Глава 7
В квартиру я вошел только после того, как тщательно проверился на предмет отсутствия (или наличия) "хвоста". Конечно, мне не верилось, что вчера закрученная интрига получит свое продолжение в сногсшибательном темпе. Тот, кто ее задумал, вряд ли мог предполагать, что глупый карась по имени Иво Арсеньев сумеет так быстро сорваться с крючка.
А значит, все его внимание было приковано к прессе и телевидению, которые освещали убийство Заварзина.
То есть, абсолютно все знать он не мог (по идее), так как в подобных случаях правоохранительные органы очень неохотно идут на контакт с кем бы то ни было, а в особенности с прессой.
Я надеялся, что этот НЕКТО пока не включил свои связи в милиции по очень простой причине: ему ни в коем случае нельзя было высказывать заинтересованность в этом деле. Ведь оперативники, имеющие свои каналы информации, отнюдь не дураки. Вязать концы они умеют.
Выходило, что у меня был некий запас времени, скорее всего, весьма ограниченный, – может, до завтрашнего утра. И его нужно было использовать на всю катушку.
В квартире соловьем заливался телефон. Помедлив, я осторожно снял трубку. И услышал голос жены:
– Где тебя носит!? Два часа звоню без перерыва – и ни ответа, ни привета.
– Я ходил за продуктами.
– Только не нужно мне врать! Открой холодильник. Для тебя одного там еды на полмесяца. Есть все, что твоя душа пожелает.
– Ну, ладно, сознаюсь: я навещал Венедикта.
– Опять!?
– Не опять, а снова. Он уезжает в Америку.
– Туда ему и дорога.
– Не будь такой зловредной. Ты лучше позавидуй ему по-доброму. У Венедикта там намечается персональная выставка.
– Ничего удивительного… – В трубке фыркнуло; похоже, Каролина рассмеялась. – Его "творениям" в Америке самое место. Там просто обожают всякие извращения.
– Ты не права. Венедикт – художник с большой буквы, талант. У него все еще впереди. Он только начинает восхождение к высоким вершинам.
– Если то, что он делает, называется высоким искусством, то можешь считать меня монахиней.
– Договорились…
Мне вдруг захотелось сказать, что скоро она и впрямь может стать монахиней… пусть и не надолго, пока не найдет утешителя – увы, человеческая память коротка и нередко женщины забывают любимых мужчин раньше, чем остынет их общая постель.
Но я мужественно выдержал искушение и молвил совсем другое:
– Тогда я тоже приму целибат. Ведь я просто не имею морального права оставить близкого мне человека в горьком одиночестве влачить свой нелегкий крест.
– Болтун! – деланно рассердилась Каролина. – Я думала, что выхожу замуж за настоящего мужчину, бывшего военного, как и мой отец, которого я просто боготворила, а в итоге получила балаболку.
– Добавь еще – беспортошную.
– Перестань… Я шучу.
– Знаю… Ты откуда звонишь?
– Из гостиницы.
– Как долетела?
– Не очень…
– Что так?
– Мотор самолета барахлил. Я уже грешным делом подумала, что встретимся с тобой только на том свете. Но приземлились удачно.
– Испугалась?
– А ты как думаешь?
– Ну, тебе ведь не впервой с высоты на землю брякаться. Ты ведь у меня козырный пилот со стажем. Как это поется: мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
– Да ну тебя!
– Ладно, ладно, это я тоже пошутил. Слава Богу, все обошлось. Я рад, что не остался так рано вдовцом.
– Честно?
– Каро, ты меня знаешь. При всех моих недостатках, я человек слова. Кроме того, я тебя еще и люблю.
– Иво… – нежно прошелестела рубка. – Я уже по тебе соскучилась…
А мне, дорогая, скучать некогда, подумал я с горечью. Увы. Черт бы побрал и твой бизнес, и все эти проклятые обжираловки для богатых, названные презентациями!
Но я сказал то, что она хотела услышать:
– У нас мысли работают синхронно. Приезжай быстрее. Кстати, ты так и не сказала мне, когда тебя ждать.
– Не сказала? – удивилась Каролина. – Я думала… Извини. Приеду через неделю. Это как минимум.
– Много дел?
– Хватает…
Хорошо, что Каролина не стала вдаваться в подробности. Мне ее бизнес казался темным лесом. Ходить по его тропам было страшней, чем где-нибудь на "холоде" выполнять специальное задание, когда шансов вернуться на базу живым и здоровым не более чем ноль целых и неизвестно сколько десятых процента.
Когда она начинала делиться со мной разнообразными бизнесовыми новостями, у меня начинал перегреваться котелок.
Я слушал Каролину, пытаясь изобразить повышенный интерес и внимание к проблемам большой фирмы, которая досталась ей в наследство от отца, но по моим пустым глазам она узнавала, что все ее россказни пролетают мимо ушей мужа даже не задерживаясь.
Каролина начинала сердиться, а я горячо убеждал ее, что все понял и в доказательство своих слов начинал повторять то, что она говорила, наизусть, почти слово в слово. Уж чем-чем, а периферической памятью я никогда не был обижен.
В свое время нас учили запоминать даже не существенное – так сказать, про запас. Ты думаешь о чем-то своем, а обрывки слов окружающих и даже целые фразы автоматически укладываются в твоей голове как сено в стог.
И бывали случаи, когда из этой кучи хлама удавалось выудить ценные и нужные сведения…
– Каро, милая, когда будешь выезжать, предупреди, – сказал я с неожиданной теплотой.
– Неужто придешь встречать? – удивилась Каролина.
– Постараюсь.
Вот именно – постараюсь, подумал я с невольной дрожью. За неделю может столько всего случиться…
– Ты только не забывай брать с собой мобилку, – предупредила меня в конце разговора Каролина, когда мы произнесли дежурные слова "Люблю, целую, до встречи". – Я могу вылететь внезапно.
– Слушаюсь, гражданин начальник!
Все. Отбой. Пора и мне заняться делом. Оно гораздо важнее тех деловых бумаг, которые должна подписать Каролина и которые стоят миллионы. Я должен сберечь личную свободу и спасти свою жизнь; а может, и жизнь Каролины.
Я посмотрел на часы – половина восьмого. На улице уже начало темнеть. Скоро закрутятся рулетки в многочисленных городских казино, запрыгают полуголые дивы на подмостках, завоют на все голоса рокгруппы в ресторанах и кабаре, польется реками спиртное и зашуршат деньги в бездонных карманах владельцев разнообразных питейных и развлекательных учреждений.
Капитализм и всеобъемлющая демократия на марше…
Кабаре, в котором пела "королева", незабвенная и ветреная любовь Кир Кирыча, называлось "Латинский квартал". Звали девушку Илона. По крайней мере, так было написано на афишах: "СЕГОДНЯ, ЗАВТРА И ВСЕГДА В НАШЕМ КАБАРЕ ПОЕТ НЕСРАВНЕННАЯ ИЛОНА ЛИСС".
На самом деле, как признался мне по секрету Кир Вмазыч, звали ее Ульяна Лисицына. Но голос у нее был и впрямь очень даже неплохой. Его дошлифовать бы в каком-нибудь серьезном учебном заведении, да использовать, как раньше говорилось, в мирных целях.
Я сидел за столиком и слушал ее с удовольствием. В отличие от безголосых девиц, мельтешащих на телеэкранах, словно назойливая мошкара, и поющих под фонограмму, Илоне-Ульяне и микрофон был не очень надобен. Ее мелодичный и сильный голос завораживал.
Но кайф продолжался недолго. Илона, зазывно покрутив крутыми бедрами, удалилась, на сцену выскочили танцовщицы, и пошли нарезать круги и откалывать коленца, поднимая ноги выше головы. В общем, канкан получался у них, что надо. Этот номер еще можно было смотреть.
А затем пошла сплошная порнуха. Мне стало неинтересно пялиться на подмостки, где клубились в надуманных страстях почти голые юноши и девушки, и я перевел взгляд на зал.
Народ гудел. Клиенты "Латинского квартала" в основном были молоды – от восемнадцати до двадцати пяти лет – поэтому отрывались по полной программе. То есть, настолько позволяло пока еще крепкое здоровье.
Я смотрел и диву давался. Откуда у сопляков такие деньги? Этот вопрос всегда ставил меня в тупик. Ведь за вечер в престижном кабаре нужно было выложить как минимум пятьсот баксов с носа. Но какой русский человек остановится на минимуме?
А здесь, как было понятно с поведения официантов, гужевали в основном завсегдатаи. Похоже, эти молодые люди где-то нашли курицу, которая несет золотые яйца. Везет же людям…
Старый ты уже, Иво Арсеньев, и тупой, мелькнула в моей голове безрадостная мысль. И самое главное – ни к чему не приспособленный. Разве что бесшумно убивать разными способами. Но кому нужны на гражданке такие "таланты"?
Нет, применение им найти, конечно, можно. И при этом получать большие денежки. Таких примеров не счесть.
Но вся беда в том, что я сделан из теста, которое замешано на квасном патриотизме. Ну, вот такой я идиот. И все тут. Я был натаскан ЗАЩИЩАТЬ свой народ, а не УНИЧТОЖАТЬ его. И то, что происходило в годы "демократизации", вызывало в моей душе яростное неприятие и сопротивление.
По этой причине я ушел из армии. Правда, внешне все это выглядело несколько по-иному. Учитывая мои боевые заслуги, ордена и прочая, меня вытурили на пенсию пусть не с почетом и до срока, но вполне цивилизованно, поставив мне в вину проваленную операцию в одной из сопредельных стран.
Так все оно и было. Вернее, почти так. Потому что на прощание я свел счеты (на всякий случай) с несколькими "коллегами" из дальнего зарубежья, которые за долгие годы противостояния двух систем стали моими кровными врагами и которые искали меня, где только можно.
А еще, ко всему прочему, я завел себе несколько заграничных счетов на вполне солидные суммы, тайком прихватив чемоданчик с долларами, "оброненный" не без моей помощи одним иностранным мафиозо, вокруг которого как раз и закручивалась интрига.
Естественно, об этих моих "подвигах" начальство не знало. Иначе капитан военной разведки Иво Арсеньев уже давно тер бы тюремные нары в спецзоне для особо секретных персон.
Правда, мой непосредственный начальник Дракон догадывался, что с моей преждевременной отставкой не все так просто, но ничего доказать не мог. А я не спешил делиться своими личными тайнами с кем бы то ни было, в том числе и с Каролиной. Лишние знания очень обременяют семейную жизнь…
Следующего появления Илоны Лисс я ждал почти час. За это время я выпил всего лишь сто пятьдесят грамм виски, зато подкрепился основательно, съев несколько кусков отлично приготовленного мяса и салат. Кто знает, когда придется так сытно и вкусно поесть еще раз.
Я сидел и думал, стараясь не обращать внимания на окружающих. На кой они мне? Главным итогом посещения кабаре должен стать мой визит в гримуборную мадмуазель Илоны Лисс.
Но как туда попасть? Добавлю – чтобы мне не намяли бока. Я уже знал, что в кабаре существует охрана – несколько вполне приличных парней.
Приличных – значит, крепких и неплохо подготовленных. И все. Не более того. Для охранника лишние извилины в дубовой башке только помеха. Чурбан менее чувствителен к пинкам.
Ну что же, пора начинать… А иначе зачем нужно было огород городить?
– Эй, хлопец! – позвал я своего официанта. – Подойди на секунду.
– Слушаю.
Парнишка был вежливый до приторности и кудрявый, словно херувим.
Нужно сказать, что я сидел за крохотным столиком для двоих, под стеной, но в гордом одиночестве. Стол находился в неудобном месте, далеко от подмостков, где выступали Илона Лисс и танцоры.
Единственным его достоинством было то, что с этого места хорошо просматривался весь главный зал кабаре. (В "Латинском квартале" имелись и отдельные кабинеты для больших господ с мягкими диванами, первый взгляд на которые сразу же располагал к плотским утехам. Кабинеты никак не сообщались с общим залом, но там были большие телеэкраны, благодаря которым важные персоны могли видеть все, что творится на подмостках).
– У меня есть вопрос: как засвидетельствовать свое почтение певице Илоне Лисс? Мне бы хотелось с ней встретиться тет-а-тет…
Я даже сам удивился, что заговорил высоким штилем. Но официант воспринял все как должно. Для него я был почти старик, человек другой эпохи, которая казалась ему такой же далекой, как времена монголо-татарского ига.
– О, это невозможно… – ответил он, потупясь. – К ней никого не допускают.
– Ничего невозможного в этом мире нет, мой юный друг, – сказал я снисходительно. – Я не хочу тебя напрягать, ты только объясни, как мне беспрепятственно миновать охрану. Скажу по секрету – я просто влюблен в Илону…
С этими словами я достал из кармана пятьдесят долларов и положил купюру на стол, под бумажную салфетку.
Парень оказался не промах. Салфетка вместе с купюрой исчезла со стола с потрясающей воображения быстротой – словно кудрявый отрок работал не официантом, а фокусником.
– Есть один путь… – Он нагнулся к моему уху и зашептал быстро и горячо.
Вот и не верь после этого во всемогущество денег. Я не сомневался, что официант очень рискует, подсказывая мне как незаметно проникнуть в святая святых кабаре. Ведь этим путем может воспользоваться и киллер, чтобы пришить какого-нибудь босса, любителя канкана и стриптиза.
А я совсем не был уверен в том, что у молодого человека не могли возникнуть такие предположения по отношению к моей персоне.
И тем не менее, он выкладывал мне все, как на духу. Дьявол наживы уже успел забраться в его неокрепшую душу и властно требовал подпитки.
Я совершенно не сомневался в том, что этот юнец не прошел армейские университеты, которые, при всем том, делают из пацанов мужчин. Сейчас избежать армии легко, были бы деньги.
Куда мы катимся!?
Вопрос чисто риторический, но когда я наблюдаю дебаты об армейской службе в прямом телевизионном эфире, которые, при всей своей лукавой завуалированности, подталкивают молодых парней "косить" от призыва в ряды вооруженных сил, мне становится и стыдно, и обдно Шабаш так называемых демократов, ратующих за немедленное введение альтернативной службы и создание профессиональной армии, ничего, кроме омерзения, не вызывает. Яростное стремление некоторых болтунов окончательно развалить армию просто поражает.
Интересно, сколько они получают за свой "патриотизм" от забугорных советчиков и "доброжелателей"?
Думаю, что немало.
– Понял, – сказал я парню, когда он дважды повторил мне маршрут. – Премного благодарен.
– Только… – Он заколебался, не зная, как выразить свою мысль.
– Будь спок. – Я многозначительно ухмыльнулся. – Мы с тобой ни о чем таком не говорили.
Тряхнув кудрями и приклеив к лицу профессиональную улыбку, успокоенный официант тут же упорхнул в другой конец зала. Предусмотрительный малый…
Я решительно встал и направился в туалет. Илона уже покинула подмостки и ее сменил негр с оранжевыми волосами, который начал что-то петь на скверном английском. Экзотика…
До туалета я не дошел. Неприметная дверь, на которую указал мне кудрявый юнец, находилась за ширмой в одном из коротких ответвлений коридора. Она была не заперта.
В проходной комнатушке стояли ведра, веники, швабры, пакеты и бумажные с моющими средствами… в общем, я сразу понял, что это подсобка уборщиц. Здесь же, на вешалке, висели и рабочие халаты.
В другом конце комнаты тоже была дверь, но закрытая на обычный английский замок. Открыть его – это семечки даже для человека, не имеющего ничего общего с воровской "профессией". В качестве отмычки я использовал кредитную карточку, просунув ее под язычок защелки.
Отворив дверь, я очутился там, где нужно. До гримуборной Илоны Лисс оставалось всего ничего – десятьпятнадцать. Коридор был пуст и я уже хотел начать движение, как вдруг в дальнем его конце раздались шаги.
Мне не оставалось иного варианта, как вернуться назад и спрятаться в подсобке.
Через неплотно прикрытую дверь я увидел двух мужчин, из которых один явно был телохранителем. Он вел себя словно легавый пес, готовый при виде дичи немедленно принять стойку. Его правая рука торчала за пазухой, где, как я понял, в наплечной кобуре находился ствол.
Второй, судя по уверенным движениям, был его боссом. От него веяло несокрушимой уверенностью и значимостью. В руках он держал букет алых роз.
Среднего роста, крепко сбитый, он совсем не был похож на рыхлых упитанных бизнесменов, ведущих сидячий образ жизни. Его резко очерченное лицо, словно высеченное из темного камня, было бесстрастно, холодные глаза смотрели твердо и упрямо.
Силен мужик, подумал я с невольным уважением. С таким лучше не сталкиваться на узкой дорожке. Уж не Мина ли это? Может быть…
Мне встречаться с Чухлаевым не приходилось. Я не видел его даже издалека. Он был очень осторожным, этот бывший гэбист. Рассказывали, что у Мины есть в городе несколько конспиративных квартир, где он ночует.
По слухам, Чухлаев никогда не спит две ночи подряд на одном месте. Похвальная предосторожность. На его месте я поступал бы точно так. Береженого Бог бережет.
Впрочем, я почему-то думал, что Мина заключил сделку с дьяволом. Такие люди, как Чухлаев, по моему глубокому убеждению, приходят на землю с обратной – темной – стороны луны. И только для того, чтобы человечество могло отличать добро от зла. Так сказать, чтобы глаз не замыливался.
Босс (Мина?) скрылся в гримуборной, а телохранитель стал на страже возле двери. Я терпеливо ждал, в мыслях сетуя на свое невезение. Что-то в последнее время удача начала обходить меня стороной. Наверное, изза того, что я совсем обленился под крылышком у Каролины. А Госпожа Удача не любит лентяев.
Наконец воздыхатель Илоны Лисс появился в коридоре и отправился восвояси. Только теперь я, наконец, заметил, что весь в поту. Блин! Совсем ты расклеился, Иво Арсеньев. До чего может довести нормального мужика розовая семейная жизнь…
Нужно торопиться! Судя по всему, скоро очередной выход Илоны, а я еще и не начинал свой штурм. На разговор с нею у меня не более пяти минут решил я, посмотрев на свои часы.
Стучать я не стал. Просто отворил дверь и вошел. Илона сидела перед большим зеркалом и поправляла прическу.
– Павел?.. – спросила она, не оборачиваясь.
Видимо, она решила, что возвратился Чухлаев. Значит, я не ошибся – это и впрямь был Мина.
– Нет, я не Павел, – ответил я мягким задушевным голосом – чтобы не вспугнуть ее.
Она резко повернулась.
– Как вы сюда попали!? – Голос Илоны предательски дрогнул.
А ведь она испугалась, подумал я. Чего? Или кого?
– Как все нормальные люди, – ответил я, обаятельно улыбаясь. – Через дверь.
– Кто вы?
– Мужчина. По крайней мере, так написано в паспорте. Это во-первых.
– А во-вторых?
– Во-вторых, ваш самый искренний поклонник.
– И вы пришли?.. – Ее голос немного смягчился.
Похоже, в ее голове начали появляться приятные ассоциации. Лесть для женщины, что смазка для колеса. Не подмажешь – не поедешь.
– Именно, – сказал я почти искренне. – У вас выдающиеся вокальные данные. Жаль, что я не олигарх какойнибудь, чтобы выступить в качестве спонсора и помочь вам подняться на самый верх. Ваше место не здесь, а в столице.
– Спасибо… – Илона расцвела и бросила быстрый вороватый взгляд на мои карманы. – Вы так добры…
Я понимал Илону. Коль уж клиент заявился в гримуборную без букета, значит, притаранил презент в кармане.
Чтобы не сильно ее разочаровывать, я достал фотографию Ланы.
– Я не хочу вас долго задерживать, Илона. У меня к вам есть один вопрос: как зовут вашу подругу и где ее искать?
Переход к деловой части разговора был чересчур резким, я это понимал, но долго разводить трали-вали мне не позволяло время. Ко всему прочему, меня интересовала реакция Илоны на фоторобот.
Она была такой, как я и предполагал. Илона неожиданно вздрогнула, побледнела и инстинктивно отпрянула назад, словно увидела прямо перед носом живую змею.
Ах, черт побери! Меня редко подводила интуиция, но сейчас мне очень хотелось, чтобы я ошибся в своих предположениях.
Увы, все оказалось гораздо хуже и сложнее, чем можно было думать. Мое интуитивное мышление оказалось на должной высоте, но теперь, судя по поведению Илоны, мои шансы раскрыть инкогнито Ланы стали совсем мизерными. Певица была просто в ужасе. С чего бы?
– Как ее зовут? – снова повторил я свой вопрос.
– Вы… – Она судорожно сглотнула слюну. – Вы из милиции?
– А что, похоже? – ответил я уклончиво.
– Отвечайте!
Илона была на грани истерического срыва.
– В данном случае это не имеет значения, – сказал я многозначительно и сухо. – Вы мне лишь дайте координаты своей подруги и скажите, как ее кличут. Моя благодарность будет безгранична… – Здесь я уже смягчил свой тон.
– Это не моя подруга! Я ее не знаю!
– Ну и прекрасно… – Я благодушно ухмыльнулся. – Значит, меня неправильно проинформировали. Простите, ежели что не так.
– Уходите!
– Уже ухожу, – ответил я, все так же мило улыбаясь; но только не глазами.
Я хорошо знал это свойство своего взгляда. Он был как укол рапиры, холодный и беспощадный. И уж тут я ничего не мог с собой поделать.
В душе я кипел. Она, конечно же, знала Лану, Светлану… или Зинку – как ее там зовут на самом деле. Но почему-то скрывала это. Почему? И вообще – что за каша варится вокруг меня?
Я бы мог заставить Илону выложить мне всю правду. Прямо сейчас, здесь, в этой крохотной гримуборной.
Невзирая ни на какие-либо моральные факторы. Когда дело касается жизни, все сентименты побоку. Нас так учили.
Диверсант-ликвидатор ГРУ обязан выжить в любой ситуации. По крайней мере, должен быть живым до тех пор, пока не выполнит задание. А для этого все средства хороши. И жалость, это исконно человеческое чувство, должно стоять где-то в последней шеренге.
Но я пока не был готов к решительным действиям. В моей душе все еще теплилась надежда, что все обойдется и забудется, как дурной сон. Ведь я ни в чем не виноват, у меня нет врагов, я никому не нужен и не собираюсь выставлять свою кандидатуру на предстоящих выборах в Думу. Я маленький человечек, простой обыватель, яблочный червь, песчинка в пустыне…
Какая сволочь втащила меня в смертельно-опасную интригу!? Где теперь искать эту стерву по имени Лана!?
– Илона, опаздываешь! – вдруг раздался тонкий мужской голос со стороны входной двери. – Поторопись, дорогуша.
Я резко обернулся. Сзади стоял низенький толстячок в форме сотрудника "Латинского квартала", похожей на фрачную пару с укороченными фалдами. Похоже, это был администратор. Или распорядитель концертной программы.
Толстяк окинул меня с ног до головы любопытным взглядом, но ничего не сказал.
– До свидания. – Я вежливо поклонился Илоне. – Извините за беспокойство.
Она не ответила, даже не обернулась. В этот момент Илона с лихорадочной быстротой пудрила лицо. Вежливо кивнув толстяку, я вышел в коридор и машинально едва не направился к подсобке, чтобы вернуться в кабаре уже проторенным путем.
Но сразу же остановился, спиной ощутив взгляд толстяка. Сделав вид, что осознал свою ошибку, я развернулся на сто восемьдесят градусов и неторопливо пошел по коридору, лихорадочно соображая, где может находиться выход в зал.
Стрелки моих наручных часов показывали начало одиннадцатого.
