толп несчастных беженцев, потерявших все и потерянных судьбой, она чувствовала себя самой несчастной и потерянной.

Почувствовав взгляд и движение Арнхильд, Эльдис слегка вздрогнула и подняла глаза.

– Зачем?– изумился Гейр.– Ей лучше побыть здесь, со всеми…

– Да потому что Вальгаут Кукушка и есть ее отец!– воскликнула Арнхильд, как будто разъясняя непонятливому ребенку очень простую истину.– Девчонка – его дочь! Теперь ты понял, зачем боги надоумили тебя увезти ее с кургана? Ты привезешь ее к Вальгауту и расскажешь… что она выросла у нас в доме, потому что все ее родные давно умерли. И мы будем как бы родичи Вальгауту. Он не сможет отказать нам в помощи!

Гейр потрясенно молчал. Молчала и Эльдис, только теперь узнавшая имя своего настоящего отца. Впрочем, оно ничего ей не сказало. Девушку потрясло скорее то, что такой человек вообще существует. Понятно, что в доме Хроара Безногого о нем не говорили, и Эльдис привыкла думать, что отца вообще нет и никогда не было, будто она родилась от ветра. И вдруг он появился! Такой же живой настоящий человек, как и все, с именем, лицом, нравом, привычками… Но Эльдис не радовалась открытию. Пережитое научило ее осторожности, и теперь она боялась любых перемен. У Стролингов ее не слишком жаловали, но и не обижали, она прижилась среди домочадцев и скорее предпочла бы остаться здесь, чем ехать в неизвестность, к чужим, совсем чужим и неведомым людям.

– Но… как же я скажу?– пробормотал растерявшийся Гейр.– Мы же вовсе… Она не росла у нас в доме… Мы и не дружили с ее родными… Вигмар…

– Ты же спас ее!– перебила Арнхильд. Она умела вовремя понять, когда следует думать о мести, а когда – забыть о ней.– Так надо для рода,– с напором повторила она.– Ты поедешь и все сделаешь так, как я сказала. Иди к Хегстейну. Пусть он даст тебе припасов на дорогу.

Гейр послушно пошел к двери. Когда он шагнул за порог и поднялся по ступенькам землянки, Арнхильд вдруг проворно выбежала вслед за ним.

– Запомни еще одно,– сказала она, взяв сына за локоть и понизив голос.– Если Вальгаут хорошо вас примет и будет рад девчонке, то ты сможешь посвататься к ней. Конечно, если бы не эта война, то она не годилась бы тебе в жены, но теперь все не так, как прежде. Теперь это пойдет на пользу роду. Иди.

Обдумывая на ходу услышанное, Гейр побрел к усадьбе хевдинга. Последние слова матери не обрадовали его, а скорее раздосадовали. Он ведь вовсе не хотел жениться на Эльдис. Вовсе не из-за какой-то там глупой любви он увез ее с кургана и не захотел оставить в доме Грима Опушки. Проницательная Арнхильд Дочь Ясеня на этот раз ничего не поняла.

Последнюю ночь перед усадьбой хевдинга Вигмару со всеми спутниками пришлось провести под открытым небом. На пригорке возле стылого озерка стояла небольшая усадьба, но хозяева даже ворота не открыли. В ответ на стук раздалось решительное предложение идти своей дорогой и предупреждение, что «на всяких проходимцев найдется хорошая острая сталь».

– Наверное, им уже нечем кормить гостей,– грустно сказала Рагна-Гейда. За последние дни она попривыкла ночевать без крыши над головой, но это не значило, что ей нравился такой образ жизни. За месяц до Середины Зимы в нем было не много приятного.– Сколько же народу здесь прошло!

– И бедняги здорово напугались!– согласился Вигмар.– Наверное, сил нет больше слушать про пожары и грабежи.

– Есть такие люди – они думают, что от любой беды стоит только покрепче запереть ворота, она постоит под ними да уйдет ни с чем,– сказал Стейнмод.

Вигмар одобрительно улыбнулся: ему нравился этот сдержанный и неглупый парень.

– Подумаешь – огорчили!– громко воскликнул Гуннвальд, как нельзя вовремя заглушая вздохи женщин.– Подумаешь – поспим еще раз в усадьбе Небесный Свод! Это хорошая усадьба, я не раз проверял!

На сей раз «усадьбу Блохиммель» поставили в густом смешанном лесу, на невысоком пригорке, где даже после осенних дождей было довольно-таки сухо. Хирдманы быстро нарубили жердей, покрыли шалаш еловым лапником, женщины устроили себе и детям лежанки, развели костер – и в самом деле, получилось не хуже, чем в настоящем доме. По крайней мере, сейчас, когда смерть и плен ходили совсем близко, люди радовались уже тому, что живы. И даже Рагна-Гейда, выросшая в богатстве, не помнила, что когда-то некрашеное серое платье и похлебка из сушеного мха с горстью ячменя казались ей подходящими только для рабов. В такое время привыкаешь не заглядывать далеко вперед: сегодня все сыты и одеты, горит огонь и врагов нет поблизости – так чего еще нужно для счастья?

Утром первой проснулась Хладгуд – захныкал ребенок. Шаря по дорожным мешкам в поисках сухого куска полотна, Хладгуд глянула вверх и тихо охнула – над опушкой леса поднимались густые столбы дыма.

Хладгуд разбудила остальных, и двое хирдманов отправились посмотреть. Прочие быстро свернули свою «усадьбу», оседлали лошадей, в любой миг готовые бежать.

– Там вокруг усадьбы копошатся рауды,– рассказывал вернувшийся вскоре Олейв.– Дома горят, из людей никого не видно. Похоже, они так и остались внутри.

– А они хорошо придумали – не пустить нас ночевать!– попытался пошутить Арингард, но никто не улыбнулся, даже он сам.

– Вся честь принадлежит тебе, Гуннвальд,– заметил Вигмар.– Ты так орал под воротами, что тебя приняли за тролля.

– Пьяного,– добавил Олейв.

– Они заперли ворота и не открыли,– протянул Стейнмод, вспоминая, что говорил вчера.– Но это им не помогло…

– Да хватит вам болтать попусту!– воскликнула Хладгуд, не склонная к шуткам.– Что мы будем делать?

– Сколько там раудов?– спросил Гуннвальд у Олейва.

Тот пожал плечами:

– Не слишком много – десятка четыре. Или пять. Наверное, передовой отряд. Сельвар пока остался посмотреть, куда они повернут. Если назад, то мы сможем ехать, а если вперед…

– То нам с ними не по пути!– закончил за него Вигмар.

Некоторое время стояла тишина, нарушаемая лишь свистом холодного ветра в вершинах голых деревьев и бормотанием Гьердис и Хладгуд над детьми.

– Едва ли этих раудов здесь слишком много!– бодро сказал Гуннвальд, опасавшийся, как бы его «дружина» не слишком загрустила.

– Но побольше, чем нас,– заметил Стейнмод.– Это была бы славная гибель, но мне казалось, мы искали чего-то другого. Я не ошибся?

– А нам и нет надобности вступать в какую-то битву!– утешил его Вигмар.– Нам только нужно попасть к хевдингу, а туда ведет много разных дорог. Через долину – короче, но можно пойти и в обход.

– Ты думаешь, нам все еще надо к хевдингу?– с явным сомнением спросила Гьердис.– Даже если там будут рауды?

– Раудов здесь маловато, чтобы биться с хевдингом. Должен же он собрать хоть какое-то войско!– воскликнул Вигмар, внезапно ощутив раздражение от бесконечного бегства через полуразоренный, перепуганный и беззащитный край.– Если до него добрались все, кто шел к нему впереди нас, то там должно быть войско сотен из трех или четырех!

Ему никто не ответил: спорить не хотелось, но и почти не верилось, что где-то есть сила, способная противостоять захватчикам.

Вернулся Сельвар.

– Усадьба еще горит, а рауды двинулись на юг,– сказал он.– Как бы они не пришли к хевдингу раньше нас!

– Все равно нам нужно к хевдингу!– заговорили хирдманы.– Сколько можно бегать – пора и драться! Хотя бы хевдинг думает наконец взяться за оружие!

– Может быть, можно как-то предупредить его?– спросила Рагна-Гейда, переводя тревожно-молящий взгляд с Вигмара на Гуннвальда. Она думала не столько о хевдинге, сколько о своих родных, которые уже должны были до него добраться.

– Я не думаю, что в этом есть надобность,– ответил Вигмар, за руку подводя девушку к лошади и помогая подняться в седло.– Ингстейн не младенец, он знает, чего следует ждать. Его предупреждали уже сто человек. Я бы на его месте догадался выслать дозорных.

– Ты говорил, что отсюда до его усадьбы меньше дня пути?– напомнил Стейнмод.

Вигмар кивнул:

– Мы были бы там к полудню. Может быть, они и сами увидят дым пожара. Оглядитесь – ничего не забыли? Тогда поехали.

Весь день они шагом ехали по унылому осеннему лесу. Гуннвальд в который уже раз удивлялся, как Вигмар находит дорогу, и в который раз его разочаровали полученные ответы. Вигмар сам понятия не имел, почему идти надо именно туда, а не в другую сторону; его вело тайное звериное чутье, не говорящее в полный голос, неслышно шепчущее: туда…

– Это все Грюла!– тайком пояснял Гуннвальду Борре, откуда-то знающий все про всех в округе.– Лисица-великан взяла его под покровительство, еще когда он был подростком. Она помогает ему во всех делах. Вам очень повезло, что вы встретили нас. Ну а нам повезло, что мы встретили его и он согласился взять нас с собой. Видишь, у него волосы заплетены в пятнадцать кос? Это означает, что Грюла припасла для него целых пятнадцать жизней. И пока он их не исчерпает, его невозможно убить!

Гуннвальд серьезно кивал головой и в самом деле благодарил богов, пославших им такого спутника. Если бы не Вигмар с его чудесным копьем, они давно уже не досчитались бы Олейва и заблудились в чужих лесах, попали к раудам, пропали бы! Вигмар примерно догадывался, о чем там шепчутся Борре и Гуннвальд, но не вмешивался. Он сам не знал, сколько правды в слухах, гуляющих по округе уже не первый год. Он-то вовсе не был уверен, что имеет в запасе эти самые пятнадцать жизней. А как хотелось бы верить!

В полдень пошел снег: мелкие сухие крупинки сыпались с низкого серого неба и скапливались в углублениях бурых и желтых листьев, будто грубая мука в ладонях голодных лесных троллей. При взгляде на снег Рагне-Гейде становилось еще холоднее: боги напоминают, что хватит блуждать, пора обзавестись приютом на зиму. А где он, этот приют?

– Не слишком-то весело будет опять ночевать на земле!– бормотали позади нее Олейв и Сельвар.– Это уже совсем другая усадьба: не Блохиммель, а Снехиммель!

– Да, в обход мы сегодня до хевдинга не доберемся!– обернувшись на ходу, подтвердил Вигмар.– За лесом еще надо будет пересечь долину, а на другой ее стороне, западнее, тянется другой лес. По нему мы вернемся и подойдем к долине Трех Ручьев с другой стороны. Не быстро, но надежно. Разгуливать по открытому месту сейчас не слишком умно, верно?

– Веди уж!– гулко крикнул сзади Гуннвальд, шедший последним.– Не знаю, кто тебя направляет, твое копье или лисица-великан, но мы им верим!

После полудня снег перестал, но серые тяжелые тучи висели так низко, что весь день продолжались сплошные сумерки. Приближался вечер, когда Вигмар вдруг заметил впереди огонек.

– Стойте!– сказал он и предостерегающе поднял руку с копьем.– Там кто-то есть.

– Кто-то уже занял нашу «усадьбу»!– возмутился Гуннвальд.– Надо пойти разобраться.

– Вот я и пойду!– решил Вигмар.– А вы подождите здесь.

Он исчез за деревьями, спутники остались ждать. Это ожидание нельзя было назвать веселым: всех терзали неприятные предчувствия. Хорошо, если это огонек таких же бездомных беглецов или каких-то здешних жителей. А если это рауды? Враги мерещились повсюду, и им не предвиделось конца. Женщины шепотом жаловались на судьбу и взывали к богам, усталые дети тихо хныкали. Хладгуд часто принималась кашлять, отплевывалась и долго потом не могла отдышаться.

– Да не могут это быть рауды!– шепотом урезонивал женщин Арингард.– Сколько же их, по-твоему: десять тысяч? Столько во всем Рауденланде не наберется!

– А если это еще один передовой отряд, то нам и туда нельзя!– бормотала Гьердис.– Тогда нам всю жизнь придется прожить в этом лесу! И мы сами превратимся в тех лохматых люрвигов, которые чуть не сожрали Олейва!

Вигмар вернулся довольно быстро и поманил к себе Рагну-Гейду:

– Пойдем со мной. Я тебе кое-что покажу.

– Ты выбрал не лучшее время для прогулок с девушкой!– настороженно сказал Гуннвальд.– Что там?

– Ничего страшного,– успокоил его Вигмар.– Просто подождите здесь. Это недолго.

Взяв Рагну-Гейду за руку, Вигмар повел ее вниз по склону лесистой горы, у подножия которой мерцал неровный огонек костра.

– А там не тролли?– боязливо спрашивала по дороге Рагна-Гейда.– Мне здесь что-то не нравится.

– Мне тоже не нравится. Но если бы я был уверен, что это тролли, то звал бы на помощь Поющее Жало, а не тебя. Я хочу, чтобы ты разобралась, тролли это или нет.

– Да как же я разберусь?– от неожиданности Рагна-Гейда встала на месте.– Я не умею!

– Умеешь!– уверил ее Вигмар.– Это такие особенные тролли, что именно ты и разбираешься в них лучше всех!

В голосе его слышался скрытый смех, и Рагна-Гейда послушно шла дальше. Вскоре они добрались до большого черного валуна, от которого хорошо просматривалась полянка у подножия горы, окруженная несколькими такими же валунами. Посередине полянки горел костер, возле сидели двое мужчин. Еще одна маленькая фигурка, укрытая косматой медвежьей шкурой, свернулась на охапке лапника.

– Погляди получше – ты их не знаешь?– шепнул Вигмар.

Рагна-Гейда вгляделась и ахнула. Вигмар сжал ее руку, но девушка лишь вздрогнула и впилась взглядом в одного из сидящих. Невозможно поверить: это Гейр! В отблесках костра его лицо казалось каким-то другим: слишком повзрослевшим, непривычно суровым и… одиноким. Рагна-Гейда сама не знала, почему ей так подумалось, но этому Гейру было намного больше лет, чем тому, с которым она рассталась, уезжая на свадьбу. Брат, которого она надеялась отыскать в усадьбе хевдинга, к которому стремилась как к самому дорогому, последнему, что оставила ей злая судьба, сидел возле костра посередине черной холодной ночи, почти один… Это походило на видение, на забаву троллей, подглядевших ее мечты.

– Это он!– шепнула Рагна-Гейда и вцепилась в руку Вигмара.– Как он сюда попал? Кто с ним? Где все остальные? Не может быть…

«Не может быть, чтобы больше никто не уцелел!» – хотела она сказать, но не смогла, слезы сдавили горло.

– Пойди поговори с ним,– шепнул Вигмар.– Если он увидит меня, то схватится за оружие. Ты все узнаешь и уговоришь потерпеть соседство со мной и всеми нашими… – Он кивнул назад, в глубину леса, где их ждали новые «наши», подаренные судьбой взамен прежних.

Рагна-Гейда неохотно выпустила его руку и медленно пошла вперед, на свет огня. Ей было страшно: она боялась, вдруг видение развеется и не окажется тут никакого Гейра и даже никакого костра… Но она подходила все ближе, а Гейр оставался Гейром. Сидя на бревне, он угрюмо смотрел в костер и изредка подкидывал в него тонкие веточки. Незнакомый мужчина шевелил в огне палкой.

Расслышав вдруг легкий шорох шагов, незнакомец толкнул Гейра в бок, оглянулся, схватился за копье. Рагна-Гейда вышла из темноты и остановилась под толстой сосной, там, куда едва доставали красноватые отблески огня. Двое мужчин стояли в трех шагах от нее, держа наготове оружие. Гейр глянул на сестру и застыл: на лице его отразился ужас. Рагна-Гейда, не в силах сказать ни слова от волнения и щемящей боли в груди, шагнула к брату, но тот попятился, глядя на нее, как на привидение.

– Гейр!– едва сумела выговорить Рагна-Гейда, слыша, каким чужим и незнакомым показался ее голос.– Это я! Ты не узнаешь меня?

Она боялась, что он не расслышит ее шепота, но говорить громче у нее не осталось сил. Эта холодная осенняя ночь, отблески костра и далекий гул ветра в лесу сплели какие-то могущественные, странные чары: Рагна-Гейда вдруг ощутила пространство, отделившее их от дома, как будто все оно помещалось внутри нее самой; все то время, отделившее ее нынешнюю от нее же прежней, тяжелее горы легло на ее плечи. Она стремилась к Гейру, как к последнему осколку пропавшей, отнятой прежней жизни, она видела каждую черточку его лица, и все же ей казалось, что между ними пролегает огромное расстояние, стоит невидимая стена. Брат и сестра стали не те, что прежде, и напрасно искали в лицах друг друга прежнее счастье.

– Призрак! Призрак!– Второй мужчина выставил вперед копье, торопливо выхватил из костра горящую ветку, держа то и другое перед собой, как щит.– Она мертвая! Мертвая! Ведьма, уйди, пропади!

– Я живая!– Рагна-Гейда дрожала и не могла справиться с собой, ей хотелось разом плакать и смеяться. Теперь она сообразила: ведь Гейр не знал, спаслась ли она, и считал ее погибшей.– Гейр! Не бойся! Я живая! Я не сгорела! Вигмар убил Модвида и вывел меня из усадьбы! Мы искали вас, мы тоже шли к хевдингу… Гейр, да опомнись же!

И Гейр опомнился. В первые мгновения его слишком потрясло явление погибшей сестры в лесной темноте, на грани отблесков костра и тени ветвей. Так приходят мертвецы – темным осенним вечером, когда нечисть сильна, когда печаль овладевает человеческим сердцем. На ней было чужое серое платье, чужая накидка, чужой плащ, и только лицо и волосы остались ее собственные, настоящие. Девушка выглядела исхудавшей, и на ее лице отражалось волнение, а не покой мира мертвых.

– Рагна… – прошептал он, не владея своим голосом. По лицу девушки потекли слезы, и тогда он окончательно узнал ее. Такой она была, когда они стояли над телом Эггбранда.– Рагна… Ты живая…

Гейр шагнул вперед, и Рагна-Гейда, словно расколдованная этим движением, бросилась брату на шею. Гейр обнимал ее и не верил, что в руках его не призрак; Рагна-Гейда роняла ему на шею горячие слезы и бормотала что-то, а он никак не мог опомниться от потрясения и обрадоваться. Он уже привык к мысли, что Рагны нет, и ее появление заново перевернуло его мир.

– Как ты сюда попал? Где остальные? Кто уцелел? Где мать?– тормошила тем временем сестра, а он не мог вникнуть в вопросы и выдумать хоть какой-нибудь ответ.

Из-за деревьев вышел Вигмар с копьем на плече и сделал несколько неспешных шагов к костру. При виде него Гейр опомнился окончательно: почувствовав, как напрягся брат, Рагна-Гейда вцепилась в его плечо и быстро обернулась.

– Да, это Вигмар, и он тоже не призрак,– быстро сказала она, смахивая слезы со щек.– Забудь обо всем, что было раньше. Ничего этого больше нет. Вигмар спас меня из огня, я погибла бы там, в Кротовом Поле, или досталась бы Модвиду. Ты должен помириться с ним. Я так хочу. Нас осталось слишком мало, чтобы снова подставлять голову под меч. Сейчас не время для мести. Ты понимаешь меня?

– Здравствуй, Гейр сын Кольбьерна!– сказал Вигмар, подходя ближе. Краешек медвежьей шкуры приподнялся, под ним мелькнуло чье-то лицо, но никто его не заметил.– Я знаю, что ты не слишком-то мне рад, но ты видишь свою сестру живой. Рагна-Гейда сказала мне, что ты увез с кургана мою сестру Эльдис. Если мы обменяем одну на другую, то будем в расчете.

– В расчете?– глухо повторил Гейр. Эти двое, явившиеся вместе, показались знаком всей его судьбы, где так тесно переплелись радость и горе, вина и искупление.– Я никогда не буду с тобой в расчете и… и никогда не…

– Гейр, не говори так!– оборвала Рагна-Гейда, не терпевшая сейчас даже разговоров о прежней вражде.– Вы отомстили за Эггбранда, даже слишком. У нас ведь еще остались братья, а у Вигмара больше нет на всем свете никого. Отец был его последним родичем. А где Эльдис? Боргтруд сказала, что она у тебя.

– Братья!– снова повторил Гейр.– Я не знаю, сколько братьев у нас осталось, но не так уж много. Мать гадала: из нас осталось в живых только трое. Без тебя – двое. И я не знаю, кто они и где они. Так что наши долги придется платить только мне.

– А где мать?

– Она в усадьбе Три Ручья. Там нет Ингстейна. Хегстейн послал меня на западное побережье к тамошнему хевдингу за помощью.

– Я не сомневаюсь, что это очень почетное поручение,– мягко сказал Вигмар.– Я хотел бы все же узнать, где моя сестра.

– Я здесь,– послышался вдруг робкий голосок, и из-под медвежьей шкуры выползла Эльдис. Она выглядела скорее растерянной, чем обрадованной, хотя не видела своего брата дольше, чем Рагна-Гейда своего.– Это я.

– Это ты?– изумленно произнес Вигмар, глядя, как она встает на ноги и оправляет одежду.– И ты тоже не призрак?

Он никак не ждал такого быстрого и легкого разрешения одной из самых главных своих трудностей. Теперь ему не придется искать Стролингов и можно спокойно подумать о своей дальнейшей жизни. Забыв обо всем, что утрачено, и помня о том, что осталось.

Эльдис подошла к нему и робко прикоснулась к рукаву.

– Ты на меня не сердишься?– нерешительно спросила она, заглядывая в лицо брату. Она не видела его так давно, что успела отвыкнуть; знакомое лицо казалось странным и пугающим. Она воспринимала сводного брата как вернувшегося из мира мертвых, и даже Гейр, к которому девушка успела привыкнуть, был сейчас ближе.

– За что?– не понял Вигмар.

– За все,– вздохнула Эльдис.– Ведь это все с меня началось… В святилище…

– Не говори глупостей!– перебила Рагна-Гейда. Отчасти она понимала Эльдис: у многих нашлись бы причины считать себя виноватыми в этой длинной истории.– Все началось так давно, что никто не помнит. Еще во времена Старого Строля!

– Ой, а вон там кто?– Эльдис испуганно глянула на опушку.

Из-за деревьев осторожно выбирались домочадцы Гуннвальда, уставшие от напрасного ожидания.

– Это наши люди!– успокоил ее Вигмар.– Они переночуют с нами здесь, а утром разъедемся. К хевдингу нам с тобой ехать незачем. Он ведь, я думаю, пожелает отомстить мне за своего человека?

Вигмар вопросительно посмотрел на Гейра. А Рагна-Гейда вдруг почувствовала отчаяние: замкнутое и враждебное лицо брата говорило, что им больше никогда не будет по пути. И даже любимая сестра, которую Гейр всегда слушался, не сможет переубедить. Эта история сделала его по-настоящему взрослым; месть Вигмару стала его первым взрослым делом, и от нее Гейр не отступится. Но Рагна-Гейда не могла и вообразить, что расстанется с Вигмаром, что дороги их опять разойдутся. Ведь сейчас, когда даже близкие родичи ничего не знают друг о друге, им будет слишком трудно встретиться снова.

И она поняла, что наступил час ее выбора. Предстоит выбрать кого-то одного и дальше следовать за ним. Она не будет, как Хильд, говорить сразу о войне и о мире, подталкивая родича и возлюбленного к поединку. Но ее выбор сделан. Давным-давно сначала любовь, потом совесть оторвали ее от рода Стролингов и привязали к Вигмару.

– Вы этих людей знаете?– спрашивал Гуннвальд, подошедший тем временем к костру.– Они из вашей округи? Ну, что там слышно? Что у хевдинга?

Второй спутник Гейра с тревогой смотрел на все новых и новых незнакомцев, появлявшихся из темноты. Шестеро вооруженных мужчин, двое рабов и две женщины с детьми – слишком грозный отряд против двоих.

– Хевдинг послал за помощью на западное побережье,– пояснил Вигмар.– Вот этот дуб меча едет туда. А вот это – моя сестра. Раз уж я ее встретил, то теперь мне незачем ехать к хевдингу. Там меня не слишком-то хорошо встретят. Да, кстати, милая моя, а тебя-то он зачем потащил с собой?

– Ой, а его мать говорит, что знает моего отца!– поспешно объяснила Эльдис, сама еще не привыкшая к разгадке этой тайны.– Ну, настоящего отца. Мы сейчас к нему едем.

– Но уж сегодня ночью мы больше никуда не пойдем!– заявила Хладгуд.– Вы, доблестные воины, принесли бы еще дров, а то наши дети закоченеют от холода. Гьердис, где котел? У нас еще осталась сухая рыба. Олейв, ты видишь в темноте – поди вон к тому распадку, нет ли там ручья?

Хорошо, когда находится человек, всегда знающий, что делать. Хирдманы зашевелились и стали устраиваться на ночлег. Олейв взял котел и пошел искать воды, Стейнмод и Сельвар рубили сухую сосну, Арингард стучал секирой возле чернеющих елок, готовя лапник для подстилок, Борре таскал охапки веток, Гроди подбрасывал дрова в костер. Темная площадка между молчащими валунами ожила и наполнилась движением. И тоже стала вдруг походить на настоящий человеческий дом. Всего-то и нужно: тепло, запах еды и голоса товарищей, занятых общим делом.

– Не стойте, садитесь сюда.– Рагна-Гейда подтолкнула брата к бревну, где присел Вигмар.– Нам надо поговорить.

– Я рад, что ты жива, Рагна,– ответил Гейр, понемногу приходящий в себя. За время суеты у него было время подумать, вернее, собрать в кучу обрывки мыслей, которые он вынашивал уже много-много дней.– Нет, я правда очень рад.– Гейр понимал, что вовсе не счастье написано сейчас на его лице, и боялся обидеть сестру.– Но мне не о чем с ним разговаривать. Он первый затеял все дело. Он приносит нам несчастье.

– Да какое несчастье?– воскликнула Рагна-Гейда.– А я? Разве моя жизнь – несчастье? А если бы не он…

– Послушай!– Гейр перебил ее.– Если бы не он, то не случилось бы ничего. Из-за него Эльдис положили на курган. Мне было ее жалко, и я ее забрал оттуда. Я нарушил долг перед родом. И боги наказали нас – сожгли вашу свадьбу. А потом эти рауды…

– Рауды все равно пришли бы сюда, сжег бы Модвид свадьбу или не сжег,– вставил Вигмар.– Я был там, возле Островного пролива, где они собирают свой тинг. Им уже давно тесно на своей земле. Когда фьялли позвали их пограбить Квиттинг, они согласились. Если бы не пожар Кротового Поля, они пришли бы на день позже, только и всего.

– Но тогда все знатные люди уже оказались бы дома и вместе вывели бы свои дружины,– угрюмо возразил Гейр.

Обращаясь вроде бы к Вигмару, он смотрел не на него, а в костер. И Вигмар заново осознал, как много все они потеряли из-за этой глупой вражды, начало которой терялось в событиях последних лет, как исток ручья в болоте. На замкнутом лице Гейра отражалась твердая решимость не мириться с Вигмаром никогда и ни за что. Это было последнее, что он мог сделать для чести рода, для памяти погибших и спокойствия живых.

– Послушай,– сказала брату Рагна-Гейда, больше не в силах выносить все это.– Ты ничего еще не знаешь. Ты знаешь, что я не хотела выходить замуж за Атли. И за Модвида тоже. Я хотела стать женой Вигмара.

Оба собеседника разом вскинули глаза. Гейру показалось, что он ослышался или же сестра сошла с ума. А Вигмар и сам не мог разобраться в своих чувствах. Он понимал, что Рагна-Гейда заговорила об этом не просто так. И что она скажет дальше: хочет ли она этого сейчас? Раньше Вигмар старался не думать об этом, считая себя безнадежно оторванным от мира людей, но сейчас, когда вернулась Эльдис, когда в Гуннвальде с его людьми он нашел новых товарищей, в сердце проснулось человеческое желание счастья и любви. А любовь означала одно – Рагна-Гейда. Она оставалась с ним, пока больше некуда было деваться. Но сейчас выбор появился.

– Я пыталась ненавидеть его, я пыталась исполнять свой долг перед родом, как и ты,– твердо продолжала Рагна-Гейда, и с каждым словом ей становилось легче, как будто люди и боги, земля и небо принимали тяжесть этого груза.– Я согласилась выйти за Атли, но боги показали, что не желают этого. Они привели туда Вигмара. Он убил Модвида и тем отомстил ему за нашего отца. Вспомни об этом, когда опять задумаешься о мести! Эггбранд отомщен, и дух его спокоен. Вам следует помириться. Если ты остался единственным мужчиной в нашем роду, то тебе и следует принять это решение. Пойми: никто не похвалит человека, который мог прекратить напрасную вражду и не сделал этого.

– Даже конунги прекращают вражду родством,– добавил Вигмар.– Отдай мне твою сестру, и будем считать своими врагами только раудов и фьяллей.

Не поднимая глаз, Гейр молча покачал головой. Ему казалось, что его предали. И кто – Рагна-Гейда, сестра, которую он любил больше всех на свете и так горько оплакивал! Влюбленная в Вигмара, она казалась ему потерянной… украденной! Не зря Фридмунд говорил, что Вигмар зачарует ее своими стихами, если позволить им продолжать эти заигрывания на глазах у всех добрых людей. И оказался прав. Все снова рушилось: Рагна-Гейда была заодно с Вигмаром и против собственного рода, а это не лучше ее смерти. Мысль о мире с Вигмаром казалась Гейру предательством.

– Я считал тебя своим другом,– сказал он наконец, медленно подняв глаза на Вигмара, и под его тяжелым взглядом даже Лисице стало не по себе.– Когда-то… мы с тобой дрались против фьяллей. Ты забрал из кургана копье, а в нем, как видно, заключалась вся удача Старого Оленя. Она ушла к тебе, хотя по праву должна была принадлежать нам. Ты разбил все наше счастье. Ты украл мою сестру, ты убил моего брата. Я не смогу жить спокойно, пока ты ходишь по земле.

Вигмар молчал, глядя ему в глаза. Он понимал чувства Гейра, как свои собственные. Когда мир разрушен и от рода почти ничего не осталось, ощущаешь себя в ответе за все. Помириться с убийцей Эггбранда для Гейра означало своими руками убить брата еще раз. Согласиться отдать ему в жены Рагну-Гейду казалось хуже, чем своими руками заново толкнуть ее в горящий дом.

– Вот что!– сказал вдруг Вигмар и легко вскочил на ноги.– Давай положимся на богов. Я хочу взять в жены твою сестру, а ты не хочешь мне ее отдать. Я вызываю тебя на поединок. Если я буду побежден, твой долг перед родом будет выполнен. Если победа останется за мной – значит, боги сняли с нас обоих все долги. Ты согласен?

Рагна-Гейда вскочила вслед за ним, на лице ее был испуг, она смотрела на Вигмара, как на сумасшедшего. Чего он опять придумал? Или ему мало крови? Но тот лишь бросил беглый взгляд, и ей стало стыдно. Вигмар как будто говорил: «Успокойся. Неужели ты думаешь, что я собираюсь зарезать еще одного из твоих братьев?»

– Я согласен,– с каким-то облегчением сказал Гейр. Сейчас он был готов на все, лишь бы избавиться от этого мучительного и томящего чувства, до конца не ясного ему самому. Он полагал Вигмара врагом, но вместо ненависти ощущал только тоску. Обязанность мести не росла из глубины души, а лежала на плечах, как мешок, навязанный злой судьбой. Он верил Рагне-Гейде и не понимал, как могла сестра полюбить дурного человека. На земле слишком сложно жить – никогда не поймешь, кто прав, а кто виноват. В Валхалле спокойнее. Там все ясно. И в день последней битвы тоже будет ясно, кто друг, а кто враг.

– Пожалуй, придется обойтись без ореховых жердей – где мы в такую темень найдем в лесу орешник?– говорил тем временем Вигмар.– Борре, убери-ка лапник от костра – нам нужно будет место. Гуннвальд, как по-твоему: если огородить площадку копьями, боги это примут?

– У нас у всех копья на ясеневых древках! Ясень годится!– одобрил эту мысль Гуннвальд.– Я, по правде сказать, такого не ожидал, но если ты думаешь, что вам необходимо драться, то почему бы и нет?

– Скажи, ведь он его не убьет?– тревожно шептала Эльдис, теребя за руку Рагну-Гейду и переводя жалобный взгляд с Вигмара на Гейра.

– Нет, нет,– твердила та, даже не спрашивая, за которого из двух Эльдис боится больше.

Опасаться за жизнь Вигмара Рагне-Гейде даже в голову не пришло. Хотя, впрочем… Говорят, что каждый храбр, защищая свою жизнь. Кто знает, на что окажется способен Гейр, перед богами защищая честь рода?

– Подождать бы лучше до утра!– мудро заметил Стейнмод.– Поединок ночью не прибавит вам чести.

– Мне некогда ждать,– ответил Гейр.– Хегстейн велел мне спешить.

– А боги и ночью видят не хуже, чем днем,– поддержал его Вигмар.– В последнее время все не так, как надо. Я уже привык.

Противники сняли плащи и вошли в огороженное ясеневыми копьями пространство. Костер горел ярко, пламя взлетало высоко, озаряя площадку между валунами трепетным и тревожным светом. У обоих имелись мечи и щиты, и оба держались так спокойно, как будто исход поединка их не касался. Волнение осталось на долгих дорогах, которые привели их сюда.

Гейр напал первым; Вигмар спокойно отвел удар, но сам не спешил нападать. Звон оружия словно разбудил Гейра. До него внезапно дошло, что наконец происходит то самое, о чем он так страстно мечтал в последние месяцы: он бьется с убийцей Эггбранда; он, единственный из всего рода, получил возможность достойно отомстить. Потому боги и заставили его увезти Эльдис с кургана, что это была недостойная месть. Вот только Вигмар, казалось, не понимал сути происходящего и сохранял спокойствие, будто вел учебный поединок с тупым оружием.

Еще несколько ударов – и вдруг Гейр понял, чего Вигмар добивается. Он берег своего противника и выжидал возможность обезвредить, не причиняя серьезного вреда. Вигмар держался с ним как взрослый, играющий с ребенком и в шутку выполняющий все условия игры. И в душе Гейра вскипело возмущение: он не хотел, чтобы его жалели и берегли, снисходительно подыгрывали, когда он исполняет важнейшую в жизни обязанность. Чувствуя, как ярость вздымает на гребне, утраивая силы, он бросился вперед.

Вигмар быстро ловил щитом удары, и лицо его казалось озабоченным. Хотелось как можно быстрее покончить с этим поединком, который, конечно, не сделает их с Гейром друзьями и любящими родичами, но хотя бы позволит спать в одном доме и не опасаться, что враг постарается перерезать горло. Да, он не хотел принимать всерьез обязанность мести, которая была так дорога для Гейра. Вигмар слишком ясно понимал, что, если мертвые оживают, никому от этого не становится лучше. Нельзя позволить, чтобы мертвые утягивали за собой живых. А мир так велик и многогранен, что их мелкая вражда и кипение страстей внутри какой-то округи ничего не значат. Убьет он Гейра или Гейр его – для раудов, фьяллей и той земли, откуда привезли в курган Старого Оленя золотые чаши, ничего не изменится. Так что лучше им обоим жить и давать жить другим. Мир велик – в нем хватит места не только разным людям, но и разным богам.

Рагна-Гейда и Эльдис разом вскрикнули, Хладгуд и Гьердис охнули. Вигмар отскочил назад, а Гейр опустил щит. На его плече быстро расплывалось пятно крови, черное в отблесках огня.

Вигмар вздохнул с облегчением и опустил меч.

– Пусть все боги Асгарда и люди, стоящие здесь, будут свидетелями,– устало сказал он.– Боги отдали мне победу, и это значит, что ни один из нас ничего не должен другому.

Гейр промолчал. Его яростное воодушевление схлынуло, стало все равно. И от равнодушия делалось легче: ответственность незаметно свалилась с его плеч. Кто ее снял – сами боги или Вигмар?– он сейчас не задумывался. Рагна-Гейда и Гьердис уже усадили его, резали рукав, черпали из котла нагревшуюся воду для перевязки, и в нем родилось и крепло убеждение, что все не так уж плохо. Пусть мертвые остаются мертвыми, а Рагна-Гейда вернулась живой – для одного дня и это уже неплохо.

«Ну, вот и помирились»,– думала Рагна-Гейда, глядя, как Вигмар и Гейр едят похлебку вместе со всеми из общего котла. Значит, они больше не считают друг друга врагами. Девушка радовалась, что брат не решил, будто она сама заманила его в хитрую ловушку, а у Гейра было такое отрешенное лицо, точно он совсем и не думал о людях, сидящих вокруг него.

После ужина Борре и Гроди потащили котел к ручью – мыть, а остальные стали укладываться спать. Олейв, носивший понятное прозвище Сова, первым устроился на страже, а прочие быстро заснули. Но Рагна-Гейда не спала, а все поглядывала сквозь опущенные ресницы туда, где лежал Вигмар. Ее снова тянуло к этому человеку, как в те времена, когда ничего еще не случилось, точно поединок с Гейром разбил последние остатки невидимой стены. Бегство снова вплело их в густую сеть человеческих связей, пусть и не ту, что раньше. Раны зажили, как заживает и обновляется все живое, а это значит, их любовь жива.

Рагне-Гейде не давал покоя вопрос: а что с ними будет дальше? Гейру нужно ехать на западное побережье. Она сама могла бы вернуться к хевдингу, где ждет мать и прочие уцелевшие домочадцы. Но Вигмару не стоит там показываться, потому что Ингстейн хевдинг тоже имеет право мстить. Объявление вне закона не отменено, а сделать это можно только на тинге Острого мыса. А когда теперь будет такой тинг? И кто из них доживет до него?

Кажется, Вигмар тоже не спал: ворочался с боку на бок, ощупывал древко Поющего Жала. Наконец Рагна-Гейда неслышно выползла из-под своей шкуры и подошла к нему. Услышав шорох, Вигмар вскинул голову и сел. Увидев девушку, он не удивился, не стал расспрашивать, отчего она не спит, а сразу встал и шагнул в сторону, кивком позвав за собой.

– Пусть отдыхают,– шепнул он, отойдя к самому дальнему из валунов.– Завтра опять ехать весь день…

– Куда?– тут же спросила Рагна-Гейда.– Куда мы поедем?

– Я думаю об этом весь вечер. Мне нечего делать у хевдинга, а твоему брату нужно ехать на побережье. Он ранен, да и вообще – двух человек маловато для такой поездки.

– Ты хочешь поехать с ним?– Рагна-Гейда так обрадовалась, что схватила Вигмара за руку.– Только не говори, что отошлешь меня к хевдингу вместе с Гуннвальдом. Я не поеду.

Вигмар посмотрел в ее заблестевшие глаза и улыбнулся, совсем как раньше. Давным-давно – еще до раскопки кургана и даже до злополучного плавания, в котором они лишились «Оленя».

– А почему ты сказала «отошлешь»?– со скрытой насмешкой спросил он, взяв ее руку в свою.– Теперь с тобой твой брат. Это он может тобой распоряжаться и послать куда-нибудь…

– Я его не послушаюсь!– лукаво прошептала Рагна-Гейда, ласково глядя в глаза Вигмару.– Я всегда буду с тобой. Ты же выиграл поединок и меня – теперь и захочешь, а не отделаешься.

Вигмар привлек ее к себе, она обняла его и впервые за долгие-долгие дни почувствовала себя спокойной и счастливой. Взамен разрушенного прежнего мира вокруг начал незаметно налаживаться какой-то совсем другой мир, но из прежнего удалось сохранить самое дорогое, что у нее было. Вопреки всему прошедшему, вопреки всем законам и обычаям, они с Вигмаром все-таки любили друг друга, сами не понимая почему.

– Но ты понимаешь, кто я такой?– прошептал Вигмар на ухо. Он знал, что для нее это не имеет значения, но хотел очистить свою совесть до конца. Чтобы потом больше никогда не вспоминать об этом.– Давай забудем о тех, кого мы потеряли. Наших мертвых не вернуть, а в Валхалле они помирились. Но я убил Модвида, которому клялся в верности. Не знаю, кто теперь возьмет меня в свою дружину.

– Стюрмир конунг!– легкомысленно отозвалась Рагна-Гейда, знавшая о событиях возле Островного пролива.– Он знает, что ты надежный человек. Конечно, убийством вождя не стоит гордиться, но разве ты сам его выбирал? У тебя не оставалось другого выхода.

– Это все не важно. Убийство остается убийством. Если каждый преступник примется искать себе оправдания, то без труда найдет.

– Даже в древности герои оказывались способны на такой подвиг только один раз. Ты же не думаешь перещеголять их всех?– утешала Рагна-Гейда.– Но меня ты своими подвигами не напугаешь. Мы с тобой – два локтя от одного полотна. Я любила убийцу брата и радовалась, когда моего жениха убили прямо на свадьбе. Ну, может, радости было мало, но жалеть о нем я не могла. Я погубила двух человек, которые хотели взять меня в жены. Значит, я приношу женихам несчастье. Мы с тобой – очень подходящая пара, ты так не думаешь?

Вигмар усмехнулся: как не согласиться?

– Я вообще ничего не думаю,– сказал он.– Я просто люблю тебя. Это все, что я знаю. А дальше: поживем – увидим. Мне кажется, нас с тобой таких сумасшедших во всем мире только двое и есть. Значит, боги велели нам быть вместе. Еще немного – и я скажу спасибо фьяллям и раудам за то, что они дали нам такую возможность. Не за все остальное, но за это – да. Правда, я чудовище?

– Похуже Фафнира,– серьезно согласилась Рагна-Гейда.– И у меня остается только один путь, чтобы искупить все свои провинности: стать твоей женой и всю жизнь мучиться.

– Я же вытащил тебя из огненного круга?– напомнил Вигмар.– Значит, я заплатил вено, достойное самого Сигурда. И в ближайшее время нам еще предстоит класть между собой копье. Но когда-нибудь мы его уберем.

– Но только пусть о нас не складывают сагу!– неизвестно кого попросила Рагна-Гейда.– Саги всегда плохо кончаются. А я не хочу долгой славы. Я хочу быть счастливой.

Вигмар снова обнял ее. Возразить здесь нечего. Сейчас ему было хорошо и спокойно, словно он уже одержал победы во всех мыслимых битвах. Любовь Рагны-Гейды как-то незаметно уничтожила пропасть между ним и человеческим родом, он снова стал человеком среди людей, а не чудовищем, противным самому себе. Пусть хевдинг, Стролинги, хоть весь белый свет считает его преступником – сам Вигмар так не думал, потому что Рагна-Гейда знает лучше, а он верил ей. В женщине заключена вечность, и поэтому ей всегда лучше известно, чего стоит человек на самом деле.