16 октября в 18.05 начальник метро приказал возобновить работу. Через сорок минут пошли поезда. Демонтаж метро прекратили.

Управляющему московским трамвайным трестом позвонил председатель исполкома Моссовета Василий Пронин:

— Почему не работают трамваи?

Управляющий включил центральный диспетчерский пункт. Диспетчер доложил, что на всех конечных станциях трамваи прибывают и вновь отправляются в рейсы.

Но город не успокоился. Ситуация только ухудшалась.

Выполняя указание вождя (сам не решился!), Щербаков по радио обратился к москвичам:

— Под давлением вражеских войск, прорвавших на одном из участков фронта нашу оборону, части Красной армии отошли на оборонительный рубеж ближе к Москве. Над Москвой нависла угроза. Но за Москву будем драться упорно, ожесточенно, до последней капли крови… Самым опасным является паника, чего допустить нельзя… Сохраняйте выдержку и дисциплину! Обеспечивайте порядок! Московские организации обязали всех руководителей торговых предприятий, городского транспорта, коммунальных и лечебных учреждений обеспечивать нормальную работу в городе. Директора и руководители предприятий и учреждений обязаны обеспечить твердый порядок… Товарищи, будьте бдительны! Провокаторы будут пытаться сеять панику. Не верьте слухам! Разоблачайте и задерживайте шпионов и провокаторов!

Свое обращение Щербаков закончил словами:

— Да здравствует Сталин!

Этих слов в подготовленном для него тексте не было. Здравицу вождю московский хозяин сам дописал карандашом. Его выступление было первым голосом исчезнувшей власти. Вечером передали и выступление Пронина. Ждали, конечно, слов Сталина. Но вождь молчал.

В тот же день, 17 октября, Александр Щербаков санкционировал решение секретариата горкома, написанное в спешке и потому не слишком грамотное:

«За неустойчивость в условиях, когда советский народ ведет борьбу с гитлеровцами и которая представляет опасность для партии:

а) Дашко И.И. снять с поста первого секретаря Коминтерновского РК ВКП(б) и исключить из партии;

б) снять с поста первого секретаря Ленинградского РК ВКП(б) Коростылева А.В. и исключить из партии».

17 октября профессор-литературовед Леонид Иванович Тимофеев записывал в дневник:

«Сегодняшний день как-то спокойнее. Тон газет тверже. Немцев нет, и нет признаков ближнего боя. Объявилась руководящая личность: выступил по радио Щербаков, сказал, что Москва будет обороняться, предупредил о возможности сильных бомбардировок…

Для партии и вообще руководства день 16 октября можно сравнить с 9 января 1905 года. Население не скрывает своего враждебного и презрительного отношения к руководителям, давшим образец массового безответственного и, так сказать, преждевременного бегства. Это им массы не простят.

Слухи (как острят, агентства ГОГ — говорила одна гражданка, ОБС — одна баба сказала и т. п.) говорят, что Сталин, Микоян и Каганович улетели из Москвы 15-го. Это похоже на правду, так как развал ощутился именно с утра 16-го. Говорят, что Тимошенко в плену, Буденный ранен, Ворошилов убит. Во всяком случае, сегодня газеты признали, что наши войска окружены на Вяземском направлении. Вчера все шло по принципу «Спасайся, кто может». Убежали с деньгами многие кассиры, директора…

Сегодня говорят о расстрелах ряда бежавших директоров военных предприятий, о том, что заставы на всех шоссе отбирают в машинах все, что в них везут, и т. п. Но очереди огромные. Резко усилилось хулиганство. Появились подозрительные личности: веселые и пьяные. Красноармейцы не отдают чести командирам и т. п. Но части проходят по Москве с песнями, бодро…»

В реальности 17 октября исход из Москвы продолжался.

Кто мог — бежал из города.

«17 октября, — вспоминал Ираклий Иванович Синягин, будущий вице-президент сельскохозяйственной академии наук, — я пошел в районный военкомат. Он помещался в школе, где я учился. Многие комнаты были пусты. Было впечатление, что сотрудники военкомата готовятся к эвакуации. Я добился приема у начальника третьего отделения. Я сказал этому офицеру, что способен носить оружие и прошу призвать меня в армию. Он ответил: «Эвакуируйтесь — такой сегодня приказ!»

Начальник главного управления Наркомата судостроительной промышленности Александр Иванович Шокин, будущий министр электронной промышленности СССР, был после начала войны назначен особоуполномоченным Наркомата по производству боеприпасов на московских заводах.

Он получил приказ об эвакуации. 17 октября с товарищами выехал на автомашине из Москвы по единственной остававшейся дороге на Горький. На шоссе Энтузиастов машину остановила толпа с криками:

— Не дадим начальству драпать!

Люди попытались открыть дверцу машины и вытащить Шокина. Но Александр Иванович был вооружен. Удалось отбиться и уехать.

В город стягивали все войска, которые можно было собрать.

До войны лейтенант-артиллерист Александр Григорьевич Журавлев был начальником экспериментального цеха на Московском трансформаторном заводе. Его полк стоял на подмосковной станции Коломна. 17 октября полк подняли по тревоге.

«Перед нами выступил командир полка, ничего толком не объяснил, приказал идти на станцию, чтобы ехать в Москву, — вспоминал Журавлев. — На станции мы просидели до вечера. На Москву не было ни одного поезда. Зато из Москвы по всем колеям шли бесконечные составы с оборудованием, с народом. Народу было! Мы тут поняли — что-то нехорошее случилось.

Мы увидели Москву 17 октября. Ночью в казармах около Даниловского рынка пережили сильную бомбардировку. Утром получили приказ занять огневые позиции на опушке Филевского парка. Мы шли пешком и видели, какой была Москва. Крымский мост был заминирован. Около станции метро «Парк культуры» в рост человека были навалены мешки с песком. На Дорогомиловской улице — такие же баррикады… В магазинах на улице Горького витрины были завалены мешками с песком. Видел один дом, в котором не было четвертой стены. Все насквозь было видно».

Александр Журавлев закончил войну в Праге, за форсирование Днепра получил «Золотую Звезду» Героя Советского Союза…

Его однофамилец — начальник управления НКВД Журавлев докладывал в наркомат:

«17 октября с. г. рабочие завода электротермического оборудования (Таганский район города Москвы), вооружившись чем попало (молотки, лопаты), окружили территорию завода. Требуя выдачи зарплаты, рабочие ничего не выпускали с завода.

На Ногинском заводе № 12 группа рабочих в количестве 100 человек настойчиво требовала от дирекции завода выдачи хранившихся на складе 30 тонн спирта. Опасаясь серьезных последствий, директор завода Невструев вынес решение выпустить спирт в канализацию. Ночная смена вахтерской охраны завода оставила пост и разграбила склад столовой с продовольствием, вследствие чего питание рабочих сорвано. Группа рабочих этого же завода напала на ответственных работников одного из главков Наркомата боеприпасов, ехавших из города Москвы по эвакуации, избила их и разграбила вещи.

Группа рабочих завода № 67 имени Тимошенко (Сталинский район города Москвы) разбила стоявшую у заводского склада грузовую автомашину с продуктами, предназначавшимися для эвакуированных детей. В составе группы были члены ВКП(б)…

Собравшиеся у ворот автозавода имени Сталина 1500 рабочих требовали пропустить их на территорию завода и выдать зарплату. Вахтерской охраной рабочие на завод допущены не были. Вахтеру, охранявшему проходную будку, было нанесено в голову ранение лопатой, и избиты два милиционера, пытавшиеся восстановить порядок…

С завода № 156 Наркомата авиационной промышленности ночью сбежали директор завода Иванов, пом. директора по найму и увольнению Шаповалов и начальник отдела кадров Калинин. Так как Шаповалова с машиной с территории завода охрана не пропускала, он угрожал вахтеру оружием. Группа рабочих этого завода (главным образом из состава вооруженно-вахтерской охраны) во главе с мастером Жеренковым взломала склад со спиртом. Все участники напились пьяными…

На заводе № 8 (Мытищинский район) около 1000 рабочих пытались проникнуть во двор. Отдельные лица при этом вели резкую контрреволюционную агитацию и требовали разминировать завод. Отправлявшийся с завода эшелон с семьями эвакуированных разграблен. Кроме того, рабочие угрожали разграбить кассу с деньгами. В 13 часов 30 минут на заводе возник пожар, в результате которого полностью уничтожен материальный склад управления капитального строительства… В грабеже принимали участие зам. директора завода Петров и председатель месткома. При попытке воспрепятствовать расхищению склада избиты секретарь парткома завода и представитель райкома ВКП(б)…

На заводе № 69 Наркомата вооружения во время погрузки технического спирта для отправки в гор. Свердловск группа рабочих силой изъяла бочку со спиртом и организовала пьянку. Директор завода и уполномоченный НКВД были вынуждены выставить вооруженную охрану, которая первоначально ничего не смогла сделать и применила оружие… Парторг ЦК ВКП(б) Маляренко с завода сбежал и выехал в Свердловск. Рабочие завода два дня не получают хлеба и ходят за ним пешком в Москву.

В Мытищинском районе толпой задержаны автомашины с эвакуированными семьями горкома партии.

Остановлены девять машин. Вещи с машин сняты. Выслана одна рота истребительного батальона. По городу расставлены патрули.

Руководители районных организаций гор. Перово (райком ВКП(б), райисполком и др.) прекратили работу».

Драпали все. И в те годы появилась злая шутка. Спрашивается:

— На какой ленточке медаль «За оборону Ленинграда»?

Ответ:

— На муаровой.

— А медаль «За оборону Москвы»? — На драповой!..