Кукольников был, как никогда, сух и зол.

– Господин Воронцов-Вельяминов! Вы обманули мое доверие! Он швырнул на стол пачку бумажных листков.

Алексей похолодел – это были копии секретной документации одного из отделов абвера, к которой он в последнее время получил доступ благодаря покровительству Кукольникова. Обладая исключительно развитой зрительной памятью, Алексей, возвращаясь в свою комнату после работы в архиве, находившемся в полуподвале виллы, далеко за полночь просиживал у письменного стола с потайным фонариком, мелким, убористым почерком записывая на этих листках самые ценные сведения. Листики он прятал в импровизированный тайник, оборудованный в камине.

«Все… Все кончено, – с тоской подумал Алексей. – Не успел. Не смог передать нашим. Не повезло…»

– Впрочем, это уже не суть важно… – устало молвил Кукольников. С брезгливой миной он собрал листки и положил их в карман.

– У меня, конечно, будут неприятности, но вам я и вовсе не завидую… Кукольников смотрел на Алексея с холодной злобой.

– Вами займется гестапо, – сказал он мстительно. Кукольников направился к двери, но вдруг остановился.

– Все это так глупо! – воскликнул он неожиданно высоким голосом. – Неужели вы могли подумать, что отсюда можно как-то передать ваши записки красным? Или бежать? Запомните: вы потому были допущены к секретной документации, что обладали двумя очень ценными качествами. Какими? Догадаться не трудно. Первое – отличные, я бы даже сказал, гениальные аналитические способности. Ту работу, что вы один делали за день, целый отдел не мог выполнить и за неделю. А в разведке это многое значит. Ну, и второе – ваш незаурядный ум с массой секретных сведений, для нас ценность представлял только в этих стенах. А иначе – вы стали потенциальным покойником, как только вошли в помещение архива.

Кукольников внимательно наблюдал за реакцией Алексея на его слова. Тот молчал, со спокойным и отрешенным видом глядя в окно.

– Кстати, почему вы так и не спросили меня, как я вас разыскал среди этой серой массы полумертвецов? Молчите… Не интересно? Тогда я вам скажу. На его бледно-желтом лице неожиданно появились красные пятна.

– В свое время я имел… честь знать вашего батюшку. – Лицо Кукольникова перекосила гримаса ненависти. – Наша первая и, к глубокому сожалению, последняя встреча закончилась в его пользу. Признаю. Но все в жизни имеет продолжение. Вот вы – продолжение вашего отца; вы очень похожи на него. Поэтому я и узнал вас сразу. Но у вас уже не будет продолжения. Я об этом позабочусь. Кукольников победно ухмыльнулся.

– Не люблю оставаться в долгу, ничья меня тоже устраивает, господин граф Воронцов-Вельяминов-младший. Прощайте. И передайте привет вашему батюшке там… Кукольников показал пальцем на потолок.

– Амбарная крыса… – Алексей улыбался. – Старая облезлая крыса, возомнившая себя благородным соболем.

– Ты!.. У Кукольникова не хватило слов, и он беззвучно зашевелил губами.

Наконец, опомнившись, он взял себя в руки. Кукольников открыл входную дверь и сказал уже с порога:

– Между прочим, вам кланялась ваша матушка. Она приказала вам долго жить… Хе-хе… А чтобы вы иногда вспоминали ее и еще кое-кого, она передавала вам вот эти вещицы. Кукольников показал Алексею картонку с планом из портмоне, часы и кольцо.

– Но поскольку все это вам уже без надобности, – продолжал он, – я оставлю их себе… на память. Тем более, что я нашел ключ к шифру и прочитал все, что здесь написано. Весьма интересно, доложу я вам. Еще раз – прощайте.

Кукольников криво ухмыльнулся и закрыл дверь. Щелкнул замок.

Алексей стоял, как истукан, стараясь собрать, закрутить мысли в тугой узел. «Мама умерла… Мама умерла… Умерла…» Он на мгновение прикрыл веки, стараясь воссоздать в памяти ее облик. Но лишь огненные кольца кружили в глазах, да сердце стучало глухо и часто, отдаваясь в голове барабанной дробью. Тум-тум, тум, тум-тум, тум… Где он слышал такую дробь? Фильм… Какой– то фильм… Ведут на казнь – и барабаны… тум, тум, тум-тум… Барабаны… Все нелепо… Так и не удалось увидеть маму. Это конец…

Алексей упрямо тряхнул головой, прогоняя безволие, и бросился к камину. Тайник, конечно же, был пуст. Но рядом, в узкой глубокой щели, лежал добытый с невероятными ухищрениями острый кухонный нож. Потянув за веревочку, замаскированную сажей, Алексей вытащил его наружу и спрятал в рукав.

Дверь он отомкнул без особого труда. Замок с виду был внушительным, но открыть его можно было даже гвоздем, что Алексей выяснил давным-давно.

Он еще не знал, что может предпринять. Но его сильная натура воспротивилась той участи, которую ему уготовил Кукольников. Умереть без борьбы, как бездумное животное на бойне, Алексей не хотел.

Конечно, прорваться наружу сквозь тщательно продуманную охрану виллы было практически невозможно, и это Алексей знал наверняка. Тем более безоружным – нож был не в счет. Значит, нужно найти возможность завладеть оружием, а там будет видно…

Главным препятствием был пост охраны второго этажа, где постоянно находились два эсэсовца – у самой лестницы. Раньше Алексей имел право пройти на первый этаж, но теперь Кукольников мог предупредить охрану. Оставалось одно: попробовать спуститься через окно туалета второго этажа на первый.

Окно было открыто. Закрыв кабинку на задвижку, Алексей засунул нож за пояс, не колеблясь ни минуты, перевалил через подоконник, и, придерживаясь за выступ в стене, ступил на карниз. Шаг, второй, третий… И он едва удержал равновесие, ухватившись за ржавую пожарную лестницу.

В окно туалета на первом этаже он пролез с большим трудом, разорвав одежду и изрядно оцарапавшись; ему удалось открыть только более узкую половину оконной рамы. Теперь оставалось самое трудное – незамеченным проникнуть в полуподвал, где находилось караульное помещение взвода охраны виллы.

Маленький аппендикс коридора, в конце которого были ступеньки вниз, к запасному выходу, Алексею показался бесконечным – только возле двери он перевел дыхание и оттер дрожащей рукой холодный пот с лица.

Дверь оказалась запертой на висячий замок. Алексей, покрепче упершись ногами в стену, дернул его изо всех сил, и со всего размаху сел на ступеньки – обитая железным листом деревянная дверь на поверку оказалась трухлявой внутри…

Дневальный по взводу охраны, белобрысый короткошеий эсэсовец, что-то мурлыча себе под нос, елозил шваброй по полу. В помещении находились еще два охранника; они сладко посапывали на скамейках, укрывшись шинелями. Алексей стоял за дверью, до судороги сжимая в руке нож, – ждал. Наконец дневальный ополоснул грязную тряпку в ведре, отжал ее и неторопливо направился к выходу.

Удар ножом был страшен по силе и точности – эсэсовец захрипел и, подхваченный Алексеем, осел у порога. Стараясь не смотреть на хлынувшую фонтаном кровь, Алексей заскочил внутрь караульного помещения; три автомата, полсумки с патронами и гранатами висели у входа на деревянных колышках.

Схватить автомат, воткнуть рожок в гнездо и передернуть затвор было делом нескольких секунд. И в этот миг душераздирающий вой сирены наполнил здание. Тревога! Значит, его исчезновение уже обнаружили…

Эсэсовцы подхватились со скамеек, словно ошпаренные; короткой очередью почти в упор он уложил их обратно.

Мгновенно перекинув через плечо все три подсумка, он ринулся в коридор, и побежал в глубь полуподвала к архиву. Уже почти у двери архива он едва не столкнулся с бежавшим навстречу начальником охраны штурмшарфюрером СС Гессельбахом, выскочившим из-за поворота вместе с охранниками. Со злой радостью нажимая на спусковой крючок автомата, Алексей увидел на лицах эсэсовцев смертельный ужас.

Перескочив через тела охранников, Алексей с разбегу ударил ногой в дверь архива, и полоснул очередью вдоль стеллажей, где помертвевший от страха начальник секретной части безуспешно пытался вытащить непослушными руками пистолет из кобуры…

Сухой щелчок затвора среди грохота выстрелов Алексей не услышал. Он еще и еще раз нажимал разогретый металл спускового крючка, и только когда непривычно мертвая тишина воцарилась под низкими коридорными сводами полуподвала, Алексей вдруг понял, что патронов больше нет. Оставался только пистолет начальника архива и граната. Оттащив в сторону тело одного из солдат охраны, пытавшегося выкурить его дымовой шашкой, Алексей закрыл дверь, придвинул к ней тяжеленный письменный стол, и почти без сознания свалился рядом – левое плечо горело огнем, и струйки крови стекали на пол.

Некоторое время он сидел неподвижно, собираясь с силами, затем поднялся и, придерживаясь за стеллажи, пошел вглубь архива, где в металлическом шкафу хранились керосиновые фонари и бидон с керосином. Побросав на пол архивные папки, он сложил их в кучу, и облил горючим. Не торопясь, Алексей зажег спичку и с видом человека, который сделал очень нужное и нелегкое дело, бросил ее вниз. Пламя полыхнуло с гулом, и огненные языки побежали по полу, жадно облизывая нижние полки стеллажей…

Сильный взрыв разнес дверь вдребезги. Взрывная волна опрокинула Алексея навзничь – он нес новую порцию папок в кострище. Эсэсовцы в противогазах, похожие на вурдалаков, хлынули в помещение архива.

Алексей, пытаясь улыбнуться окровавленным ртом, тихо прошептал: « Мама…» – и выдернул чеку гранаты.