Книга: Основание и Земля
Назад: III. У входной станции
Дальше: V. Борьба за корабль

IV. На Компореллоне

 

13
Итак, их пропустили. Входная станция быстро удалялась, превращаясь в тускнеющую звезду позади, и через пару часов они должны были пересечь облачный слой.
Гравитационному кораблю не нужно было тормозить, двигаясь по сужающейся спирали, но он не мог и устремиться вниз слишком стремительно. Свобода от гравитации не означала свободы от сопротивления воздуха. Корабль мог спускаться по прямой линии, но требовалось соблюдать осторожность: спуск не мог быть слишком быстрым.
– Куда мы направимся? – спросил Пилорат. – В этих облаках я не отличаю одного места от другого.
– Так же, как и я, – отозвался Тревиз. – Но у нас есть официальная голографическая карта Компореллона, которая показывает форму континентов с горными вершинами и океанскими впадинами и, конечно, политическое деление планеты. Карта находится в компьютере и должна помочь нам. Машина так сориентирует корабль, что мы подойдем к столице по циклоидной траектории.
– Если мы направимся в столицу, – сказал Пилорат, – значит, сразу же окажемся в гуще политических событий. Если этот мир настроен против Основания, как утверждал тот парень со входной станции, мы будем напрашиваться на неприятности.
– С другой стороны, столица – это интеллектуальный центр планеты и, если мы хотим получить информацию, ее можно найти только там. Что же касается настроя против Основания, сомневаюсь, чтобы они проявляли его слишком открыто. Мэр, может, и не очень любит меня, но она не позволит, чтобы помыкали Советником. Она не допустит возникновения прецедента.
Блисс вышла из туалета, вытирая мокрые руки. Совершенно спокойно она поправила свое белье и сказала:
– Кстати, я полагаю, все выделения тщательно очищаются и используются?
– Несомненно, – сказал Тревиз. – Как долго, по-вашему, сохранятся наши запасы воды без очищения выделений? И на чем, по-вашему, растут дрожжи для отменных пирожков, которые мы едим?.. Надеюсь, это не испортит вам аппетита, моя образованная Блисс.
– А почему это должно случиться? Откуда, по-вашему, появляется вода и пища на Гее, этой планете или Терминусе?
– На Гее, – сказал Тревиз, – выделения, конечно, такие же живые, как и вы.
– Не живые, а обладающие сознанием. Это разные вещи. Разумеется, уровень сознательности очень низок.
Тревиз пренебрежительно фыркнул, но ничего не ответил. Затем он сказал:
– Я пойду в пилотскую рубку, составлю компанию компьютеру.
– Можно ли нам помочь вам в этом? – спросил Пилорат. – Я никак не могу привыкнуть к тому, что он сам может доставить нас вниз, или почувствовать другой корабль или шторм…
Тревиз широко улыбнулся.
– Пожалуйста, поверьте в это. Корабль в гораздо большей безопасности, если его ведет компьютер, а не я… Разумеется, вы можете войти. Вам будет полезно увидеть то, что происходит.
Сейчас они были над освещенной солнцем стороной планеты и, как объяснил им Тревиз, карта в компьютере более соответствовала действительности в солнечных лучах, чем в темноте.
– Это очевидно, – сказал Пилорат.
– Вовсе нет. Компьютер может так же быстро ориентироваться в инфракрасных лучах, которые поверхность излучает даже в темноте. Однако, более длинные инфракрасные волны не позволяют компьютеру точно определить, что именно он видит. Таким образом, в инфракрасных лучах он видит неясно и резко и нуждается в управлении.
– А что если столица находится на ночной стороне?
– Вероятность пятьдесят на пятьдесят, – сказал Тревиз, – но если это так, как только карта будет соответствовать дневному освещению, мы сможем скользнуть вниз с полной уверенностью, даже если это будет в темноте. И задолго до того, как окажемся вблизи столицы, мы начнем пересекать микроволновые лучи и получать сообщения, направляющие нас в наиболее подходящий космопорт… Так что тревожиться не о чем.
– Вы уверены? – спросила Блисс. – Вы везете меня вниз без документов, не назвав ни одного мира, который знали бы эти люди. Впрочем, в любом случае, я не могу упоминать им о Гее. Что же мы будем делать, если у меня спросят документы, как только мы окажемся на поверхности?
– Этого не может быть, – ответил Тревиз. – Все будут уверены, что о вас позаботились на входной станции.
– А если все же спросят?
– Что ж, когда это случится, мы окажемся лицом к лицу с проблемой. Пока же давайте не создавать проблем из воздуха.
– К тому времени, когда мы окажемся перед лицом этой проблемы, может оказаться слишком поздно решать ее.
– Я верю, что моя изобретательность поможет избежать этого.
– Кстати, об изобретательности. Как вы добились, что нас пропустили через входную станцию?
Тревиз взглянул на Блисс и расплылся в улыбке, которая сделала его похожим на шаловливого ребенка.
– С помощью своих мозгов.
– Но что именно вы сделали, старина? – спросил Пилорат.
– Требовалось просто обратиться к нему нужным образом, – сказал Тревиз. – Я пытался угрожать и подкупить его, я взывал к его логике и верности к Основанию. Ничего не помогло, и тогда я прибег к последнему способу. Я сказал, что вы, Пилорат, изменяете своей жене.
– Моей ЖЕНЕ? Но, дорогой друг, в данный момент у меня нет жены.
– Я знаю это, а он – нет.
– Полагаю, – сказала Блисс, – под словом «жена» вы имеете в виду женщину, которая является спутником мужчины?
– Чуть больше этого, Блисс, – отозвался Тревиз. – ЗАКОННЫМ спутником, разделяющим все последствия этого сопровождения.
Пилорат нервно произнес:
– Блисс, у меня НЕТ жены. В прошлом она у меня была, но ни одна не задержалась. Если ты хочешь подвергнуться юридическому ритуалу…
– О, Пил, – сказала Блисс, махнув правой рукой, – почему я должна беспокоиться об этом? У меня есть бесчисленные спутники, которые так же близки мне, как одна твоя рука близка другой. Только изолянты чувствуют себя настолько отчужденными, что пользуются искусственными договорами, чтобы получить суррогат настоящей близости.
– Блисс, дорогая, но я и есть изолянт.
– Со временем ты станешь менее изолированным, Пил. Возможно, тебе не стать настоящей Геей, но менее изолированным ты будешь, и обретешь множество спутников.
– Я хочу только тебя, Блисс, – сказал Пилорат.
– Это потому, что ты ничего не знаешь об этом. Ты еще научишься.
В течение этого разговора Тревиз сосредоточенно смотрел на экран; лицо его выражало напряжение. Облачный покров приблизился и через мгновение вес утонуло в сером тумане.
Микроволновое изображение, подумал он, и компьютер тут же перешел на радарную локацию. Облака исчезли и появилась поверхность Компореллона, видимая в искаженных цветах; границы между секторами с различным строением были расплывчатыми и дрожащими.
– Мы и дальше будем видеть все таким образом? – удивленно спросила Блисс.
– Только, пока проходим облака. Потом солнечное освещение вернется. – Пока он говорил, вспыхнуло солнце и вернулась нормальная видимость.
– Понимаю, – сказала Блисс, затем, повернувшись к нему, продолжала: – Зато не понимаю, какое дело чиновнику на входной станции: изменяет Пил своей жене или нет?
– Если этот парень, Кендри, вернет нас назад, сказал я, эта новость может достигнуть Терминуса и, следовательно жены Пилората. Тогда у Пилората будут неприятности. Я не уточнял, что это за неприятности, но дал ему понять, что это будет плохо… Между мужчинами существует что-то вроде масонства, – Тревиз улыбнулся, – и один мужчина никогда не предаст другого. Он даже может помочь, если его попросить. Я полагаю, причина здесь в том, что однажды помогающему тоже может понадобиться помощь. Возможно, – добавил он несколько более мрачно, – и среди женщин есть подобное масонство, но не будучи женщиной, я не имел возможности наблюдать ее вблизи.
Лицо Блисс стало похоже на грозовую тучу.
– Это шутка? – требовательно спросила она.
– Нет, я серьезно, – сказал Тревиз. – Я не утверждаю, что этот Кендри позволил нам пройти только для того, чтобы помочь Якову избежать гнева его жены. Мужская солидарность могла просто поддержать другие аргументы.
– Но это же ужасно. Эти их правила держат общество вместе и соединяют его в целое. Неужели из-за такой тривиальной причины можно пренебречь правилами?
– Что ж, – сказал Тревиз, мгновенно переходя к обороне, – некоторые из этих правил сами по себе тривиальны. Кое-какие миры весьма щепетильны по отношению к входу и выходу из их пространства во времена мира и коммерческого процветания, подобно тому, что мы имеем сейчас благодаря Основанию. Компореллон по какой-то причине отошел от этого – вероятно, из-за неясностей во внутренней политике. Почему же мы должны страдать от этого?
– Это уже за пределами вопроса. Если мы просто повинуемся правилам, считая их правильными и разумными, тогда никаких правил не останется, поскольку нет таких правил, которые кто-нибудь не считал бы неразумными. Если же мы хотим извлечь из этого выгоду для себя, то всегда найдем причину считать мешающие нам правила неправильными и неразумными. Начинаясь как неудачный трюк, это кончается анархией и бедствием для всех, включая и удачливого трюкача, поскольку он тоже не уцелеет при коллапсе общества.
– Общество не коллапсирует так просто, – сказал Тревиз. – Вы говорите как Гея, а для Геи невозможно понять ассоциацию свободных индивидуумов. Правила, основанные на справедливости, легко сохраняют свою полезность при изменении условий, продолжая действовать хотя бы по инерции. Таким образом, не только правильно, но и полезно нарушать эти правила, утверждая, что они стали бесполезными… а может, даже вредными.
– В таком случае каждый вор и убийца может говорить, что служит человечеству.
– Вы бросаетесь в крайность. В суперорганизме Геи имеется автоматическая согласованность законов общества и никому не приходит в голову нарушать их. Любой может сказать, что Гея прозябает и коснеет. В свободной ассоциации это признается расстраивающим элементом, но это цена, которую приходится платить за возможность проявления нового… В целом, это вполне разумная цена.
Голос Блисс поднялся на ступень.
– Вы заблуждаетесь, если считаете, что Гея прозябает и коснеет. Наше дело, наши пути и взгляды находятся под постоянным самоконтролем. Гея учится действовать и думать и, следовательно, изменяется, когда это необходимо.
– Даже если все так, как вы сказали, этот самоконтроль и обучение должны быть медленными, потому что на Гее нет никого, кроме Геи. Здесь, на свободе, даже, когда почти все согласны, всегда найдется несколько несогласных, которые иногда могут быть правы. Если они достаточно умелы, активны и достаточно ПРАВЫ, то в конце концов победят и станут героями будущих веков… подобно Хари Сэлдону, который усовершенствовал психоисторию, поставил свои мысли против всей Галактической Империи – и победил.
– Пока победил, Тревиз. Вторая Империя, которую он планировал, не возникнет. Вместо нее будет Галаксия.
– Будет ли? – мрачно спросил Тревиз.
– Это было ваше решение, и сколько бы вы не спорили со мной о преимуществах изолянтов и их свободе быть глупцами и преступниками, в тайниках вашего разума есть что-то, заставившее вас согласиться с мы/нами/Геей, когда вы делали свой выбор.
– Именно это что-то, укрытое в тайниках моего разума, я и ищу, – сказал Тревиз еще более мрачно. И начну отсюда, – добавил он, указывая на экран, где огромный город уходил за горизонт. Группы строений разной высоты окружали поля, коричневые под тронувшим их легким инеем.
Пилорат покачал головой.
– Как жаль! Я хотел проследить за прибытием, но пропустил его, увлекшись разговором.
– Пустяки, Яков. Увидите, когда мы будем улетать. Я обещаю держать рот закрытым, если вы убедите Блисс не открывать своего.
И «Далекая Звезда», ведомая микроволновым лучом, начала посадку.

 

14
Кендри выглядел очень мрачно, когда вернувшись на входную станцию, смотрел, как «Далекая Звезда» проходит мимо. Еще более подавленным он стал, когда закончилась его смена.
Он сидел, заканчивая ужин, когда один из его помощников, долговязый парень с широко расставленными глазами, редкими светлыми волосами и такими светлыми бровями, что казалось их вообще нет, сел рядом с ним.
– Что-то не так, Кен? – спросил он.
Губы Кендри скривились, и он сказал:
– Это был гравитационный корабль, Гэтис.
– Тот, странно выглядевший, с нулевой радиоактивностью?
– Потому ее и не было, что нет топлива. Гравитация.
Гэтис кивнул.
– Такой, как мы искали, да?
– И вы нашли его. Да вы просто счастливец.
– Не такой уж и счастливец. На нем есть женщина без идентификатора… и я не доложил о ней.
– ЧТО? Слушайте, не говорите этого мне. Я не хочу ничего знать. Ни слова больше. Вы мой товарищ, но я не хочу становиться сообщником после всего.
– Это меня не беспокоит, по крайней мере не очень. Я ОТПРАВИЛ корабль вниз. Вы знаете, им нужен был гравитационный корабль… этот или любой другой.
– Разумеется, но вы могли хотя бы сообщить о женщине.
– Это не так просто. Она не замужем, а была просто подобрана для… для использования.
– А скольку мужчин на борту?
– Двое.
– И они взяли ее для… для этого? Они должны быть с Терминуса.
– Верно.
– Их не заботит, что они делают у себя на Терминусе.
– И это тоже верно.
– Отвратительно!
– Один из них был женат и не хотел, чтобы его жена знала. Если бы я сообщил о женщине, это дошло бы и до его жены.
– Она не может вернуться на Терминус?
– Конечно, но так или иначе ее все равно обнаружат.
– Поделом этому типу, если его жена все узнает!
– Согласен, но… я не хочу, чтобы ответственность за это лежала на мне.
– Они разнесут вас за то, что вы не доложили. Нежелание причинять кому-то неприятности – это не оправдание.
– Вы хотите сообщить им?
– Полагаю, что должен это сделать.
– Не надо. Правительству нужен этот корабль. Если бы я настоял на включении в сообщение женщины, мужчины с корабля могли бы раздумать садиться и отправились бы на какую-нибудь другую планету. Правительство это не устроило бы.
– Но они поверили вам?
– Думаю, да… И эта милая женщина тоже. Представьте себе женщину, подобную этой, решающую отправиться с двумя мужчинами, и женатого мужчину, который хочет извлечь из этого выгоду… Знаете, это очень соблазнительно.
– Вряд ли вы захотите, чтобы ваша жена узнала, что вы говорите так… или хотя бы думаете об этом.
– А кто может рассказать ей? – вызывающе спросил Кендри. – Вы?
– Вам лучше знать… – Негодование во взгляде Гэтиса быстро увяло, и он сказал: – Вы же знаете, что позволив этим людям пройти, не сделали для них ничего хорошего.
– Знаю.
– Внизу их найдут достаточно быстро и даже если вы отступитесь, то люди на поверхности – нет.
– Знаю, – повторил Кендри, – но мне жаль их. Все неприятности, которые может причинить им женщина, ничего в сравнении с неприятностями, которые может причинить корабль. Капитан сделал несколько замечаний…
Кендри сделал паузу, и Гэтис с нетерпением спросил:
– Каких?
– А, ерунда, – сказал Кендри. – Если это выплывет, мне несдобровать.
– Я не собираюсь повторять этого.
– Я тоже. Но мне жаль этих двух мужчин с Терминуса.

 

15
Тому, кто был в космосе и видел его неизменность, настоящее удовольствие космический полет доставляет, когда подходит время посадки на новую планету. Земля уносится под вами назад, вы мельком замечаете воду и сушу, геометрические фигуры и линии, которые могут быть полями и дорогами. Вы видите зелень растительности, серость бетона, коричневый цвет голой земли и белизну снега. Но более всего волнуют населенные пункты: города, которые в каждом мире имеют собственную характерную геометрию и архитектурный стиль.
На обычном корабле волнует собственно момент соприкосновения с землей и скольжение по взлетно-посадочной полосе. Для «Далекой Звезды» все было иначе. Ее полет затруднялся искусным уравновешением сопротивления воздуха и гравитации, и в конце концов корабль завис над космопортом.
Дул порывистый ветер, и это доставляло дополнительные осложнения. «Далекая Звезда», почти полностью уравновесив силу притяжения, имела не только очень малый вес, но и малую массу. Эта масса была настолько близка к нулю, что порыв ветра мог отшвырнуть корабль в сторону. Следовательно, гравитационный момент следовало увеличить и сделать это осторожно, используя не только притяжение планеты, но и нажим ветра, учитывая при этом все его изменения. Сделать это без компьютера было бы невозможно.
Корабль двигался вниз и вниз с небольшим неизбежным сносом, пока наконец не замер внутри контура, означавшего отведенное ему место в этом порту.
Когда «Далекая Звезда» села, небо было бледно-голубым с примесью белого. Даже на уровне земли ветер оставался порывистым и хотя теперь не представлял опасности для навигации, был настолько холодным, что Тревиз содрогнулся. Он сразу понял, что их гардероб явно не годился для погоды Компореллона.
Пилорат не со вкусом вдохнул воздух через нос, чтобы хоть на мгновение ощутить укус холода. Он даже сознательно распахнул свое пальто, чтобы грудью почувствовать ветер. Он знал, что через мгновение ему придется застегнуться и поправить шарф, но сейчас ему хотелось ОЩУТИТЬ существование атмосферы.
Блисс плотнее запахнулась в свое пальто, а затем надвинула шапку пониже, чтобы закрыть уши. Лицо ее исказилось от страданий и казалось, что она сейчас заплачет.
– Это плохой мир, – пробормотала она. – Он ненавидит нас и угрожает нам.
– Вовсе нет, Блисс, дорогая, – сказал Пилорат. – Я уверен, что жители любят этот мир, а он… э… любит их, если так можно выразиться. Скоро мы окажемся внутри, и там будет тепло.
Он откинул полу пальто и привлек женщину к себе, а она прильнула к его груди.
Тревиз делал все возможное, чтобы не обращать внимания на температуру. Для портовых властей он изготовил магнитную карту и проверял ее на своем карманном компьютере, чтобы убедиться, что она содержит все необходимые сведения. Потом он убедился, что корабль надежно защищен, а это требовало максимальной страховки против несчастных случаев (бесполезной, если «Далекая Звезда» была неуязвима при уровне развития компореллонской технологии, и совершенно незаменимой, если это было не так).
Стоянку такси Тревиз нашел там, где она и должна была находиться. (Одним из удобств космопортов была стандартизация размещения служб, внешнего вида и способа использования. Это делалось с учетом прибытия клиентуры со многих различных миров).
Он вызвал такси, определив пункт назначения, как просто «Город».
Такси скользнуло к ним на диамагнитных лыжах, слегка раскачиваясь от порывов ветра и дрожа от вибрации двигателя. Оно было темно-серого цвета с белыми знаками на задних дверцах. Водитель машины носил темное пальто и белую меховую шапку.
Пилорат негромко сказал:
– Цвета планеты, кажется, черный и белый.
– Это может быть более заметно в самом городе.
– Направляетесь в город? – спросил водитель через маленький микрофон, видимо, чтобы не открывать окон.
Его Галактический звучал с легким акцентом, который был, пожалуй, даже приятным и не затруднял понимания, – всегда облегчение в новом мире.
– Точно, – сказал Тревиз, и задняя дверца открылась.
Блисс залезла вовнутрь, за ней Пилорат и Тревиз. Дверь закрылась и вовнутрь хлынул теплый воздух. Блисс потерла руки и облегченно вздохнула.
Такси медленно двинулось, а водитель спросил:
– Корабль, на котором вы прибыли, гравитационный, не так ли?
– Какие могут быть сомнения, учитывая способ его посадки? – сухо сказал Тревиз.
– Значит, он с Терминуса? – продолжал спрашивать водитель.
– А вам известен другой мир, где строят такие? – спросил Тревиз.
Водитель, похоже, понял это, потому что такси увеличило скорость. Затем он спросил:
– Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?
Тревиз не собирался сдаваться.
– А почему бы и нет?
– В таком случае, что вы ответите, если я спрошу, зовут ли вас Голан Тревиз?
– Я могу спросить: что заставляет вас спрашивать?
Такси остановилось на окраине космопорта, и водитель сказал:
– Любопытно! Я спрашиваю: вы Голан Тревиз?
Голос Тревиза стал жестче и враждебнее:
– А какое вам до этого дело?
– Мой друг, – сказал водитель, – мы не двинемся, пока вы не ответите на вопрос. А если вы не ответите через две секунды, я выключу обогрев пассажирской кабины. Итак, вы – Голан Тревиз, Советник Основания с Терминуса? Если ваш ответ отрицательный, вам придется показать мне вашу идентификационную карточку.
– Да, я Голан Тревиз и, как Советник Основания, надеюсь, что со мной будут обращаться как подобает моему званию. Поступив иначе, вы рискуете пережить головомойку. Итак?
– Теперь мы можем продолжить несколько сердечнее. – Такси вновь двинулось. – Я выбираю своих пассажиров очень внимательно и ожидал встретить только двух мужчин. Женщина была для меня неожиданностью, и я мог ошибиться. Если этого не произошло, и вы – это вы, я предоставлю вам возможность объяснить присутствие женщины, когда мы доберемся до места назначения.
– Но вы не знаете моего места назначения.
– Так уж случилось, что знаю. Мы направляемся в Департамент Перевозок.
– Но это не то место, куда мне нужно.
– Тут есть одно маленькое «но», Советник. Будь я водителем такси, я доставил бы вас, куда вы хотите, но поскольку я им не являюсь, мы едем туда, куда хочу я.
– Простите, – вставил Пилорат, наклонившись вперед, – но вы выглядите как водитель такси. И потом, вы управляете такси.
– Кто угодно может управлять такси, но не каждый имеет лицензию на это. И не каждая машина, выглядящая как такси, является им.
– Прекратите эту игру, – сказал Тревиз. – Кто вы и что собираетесь делать? Помните, что отчитываться за это придется перед Основанием.
– Но не мне, – сказал водитель. – Может быть, моим начальникам. Я агент Сил Безопасности Компореллона. Мне приказано обращаться с вами, как подобает вашему званию, но вы должны ехать туда, куда хочу я. И будьте осторожны с реакцией на эти слова, потому что машина вооружена, и мне приказано защищать себя от возможного нападения.

 

16
Машина, набрав крейсерскую скорость, двигалась в полной тишине, и Тревиз сидел неподвижно, как замороженный. Даже не глядя по сторонам, он знал, что Пилорат время от времени смотрит на него, и его взгляд как будто спрашивает: «Что же нам теперь делать?»
Быстрый взгляд на Блисс убедил его, что она сидит спокойно и, видимо, беззаботно. Конечно, она сама была целым миром. Вся Гея, хоть и на огромном расстоянии, была втиснута в ее тело. Она располагала ресурсами, которые могла вызвать в случае настоящей опасности.
Но все-таки, что произошло?
Ясно было, что чиновник со входной станции, следуя заведенному порядку, отправил вниз рапорт, в котором не упомянул Блисс, и это привлекло внимание службы безопасности, а в конечном итоге Департамента Перевозок. Но почему?
Время сейчас мирное, и он знал, что особого напряжения в отношениях Компореллона и Основания не было. Он сам был важным чиновником Основания…
Минуточку! Он сказал этому чиновнику на входной станции – его звали Кендри – что у него важное дело к правительству Компореллона. Он подчеркнул это, пытаясь пройти станцию. Кендри, должно быть, доложил об этом, и это возбудило интерес.
Этого он не предвидел, а должен был предвидеть.
А как же тогда с его даром правоты? Неужели он начал верить, что является черным ящиком, каким считала его Гея? Неужели его завел в болото рост самоуверенности, основанной на суеверии?
Как мог он хотя бы на мгновение поверить в это? Разве он никогда в жизни не ошибался? Разве знал, какая погода будет завтра или часто выигрывал в играх? Ответ был: нет, нет и нет.
Забудь об этом! – приказал он себе… В том, что случилось, виноват был простой факт, что у него есть важное государственное дело… нет, он сказал тому чиновнику «Безопасность Основания»…
Итак, факт, что он по делу о безопасности Основания прибыл сюда тайно и скрытно, наверняка привлек их внимание… Да, но пока они не узнали подробностей, они должны были действовать с предельной осмотрительностью. Они должны были обходиться с ним, как с высшим сановником, а не похищать его, угрожая при этом.
И все-таки, это было именно то, что они сделали. Почему?
Что заставляло их чувствовать себя достаточно могущественными, чтобы угрожать Советнику Основания?
Может, это была Земля? Та самая сила, которая эффективно скрывала первичный мир даже от сильнейшей ментальности Второго Основания, а теперь пресекла его поиски в самой начальной стадии? Была ли Земля всезнающей? Всемогущей?
Тревиз покачал головой. Этот путь вел к паранойе. Может ли он обвинять Землю во всем? Могло ли каждое событие, каждый поворот судьбы быть результатом тайных махинаций Земли? Когда он начнет думать так, с ним будет кончено.
В этом месте он почувствовал, что машина тормозит, и разом вернулся к реальной действительности.
В голову ему пришло, что он еще ни на мгновение не взглянул на город, через который они проезжали, и он посмотрел по сторонам. Здания были низкими, но это была холодная планета, и большая часть строений была, вероятно, под землей.
В том, что он видел, не было ни следа цвета, и это казалось противным человеческой природе.
Время от времени он видел проходивших мимо людей, всех хорошо закутанных. Впрочем, люди, подобно зданиям, большей частью должны были находиться под землей.
Такси остановилось перед низким широким зданием, расположенным в углублении, дна которого Тревиз не мог видеть. Время шло, а они продолжали стоять; водитель тоже не двигался с места. Его высокая белая шапка почти касалась крыши машины.
Тревиз мимолетно удивился, как водитель ухитряется садиться в машину и вылезать из нее, не сбивая шапку, а затем сказал, сдерживая гнев и надеясь, что слова его звучат высокомерно:
– Ну, и что дальше?
Компореллонский вариант мерцающего поля, отделяющего водителя от пассажиров, вовсе не был примитивным. Звуковые волны проходили сквозь него, хотя Тревиз не сомневался, что материальные объекты будут задержаны.
– Кто-то должен подняться, чтобы принять вас. Сидите и спокойно ждите.
Пока он говорил это, на дорожке, ведущей из углубления, в котором располагалось здание, показались три головы, а затем и остальные части тела. было ясно, что новоприбывшие движутся вверх на чем-то вроде эскалатора, но со своего места Тревиз не видел деталей этого устройства.
Когда эти трое подошли, пассажирская дверь такси скользнула в сторону, и в машину ворвался холодный воздух.
Тревиз вылез, запахнув пальто на груди. остальные последовали за ним, Блисс – с явной неохотой.
Некоторые из компореллонцев носили бесформенные одежды, которые выгибались наружу и, вероятно, были с электрическим подогревом. Тревиз почувствовал презрение к ним. На Терминусе такими вещами пользовались мало, и когда однажды он носил пальто с подогревом на Анакреоне, то обнаружил у него тенденцию медленного роста тепла, а слишком высокая температура заставляла его потеть.
Когда компореллонцы подошли, Тревиз почувствовал негодование от того, что они вооружены. Впрочем, они и не пытались скрыть этого факта. Совсем наоборот. У каждого был бластер в кобуре, закрепленной на верхней одежде.
Один из компореллонцев подошел к Тревизу, грубовато сказал: – Простите, Советник, – а затем резким движением снял с него пальто. Его ищущие руки быстро пробежали по бокам Тревиза, его спине, груди и бедрам. Пальто было встряхнуто и возвращено. Прежде чем Тревиз справился с удивлением, вызванным быстрым и умелым обыском, тот уже закончился.
Пилорат, с отвисшей челюстью и искривленными в гримасе губами, был подвергнут подобному унижению вторым компореллонцем.
Третий подошел к Блисс, но она не стала ждать, пока он коснется ее. Она по крайней мере знала, что ее ждет, поэтому быстро сбросила пальто и стояла на холодном ветру в своей легкой одежде.
Тоном, холодность которого могла бы поспорить с температурой воздуха, она сказала:
– Как видите, я не вооружена.
И действительно, это было видно каждому. Компореллонец встряхнул пальто, как будто по его весу мог определить есть ли там оружие – а видимо, так оно и было – и отступил.
Блисс снова надела пальто, закутавшись в него, и на мгновение Тревиз восхитился ее позой. Он знал, как она чувствительна к холоду, но она не позволила дрожи овладеть собой, пока стояла в тонкой блузке и легких брюках. (Затем он понял, что в случае опасности она могла получить тепло от остальной Геи).
Один из компореллонцев подал знак, и трое пришельцев последовали за ним. Остальные двое компореллонцев шли следом. Один или два пешехода, бывших на улице, даже не взглянули на то, что происходит. Или они привыкли к таким сценам, или, что более вероятно, были поглощены стремлением скорее добраться до места назначения.
Теперь Тревиз видел, что компореллонцы поднялись по движущемуся уклону. В эту минуту он был включен на спуск, и все шестеро вскоре прошли через шлюз, почти такой же сложный, как на космических кораблях. Несомненно, он должен был держать внутри тепло.
А затем, как-то сразу, они оказались внутри огромного здания.
Назад: III. У входной станции
Дальше: V. Борьба за корабль