Глава 21

Оставим на время других участников событий и вернемся к графу Бухтеру. Как и многие другие, граф в этот самый момент предавался размышлениям. План обвалять в перьях барона Рамеля и его друга, то есть меня, казался ему все менее заманчивым. Во-первых, измазать смолой пленников означает нанести им физический вред, а следовательно, это совсем не смешно. Шутку с одновременным причинением вреда здоровью могут и не понять. Герцог и король решительно не одобрят такое издевательство. Причем не исключено, что «не одобрят» действием. А неодобрение действием от его величества – это совсем не то, чего бы хотелось графу. И потом, это было совсем неоригинально. Нет, надо придумать что-нибудь поинтереснее. Граф мучился сомнениями, пока не вспомнил об одном человеке, род занятий которого назвать совсем непросто. Из всего известного, пожалуй, ближайшим определением будет «скульптор-абстракционист». Необычные творения этого художника граф видел полгода назад в Тьеже и до сих пор оставался под впечатлением его работ.

Мастер Пруст был человеком весьма оригинальным, и творения, что выходили из-под его руки, могли поразить самого изысканного ценителя. Пруст изготавливал восковые фигуры. Само по себе дело для королевства необычное, но неуемной фантазии мастера этого было мало, она требовала выхода. Экстравагантности созданных им фигур могли позавидовать… Да кто угодно мог позавидовать, настолько необычными были его творения. Мастер красил свои фигуры во всевозможные цвета, добавлял разнообразные детали, вызывающие изумление. Короче говоря, простор фантазии мастера был велик. Откажись он от абстракционизма и займись изготовлением обыкновенных восковых фигур, его ждал бы больший успех. А сейчас многие лишь дивились. Кто-то считал мастера чудаком, кто-то недоуменно пожимал плечами. Любителей абстракционизма в королевстве оказалось немного. Это нисколько не смущало скульптора, он лишь сожалел о малом числе ценителей его творчества. Вот этого-то необычного человека и пригласил к себе в гости Бухтер, указав в приглашении, что желает побеседовать об искусстве. Оригинально, вы не находите?

Весьма пораженный этим неожиданным интересом, Пруст поспешил откликнуться. Нечасто графы желали беседовать с ним об искусстве. Если честно, то до этого случая вообще ни разу. Отложив в сторону одно из незаконченных творений, Пруст без промедления отправился в дорогу. Воображение рисовало ему заманчивые перспективы. Мысленно он уже возносился к облакам, представляя, как удивит графа. А там, кто знает, может, удастся уговорить его выступить меценатом. Чего на свете не бывает? Конь бежал резво, пролетка была хорошая, через два дня путешествия Пруст подъехал к замку графа Бухтера, где и был незамедлительно принят для содержательной беседы.

Граф усадил мастера за стол и велел подать закуски. Разговор начал издалека.

– Уважаемый мастер, я имел счастье видеть ваши работы. Это потрясающе! Какой полет фантазии, какие краски!

Редко Прусту приходилось слышать такие слова. Уверенность в том, что он приехал сюда недаром, крепла. Ах, какие все-таки бывают замечательные графы!

– Спасибо, спасибо, дорогой граф, я чрезвычайно рад! И весьма польщен.

– Что вы, мастер, это я рад принять у себя такого большого художника.

Честно говоря, Пруст действительно был не мал, так что полученный комплимент можно было толковать по-разному. Вернее, так, как кому хочется. Пруст принял слово «большой», как относящееся к его таланту, а не размерам. Граф не стал его разубеждать. В конце концов, каждый имеет право на свои маленькие заблуждения.

– А вы не находите мои работы несколько экстравагантными? – немного взволнованно спросил скульптор.

– О да, они весьма оригинальны! Так это-то и здорово! Я даже подумываю, не приобрести ли парочку скульптур для своего замка. Это возможно, как вы считаете?

– Да-да, это возможно. Для такого большого ценителя, как вы, граф, у меня всегда найдется несколько работ. Хотите приобрести из готовых или нужно сделать что-то на заказ?

– Скорее на заказ. Но у меня к вам еще одно дело. Не совсем обычное. Я бы даже сказал, необычное совсем. Надеюсь, вы меня поймете.

Граф сделал таинственное выражение лица и подмигнул Прусту.

– Я весь внимание. Что за таинственное дело?

– Дело как раз по вашему профилю. Видите ли, два благородных человека имеют странные причуды. Скоро у нас намечается маскарад, и они хотели бы выглядеть оригинально. Ну, очень оригинально. Чем оригинальнее, тем лучше. Вы меня понимаете? Такая у них маленькая причуда.

– О, мне ли этого не понимать? – воскликнул мастер. – Это весьма интересно. Никогда мне не поступало таких необычных предложений. Украсить людей? О, это весьма интересно!

– Я надеюсь на вашу фантазию, мастер. Вы придумаете что-нибудь необычное? Такое, что запомнится надолго?

– Ну, можно будет покрасить их лучшими пищевыми красителями и приделать конский хвост.

– Замечательно. А еще лучше – два хвоста.

– О, два хвоста! Оригинально, – оценил мастер Пруст предложение графа.

– Не удивляйтесь, если украшаемые вами люди будут вести себя несколько странно: делать вид, что они не согласны быть украшенными, отбиваться, брыкаться и тому подобное. Это все от стеснения. Не могут же они при всех сказать, что хотят предстать в таком экстравагантном виде.

– Вы уверены, граф, что им понравится?

– Еще бы, конечно, понравится. А вот это вам в оплату за будущие труды. – Граф положил на стол плотный кошель с монетами.

– Я должен немедленно послать в город за всем необходимым. Когда это надо сделать?

– Через пять дней вы должны быть готовы к работе.

– У вас найдется перо и бумага? Я напишу своему помощнику, и он пришлет мне все необходимое. Надо будет отправить курьера.

– Никаких проблем. Пишите, и мы все, что вам требуется, доставим из города. А вы пока можете побыть гостем у меня в замке.

Такой вот интересный разговор состоялся у графа за пять дней до приезда герцога Йелского и за четыре дня до приезда герцогского сенешаля. Появление сенешаля стало для графа Бухтера сигналом к тому, что пора приводить свой план в исполнение.

Для начала граф позвал мастера Пруста, сообщил ему о том, что планируемое украшение состоится завтра утром, и объяснил подробно, где будут находиться два человека, желающие быть украшенными. И пожелал Прусту успехов в работе.

Второе распоряжение было отдано начальнику стражи и гласило следующее: пленников, то есть меня с бароном, надлежало связать, а двери оставить закрытыми лишь на легкий засов. Стражу у комнаты и в коридоре, к ней ведущем, не выставлять. А на следующий день к обеду взять тех, кто окажется в комнате, и, не удивляясь их внешнему виду, выставить за ворота. Такое вот необычное распоряжение отдал Бухтер начальнику своей стражи, поручив исполнить все в точности и без лишних вопросов. После этого он с чувством исполненного долга отправился на торжественный ужин, на который пригласил сенешаля герцога Йелского.

Сенешаль – далеко не герцог. Но граф намерен был расположить его к себе, как следует угостить и вообще принять как можно любезнее. Вина на столе стояли самые лучшие; закуски были поданы многочисленные; застольный разговор был приятным и необременительным, располагающим к его продолжению. По знаку графа слуга не забывал наполнять кубки, как и положено при приеме важного гостя.

Гость, надо заметить, был совсем не против такого подхода и опрокидывал предложенные ему кубки с завидной регулярностью, не забывая при этом восхищаться гостеприимством графа. В общем, вечер удался. И мог бы продолжиться в том же духе и далее, но в самый разгар банкета гость вспомнил о причине своего визита и пожелал осмотреть территорию на предмет ее готовности к приему герцога. Работа есть работа. Разогнав навязчивых слуг, граф лично отправился знакомить любезного гостя со своим замком. Вечер продолжался интересно.

Осмотрев первый этаж, граф с гостем ненадолго, всего на полчаса, вернулись в столовую, чтобы подкрепить свой дух путем уничтожения запасов графского вина, и отправились на второй этаж. Это заняло у них немало времени, замок был велик, а обследовали они его со всей тщательностью и неторопливостью, присущей людям, изрядно засидевшимся за столом.

– У вас в замке отличные картины, граф, – рассуждал сенешаль.

– Да, картины действительно хороши. Я вот еще думаю приобрести парочку картин, – отзывался польщенный Бухтер.

– А вот в комнатах сыровато. И пыль.

– Пыль?

– Пыль, пыль.

– Вот шельмецы. Не уследил. Могу вас заверить, к приезду герцога все будет в порядке. Проветрят, протопят, я за этим лично прослежу.

Так они и передвигались, постепенно приближаясь к левому крылу, где располагалась комната, в которой находились пленники. Какие? Конечно же, мы с бароном. Вести туда сенешаля было, мягко говоря, нежелательно.

– Прошу, проходите, любезный гость. Нет-нет, туда мы не пойдем. Там ремонт, и вообще ничего интересного. Сворачивайте направо. – И граф увлек гостя в правый коридор.

– Посмотрите, вот еще одна картина. Она висит здесь уже пятьдесят лет. Еще со времен моего прадеда, – увлеченно рассказывал Бухтер.

Граф оглянулся. Сенешаля, которому он все это рассказывал, на месте не было.

– Ау, дорогой гость, где вы?

Тишина. Гость и не думал отзываться. В этот самый момент он с сознанием исполняемого долга направлялся в левое крыло здания с твердым намерением познакомиться с расположением находящихся там помещений. Причем нетвердое стояние на ногах нимало не убавляло твердости этого намерения. Скорее наоборот, оно придавало уважаемому сенешалю дополнительную целеустремленность в деле ознакомления с местностью.

Гость заглянул в одну комнату, затем в другую, затем откинул запирающую крайнюю комнату щеколду и попытался зайти. Комната была заперта изнутри. Тем не менее из-за двери раздавались чьи-то голоса. Два человека о чем-то спорили. Сенешаль постучал. Спорившие замолчали, посовещались о чем-то вполголоса и спросили:

– Кто там?

– Извините, что отвлекаю, но мне совершенно необходимо осмотреть вашу комнату.

– Вы в этом абсолютно уверены?

– Без сомнений. Таков мой долг.

– Ну что ж, тогда входите. – И дверь распахнулась.