Глава 8. СМЕРТЬ ПРИХОДИТ НЕЖДАННО

Лычков уехал. Забрав с собой жену и детей. Похоже, его благоверная не рискнула отпустить ветреного Севу в свободное плавание не только без руля, но и без рулевого. В записке, которую мне передала соседка Лычковых, он написал, что будет отсутствовать не менее месяца. Значит Сева, кроме отгулов, взял еще и отпуск. Но адрес, по которому его можно будет найти, этот крутила так и не удосужился сообщить. Что, впрочем, для меня не имело никакого значения. Слинял – и ладно. Мне действительно очень не хотелось, чтобы Лычка вынесли вперед ногами. Мужик он шебутной, но на него положиться всегда можно. Сева был продуктом социалистической эпохи в нашей стране, когда мелкое воровство госсобственности де-факто не считалось преступлением. С такими замашками он благополучно переполз и в новый капитализм, где многое стало частным. Разве можно осуждать человека за то, что большевистский лозунг "Грабь награбленное", почерпнутый вождями революции из исторических анналов времен монголо-татарского ига, он впитал с молоком матери?

Как ни странно, но с отъездом Лычкова меня оставили в покое. Я многократно проверялся на наличие (или отсутствие) "хвоста", однако кроме бродячих собак, которые почему-то испытывали ко мне дружественные чувства, никто за мной не топал. Конечно, я мог предположить, что наблюдение ведется очень профессионально, однако это было бы чересчур. Для таких мероприятий нужно задействовать не менее двух десятков сотрудников наружки и пять-семь единицы автотранспорта. Но я не был ни американским шпионом, ни наркокурьером, а потому просто не был в состоянии представить по какой причине соответствующие органы могли меня так круто пасти. Именно органы, так как я очень сомневался, что частная охранная контора имеет в своем штате большое количество настоящих профи по части наружного наблюдения.

Парни, намеревавшиеся взять меня и Лычка на абордаж во время приснопамятной командировки на завод абразивов, как раз и числились за такой шарашкой. Это я выяснил еще тогда, просмотрев изъятые документы. У одного из них (которого мне пришлось треснуть палкой по башке) я нашел удостоверение сотрудника охранного предприятия "Центурион".

От нечего делать и на всякий случай я решил познакомиться с этой конторой поближе.

Конечно, мне очень хотелось думать, что мои приключения уже стали достоянием истории и никого не волнуют, однако гаденькое чувство неуверенности будоражило воображение, вызывая сомнения и опаску. Предупрежден – значит вооружен. Этот древний принцип не менее актуален и в нынешние времена. И мне совсем не хотелось, чтобы однажды, пребывая в глупой самоуспокоенности, я попал в ловко расставленные силки. Откуда выход был только один – на раскаленную сковородку.

"Центурион" занимал весь первый этаж помпезного здания, построенного в сталинскую эпоху. Все эти завитушки, капители, крохотные балкончики с кованным ограждением смотрелись на фоне серых облупленных стен как что-то инородное и ненужное. Дом казался выброшенным на берег испанским галеоном, который постепенно разрушался и покрывался наростами. Раньше на первом этаже размещался бибколлектор, но в эпоху повального безденежья и тотальной компьютерной дебилизации общества книга постепенно становилась совершенной архаикой, к тому же не приносящей сверхприбылей, и помещение пустили с молотка.

На входе в "Центурион" стояла охрана. И между прочим, в милицейской форме, при оружии. В городе такой шик могла позволить себе лишь солидная богатая фирма, имеющая высокопоставленных покровителей. Это я знал точно. И от такого знания мне почему-то стало не по себе. Я бы предпочел иметь в своих противниках какую-нибудь хилую шарашку, едва сводящую концы с концами.

Зайти внутрь? С какой стати? Нет, я не дрессировщик хищных зверей и голову в пасть тигру класть не собираюсь. Хотя с другой стороны мне бы очень хотелось познакомиться с шефами охранного предприятия поближе. И не только познакомиться, но и поинтересоваться, кто из клиентов "Центуриона" имеет на меня большой зуб. А чтобы моих визави не мучила совесть – как же, добровольно раскрыть такой секрет – я бы перед визитом сходил в магазин электротоваров и купил элементарный паяльник. Очень нужная вещь в доверительном разговоре подобного рода…

Немного помыкавшись возле "Центуриона" (так, чтобы меня не захватила в поле обзора видеокамера слежения, установленная над входом в бывший бибколлектор), я благополучно свалил в направлении ближайшего кабачка. Нужно было согреться – дул поосеннему холодный ветер – и обдумать сложившуюся ситуацию.

На удивление, водка, которую мне предложила дама-бармен с поистине выдающимся бюстом, оказалась очень даже ничего. Закусывая маслинами, я упорно размышлял и невнимательным взглядом изучал внутренне убранство питейного заведения.

Кабачок оказался баром. Весьма шикарным баром. Полуподвальное помещение имело, как это ни странно, высокий потолок и было отделано итальянским мрамором и ценными породами дерева. Солидная натуральная кожа кресел и стульчаков, хрустальные пепельницы, несмотря на осень живые цветы в вазочках, красивые шторы, зеркальная стенка с обширнейшим набором разнообразных спиртных напитков – все говорило о том, что хозяин этого заведения относится к городской элите. А иначе ему просто не дали бы спокойно жить и работать. Возможно, бар принадлежал и самому мэру, который потихоньку скупил по меньшей мере половину прибыльных торговых точек города.

Естественно, не от своего имени. И пока он, одетый в вызывающе плохонький дешевый костюмчик, с высоких трибун языком громил коррупцию, воровство и взяточничество, его шестерки исправно переправляли многократно прокрученные бюджетный деньги в зарубежные банки. О времена, о нравы…

Тем не менее, цены в баре оказались вполне приемлемыми. По крайней мере, чтобы посидеть в нем вечер с подругой, моей месячной зарплаты хватило бы.

Людей в баре, несмотря на субботу, было немного. Что и не удивительно – часовая стрелка только-только переползла на цифру "два". Обычно самый шабаш в таких шикарных заведениях начинается вечером и длится далеко заполночь. Я потихоньку наливался водкой – это был самый дешевый напиток – клевал свои маслины и, усиленно ворочая мозгами, не забывал наблюдать за окружающими.

В противоположном углу собралась небольшая, но тесно сбитая компашка, в которой я безошибочно узнал сборище проституток. Видимо, они недавно проснулись, потому что казались каким-то растрепанными, вялыми и заторможенными. Похоже, эта шобла была "приписана" к бару, потому что расторопный официант, юный и наглый парнишка с удивительно прозрачными циничными глазами, подавал им коктейли даже не спрашивая, что они хотят заказать. А между прочим у каждой из путан был свой вкус на этот счет.

Неподалеку от них сидели два мужика, судя по внешнему виду, из глубокой провинции – они были одеты в застегнутые на все пуговицы немодные костюмы, а узлы их пестрых галстуков очень напоминали те, которые применяются при казни через повешение.

Наверное, в город их привели дела, какой-то маленький и не совсем законный бизнес. И теперь провинциалы просаживали на хапок зашакаленные бабки в престижном дорогом баре с наивностью полудиких эскимосов, впервые попавших в цивилизованный мир.

Затрепанные шалавы казались ошалевшим от невиданного сервиса и падким на амурные развлечения мужикам прекрасными скромными дамами, и они пытались завязать с путанами интеллигентный разговор. Но проститутки на их попытки реагировали слабо.

Похоже, они и впрямь были не в надлежащей форме. Впрочем, не исключен вариант, что шлюхи сомневались в финансовых возможностях потенциальных клиентов.

Еще за одним столиком расположился серьезный господин в дорогом фирменном прикиде. Со своего места я не мог рассмотреть его лицо, хотя оно и показалось мне знакомым. Видимо, он кого-то ждал, потому что время от времени нервно посматривал на наручные часы. Шустрый официант подходил к нему едва не на цыпочках и изгибался в таком поклоне, что я начал бояться за его хребет. Этот солидный мэн заказывал только дорогой французский коньяк, но пил чисто по-русски – одним глотком, без всяких там европейских штучек со смакованием и обнюхиванием напитка. У выхода за пустым столиком неприкаянно маялся дюжий детина, который с собачьей преданностью ловил каждое движение солидного господина. Как говорится, и дураку ясно, что это был телохранитель. Парень зорко следил за клиентами бара, и когда его тяжелый испытующий взгляд останавливался на мне, я чувствовал себя не очень уютно.

Когда время начало приближаться к трем часам, солидный господин-товарищ-барин, или кто там он был на самом деле, начал метать икру. Сначала он принялся звонить по мобильному телефону, а когда ему не ответили, стал материться. Я со своего места, конечно, не слышал, что он говорит сквозь зубы, однако предположить было не трудно.

Мало того, если раньше этот богатенький Буратино заказывал совершенно микроскопические дозы коньяка, то теперь потребовал полстакана. И оприходовал эту слоновью порцию, как и прежде, одним глотком. Притом без закуски. Что говорило о большом нервном напряжении.

Наконец где-то без десяти три в бар впорхнула дамочка в плаще и косынке, скрывающей ее несомненно симпатичное лицо. Я сидел в не очень удобном для наблюдения месте, а потому успел увидеть ее только со спины. Если не считать мельком подсмотренного профиля, когда она быстрым взглядом окинула помещение бара, выискивая, как оказалось, того самого нервного господина. Этот профиль мне показался знакомым, но на первых порах я не мог сообразить откуда. Впрочем, клиентов бара я рассматривал чисто машинально, без какой-либо определенной цели, занятый своими, не очень радостными, мыслями.

Тем временем дамочка присоединилась к господину, который, увидев ее, оскалился как изголодавшийся волк. Склонившись над столом, они начали шептаться, и я понял, что собеседник дамочки костерит ее за опоздание на чем свет стоит. Затем, опомнившись, он подозвал официанта и что-то шепнул ему на ухо. Шустрый половой немедленно рванул к барменше и спустя несколько секунд раздалась достаточно громкая музыка. Похоже, сладкая парочка явно не желала, чтобы кто-нибудь мог подслушать их разговор. Решив, что это любовники, заявившиеся в бар выяснять отношения, я переключил свое внимание на других клиентов, которые вошли вслед за дамочкой.

Ничего особенного: две вертихвостки, возжелавшие отметиться в престижном заведении чашечкой кофе и мороженным, а заодно поискать приключений, коротко постриженный качок с явно уголовной внешностью – скорее всего, боец какой-нибудь мафиозной бригады, и невзрачный с виду парнишка в просторной куртке, тихий и стеснительный. Он сразу же сел за стол, стоявший в глубине бара, подальше от нескромных глаз, и заказал себе легкий коктейль и орешки.

Я снова перевел взгляд на любовников – так я окрестил сладкую парочку. Там продолжались, судя по энергичным жестам солидного господина, довольно бурные объяснения. Наконец дамочка решительно встала и быстро поцокала каблучками к выходу.

Мама миа! При взгляде на ее лицо – а теперь я видел его во всей, так сказать, красе – у меня едва не приключился родимчик. Это была "безутешная" вдова – белокурая нимфа!

Мои ноги сработали сами, поднимая тело с кресла. И лишь огромным усилием воли я заставил себя сесть. Чернов, опомнись! Считай, что увидел призрак. Разговор, о котором ты просто мечтаешь, в этот момент абсолютно неуместный. И опасный. Фиг его знает, как поведет себя эта суперсексуальная сучка. Вдруг поднимет хай и загребут тебя, дорогой Геночка, как дешевого фраера за здорово живешь. Нет, нужно встретить ее без свидетелей и вывернуть наизнанку, чтобы наконец прояснить некоторые моменты нашей последней интимной встречи.

У выхода белокурая красотка на мгновение остановилась, поправила косынку – и была такова. Я сидел несколько прибалдевший от неожиданной встречи, пытаясь привести в порядок взъерошенные мысли. Наверное, потому и не сразу сообразил, что в баре начались совершенно невероятные события.

Солидный господин, раздраконенный разговором с красоткой, потребовал еще порцию спиртного. Пока официант выполнял заказ, невзрачный парень вдруг быстро поднялся, подошел к столу собеседника белокурой нимфы, и, достав из-за пазухи пистолет с глушителем, недрогнувшей рукой вогнал богатенькому Буратино две пули точно в лоб.

Затем, ни на кого не глядя, он направился к выходу, где совершенно обалдевший от случившегося телохранитель пытался достать из наплечной кобуры свою "дуру".

Увы, он опоздал. Одно дело изображать ретивое во время работы с подопечным, а другое – действовать, когда пришло время выполнять свои непосредственные функции. Конечно, в драке этот здоровенный лоб мог шутя оприходовать двоих, а то и троих. Но когда счет идет на доли секунды, то большая масса только вредит. Чтобы мастерски управляться со стволом, нужно тренировать себя каждый день. И помногу. А телохранитель, судя по его спортивной фигуре, больше уделял внимания своим мышцам, нежели навыкам быстрой стрельбы.

Киллер убил его походя, даже небрежно, как могло показаться со стороны. Это был большой мастер, явно получивший "образование" не по самоучителю, а в какой-нибудь государственной конторе специфического профиля. Он всадил парню две пули в лоб способом "флэш" – навскидку и почти не целясь, точно так, как перед этим уложил несчастного друга роковой дамочки. Мертвый телохранитель еще сидел будто в недоумении, когда киллер легкой скользящей походкой исчез за дверью бара. И только когда ошеломленный кровавым зрелищем официант уронил стакан с заказом богатого клиента на пол и раздался звон битого стекла, парень с двумя дырками в голове, отстоящими друг от друга на расстоянии не более сантиметра, как-то странно дернулся и медленно сполз под стол.

Неожиданность, даже приятная, всегда настораживает. Не говоря уже о такой, как эта. В подобных ситуациях, учил наставник, анализ нужно начинать с самых плохих вариантов и предположений. Если, конечно, для этого есть хотя бы малая толика времени. Сообразуясь с его наставлениями, можно предположить, что убийство – предостережение. Некто очень ушлый умудрился за один заход выполнить "заказ" и послать черную метку. Очередное совпадение? Возможно. Но уж больно много их, этих странных, если не сказать больше, совпадений…

Никто не бросился догонять киллера, никто не поднял крик. Двойное убийство видели практически все посетители бара, но страшная обыденность произошедшего на их глазах преступления заставила даже самых нервных проглотить языки. Ужас хлынул мутным потоком в бар, мгновенно затопив остатки здравого смысла и мужества. Все сидели на своих местах словно истуканы, боясь двинуться. Только барменша с необъятным бюстом, коротко охнув, потеряла сознание и исчезла за стойкой, чтобы немного полежать на холодных мраморных плитах пола.

Первыми сообразили, что им делать, мужики-провинциалы. В своей кочевой жизни они видели многое, возможно, и у них самих рыльце было в пуху, а потому, бросив на стол несколько купюр, мужики поторопились к выходу, надеясь благополучно слинять.

Но не тут-то было. Шустрый половой, завидев рвущих когти клиентов, коршуном бросился к двери и замкнул ее в мгновение ока личным ключом. Скорее всего, он не столько хотел удержать потенциальных свидетелей убийства, сколько боялся, что они не оплатили заказ, так как не видел оставленные мужиками деньги.

– Всем сидеть! Я вызываю милицию! – срывающимся фальцетом крикнул официант и поспешил к телефону.

Мужики попытались было протестовать, но их никто не слушал. В том числе и прозрачноглазый малый, который никак не мог попасть трясущимися пальцами по нужным кнопкам телефонного аппарата. Что касается меня, то я лишь горестно покачал головой – Чернов, Чернов, опять ты влип в неприятную историю… Сбежать из бара, конечно, можно – нужно отдать должное провинциалам, принявшим абсолютно правильное решение. Но это значило навлечь на себе очень большие подозрения в пособничестве киллеру. Чего мне вовсе не хотелось. Повздыхав в немом отчаянии, я подошел к стойке бара и, пользуясь временной отключкой барменши, сам налил себе водки и взял два бутерброда. Теперь я точно знал, что попаду домой не скоро, а потому нужно было позаботиться о своем желудке, который уже начал требовать кое-чего посущественней нежели маслины…

Милиция появилась в баре спустя десять минут после звонка официанта. Присмотревшись к оперу, возглавлявшему дежурную группу, я совсем скис – им оказался уже знакомый капитан, который допрашивал меня после драки на квартире Веньки Скокова. Поскольку "любовь" у нас получилась обоюдной, я с невольным душевным трепетом пристроился в конце очереди свидетелей, не очень-то спешивших исполнить свой гражданский долг. У всех неожиданно появилась болезнь косноязычия и тот лепет, что клиенты бара выдавали оперативникам, можно было принять за бред душевнобольных. Если судить по обрывкам фраз, доносившимся до общей массы свидетелей со стороны стола, где расположился капитан, опрашивающий очередного "счастливчика", в момент совершения двойного убийства на посетителей престижного питейного заведения напала глухонемослепота.

Практически все несли полную абракадабру. А шустрый половой вообще прикинулся полудурком и косил под блаженного. Хитер, курилка…

Когда капитан узрел перед собой мою физиономию, у него челюсть отвисла от изумления.

Поначалу, во время работы экспертов-криминалистов, опер лишь окинул нас не очень внимательным взглядом. Он в этот момент ходил по струнке перед какими-то большими чинами, которых, судя по всему, очень взволновала наглая смерть солидного господина. И только когда они удалились, предоставив ему полную свободу действий, капитан наконец вгляделся в клиентов бара попристальней. Но я уже спрятался за спины двух провинциалов, потому соколиный глаз опера только чиркнул по моей макушке.

И теперь я сидел перед ним с постным выражением лица, на котором явственно просматривалась готовность быть полезным следствию. По крайней мере, я попытался надеть именно такую маску.

– Тэ-эк… – протянул капитан, откинувшись на спинку кресла. – Какие люди в Голливуде…

Давно не виделись, Чернов, давно…

Вот сукин кот! Да, этот ушлый опер явно не жаловался на свою зрительную память…

– Такое несчастье… – Я пригорюнился.

– Ты не строй из себя клоуна. Мы это уже проходили.

– Товарищ капитан, напрасно вы так… – Я изобразил обиду. – Дернул меня нечистый зайти в этот дурацкий бар…

– У тебя, Чернов, удивительная способность оказываться там, где пахнет жареным. Ну, ладно, пока оставим эмоции и вернемся к голым фактам. Ты тоже, как и эти… – он кивком головы указал на уже опрошенных свидетелей, – мудаки, ничего не помнишь, не видел и не знаешь? У вас что тут, сговор… мать вашу! Может, хватит дурочку валять!?

– А вы щипчиками их, да иголочки под ногти… Расколются, будьте спокойны.

– Дерзишь, Чернов… – Взгляд капитана стал чернее ночи. – Не балуй. Иначе пожалеешь.

– Так ведь вы все равно телегу на завод прикатите, чтобы мне жизнь медом не казалась.

Как на меня, то это просто не по-человечески. Теперь я имею большие неприятности. Вот и будь с вами потом честным и откровенным.

– Про твою честность мы еще когда-нибудь поговорим. А пока я хочу услышать от тебя хоть что-то путное. Во-первых, мне нужно знать, как выглядел тот сукин сын, который грохнул Васильчикова.

– Васильчикова!? Заместителя директора нашего завода!?

– А то ты не знал…

– Блин… – Только теперь я наконец сообразил, откуда мне известен солидный господин, теперь уже с двумя лишними дырками в голове. – Вот это номер…

Лично с Васильчиковым я знаком не был. Мне довелось видеть его лишь несколько раз, потому что первый зам в основном катался по заграницам. Он был весьма влиятельной фигурой не только в городском, но и в областном масштабе. Поговаривали, что Васильчикова прочат на место директора, которого уже сосватали на другую, более престижную должность где-то в столичных верхах. Первого зама возили в бронированном автомобиле (впрочем, как и директора), охраняли словно премьер-министра, и вообще возились с ним как с писаной торбой. По городу он обычно передвигался в сопровождении авто с милицейскими мигалками, в котором находились личные телохранители, вооруженные до зубов. Жил Васильчиков где-то за городом, в курортной зоне. Там для больших боссов была выстроена целая деревня, снаружи из-за высокого кирпичного забора по всему периметру строений похожая на концлагерь. Обустроенные по углам периметра вышки, на которых денно и нощно торчали омоновцы, еще больше усиливали это сходство.

И тем более мне было непонятно, какая нелегкая принесла Васильчикова в этот бар, да еще и в сопровождении всего лишь одного телохранителя, наверное, самого доверенного.

Будто он не мог встретиться с белокурой бестией где-нибудь в другом месте, более защищенном от трагических случайностей и чужих глаз. Загадка…

– Так я тебя слушаю, – прервал мои размышления настырный капитан. – Или тоже будешь темнить как некоторые? – Он злобно покосился на притихших, будто пришибленных, клиентов бара, кучковавшихся возле стойки.

– Мне нужен чистый лист бумаги, карандаш и резинка. – Я наконец принял верное (по крайней мере, мне хотелось так думать) решение.

– Ты у нас еще и художник? – поняв мой замысел, удивленно спросил опер.

– Грехи далекой юности… – туманно ответил я и принялся за работу.

Я не боялся киллера, как другие. Он точно знал, что его внешность кто-нибудь да опишет, притом в подробностях. Возможно, даже несколько человек, клиентов бара. А потом будет составлен фоторобот. Исходя из этих соображений месть с его стороны свидетелю практически исключалась. Чтобы не засветиться, он, по идее, должен был провести "зачистку", но профи убивает только тех, за кого ему платят. Лишние трупы ему ни славы, ни денег не приносят. Похоже, этот невзрачный киллер был прагматиком до мозга костей. И скорее всего не из местных. Можно было предположить, что сейчас он находится уже за пределами города, загримированный соответствующим образом и в другой одежде. Такие спецы прежде всего заботятся о путях отступления. И в заключительной фазе операции заранее выверяют каждый свой шаг. Так что найти его будет не легче чем иголку в стогу сена. Впрочем, был еще один вариант… но мне не хотелось о нем даже думать.

– Готово… – Я передал рисунок несколько смягчившемуся капитану. – Покажите остальным. Надеюсь, теперь они его опознают. И еще что-нибудь добавят.

– Силен… – невольно восхитился опер. – А как насчет женщины, с которой встречался Васильчиков? Ты ее запомнил?

А вот здесь, дорогой мент, извини-подвинься. Я совершенно не имею желания самолично выкопать себе яму. Мне только и не хватало очной ставки с белокурой стервой. Тем более, что я имел на нее после случившегося в баре некоторые, вполне обоснованные, виды…

– Увы… – Я развел руками. – Она пробежала так быстро, что я успел заметить лишь ее классные ножки. Похоже, клевая телка.

– Верю, – задумчиво сказал капитан. – Ее видели практически все свидетели, но вспомнить, как она выглядит, не может никто. Плащ, косынка, теперь еще красивые ноги – и абзац.

Она получается совершенно безликая, как привидение. Странно, очень странно… – Он углубился в свои мысли.

– Я могу быть свободным? – спросил я подчеркнуто вежливо.

– Пока можешь, – поднял на меня вновь похолодевшие глаза опер. – Спасибо за помощь, – указал он подбородком на мое творение, портрет киллера, который лежал перед ним.

– Мы завсегда… – Я все-таки не удержался и снова надел маску недалекого фраера с тупыми бараньими глазами.

– Иди отсюда, пока я не передумал! – вызверился капитан, который, похоже, был не так глуп, как мне этого хотелось бы. – Я почему-то думаю, что это не последняя наша встреча.

– Заходите ко мне домой… на чай, – брякнул я с легкой душой, и пока опер думал, что мне ответить, поторопился покинуть бар.

Лучше бы я в этот момент прикусил свой длинный язык. Верно говорят: не буди лихо, пока оно спит тихо…

На улице стояла погода как раз под стать моему настроению – то на небосводе, освободившемся от туч, появится солнце, то по крышам домов и зонтам забарабанит дождь. И все эти шуточки природы длились не более двух-трех минут, повторяясь вновь и вновь.

Вечерело.