Глава 15
Дирт раскрыл глаза, бездумно уставившись в предрассветные небеса. Несмотря на то что провалялся он несколько часов, ни о каком полноценном отдыхе не могло быть и речи. Болела каждая косточка, ломило все мышцы, в голове поселился изголодавшийся дятел, глаза будто песком припорошило, и в довершение ко всему во рту стоял омерзительный привкус.
Помнится, Фроди рассказывал, что похожее случается, когда совсем уж бессовестно переборщишь с дрянной выпивкой. Но ведь Дирт сроду не пробовал спиртного.
А вот от холодной водички сейчас бы не отказался…
Приподнялся, намереваясь встать и спуститься к ручью, но на середине движения замер в неудобной позе, окаменел, превратился в слух.
Сломанная ветка и почти сразу за этим подозрительный шорох. Вот еще одна ветка треснула. Тихий, едва различимый звон металла и вслед что-то похожее на приглушенное ругательство. Те, кто сейчас приближался к месту его ночлега, издавали столько шума, что Дирт почти не сомневался, там не меньше сотни человек, и все они пытаются вести себя как можно тише.
Вот только получается это у них плохо.
А еще плохо то, что шум надвигается с трех сторон. Дирта, похоже, пытаются окружить.
Немыслимо! Как эти шумные увальни смогли его выследить?! Не похоже, что у них звериное чутье. Даже ему на их месте пришлось бы непросто, а уж он может через непроходимый бурелом пробраться, не потревожив ни одну сухую ветку.
Ладно, об этом надо подумать в другое время. А сейчас надо бежать, ведь открытый бой с такой толпой — это наилучший способ покончить с жизнью. Лук бесполезен в таких условиях, кусты по эту сторону от ручья росли чаще, чем где бы то ни было.
Дирт устремился вперед, параллельно руслу, вверх по долине. Там тихо, с той стороны, наверное, врагов нет.
Хотя это только предположение. То, что уши не улавливают в том направлении ничего подозрительного, — еще не гарантия безопасности. Не исключено, что вся эта шумящая орава только тем и занимается, что своим громким поведением гонит его в сторону засады.
И возьмут они Дирта тепленьким, сам к ним прибежит.
Остановился, натянул тетиву. С оружием в руках уверенности в себе чуть прибавилось, да и голова от испуга заработала лучше. Он решил, что предпочтительнее всего — выскользнуть из подковы облавы, уйдя в сторону на самом краю цепочки загонщиков. И сделать это надо прямо здесь, в густых зарослях. Даже если впереди и впрямь засада, видят они немногим дальше собственного носа. А вот выше по долине кустарник постепенно сходит на нет, и ему не удастся продвигаться незамеченным.
Он прошмыгнул шагах в двадцати от крайнего загонщика. Даже шумное дыхание врага расслышал. Тяжело тому было в своем железе бродить по густо росшим кустам, то пригибаясь, чтобы пробраться под нависшими ветвями, то перебираясь через груды сухого валежника. Здесь даже налегке ходить непросто.
Врага Дирт не разглядел, но видел, как шевелятся потревоженные верхушки кустов.
Дирта тоже не заметили.
Ступая по камешкам, перебрался через ручей, не замочив ног, на ходу облизнув пересохшие губы. Нагнуться и зачерпнуть водички не было времени. Рванул вверх по склону, пользуясь хорошо натоптанной кабаньей тропой, хрюшки любили здесь спускаться к водопою. Своими копытами они на совесть утрамбовали землю, вытоптали траву и в труху перемололи ветки, так что можно бежать без опаски, что под стопой что-то предательски хрустнет, выдав твое присутствие на сотни шагов.
Заросли начали редеть, и Дирт свернул вправо. Теперь он опять двигался параллельно ручью, но уже вниз по долине, рассчитывая обойти погоню сзади, после чего следить за ней издали, выбирая удобный момент для новых выстрелов.
На спинах у них тоже броня, но не у всех. К тому же имеются незащищенные ноги, руки, а кое у кого — затылки. Будет куда выпустить стрелу.
Не пройдя и пары сотен шагов, он замер, чуть ли не до боли напрягая слух. Погоня вела себя как-то неправильно. Вместо того чтобы превратить подкову в кольцо окружения вокруг того места, где Дирт еще недавно спал, она резко изменила направление движения.
Дирт готов был поклясться, что никто из преследователей его не заметил. И тем не менее теперь они шли за ним. Причем не по следам, которые он оставил на пути к кабаньей тропке, а прямиком к нему. Не сворачивая. Будто видели сквозь заросли.
* * *
Патавилетти припал на колено, провел ладонью по земле, тихо произнес:
— Здесь он спал.
— Его нет, — так же тихо проговорил маг.
— Да. Ушел. Только что ушел. Роса начала высыпать, но здесь ни капли нет. Вы можете показать, где он сейчас?
Маг поднял амулет. Патавилетти, проследив направление, в которое уставился клюв мертвой пичуги, уверенно выдал:
— Пацаненок возвращается в селение.
— Он понял, что мы рядом?
— Не знаю. Вряд ли. Если бы понял, бежал бы без оглядки. Возвращаться ему опасно, можем к морю прижать, а он не рыба. Наверное, не хочет идти по ручью, здесь ведь такие дебри, да и на камнях недолго ноги переломать. Выше по склону светлее, вот и пошел туда.
— Мне все же кажется, что он знает про нас.
— Давайте попробуем прижать его к морю. Хорошо бы на мыс выгнать, там он окажется в ловушке.
Воины развернулись, направились наискосок по склону, по кратчайшей линии, соединяющей погоню с дичью. Но не прошли и трех сотен шагов, как маг поднял руку.
— Стойте! — указал Патавилетти на амулет. — Мальчишка больше не идет к селению. Он направляется к вершине холма.
— Идем за ним. Если не изменит направление, выйдет как раз к мысу. Там его и возьмем.
Но и в этом направлении долго двигаться не пришлось. Маг, опять остановившись, сообщил уже не удивившую Патавилетти новость:
— Он опять свернул. Теперь движется вдоль ручья. Вверх. Никому, кроме меня, не кажется весьма странным, что он так быстро передумал идти в селение? Да еще и менял направление не раз. Ведь даже слепой движется куда прямолинейнее.
— Он нас заметил и путает следы, — логично предположил Патавилетти.
— Не знаю, как там насчет следов, но мне кажется, что мальчишка нас слышит. Или видит.
— Вряд ли, мы ведь вели себя тихо. Уж больно хороший у него слух должен быть. Сомневаюсь что-то в таком. Возможно, у него тоже есть амулет на подобный случай. Один из амулетов лэрда, о которых вы говорили.
— Это вряд ли. Просто он охотник, в лесу ему проще, чем нам. Издали нас замечает.
Патавилетти покачал головой:
— Простите, но не такие уж мы шумные. Да и с лесом знакомы не понаслышке. Каждый мой воин может при надобности звериный и человеческий следы прочитать, шалаш соорудить и прочее устроить. Нам ведь часто приходится в дальние походы ходить. Не видел я до сей поры таких охотников, чтобы так ловко нас засекали издали. А ведь случай был, деревню лесовиков брали. Там — все лесом жили, и что с того? Не помогло им ничего, всех до единого переловили.
Пленный мальчишка, жадно прислушивавшийся к разговору, нехорошим тоном выдал:
— Дирт рыбу на дне моря видит, не то что вас. Он лучше всех.
Даскотелли отпустил дерзкому пленнику беззлобную затрещину, но маг, подняв руку, предостерегающе произнес:
— Не трогай его. Мади, что ты хотел этим сказать? Дирт и правда видит дно морское?
— Так рыбаки про него говорят, но думаю, что это вряд ли. Просто Дирт очень наблюдательный. Все примечает. Будто у него не два глаза, а целых четыре. И дичь он видит куда быстрее, чем она его. А вы — не дичь, вас ему легче заметить. И шумите вы сильнее.
— Этот Дирт становится все интереснее и интереснее… — задумчиво произнес маг. — Прямо-таки не человек, а коллекция редчайших талантов. Патавилетти, пожалуй, стоит отменить приказ соблюдать тишину. Мальчишка все равно нас слышит, а может быть, даже видит.
— Как прикажете. Но я все же сомневаюсь, что он такой уж…
— Сомнений нет, — перебил воина маг. — В глазницах амулета вновь блестит огонь. Это значит, что расстояние увеличивается. Дирт знает о нас и убегает со всех ног, пытаясь оторваться. Это хорошо, ведь бег требует напряжения сил, а еды для их пополнения у него нет. Просто отправимся следом. Без длинных привалов, но и без лишней спешки. Будем час за часом дышать ему в затылок. По уверениям тех, кто предоставил этот отряд, воины в нем подобраны один к одному, сильные и выносливые. Вот и проверим, кто свалится первым, они или мальчишка.
* * *
Дирт несколько раз пробовал менять направление движения, но все заканчивалось одинаково, спустя некоторое время подобравшиеся преследователи выдавали себя характерным шумом. Они будто приклеились к его затылку, безошибочно находили, даже не отвлекаясь на изучение следов.
Как такие неуклюжие увальни могут столь легко его выслеживать, Дирт не представлял. Ну уж точно не по следу, ведь они всегда двигались напрямик, игнорируя все повороты и петли, которые он выписывал ради того, чтобы сбить погоню с толку.
Устав ломать пустыми и паническими раздумьями раскалывающуюся от боли голову, он миновал седловину, где в сезон неплохо заготавливал орехи, и начал забираться на склон невысокого холма, спрятавшегося от морских ветров за громадиной Сторожевого. В отличие от последнего эта возвышенность была бедна на заросли. Многочисленные каменистые проплешины покрывали ее там и сям, будто разросшиеся лишаи. Но и деревьев с кустами хватало, так что он без труда нашел удобное укрытие вблизи вершины. Отсюда открывался прекрасный вид на путь, по которому он только что двигался.
Погоня не заставила себя долго ждать, хотя перевести дух Дирт успел. Жадно вглядываясь вниз, туда, где из леса один за другим выходят преследователи, он нахмурился. Никакая не сотня, как ему казалось поначалу. Два десятка с хвостиком, почти в пять раз меньше.
Вот уж, как говорится, у страха глаза велики. Да и откуда было взяться сотне? Он ведь сам видел, как мало их осталось после магического камнепада.
Проследив, что двигаются они сейчас точно по его следу, Дирт отошел в заросли, пересек их, выбравшись в другой стороне, после чего вновь уставился на погоню. И не удивился, увидев, что она резко изменила маршрут и движется прямиком в его сторону.
Удивляло лишь то, каким образом они это проделывают.
На зрение Дирт не жаловался, потому издали мог различать движения каждого из врагов. Определил, что отряд преследователей состоял не только из спайдеров, убийцы зачем-то тащили с собой четырех хеннигвильцев. Последним оставалось только посочувствовать. Вот уж ужасов натерпелись, ведь никогда прежде ни один из них не забирался так глубоко в лес. Одного этого достаточно. А если вспомнить все, что произошло в селении, — кошмарнее ситуации не придумаешь.
Один из врагов отличался от прочих. На нем не было тяжелых доспехов, голова без шлема, прикрыта черным капюшоном, прикрепленным к такого же цвета длиннополой хламиде, скрывавшей все тело. Лишь кисти руг выглядывают из просторного одеяния.
Время от времени этот человек вынимал из сумки, болтающейся на боку, какой-то небольшой удлиненный предмет. После чего он начинал поглядывать то на непонятную вещь, то прямиком на укрытие Дирта. Временами казалось, что смотрит ему прямо в глаза.
Все стало понятно.
Дирт всю жизнь прожил под одной крышей с магом. Пусть лэрд не очень-то распространялся о темном искусстве, но все же рассказал достаточно. И сейчас пришла пора убедиться воочию в том, о чем раньше лишь слышал.
В отряде убийц есть маг, и этот маг каким-то образом может видеть Дирта. Или чувствовать. Скорее всего у него имеется вещь, принадлежащая Дирту. Темные искусники могут немало проблем доставить хозяину предмета, если у того нет защиты на такой случай.
Никакой защиты у Дирта нет, зато есть проблемы. Что бы он ни делал, как бы ни путал следы, маг все равно узнает, в каком направлении он находится.
И что делать теперь?!
Голова болела так, что думать больно, но Дирт все же попробовал и быстро созрел до простой мысли — магу самое время умереть. Жаль, что черная тварь вообще дожила до этого дня.
Ничего, Дирт сейчас это быстро исправит.
Почему маг без доспехов, непонятно. Может быть, просто слаб телом, чтобы таскать лишний груз. Да без разницы, каковы причины. Хламида из материи не защитит его даже от наконечника из мягкой красной меди. Дирт не станет бить в голову, кости черепа опасно крепки, не хотелось бы свести дело к неприятной, но не смертельной ране, после которой жертва остаток жизни будет щеголять со шрамом на видном месте.
И в грудь Дирт стрелять не станет. Грудная клетка — коварное место. Вдруг ребра не пропустят широкий наконечник до податливых легких или сердца?
Брюхо — вот где самое место для охотничьей стрелы. Рана в этом месте не убивает мгновенно, но прыти у того, кто получит подобный «подарочек», резко поубавится. И ширина наконечника только в плюс пойдет. Пусть как следует раскромсает жир, мышцы и внутренности, перемешав их со зловонным содержимым кишечника. Как ни затыкай повязками, а кровь все равно будет идти, только изливаться не наружу, а внутрь. Если маг после такого и сможет идти, то медленно, да и очень недолго. Смерть будет мучительной и может затянуться на несколько дней. Отряд, обремененный умирающим, сбавит темп.
И самое главное, никто не сможет направлять убийц на Дирта. Маг — это большая редкость. Вряд ли в отряде есть еще один. Амулет в обычных руках бесполезен.
Стрела устроилась на тетиве, нетерпеливо уставившись в сторону приближающихся преследователей. Маг, к сожалению, шел не первым, отряд возглавляли двое воинов в кольчугах, еще двое плелись в десятке шагов позади, а за ними, еще в десятке, шагала черная фигура. Дирту придется подпустить передних очень близко и после выстрела мчаться галопом, не задерживаясь для второй попытки.
Времени на нее не останется.
Плохо, что у них много арбалетов. Впрочем, натянуты они лишь у двоих, остальные, наверное, берегут тетивы. Им будет непросто целиться по быстро двигающемуся Дирту, тем более если он станет использовать в качестве укрытий камни и деревья.
Шансов попасть у них очень немного, разве что невероятно повезет. Сам бы он наверняка промахнулся, а ведь считает себя хорошим стрелком.
Маг, остановившись в сотне с лишним шагов ниже, поднял руку. Все замерли, один из воинов, самый старший на вид, приблизился к черному, о чем-то начал с ним разговаривать.
Дирт в очередной раз поймал на себе взгляд мага. Казалось, тот видит его в густых зарослях не хуже, чем на открытом месте.
Он понял, засада не удалась. Черный каким-то образом почуял, что опасная дичь близко, и не рискует приближаться к зарослям. Будто прочитал кровожадные мысли преследуемого.
В подтверждение этого воины начали расходиться в стороны, их строй стал принимать форму той самой подковы, как было утром. Его опять собираются взять в кольцо.
Приблизительно сто двадцать шагов. Серьезная дистанция даже для него. Давно пора было сделать другой лук. Этот, конечно, хорош и привычен, но слабоват. С начала весны силенок у Дирта заметно прибавилось, натягивал его играючи. Дай дюжину дюжин стрел, и легко выпустит одну за другой в таком темпе, что по пять штук одновременно будут висеть в воздухе, если не больше. И даже не запыхается при этом.
Сто двадцать шагов для такого лука многовато. Но Дирту случалось использовать его и на куда больших дистанциях. Иногда мимо, иногда успешно. Рискнуть стрелой ради шанса оставить отряд без магической помощи? В случае его успеха у них не останется преимуществ, и в этом лесу Дирт сможет делать с ними что угодно.
Решено, рискнет.
Мышцы напряглись в привычном усилии, Дирт взял прицел чуть левее, компенсируя действие задувающего сбоку ветерка, на миг затаил дыхание, окаменел, после чего отпустил стрелу. Она пошла хорошо, точно в ту точку, куда Дирт и задумывал. Туда, где повитухи завязывают узлом пуповину новорожденного. Нет, не совсем туда, чуть ниже идет. Должно быть, лук ослабел серьезнее, чем Дирт считал. Но это не страшно. Пусть попадет на ладонь ниже, все равно магу не жить.
Заодно и помучается как следует перед неминуемой смертью. Дирт не жестокий человек, но ни один из этих нелюдей не заслужил достойную гибель.
В последний миг случилось непредвиденное. Немолодой воин, с которым продолжал разговаривать маг, резко развернулся, вскидывая левую руку. Будь рука пустой — не страшно, но в ней был зажат щит.
Стрела ударила гулко и отлетела в сторону, не справившись с покрытой железом преградой. Внизу закричали сразу несколько голосов, кто-то вскинул арбалет. Прикусив от досады губу, Дирт что было мочи бросился в заросли. Свернул, домчался до дерева, в которое вонзился не попавший в цель болт, но вырвать на бегу глубоко засевший наконечник не смог, не было времени на возню.
Потерял стрелу, не смог взять трофей и мага не достал.
Сплошные неудачи.
И что теперь?
А теперь он будет бежать и бежать. Все дальше и дальше в глубь материка. В самые страшные земли мира. А там видно будет. Может быть, представится возможность убить мага. А может, тот сам помрет.
Такалида — место непростое… здесь всякое случается. Особенно если знаешь о ней то, о чем пришельцы не догадываются.
* * *
Патавилетти повертел стрелу в широкой мозолистой ладони, хмыкнул:
— Наконечник из меди, сильно расплющился, в полоску на щите угодил.
— Это что-то означает? — поинтересовался маг.
— В поселении он использовал стальные, боевые. Я даже удивился, откуда такие у него. Для охотника слишком роскошно, да и ни к чему, рана плохо кровоточит, зверь может далеко уйти, прежде чем свалится. Вы очень зря не носите доспехи. Он ведь в вас целился именно поэтому. Наверное, стальных не осталось, а медными броню пробить непросто. Остается бить по незащищенным местам, но расстояние слишком велико, трудно попасть в малую цель.
Маг покачал головой:
— Он выбрал меня не из-за отсутствия доспехов.
— А почему тогда?
— Думаю, увидел амулет в моих руках и понял, как мы его находим, несмотря на все уловки. Нетрудно догадаться, что, если меня не станет, вам придется прекратить погоню.
— У меня есть парочка ребят, которые хорошо читают следы. Да и остальные — не промах в этом деле. И без всякой магии находили хитрецов.
— Перестаньте, мы ведь не дети, чтобы верить в наивные сказки. Вы же прекрасно понимаете, что мальчишка — не просто крестьянский паренек, и даже для охотника он хорош. Настоящий талант. Всерьез думаете, что легко найдете его по следам? Тем более в родном лесу, где он каждое дерево знает.
— Ну не весь же лес ему родной. Далеко от селения он вряд ли уходил. Выгоним его подальше, и там что ему, что нам все одинаково будет. Выследим, если хоть немного повезет.
Маг усмехнулся:
— А я, по-вашему мнению, уже почти похоронен…
— Простите, все не так. Мы не подпустим его близко, а издали он в вас не попадет. Рядом всегда будет пара ребят с хорошей реакцией, прикроют. Но все-таки жаль, что вы доспехи не носите, было бы куда безопаснее.
— Увы, тело мое слабее духа. Я, пожалуй, устаю больше, чем твои закованные в латы воины.
— Ну толковых лат у нас ни у кого нет, мы ведь не конные, чтобы такой груз таскать. Лук бьет слышно, у ребят реакция хорошая, щитами будут прикрывать, как я.
— Если у них такая же реакция, то я в полной безопасности.
— Они не хуже меня, а может, и лучше, я ведь немолод.
— Немногие юноши смогут сравниться с тобой в проворстве.
— А как вы узнали, что мальчишка рядом?
— Амулет помог. Он вибрирует, если расстояние невелико. Сто или двести шагов, точнее сказать невозможно, все зависит от множества факторов, часть которых даже мне тяжело учитывать.
— А сейчас далеко?
— Нет. Но Дирт быстро удаляется. Похоже, он бежит.
— Бежит — это хорошо. На бегу быстрее устанет. Так и будем гнать, пока не свалится загнанным оленем.
— Ваши люди выглядят хорошо. Я опасался, что они будут быстро уставать.
— У меня отборные ребята. Если понадобится, они до самого вечера смогут шагать без остановки. И это в доспехах и при оружии с грузом. Налегке и до утра не выдохнутся.
— До вечера, говорите? Ну давайте проверим, так ли это.
* * *
Сумерки настигли Дирта, когда он пробирался по бурелому. Ровный, полого поднимающийся склон холма много лет назад посетила какая-то изощренная беда, убившая все до единого дерева. Ни одного, даже самого мелкого, не пропустила. Трупы лесных великанов остались гнить, новые почему-то не появились. Странно, но даже трава здесь росла неохотно и далеко не везде. Чахлая, нездоровых оттенков, она к тому же будто пыталась спрятаться в тени отбрасываемой грудами трухи, обломками полусгнивших веток и стволов.
Что здесь приключилось, Дирт не знал, но сильно подозревал, что ветер тут ни при чем. А если и виноват, то действовал не в одиночку. Такалида — непростое место. Здесь всякое случается, в том числе и уму непостижимое. Так что он не очень-то забивал себе голову размышлениями на тему произошедшего в этом месте годы назад, а просто продолжал двигаться к вершине. Там, если глаза в полутьме не обманывают, темнеет ровная линия опушки соснового леса. Надо успеть добраться до темноты.
Дирт ни за какие блага мира не согласился бы ночевать в таком мрачном месте. Да и почти полное отсутствие растительности намекало, что здесь может сохраняться нечто, убившее деревья и не дающее вырастать новым. Очень маловероятно, что это нечто полезно для человека, а вот вредным может оказаться запросто.
Лэрд Далсер не так уж часто рассказывал о Такалиде, но слова о том, что здесь следует опасаться всего, а непонятного — в первую очередь, повторял не один десяток раз. И дурак бы запомнил, а причислить к дуракам Дирта язык не повернется.
Даже днем здесь было бы непросто двигаться, а уж в полумраке приходилось куда труднее. Дирт то и дело спотыкался, а один раз чуть ли не по колено провалился в коварную ямку, засыпанную трухой. Своего рода ловушка, сталкиваться с которыми до сей поры не доводилось. Похоже на остатки пня, вот только в нормальных местах пень сгнивает только тогда, когда от стволов следа не остается.
Это место точно ненормальное…
Дирт мог бы обойти этот склон стороной, но поперся по нему сознательно. Ведь несложно догадаться, что если в сумерках здесь так непросто приходится, то в темноте и подавно. Если преследователи продолжат путь ночью, велик шанс, что кто-то из них сломает ногу. А если пострадавших окажется двое или трое, положение отряда усложнится. Обремененный пострадавшими, он не сможет двигаться с прежней скоростью.
Дирт не собирался отрываться от спайдеров. У него другие цели. Но очень уж напрягает, что даже тяжесть доспехов и груза не слишком сказывается на скорости погони. Ему приходится прилагать немалые усилия, и все лишь ради того, чтобы выдерживать дистанцию. Ни на что другое не остается времени. Если есть шанс замедлить врагов — надо использовать.
Хотя насчет трех хромоногих он слишком уж размечтался. Тут хотя бы одному покалечиться. Но как ни мал шанс, надо им пользоваться. Иначе так и будут наступать на пятки, пока он не ослабеет от голода. Как назло, дичь будто сгинула, даже птицы встречались редко, и ни одну не удалось добыть. Дай Дирту время, уж рябчиков бы точно настрелял, но возможности задерживаться ради охоты у него не было.
Лес на опушке выглядел пугающе. Даже сгущающаяся тьма не помешала Дирту разглядеть нездорово кривые стволы и лысоватые кроны. Двигаться дальше в поисках нормальных деревьев? Ну уж нет. Отсюда он прекрасно может рассмотреть бурелом, а ведь тянется тот далеко. И темнота — не помеха, в случае если преследователи разведут костер. У них-то огниво точно есть. Так что можно будет оценить расстояние до места, где они устроили привал. Уж очень хочется знать, как далеко от них он сумел оторваться, ведь последние часы двигался с максимально возможной скоростью, временами переходя на бег.
Если враги успели добраться до бурелома, он их увидит. Если не станут разводить огонь, значит, решили двигаться в темноте. Тогда Дирт тоже не ляжет спать. Как ни трудно ночью в лесу, но придется продолжать бег. В своем железе и толстой коже спайдеры выдохнутся раньше его.
