Волкодав
Неожиданно приехал Винграновский. Сообщение о его прибытии мы получили в семь утра по космической спецсвязи, а уже через полчаса команда "ледяных драконов" из шести человек буквально оккупировала территорию виллы. Это было настолько необычно, что я даже растерялся.
Сообщение Центру о последних событиях я не осмелился задержать, хотя и понимал, что Кей может не поздоровиться. Единственное, о чем я умолчал, так это о нюансах поведения Хуго. Мне хотелось разобраться с ним лично. Впрочем, его слабость к спиртному была известна и руководству, и я не мог понять, каким образом ему доверили пост на "Сидни". К сожалению, так получилось, что команду формировал не я. А может, и к счастью: теперь я отвечал лишь за саму операцию, а не за качественный состав группы. Однако мне от этого было не легче: для ликвидаторов в любом задании "на холоде" ошибка в подборе исполнителей чаще всего означает одно – смерть. Будь наше задание чисто по профилю, я, конечно, не пошел бы на поводу у Кончака. Но операция "Альянс" была настолько мутной по форме и содержанию, что я просто плюнул и на ее мотивы, не совсем мне понятные, и на то, какими средствами мы пытаемся выполнить поставленную задачу – если она вообще практически выполнима. Я даже стал непозволительно философски относиться и к собственной жизни, хотя более ценного, чем она и счет в банке, у меня ничего и никогда не было.
Наверное, я просто расслабился. После драки в Турции, когда я едва не потерял Акулу, а затем эксфильтрации на Кипр все остальные события стали казаться мне какими-то ненатуральными, будто я жил в розовом замке и смотрел вокруг через розовое стекло. Даже стычка с "братками" в Лимассоле не добавила перцу в кровь, как это было прежде. Я плыл по течению, едва шевеля жабрами.
И вот итог…
Винграновский был сух и неулыбчив. Он сразу же попросил пригласить на беседу Хуго.
– Остальным оставаться на месте, – жестко отчеканил он, глядя на меня сузившимися глазами, не предвещающими ничего хорошего.
– Будет выполнено, – не менее сухо ответил и я.
– Я отдал приказ своим людям ликвидировать любого, кто попытается покинуть "Сидни" или виллу, – предупредил Винграновский.
– Извините, но у нас здесь не детский сад, а "торпеды" и "дельфины" не сосунки. Они не привыкли, чтобы ими пол подметали. – Я вдруг окрысился – какого черта?!
– Не горячись, – миролюбиво охладил мой пыл Винграновский. – Ты сейчас все поймешь.
Что я должен понять, блин горелый?!
И все-таки я промолчал. Похоже, стряслось что-то очень серьезное. Поэтому я на несколько минут покинул Винграновского и отдал соответствующие распоряжения. Теперь мои подчиненные составляли внутреннее кольцо охраны, а "ледяные драконы" – внешнее. Конечно, как я и предполагал, парни были несколько шокированы нашествием "айсбергов", которых недолюбливали и "торпеды", и боевые пловцы. "Ледяные драконы" считались белой костью среди профессиональных "терминаторов" спецслужб. Им и платили больше, и посылали в командировки в цивилизованные страны, в отличие от других подразделений наших спецслужб, которые скитались в основном по "черным" и "желтым" континентам.
Мы уединились в отдаленной комнате. И сразу же возле двери вырос один из "айсбергов". Да, в команду "Айс" подбирали людей явно не из худших. Достаточно элегантно одетый парень с симпатичным, но твердоскулым лицом тут же выбрал самую лучшую позицию, позволяющую ему держать под прицелом коридор и лестницу и в случае чего мгновенно укрыться в нише, где стояла статуя покалеченной женщины, – похоже, мудрый муж поотрывал ей руки в первую же брачную ночь. Я так думаю, что открой она рот, то в нем не оказалось бы и языка – древние уже в те времена понимали, откуда произрастает корень зла в этом мире…
Когда я возвратился вместе с Хуго, Винграновский заканчивал проверку комнаты спецприбором на предмет "клопов", "жучков" и прочей электронной нечисти. Правду сказать, я удивился – такую процедуру мы проделали, едва вселились на виллу. Но благоразумно промолчал – аксакал, как говорят на Востоке, всегда прав. А мне до опытного "волчары" Винграновского – или как его там – еще расти и расти.
– Присаживайтесь, – любезно предложил он, и мы с Хуго молча утонули в чересчур мягких креслах, которых я терпеть не мог – они действовали расслабляюще, а в случае опасности, когда необходимы мгновенный взрыв силы, эмоций и обостренная реакция, эти порожденные цивилизацией домашние чудища удерживали тело почище осьминожьих щупалец.
– Хуго, доложи обстановку, – сказал Винграновский, усаживаясь напротив.
Что за херня?! Почему этот пьяница и раздолбай Хуго должен делать то, что по штату полагается мне как командиру группы?!
– Ах да! – делано спохватился Винграновский. – Вы ведь, скажем так, не совсем знакомы…
Ничего себе заморочки! Это как понимать – "не совсем знакомы"? Да мне этот кастрированный алкоголик столько сала залил за шкуру, что я считал, будто знаю его как облупленного. Ан нет, оказывается, мы еще официально не представлялись друг другу. Бред сивой кобылы!
Я так думал, кипятился в душе, но что-то меня настораживало и сдерживало вполне естественные порывы взбрыкнуть, как я это умел, и понести нашу телегу по кочкам. Сегодня Хуго был какой-то не такой. Чисто выбритое лицо отсвечивало синевой уже пробивающейся жесткой щетины (вот воистину наказание для мужского племени! – скобли подбородок хоть до опупения, а через три-четыре часа такое впечатление, будто не брился по меньшей мере сутки), обычно мешковатая фигура подтянулась и стала угловатой, сильной, как у хорошо тренированного спортсмена, а в постоянно мутных глазах вдруг сверкнуло очистившееся от грязных туч пронзительно синее небо. Теперь он не казался опустившимся, безвольным типом. Скорее от него веяло той самой глубоко скрытой угрозой, по которой узнают друг друга люди нашей опасной профессии.
– Капитан Хлебников, сотрудник отдела внутренней безопасности главного управления, – со скрытой насмешкой Винграновский "представил" мне Хуго.
Моб твою ять!
Я на минуту просто оцепенел от неожиданности. Это что же творится в моей парафии?! Пьяница Хуго – и змеи подколодные: их боялись даже самые отпетые и прожженные парни из спецподразделений ГРУ. Невероятно… Эх, Волкодав… Какой, к черту, Волкодав?! Осел необъезженный, хмырь болотный, чучело американского тушканчика, трахнутое молью!
Да-а… не хило.
– Давай, – кивнул помощнику кэпа (какому помощнику?!) Винграновский.
– Я думаю, нужно ввести его в курс дела… – Хуго вопросительно взглянул на Винграновского.
– Несомненно. – Винграновский смотрел очень серьезно и даже угрюмо. – В общих чертах, – будто спохватившись, добавил он.
– В 1991 году у нас случился серьезный "прокол", – начал Хуго. – "Засветился" нелегал, проработавший "на холоде" почти двадцать лет. Его, к счастью, успели вывезти, а вот группа прикрытия… В общем, спасти удалось лишь одного. Мы не знали, что там стряслось. Внутреннее расследование не дало результатов. То есть результаты были, но, во-первых, без соответствующего фактажа, а во-вторых, им просто не поверили. Тогда, сами понимаете, полный раздрай в стране сказался и на нашей работе, а потому дело спустили на тормозах и благополучно похоронили в архиве. Однако спустя четыре года, во время одной из операций, неожиданно всплыли странные нюансы. Слава богу, задание было на контроле у моего шефа, который в девяносто первом году вел разработку эксцесса, закончившегося провалом весьма сложной и имеющей перспективу комбинации. Он и подметил кое-что общее в этих двух, казалось бы абсолютно не похожих, случаях…
– Позволь мне закончить, – встрял в монолог Хуго-Хлебникова мой высокопоставленный связник-контролер. – Когда операция "Альянс" вышла на старт и твоя группа была сформирована, к нам неожиданно подкатили парни из ОВБ. То, о чем они нам с шефом сообщили, оказалось настолько сногсшибательным, что мы просто не знали, как поступить. Дело в том, что тайна "Альянса" уже стала достоянием наших противников благодаря "кротам", затесавшимся в группу поддержки…
– Что-о?! – Тут уже я не выдержал. – Вы хотите сказать?..
– Не хотим, а уже говорим. Да, в твоем сыре столько дырок, что ты даже не можешь представить.
– Значит, меня послали на задание, привязав к заднице пороховую бочку с зажженным фитилем?!
Я неожиданно испугался, что сейчас сорвусь и такое отчубучу… А потому, задав вопрос, тут же прикусил язык; он у меня как собачий хвост: не то чтобы уж очень длинный, но иногда пытается руководить хозяином помимо его воли.
– Ну, не преувеличивай… – Винграновский неожиданно улыбнулся. – Ты думаешь, мы оставили тебя без прикрытия? А где, интересно, все эти дни я прохлаждался? Если ты со своими людьми нежился в джакузи и баловался виски, то я и мои "айсберги" все колени до костей протерли на окрестных камнях, ползая днем и ночью на четвереньках, чтобы обеспечить вам безмятежные сновидения.
– Мне расплакаться от благодарности и умиления или как? – дерзко спросил я, постепенно обретая душевное равновесие.
– Или как, – спокойно парировал мой выпад Винграновский. – Но позже. Когда мы кое с кем побеседуем. – Он включил переносной гавкунчик. – Третий, прием! Давай сюда клиента.
Спустя минуту дверь отворилась, и на пороге появился… Курт Полански, наш тихоня механик! За ним маячила внушительная фигура "ледяного дракона".
– Проходите, – вежливо пригласил Винграновский. – Третий, стул мистеру Полански.
– Спасибо, – не менее вежливо поблагодарил Полански.
Я смотрел на него во все глаза – Курт? Полански? "КРОТ"?!
Мне пришлось познакомиться и с его досье. Понятно, в весьма усеченном виде. Собственно, как и в остальных своеобразных визитных карточках агентов, там было отражено только самое необходимое – то, что требуется старшему группы для более эффективного руководства при проведении быстротечных спецопераций. Когда идет проработка дальней перспективы, команда формируется несколько по иным принципам. В таком случае шеф-агент сам подбирает необходимых, буквально по косточкам обсасывая сильные и слабые стороны каждого. Он подключает психологов, аналитиков, сексопатологов и так делее, и тому подобное. Малейшее подозрение, не важно, в каком аспекте – боевой или физической подготовке, прошлой работе "на холоде", странной сексуальной ориентации и прочее, немедленно ставит жирный крест на кандидате. И все потому, что после, уже в период операции, этот крест из чернильного может превратиться в деревянный, и не только для одного шефа-агента, а и для всей группы.
Курт Полански, по идее, был чист, как хрустальное стеклышко. Он уже ходил в ветеранах, когда я ползал по скалам Афгана в составе армейского разведбатальона. С активной работы на пассивную его перевели года два назад, и с тех пор он служил под командованием Боба Миллера – если можно назвать службой круизы по южным морям и балдеж на золотых пляжах Средиземноморья. Но действующие агенты не завидовали ни Курту, ни кэпу, ни другим старикам ГРУ, честно заработавшим свои несколько сомнительные привилегии. "Сидни" не просто болталась по морям, по волнам, а чаще всего выполняла чрезвычайно секретные миссии; узнай о них противник, лежать бы на дне нашей старушке вместе с командой уже давным-давно.
– Полански, где ваш тайник? – Винграновский не стал разводить базар-вокзал и спросил, что нужно, прямо в лоб.
– Шеф, кто этот человек? – повернул голову в мою сторону механик. – Я обязан ему отвечать?
– Как на духу. Нас инспектирует служба внутренней безопасности.
Да, выдержке Полански можно позавидовать: на его лице не дрогнул ни один мускул, а застывшие, словно замерзший чай, глаза смотрели холодно и спокойно.
– Я не понял, о чем идет речь, – перевел он взгляд на Винграновского.
– Все вы понимаете… мистер Таф. – В голосе Винграновского прозвучала злая ирония.
И тут я увидел, как быстро иногда ломаются самые смелые и выдержанные люди. Полански вдруг побледнел, резко откинулся назад, а затем…
Затем он как-то судорожно зевнул, и пока я, холодея от недобрых предчувствий, пытался предупредить Винграновского о надвигающейся беде, позади Полански раздался треск, и наш "дед" – так называют стармеха мореманы – слетел со стула, будто его оттуда нечистый смел. Я поднял ошалелые глаза и увидел невозмутимую физиономию "айсберга", который привел Курта; он спокойно запихивал в чехол очень мощный электроимпульсный разрядник; таким можно свалить даже быка.
Капсула с ядом находилась в коренном зубе Полански. Он просто не успел ею воспользоваться, хотя и намеревался.
Когда механик очнулся, то был в чем мать родила (если не считать плавок), да еще и привязанный к стулу.
– Таф, вы проиграли, – просто сказал Винграновский. – Мы вас уже несколько лет держим на коротком поводке. Вы столько дезы передали своим хозяевам, что они вас могут обменять разве что на дохлого ежа. Так что перед вами весы: на одной чашке правда, на другой – ваша жизнь. Мы вас "прокачаем" и отпустим, как ни парадоксально это звучит. Вы не нужны уже никому – ни своим работодателям, ни нам. Конечно, отпустим только по окончании операции.
– Вы думаете, я настолько глуп, что вам поверю? – В хрипловатом голосе Полански-Тафа звучала издевка. – Да, я отработанный материал, но в разведке не один год. И знаю, что мне крышка.
– Напрасно… – Винграновский, мне показалось, сказал это с сочувствием. – Напрасно, мистер Таф, вы упрямитесь. Я понимаю ваше состояние. Мы вас просто опередили, и вам неприятно сознавать, что вы прокололись, как молокосос. Но вы должны бы знать, как бывает, когда "крота" допрашивают "на холоде". Здесь нет законопослушных следователей и прокурорского надзора. А значит, вас ждет боль. Что поделаешь, – он пожал плечами, – жестокая необходимость.
– Нет! – отрезал Полански.
Он постепенно приходил в себя от шока, случившегося при упоминании его псевдонима. Наверное, Полански решился на такой ответ все же не по здравом размышлении, а из отчаяния. И скорее всего, от незнания диверсантских реалий работы "на холоде". Он был обычным нелегалом, подготовленным для работы в среде цивилизованных европейцев, не позволяющих применение специальных методов обработки на допросах. К тому же, будучи "кротом", тешил себя надеждой в случае чего или сбежать к своим хозяевам, или сжевать капсулу с цианистым калием. Но сейчас он попал в спецгруппу диверсантов, а с ними противники обращались несколько поиному. А потому и нам приходилось во время операций забывать, что такое человеколюбие и гуманизм, и действовать, повинуясь лишь звериным инстинктам выживания.
Полански-Таф ошибался…
Он раскололся ровно через восемь минут после того, как пошел в ход спецчемоданчик с набором разных мудреных штучек и химпрепаратов. Им занялся Хуго, и я ловил себя на мысли, что не перестаю удивляться его невероятному превращению из вечно пьяного безвольного кастрата в жестокого и беспощадного особиста, холодного как лед и совершенно лишенного каких бы то ни было эмоций. Это был страшный человек, и я невольно содрогался, вспоминая, что все это время у меня буквально в постели копошился скорпион-монстр в человеческом обличье. Я и сам не был паинькой, но удовольствия от подобных ситуаций не получал. А Хуго просто упивался страданиями, хотя и казался внешне отрешенным; его выдали глаза, в которых временами вспыхивали огоньки садистского безумия.
Когда Полански начал давать показания, я, по просьбе Винграновского, вышел. Все верно – мне не стоит знать того, что не положено обычному диверсанту-ликвидатору.
Меня пригласили час спустя. Я провел его с пользой для своих нервов и желудка – выпил стакан виски и съел бутерброд. На душе было так гнусно, будто там ночевали бродячие коты.
Когда я вошел в комнату, Полански лежал на тахте с закрытыми глазами. Похоже, он отрубился.
– Вытрясли? – спросил я, кивая в его сторону.
– Не все. – Винграновский выглядел уставшим и озабоченным.
– А как насчет обещания отпустить его на все четыре стороны? – Я не удержался, чтобы не бросить камень в огород Винграновского.
– Утопающий хватается за соломинку, – спокойно ответил он.
– Здравый рассудок говорит, что все это чушь, а подсознание тут же начинает испускать сигналы в мозг: "А вдруг, а вдруг…" Психология чистой воды. Такие обещания очень помогают при работе со спецсредствами, когда воля подавлена, а всем остальным руководит подкорка на бессознательном уровне.
Лектор хренов. Общество знания и дознания… В опытных руках человек колется и без всяких там психологических штучек-дрючек.
– Теперь куда его, в унитаз?
– Нет. Он еще поживет. Я его забираю.
– Что, чересчур жирный гусь?
– Да. С ним должны поработать спецы управления.
– Нам нужно сворачиваться?
– Через два часа вилла должна быть пуста.
– Я распоряжусь.
– А тебя не интересует, что он нам рассказал?
– Если касаемо операции "Альянс", то да.
– Кроме Полански, в группе есть еще один "крот".
– Мать твою!.. – взорвался я. – Вы что, издеваетесь надо мной?! И второго вы тоже мне подсунули?
– Майкл, это было бы чересчур, – с укоризной сказал Винграновский. – Для нас информация, полученная от Тафа, тоже неприятная неожиданность. Если не сказать больше.
– Кто он? – спросил я требовательно. – Я займусь им лично, – добавил я с угрозой. – И никто мне не помешает это сделать. – Я с вызовом посмотрел прямо в глаза Винграновскому.
– Все дело в том, захочешь ли ты сам этого…
– Кто?!
– Кей…
– Что-о?!
Мир обрушился на меня и погреб под своими обломками. Я почувствовал, что схожу с ума.
Кей… Кей!
Я ожидал услышать чье угодно имя, только не ее. Только не ее! После того как мы вытащили Кей из передряги, в моей душе вдруг проснулось теплое чувство, где-то похожее на дружбу. Удивительно, но я даже не хотел с нею просто переспать, хотя и мог бы. Она сама этого желала. Однако мне мыслились наши отношения несколько в ином ракурсе. Кей для меня уже не была взбалмошной девчонкой, телкой, которую, потрахав, можно забыть спустя час после постельного режима. Я даже, грешным делом, начал мечтать, примеряя на себя кафтанчик семьянина, где моей половиной была Кей. Ведь не до глубокой же старости мне мотаться по заграницам с пистолетом за пазухой?
Дурак, трижды дурак!
– Таф работал на ЦРУ. – Винграновский говорил медленно, тщательно обдумывая каждое слово. – Его внедрили в военную разведку в результате многоходовой комбинации и "законсервировали". Похоже, надеялись на рост по служебной лестнице. Но, увы, Таф надежд не оправдал. Тогда его решили использовать на всю катушку. Собственно, прошлое тебе знать не обязательно…
– Не обязательно… – повторил я, словно эхо.
– Затем произошло элементарное стечение обстоятельств, от чего не застрахован ни один разведчик. Сначала "крот" в управлении, а затем Таф сообщили своим хозяевам, что "Сидни" должна быть задействована в каком-то очень засекреченном задании. Ведь об операции известно весьма ограниченному кругу. И тем более о ней не должны были знать твои подчиненные. Так сказать, во избежание… Обычная предосторожность при работе "на холоде".
– Да, обычная предосторожность… – кивал я, как китайский болванчик.
– ЦРУ схватилось за сообщение, как черт за грешную душу. При их раздутых штатах в нынешней обстановке разрядки даже мелкое дельце как елей на душу. Таф доложил хозяевам, что "Сидни" идет на Кипр. Те быстренько все просчитали и решили его продублировать, послав в Лимассол Кей. Естественно, включив свои возможности на агентурном уровне.
– Кей… – Мне было так больно, что я едва не застонал.
– Ее завербовали во время одного из заданий "на холоде". После неудачной ликвидации. Арестовав и "прокачав" Кей, они решили, что живой она будет гораздо полезней ЦРУ, нежели мертвой. Добившись согласия работать на разведку США и взяв подписку, цэрэушники ликвидировали "объект" Кей и отпустили ее восвояси. Все это было проделано настолько быстро и квалифицированно, что у отдела планирования спецопераций не возникло ни малейших сомнений в отношении задания, блистательно выполненного Кей. А оно, смею тебя уверить, было из разряда сверхсложных и опасных.
– Но ведь ее сама Гюрза…
– Точно. Гюрза была наставницей Кей. И сама Кей ее и убила.
– Нет!
– Да. Это горькая правда… Гюрза должна была ее представить тебе как "жену" лично. Но Кей допустила ошибку. Гюрза, опытный нелегал, не верила никому. А потому решила понаблюдать за контактами Кей в Лимассоле. На всякий случай. А может быть, что-то и заподозрила. И Гюрза засекла момент встречи Кей с американским резидентом – мы так предполагаем, после выясним точно – ЦРУ на Кипре. Но и за Гюрзой наблюдали. Наши соотечественники, киллеры по найму, завербованные ЦРУ для ликвидации немало насолившей им русской разведчицы. Мы пока не знаем, из каких соображений американцы доверили столь щепетильное дело нашим отморозкам, а не своим спецам по "мокрым" делам. В этой интриге еще предстоит разбираться. Я так думаю, что Гюрзу должны были ликвидировать сразу после того, как она введет в вашу группу Кей. Они надеялись, что твоя, так сказать, жена с ее обаянием заставит тебя в отсутствие более опытного руководителя плясать под свою дудку. А значит, узнает и о плане операции.
– Твою мать… – прошептал я пересохшими губами. Я вспомнил записку Гюрзы: "…твоя жена за нами следит". Теперь все ясно. Она намекала, от кого исходит опасность, а я не понял. Не понял!
– Что?
– Да так… ничего.
– Предупрежденные старшим группы киллеров цэрэушники решили форсировать события. И взяли Гюрзу в клещи. Она пыталась предупредить тебя, однако опоздала. Но хозяева Кей тут же сообразили, что лучше убить двух зайцев одним выстрелом. Они надумали повязать ее кровью, чтобы не соскочила с крючка. И Кей не промахнулась.
– Сука! Какая сука… – Я был раздавлен, уничтожен.
– Да не суди сам… – тяжело вздохнул Винграновский. – Уж такая у нас профессия. Как ни воротишь нос, а гнильцой все равно попахивает.
– А почему вы уверены, что Гюрзу убила Кей? – спросил я с вдруг проснувшейся надеждой. – Ведь вы ее еще не допрашивали.
– Извини, но мы не сочли нужным тебе говорить… тогда… – Винграновский смутился; или сделал вид, что смутился.
– Когда и что?
– Из тех, кого ты взял в машине, как ты знаешь, быстро умер лишь один, старший группы. А второй еще чуток поболтал. Правда, знал он очень мало, всего ничего, но зато сказал, что именно он был неподалеку от кафе, где убили Гюрзу, и видел женщину, которая ее ликвидировала. К сожалению, тогда Кей не вызывала ни малейшего подозрения, а мы эту мифическую женщину искать не стали. Но ее приметы на всякий случай сообщили Хуго.
– Я ее начал подозревать совсем недавно. – Теперь вступил в разговор Хуго. – Моей задачей был Таф. Он так усердно пытался меня споить, что я совсем голову сломал – с чего бы? То, что наши каюты на "Сидни" находятся рядом, еще не веский повод для устранения соседа и коллеги с помощью спиртного дурмана. Как оказалось, это мы выяснили на допросе, его аппаратура космической спецсвязи находилась в тайнике на яхте и как раз в той каюте, что на время операции заняли Слоули и Трейни со своей электроникой. И она расположена дверь в дверь с моей. Уложив меня спать, Полански мог работать там без опаски. Но как только туда вселилась команда "Сириус", он никак не мог выйти на контакт с оперативным центром ЦРУ в Средиземноморье. Тогда Таф, зная, кем является Кей на самом деле, решил передать информацию через нее, ведь он не имел права отлучаться с судна. Для этого они дождались вашего отсутствия, – он посмотрел на меня с холодным циничным выражением, – и Кей отправилась "исследовать" морское дно. Прикинувшись вдрызг пьяным, я засек их доверительные переговоры. Что выглядело весьма странным – до этого они избегали друг друга. Это обстоятельство заставило меня приглядеться к Кей. Хотя и тогда я еще не связывал ее и женщину, убившую Гюрзу. Но в тот день я будто прозрел. К сожалению, времени для доклада руководству у меня не было, и единственное, что я успел сделать, так это выпустить воздух из одного баллона акваланга, на который нацелилась Кей. По этой причине она не смогла выйти на контакт со связником Тафа, всплыв на поверхность гораздо раньше назначенного места, где ее и подобрали люди Джино Феличи. Дальнейшее вам известно.
– А с какого боку приставить следивших за нами израильтян? – спросил я глухо – лишь бы что-то сказать.
– Пока ничего вразумительного ответить не могу. – Винграновский сокрушенно вздохнул. – Работаем и в этом направлении.
– Хорошо. Но если Кей шла в связке с русскими киллерами, то зачем тогда она дала мне их приметы?
– Здесь можно только гадать. Скорее всего, по причине абсолютно прозаической: американцы хотели понаблюдать со стороны, кто задействован в операции, о которой им доложил Таф. Ведь они точно знали, что у группы есть еще и прикрытие. А потому решили себя обезопасить от неожиданностей в случае возможного противостояния.
– Как я понял, операция сворачивается?
– С чего ты взял? – удивился Вингранов-ский.
– Она теперь "засвечена" со всех сторон.
– Ну и что?
– Как что? – Теперь уже я офигел. – Разве нам отныне позволяют на конспирацию начихать?
– Иногда, чтобы поймать крупную рыбу, нужно хорошо воду замутить. Или другой пример. В дореволюционной России воры-карманники использовали оригинальный метод очистки карманов у законопослушных граждан на рынке и вообще в толпе. Один из них, подстава, убегал, другие, его подельники, гонялись за ним с криками "Держи вора!", а третьи в это время вытаскивали портмоне и срезали кошельки у зевак, в праведном гневе присоединившихся к погоне.
– Возможно, я и понял, но тогда не лучше ли заявить на весь мир о нашей миссии?
– Не лучше, – отрезал Винграновский. – Мне кажется, ты немного устал от разговоров. Поэтому займись сборами. Пусть твои парни протрут все, что возможно, чтобы не осталось ваших пальчиков. А мы пока побеседуем с Кей.
– Есть… – только и сказал я перед тем, как отправиться восвояси.
А что еще я мог добавить? Кому нужны мои сомнения и переживания? Я всего лишь мелкая сошка. Ликвидатор. Марсель, отель "Англетер"
Арч Беннет изнывал от жары. Начало августа не предвещало каких-то необычных природных коллизий, но уже к концу первой недели столбик термометра добрался до отметки тридцать четыре градуса по Цельсию в тени. Синоптики талдычили о глобальном потеплении и о годе активного солнца, рассказывали о протуберанцах на поверхности светила и о том, что совсем скоро ожидается похолодание, но агенту МИ-6 от этого было не легче. Впрочем, и первые два летних месяца не отличались терпимой температурой, но, работая в основном в закрытых помещениях, где были включены мощные кондиционеры, Арч особо не ощущал дискомфорта.
Однако в Марселе, где ему приходилось много мотаться по городу, положив язык на плечо, Беннет с собачьей тоской вспоминал длинные зимние вечера у камина, когда можно было, разогревшись от пламени, выйти на улицу и побродить в тишине, подставляя лицо под колючие снежинки или капли холодного дождя. Во Франции он почти всегда был взмылен, а ночью мог уснуть, лишь завернувшись в мокрую простыню: кондиционеры "Англетера" работали круглосуточно, но сам отель располагался так, что солнце поджаривало его стены с утра до вечера, а лучшие номера как раз и находились с самой что ни на есть солнечной стороны.
Босс приказал перебазироваться в Марсель. Здесь был большой порт, где замаскировать приданные группе плавсредства не составляло большой проблемы. Теперь численный состав команды Арча перевалил за десяток. Конечно, никто из его подчиненных не знал истинных мотивов пребывания во Франции. Каждый должен был отработать локальное задание, а затем… затем, если "Троянский конь" выполнит поставленную задачу, исчезнуть, раствориться в морской пучине или лечь под чужой надгробный камень, а на самый крайний случай – попасть в психушку спецназначения. Конечная цель была известна лишь Папаше Шиллингу и шеф-агенту Беннету. Но способ предстоящей ликвидации держался в такой тайне, что Арч мог о нем лишь догадываться.
Беннета не покидали тоскливые предчувствия. Нехорошие предчувствия. Он понимал задумку босса достать каштан из огня чужими руками. Но гладко бывает лишь на бумаге, а жизнь всегда вносит коррективы, и иногда настолько существенные, что от первоначального замысла остаются лишь одни воспоминания.
И еще Арч думал о моральном аспекте проблемы. Работая над планом оперативных мероприятий, он старался представить объект "Цирцея" безликим существом, фантомом, рисованной фигуркой в компьютерной игре. Будто в конечном итоге можно нажать на соответствующую клавишу и все вернуть на исходные позиции. Беннет даже перестал смотреть телевизионные передачи, чтобы случаем не наткнуться на какое-нибудь шоу с участием принцессы Дианы. Временами ему становилось страшно…
Сегодня он ждал с докладом Макнэлли. Это был единственный человек в структуре МИ-6, кому он доверял. И не потому, что рыжий шотландец такой хороший, порядочный человек, а по причине более чем прозаичной – Джонни страдал пороком, который в английской разведке выжигался каленым железом. Он был гомосексуалистом.
Надо отдать ему должное – Макнэлли стоически переносил страдания, связанные со столь непопулярной сексуальной ориентацией. Он был хитер во всем, что касалось его личной жизни, и слыл аскетом. Когда ему становилось невмоготу, Джонни всеми правдами и неправдами добивался отпуска дня на два-три и исчезал в неизвестном направлении. Попав в команду Беннета, он начал скрытничать еще больше. Но Арч, съевший в разведке не один фунт соли, давно поставил себе за правило знать о своих подчиненных всю их подноготную. Нередко от этого зависела его жизнь.
Он проследил за Макнэлли в одну из его отлучек. Правда, для этого ему пришлось привлечь бригаду наружного наблюдения, весьма опытных спецов своего дела. Но даже от них рыжий Джонни едва не ушел. И все-таки Арч застукал его на горячем. Кто мог догадаться, что кузина Макнэлли на самом деле мужчина-трансвестит? С виду вполне благопристойная семья, уважаемый дядюшка, на поверку оказавшийся тоже извращенцем, тетушка с пуританским характером, не чуравшаяся лесбийских утех… Что плохого в том, что Джонни навещает своих родственников?
Однако звериное чутье Арча на нестандартные ситуации и тут его не подвело. Плюнув на закон, он приказал поставить в квартире дядюшки Макнэлли прослушивающие устройства и, лично убив на контрольную проверку почти сутки, наконец докопался до самого дна души рыжего Джонни.
Последовавшее затем объяснение буквально повергло в шок помощника Арча. Но не менее хитроумный, чем шотландец, шеф-агент решил не сдавать его – чувство благодарности, практически не присущее людям, но подкрепленное страхом за будущее (а обман руководство МИ-6 не прощало), должно было привязать Макнэлли к нему стальными тросами. Что и случилось.
Джонни сиял. Арч в душе расхохотался – он знал почему. В Марселе его подчиненные имели гораздо больше свободы, чем в Лондоне, а потому шотландец, похоже, уже успел отвести душу в каком-нибудь притоне для "голубых".
– Шеф, есть интересные сведения. Можно? – Макнэлли кивнул в сторону бара.
– Давай. Жарко?
– Немного… – Джонни вместо прохладительного напитка налил стакан виски, добавил холодной воды и стал пить, прищелкивая языком от блаженства.
Сукин сын… Арч покачал головой – у шотландцев, как говорят, в жилах вместо крови течет спиртное.
– Мне передали из Лондона кое-какие сведения о Саймоне. Как вы просили, я сказал ребятам, чтобы они дополнительно покопались в его делишках.
– Ну и?..
– Шеф, а не лезем ли мы в огород нашего босса? Если он узнает, что мы ведем расследование по Саймону… – Джонни округлил глаза и сделал жалобную мину.
– Своя рубаха ближе к телу, – отрезал Арч. – Или ты хочешь, чтобы с нас сняли скальп, если что-то там не сварится в замыслах босса?
– Шеф, я хочу спокойно дослужить до пенсии, – искренне признался шотландец. – А потому готов ради этого сделать все, что угодно.
– Ладно, рассказывай.
– Саймон служил связующим звеном между боссом и неким доном Витторио, капо французской мафии, контролирующей Средиземноморское побережье. Кстати, в настоящее время он живет в Марселе.
– Интересно…
– Где-то с полгода назад наружники МИ-5 зафиксировали контакт Саймона сначала с доном Витторио, а затем и с какими-то подозрительными типами; один из них якшался с этим мафиозо и, похоже, был замешан в его делишки. После "прокачки" архивов Интеллидженс сервис у парней из МИ-5 едва не приключился родимчик – этим вторым оказался русский агент бывшего КГБ, проходивший по нашим документам под псевдонимом Тэн. Увы, когда бросились его искать, чтобы взять за жабры, он исчез. Контрразведчики считают, что произошла утечка информации, и этого Тэна кто-то предупредил о намечающейся акции.
– Тэн… – Арч прокашлялся – у него внезапно сел голос. – Как его настоящая фамилия? Или… не смогли определить?
– Почему не смогли? Тэн – подполковник Шмелев. Может, это и не настоящая его фамилия, но в архивах указано именно так.
Шмелев!!! Арч едва не задохнулся от волнения – вот и проявилась разгадка повышенного интереса Папаши Шиллинга к событиям в Лимассоле…
Теперь картина нарисовалась в воображении Беннета почти во всех деталях. Саймон вышел на дона Витторио по приказу босса затем, чтобы тот нашел киллеров для операции "Троянский конь". (Очень неплохое решение, не смог не отдать должное Папаше Шиллингу Арч.) И будущие палачи принцессы должны быть именно русскими. Какая великолепная интрига! – варварырусские убивают гордость британской нации. Конечно же в финале операции их ликвидируют геройские парни из МИ-6, не жалеющие ни времени, ни сил для обеспечения национальных интересов Англии. Расследование, сосредоточенное в руках Папаши Шиллинга, выясняет, что руководителем группы киллеров был Шмелев. И не важно, что он уже давно не работает на русские спецслужбы. Факт есть факт. После начинается информационная раскрутка, запрос в парламент, бурные дебаты в палате лордов, замораживание отношений с Россией и, как следствие, щедрое финансирование спецслужб Британии, по окончании "холодной войны" сокращенное почти вполовину. Блестящая комбинация! Одним выстрелом Папаша Шиллинг хотел убить столько зайцев, сколько нужно для шикарного охотничьего ленча под победные звуки волынки.
Но что-то не связалось… Что? Почему нанятые киллеры вместо тщательной подготовки операции были втянуты в сомнительное мероприятие на Кипре? И еще – судя по сведениям Интерпола, которые, несмотря на приказ босса, перехватил не сотрудник САС, работающий на МИ6, а Беннет, убитые киллеры принадлежали к могущественному синдикату наемных убийц, чей главный офис располагался где-то в Южной Америке. И второе – как в эту мозаику вставить ГРУ, израильскую Шин бет и ЦРУ?
– Джонни, предупреди свой источник информации в Лондоне, чтобы он ни пара с уст. Нигде, никогда и никому. Иначе его – да, наверное, и нас – ждет участь Саймона.
– Все так серьезно? – Джонни удивленно-испуганно захлопал своими длинными оранжевыми ресницами.
– Очень, – подтвердил мрачный Беннет. – Ладно, спасибо. А сейчас отправляйся готовить нашу "эскадру" к выходу в море.
– До свидания, шеф.
– Всего… – Арч достал из кармана пачку франков и ткнул ее в руки Джонни. – Это тебе… на мелкие расходы…
Макнэлли просиял и испарился. Беннет брезгливо, двумя пальцами, взял стакан, из которого пил Джонни, пошел в ванную и выбросил его в мусорную корзину. Терпимость Арча к гомикам простиралась не настолько далеко, чтобы он мог пить с ними из одной посуды…
Насвистывая что-то веселое, Макнэлли шел по улице Святой Екатерины, держа курс на неприметную пиццерию, расположенную в полуподвальном этаже старого дома. Иногда он, по устоявшейся привычке спеца по наружному наблюдению, совершал мгновенные "экскурсии" по встречающимся на пути магазинчикам, чтобы вычислить "хвост", если он имелся. Но сзади все было чисто (да и кому какое дело в большом портовом городе до еще одного праздношатающегося англичанина?), и успокоенный помощник Беннета топал дальше, пожирая глазами симпатичных мальчиков – их одежда из-за жары не отличалась пуританским покроем и разнообразием: майка и шорты, открывающие загорелые стройные ноги.
В пиццерии было еще жарче, чем на улице. Шотландец поморщился от запахов кухни и, миновав столики, где о чем-то уныло беседовали обливающиеся потом клиенты забегаловки, толкнул дверь в подсобку. Там его ждала Эйприл.
– Скоро отчаливаем, – сообщил Джонни.
– Я уже знаю.
– Откуда? – удивился Макнэлли.
– От верблюда. – Эйприл смотрела на него холодными змеиными глазами, в которых человеческого было не больше, чем у обломков горного хрусталя.
– Шутишь… – Джонни опасливо отодвинулся: несмотря на свой ранг помощника Беннета, а значит, непосредственного начальника Эйприл, он так и не смог побороть в себе совершенно инстинктивную неприязнь и даже боязнь к этой коварной и жестокой женщине.
– Ага, – подтвердила Эйприл, слегка растягивая свои тонкие, чуть подцвеченные розовой помадой губы. – Ладно, выкладывай. Мне недосуг.
– Я все рассказал шефу… как ты и хотела.
– Не я, глупец, – отрезала Эйприл, – а наш большой босс. Мы служим ему, и никому больше. Уяснил?
– Давно… – расплылся в хитрой ухмылке Макнэлли.
– То-то… – Эйприл решительно поднялась со стула и открыла неприметную за ширмой дверь, ведущую в глубь пиццерии. – Следуй за мной.
Джонни кивнул и поторопился шагнуть в темный коридорчик. Он уже знал, что там есть еще несколько помещений, сдающихся за определенную плату всем желающим уединиться подальше от людских глаз.
Пропустив его внутрь достаточно просторной комнаты без окон, освещенной ночником, Эйприл закрыла дверь на ключ.
– Все… ты пришел, Джонни.
– Куда? – недоуменно спросил шотландец.
– Туда, где тебя давно ждут, – с ядовитой улыбкой ответила Эйприл и включила верхний свет.
Макнэлли невольно посмотрел на широкую кровать, стоящую под стеной слева, и едва не закричал от страшного зрелища, представшего перед его глазами: там лежали, сплетясь в недвусмысленную позу, двое обнаженных мужчин; и они были мертвы. Кровь, густо испещрившая белые простыни, была свежей, и немало повидавший в разведке Джонни мог бы поклясться, что еще несколько минут назад они были живы.
– Чт-то это? – спросил он невпопад дрожащим голосом.
– Твои друзья, милый, – пропела, по-прежнему зловеще улыбаясь, Эйприл.
– Какие?.. – начал было Макнэлли – и тут же умолк, похолодев от недобрых предчувствий.
– Случилось несчастье, Джонни. – В руках Эйприл вдруг появился пистолет с глушителем. – Ты застал своего любовника в постели другого "голубого", распсиховался и убил обоих. Но в последний миг один из них – как это у вас, "активный"? – все-таки успел нажать на спусковой крючок и проделал совершенно случайно в твоем глупом лбу аккуратную дырочку. Такие дела, партнер.
– Ты не можешь… – простонал Джонни.
Он и не пытался достать оружие – Эйприл стреляла без промаха.
– У меня приказ, Джонни, – просто объяснила Эйприл.
– Босс?!
– А кто же еще?
– Он все знал… про меня?
– Чудак ты, Джонни. Боссу известны не только наши поступки, но и мысли.
– Значит, я приговорен?
– На двух стульях не усидишь. Тебе надо бы об этом знать, коль уж дал подписку работать на МИ-6.
Черная, последняя в его жизни ночь принесла Джону Макнэлли гораздо меньше боли, чем он думал.
