Глава 30. ЗАВЕТНЫЙ КЛЮЧ
Мой дом стоял загадочный и прямо-таки источающий опасность. Может, это было и не так, но у меня даже мурашки побежали по коже, когда я подошел к нему поближе.
Напрягая глаза, я пытался определить посты наружников (в том, что после "побега", организованного неизвестными, они просто обязаны присматривать за моей квартирой, я совершенно не сомневался), но все мои потуги оказались тщетными. Здесь просматривалось три варианта: или сотрудники службы наружного наблюдения были весьма квалифицированны, или их насчитывалось очень мало и они засели в квартире – самый простой, однако не всегда эффективный метод, или наружку вообще сюда не посылали, рассудив, что только полный идиот возвратится в старую западню.
И третий вариант был наиболее вероятный. Но только не в моем случае. Мне нужен был тот самый заветный ключ, из-за которого я так крупно погорел. Я почему-то не думал, что во время обыска он привлек внимание оперативников.
Я ходил вокруг дома как та лиса, что увидела высоко висевшую гроздь винограда. И хочется – даже слюнки текут, и попробуй достань.
Оставалась последняя надежда. Я понимал, что иду на большой риск, но положение и впрямь было безвыходным. Ключ! Мне нужен ключ! Любой ценой.
Даже в чужой подъезд я заходил как в клетку со змеями. К счастью (и как обычно), лестничные площадки первого и второго этажей были не освещены. Я знал, что в холодное время года (а сейчас по ночам лужи уже затягивало льдом) местная молодежь ближе к полуночи устраивала в подъездах посиделки, а потому лампочки осветительных устройств на нижнем уровне дома с поражающей воображение регулярностью исчезали в неизвестном направлении. Жильцы долго бились с этим сезонным бедствием, но в конце концов махнули на такую мелкую неприятность рукой, смирившись с неизбежностью.
Конечно же, люк на чердак был замкнут. Но я знал одну маленькую хитрость, принятую в производство бомжем Машкой с моей подачи. На случай, если я вдруг где-нибудь посею ключи от чердака, мы провели в его "мансарду" обыкновенный электрический звонок, а кнопку хорошо замаскировали. Потому я, нимало не тушуясь, сдвинул нужную планочку и нажал на пластмассовую пуговку. Несколько раз. А чтобы быть абсолютно точным, то пять – три коротких звонка, два длинных. Это был мой пароль. Теперь остановка за малым (и главным) – чтобы Машка был дома и в полном здравии. То есть, чтобы держался на ногах, пусть и не очень твердо. В противном случае – когда он в отрубе – его и пушкой не разбудишь.
Ах, как мне сегодня везет! Пока везет, тут же добавил я суеверно и сплюнул через левое плечо. К сожалению, я точно не знал, через какое нужно плевать, а потому на всякий случай проделал ту же процедуру и с правой стороной. Лучше перебдеть, чем недобдеть; этот девиз чекистов я выучил наизусть как дважды два – четыре.
Машка был трезвым! Нет, точно сегодня в лесу что-то издохло… Он многозначительно покашлял и на всякий случай тихо спросил:
– Это ты… кхе!.. Геннадий?
– Нет, не я, а призрак отца Гамлета. Открывай, дружище, побыстрее!
Люк распахнулся и я буквально впорхнул на чердак.
– А теперь замыкай! – приказал я немного нервно.
Машка послушно повернул ключ в замочной скважине.
– Это кто такой… Гамлет? – спросил он, когда мы вошли в его поднебесную обитель.
– Псих, – коротко ответил я, падая в одно из исторических кресел Машки. – Все ходил туда-сюда и размышлял: сразу отбросить ему копыта или немного подождать? Любил бродить по кладбищам и притворялся дуриком.
– Чтобы в кутузку не посадили?
– Бери выше. Чтобы не укокошили.
– Наверное, из-за денег?
– Гениальная догадка. Главное, очень нестандартная. Дай чего-нибудь погрызть. А то я голоден аки волчище.
– Сделаем… – Машка начал рыться в картонном ящике, где обычно хранились консервы, чай, конфеты, печенье, крупы и прочие продукты, не требующие охлаждения. – А кем был отец Гамлета?
Видимо, он решил прояснить вопрос до конца.
– Ты еще спроси, какого хрена от него осталась лишь прозрачная нематериальная оболочка. Родственнички подсуетились, чтобы отправить папашу Гамлета на тот свет.
Насколько мне помнится, отраву в ухо ему влили. Но я в это не очень верю. Скорее всего, бледных поганок в супец добавили или еще чего. А старикан был большим начальником, можно сказать паханом. Что касается призрака, то это уже сплошная чертовщина.
Мистика. Когда-нибудь обсудим и сей вопрос.
– Когда? – не отставал настырный Машка.
– Скоро. Это все? – спросил я, взвешивая на ладони пачку галет.
– Все… – ответил Машка весьма уклончиво; и поспешил добавить, заметив мой укоризненный взгляд: – Кажется… вино есть…
– Так что же ты?.. – Я осуждающе покрутил головой. – Мне сейчас требуется допинг в обязательном порядке.
Машка с явной неохотой достал бутылку какой-то жидкости подозрительного цвета и поставил на стол два стакана.
– А ты погодь, – закрыл я ладонью его стакан. – Сначала дело, потом гульвон.
– Какое еще дело!? – удивился и одновременно возмутился Машка.
– Сгоняй в мою квартиру и принеси ключ… – Я обрисовал какой он из себя и где его найти.
– Только не шуми, иди потихоньку. Если заметишь что-либо подозрительное, сразу возвращайся.
– Что значит – подозрительное?
– Может, чужие люди околачиваются на лестничных площадках верхних этажей или еще чего. Не маленький, сам должен понимать. Они могут быть и в квартире. Вдруг тебя сцапают, говори честно, что ключи ты получил от меня. А потом соврешь – скажешь, что я должен ждать тебя возле гастронома. Понял?
– Ну… – не совсем уверенно ответил Машка.
– Когда спросят, за чем я тебя посылал, скажи, что за деньгами. Кстати, они лежат в тайнике, возьмешь их себе. Если, конечно, все обойдется.
Я рассказал, где находится тайник. Мне было точно известно, что во время обыска менты его не нашли. Может, потом… Но это было не суть важно. Главное, у Машки был отменный предлог для проникновения в мое жилище. Денег в тайник я положил немного, на всякий случай. Своего рода НЗ. А что касается запасного комплекта ключей, так они были спрятаны здесь же, на чердаке. Я раскопал их из-под кучи мусора, где они лежали в выдолбленном углублении, замаскированном обыкновенной замазкой, и вручил весьма озадаченному Машке.
– Только смотри не проболтайся, что я на чердаке! – Я глянул на Машку очень сурово.
– А что случилось, Геннадий!? – Теперь уже он встревожился по-настоящему.
– Всю историю рассказать тебе не могу. Она не очень интересная. А если коротко, то меня хотят зацапать менты. Наверное, ты слыхал, что на квартире у Елизаветы Петровны был обыск и меня повязали?
– Говорили…
– Я сбежал из тюряги. Теперь ты понял, зачем такие предосторожности?
– Понял… – Машка смотрел на меня с сомнением и опаской.
– Не волнуйся, я никого не зарезал и ничего не украл. Просто я кому-то перешел дорожку и теперь со мной хотят свести счеты.
– А-а… – Машка облегченно закивал головой – такое объяснение в свете его прошлых проблем бомжа вполне устраивало. – Так я пошел…
– Удачи…
На душе было тревожно. А вдруг, все-таки, в квартире засада? Про Машку я особо не волновался. Его знала вся округа, так что впаять ему криминал не сможет ни один мент.
Если он чем и провинился перед государством, так это тем, что еще пока живет и даже помаленьку здравствует, несмотря на все перипетии и коллизии, сотрясающие обнищавшую страну.
Но что касается меня… А если за ним проследят и возьмут меня тепленьким? Ну и пусть, решил я. ИВС гораздо лучше, нежели пыточная Ильи Иосифовича и иже с ним. Какнибудь разберемся…
Машка вернулся сияющий как новая копейка.
– Этот? – Он положил на мою ладонь большой ключ с очень хитрыми бородками.
– Ну ты орел… – Я взял заранее припасенный шнурок, привязал к нему ключ и повесил эту очень ценную для меня железку на шею. – Деньги нашел?
– Конечно… – Машка как-то робко достал из кармана газетный сверток.
Я улыбнулся – похоже, мой приятель боялся, что я уже забыл о своем обещании.
– Я возьму стольник – на проезд, остальные твои.
Машка расцвел как репейник…
Никто за мной не следил, никто не делал попыток спрятать меня за решетку или пустить пулю в лоб. Со всяческими предосторожностями я выбрался из дома, прошагал километра два, чтобы отойти подальше от нашего микрорайона, и наконец добрался до злачного места, небольшого ресторана, где всегда можно найти такси. Я мог бы остановить машину и с обочины, но это было опасно. Вдруг мои "друзья" будут ехать мимо, а я вот он, стою словно на подиуме в лучах прожекторов?
Таксист оказался несловоохотливым, за что я был весьма ему признателен. Мне не то что говорить – думать не хотелось. Только после дозы Машкиного пойла, которое он гордо наименовал вином, до меня наконец дошло как я дико устал. Мне хотелось зарыться прямо там, на чердаке, в кучу барахла и спать сутки, не просыпаясь…
Шел второй час ночи когда я наконец добрался до двери, ключ от которой висел у меня на шее. С виду она была ничем не примечательная и находилась в самом обычном доме, на третьем этаже. Таких замызганных, обитых рваным дерматином дверей везде полно, в любом городе, даже в столице. Правда, эта была со странностями, на первый взгляд (да и на второй тоже) совершенно не бросающимися в глаза. И только если кому-то взбредет в голову, например, взломать ее, то под дерматиновой обивкой и деревянной основой он наткнется на толстый металл, который не берет и каленое зубило. Но это еще не все.
Открыв весьма сложный замок (что проблематично даже для махровых воровдомушников), нежеланный гость натыкается еще на одну дверь и тоже металлическую, притом сейфового типа. Эта оснащена кодовым замком, последним писком моды в области охранных систем. Одолеть его под силу только асам своего дела, спецамэлектронщикам, и то не всем, а единичным представителям этой профессии.
Все! Я нахожусь в засекреченной явочной квартире, которая ждала меня восемнадцать месяцев. Замкнув за собой обе двери, я на полусогнутых проковылял в ванную, где залез под душ и полоскался минут десять. Горячая вода разморила меня еще больше, и до спальни я шел на автопилоте, с полузакрытыми глазами. По-моему, я уснул, даже не успев коснуться головой подушки – в полете, когда в буквальном смысле этого слова рухнул на кровать как подрубленный. Ни одно сновидение не потревожило мой покой; я был совершенно бесчувственным бревном, в котором едва теплилась жизнь – как у медведя, впавшего в зимнюю спячку.
Проснувшись, я поначалу не мог понять, где нахожусь и который час. Стрелки электронного будильника указывали на семерку, но возникал закономерный вопрос: сейчас утро или вечер? Пришлось включать телевизор, который и сообщил мне, что через час-другой пора снова на боковую.
Однако, такая перспектива меня не воодушевляла. Мало того, я еще и выругал себя за непозволительную расслабленность, вылившуюся в длительный сон. Конечно, я прекрасно отдохнул, но кое-какие проблемы, которые мне нужно решать, не терпят затяжек. Нужно было торопиться. Быстро побрившись найденной безопасной бритвой и в темпе ополоснувшись, я поспешил на кухню.
Первым делом я проверил холодильник. Он был набит под завязку различными консервами. В морозилке лежала даже буханка хлеба в вакуумной упаковке. Засунув ее в паровую баню, сооруженную мною из большой кастрюли и подставки под чайник, я получил в итоге почти свежий горячий хлеб с хрустящей коркой. Сварив крепкий кофе и употребив две банки консервов – свиную тушенку и красную икру – я прочувствовал себя значительно уверенней, чем прежде. Мышцы налились силой, а мозги просветлели до полной прозрачности. Теперь я мог активно действовать и разумно соображать.
Поужинав, я занялся экипировкой. Платьевой шкаф был заполнен мужскими шмотками не менее плотно, чем холодильник продуктами. Многие были совсем новыми, и только некоторые выглядели надеванными. Но все вещи сидели на мне как влитые. Я знал, что человек, который купил эту квартиру полтора года назад и обставил ее мебелью, очень похож на меня – и ростом, и походкой, и внешностью. Он был малообщительным, но соседи все же знали, что его дома не застать, так как мой тезка (парня почему-то тоже звали Геннадием) не вылезал из длительных командировок. Лично я с ним знаком не был, однако испытывал к нему заочную благодарность – он все сделал очень толково, с понятием. Примерно раз в месяц мой тезка устраивал в квартире генеральную уборку и обновлял запас продуктов и медикаментов. При необходимости я мог здесь отсиживаться тридцать-сорок дней, не выходя на улицу.
Покончив с одеждой – я выбрал вязаную шапочку, достаточно просторную темно-зеленую куртку с тонкой меховой подстежкой, майку, шерстяную водолазку черного цвета и очень крепкие серые брюки из материала, похожего на тонкую парусину. Ботинки я хотел обуть свои, но они были такими грязными, что мне пришлось их помыть, как снаружи так и внутри, набить старыми газетами и поставить сушиться. Поэтому я подобрал себе мягкие синие кроссовки со шнурками такого же цвета.
Оставалось предпоследнее и последнее – документы и оружие. Я никогда не был в этой квартире, даже близко к ней не подходил, и тем не менее месторасположение тайника знал в точности. Правда, добраться до него оказалось непросто.
Сначала я освободил платьевой шкаф от шмоток, а затем отодвинул его от стены, что оказалось отнюдь не легко – он был изготовлен из натурального дерева и весил с полтонны. А может мне просто показалось, что шкаф настолько тяжел, – после "сражения" с ним я даже запыхался.
Позади шкафа была обычная стена, заклеенная плотными обоями. Я отмерил найденной линейкой ровно метр сорок от потолка и шестьдесят сантиметров от угла и вокруг найденной координаты произвел расчистку, аккуратно вырезав лезвием для бритья квадратный кусок обоев размером семьдесят на семьдесят сантиметров. Под бумагой обнаружилась замочная скважина, куда я вставил ключ от входной двери. Два оборота – и я легко выдвинул цилиндр диаметром около сорока миллиметров и длиной примерно десять сантиметров. Полностью вытащить его я не смог, так как он прочно сидел на хорошо смазанной солидолом металлической штанге. На нем, под тонким кожухом, виднелись маленькие кнопочки с цифрами от нуля до девяти. Набрав нужный код, я вернул цилиндр на прежнее место и начал ждать.
Спустя полминуты что-то тихо вздохнуло, затем раздался едва слышимый гул, и часть стены сначала выдвинулась на меня, а затем как-то хитро повернулась, явив моему взору металлическую коробку с огнеупорными стенками. Там стояли два черных чемодана, похожих на "дипломаты", но больших размеров. Я достал первый и, положив на стол, открыл.
Внутри, в гнездах, лежало оружие – автомат с прибором беспламенной стрельбы, похожий на израильский "узи", но изготовленный где-то под Тулой, два пистолета разных калибров с глушителями, специальное устройство для ночного видения (в облегченном варианте), лазерный прицел, запасные обоймы, десантный нож, водонепроницаемые часыкомпас со светящимся циферблатом, заправленная бензином армейская зажигалка, изящные никелированные наручники и удавка-гаррота. Короче говоря, полный "джентльменский" набор.
Во втором чемодане находились спецсредства (сродни тем, которыми потчевал меня эскулап, интеллигентный палач Ильи Иосифовича), документы на любой вкус, деньги, ключи от машины и гаража, который еще требовалось отыскать по приложенной визитке автокооператива с его адресом и номером бокса, мобильный телефон спутниковой связи и масса очень занятных вещичек, представляющих интерес только для людей весьма специфических профессий.
Отобрав себе необходимое, я закрыл тайник, приладил с помощью клейкой ленты вырезанный кусок обоев, вернул шкаф на прежнее место и кое-как запихнул внутрь этого монстра его содержимое. Теперь я был готов к последней фазе очень важного мероприятия, в котором мое участие считалось само собой разумеющимся. Оставался один маленький, но важный штришок – для полноты картины.
Я включил мобильный телефон и совершенно безбоязненно набрал нужный мне номер: засечь мою говорилку было достаточно проблематично, если не сказать – невозможно.
– Алло, дядя? Это племянник.
– Ты где? – Голос Дубова показался мне чересчур тихим и усталым.
– В командировке.
– Когда приезжаешь?
– Трудно сказать. Много работы…
– У нас тут тоже… хватает… Тебе что-то нужно?
– А то, что я просил перед тем, как ехать на вокзал.
– Помню… – Мне показалось, что Дубов заколебался. – Как же…
– Так вы скажите и я побежал. Извините, дел невпроворот.
– Ты у нас человек работящий… – В голосе бывшего пахана звучала неприкрытая злая ирония. – Это мы знаем. Ладно, слушай…
Впрямую, кто хозяин "опеля, говорить было нельзя – вдруг, все-таки, наш разговор зафиксируют и примут немедленные контрмеры. Потому мы договорились, что Дубов на всякий случай зашифрует эти данные в процессе разговора. Теперь он плел разную чепуху, а те слова, перед и после которых бывший пахан делал небольшую паузу (как будто обдумывал, что сказать дальше), я записывал на клочке бумажки. После сложения начальных букв этих слов я наконец получил долгожданную фамилию. Получил – и злобно оскалил зубы. Все, круг замкнулся. Моя версия, благодаря которой именно меня запроторили на целый год в эти палестины и которая полностью дозрела в голове, пока я пробирался через болото, имеет полное право на жизнь. Дело оставалось за малым – войти с нужным объектом в контакт. И чем скорее, тем лучше. А затем потолковать по душам.
Ну что же, клиент, теперь потанцуем…
– Передавайте привет близким родственникам, – попрощался я с Дубовым.
– Спасибо. И они желают тебе всего наилучшего. Просили низко кланяться. Особенно твой крестник. Кстати, он попал в больницу. Вместе с другом. Травма на производстве…
– Пусть бросит свою работу. Она очень вредная. В следующий раз может быть совсем худо. Так ему и скажите.
– Ладно, будь здоров. В гости по приезду не приглашаю, потому что меня не будет дома – хочу взять путевку в санаторий.
Понятно. Бондарь и компания наезжают на Дубова (не думаю, что с большим успехом), и впрямь считая меня родственником бывшего пахана. А сам Петр Никанорович хочет держаться от Геннадия Чернова и его проблем подальше. Похоже, ему действительно здорово припекло…
Я вышел на свою самую главную и, надеюсь, последнюю охоту ровно в десять часов вечера. О, волки, мы одной крови – вы и я!
