Глава 8

С выходом мне повезло. Он сам меня встретил. На двух ногах и с физиономией, которой можно детей пугать младенцев.

– Ты как здесь очутился? – спросил он хриплым басом.

Да, у сотрудников "Латинского квартала" явно отсутствует воображение. Илона задала мне такой же вопрос.

Может быть, все они в служебные помещения влетают через каминную трубу на метле, пользуясь специальным электронным пропуском?

– Пришел. Своими ногами, – ответил я дерзко.

А как отвечать на глупые вопросы?

– А уйти тоже хочешь на своих двоих? – деловито поинтересовался здоровенный охранник, на широкой груди которого можно было устроить танцплощадку.

Оказывается, он не был лишен чувства юмора…

– Несомненно, – ответил я и мило улыбнулся. – Разрешите?..

Я попытался протиснуться мимо его туши, но мои усилия оказались тщетными.

– Не торопись, – пробасил охранник. – Успеешь. Пойдем к шефу.

– Зачем? – спросил я тупо, лихорадочно соображая, как мне поступить: отоварить его сразу и уйти в отрыв, или показать себя законопослушным обывателем и предстать без лишних словопрений перед начальником этого быка.

– Лекцию послушать… Хо-хо… – громыхнул он добродушно.

Но я не поддался на его убаюкивающий тон. Глаза охранника так и остались стеклянными. Мужик знает свое дело, констатировал я не без сожаления. Никуда не денешься, придется сдаваться на милость охраны. Мне почему-то не хотелось затевать здесь мордобой.

Чересчур рано…

Охранник завел меня в просторную комнату, которая вполне могла называться операторской. Там находился пульт с многочисленными кнопками и разноцветными лампочками и несколько мониторов видеонаблюдения.

Оказалось, что отсюда просматривались все помещения кабаре. Блин! Это нехорошо…

Я бросил быстрый взгляд на мониторы и к своему облегчению не увидел того ответвления коридора, где находилась подсобка. Впрочем, нельзя было исключить вариант, что камеры слежения включаются поочередно.

Меня буквально втолкнули (чтобы я не глазел, разинув рот, на то, что не положено) за перегородку, где сидели двое: коротко постриженный рябой малый явно с уголовным прошлым, обозначенным на его коже блатными наколками, и вполне приличный мужчина – с густой гривой седых волос, плотный, с крупными чертами лица и взглядом вурдалака.

– Шеф! – обратился к нему охранник. – Вот… шлялся по коридору.

– Кто таков? – резко спросил седой, глядя на меня как на потенциального покойника.

Мне он очень не понравился. С первого взгляда. В нем было что-то такое… такое… Нет, подобные ощущения на уровне подсознания описать невозможно. В общем, у меня сразу возникло к нему неприятие. Иногда так бывает, ни с того, ни с сего. Видимо, мы с ним были антиподы.

– Клиент, – коротко ответил я, изображая раздражение, подогреваемое винными парами. – Что у вас тут за порядки!? Как в тюрьме: туда не ходи, там не сядь, здесь не смотри…

При слове "тюрьма" рябой индифферентно вздрогнул и посмотрел на меня внимательней.

– Есть такое выражение: в чужой монастырь со своим уставом не суйся, – сказал седой.

– А я и не суюсь. Я пришел сюда отдыхать. Веду себя тихо, мирно – какие ко мне претензии?

– Как вы попали в это крыло здания?

Седой перешел на "вы". Интересно, это хороший признак или плохой?

– Молча. Искал туалет. Где он, кстати, находится? Мне сказали, что нужно идти по коридору, а затем направо… или налево?.. – Я изобразил замешательство и раздумье.

– Странно… Туалет совсем в другом коридоре. – Шеф охранников (он явно возглавлял охрану кабаре; а может, и само заведение) недобро прищурился. – Ладно, разберемся. Савоха! – обратился он к здоровяку, который стоял, переминаясь с ноги на ногу. – Позови сюда этого… – Он в нетерпении пощелкал пальцами, стараясь вспомнить фамилию. – Этого… новенького. Как его там?..

– Клим, – коротко ответил за охранника рябой.

– Между прочим, это твой кадр, – раздраженно сказал шеф.

– Нужно разобраться, – невозмутимо ответил рябой.

– Разберемся…

Спустя минуту к нам присоединился и Клим – крепкий белобрысый парень с длинными жилистыми руками и шрамом на подбородке. Он был невысокого роста, но широкоплеч и, похоже, очень силен.

– Тебя зачем поставили на калитку? – спросил его седой голосом, не предвещающим ничего хорошего.

– Охранять, – коротко ответил Клим.

Он был на удивление спокоен и невозмутим. По тому, как Клим и рябой обменялись быстрыми многозначительными взглядами, я понял, что они или закадычные друзья, или родственники.

– И как же ты охранял, если этот человек, – шеф ткнул пальцем в мою сторону, – гуляет по нашему коридору как по одесскому бульвару?

– Не может такого быть.

– Савоха! – Шеф перевел взгляд на здоровяка.

– Было, – коротко ответил Савоха.

Мне показалось, что Клима он недолюбливает.

– Ну?.. – Седой вперил в Клима свои буркалы.

– Я его не видел, – жестко отрубил Клим.

– Может, ты куда отлучался? – пришел ему на помощь рябой. – Сходил по нужде на толчок или еще чего…

– Нет! Я был на месте.

– Непонятно… – Рябой нахмурился.

– Вот и я о том же, – сказал шеф.

– Я свое дело знаю, – хмуро заявил Клим. – Он мимо меня не проходил.

– А вы что на это скажете? – спросил седой, обернувшись ко мне.

Я безразлично пожал плечами и ответил:

– Могу лишь поклясться на Библии, что я не человек-невидимка. А еще хочу вам доложить, что мне пора за свой столик. Естественно, после того, как отмечусь в туалете. И желательно, чтобы я попал туда как можно скорее. Иначе вам придется вызывать уборщицу, а мне сушить штаны.

Рябой криво ухмыльнулся и сказал:

– Мужик базарит, как по писаному… Но сдается мне, что он гонит туфту. Нужно посмотреть запись.

– Верно! – оживился седой. – Ну-ка, глянем…

Они встали и вышли в операторскую. Вместе со мной. Меня подталкивал сзади Савоха, проявляя повышенную исполнительность. Я чувствовал себя словно карась, которого вот-вот бросят на горячую сковородку.

Запись! Увы, начиная свой крестовый поход, я не знал, что в кабаре везде стоят видеокамеры слежения. Чтоб ему было пусто, этому техническому прогрессу!

– Включи быстрый просмотр записи по нашему крылу, – приказал седой оператору, нескладному худому малому с копной рыжих волос и длинным носом как у Буратино. – Отмотай назад минут на двадцать… нет, лучше на полчаса.

Оператор мгновенно стал пунцовым. Опустив голову, он негромко ответил страдальческим голосом:

– Извините… там не работает камера…

– Что-о!? – Шеф позеленел от злости. – Почему!?

– Я докладывал… два дня назад, – начал оправдываться оператор. – Нужно ее менять или ремонтировать…

У меня немного отлегло от сердца. Но тут я подумал, что рано радуюсь. Ведь я проник сюда совсем с другой стороны. А что если и там есть видеокамеры, притом в рабочем состоянии?

– Кому докладывал? – спросил седой; и крепко сцепил зубы – наверное, чтобы не выругаться нехорошими словами в присутствии постороннего.

– Мне, – ответил рябой с несокрушимым спокойствием.

– Так какого хрена в этом вопросе конь до сих пор не валялся!? – вызверился шеф. – Ответь мне, Григор.

– Потом, – с независимым видом сказал рябой Григор. – Сначала нужно закончить с нашим клиентом.

– Пусть валит… на все четыре стороны, – злобно буркнул седой. – А Клим будет оштрафован. Это его прокол… не возражай мне!

– Я не возражаю… – Григор иронично ухмыльнулся, но его глаза остались холодными. – Но прежде, чем мы отпустим фраерка восвояси, не мешает проверить его карманы.

– Кто спорит, – легко согласился седой. – Савоха!..

– Понял, шеф, – вытянулся в струнку здоровяк. – Счас… Поворотись-ка, кентуха, – обратился он ко мне все так же беззлобно. – И подними лапки кверху. Только не шебаршись, иначе могу нечаянно обидеть. А нам это не положено.

Краем глаза я увидел, как переглянулись Григор и седой, а затем дружно ухмыльнулись. Ну конечно, так я и поверил, что у вас тут все, как в английском клубе – джентльменское обхождение на первом этапе знакомства и соблюдение правил гигиены во время мордобития на втором. Меня на мякине не проведешь.

Кабаре (собственно, как и почти все остальные заведения подобного рода, а в особенности казино) явно было с криминальным душком, если не сказать больше. Вот только какой мафиозной группировке оно принадлежало?

Это вопрос…

Я не стал трепыхаться. Мне нечего было мандражировать, что засвечусь раньше времени. Для таких случаев у меня был целый набор разных документов, оставшихся от прошлой жизни – я не скопидом, но человек рачительный.

В данный момент у меня в кармане лежало изрядно потертое водительское удостоверение старого образца (как будто я не успел его поменять) на чужую фамилию, но с моей фотографией. Правда, на ней я был лет на двадцать моложе, и смахивал на французского киноактера Алена Делона в юности.

Похожими на меня нынешнего были только глаза. И уши; но лишь по счету – их насчитывалась всего одна пара. А что касается фамилии и имени, указанных в удостоверении, то их мог запомнить с первого раза лишь тренированный на такие штуки человек.

Помогать Савохе я не стал. Он сам обшмонал меня с ног до головы с удивительной сноровкой, намекающей на немалый опыт в таких делах.

В моих карманах (я был одет в недорогой, но прочный костюм и черную рубаху) охранник нашел лишь водительское удостоверение, расческу, носовой платок, кредитную карточку, ключи от квартиры и полштуки "зеленью".

– Винкельбрух Ильяс Гареевич, – прочитал рябой. – Татарин, что ли? Год рождения… – Он с сомнением посмотрел на мою физиономию и поморщился. – На крытке и то лучше иконки делают…

– Он? – недовольно спросил седой, забрав у Григора водительское удостоверение.

– Как будто, – ответил Григор.

– У вас тут что, ментовская "контора"!? – спросил я зло, делая вид, что завожусь. – Ну, блин, вы меня достали. Может, отпечатки пальцев откатаете?

– Надо будет – откатаем. Еще как откатаем, – многозначительно и с нажимом сказал шеф. – Отдайте ему барахло. И покажите, где находится туалет. Все! Можете быть свободны.

Он круто развернулся и пошел за перегородку. Я молча распихал свои вещи и деньги по карманам и всел за Савохой направился к выходу. Но тут мне дорогу преградил Григор.

– И все-таки, мне сдается, что ты не тот, за кого себя выдаешь, – сказал он негромко, буравя меня своими серыми свинцовыми глазами.

– Нет, у вас тут точно у всех крыша поехала, – ответил я негодующе. – Больше я в "Латинский квартал" ни ногой. И друзьям своим расскажу, как тут обходятся с клиентами. Бред! Я пришел отдыхать, музыку слушать, на девок классных смотреть, а вижу… – Я выругался сквозь зубы; не очень заковыристо, но вполне на уровне.

– Но-но, парень, не гони волну, – посоветовал Савоха. – Ошибочка вышла. С кем не бывает. Ты топай, топай.

До утра времени много, еще наверстаешь упущенное…

– И то верно, – буркнул я независимо. – Блин!

В сопровождении Савохи я вышел в коридор – и едва не сшиб с ног уже знакомого мне толстякаадминистратора, который снова одарил меня долгим взглядом; но на этот раз место любопытства в нем заняла подозрительность.

– Извините, – сказал я с отменной вежливостью, и мы вместе с Савохой пошли искать туалет…

Когда я вернулся на свое место, в кабаре негде было яблоку упасть. Видимо, подвалили полные бездельники, привыкшие коротать ночь в питейно-увеселительных заведениях. От моего столика даже увели один стул; а второй мужественно отстоял кудрявый официант.

Он встретил меня тревожным взглядом, в котором явственно читался немой вопрос: ну что, все обошлось?

– Меня заловили, – сказал я с сокрушенным видом. – Увы. А за стул спасибо.

Кудрявый херувим в одно мгновение стал бледным как гриб-поганка. Я даже испугался, что его кондрашка может хватить.

– Успокойся, дружище. – Я подмигнул ему с кислой миной на лице. – У меня есть правило – своих не сдавать.

Так что не бери дурного в голову. Я просто твой клиент. И ничего более. Со мной ты ни на какие темы не говорил. Усек?

– Ну…

– Но и сам держи язык за зубами. – Я многозначительно прищурился. – Крепко держи. Понял?

– Как не понять…

Он уже был не рад, что позарился на дармовые деньги. Учись пацан, подумал я не без злорадства – жадность фраеров всегда губит. Заруби себе на носу.

Подумал – но ничего не сказал. Если он умный, то этот вечер будет ему наукой на всю оставшуюся жизнь. Ну, а если дурак… Тогда это надолго, если не навсегда. Тут уж ничего не поделаешь. Карма. Дураков учить, что воду в ступе толочь.

– Принеси-ка мне еще сто… нет, сто пятьдесят. Да, виски. И два бутерброда с икрой. Только поторопись.

Мне недосуг.

"Потому как дяде нужно когти срочно рвать", – мысленно добавил я с тревогой.

Но я всегда придерживался правила, что нужно спешить помаленьку. И уж тем более – сейчас. Я почему-то совсем не сомневался, что одна из этих подлых заграничных штуковин – миниатюрных видеокамер, не сводит с меня своего холодного враждебного взгляда.

Так что мой поспешный уход может быть неверно истолкован. Или верно – это с какой колокольни смотреть.

А мне очень не хотелось, чтобы именно сегодня меня усадили на крюк.

Я все еще не оставлял надежды, что мне удастся побеседовать с несравненной Илоной Лисс, но в более интимной обстановке. Чтобы не путались под ногами разные толстяки-недомерки и шкафы – такие, как Савоха.

Она явно что-то знала. А иначе, с какой стати ей паниковать?

Илона, конечно же, была знакома с Ланой. Это несомненно. Но почему такая истерическая реакция на фоторобот? Неужели моя нечаянная знакомая является крупной шишкой в мафиозной иерархии города?

Чушь! Это невозможно, потому что невозможно в принципе. По-моему, Лана никак не тянет на роковую женщину, наподобие мадам Вонг, которая была предводительницей пиратов южных морей в совсем недавние времена.

Тогда что все это значит?

Мрак… Я тряхнул головой, прогоняя нескладные мысли, навязчиво жужжащие осенними мухами в пустой черепной коробке, и одним махом выпил рюмку виски. Решение вызрело само собой и мне следовало хорошо все продумать, прежде чем начать действовать.

Тем временем небольшой перерыв в эстрадной программе закончился, и на подмостках снова появилась Илона Лисс. На ней был экстравагантный костюм из разноцветных перьев, похожий на одеяния жрецов древних майя.

Зал встретил ее овацией, приветственными криками и свистом – на американский манер. Илона раскланивалась, улыбалась, но ее улыбки получались вымученными, натянутыми – словно в перерыве между выступлениями у Илоны разыгрался геморрой.

Тем не менее, очередной шлягер она спела очень даже неплохо. Я даже похлопал. Правда, без особого энтузиазма. Потому что сейчас Илона Лисс была для меня не талантливая певица и красивая девушка, а бесполый объект. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Несмотря на то, что я сидел далековато от подмостков, она каким-то шестым чувством вычленила меня из толпы жирующих господ и иже с ними. Ее взгляд пробежал по потным лицам (даже не пробежал, а проскользил) и зацепился за меня, как конькобежец за кочку.

Лицо Илоны вмиг задеревенело, а широкая "голливудская" улыбка превратилась в оскал маски из папье-маше.

Она резко повернулась и едва не бегом направилась за кулисы.

Старт! Первый акт сыгран. Разведка боев проведена. Я слегка засветился, но, как говорится, не разбив яйцо, яичницу не приготовишь.

Может, оно и к лучшему, что я неожиданно попал в закулисную историю. Эти два козла, седой и Григор, почему-то уж больно пекутся о своем драгоценном здоровье. На шибко крутых мафиози они явно не тянут, но тогда с какой стати такие предосторожности?

Вопрос… Но мне некогда на него отвечать, потому что я, неторопливо расплатившись и дав кудрявому херувиму ну очень щедрые чаевые, вышел на улицу, чтобы насладиться свежим воздухом и, как я уже наметил, довольно длительной прогулкой.

Закурив и немного потоптавшись у входа в "Латинский квартал", я решил перейти улицу, чтобы поймать такси – остановка таксомоторов находилась в полусотне метров от кабаре.

Но моему намерению помешали два крепких паренька, появившиеся передо мной словно из-под земли. Не говоря ни слова, они сразу, без раскачки и обычного в таких случаях трепа, принялись за дело. То есть, накинулись на меня скопом и попытались завалить на землю, чтобы потом исполнить на мне ирландскую джигу.

Однако они не учли очень важное обстоятельство – я ждал нечто подобное и был готов встретить опасность, с какой бы стороны она не возникла.

Парни, судя по их слаженным действиям, были кое-чему обучены. По крайней мере, прыгать как горные козлы и махать ногами – точно. А может, они насмотрелись боевиков с участие Джеки Чана.

Но одно дело теория, пусть и подкрепленная тренировками и практикой на слабаках, а другое – схватка с человеком, который кое-что смыслит в боевых искусствах. Именно в БОЕВЫХ, потому что спортивные единоборства отличаются от рукопашного боя, которому обучены специалисты тайных дел, как небо от земли.

Я не стал их ни калечить, ни тем более глушить до упора – зачем? Эти парни просто выполняют роли сторожевых псов. А какой спрос с животного? Виноват хозяин. И я уже догадывался, кто он.

Мои догадки получили подтверждение быстрее, чем я предполагал. Парней я уложил походя. Это несложно сделать, если знаешь куда бить и противник, уверенный во внезапности нападения, забывает о защите.

К тому же, скорее всего, парней ориентировали, что им предстоит приятное развлечение – отметелить нетрезвого лоха. А значит, они были не собранными и беспечными.

Нападавшие уже валялись на земле в полной отключке, когда передо мной появилось новое действующее лицо. Это был Клим. Так что мое предположение оказалось верным.

Наверное, толстяк доложил шефу, что я разговаривал с Илоной. Видимо, она рассказала ему, что я интересовался Ланой. А может, они все-таки догадались просмотреть записи на других видеокамерах слежения и увидели каким образом я проник в ее гримуборную.

И реакция последовала незамедлительно.

Оставался невыясненным только один вопрос: меня решили просто избить, чтобы я не совал нос, куда не надо, или шеф приказал спрятать концы в воду? Чтобы все думали, что меня похитили инопланетяне.

– У вас всех клиентов провожают с такой помпой? – спросил я с ледяным спокойствием; и вызывающе ухмыльнулся.

Иногда хладнокровие и невозмутимость жертвы действует на бандитов отрезвляюще. Достойный противник может дать серьезный отпор, а этого подобные типы очень не любят. Они привыкли расправляться с беззащитными.

– Нет, не всех, – не менее хладнокровно ответил Клим. – Только некоторых.

И он вынул из-за пазухи нунчаки – в умелых руках очень грозное и опасное оружие.

– А может, не надо? – спросил я, все также недобро улыбаясь. – По-моему, ты неплохой парень и мы с тобой никак не можем быть смертельными врагами. Нет причин.

Клим не ответил. Видимо, он решил, что я убаюкиваю его своими речами. И отчасти это было верно. Я и впрямь хотел, чтобы он немного расслабился, а значит, утратил возможность молниеносно среагировать на мою атаку.

Да, этот парень был неплох. По тому, как он начал жонглировать нунчакой, маскируя истинное направление удара, я понял, что передо мною мастер. Мои шансы выбраться из передряги без увечий таяли на глазах. А у меня не было даже плохонького ножа.

Тяжело в деревне без нагана…

Я быстрым взглядом окинул поле предстоящей схватки. В этот полночный час улица была пустынна, а люди в домах словно вымерли. Ничто не нарушало воистину кладбищенскую тишину возле "Латинского квартала", даже машины не проезжали мимо.

Интересно, за нами кто-нибудь наблюдает? Или все решили, что если за дело берется Клим и его гопкомпания, то можно не волноваться за благополучный исход предприятия?

Возможно. Тогда мне тем более нужно быть предельно осторожным. И уж совсем не стоит придерживать руку и проявлять гуманизм.

Клим ударил. Вернее, попытался провести серию точных, акцентированных ударов. И тут же отскочил на безопасное расстояние. Похоже, наблюдая за моей схваткой со своими подручными, он понял, что я не так прост, как кажусь на первый взгляд, и кое-что умею.

Видимо, он очень удивился, что ни один из его ударов не достиг цели. И немного растерялся. А ведь я пока только имитировал защитные действия, фехтуя руками с непостижимой для нормального восприятия скоростью.

Это было айкидо в чистом виде, когда удары противника не блокируются, а "разводятся" по сторонам.

Понятие "разводки" трудно объяснить словами.

В примитивном варианте – это когда нунчака (в данном случае) только касается моей руки и мягко уводится в нужном направлении, слегка изменяя траекторию. Сила удара не гасится, а наоборот увеличивается, но пропадает впустую – словно человек дерется под водой. Он тратит много энергии, но она расходуется впустую.

Конечно, такие приемы требуют феноменальной реакции и отменной подготовки. Поскольку последний год времени у меня было завались, я только тем и занимался, что оттачивал в спортзале и дома свое искусство рукопашного боя. (Естественно, в промежутках между пьянками с богемными приятелями; а иначе я совсем рехнулся бы от унылого и тупого однообразия жизни обеспеченного бездельника).

– Последний раз предлагаю: давай разойдемся миром, – сказал я, медленно свирепея. – Чтобы потом не было обид.

– А не пошел бы ты…

Похоже, Клим завелся. Непонятное всегда вызывает или страх, или злость.

Клим принадлежал к категории людей, которые в подобных ситуациях сначала действуют, а потом думают, совершенно не заботясь о последствиях. Он был безрассудным.

Как это ни парадоксально, но человечество выжило только благодаря способности бояться, бояться всего, всегда и везде. Удел храбрецов, этих изгоев человечества (увы, увы!), – недолгая, хотя и славная жизнь.

– Ну, как знаешь, – ответил я – и сделал неожиданный выпад.

Это была имитация нападения. Уловка. И она сработала. Клим ответил инстинктивным ударом нунчаки, но он был не подготовлен, а потому слаб и неточен, и мне не стоило большого труда и сноровки, чтобы перехватить его бьющую руку и провести очень жестокий прием.

Раздался хруст сломанной кости, сдавленный крик (нет, мне Клим где-то даже нравился; другой на его месте заорал бы от боли дурным голосом), и мой противник мешком рухнул у моих ног.

– Я же предлагал тебе мирно разойтись параллельными курсами, – сказал я, склонившись над распростертым на тротуаре телом. – Нужно прислушиваться к мнению умных людей, парень.

Клим молчал. Он лежал с закрытыми глазами, кусая от боли губы. Силен парень…

– Я мог сейчас поспрашивать тебя, с какой стати вы на меня напали. И ты рассказал бы мне все, как на духу.

Можешь в этом не сомневаться. Но мне просто жалко тебя. Ты попал в дурную компанию, Клим. Если ты не глупый человек, то подумай над этим. У тебя будет время, пока не заживет рука. Много времени. Будь здрав…

С этими словами я распрямился и сделал то, что намеревался сделать по выходу из кабаре, да мне так некстати помешали, – быстро перешел на другую сторону улицы.