Книга: Тайна Розенкрейцеров
Назад: Глава 7. ШАНТАЖ
Дальше: Глава 9. НОВОЕ ЗАДАНИЕ

Глава 8. ПОДЗЕМНОЕ СВЯТИЛИЩЕ

Ночью Глеб почти не спал. Горячечное возбуждение буквально сжигало его изнутри. Наконец ближе к утру он не выдержал борьбы с самим собой, вышел из палатки и сел у входа на камень. Звездное небо уже начало светлеть. Три кургана казались трезубцем бога морей Посейдона, которым он грозил своему брату Зевсу, верховному правителю олимпийских богов. Глебу неожиданно показалось, что холм похож на рефлектор прожектора. Его луч уходил вертикально вверх и терялся в космических глубинах. Он тряхнул головой, протер глаза, и присмотрелся внимательней.
Действительно, ночная темень по краям воображаемого луча была более плотной. А звезды в светлой полосе казались не голубоватыми, а розовато-желтыми, пульсирующими; они то увеличивались в размерах, то снова превращались в крохотные точки, похожие на головки гвоздей, вбитых в потолок Вселенной.
– Сам не спишь и мне не даешь, – ворчливо заметил отец, усаживаясь рядом.
– Нет, почудилось… – сказал в ответ Глеб, все еще занятый своими мыслями.
– Ты о чем?
– Мне показалось, что холм светится. Ну, как прожектор.
Отец посмотрел вверх и улыбнулся:
– В твои годы среди ночи мне такое иногда мерещилось… Это оптический обман, сынок. Выпуклый рельеф – в данном случае возвышенность – отражает больше света, нежели плоская равнина, да еще и покрытая лесными зарослями.
– Возможно…
В голосе Глеба слышалось сомнение.
– Поверь мне на слово.
– Верю. Как ты думаешь, есть там вход в пещеры или нет? – резко изменил тему разговора Глеб.
– Скоро узнаем.
– А все-таки?
– Скорее всего, есть. Но лучше бы его не было.
– Батя, ты что!? Мы потратили столько сил, энергии, чтобы разгадать тайну плана – и на тебе.
Фактически мы уже открыли дверь, нужно лишь войти внутрь.
– Боюсь, эта дверь может привести нас в преисподнюю.
– Это было бы самое гениальное открытие в мировой истории.
– Не смейся. Чем больше я думаю об этом деле, тем меньше оно мне нравится. Интуиция подсказывает, что нужно замаскировать вход в камеру и бежать отсюда, куда глаза глядят.
– Наверное, на тебя так действует излучение.
– Не исключено. Я действительно чувствую себя не в своей тарелке. Нервы натянуты, как струны. Для меня это ново.
– Зато я в норме. Но тоже волнуюсь, если честно.
Николай Данилович встал, потянулся и сказал:
– Похоже, нам уже не уснуть. Поэтому готовь завтрак, а я займусь материальным обеспечением нашего похода в преисподнюю.
– А я думал, ты сдрейфил…
– «Быть или не быть, вот в чем вопрос…» Помнишь?
– Спрашиваешь…
– Ах, эти вечные сомнения и колебания, присущие, как нас обзывали партайгеноссе, «гнилой» интеллигенции, которые, словно зараза, разъедают изнутри мой здоровый рабоче-крестьянский организм…
Не нужно было ни мне, ни нашим дедам-прадедам сочетаться браком с представителями дворянства и образованными дамочками, взращенными под бдительным присмотром компартии.
– Хочешь меня предостеречь?
– С тобой еще сложнее. По-моему, ты никогда не женишься. Бегаешь по девкам, как племенной бык по стаду. И пока не видно, чтобы хоть кто-нибудь из лучшей половины человечества поймал тебя на крючок.
– А тебе хочется внуков понянчить…
– Поживешь с мое, вот тогда и поймешь, что хочется такому пожилому человеку, как я.
– Перестань, а не то я сейчас расплачусь от жалости. Батя, тебе до старости еще грести и грести.
Успеешь и внуков понянчить, и свою нетленку дописать.
– Твои бы слова, да… – Николай Данилович поднял глаза к небу.
Написать книгу было его мечтой. И не просто книгу, а научно-исторический труд по кладоискательству в России. В семье Тихомировых почти за три столетия скопилось очень много интересных материалов по этому вопросу. Осталось всего ничего – все это литературное богатство систематизировать и изложить в письменном виде.
Работать над книгой Николай Данилович начал лет десять назад. Но дело продвигалось туго. Он был интересным рассказчиком и никогда не лез в карман за словом, но оказалось, что говорить – это одно, а излагать свои мысли на бумаге – совсем другое. К тому же над рукописью Николай Данилович сидел редко, да и то урывками, – отвлекали постоянные экспедиции в поисках кладов и древних захоронений.
В камеру они спустились, едва рассвело. Перед этим Глеб, по настоянию отца, несколько усовершенствовал свою сторожевую «паутину». Он поставил дополнительный растяжки, оснащенные пиропатронами. Если кто-то попытается подойти к палатке, то раздастся взрыв, который они услышат и под землей. Конечно, от взрыва никто не пострадает, – это всего лишь шум, дым и пламя – но страху на незваных гостей он нагонит. В этом ни Глеб, ни отец не сомневались.
Они простукивали стены больше часа. И тщетно.
– Артель напрасный труд, – разочарованно сказал Глеб.
Он был зол, как никогда прежде. Голубая птица удачи поманила их оброненным перышком, взмахнула крылом – и была такова. Неужели розенкрейцеры городили весь огород с планом, тайниками и святилищем лишь для того, чтобы спрятать подальше от глаз людских свой устав? Да кому нужна эта пустая болтовня!?
– Может быть, может быть… – рассеянно ответил Николай Данилович.
Отец присел в углу на бухту длинной, тонкой, но очень прочной, веревки, которая должна была служить им нитью Ариадны, когда они спустятся в пещеры. Он внимательно и сосредоточенно рассматривал пол камеры и стены, словно впервые их видел.
– Ну-ка, дай сюда копию плана, – попросил Николай Данилович.
– Зачем она тебе?
– Надо, – коротко ответил отец.
Кроме самого плана, Глеб сделал на компьютере еще и его копию. С помощь специальной программы он убрал все помарки на плане и «вытащил» тонкие, едва видимые, линии, почти исчезнувшие от времени.
– Смотри сюда…
Николай Данилович ткнул пальцем в угол листа.
– Соображаешь?
– Нет, – ответил Глеб, тупо глядя на план. – Не понимаю, что ты имеешь ввиду.
– «Шахматную доску». Присмотрись к ней внимательней.
«Шахматной доской» они называли часть плана размером со спичечный коробок, расположенную под зашифрованным текстом и расчерченную на квадратики. Некоторые из них были заштрихованы.
– Все равно ничего не вижу, – спустя минуту сказал Глеб.
– Плохо смотришь. Перед тобой изображение пола в этой камере. А квадратики – плиты, которыми он вымощен. Я подсчитал их количество – все сходится.
– Батя, ты – гений! – обрадовано воскликнул Глеб. – Точно. Как же это я проморгал?
– Бывает, – снисходительно ответил отец. – Ну, а насчет гения ты немного загнул. Опыт…
– Да, но что нам дает твое открытие?
– Вот и я над этим сейчас думаю.
– Ну-ка, ну-ка…
Глеб встал на четвереньки, достал из кармана перочинный нож, раскрыл его и начал исследовать стыки между плитами пола.
– Есть! – вскричал он взволнованно. – Батя, плиты, заштрихованные на плане, сидят неплотно. Их можно вытащить!
– Или наоборот – утопить в пол.
Николай Данилович был взволнован не меньше сына; его глаза горели, как уголья.
– То есть?..
Глеб с недоумением воззрился на отца.
– Если бы заштрихованные квадратики на плане были расположены кучно, тогда да, твоя правда, – ответил Николай Данилович. – Но они разбросаны, притом беспорядочно.
– И что это должно обозначать?
– Как-то я читал одну научно-популярную книгу… автора не помню, по-моему, испанец или немец.
Так вот, там был описан аналогичный случай. В какой-то стране нашли в горах средневековую капеллу, заваленную камнепадом. Когда завал расчистили, то под обломками ее стен увидели красивый мозаичный пол. Мозаика представляла собой несколько квадратов с разными жанровыми картинками, в основном бытового характера. Я припоминаю, что чертеж мозаичных квадратов был очень похож на изображение пола в этой камере.
– В огороде бузина, а в Киеве – дядька, – с иронией сказал Глеб. – Причем тут капелла с ее мозаичным полом!?
– Ты до конца дослушай. При расчистке пола археологи случайно встали на нужные квадраты (их было всего два), они под их тяжестью опустились, и в той части капеллы, которая примыкала к скале, вдруг открылся проход, а за ним – тайная комната.
– Что-нибудь нашли? – с внезапно проснувшимся интересом спросил Глеб.
– Да. Два скелета. Наверное, когда в горах началось землетрясение, и сверху посыпались камни, священнослужители решили укрыться в тайнике – вырубленной в скале пещере. Увы, они не предполагали, что капеллу полностью завалит каменными обломками и им уже никогда не удастся увидеть белый свет.
– Страшная смерть…
– К слову, многие наши собратья по ремеслу тоже нашли свой конец под завалами, – с нажимом сказал Николай Данилович. – В том числе и один наш родственник. Надеюсь, ты помнишь.
– Не нужно меня пугать. С тобой я ничего не боюсь.
– Спасибо за веру в мое могущество, – с иронией молвил отец.
– Значит, ты предполагаешь, что средневековые строители и здесь применили схему тайника, которая была использована в капелле?
– В мире нет ничего такого, что хотя бы однажды не повторилось – в том или ином варианте. Не так уж много было в средние века мастеров, способных строить весьма сложные механизмы для тайников.
– Батя, нас только двое. А заштрихованных квадратов – восемь. Где нам найти еще шестерых человек?
– Чего проще…
Николай Данилович снисходительно улыбнулся.
– Как ты считаешь, – спросил он, – сколько мог потянуть на весах среднестатистический член ордена Креста и Розы?
– Думаю, что его вес был таким же, как и рыцарей-тевтонов. Судя по доспехам, выставленным в нашем музее, где-то в районе шестидесяти пяти – семидесяти килограмм.
– Максимум. Значит, нам предстоит немного потрудиться.
– Это как же?
– Натаскаем камней и положим их на шесть квадратов. Остальные два займем сами.
– Думаешь, получится?
– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, как говорят преферансисты. Попытаемся. Это самый простой вариант, который пришел мне в голову.
– А более сложный? – спросил Глеб.
– Можно, конечно, поковыряться в полу ломами, но думаю, что придется его взрывать. Я уверен, что камера – это своего рода предбанник, прихожая. Иного объяснения не вижу. Слишком все серьезно и фундаментально обставлено…
Камни носили недолго, благо их было полно, притом рядом с раскопом. Когда на полу выросли шесть кучек, отец и сын не без опаски встали на оставшиеся два квадрата. Николай Данилович даже перекрестился, когда Глеб на секунду отвел взгляд в сторону.
– Ничего… – разочарованно пробормотал Глеб.
Николай Данилович в ответ лишь сокрушенно вздохнул. Значит, ошибка вышла. Пол как стоял века, так и стоит.
– Блин! – неожиданно взъярился Глеб. – Проклятое невезение!
Он неожиданно несколько раз подпрыгнул на месте, едва не доставая макушкой потолка камеры, пытаясь таким образом дать выход бурлившей внутри злости. И вдруг что-то изменилось. Отец и сын застыли, как вкопанные, даже перестали дышать. Камера сначала наполнилась шорохами, скрипом и шипением, словно где-то неподалеку прокололи шину от КАМАЗа. А затем участки пола, на которые были навалены камни и на которых стояли кладоискатели, медленно опустились вниз сантиметров на двадцать.
– Это все? – почему-то тихо спросил немного испуганный Глеб.
– Не знаю, – тоже шепотом ответил Николай Данилович.
– Отец, смотри! – вскричал Глеб, указывая на одну из стен.
В углу образовалась вертикальная щель, которая медленно, с противным скрипом, расширялась.
– Стена сдвигается, – напряженным голосом сказал отец.
Глеб промолчал. Он во все глаза смотрел на черную полосу, которая приковала его взгляд к себе незримыми цепями. В голове молодого человека не было ни единой мысли, а в тело вступила внезапная слабость, словно каменный занавес в виде движущейся стены открыл ему лик Медузы, взглядом превращающей человека в каменное изваяние.
Томительно-долгое ожидание закончилось спустя десять-двенадцать минут. Все это время стена смещалась вправо, время от времени притормаживая свое движение, будто невидимый в недрах холма привратник устраивал недолгие перекуры. Но вот внизу что-то громыхнуло, затем из входа в пещеру, который закрывала движущаяся стена, вырвался клуб мелкой пыли, и в лучах прожектора высветились грубо вырубленные в песчанике ступеньки каменной лестницы, уводящей вниз.
– Фантастика… – прошептал онемевшими губами Глеб. – Значит, мы были правы…
– Ты лучше посмотри на направляющие, по которым двигалась стена, – сказал отец, который пришел в себя от радостного изумления раньше, нежели сын
– Это… золото!?
– Трудно сказать…
Николай Данилович присел на корточки, чтобы лучше видеть.
– Возможно, какой-то сплав, похожий на золото, – сказал он задумчиво. – Или просто позолота. Потом можно будет проверить.
– Направляющие словно сделаны вчера, – заметил Глеб. – И даже как будто смазаны.
– Насчет вчера ты ошибаешься. Видишь, здесь клеймо?
– Да. Крест, составленный из четырех роз.
– Знакомый рисунок, не правда ли?
Николай Данилович дрожал от лихорадочного возбуждения, знакомого всем, кто хотя бы раз в жизни прикасался к тайне, которая могла принести большие дивиденды. Не менее возбужденным выглядел и его сын.
– Еще бы… – ответил Глеб. – Опять розенкрейцеры. Значит, мы на правильном пути. Ныряем?..
Он кивнул на разверстый зев подземного хода.
– Боязно, – признался Николай Данилович. – Но надо. Иначе, зачем было огород городить.
– Я пойду первым.
– Нет! Уж извини, у меня в этих делах опыта побольше.
– Как скажешь.
– Нужно зафиксировать стену – чтобы она не вернулась на прежнее место, пока мы будем внизу.
– Сделаем…
Глеб положил несколько больших камней на направляющие и присоединился к отцу, который уже обвязывался веревкой и прилаживал за спину небольшой рюкзак. В таких рюкзаках у них был неприкосновенный запас. Куда бы кладоискатели Тихомировы ни шли, НЗ всегда был с ними. В рюкзаках находились два термоса с крепким сладким чаем, консервы, ржаные сухари, шоколад, сало, небольшая фляжка со спиртом, литровая бутылка минеральной воды, зажигалка, парафиновые свечи, аптечка и разные мелочи, необходимые в путешествиях.
Кроме рюкзаков, они взяли с собой ружье и патроны, а также весь запас динамита, детонаторы, провода и компактное динамо для подрыва. Взрывчатки было немного – около пяти килограмм. Динамит они доставали через знакомого мастера-взрывника, работающего в гранитном карьере. Конечно, хранить и использовать взрывчатые вещества было незаконно. Но что поделаешь, если во время экспедиций нередко приходилось взламывать перегородки, которые не брал никакой лом. Умели строить в старину…
– Ну что, помолясь?.. – Николай Данилович на секунду задержался перед входом в пещеру, а затем решительно шагнул вперед.
За ним последовал и Глеб.
Спуск вниз длился не менее десяти минут. Судя по следам на стенах подземного хода, часть пещеры, примыкающая к камере, была вырублена в цельном массиве с помощью металлических инструментов. Видимо, этот своеобразный рукотворный тамбур нужен был для соединения пещер с поверхностью. Почему пещер? Потому что в конце спуска, который был значительно положе, нежели лестница, Николай Данилович и Глеб неожиданно очутились в пустоте. Когда и Глеб зажег свой фонарик, то они увидели большую пещеру, от которой отходило несколько ответвлений.
Наверное, в мезозойскую или какую-нибудь иную доисторическую эру пустоты в чреве холма вымыли потоки воды. Потом, благодаря подвижке пластов, он вырос еще больше и занял господствующее положение над холмистой равниной.
– Мама моя родная… – пробормотал ошеломленный Глеб, глядя на свод большой пещеры. – Невероятно…
– Ты о чем? – спросил Николай Данилович, который тоже волновался не меньше, чем сын.
– Выключи свой фонарик. Увидишь…
После того, как погас фонарик, темнота существовала недолго. Пораженные кладоискатели в немом восхищении смотрели на свод и стены пещеры, которые начали испускать голубоватое сияние. Свет отражался в многочисленных кристалликах – то ли какой-то соли, то ли кварца, – и эффект получался потрясающим.
– Теперь я понимаю, почему розенкрейцеры выбрали это место для своего святилища, – сказал Николай
Данилович.
– Все это, конечно, очень красиво, но где же то, за чем мы сюда спускались? Я не думаю, что такой тайник был сооружен лишь для того, чтобы спрятать от человеческих глаз такую красоту.
– Не торопись. Мы еще не обследовали ни эту пещеру, ни другие.
– Как ты думаешь, что это светится?
– Люминофор. Это или светящиеся бактерии, или розенкрейцеры покрыли стены каким-то фосфоресцирующим составом, неподвластным времени.
– Ну, это ты загнул. До этого еще не дошла современная наука, а что тогда говорить о средневековых алхимиках и мастеровых.
– В общей массе – да. Наука в те времена была в зачаточном состоянии. Однако отдельные личности продвинулись в своих познаниях далеко вперед, опередив не только свое время, но и наше.
– Я читал об этом, но мало верил. Думал очередная журналистская «утка».
Николай Данилович улыбнулся.
– И правильно думал. Я и сейчас сомневаюсь в этом. Но вот тебе первый факт. – Он показал на светящиеся стены. – А что мы еще можем здесь найти, одному аллаху известно.
– Начнем?..
– Всенепременно.
– Будем исследовать ответвления? – Глеб показал на чернеющие отверстия.
– Для начала займемся этой пещерой. Она похожа на подземный храм. Не думаю, что мы еще найдем такую же, углубившись в другие подземные коридоры. Холм ведь небольшой.
– По моим прикидкам, мы находимся почти посредине возвышенности.
– Ну вот, видишь… Пойдем вдоль стен – ты налево, а я направо. Будь внимателен.
– Предполагаешь, что здесь тоже есть тайник?
– Такую возможность исключать нельзя…
Первое открытие сделал Глеб.
– Батя! Иди сюда, – взволнованно позвал он Николая Даниловича.
– Что там?
– Какая-то скульптура.
– Ну-ка, ну-ка…
Это была не скульптура, а скорее горельеф высотой около трех метров, высеченный на одной из стен. Резчик по камню изобразил десять дисков, на которых виднелись какие-то письмена. Диски соединялись друг с другом перемычками, и вся фигура напоминала высокий фужер для шампанского на длинной ножке.
– Что это? – спросил Глеб.
– Вот уж не ожидал увидеть здесь сефирот, – ответил удивленный Николай Данилович. – Каббала и розенкрейцеры – это что-то новое. Хотя, как гласит история, каббалой занимались Агриппа, Кеплер, Парацельс и многие другие средневековые ученые. А некоторые из них принадлежали и к братству Креста и Розы.
– Про каббалу я знаю, – нетерпеливо перебил отца Глеб. – Что такое сефирот?
– И ты считаешь себя образованным человеком, – с добродушной иронией сказал Николай Данилович.
– Археолог, а тем более историк, должен разбираться в таких понятиях.
– По части моей недостаточной образованности пеняй сам на себя.
– Это почему? – удивился отец.
– Потому что я твой сын. Это твоя вина, что ты слегка промахнулся в своих расчетах, и твой отпрыск получился ленивым, малообразованным оболтусом.
– Зря я тебя в детстве не драл ремнем, зря…
Николай Данилович и Глеб весело рассмеялись.
С той минуты, как они очутились в большой пещере, их не покидало чувство приподнятости. Энергетические аккумуляторы кладоискателей, подсевшие за дни тяжелого труда, вдруг подзарядились неизвестно от какого источника, и бешеная энергия готова была в любую секунду вырваться наружу, трансформировавшись в какое-то действие. Казалось, что им впрыснули в жилы адреналин в чистом виде и больших количествах. Им хотелось петь, плясать, смеяться без причины и даже ворочать тяжелые глыбы.
– Что касается сефирота, – продолжил Николай Данилович, когда приступ смеха прошел, – то это, согласно, каббале, десять эманаций Бога, составляющие основные формы всякого бытия: верхний диск – это ВЕНЕЦ, два других – те, которые находятся немного ниже, – МУДРОСТЬ и УМ, за ними идут ВЕЛИКОДУШИЕ и СУД, в самом центре стоит КРАСОТА или ВЕЛИКОЛЕПИЕ, далее идут ТОРЖЕСТВО и ВЕЛИЧИЕ, а вся эта конструкция покоится на ОСНОВАНИИ, опирающемся на диск ЦАРСТВА. В общем, это символическое дерево, представляющее некоего небесного человека.
– И что должно значить присутствие этого дерева в пещере?
– А полегче вопросов у тебя нету?
– У меня в голове вообще какой-то ералаш, – признался Глеб. – Я чувствую присутствие в пещере чего-то такого… такого… Нет, не могу описать словами.
– Это у тебя вполне естественное состояние человека, который сделал – или вот-вот сделает – какое-то открытие, возможно, мирового масштаба, – снисходительно объяснил Николай Данилович. – Сефирот скорее символ, нежели указующий перст. Нас это мало интересует. Нам нужны более конкретные вещи.
– Свет от стен стал слабее, – заметил Глеб.
– Включи фонарик. Похоже, люминофор, покрывающий стены пещеры, подзаряжается от светильников. Это может быть и фонарик, и обычный факел.
Действительно, через какое-то время пещера снова осветилась голубоватым светом, и стали хорошо видны все подробности, вплоть до маленьких камешков на полу.
– Нужно время от времени «подзаряжать» фосфоресцирующие частички от наших фонариков, и они обеспечат нам отличное освещение до тех пор, пока мы не найдем то, ради чего сюда пришли.
– Хорошо бы еще знать, за чем мы сюда пришли, – пробурчал Глеб.
– За Госпожой Удачей, сынок. Сия своенравная дама не любит лежебок. Если нам не повезет в этот раз, то уж в следующий мы точно откопаем какой-нибудь сногсшибательный раритет, которому нет цены.
– Нет, я уверен, что мы не уйдем отсюда с пустыми руками!
– Ну, если уверен, то давай продолжим осмотр пещеры. Гляди, еще что-нибудь отыщем.
Глеб хотел что-то ответить, но в этот момент над головой, на поверхности земли, прозвучал глухой взрыв, а за ним другой.
– Сработали растяжки! – встревожено воскликнул Глеб
– К нам кто-то пожаловал, – стараясь быть спокойным, прокомментировал ситуацию Николай Данилович.
– Уходим!
– Да, идем наверх.
– Рюкзаки берем?
– Оставим их здесь. Мы сюда еще вернемся. А теперь быстрее, быстрее!
Николай Данилович и Глеб быстро побежали по подземному ходу, держась за свою «нить Ариадны». Вернее, попытались быстро бежать. Но уклон был чересчур крут и неровен, поэтому они местами даже не шли шагом, а лезли по запарке на карачках, обдирая руки в кровь, пока не добрались до высеченной в камнях лестнице. Все-таки спускаться было гораздо легче…
Очутившись в камере, они попадали без сил на пол, жадно глотая широко открытыми ртами свежий воздух, напоенный запахами разнотравья и приправленный вонью от взрывчатой смеси сработавших пиропатронов.
– На этот раз моя очередь идти первым! – решительно сказал Глеб.
Отец молча согнулся и подставил ему плечо. Он знал, что сын не сдрейфит в любой ситуации. К тому же у Глеба была отличная реакция и недюжинная сила. Глеб забрался на плечи отца, подтянулся на руках, вылез из раскопа и спрятался за кучей свежей земли. Вокруг царила тревожная тишина. Приготовив на всякий случай ружье к стрельбе, Глеб помог и отцу выбраться на поверхность.
– Ну, что тут? – шепотом спросил отец.
– Пока не знаю. Тихо.
– Проверим палатку, – сказал Николай Данилович. – Пойду я. А ты будешь прикрывать.
– Добро…
Отец встал на ровные ноги и, не скрываясь, пошел к палатке, которая находилась на расстоянии не более десяти метров от раскопа. Он изображал полнейшую беззаботность, шагал, что-то негромко насвистывая, но внутри Николай Данилович был как сжатая пружина. Его глаза, все еще зоркие, несмотря на возраст, подмечали каждую мелочь. Вот птицы забеспокоились, взлетели и закружили над курганами, вон кусты шевельнулись, затем хрустнула сухая ветка…
За ними наблюдают, понял Николай Андреевич. Но кто эти люди? Коллеги, которые пришли поковыряться в очередной раз в курганах, или местные жители?
Николаю Андреевичу было известно, что самые отчаянные из аборигенов иногда все же появлялись здесь неизвестно зачем. Возможно, для того, чтобы кому-то продемонстрировать свою бесшабашную храбрость. Но копать они все-таки не решались – вековые суеверия трудно преодолеть и искоренить в короткие сроки. А может, местный народ точно знал, что в Трех Могилах ничего стоящего нет.
«Наверное, местная шелупонь…» – с облегчением подумал Николай Данилович. Он знал, что в таких случаях нужно поступать так, как когда-то поступил известный русский путешественник Миклухо-Маклай, когда попал к папуасам. Он ублажил дикарей дешевыми разноцветными бусами и стал им большим другом. Для смычки с местным населением, используя нетленный опыт Миклухо-Маклая, Николай Данилович всегда держал несколько бутылок недорогой, но забористой, водки. «Беленькая» на простого русского человека действовала точно так же, как блестящая мишура на гвинейского дикаря.
– Эй, кто там! – громко сказал Николай Данилович. – Не надо прятаться в кустах, выходите, поговорим…
Он еще хотел миролюбиво добавить, что готов с ними выпить по сто грамм для знакомства, но не успел. Из кустов раскатисто грохнул выстрел, и Николай Данилович почувствовал сильный удар в грудь. Уже теряя сознание, он с сожалением подумал: «Эх, так я и не успел Глебушку женить и понянчить внуков…» Эта мысль была не ко времени и не к месту, но для Николая Даниловича в этот момент она показалась самой главной.

 

Отступление 3. ПОХОД

 

Лес был загадочен и опасен. Казалось, что вот-вот из-за столетнего дуба выглянет ствол ружья, раздастся выстрел, и полуденная тишина взорвется свистом и криками разбойников. Но страхи приора Алоизия были напрасными, потому что только сумасшедший мог напасть на конный отряд хорошо вооруженных кнехтов во главе с рыцарем Ротгером. Рыцарь безбоязненно ехал впереди, беседуя на разные темы с братом Теофрастом, для которого эта поездка поначалу была досадной помехой в его исследованиях, но затем очень быстро превратилась в настоящее удовольствие.
Кто из людей творческих работал месяцами, почти не выходя из душной, плохо освещенной комнаты, тот сразу поймет ученого, наслаждающегося всем подряд: и утренней росой, и солнечной погодой, и пронзительно голубым небом с редкими пушистыми облаками, и изумрудной зеленью лесного разлива, и даже муравьиной «дорожкой», по которой неутомимо и непрестанно курсировали туда-сюда эти большие труженики.
– Удивительно! – воскликнул восхищенный Теофраст.
– Что именно? – спросил Ротгер.
– Как все в природе целесообразно. Какая законченность и в то же время бесконечное постоянство жизненного цикла. Круговорот, питающий сам себя. Каждый кусочек мозаики уложен там, где нужно, и так, как нужно.
– Брат Теофраст, в данный момент меня больше волнует, как выполнить указание Коллегии Святого Духа. Где их искать, эти «Врата Судеб»?
– Не бери в голову, брат Рогтар. Это моя задача. Нам всего лишь нужно дождаться, пока планеты не встанут как должно.
– Но так мы можем плутать по лесам не один день!
– Я произвел вычисления и определил, что это должно случиться или сегодня, или завтра. Увы, для более точных расчетов нужно специальное оборудование, которого у меня здесь нет.
– Хорошо, допустим, планеты выстроились по ранжиру. А дальше-то что? – не сдавался рыцарь. –
Вдруг Врата Судеб находятся за тридевять земель отсюда. Мы не птицы, летать не умеем, поэтому можем не успеть добраться до нужного места в нужное время. Ведь планеты, как ты говорил мне, находятся в постоянном движении. Не думаю, что они согласятся нас подождать. Тогда как?
– Повторим опыт еще раз, и еще – сколько нужно, – невозмутимо ответил Теофраст.
Он в это время любовался игрой солнечных бликов на позолоченной солнцем поверхности лесного озерца, мимо которого вела тропа, протоптанная лесным зверьем.
– Святая пятница! – воскликнул рыцарь. – Так мы отсюда никогда не выберемся.
– Доверься мне, брат Ротгер. Есть вещи, которые трудно объяснить. Я ЧУВСТВУЮ, что мы найдем Врата Судеб сегодня. И этим все сказано.
– Интересно, почему Врата находятся здесь, а не в Палестине, например, – там, где гроб Господа нашего?
– Это вопрос по существу, – одобрительно отозвался Теофраст. – Врат много. Возможно, они есть и в Палестине. Но люди не знают, где находятся Врата Судеб и зачем нужны человечеству. Поэтому наши сведения о их местоположении скудны, не точны и разрозненны. Мы работаем в этом направлении.
– Как все это сложно… – вздохнул рыцарь и мотнул головой.
На голову он надел более легкую и удобную в путешествиях мисюрку, хотя свой армет тоже прихватил с собой – шлем вез оруженосец. Не забыл Ротгер и панцирь – в лесу стрела или пуля может вылететь из чащи в любой момент, и не только спереди, но и сзади.
Он, конечно, знал, что защитное вооружение не спасет его даже от арбалетного болта, но привычка была выше всех разумных доводов. Ротгер сжился оружием, как с ночной рубашкой и чувствовал себя внутри гремящего железа достаточно комфортно.
В отличие от рыцаря, брат Теофраст был экипирован легко. Он только надел под камзол кольчугу, да прицепил к поясу легкую дамасскую саблю. Что касается Алоизия, то он своим видом напоминал тыкву, закованную в железо. Где приор достал панцирь и шлем, осталось загадкой, но экипировался он по высшему разряду. Вот только из оружия у него был лишь обычный нож в простых ножнах, пригодный разве что для того, чтобы резать мясо.
– Ничего сложного, – парировал Теофраст. – Для профессионала. Тебе ведь не кажется сложным орудовать мечом. Каждому свое, как говорили древние.
– Что верно, то верно… – Ротгер наморщил лоб. – Ума не приложу, что мне делать с пленным схизматом? – резко сменил он тему разговора.
– О ком ты говоришь? – спросил Теофраст, мысли которого в это время занимала какая-то отвлеченная проблема.
– О том хлопе, который выдает себя за воина посольской охраны.
– А… Думаю, брат Ротгер, зря ты называешь его хлопом, – беззаботно улыбаясь, ответил Теофраст.
– Я что-то не понял…
– Он достаточно хорошо образованный человек.
– Откуда это тебе известно?
– Когда ты допрашивал его в моей лаборатории, я заметил, что этот казак не просто разглядывал бутыли с химическими растворами, он ЧИТАЛ наклейки на них.
– Как ты смог определить, что он умеет читать? – удивился рыцарь.
Теофраст рассмеялся.
– Чего проще. В юности меня привлекала физиогномика. Поэтому я немного разбираюсь в людях.
Глядя на наклейки, схизмат время от времени шевелил губами. Дело в том, что некоторые латинский слова в надписях весьма специфичны и почти не употребляются в разговорной речи. Заинтригованный пленник старался их прочесть, чтобы понять смысл написанного, и на какое-то время утратил бдительность. Правда, он меня не замечал, так как я, дожидаясь твоего прихода, следил за ним из-за двери.
– Почему об этом я узнаю только сейчас!? – возмутился Ротгер.
– Не кипятись, – снисходительно ответил Теофраст. – С ним нужно вести себя по-другому. Как с ровней. Тогда казак, возможно, будет значительно откровенней.
– Чтобы я с хлопом, пусть даже грамотным, разговаривал как с ровней!?
– Ошибаешься. Этот схизмат явно не простой казак. Вспомни, как он владеет оружием. А гонор? Нет, этот… как его?.. Байда совсем не тот, за кого себя выдает.
– Тогда кто же он, сто чертей ему в печенку!?
– Украинский казак, – улыбнулся Теофраст. – Нам неважно, КТО этот человек. Главное другое – ЗАЧЕМ он здесь?
– Зачем? – тупо повторил Ротгер.
Его мысли не поспевали за размышлениями брата по вере.
– Как раз это тебе и нужно выяснить.
– Почему только мне!? – возмутился рыцарь.
– У меня другая задача и тебе в общих чертах известно, в чем она заключается. А ты должен обеспечить ее неукоснительное выполнение. Любыми средствами. Почему этот Байда плутал по лесам вблизи монастыря?
– Посольство… заблудилось.
– Сказка для маленьких детей…
Алхимик снисходительно посмотрел на Ротгера.
– Это твои кнехты, редко покидавшие пределы замка, могут заблудиться в здешних местах, – продолжил он менторским тоном. – Украинские казаки – не избалованные цивилизацией прирожденные воины; тебе это известно. А значит, сориентироваться на местности для них раз плюнуть.
– Тогда что собой представляло сие «посольство»?
– По моему уразумению, это лазутчики Литвы. Или Московии. Что для нас почти одно и то же.
– На кой ляд им нужна наша глухомань?
– Это вопрос. К тому же, глухомань не совсем наша.
– Магистр договорился с великим князем литовским, что эта область принадлежит Ливонскому ордену.
Есть соответствующая грамота…
– Брат Ротгер, не будь наивным. Кого будет волновать кусок пергамента, пусть даже с печатям, когда разразится война между орденом и Литвой? А дело идет к тому.
– Выходит, «посольство» украинских казаков – не более чем уловка? Возможно. Эти хлопы всегда отличались хитростью на поле брани.
– И стойкостью, – добавил Теофраст.
– Да, и стойкостью. Но почему они пошли под руку литовского князя?
– Это нужно спросить у Байды. Вообще-то, насколько мне известно, Литва не раз привлекала отряды украинских казаков в свои военные экспедиции. Я уже не говорю о московитах. А значит, украинские старшины могли по просьбе великого литовского князя выделить ему сотню-другую этих прирожденных вояк.
– Могли, – согласился Ротгер. – Но зачем? Неужели у Литвы нет своих воинов, способных разведывать обстановку там, где нужно?
– Наверное, есть. В военном деле я мало что смыслю. Но почти уверен, что отряд Байды – это большие знатоки своего дела.
– Почему ты так думаешь?
Теофраст отломил ветку молодой липы и начал отмахиваться от комаров. С приближением к реке их количество все увеличивалось и увеличивалось. Даже лошади начали беспокоиться, потому что комары и мошкара забивали ноздри, мешая дыханию.
– Все очень просто. Твои кнехты – опытные воины, не раз выходившие с честью из любых передряг. Я имел возможность наблюдать их в деле, ты это знаешь. Как так получилось, что посольство смогло прорвать оцепление и уйти в леса? Ссылка Гуго на отважного схизмата Байду, прикрывающего отступление посольства, малоубедительна. Среди посольского люда обычно половина непрофессиональных военных. И тем не менее, они практически в полном составе сумели прорубить себе дорогу саблями и скрыться.
– Кроме Байды…
– Скорее всего, его пленение – не случайность, а пункт в тщательно разработанном плане.
Рыцарь с недоверием фыркнул и сказал:
– Брат Теофраст, по-моему, ты сгущаешь краски. И выдумываешь. Такого просто не может быть.
– Почему?
– А потому, что не будь меня, хлоп уже давно гнил бы в могиле. Если у Гуго на кого-нибудь появится зуб, то этого человека можно заранее отпевать.
– Позволь с тобой не согласиться. Все было тщательно обмозговано. Казака заковали в кандалы и должны были направить на работу к остальным пленным схизматам. Зачем ему было нужно к ним попасть – это уже другой вопрос. Схватка с Вепрем – эпизод, который не был предусмотрен теми, кто послал Байду в монастырь. Но я совершенно не сомневаюсь, что и такой вариант развития событий был заранее просчитан.
– Не могу поверить…
– Брат Ротгер, мы имеем дело с очень опасным противником. Хорошо бы мне ошибиться в своих выводах…
– Вернемся в монастырь, и я эту проблему мигом решу, – жестко сказал помрачневший рыцарь. – Но теперь этот хлоп сначала пойдет на дыбу. Думаю, у него язык развяжется сам собой. А потом им займется Гуго.
– И это будет самая большая глупость, которую только можно придумать.
– Тогда я совсем тебя не понимаю…
– Все нужно сделать наоборот. Во-первых, надо снять с него кандалы. А во-вторых, нам следует говорить со схизматом, как с человеком, а не быдлом. Во время допроса, брат Ротгер, ты вел себя, прямо скажем, не очень тактично.
– Святая пятница! Что же мне, целоваться с ним нужно было!? Я беседовал с этим хлопом как мужчина с мужчиной, не более того. И то только потому, что видел в нем отличного воина. А к таким людям я всегда питал слабость, будь то друг или враг.
– Похвально. Особенно в той части, что враг Ливонского ордена не всегда враг братства Креста и Розы. Но это к слову… Что касается вашего разговора, то я заметил странную особенность – чем больше ты на него напирал, притом в оскорбительно-уничижительной форме, тем сильнее он замыкался в себе. Но виду не подавал, что ему неприятна беседа. Он был спокоен, как сфинкс.
– Над своим поведением во время допроса я как-то не задумывался, – отрезал Ротгер. – Еще чего…
– И ты был прав. Байда наш враг. Но мы должны быть умнее этого схизмата. Обязательно нужно узнать, что задумали те, кто послал сюда своих лазутчиков.
– То же, что и другие, – буркнул Ротгер. – Хотят выбить нас из монастыря и занять эту местность. Но посланные магистром пехотинцы уже заняли оборону, а на стенах монастыря и крепости появились новые пушки и кулеврины.
– Если ты прав, это было бы хорошо…
– Что ж тут хорошего? – удивился рыцарь.
– Для нас главное… – Теофраст понизил голос до шепота, – чтобы наши настоящие, главные враги не пронюхали о том задании, с которым нас послала сюда Коллегия Святого Духа.
– Но ты же не думаешь, что казак имеет какое-то отношение к инквизиции?
– Кроме псов из ордена Игнатия Лойолы, нами интересуются и другие, более мощные и влиятельные силы, брат Ротгер, – назидательно ответил алхимик. – И поверь мне, они гораздо опасней иезуитов.
– О ком ты говоришь?
– О тех, кто повинен в гибели ордена тамплиеров, – загадочно ответил Теофраст.
Наверное, рыцарь понял, на кого намекнул его просвещенный собеседник, потому что не стал расспрашивать дальше, а лишь нахмурился и коротко кивнул.
Тем временем бедный Алоизий, который изнывал в своей железной скорлупе, почувствовал, что еще немного, и он, потеряв от жары сознание, грохнется под копыта коня. В отличие от рыцаря и Теофраста, приор редко ездил верхом. Он предпочитал возок или пешие прогулки.
Ему помог случай. Алоизий уже хотел сдаться на милость своих братьев-розенкрейцеров, как ни в чем не бывало, без намека на малейшую усталость, возглавлявших отряд, и попросить дать приказ устроить привал, но тут дозорные, пробирающиеся скрадком через лес по обе стороны тропы, наткнулись на небольшое стадо диких свиней. Такой случай воины не захотели упускать и сделали несколько выстрелов из мощных бесшумных арбалетов. И спустя полчаса на просторной поляне у полноводного ручья уже горел костер, а над ним на вертелах запекались два молоденьких подсвинка.
Выставив дозоры, Ротгер присоединился к Теофрасту и приору, который поторопился немного освободить себя от лишних железок и снять шлем, чтобы в ожидании обеда выпить походную чашу доброго монастырского вина, охлажденного в проточной воде.
– Где эта проклятая дорога, ваше преподобие!? – со злостью спросил рыцарь, жадно осушив чашу до дна. – Мы уже полдня плетемся, а ее все нет и нет. По дороге будет значительно легче передвигаться, чем по чащобам.
– Дорога? Что за дорога? – заинтересовался Теофраст.
– О ней рассказали наши осведомители из местного населения, – объяснил Алоизий. – Ее проложили неизвестно когда и неизвестно кто, притом в самой что ни есть глуши, вымостив речной галькой.
– И вы скрыли от меня такую важную информацию! – вскричал алхимик. – Ах, ваше преподобие, как вы не правы!
– Я не скрывал, – растерянно ответил приор. – Просто не знал, что эта дорога может представлять для нас какой-то интерес.
– Верно, – легко согласился Теофраст. – И не могли знать. Дорога, вымощенная галькой… Интригующее сообщение.
– Чем оно вас так заинтересовало? – спросил Ротгер.
– А хотя бы следующим: с какой стати дорогу проложили в этой глухомани? Притом не просто дорогу, а целый тракт, если судить по тому, что она вымощена камнем. Здесь нет ни больших городов, ни рыцарских замков, – по крайней мере, поблизости – ни даже богатой мызы. По меньшей мере, странно.
Кстати, куда она ведет?
– Не знаю, – несколько растерянно ответил Алоизий. – Не догадался поинтересоваться.
– Впрочем, я почему-то уверен, что и местному населению это неизвестно…
Теофраст, видимо, хотел развить эту тему дальше, но тут его внимание привлекла прозрачная хрустальная сфера размером с голову ребенка, которую он возил с собой в седле в специальном футляре, представляющем собой куб с деревянными ребрами. Благодаря ребристой конструкции дорожного футляра сфера хорошо просматривалась со всех сторон.
До этого хрустальный шар лишь отражал окружающий мир, но теперь он вдруг потемнел, стал непрозрачным, а внутри него начали зажигаться светлячки. Теофраст посмотрел на сферу сверху и сказал, обращаясь к рыцарю:
– Брат Ротгер, у нас «гости».
– Сколько их и где они?
Мгновенно подобравшийся как перед прыжком рыцарь сразу понял, о каких гостях идет речь.
– Не более десяти человек, немного выше по течению ручья, – ответил алхимик.
– Понятно. Гуго! – позвал о своего помощника.
Тот мигом подбежал к господам и стал навытяжку. Ротгер быстро поставил ему задачу, и вассал рыцаря, прихватив с собой два десятка кнехтов, исчез в зарослях. Остальные воины, ощетинившись оружием, заняли круговую оборону.
Потянулось длительное ожидание. На угольях по-прежнему томились свиные тушки, скворчал стекающий в костер жир, и невыносимо аппетитные запахи жаркого вызывали у изголодавших людей желудочные спазмы. Но всем было не до обеда. Где-то неподалеку таилась смертельная опасность, и возможно кому-то уже не придется вкусить ни горячего мяса, ни кислого дешевого вина, которое кнехты везли в бурдюке, притороченном к седлу одной из лошадей.
Неожиданно раздался разбойничий свист, затем загалдели сороки и послышались звуки рукопашной схватки – бряцанье мечей, предсмертные крики и боевой клич кнехтов.
– На помощь! – зычно скомандовал рыцарь, указывая мечом в сторону зарослей.
Мгновение, и кнехты вместе со своим сеньором исчезли в лесной чаще. На поляне остались лишь приор Алоизий и алхимик.
– Возьмите на всякий случай арбалет, ваше преподобие, – сказал Теофраст. – Он уже готов к стрельбе.
Алхимик с напряженным вниманием всматривался в хрустальную сферу, внутри которой роились, как пчелы, золотые искорки. От его взгляда не укрылось, что, кроме дерущихся кнехтов и чужаков, в лесу был еще кто-то. Один из светлячков неуверенно вибрировал на месте в стороне, противоположной той, где развернулось сражение. Но вот он мигнул несколько раз более ярко и начал смещаться к поверхности сферы, пока и не исчез где-то за ее пределами. Это означало, что неизвестный поторопился покинуть окрестности поляны. Теофраст сразу догадался, почему он так поступил. Этот человек вполне обоснованно предполагал, что после сражения победители начнут отлавливать разбежавшихся по лесу побежденных. А ему явно не хотелось попасть под горячую руку воинов Ротгера, не отличающихся кротким ангельским характером и добротой к ближнему.
– Мерзавцы! – гремел свои могучим басом свирепый Ротгер, возвратившись на поляну. – Разбежались, как крысы. Гуго, поймали кого-нибудь?
– Да, господин, – ответил дворянчик.
Он вытолкнул в круг худо одетого мужика с диковатым взглядом из-под мохнатых седых бровей.
– Вот он, полюбуйтесь. По-моему, это их главарь.
– Ты, образина!
Рыцарь сильно пнул пленника своим подкованным башмаком.
– Кто вы такие, отвечай! – рявкнул он у пленника над ухом.
Мужик застонал и, теряя сознание, неловко завалился набок.
– Что с ним? – спросил рыцарь у Гуго.
– Он ранен. Потому и в плен попал. Остальные дрались как сумасшедшие, пока мы их не успокоили навсегда. Понятное дело, за исключением тех немногих, кому удалось улизнуть.
– Приведите его в чувство, – приказал Ротгер. – Дайте ему вина. Быстрее! Мы еще не обедали. – Он вдруг сменил гнев на милость и довольно хохотнул. – Ничего, зато какой аппетит нагуляли…
Мужик очнулся, а когда его напоили вином, он злобно оскалился и начал петь какую-то дикую варварскую песню, раскачиваясь, как медведь, со стороны в сторону.
– На каком языке он поет? – озадаченно спросил рыцарь. – Кто-нибудь его понимает?
Кнехты переглядывались и молча пожимали плечами, а приор осторожно ответил:
– Какой-то неизвестный язык… Ни польский, ни литовский, ни русский.
– Гуго, поспрашивай его, – распорядился Ротгер.
– Слушаюсь! – обрадовался дворянчик. – А потом что?
Ротгер угрюмо ухмыльнулся и чиркнул себя ладонью по горлу.
– Нам недосуг возиться с этим разбойником, – объяснил он свое решение алхимику и Алоизию. – Тем более, что рана у него серьезная. Даже как рабочая скотина он уже не представляет для нас никакой ценности.
Приор поднял глаза к небу и перекрестился – наверное, отпустил мужику грехи. Что касается Теофраста, то он успешно делал вид, что его не касаются события, происходящие на поляне. Алхимик сидел в непринужденной позе на куче веток и, спокойно потягивая вино, безмятежно разглядывая яркий цветочный ковер под своими ногами.
Обедали быстро. Никто не мог дать гарантий, что в лесу не бродит еще какой-нибудь отряд, более многочисленный, нежели первый. Как опытный военачальник, рыцарь понимал, что нужно уносить ноги от этих мест подальше. Он не боялся превосходящих сил противника. Закаленные в боях кнехты хорошо знали свое дело и могли драться хоть с воинство самого Люцифера. Но Ротгеру не нужны были потери – людей и так мало…
На дорогу вышли вскоре после полудня. Воодушевленный Теофраст возился с каким-то прибором, представляющим собой массу блестящих бронзовых деталей и стеклянных колб. Через какое-то время он торжествующе сказал, указывая направление:
– Там!
– Далеко? – спросил Ротгер.
– Не очень…
– Всем быть наготове! – скомандовал рыцарь. – Да смотрите в оба, песьи души!
Он небезосновательно предполагал, что подходы к Вратам Судеб могут охраняться.
Все прошло гладко, без сучка и задоринки. Дорога в глухомани казалась радостно оживленному Теофрасту одним из чудес света, но ни Ротгер с приором, ни кнехты в такие высокие материи не вдавались; они радовались по другой причине – теперь им не нужно было, разрывая в клочья плащи, продираться через лесные чащи и преодолевать буреломы.
Холм с тремя курганами на вершине они увидели перед вечером. Дорога вела прямо к его подножью. Теофраст, который время от времени останавливался и настраивал свои приборы, на немой вопрос Ротгера коротко кивнул – да, Врата Судеб рядом. Рыцарь суеверно перекрестился и сказал «Амен…»
Назад: Глава 7. ШАНТАЖ
Дальше: Глава 9. НОВОЕ ЗАДАНИЕ