13. ЗАСАДА
Алексей выскочил на площадь и, свернув за угол, перешел на быстрый шаг. Дождь усилился, и площадь была безлюдна. Только у ресторана, который угадывался по звукам скрипок и гитар, урчали моторы машин и слышался людской говор.
Маркелов решительно подошел к шикарному “майбаху”, пассажиры которого — сутуловатый румынский офицер в годах и юная особа с очаровательным личиком — только что исчезли в ресторане, и с силой рванув дверку, забрался на переднее сиденье.
— Спокойно! Гестапо! — наставил он пистолет на перепуганного его появлением водителя.
— Я н-ни в-в ч-чем н-не в-виноват… — проблеял тот, заикаясь, на плохом немецком языке.
Только теперь Маркелов разглядел, как молод водитель, не старше восемнадцати лет.
— Чья машина?!
— Генерала Штефанеску…
— Он нам и нужен. Поехали!
— К-куда?
— Прямо, затем повернешь направо. И пошевеливайся!
Степан стоял под сводами арки и неспешно раскуривал сигарету. Растерянные шпики не решались что-либо предпринять, видимо, чтобы не обнаружить себя, и неприкаянно обтирали грязные стены домов позади Кучмина, так как он перекрыл им выход на площадь; часть их направилась к площади через близлежащие улицы, два или три обшаривали на всякий случай все закоулки проходного двора в поисках исчезнувшего Маркелова.
“Майбах” с выключенными фарами резко притормозил неподалеку от Кучмина.
— Сюда! Быстрее! — голос Маркелова.
Степан с разбегу нырнул в открытую дверку. “Майбах” взревел мощным мотором и на большой скорости вырулил на широкую центральную улицу; сзади послышались крики, выстрелы.
— Стоп! — приказал Маркелов. — Выходи! Ну! — подтолкнул он совсем потерявшего голову водителя.
Тот выскочил на брусчатку и, споткнувшись, растянулся во весь рост. Когда он поднялся, “майбах” уже исчез в одном из переулков. Тогда водитель, слегка прихрамывая, добрался до мусорного ящика, уселся на него и неожиданно заплакал, не в состоянии разобраться в происходящем.
— Чисто сработано, командир, — Степан смотрел в заднее стекло — погони не было видно. — Теперь куда?
— К провизору, — решительно сказал Маркелов.
— Зачем?
— Ты думаешь, поздно?
— Уверен.
— Нет! Я должен убедиться, — и Маркелов свернул в аптеку.
Окна аптеки ярко светились. Внутри были люди: сгорбленный старичок с палкой в руках, безногий парень в линялой солдатской форме и молодая женщина с ребенком лет шести; провизор Войкулеску что-то сердито объяснял старичку, тыкая пальцем в какую-то бумажку, видимо, рецепт.
— Зайдем? — повеселевший Маркелов уже второй раз проезжал на тихом ходу мимо аптеки.
— Э-э, нет, командир, — Кучмин отличался чрезмерной осторожностью. — Нужно отыскать черный ход…
Машину оставили в каком-то дворе, захламленном ящиками. Внимательно осмотрели все подходы со стороны черного хода; только когда убедились, что опасаться нечего, прошли к двери. Окованная железными полосами, она внушительно выделялась потемневшими от времени дубовыми досками на фоне светло-серой стены. Дверь была заперта.
— Ну что? — спросил Маркелов Кучмина. — Здесь и граната не поможет. Придется рискнуть — зайдем через парадный ход.
Степан огорченно ругнулся втихомолку, прошелся вдоль стены, поглядывая на узкие окошки, прикрытые ставнями, затем возвратился к двери и сильно нажал на нее плечом.
Неожиданно дверь слегка подалась внутрь.
— Командир! — зашептал Степан. — Сюда! Кажется, дверь не закрыта на ключ…
Навалились вдвоем на дверь — и едва не загремели по ступенькам, которые вели в подвал; коротко звякнул оборванный засов, ржавый и хлипкий; второй засов, массивный и кованый, был отодвинут, а в замочной скважине торчал ключ.
Стараясь не шуметь, поднялись по ступенькам к двери, которая была выше подвальной; она оказалась незапертой. Алексей осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь уже знакомой ему гостиной провизора Войкулеску.
Трое мужчин в штатском сидели за накрытым столом, на котором преобладали спиртные напитки, и вполголоса беседовали, не забывая наполнять быстро пустеющие рюмки. В гостиную вошел хозяин.
— Ты скоро там, Гюнтер? — спросил один из мужчин.
— Пять минут, не более, — провизор быстро выпил рюмку цуйки и снова скрылся за дверью.
Гюнтер! Маркелов молча переглянулся с Кучминым — вот тебе и провизор Войкулеску! “Похоже, и здесь приложил руку полковник Дитрих — это его агенты”, — понял Алексей, внимательно прислушиваясь к разговорам в гостиной.
Вскоре провизор появился уже без белого халата.
— Все… Всех выпроводил, — он принялся за еду.
— Гюнтер, вино закончилось, — один из собутыльников постучал по пустому кувшину.
— Клаус, отцепись, — отмахнулся провизор. — Сходи сам, если хочешь пить эту кислятину.
— Схожу… — Клаус, слегка пошатываясь, направился к двери, за которой притаились разведчики.
Любитель сухого вина даже не застонал; подхватив на лету оброненный кувшин, Кучмин стащил тело Клауса к двери подвала и быстро возвратился к Маркелову.
— Берем?
— Берем… — Маркелов раздвинул портьеры, которыми была завешена дверь, и вместе с Кучминым ворвался в гостиную.
Все было закончено в считанные секунды. Провизор Войкулеску, который при виде разведчиков не растерялся и успел выхватить пистолет, со стонами ворочался в углу гостиной, отброшенный туда мощным ударом Степана.
— Поднимайся, — потянул его за шиворот Кучмин.
— Товарищи… вы что? — простонал провизор.
— Вот твои товарищи, — кивнул на неподвижные тела немецких агентов. — Пойдем.
— Куда? Куда вы меня ведете? — заупрямился провизор.
— Закрой ему рот, — Алексей быстро собирал оружие и провизию в скатерть; связав ее концы, он вскинул узел на плечи.
— Слушаюсь, командир. — Кучмин резко ткнул провизору под ложечку, и пока тот зевал, пытаясь продохнуть, Степан ловко запихнул ему в рот салфетку, а затем связал руки. — Готово. Иди, — подтолкнул его к выходу. — И смотри не трепыхайся…
Пробирались к монастырю кривыми и грязными улочками предместья. Дождь по-прежнему лил не переставая.
— Кто это? — спросил у Маркелова Татарчук при виде провизора, который едва дышал после дороги.
— Подарок… — ответил за старшего лейтенанта Кучмин.
Пока Степан рассказывал о недавних событиях в городе и аптеке, Маркелов прилег на охапку травы и задумался. Судя по всему, выходило, что город оказался пустым номером; теперь нужно срочно уходить отсюда и пробираться к линии фронта — последнее, что осталось в их положении. Алексей тяжело вздохнул: легко сказать — пробираться; полковник Дитрих уже знает, что они в городе и, конечно же, сейчас времени не тратит попусту.
— Как Ласкин? — спросил он Татарчука.
— Полегчало, — ответил старшина. — Уже пытался встать на ноги. — В госпиталь бы его… — вздохнул. — Пару недель — и можно к девчатам на посиделки.
— Что с этим делать? — Кучмин показал на провизора.
— Допросить нужно.
— Вставай, — Степан тронул провизора за плечо.
Тот лежал на боку, не подавая признаков жизни. Кучмин поднес фонарик к его лицу и увидел сведенный судорогой рот и широко раскрытые мертвые глаза.
— Амба, — Кучмин возвратился к Маркелову. — Подох.
— Что с ним стряслось? — встревожился Алексей.
— Не знаю…
Провизора внимательно осмотрели и нашли осколки стеклянной ампулы, которая была вшита в воротник рубашки.
— Яд, — констатировал Кучмин и брезгливо вытер руки пучком травы…
Все собрались в дальнем углу монастырской трапезной, возле крохотной коптилки. Решили — нужно уходить немедленно, пока дождливая ночь и не все пути перекрыты.
Георге, который скромно пристроился неподалеку, с тревогой прислушивался к непонятной для него речи разведчиков — их затруднения ему уже были известны. Вдруг он вскочил, подбежал к Маркелову и горячо заговорил, размахивая руками:
— Я знаю, где можно достать рацию! Мой двоюродный брат Михай служит в военной комендатуре города. Он радист. Честное слово! Вы мне не верите?
— Постой, парень, — Татарчук обернулся к Маркелову. — Командир, а вдруг?
— Георге, расскажи подробней, — попросил Виеру старший лейтенант.
Польщенный вниманием разведчиков, Георге успокоился и принялся обстоятельно излагать свои соображения…
