Глава 5
Черный принц

Утром я проснулся с тяжелой головой. Мне виделись кошмары. Притом явно с историческим подтекстом. Один из них, который приснился ближе к утру, запомнился мне особенно. Будто я скачу по степи на лихом коне, обнаженный до пояса, а в руках у меня две сабли. Передо мной колышется серая масса вражеских пехотинцев со звероподобными физиономиями, а мне совершенно не страшно, хотя я точно знаю, что поддержки у меня никакой нет, потому что мои товарищи остались далеко позади.

Я врубаюсь в строй зверолюдей, и странная эйфория переполняет мою душу. Иногда мне даже начинает казаться, что копыта моего вороного коня не касаются земли, что я лечу и на лету сшибаю вражеские головы — словно плоды засохшего репейника. А затем ко мне пришла сильная боль, и я полетел в черный бездонный провал. Наверное, я закричал, потому что проснулся и вскочил с кровати как ошпаренный. Повязка на руке сбилась, и порез снова начал кровоточить.

Ругая себя последними словами за вчерашнюю глупость — тоже мне экспериментатор, ты еще в живот себя ножом ткнул бы! — я заменил повязку, умылся и сел завтракать. Крепкий кофе прояснил мне мозги, и я решил заняться стиркой. Корзина с грязным бельем давно наполнилась, и я начал его утрамбовывать, потому что в нее уже ничто не влезало.

Есть у холостяка такие заботы, которые вызывают у него идиосинкразию — полное неприятие неких процессов жизнедеятельности человека. Стирка и уборка помещений как раз и были для меня сущим наказанием. Нанять домработницу я был не в состоянии по финансовым соображениям, а эксплуатировать мать совесть не позволяла, хотя она и стремилась мне помочь.

Загрузив стиральную машину, я от нечего делать побрился, принял душ, остриг ногти и уже хотел было сварганить себе аперитив (ехать машиной мне было некуда, да и не хотелось), как неожиданно резко и требовательно зазвонил стационарный телефон. У меня даже сердце ёкнуло. Основной его функцией являлось украшение интерьера. Это был антикварный аппарат, куда встроили современную начинку. А звонили мне почти всегда на мобилку, даже родственники.

Кто бы это мог быть? — думал я с большим недовольством, поднимая тяжелую трубку с фигурного рычага. Утром меня старались не беспокоить. В вынужденном отпуске я отсыпался впрок, поэтому мог нагрубить звонившему, даже если это были добрые знакомые или родственники (естественно, за исключением отца и матери).

— Алло! Я слушаю.

В трубке заскрипело, затем послышался звук падения тяжелого предмета, потом кто-то не очень корректно ругнулся, и наконец я услышал взволнованный голос Георгия Кузьмича:

— Алеша, ты?

— Естественно. — Кто бы еще мог быть в моей квартире? — Добрый день, Георгий Кузьмич. Что там у вас грохнуло?

— А, пустяки… Лампа настольная свалилась. Зацепил нечаянно, — объяснил он и сразу же, безо всякого перехода, спросил: — Ты можешь приехать ко мне?

— Конечно могу. Когда?

— Прямо сейчас.

— Мм… Я тут стирку затеял…

— К дьяволу стирку! У меня на столе лежит результат анализа серебра, из которого изготовлена твоя пуля. Очень, очень любопытно. Я бы даже сказал — потрясающе!

— Все, все, Георгий Кузьмич! Считайте, что я уже в пути.

Отключив стиральную машину — пусть белье замачивается, чище будет, — я быстро оделся и спустя полчаса уже входил в квартиру старика.

— В кабинет! Пойдем в кабинет! — сразу потащил он меня в свою святая святых.

Георгий Кузьмич был взъерошен и сильно взволнован. Я увидел на письменном столе пластиковый пакетик со знакомой пулей и два листа бумаги, сшитые при помощи степлера. Они были испещрены графиками, таблицами и строчками убористого текста.

— Ах, какая интересная загадка! — Старик буквально танцевал возле стола, потирая руки. — Кто бы мог подумать, кто бы мог подумать…

Его волнение передалось и мне. У меня даже ладони вспотели. Что-то последнее время я стал чересчур впечатлительным… Притом по поводу и без.

— Как думаешь, из какого серебра отлита эта пуля? — спросил Георгий Кузьмич.

— Не могу даже предположить. Я в этом деле полный профан. По-моему, серебро отличается только составом. Ведь у него тоже есть проба. Не так ли?

— Так, так… Обычно в монетном, а особенно в ювелирном деле применяют так называемое стерлинговое серебро. Оно родом из двенадцатого века и, в отличие от чистого серебра, содержит примеси других металлов. В стерлинговом серебре их около восьми процентов. Это цинк, никель или медь. Стерлинговое серебро чаще всего бывает девятьсот двадцать пятой пробы. Оно ценится за высокую чистоту, прочность и долговечность. Но!.. — Тут Георгий Кузьмич многозначительно поднял вверх указательный палец. — В этой пуле чрезвычайно странные примеси. Я бы даже сказал — невероятные. Вот, смотри… — Он пододвинул ко мне листы бумаги, лежавшие рядом с пулей. — Это заключение эксперта. Очень сведущего в своем деле специалиста, можешь не сомневаться.

А я и не сомневался. Только все эти графики и таблицы были для меня словно для барана новые ворота. Я беспомощно повертел листки в руках и вернул их старику:

— Прокомментируйте, пожалуйста, Георгий Кузьмич. Повторяю — я не в теме.

— И чему вас учат?! — возмутился было старик, да вовремя вспомнил, что разница между доктором наук и неучем чересчур велика, и дал задний ход. — Ладно, слушай и внимай. Я буду предельно краток и конкретен, чтобы ты понял без дополнительных объяснений. Пуля изготовлена из серебряно-платинового сплава. Он редок сам по себе, но в нем есть еще и примеси палладия, иридия, родия, золота, железа и свинца. Сплав получился тугоплавким и прочным. В принципе для двадцать первого века ничего необычного, за исключением одного но. Когда эксперт, мой добрый приятель, сравнил данные анализа с таблицей образцов серебряных сплавов разных эпох и народов, он был потрясен. Да-да, именно так — потрясен! Судя по всему, пулю изготовили из поддельного талера, который находился в сокровищнице Черного Принца, предводителя средневековой шайки разбойников!

Я смотрел на Георгия Кузьмича совершенно пустым взглядом. Имя Черного Принца мне не говорило ни о чем. Я не был силен в истории, тем более в ее ответвлениях. Я знал лишь то, что положено знать выпускнику средней школы. Не более того.

— Извините, Георгий Кузьмич, но я понятия не имею о Черном Принце, — признался я, невольно покраснев. — И вообще, какая разница, что это за серебро? Неплохо бы узнать, откуда его взяли, чтобы выйти на изготовителя серебряной пули. Этим мы можем оказать помощь нашей доблестной милиции. Глядишь, и поймают негодяя, который убил старика.

Про милицию у меня вырвалось спонтанно. До этого момента я и в мыслях не держал ничего подобного. Как почти каждый гражданин России, я старался не связываться со слугами закона ни под каким соусом — себе дороже. С ментами меня в какой-то мере примирял лишь участковый Васечкин, он был отличным парнем.

— Большая разница! Во-первых, о самом талере. Я так понимаю, что ты и в этом вопросе профан?

Я невольно принял вид кающегося грешника. А что скажешь? Конечно, в музеях, в том числе и столичных, мне приходилось бывать. И нумизматические коллекции я видел, но это было очень давно.

У меня в памяти осталось лишь чертовски приятное воспоминание о восхитительно вкусном московском мороженом, которым дед заманивал меня в музейные залы, пропахшие пылью веков. В детстве у меня был потрясающий нюх, поэтому после посещения музеев я долго чихал и сопливил. Похоже, на старину у меня была аллергия.

— Талеры начал чеканить в конце пятнадцатого века тирольский эрцгерцог Сигизмунд. Причиной появления талера стало обесценивание серебряных денег, бывших в обращении до того времени, и потребность в крупной монете для нужд торговли. Рост добычи серебра в Тироле и Богемии и усовершенствование техники чеканки позволили выпустить большую красивую монету, которая оставалась стандартом для европейских серебряных монет на протяжении трехсот лет. Талер Сигизмунда, равный по покупательской способности золотому дукату, весил чуть больше тридцати грамм. Стоимость одного талера составляла шестьдесят крейцеров, то есть соответствовала золотой монете гольдгульдену. Поэтому ее назвали гульденгрош или гульдинер… Как насчет моей настойки? — вдруг резко сменил тему старый историк. — Есть предложение немного взбодриться.

— Спасибо, нет! — брякнул я торопливо; мне не улыбалась еще одна встреча с инспектором ГИБДД. — Я ведь за рулем.

— Ну, как знаешь…

Георгий Кузьмич торопливо наполнил рюмку и выпил, запрокинув голову назад, — одним махом. Похоже, он сильно волновался. Меня же пока его «лекция» мало трогала. Я ждал продолжения.

— А теперь о Черном Принце… — Старик взял лимонную дольку с блюдечка, но лишь понюхал и положил обратно. — Во второй половине пятнадцатого столетия на землях, находящихся на стыке Франции, Германии и Швейцарии, орудовала шайка разбойника, называвшего себя Черным Принцем. В 1460 году он захватил один из замков в районе современного французского города Дабо и превратил его в неприступную крепость, совершая оттуда набеги на торговые караваны. Лишь много лет спустя войскам французского короля Людовика Одиннадцатого удалось взять Черного Принца в плен. Однако куда делись награбленные ценности, он не сказал даже под пытками. Только когда ему вспороли грудь, Черный Принц крикнул своим палачам, что и после смерти, в аду, он будет охранять свои сокровища. А всякого, кто посягнет на них, настигнет его гнев…

За окном неожиданно заорала автомобильная сигнализация, и я уже дернулся посмотреть, не пытаются ли снова угнать мою «мазду», но потом по звуку понял, что это голосит чужая машина, и успокоился. А Георгий Кузьмич тем временем продолжал:

— Прошли века, но память о Черном Принце и его ненайденных сокровищах сохранилась. Сотни кладоискателей были готовы пренебречь проклятием, отправляясь на поиски спрятанных богатств, и все они при странных и таинственных обстоятельствах погибали. В девятнадцатом веке молодой немецкий историк проник в заброшенные подземелья замка, и несколько дней спустя его тело местные жители обнаружили наверху, среди развалин. За немцем последовали два итальянца: один мгновенно погиб в подземных лабиринтах, другой все-таки выбрался на поверхность, но, помутившись рассудком, закончил свои дни в сумасшедшем доме. Следующей жертвой стал парижанин. Он также смог выбраться наружу, но это был не юный красавец, а обезумевший седой старик. Умирая, он шептал: «Кровь, кровь — всюду кровь!»

Георгий Кузьмич так увлекся своим же рассказом, что последнюю фразу почти выкрикнул. И даже сильно побледнел, словно на какой-то миг очутился на месте несчастного парижанина. Оказывается, старый историк был очень чувствительной натурой…

— В восьмидесятых годах прошлого века история замка привлекла французскую туристическую фирму, решившую отреставрировать развалины, превратив их в «туристический рай». И что ты думаешь — из пяти сотрудников фирмы, которые приехали в Дабо, четверо погибли под обвалом. Участь пятого оказалась еще более трагичной. Он лишился рассудка и в клинике непрестанно повторял: «Монстры, монстры, монстры…» Мрачная слава замка стала пугать окрестных жителей, и они замуровали все входы в подземелье, однако за неделю работ двенадцать человек умерли таинственной смертью. Последним был кладоискатель со стажем Анри Жемийон. После долгих исторических изысканий он пришел к выводу, что искать сокровище надо там, где стояла часовня. В бывшее пристанище Черного Принца Анри приехал со своей подругой Жоржеттой. Три месяца он занимался раскопками и наконец нашел подземную камеру, где стояли сундуки с серебряными и золотыми монетами, а также металлический ящик, полный бриллиантов. Выбравшись на поверхность, Анри решил спрятать найденные бриллианты в банке. Сундуки с монетами были неподъемными, поэтому он оставил их на месте — так сказать, до лучших времен. Воодушевленный потрясающей удачей, Анри Жемийон обратился за помощью к местным жителям, но никто не согласился помочь ему с транспортом даже за очень большие деньги… Кх-кх-кх!

От волнения старик закашлялся, и я поторопился налить ему стакан минералки. Отпив несколько глотков, Георгий Кузьмич продолжил свой рассказ:

— Отчаявшись, Анри решил сам доставить клад в банк Эпиналя. Погрузив его в свой автомобиль, Анри и Жоржетта отправились в дорогу. Он осторожно вел машину, потому что дорога шла вдоль глубокого лесного оврага. Вдруг за поворотом они увидели человека огромного роста, в рыцарских доспехах и с мечом в руках. Лицо гиганта напоминало жуткую кровоточащую маску: оно было в страшных ранах, и кровь стекала по бороде на железные латы. Машина Анри внезапно перевернулась несколько раз и упала в овраг, где мгновенно взорвалась. Нужно отметить, что и ему, и его подружке сильно повезло. Их выбросило на поросший травой откос, и они отделались только переломами и ушибами. Что касается ящика с бриллиантами, то он исчез. То ли драгоценности сгорели в огне, то ли их забрал фантом в облике рыцаря. Конечно, полиция постаралась замять дело, но с тех пор больше никто не пытался найти проклятые сокровища Черного Принца. А незадачливый Анри Жемийон и его подруга исчезли, будто их и не было.

— Занятно… Но я не понимаю, какое отношение имеет Черный Принц к серебряному талеру, из которого отлили пулю?

— Самое непосредственное! Дело в том, что его огромные сокровища были нажиты не только грабежами. Не так уж много богачей было в те времена в Западной Европе. А те, у кого имелись денежки, в основном герцоги и графы, сидели за стенами замков, куда Черный Принц при всем своем хитроумии и недюжинных воинских талантах добраться не мог. Так же как и до состоятельных городских купцов, которых охраняли не хуже чем владетельных персон. И тут в самый раз подойти к главному. Уж не знаю, каким образом, но Черный Принц сумел заполучить чрезвычайно талантливого алхимика. До недавних пор имя его было погребено под прахом веков, оставались лишь догадки. Но в свете новых открытий что-то начало проясняться: скорее всего, это был Базилиус Валентинус, трактаты которого получили широкую известность в семнадцатом веке. Есть мнение, что он был монахом-бенедиктинцем и жил в Эрфурте во второй половине пятнадцатого века. Некоторые историки ставят под сомнение подлинность приписываемых ему сочинений и самое существование Базилиуса Валентинуса; предполагается, что эти трактаты были написаны разными людьми не ранее второй половины шестнадцатого века. Но, как бы там ни было, такой человек все же существовал, как доказывает современная наука, и это именно он составил трактат «Книга двенадцати ключей», в котором описал процесс превращения разных металлов и химических веществ в золото. Скорее всего, имя Базилиус Валентинус было псевдонимом, потому что в списках монахов монастыря в Эрфурте оно не значится. И все же это имя всплыло, правда, только раз. Однако на него просто не обратили должного внимания. А зря…

Постепенно лекция профессора истории начала меня увлекать. Я пока не знал, к чему он клонит, но вдруг почувствовал знакомое мне волнение. Так бывает в темном подземном лабиринте, когда впереди вдруг забрезжит дневной свет. Я слушал, стараясь не пропустить ни единого словечка.

— Вся эта история с Черным Принцем случилась, когда правил французский король Людовик Осторожный. Он справедливо считается одним из самых выдающихся королей Франции. Людовик был человеком очень даровитым, но злобным, злопамятным и коварным. Еще в юности он стал непревзойденным мастером притворства и имел славу ловкого интригана. В отличие от своего отца, который охотно отдавал дела правления в руки своих любимцев, Людовик собирался править самостоятельно и потому хотел составить верное представление о государстве. Он стал разъезжать по стране, неожиданно меняя направление пути, чтобы застать всех врасплох и приобрести точные понятия о характерах людей и положении дел. Память его была необыкновенно сильна, наблюдательность неутомима. Бедно одетый, он ездил почти без всякой свиты, ходил по улицам городов в одиночку, заводил разговоры с людьми разных сословий и охотно вызывал противников на откровенность. Он не любил принимать на себя важный вид, презирал роскошь, пышные праздники, рыцарские игры, и часто случалось, что въезжал в город окольными путями, стараясь уклониться от торжественных встреч. Он носил простой камзол, нижнее платье серого сукна и дешевую потертую шапку. Его скромный Турнельский дворец составлял резкую противоположность великолепным дворцам герцогов и первых вельмож. Главной целью политики Людовика было собирание всех французских земель под своей властью. И вот однажды в своих поездках он натыкается на замок Черного Принца. Предводитель разбойников подмял под себя практически всех окрестных вельмож. Он был у них вроде сюзерена. Конечно же такая сильная личность могла здорово пригодиться прагматичному Людовику, и тот рискнул побывать у Черного Принца в гостях. О чем они там беседовали, про то история умалчивает. Можно лишь догадываться. Но секретарь короля, повсюду сопровождавший его величество, был весьма скрупулезной личностью и кратко описал в королевском дневнике этот визит. Так сказать, для памяти. Полностью эти записи до нас не дошли, но интересно, что в них были упомянуты некоторые приближенные Черного Принца (нужно отметить, что среди разбойников было немало обедневших дворян), в том числе и Базилиус Валентинус — без указания титула и должности.

Георгий Кузьмич, который все это время стоял передо мной в позе лектора, видимо, устал. Пододвинув кресло поближе к столу, он сел, снова подкрепился рюмочкой настойки (на этот раз закусив лимонной долькой) и продолжил свое увлекательное повествование:

— Тут уместно провести небольшой экскурс в историю платины. О ней-то ты хоть что-то знаешь?

— Вот именно — что-то. Платина — это драгоценный металл белого цвета, применяется в промышленности и ювелирном деле. Все.

— Негусто. Что ж, придется восполнить этот пробел в твоем образовании. Цивилизации Анд (инки и чибча) добывали и использовали платину с незапамятных времен. Но практически до конца семнадцатого века платина не была известна в Европе. В 1735 году испанский король издал указ, повелевавший платину впредь в Испанию не ввозить. При разработке россыпей в Колумбии ее тщательно отделяли от золота и топили под надзором королевских чиновников в глубоких местах речки Рио-дель-Пинто, которую стали именовать Платино-дель-Пинто. А ту платину, которую уже привезли в Испанию, король приказал всенародно и торжественно утопить в море. Дело в том, что платина легко сплавляется с золотом и по плотности от него почти не отличается, чем не преминули воспользоваться фальшивомонетчики. Название «платина» было дано серебристому металлу испанскими конкистадорами. Слово буквально означает «маленькое серебро», «серебришко» (платина против серебра стоила вдвое дешевле). Объясняется такое пренебрежительное название исключительной тугоплавкостью платины, которая не поддавалась переплавке, долгое время не находила применения и ценилась вдвое ниже чем серебро. Именно этот момент и использовал Базилиус Валентинус, когда его пригласил к себе на службу Черный Принц.

— Но ведь он был разбойник!

Георгий Кузьмич скептически ухмыльнулся и ответил:

— Он был не хуже и не лучше современных олигархов. Черный Принц — в этом практически нет сомнений — являлся дворянином, а значит, его разбойничьи повадки мало кого волновали. Даже короля Людовика, который сам был не прочь поживиться за счет какого-нибудь барона или графа. В те времена главными разбойниками были владетельные господа. Их отряды, состоящие в основном из наемников, представляли собой настоящие разбойничьи шайки. Поэтому алхимик преспокойно дал согласие на сотрудничество с Черным Принцем. Видимо, тот посулил ему немалый куш. А главное — лабораторию. Потому как алхимиков часто обвиняли в сношениях с дьяволом, и они работали в основном в подполье. Что для настоящего ученого (а многие из них могли претендовать на это звание) словно удавка на шею. Ведь в подвале не поставишь серьезный опыт. Вот алхимикам и приходилось выкручиваться, поступая на службу к правителям. При этом алхимики обещали своим покровителям, что обязательно сотворят им кучу золота или серебра. Естественно, при помощи мифического «философского камня».

— И что, они и впрямь выполняли свои обещания? — спросил я недоверчиво.

— Конечно нет. Для алхимика главным было иметь хорошо оборудованную лабораторию. А чтобы господин оставался в состоянии постоянного предвкушения большого богатства, некоторые хитрецы и впрямь устраивали, так сказать, «показательные выступления», творя на глазах жадного аристократа золото из воздуха и каких-нибудь химических веществ. Это был просто ловкий фокус. И драгоценного металла получалось совсем немного — на дне пробирки. Как раз столько, сколько мог алхимик наскрести золота в своих дырявых карманах.

— Неужели алхимикам сходили с рук такие штуки?

— Не всем… — Георгий Кузьмич улыбнулся. — Тех, кто не успевал вовремя исчезнуть, ждали страшные пытки и костер. Так что, как видишь, в Средние века было одинаково опасно заниматься и разбоем, и научными изысканиями. И бандиты, и алхимики считались изгоями общества. Естественно, за исключением владетельных особ, занимавшихся разбоем и имевших возможность безбоязненно приютить под крышей своих замков не только ученых, но и авантюристов от науки. Ты же знаешь, что богатым и знатным все сходит с рук.

— Знаю, — ответил я мрачно.

— Ладно, вернемся к нашим баранам. Чтобы увеличить свои богатства, Черный Принц, будучи неглупым человеком, пошел другим путем. Он начал чеканить фальшивые талеры. Награбленного серебра у него было много: посуда, утварь. Но он ничего не получил бы, переведя серебряные изделия в монету. Ведь тогда деньги ценились по весу. А фальшивое серебро с большим количеством посторонних примесей легко определялось. И тогда Базилиус Валентинус предложил сплав, в котором присутствовала платина, которая, как я уже говорил, была вдвое дешевле серебра. Но это в восемнадцатом веке. А раньше, скорее всего, она вообще стоила сущий мизер. Талеры, выходившие из-под чеканов в тайной мастерской Черного Принца, были практически идентичны талерам короля Сигизмунда. Только обладали несколько иными физическими свойствами. Что вовсе не пугало купцов и менял. Ведь они привыкли, что главной примесью, «портившей» серебро, была медь, затем цинк и в меньшей степени никель. А платина практически была тождественна серебру, только сплав получался более тугоплавким. Всего лишь. Зато Черный Принц как минимум удвоил ценность своей добычи за счет платины.

— Не понял… По-моему, вы сказали, что платина стала известна в Европе где-то в семнадцатом веке. А речь идет о пятнадцатом.

— Точно! И это одна из загадок серебра Черного Принца. Видимо, он имел связь с тамплиерами-храмовниками. Орден рыцарей Храма преподнес и до сих пор преподносит миру много загадок! Несмотря на то что он был упразднен в четырнадцатом веке, а его члены подвергались арестам и жестоким преследованиям со стороны римско-католической церкви, братья ордена еще долго напоминали о себе миру и Европе в частности. Среди них было много выдающихся ученых и путешественников, и я совсем не удивлюсь тому факту, что корабли изгоев, бежавших от папского правосудия, добрались до Южной Америки раньше кораблей конкистадоров.

Не исключено, что опальные тамплиеры вели подпольную торговлю с европейскими странами. Естественно, через доверенных людей. Таким человеком мог быть и Черный Принц, которому купцы-храмовники и предложили новый, доселе неизвестный в Европе металл, обладающий благородными свойствами. Однако мы вступили на скользкую дорожку предположений. Обратимся к фактам. Но прежде у меня есть предложение почаевничать. Или ты предпочитаешь кофе?

— Мне все равно…

Мы перебрались на кухню. Чай, заваренный старым профессором, был выше всяких похвал. Я никогда не умел так заваривать. Это искусство было выше моего понимания. У меня в любом варианте получался чифирь — крепкая, не очень ароматная бурда. Зато мозги она просветляла — будь здоров.

— Так вот, — Георгий Кузьмич отхлебнул несколько глотков и с удовлетворением вздохнул, — после того, как король Людовик побывал в замке Черного Принца, его начал мучить бес стяжательства и подозрительности. Наверное, предводитель разбойников чересчур шиковал, выставляя напоказ свои богатства. А вот сразу стать под знамена короля, чтобы под его руководством приводить к подчинению мятежных баронов, он не захотел. Наверное, пребывал в раздумьях. Ведь тогда король Франции не являлся чересчур серьезной фигурой. И потом, у Людовика было много сильных врагов, и Черный Принц это знал. Так что его колебания были вполне естественны — зачем без нужды ворошить осиное гнездо? Но королю они показались подозрительными, и он тут же зачислил Черного Принца в стан своих недоброжелателей. Конечно, прошло какое-то время, пока Людовик с войском не явился под стены замка Черного Принца с требованием безоговорочной капитуляции. Но пока суть да дело, предводитель разбойников использовал расположение короля, как он думал, с толком. Он уже гораздо меньше грабил на дорогах, а в большей мере занимался купеческими операциями — скупал на свои поддельные талеры бриллианты. Имел он такую простительную слабость…

Я с тоской посмотрел в окно. Экскурс в историю уже начал меня утомлять. На кой ляд мне все это?! Наверное, Георгий Кузьмич понял мое состояние, потому что закончил он свой рассказ по-военному четко и быстро:

— Короче говоря, замок Черного Принца пал, а его сокровищ так и не нашли, что оказалось для короля Людовика весьма неприятным сюрпризом. А потом выяснилось, что талеры Черного Принца — поддельные. Уж не знаю, кому понадобилось это афишировать… Талеры быстренько собрали, а поскольку не смогли определить, что в них за примесь, благополучно утопили все монеты в море. Так что король Испании не был первопроходцем в этом деле. С той поры никаких упоминаний о талерах Черного Принца не наблюдалось. И вот нá тебе…

— Может, тот французик-кладоискатель… как его?..

— Анри Жемийон, — подсказал старик.

— Может, Анри Жемийон прихватил несколько монет, когда тащил ящик с бриллиантами? Он ведь знал, что талеры Черного Принца — большая нумизматическая редкость.

— Несомненно, знал. Да вот только ни в одной серьезной коллекции они пока не присутствуют. По крайней мере, мне это неизвестно. А я должен бы знать — ведь это сенсация в исторической науке.

Ну и что мне дали все эти сведения? Принцы, разбойники, короли… Наконец, платина. Кто завалил Африкана? — вот в чем вопрос. Впрочем, и он касается моей персоны постольку-поскольку. Меня тревожили лишь слова знахарки насчет моей ауры, подпорченной колдовскими силами, хотя в этом я и не признавался даже самому себе. Не хотел признаваться, старался выбросить сеанс снятия порчи из своих мыслей.

Проклятая ворона! Ну что ей стоило спланировать и упасть на клумбу во дворе дома, а не на мой балкон?! Ан нет, ей угораздило шмякнуться едва ли не на мою глупую башку. И теперь ко всем моим проблемам прибавилась еще одна.

— Нужно обратиться к нумизматам! — решительно сказал Георгий Кузьмич. — Есть у меня на примете один большой специалист. Правда, мы с ним давно не виделись, и я не знаю, как он теперь относится ко мне — во время последней нашей встречи мы немного повздорили. Но тебе ничто не мешает напроситься к нему на консультацию. Тем более что он хорошо знал твоего деда и даже был с ним дружен, несмотря на разницу в возрасте.

Ну уж нет! Хватит мне истории с географией. Я вежливо согласился со стариком, взял бумажку, на которой он нацарапал адрес нумизмата (номер его телефона профессор потерял вместе с записной книжкой), и покинул жилище Георгия Кузьмича в совершенно отупевшем состоянии. Мне даже начало казаться, что я не владею собой и кто-то ведет меня на веревочке — как быка на бойню.

Бывают в жизни человека моменты, когда он не знает, что ему делать. На какое-то время он становится Робинзоном Крузо, очутившимся на необитаемом острове. Однако в отличие от книжного персонажа, которого волна выбросила на пустынный берег, вокруг человека бурлит жизнь — едут машины, идут мимо люди, но они не видят его, словно он сидит за сильно тонированным стеклом. А человек их не слышит, потому что в ушах у него стоит тишина — до звона. Точно так бывает, когда у человека случается контузия. Мир вокруг него мгновенно немеет, он неожиданно становится беспомощным, как дитя.

Я ехал в машине, но практически не слышал никаких звуков, а краски солнечного дня казались мне серыми и безжизненными. Мне вдруг очень захотелось стать маленьким ребенком и спрятаться на груди у мамки от пока неведомой, но уже начинающей приобретать зловещие очертания опасности.