Ежов «раскрыл» очередной заговор, на этот раз направленный против него самого. Ягода, оказывается, пытался отравить его, для чего якобы обрызгал ртутью шторы в его кабинете. Позже выяснилось, что Ежевика выдумал покушение. Тем не менее Генрих Ягода был арестован на кремлевской квартире еще до того, как политбюро формально санкционировало его арест. К этому времени власть политбюро была официально передана так называемой «пятерке», в состав которой входили Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Ежов. Причем последний даже не являлся даже членом политбюро.

Обыск в жилищах Ягоды – их у бывшего наркома внутренних дел было два, квартира в центре Москвы и роскошная дача за городом – показал, какой разврат царил среди верхушки НКВД. Эротическая коллекция Ягоды состояла из 3904 фотографий и одиннадцати ранних порнофильмов. Его достижения в охоте на хорошеньких женщин ярко иллюстрирует женская одежда, хранившаяся в квартире. Складывалось впечатление, что Ягода руководил не милицией, а магазином женской одежды. Коллекция включала в себя 9 импортных женских пальто, 4 беличьи шубы, 3 плаща из тюленьей кожи, шуба из каракуля, 31 пару женских туфелек, 91 женский берет, 22 шляпки, 130 пар импортных шелковых чулок и 70 шелковых трико, 10 женских поясков, 13 сумочек, 11 женских костюмов, 57 блузок, 69 ночных рубашек, 31 женский жакет, 4 шелковые шали. Помимо этого Ягода обзавелся коллекцией из 165 трубок и мундштуков с порнографическими украшениями и одним резиновым фаллоимитатором.

Нашли при обыске и более страшные реликвии – две расплющенные пули, извлеченные из черепов Зиновьева и Каменева. Эти пули, как и порнографическое имущество Ягоды, перешли по наследству Ежову. Ежевика хранил сокровища у себя в кабинете.

Кроме шпионажа и морального разложения, бывшего наркома обвиняли в незаконных сделках с алмазами. Генрих Ягода не отпирался. Он лучше других был знаком с методами работы следователей на Лубянке и сразу же после ареста стал давать показания. Допросы начались 2 апреля.

В гигантскую сеть репрессий угодила очередная порция жертв. Прежде чем отсылать протоколы допросов Сталину, Николай Ежов внимательно проверял, чтобы в них не были упомянуты его протеже. Через три недели Ежов доложил об успехах. Ягода признался в том, что поддерживал Рыкова еще с конца двадцатых годов. «Действуйте, я вас не трону», – таким образом будто бы уговаривал Ягода Рыкова бороться с партией. Потом он обвинил Паукера и признался, что обрызгал ртутью шторы в кабинете Ежевики, чтобы избавиться от соперника. Сталина особенно заинтересовали показания Ягоды в отношении Енукидзе и Тухачевского. Авель Енукидзе, утверждал арестант, организовал заговор вместе с маршалом Тухачевским, старинным врагом Сталина еще со времен Гражданской войны.

Ко времени начала процесса над Бухариным и Рыковым Генрих Ягода сознался в убийствах Горького и сына писателя, в которых ему помогали врачи, а также в убийстве Кирова.

Конечно, бывший нарком знал, что вместе с ним погибнут его семья и друзья. В мире, созданном Сталиным, существовало правило, согласно которому при падении любого высокопоставленного чиновника арестовывали всех, кто хоть как-то с ним связан. Родные, друзья, любовницы и протеже безжалостно уничтожались вместе с «врагом народа». Вскоре после ареста Ягоды были расстреляны его зять и тесть. Та же участь постигла и писателей, входивших в его литературный салон. Жену Ягоды, сестру и родителей отправили в ссылку. Отец Ягоды отправил Сталину покаянное письмо. Он обвинял единственного сына в серьезных преступлениях и отрекался от него. Много лет назад два старших брата Генриха Ягоды отдали свои жизни за революцию. Сейчас 78-летний ювелир из Нижнего Новгорода терял и третьего сына. Мать и отец Ягоды погибли в лагерях.

В тюрьме с Ягодой произошла полная метаморфоза. «Впервые в жизни мне придется рассказать о себе всю правду», – бывший чекист вздыхал с таким видом, будто испытывал большое облегчение, снимая со своего сердца тяжелый груз. В камеру к Ягоде подсадили Виктора Киршона, писателя, которому часто давал советы Сталин и который будет вскоре расстрелян. Ему поручили разговорить заключенного. Генриха Ягоду очень интересовало, что о нем говорят в городе.

«Просто хочу спросить вас об Иде [жене] и Тимоше [любовнице], о ребенке, семье, – грустно говорил он Киршону. – Хотелось бы увидеть перед смертью знакомые лица». «Если бы я был уверен в том, что мне сохранят жизнь, то мне было бы легче сознаться в убийстве Горького и его сына», – размышлял Ягода. «Но невыносимо трудно говорить об этом в присутствии Тимоши, – признавался он следователям. – Можете написать в рапорте Ежову следующее: я сказал, что Бог все же должен существовать. От Сталина я не заслуживаю ничего, кроме благодарности за свою верную службу. От Бога же я заслуживаю самое суровое наказание за то, что тысячи раз нарушал Его заповеди. Посмотрите, где я сейчас, и судите сами: есть Бог или нет?»

Ягодовская белладонна принесла еще один роковой плод. Венгерский парикмахер и любимец кремлевских детей, 44-летний Карл Паукер, был арестован 15 апреля. Он чересчур много знал и очень хорошо жил. Сейчас Сталин перестал доверять старым чекистам – особенно тем, в чьих жилах текла нерусская кровь или кто имел связи с заграницей. Паукера тихо расстреляли 14 августа 1937 года. Он стал первой жертвой среди сталинских придворных.

Арестовали и «дядю» Авеля Енукидзе. 20 декабря его отправили в ссылку.

Наконец НКВД принадлежал Сталину. Следующей на очереди стояла Красная армия.

Вечером 1 мая 1937 года, после парада на Красной площади, на квартире Ворошилова, как всегда, состоялась вечеринка. Настроение было далеко не праздничным. Царила напряженная атмосфера. Сейчас все, что происходило в стране, было окрашено в багровые цвета борьбы с врагами. Буденный написал, что Сталин открыто говорил о надвигающихся репрессиях в том числе в рядах своей свиты. «Настало время покончить с врагами, которые сейчас есть и в армии, и в партии, и даже в Кремле», – сказал вождь. Эти слова доказывают, что он был готов уничтожать даже членов своего окружения, независимо от их статуса. Жертвами могли стать все, начиная от кремлевских врачей и кончая членами политбюро.

Семен Буденный предположил, что Сталин имел в виду маршала Тухачевского и старших командиров Красной армии, в том числе Иону Якира и Яна Гамарника. Эта троица стояла утром на мавзолее и принимала парад. Буденный утверждал, что очень хотел бы ошибаться. Создается впечатление, что усатого кавалериста беспокоила судьба коллег. Однако архивные документы неопровержимо свидетельствуют, что Буденный с Ворошиловым больше года уговаривали Сталина зачистить Красную армию. Более вероятным представляется, что гости, собравшиеся на квартире Ворошилова в тот майский вечер, не только поддерживали Сталина в страшных начинаниях, но и настойчиво убеждали усилить репрессии. Годом ранее Ворошилов, к примеру, показал вождю развединформацию из немецкого посольства, отправленную в Берлин. В ней сообщалось, что Михаил Тухачевский внезапно перестал быть франкофилом и сейчас отзывается с большим уважением к немецкой армии.

Михаил Николаевич Тухачевский, скорее всего, был самым талантливым советским военачальником довоенной поры. Ему надлежало стать главной мишенью чистки в армии. Этот утонченный дворянин, красивый, умный и способный, по словам Кагановича, не переносил дураков. За это Тухачевского ненавидели глуповатые Ворошилов и Буденный. Михаил Тухачевский ухаживал за привлекательными женщинами. Он был настолько обаятелен и неотразим, что Сталин прозвал его Наполеончиком. Лазарь Каганович перефразировал известное высказывание Бонапарта: «У Тухачевского в ранце лежит наполеоновский жезл».

Разумеется, Михаил Тухачевский был таким же безжалостным, как любой другой настоящий большевик. При подавлении выступлений крестьян в двадцатые годы он широко использовал ядовитые газы. В конце двадцатых и начале тридцатых этот локомотив военных идей выступал за резкое увеличение численности Красной армии и создание механизированных войск, которые следовало задействовать в так называемых «глубоких» операциях. Тухачевский понимал, что наступает эра танков и авиации. Эти новаторские идеи привели к конфликту со сталинскими друзьями, которые продолжали жить кавалерийскими атаками и бронепоездами.

Сталин пытался арестовать Тухачевского за измену в 1930 году, но Серго Орджоникидзе в числе прочих выступил против и помог ему вернуться на должность заместителя наркома обороны. В мае 1936 года у Тухачевского произошла еще одна ссора с очень обидчивым и мстительным Ворошиловым. Клима вывела из себя вполне обоснованная критика Михаила Николаевича. Со временем военачальники помирились. Трудно сказать, было ли это простым совпадением, но именно тогда арестовали первых военачальников Красной армии. Главная цель их допросов – показания против маршала Тухачевского. На январском процессе Генрих Ягода назвал новые имена врагов среди военных. Ягода, Енукидзе и отсталые военные подбросили дров в костер репрессий.

11 мая Тухачевский был снят с поста заместителя наркома обороны и сослан в Волжский военный округ. 13 мая Иосиф Виссарионович положил руку ему на плечо и тепло пообещал, что Тухачевский скоро вернется в Москву. Слово свое вождь сдержал. 22 мая Тухачевского арестовали и действительно привезли в Москву. Ежов и Ворошилов организовали аресты практически всего высшего командного состава Рабочее-крестьянской Красной армии.

Нарком внутренних дел лично проводил допросы задержанных. На встрече со Сталиным Андрей Вышинский, стараясь выслужиться, предложил применить пытки. «Сами решайте, – бросил вождь Ежевике. – Но Тухачевский во что бы то ни стало должен все рассказать. Не верится, что он действовал один». Получив карт-бланш, Ежов тут же бросился на Лубянку, чтобы насладиться мучениями маршала. Михаила Тухачевского жестоко пытали.

В самый разгар драмы, 13 мая, в возрасте семидесяти семи лет умерла мать Сталина. Свидетельство о ее смерти подписали три профессора и два простых доктора. В графе «причина смерти» значится «кардиосклероз». Александр Поскребышев одобрил официальное сообщение в газетах. Сталин сам написал на грузинском языке текст для венка: «Дорогой и любимой матери от ее сына Иосифа Джугашвили». Наверное, для того, чтобы подчеркнуть гигантское расстояние между Сосо и Сталиным, он использовал свою настоящую фамилию. На похороны матери вождь не ездил. Ему было не до подобных мелочей. Он занимался делом Тухачевского. Кеке похоронил Лаврентий Берия с женой и сыном Серго. Правда, Сталин позже интересовался, как прошли похороны, словно чувствуя вину за то, что не был на них.

Ежов часто бывал в кабинете Хозяина. Через несколько дней сломленный маршал наконец «признался» во всех предъявленных обвинениях. Енукидзе якобы завербовал его в 1928 году. Конечно, Тухачевский был немецким шпионом и вместе с Бухариным хотел захватить власть в Советском Союзе… Признание Тухачевского, сохранившееся в архивах, испачкано маленькими коричневыми пятнышками. Анализ показал, что это кровь.

Теперь Сталину предстояло убедить политбюро в вине военных. Якир, один из арестованных командиров, был большим другом Кагановича. На заседании политбюро вождь припомнил Железному Лазарю эту дружбу. Каганович, в свою очередь, указал Сталину, что именно вождь продвигал Якира по служебной лестнице. Тот немного помолчал, потом тихо сказал:

– Правильно, я помню. Будем считать, что дело закрыто.

Лазарь Моисеевич не мог не знать, как выбивают признания следователи Ежова. Тем не менее он поверил в существование заговора среди военных. Анастас Микоян тоже дружил со многими арестованными. Сталин зачитал ему выдержки из признания Уборевича, в которых тот признавался, что работает на немецкую разведку.

– Невероятно, но факт. – Сталин с наигранным изумлением покачал головой. – Они сами признали это.

Для того чтобы избежать «фальсификаций» и кривотолков, допрашиваемых заставляли подписывать каждую страницу протоколов допросов. Тем не менее Анастас Иванович заметил:

– Я очень хорошо знаю Уборевича. Он поразительно честный человек.

Сталин успокоил его и сказал, что военные сами будут решать, как поступать с коллегами.

– Они знают все подробности и лучше разберутся, где правда, а где ложь, – заверил вождь.

Наверное, чтобы другие не расслаблялись, Сталин бросил в котел репрессий и заместителя председателя Совнаркома Яна Рудзутака. Латыш был кандидатом в члены политбюро. Он стал первым арестованным из высшей элиты советского государства. «Он так крепко сдружился с этими филистимлянами, что отдалился от нас», – вспоминал Вячеслав Молотов. На иносказательном языке большевиков это значило – от «культурных друзей».

В 1920-х годах Ян Рудзутак был верным союзником Сталина. Потом он попал в опалу. Рудзутак даже обвинял Иосифа Виссарионовича в том, что тот оклеветал его сразу после убийства Кирова. «Вы неправы, Рудзутак», – холодно ответил тогда Сталин.

Рудзутак был арестован во время ужина вместе с несколькими актерами. Говорят, что женщины, взятые в тот вечер и доставленные на Лубянку, и через несколько недель ходили в вечерних туалетах, которые к тому времени превратились в рванье.

«Сам черт, наверное, не разберется в его друзьях и женщинах», – с отвращением высказался после ареста Рудзутака Молотов, а Каганович уточнил: «В молоденьких женщинах». Может, Рудзутака расстреляли за его веселость, общительность и любовь к вечеринкам? Молотов тем не менее счел своим долгом объяснить: «Думаю, сознательно он не участвовал в заговоре, но это не освобождает его от ответственности… В конце концов, у нас были материалы, которые доказывали вину Рудзутака».

После военных НКВД взялся за старых большевиков. Особенно многочисленными аресты были в Грузии. Именно там находилось больше всего упрямых «старых пердунов», которые так раздражали Сталина.

Сначала руководство, следуя партийной традиции, обсуждало списки арестованных. В архивах хранится немало таких подписанных вождями перечней. Они показывают, в какой атмосфере решались человеческие судьбы. Обычно партийные боссы делали пометки «за» или «согласен». Но иногда, явно желая показать Хозяину жестокость и решительность, добавляли крепкие слова.

«Безо всяких колебаний – да, – написал Буденный на постановлении об аресте Тухачевского и Рудзутака. – Необходимо покончить с этим отребьем».

Маршал Егоров, с женой которого Сталин флиртовал на ужине в ноябре 1932 года, уже находился под следствием. «Всех этих предателей нужно стереть с лица земли как самых больших врагов и отвратительных подонков», – тем не менее написал Егоров.

1 июня в Кремле открылось совещание высшего командного состава РККА. На нем присутствовали более ста командиров Красной армии, а также Сталин, Ворошилов и Ежов. Командиры долго не могли прийти в себя после того, как с трибуны сообщили, что их начальники в подавляющем большинстве были немецкими шпионами. Ворошилов «раскрыл» контрреволюционный заговор фашистской организации и хмуро признался, что сам был близок с некоторыми преступниками. Он был виноват в том, что не хотел в это верить!

На следующий день на совещании выступил Сталин. Он еще сильнее напугал военных, добавив тумана.

– Надеюсь, никто не сомневается в существовании военно-политического заговора, – угрожающе произнес вождь.

Он объяснил, что Михаила Тухачевского подстрекали Троцкий, Бухарин, Рыков, Енукидзе, Ягода и Рудзутак. Как в любом хорошем шпионском романе, Сталин постарался ввести в заговор женщину. Он хорошо знал о любви Тухачевского и Енукидзе к слабому полу и не мог не воспользоваться этой слабостью.

– В Германии, в Берлине, есть очень опытный шпион, – рассказал Сталин ошеломленным слушателям. – Ее зовут Жозефина Хейнце. Это очень красивая женщина. Она завербовала Енукидзе и помогла завербовать и Тухачевского.

Чекисты Николая Ежова не прекращали работу ни днем ни ночью. Военных арестовывали едва ли не во время совещания. Стоит ли удивляться, что в такой обстановке оставшиеся на свободе поддержали Сталина.

Климент Ефремович Ворошилов упивался местью.

– Я никогда не доверял Тухачевскому, никогда особенно не доверял Уборевичу. Они были негодяями, – заявил он на совещании своего комиссариата. Его ободрила недавняя критика вождя, который ругал Тухачевского за аморальное поведение. – Товарищи, мы еще не очистили наш комиссариат от всех врагов. Лично я не сомневаюсь, что среди нас остались люди, которые думают, что все это только слова и им ничего не будет. Они болтали: «Хорошо бы убить Сталина и Ворошилова». Наше правительство уничтожит таких людей.

– Правильно! – закричали из зала. Послышались аплодисменты.

– Морально они совсем опустились, – продолжил обличать врагов красный маршал. – Вы только посмотрите, что они вытворяли в личной жизни!

9 июня Андрей Вышинский допросил арестованных. Он дважды докладывал Сталину по телефону, а в 22.45 лично приехал в Маленький уголок. Члены политбюро рассмотрели просьбы обвиненных в измене офицеров о помиловании, передавая их друг другу. На обращении Якира Сталин написал: «Мерзавец и проститутка». «Абсолютно точная характеристика», – тут же согласился Ворошилов. Молотов, как глава правительства, подписал отказ в помиловании. Больше всех радовался Каганович. Он едва ли не танцевал от радости. «Для этого предателя и ублюдка может быть только одно наказание – расстрел!» – воскликнул Каганович.

11 июня Верховный суд постановил учредить Особый военный трибунал для суда над предателями. Военную коллегию возглавил похожий на змею Ульрих. Однако главными судьями были сами маршалы. Активнее всех вел себя Буденный. Он обвинял подсудимых во вредительстве. По его мнению, идея создания механизированных дивизий была не чем иным, как вредительством и саботажем.

«Мне кажется, что я сплю», – лаконично прокомментировал Михаил Тухачевский обвинения в свой адрес.

Никто больше не говорил о Жозефине, красавице шпионке, работавшей на Германию. Однако многих военачальников обвинили в шпионаже – они якобы служили «второй родине». Якир, например, был бессарабским евреем. Большинство судей пребывали в ужасе от происходящего. «Завтра я окажусь на их месте», – сказал позже друзьям один из них, командир корпуса Белов. Он оказался прав – так оно и получилось.

В тот же день, в 23.35, все подсудимые были приговорены к смерти. Ульрих бросился рапортовать Сталину, который ждал его вместе с Молотовым, Кагановичем и Ежовым. Он даже не стал читать приговоры, а просто сказал: «Согласен». Ежов с Ульрихом вернулись, чтобы организовать приведение приговора в действие. Рано утром на следующий день все обвиняемые были расстреляны.

Как всегда, Сталин проявил садистское любопытство.

– Какими были последние слова Тухачевского? – спросил он Ежова.

– Эта змея заявил, что предан родине и товарищу Сталину. Он просил о снисхождении. Ясно, что Тухачевский хитрил, он не сложил оружие.

Все обвинители, за исключением Ульриха, Буденного и Шапошникова, позже были тоже расстреляны. Если у Буденного и имелись какие-то сомнения относительно поддержки репрессий, то они вскоре рассеялись. Прошло совсем мало времени, и к нему приехали чекисты с ордером на арест. Усатый кавалерист выхватил пистолет и пригрозил убить всякого, кто приблизится к нему, а сам тем временем срочно позвонил Хозяину. Сталин отменил арест. Жена Буденного оказалась менее везучей.

Ворошилов начал гигантскую чистку в армии. Он писал в НКВД письма, в которых требовал арестовать тех или иных командиров – всего около трехсот человек. 29 ноября 1938 года нарком хвалился, что 40 тысяч человек арестованы и 100 тысяч командиров назначены на новые должности. Трое из пяти маршалов, пятнадцать из шестнадцати командармов, шестьдесят из шестидесяти семи командиров корпусов и все семнадцать комиссаров были расстреляны.

На неформальных встречах с военными Сталин горячо подстрекал их к охоте на ведьм в своих рядах.

– Можем мы ли открыто говорить о врагах народа или нет? – поинтересовался капитан третьего ранга Лаухин.

– Вы имеете в виду – публично? – уточнил Иосиф Виссарионович.

– Нет, между собой, в армии.

– Не только можете, но и обязаны, – ответил Сталин.

Офицеры обсуждали отдельных военных.

– Горбатов очень волнуется, – сообщил Куликов, командир дивизии Украины.

– Он не должен беспокоиться, если он честный человек, – заметил Сталин.

– Я бы не сказал, что он абсолютно чист, – объяснил Куликов. – Горбатов, несомненно, связан с ними.

– Значит, тогда ему есть чего бояться. – Вождь довольно улыбнулся.

Красная армия была последней силой, которая стояла на пути Сталина и могла его остановить. Одного этого соображения оказалось вполне достаточно, чтобы уничтожить высший командный состав. Но у вождя имелись наверняка и другие причины. Не исключено, что военные знали: Сталин в молодости был двойным агентом и работал на царскую охранку. Возможно, даже собирались что-то предпринять.

Официальным объяснением считается дезинформация немцев. Немецкие шпионы якобы убедили Сталина в том, что высший командный состав готовит переворот. Главный шпион Гитлера, Гейдрих, состряпал эту дезу и передал ее русским через ничего не подозревавшего чешского президента Бенеша. Однако в деле Тухачевского немецкими уликами как раз пользоваться не стали. В этом не было необходимости. Сталину не требовались ни дезинформация немцев, ни таинственное досье на самого вождя, якобы имевшееся в охранке, чтобы уничтожить Тухачевского. Избавиться от него Сталин намеревался еще в самом начале 1930-го, то есть за три года до прихода Гитлера к власти. Вождь и его близкие друзья были убеждены, что военным нельзя доверять и их следует уничтожать при малейших подозрениях. Как-то Сталин напомнил Ворошилову в записке об офицерах, арестованных летом 1918 года: «Мы хотели расстрелять этих офицеров скопом».

В резне Ворошилову помогал один человек, который олицетворял трагедию, свалившуюся на Красную армию. Сталину и Ежову нужно было освещать в прессе процесс над военными. Для этой роли идеально подходил главный редактор «Правды» Лев Захарович Мехлис – один из самых необычных придворных в свите красного царя. Выйдя на всесоюзную сцену, он скоро превратился из бича прессы в военного Мефистофеля. Его сравнивали с акулой, а Сталин называл Мехлиса фанатиком. Вождь с удовольствием рассказывал забавные истории об его рвении.

Несмотря на сравнение с акулой, своим заостренным лицом Мехлис больше напоминал какую-то птицу. Сходство с представителем мира пернатых ему придавал и нимбоподобный венчик черных волос.

Лев Мехлис сыграл в сталинских репрессиях такую же большую роль, как Берия или Молотов. Родился он в Одессе в 1889 году в семье евреев. Школу будущий мрачный демон бросил в четырнадцать лет, в большевистскую партию вступил довольно поздно, лишь в 1918 году. До того как стать большевиком, он успел пофлиртовать с другими партиями.

В годы Гражданской войны комиссар Мехлис безжалостно наводил порядок в Крыму. Здесь он расстрелял и повесил тысячи противников советской власти.

Со Сталиным Мехлис встретился во время польской кампании. Он стал одним из помощников вождя и узнал немало его секретов. Лев Мехлис был беззаветно предан товарищу Сталину. Работал с невиданной даже среди большевиков энергией и кровожадной яростью. Мрачный демон был чересчур энергичен и талантлив, чтобы оставаться на заднем плане, как Александр Поскребышев.

Женился Лев Захарович на враче, еврейке по национальности. Когда у него родился сын, Мехлис поставил в детскую кроватку портрет Ленина с красной ленточкой.

В 1930 году вождь назначил Мехлиса главным редактором «Правды». Журналистами Лев Мехлис руководил с той же жестокостью, внушающей уважение и страх.

В царской армии Лев Мехлис дослужился до артиллерийского капрала. Сейчас его назначили заместителем наркома обороны. Мехлис возглавил политический отдел Красной армии. Мрачный демон налетел на армию, как несущийся во весь опор конь Апокалипсиса.

Сталин и остальные члены пятерки в это время были заняты организацией поразительной лотереи. Ставкой в ней была жизнь человека. В результате ее проведения уничтожено целое поколение советских людей.