Глава 18
Христофоров явно нервничал, хотя и довольно успешно пытался это скрыть. Он изображал оскорбленную невинность, и едва его привели в кабинет для допроса, сразу же пошел в наступление.
– Вы передали мою жалобу прокурору?! – резко спросил он Савина.
– Конечно, Ян Лукич.
– Почему я до сих пор не получил на нее ответ? По закону…
– Ян Лукич, – перебил его Савин, – садитесь. И не волнуйтесь, в отношении вас закон не нарушен. Больше того, нам пришлось потратить массу времени и усилий, чтобы законность наших с вами отношений не вызывала сомнений не только у прокурора, но и у вас. Поэтому вам придется вначале ответить на наши вопросы, а затем мы уделим внимание вашим претензиям.
– Я не желаю отвечать на ваши вопросы! – резко ответил Христофоров.
– И все-таки, Ян Лукич, вам придется на них ответить. В противном случае мы все равно будем вынуждены ждать ваших откровений с не меньшим нетерпением, чем вы дальнейших разъяснений по поводу законности ваших нынешних житейских неудобств. И пусть я повторяюсь и, возможно, это останется для вас пустым звуком, но вы-то должны знать, что чистосердечное признание будет учтено судом.
– При чем здесь суд!? – возмутился Христофоров. – Я ни в чем не виновен.
– Если это так, то мы вам, – Савин придвинул стул поближе к столу, – принесем свои глубочайшие извинения…
– Мне от этого легче не станет.
Христофоров демонстративно отвернулся и стал глядеть в сторону.
– Станет, Ян Лукич, еще как станет. Так вы будете отвечать?
В голосе Савина явственно послышалась угроза. Христофоров невольно поежился. Наверное, в этот момент ему вспомнились прошлые времена, которые виделись ему с высоты прожитых лет дурным сном. В те далекие годы с ним так миндальничать не стали бы.
– Спрашивайте… – буркнул он мрачно.
Христофоров полез в карман, но тут же, спохватившись, вынул руку обратно.
– Разрешите закурить? – несколько заискивающе обратился он к Кудрявцеву, признав в нем старшего по званию. Кудрявцев тоже присутствовал на допросе и дымил сигаретой возле приоткрытой форточки.
– Пожалуйста, Ян Лукич, – любезно ответил Кудрявцев. И положил на стол сигареты и зажигалку.
– Ваши любимые, – сказал он не без рисовки. – Не так ли?
– Спасибо, да… По лицу Христофорова мелькнула тень. Он неторопливо раскурил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек.
– Ну что же, начнем… – Савин раскрыл папку. – Надеюсь, вы не будете отрицать, что были в ресторане «Центральный»?
– Нет, – помедлив, коротко ответил Христофоров.
– Почему вы так срочно улетели в Хабаровск?
– Дела…
– Конкретнее.
– Личные проблемы.
– Ян Лукич, это не ответ.
– Ну, допустим, мне нужно было срочно увидеться с одной женщиной.
Савин и Кудрявцев весело переглянулись. Любвеобильности Яна Лукича можно было только завидовать и удивляться. Это в его-то годы…
– Допустим, или так оно и было? – спросил Савин.
– Да, так и было.
– Кто эта женщина?
– На этот вопрос я отвечать отказываясь.
– Почему?
– Как мужчина вы должны меня понять. Она – как бы выразиться поточнее – не совсем свободна.
– Ладно, пока оставим этот вопрос. Каким транспортом вы добирались в аэропорт?
– На такси.
– Номер не помните?
– Нет.
– Ян Лукич, у нас есть сведения, что к аэропорту вас подвезла машина «Скорой помощи».
– Я ехал на такси!
– Допустим. Посмотрите на этот саквояж. Вы узнаете его?
– Да. Это мой саквояж.
– И вещи ваши?
– Несомненно.
– А эта механическая бритва?
– Похожа на мою. Определенно ответить не могу.
– Тогда скажите, каким образом в машине «Скорой помощи» оказались остатки вашей бороды?
– Не понял…
– Вот заключение эксперта. Ознакомьтесь. Найденные на сиденье и в футляре бритвы волосы идентичны. Зачем вам понадобилась бриться на ходу и как вы попали в машину «Скорой помощи»?
– Я не хотел подвести человека, – сказал, сокрушенно вздыхая, Христофоров. – Теперь поневоле придется… Он закурил еще одну сигарету.
– Дело в том, что я был вынужден воспользоваться «Скорой помощью». Мне требовалось срочно попасть на нужный мне самолет, а такси поймать никак не удавалось. Я просто не хотел подводить водителя «Скорой помощи» – все-таки, «левый» рейс, незаконно…
– Предположим. Но вы брились в машине?
– Да.
– Зачем?
– Боялся, что не успею побриться в аэропорту. Моя женщина не любит, когда я ношу бороду.
– Логично. Водитель вам знаком?
– Нет.
– А все-таки?
– Я же сказал – нет!
– Хорошо. Тогда почему ваша фамилия не фигурирует в списках пассажиров?
– Купил билет с рук, а переоформить не успел.
– Там значилась фамилия… не подскажите?
– Забыл.
– Ладно, это неважно. И как же вас пропустили на посадку?
– Этот человек дал мне свой паспорт.
– Вы его вернули? И когда?
– Сразу же, как только прошел досмотр. Он, во-первых, немного похож на меня, а во-вторых, этот человек был знаком с женщиной, которой я помог нести вещи. После досмотра она под предлогом, что ее ребенку срочно понадобился туалет, вышла в зал и вернула паспорт. А при посадке в самолет документы не проверяют.
– Ну что же, все сходится. Почти все – будем так считать. Скажите, почему в Магадане вы всем представлялись как Виктор Павлович?
– А вы всегда женщинам говорите свое имя, фамилию и место работы?
– Вопрос – ответ… Так и запишем. По Магадану пока все.
– Ян Лукич, каким образом в вашем московском доме оказался золотой песок? – спросил теперь уже Кудрявцев.
– Впервые слышу.
Христофор сделал удивленное лицо.
– Нами доказано, что вы для каких-то своих целей оборудовали в этом доме тайники, – веско сказал Кудрявцев. – Вот показания предыдущих хозяев – тех, у кого вы купили дом, показания человека, кому вы его продали, и заключение экспертов, где указано примерное время оборудования тайников. Это случилось в период вашего проживания в доме. Вы подтверждаете, что тайники оборудованы вами?
– В общем… Кгм! – Христофоров прокашлялся, чтобы выиграть время. – Надеюсь, в этом нет ничего предосудительного?
– Конечно, нет. Ваше право. Так вы не ответили на мой вопрос.
– Да, тайники – это моя работа.
Кудрявцев, испытующе глядя в глаза Христофорову, пододвинул к нему несколько машинописных листов.
– В обнаруженных тайниках нами были найдены крупинки золотого песка. Согласно экспертизе, они идентичны похищенному у вас золотому песку в коробке из-под медицинского шприца. Вот показания человека, похитившего у вас эту коробку, и заключение экспертов. Сформулирую вопрос по-иному: вы хранили у себя золотой песок?
Христофоров напрягся, словно перед прыжком: черты лица его еще более заострились, в глазах появился хищный блеск.
– Нет!
– Ян Лукич, это несерьезно. Вот документы, подтверждающие факт хранения золота. Я уже не говорю о похищенной коробке…
– Повторяю, слышу об этом впервые!
– Значит, вы отказываетесь от дачи правдивых показаний?
– Я сказал правду.
– Ян Лукич, судя по всему, у нас с вами разговор не получается… – Кудрявцев посмотрел на Савина и кивнул.
Капитан понял его намек – нужно идти с козырей.
– Чистосердечное, к сожалению, у нас не вышло… – сказал он с наигранным сожалением. – Ну что же, ответьте нам еще на несколько вопросов и на сегодня покончим с нашими разговорами. Ян Лукич, вы знали Ахутина Григория Фомича?
Христофоров на какой-то миг растерялся. Он суетливо сунул руку в карман, пошарил там и, опомнившись, потянулся к сигаретам на столе.
– Вы слышали вопрос? Ахутина Григория Фомича знали?
– Да… вопрос слышал… Руки Христофорова задрожали, и он положил их на колени.
– Слышал… Нет, такого не помню. Не знаю…
– Тогда, может быть, он вам знаком, как Ахутин Влас Серафимович?
– Я с ним не знаком.
– Или же Бусыгин Григорий Фомич?
– Такого не знаю.
– В определенном обществе он еще именовался Хлюстом.
– Я действительно не имею понятия, о ком речь!
– Неужели этот человек вам не знаком? Савин показал Христофорову фотографию Власа Ахутина.
– Приглядитесь внимательней, – сказал он, пристально наблюдая за реакцией Христофорова.
– Н-нет… Нет, никогда не видел.
Христофоров мельком взглянул на фотографию и сразу же отвел взгляд в сторону.
– Значит, вы не узнаете? Или не хотите узнать?
– Не знаю… Этого человека я не знаю!
– Тогда объясните, каким образом вы оказались на этом снимке рядом с Ахутиным? Надеюсь, себя вы узнаете. Правда, тогда вы были очень молоды… Это была фотография, найденная в тайнике дома Ахутина, в той самой ширпотребовской шкатулке – рядом с самодовольно улыбающимся Власом Ахутиным, одетым в форму РОА, стоял совсем юный Ян Христофоров.
Побледневший Христофоров не мог оторвать взгляд от фотографии. Казалось, что его глаза остекленели. Неожиданно лицо старого валютчика перекосилось, дыхание прервалось и, беспомощно замахав руками, словно отгоняя страшный призрак, он свалился со стула.
