Глава 13
Дирту неоднократно доводилось выслеживать зверей по следу. Удобнее всего этим заниматься зимой, и дело даже не в том, что их по снегу разве что слепой разглядеть не сможет. Дикий зверь в холодную пору совсем иначе себя ведет, близко не подпустит, как ни старайся. Зеленой листвы, которая может укрыть, нет, хруст шагов, как ни приглушай, все равно услышат.
Зимой Дирту приходилось не просто выслеживать, а, скорее, загонять зверей. Тут уж кто кого переупрямит. Иногда дичь уходила, а иногда, особенно после серьезных снегопадов, преимущество получал человек на лыжах. В стужу корма травоядным не так много, как летом, и для его добычи требуется время. Знай себе, двигайся за сохатым, и ничего больше не надо делать. Слыша шум погони, он идет без остановок, преодолевая сугробы, теряет силы, в животе бурчит, ноги отнимаются, но утолить голод нечем.
За один день загнать лося нереально, а вот за два — уже шансы есть, если снег подходящий, с тонким настом, а снизу рыхлый, коварно-вязкий. Тут, главное, самому раньше не свалиться. Кисловатые корешки, прогоняющие сон, силу не прибавляли и усталость не снимали. К тому же мало просто догнать сохатого, надо затем заставить его развернуться назад, к морю, а потом контролировать его движение. Хоть он к тому времени обычно плетется собирающейся рожать бабой, все равно трудно приходится.
Дирт трижды пробовал охотиться таким способом и лишь однажды преуспел. Мог бы, наверное, и повторить успех, но помешали волки.
Летом охота совсем не такая, да и следы не так просто замечать, но все равно для Дирта это давно уже не было проблемой. Его удивляли хеннигвильцы, разве что оттиск коровьего копыта на почти высохшей грязи не пропускали, а на все, что сложнее, реагировали с зоркостью слепцов.
Те, в кого Дирт только что выпустил две стрелы, на хеннигвильцев не походили. И дело даже не в том, что лица большинства из них были смуглыми, чему причиной вряд ли являлся загар. Это были совсем другие люди.
Если этих кровожадных тварей вообще можно отнести к роду человеческому. Чем они лучше демонов, которыми преподобный запугивал народ? Да ничем!
Раз они так явно отличаются от хеннигвильцев, стоит ожидать и других сюрпризов. Эти сволочи, возможно, не испугаются леса и с легкостью сумеют прочитать следы беглеца. Конечно, в том случае, если Дирт будет бегать перепуганным лосем, ни о чем не думая.
Следы можно скрывать, путать и заметать. Дирт сейчас ничем не брезговал использовал воды ручья, каменные проплешины, осыпи, стволы упавших деревьев. Такие зигзаги выделывал, что даже зимой в них не так просто разобраться.
А затем вернулся назад, к Хеннигвилю. Но не в то место, откуда стрелял, а гораздо дальше, выбрав хорошо знакомый куст. За ним удобно укрываться и одновременно наблюдать, а самого заметить могут, только если приблизятся на десяток шагов.
С этой позиции обстреливать врагов не получится, какие стрелы ни используй, — запредельно далеко. И подробности рассматривать трудно. Но Дирта это не огорчало, зато здесь куда безопаснее.
Можно, конечно, рискнуть, подобраться поближе, попробовать достать кого-нибудь обычной стрелой, но здравый смысл подсказывал, что враг теперь не столь беспечен, как прежде. Рисковать нельзя, ведь он только начал заниматься тем, чем должен, будет обидно, если на этом его остановят.
Враги больше не бродили по селению. Все или почти все собрались вокруг дома, в котором Дирт провел большую часть жизни. Некоторые держали арбалеты наготове, внимательно поглядывая в сторону леса. А еще он заподозрил, что несколько устроились на опушке в надежде, что их засада не будет обнаружена и ничего не подозревающий стрелок, направившись к такой отличной позиции, попадется в ловушку.
Уж очень часто арбалетчики посматривали в сторону пары местечек, будто созданных для подобных делишек. Дирт, зная в лесу чуть ли не каждую травинку, помнил, какие густые там кусты. При желании корову спрятать можно, а то и не одну.
Хорошо, что никто не заинтересовался этим одиноким, с виду несолидным кустиком. Выбрали заросли погуще и поближе к дому Дирта. Он, конечно, не так глуп, чтобы, не изучив местность, переться напролом, но, если среди врагов есть терпеливые и умеющие прятаться, нарваться можно запросто.
Пленники, как было и прежде, сидели возле остатков сарая. Дирт видел только четверых, и это ему не нравилось. В голове не укладывалось, что от хеннигвильцев осталась лишь жалкая горстка. Может, где-то еще прячут? Например, в подвале.
Или люди спаслись, укрывшись в лесу. В последнее верилось слабо, ну а вдруг. И тогда им грозит опасность. Вполне вероятно, что беглецов разыскивают, а те, попав в пугающую незнакомую обстановку, ничего не смогут сделать.
Нет, это совсем бред. Дирт не мог представить, что кто-то помчится в лес, какая бы опасность ему ни грозила. Не тот народ хеннигвильцы.
Чем дольше он наблюдал за врагами, тем меньше их понимал. Они вообще с места не собирались сходить, так и оставаясь возле дома. Что дальше делать, думают? Их корабля больше нет. Еды в селении и так почти не было, а после камнепада ее вовсе не стало. Потери колоссальные, а потом еще из леса кто-то стрелял, убив или тяжело ранив двоих. И что?
А ничего, сидят себе и по сторонам посматривают.
Дирт, пробуя ставить себя на их место, пришел к выводу, что у них один выход — уходить по берегу. Где-то там, далеко на юге, есть поселения. Серебряная земля, так называл те края лэрд Далсер. К Такалиде они не относились. Россыпь островов вблизи берегов. При желании до ближайших можно добраться на подручных средствах. Далеко не все из них обитаемые, но недоступных нет, рано или поздно окажешься среди людей.
Хотя тот же лэрд Далсер отзывался о людях Серебряной земли как-то уклончиво. Непохоже, чтобы он им сильно доверял.
Правда, он и всем остальным доверял так же.
Зрение у Дирта было отличным, и он даже с этого расстояния мог рассмотреть татуировки у тех, кто не защищал предплечья доспехами.
Спайдеры. Слово настолько мерзкое, что его упоминали раз в двести реже, чем демонов Такалиды, — одно это хорошо демонстрировало, кого здесь боятся больше. Верные псы Конклава магов, послушные исполнители их омерзительных приказов, убийцы, ничего хорошего никому никогда не приносившие.
Очень может быть, что люди Серебряной земли им не обрадуются. А если вспомнить отдельные высказывания лэрда Далсера о том, что именно собой представляют тамошние поселенцы, можно догадаться, что они готовы устранять противоречия любого рода при помощи насилия. Это не дмарты, для которых даже курицу прирезать — проблема. Приходится подниматься задолго до рассвета, чтобы успеть помолиться последним звездам, затем выглянувшему светилу ну и божествам старшим и младшим, не забыв каждого. А потом долго просить прощения у глупой птицы, после чего приходится ее умерщвлять единственно допустимым способом — кривым ножом проводят по горлу, перехватывая его до кости, и держат бьющуюся жертву, прижимая к земле, пока вся кровь не стечет.
В общем, Дирт понятия не имел, чем же спайдеры займутся дальше. Но это не беда, он совершенно точно знает, что будет делать сам.
Убьет их всех до единого, освободив уцелевших хеннигвильцев. Путь они и косо на него посматривали, но все же свои, родные, не дело их бросать. К тому же судьба лэрда оставалась неясной. Дом каким-то чудом уцелел, на него свалилось лишь несколько камней, да и те почему-то не смогли пробить крышу, хотя другие булыжники ломали тонкие бревна, а из толстых выбивали россыпи щепок.
Дирт не обманывал сам себя. Даже останься он один из всего Хеннигвиля, не стал бы уходить, прятаться.
Этим тварям не жить.
Вытащил стрелу из колчана, потрогал наконечник, поморщился. Слишком широк, и металл мягкий. На такой дистанции уже не до выбора незащищенных доспехами частей тела, придется бить, лишь бы попасть куда-нибудь.
И не факт, что попадет.
А стрел осталось мало…
* * *
Труп лэрда никто не тронул. Человек, которого сам император уважал настолько, что снизошел до объявления личным врагом, сидел на грубом самодельном кресле, рыбьим взглядом мертвеца уставившись в потолок. Патавилетти подобные зрелища давно не коробили, разве что поза тела была не вполне обычной. Обычно отравленные не отключались столь быстро, успевали все осознать, прижать ладони к животу или что там у них болело в последние, переполненные предсмертной мукой мгновения существования. И лечь старались на бок или спину. Иные при этом даже калачиком сворачивались, пытаясь принять позу эмбриона в чреве матери.
Далсер, похоже, сам выбрал, как ему уйти, не став уподобляться другим. С точки зрения Патавилетти, не самый мудрый ход. Мертвецу глубоко безразлично, как он выглядит, — красавцем в позе несломленного гордеца или скрюченным задохликом в луже собственной блевотины. Но аристократы, даже такие, изгнанные и проклятые, почему-то до последнего остаются верны глупым условностям.
Маг, опустившись на лавку, кивнул в сторону угла:
— Там топчан, присядь.
Воин охотно послушался, даже если беседа предстоит недолгая, нечего ноги лишний раз напрягать.
— Патавилетти, никогда не задавай такие вопросы при посторонних.
— Вы о моих людях?
— Да.
— Они не посторонние.
— И тем не менее им не обязательно знать все. Гальбао мертв, теперь всем командуешь ты, в том числе и его моряками, и по-прежнему выполняешь мои приказы. Надеюсь, это понятно?
— Конечно.
— Мой приказ таков, надо поймать мальчишку. Учитывая сложность ситуации, я тебе кое-что объясню. Дирт нужен мне вовсе не ради мести за твоих людей. Он, возможно, даст ответ на вопрос, который я задавал лэрду Далсеру. — Маг указал на труп.
— Вы много о чем спрашивали.
— В том числе и об амулетах.
— Ну да. Он толком не ответил.
— Он сказал кое-что весьма важное, но мне нужно другое, сами амулеты. Патавилетти, их ценность такова, что и твои люди, и ты, и я — ничто в сравнении с ними. Можно пожертвовать десятком таких отрядов ради одного изделия, созданного Далсером, и это, поверь, скромная цена.
— Да что такого в его амулетах? Я так и не понял.
— Лэрд Далсер — гений магического конструирования. Со времен Сабрита Второго не рождалось никого, подобного ему. Ты знаешь, что я зрю сущее даже в словах, и меня не обмануть. Так вот, Далсер действительно сумел сделать то, что не удалось Сабриту. Знаешь выражение «Тупик Пятиугольника»?
— Откуда? Я воин, мне ваши магические дела не понять.
— Но тем не менее даже ты знаешь, что это выражение относится именно к магическим делам, а не, допустим, к географии какой-нибудь запутанной улицы в приморском квартале.
— Ну так… слышал что-то краем уха…
— Конструктор, создавая амулет, заключает в предмет структуру, обычно называемую контуром, хотя это не совсем верная терминология. Контур — это лишь ее часть, отвечающая за энергетическую составляющую магического конструкта. Любая структура мертва, если в нее не поступает энергия. Контур высокого уровня способен щедро делиться со структурой. Чем сложнее структура, тем более высокий порядок контура к ней требуется. Я понятно излагаю?
— Нет.
— Ладно, попробую проще. Что такое амулет? Амулет — это предмет, обладающий магическими свойствами. Амулеты бывают простые и сложные. Возьмем, допустим, амулет, способный направленно нагревать пространство. Простенькое кольцо при активации согревает ладонь владельца. Незначительно, без ожогов и недолго, потому что запаса энергии в нем немного. Кольцо третьего уровня при активации может сжечь лицо врага на расстоянии в несколько шагов. Пятый уровень — это великие предметы из собрания Сабрита Второго или найденные при раскопках городов древних рас. Сам понимаешь, какая это ценность. Такое кольцо может превратить воздух в огонь и метнуть пылающий шар на значительное расстояние, где он сожжет бревенчатый дом или запечет группу врагов, раскалив их доспехи докрасна. Амулет пятого уровня включает в себя несимметричную пятиугольную структуру и встроенный в нее энергетический контур. Так вот, конструкторы умеют создавать такие структуры и сейчас, но питающий контур к ним повторить никто не смог. А кому нужен амулет без энергии?
— Такой амулет не сможет сжигать дома?
— Он даже пучок соломы не воспламенит. Если встроить в такую структуру контур низшего порядка, работать она тоже не сможет. Контур должен строго соответствовать структуре. В этом и состоит «Тупик Пятиугольника»: структуру создать можно, а вот контур нет.
— И этот лэрд научился делать такие кольца?
— Кольца?
— Вы ведь говорили о кольце с огнем.
— Это всего лишь пример. Носителем структуры могут быть самые разные предметы.
— Понял.
— Получается, Далсер сумел решить задачу «Тупика Пятиугольника». Не знаю как, но сумел. И более того, он создал работоспособные структуры еще большего порядка, а ведь даже Сабрит Второй добиться этого не смог, а те, кто считает иначе, не более чем легковерные простаки, клюнувшие на глупые байки. Такие амулеты есть, но встречаются редко, очень редко, и только при раскопках. Даже древним расам было нелегко их создавать, судя по тому, что подобные находки можно по пальцам пересчитать.
— А с чего вы взяли, что пацан знает о секретах Далсера?
— Я всего лишь использовал уши. Они ведь слышали, что Дирт жил в одном доме с лэрдом. Да и прибыл сюда вместе с ним. Аристократ без слуги — не аристократ, так что роль мальчишки на первый взгляд очевидна, хотя есть некоторые вопросы… В любом случае Далсер никогда не умел хранить секреты от тех, кто был близок к нему, так что вряд ли сделал исключение.
— Думаете, этот Дирт знает, где лэрд прятал амулеты?
— Что-то он знает, а что именно, узнаем и мы после беседы с ним.
Патавилетти не хотел обострять разговор, но маг, похоже, совершенно не понимал, в каком положении они оказались, и потому, мысленно вздохнув, начал о главном:
— «Татавию» разбило камнепадом, она утонула вместе со всеми гребцами и кое-кем из ребят Гальбао.
— Мне это известно.
— Нам ее не поднять. Да и какой смысл поднимать? Там нечего ремонтировать, почти все разнесло в щепки. Мы застряли на этом берегу без припасов, и людей у нас мало. Ребятки пока еще не поняли, что к чему, а как поймут, начнут волноваться. Такалида — не лучшее место для таких приключений — это и последний дурак поймет. У нас теперь один выход, идти до Серебряной земли. Без лодок и припасов ох как непросто будет туда добраться, да и сил маловато, чтобы столковаться с местными. Они там полные дикари, не знающие страха. И, почитай, каждый второй спит и видит, как бы кому из таких, как мы, глотку перегрызть. Многим мы там насолили, если не всем. Путь будет трудным, тем более что у нас нет проводников. Я вообще не знаю, что из этого получится. Сейчас надо думать, как ноги унести отсюда. Амулетами сыт не будешь, а пацан, похоже, не из простых, поймать такого сложновато, уж поверьте моему богатому опыту.
Маг, безмолвно выслушавший реляцию подчиненного, тихо уточнил:
— Это все?
— Да, — с трудом выдавил из мгновенно пересохшего горла Патавилетти.
Двумя еле слышными словами Мексарош напугал его куда больше, чем черная лавина завывающих воинов пустыни, накатывающая на караван по склону бархана.
«Жуткий человек.
И человек ли?..»
— Патавилетти, я всегда прислушивался к твоим словам, и сейчас они не прошли мимо моих ушей. Понимаю, тебя заботят мысли о своих людях, и о себе, и обо мне. Это правильные мысли. Но ты, как мне кажется, на миг, на самый краткий миг, забыл о главном. О том, для чего мы живем, в чем смысл того, чем мы занимаемся. Долг, Патавилетти, долг, вот что привело нас сюда. Нам приказали, и мы здесь. Приказ не выполнен, а долг остался. Что ты скажешь по возвращении? А мне что говорить? Что мы все бросили, поскольку лучшие воины Конклава испугались глупых трудностей?
— Нет, я не то имел в виду…
— Молчи! — прошипел маг и указал в сторону камина. — Видишь? Там лишь пепел — все, что осталось от записей Далсера. Я пока не вижу ни одного амулета и признаков того, что они были разрушены в огне, тоже не вижу. Нам необходимо выяснить, что с ними случилось, а для этого надо поймать мальчишку. Он может знать ответ. Нет, он почти наверняка знает. Скажи, Патавилетти, Бартолло хороший стрелок?
Сбитый с толку неожиданным вопросом, воин ответил растерянно:
— Да. Хороший. Лучший из тех, кто служил под моим командованием.
— Ты слышал его историю?
— Какую именно?
— О том, как он стрелял в Дирта.
— Конечно, слышал.
— Тебе в ней ничего не показалось странным?
— О чем вы?
— Бартолло промахнулся. И, как я понял, промахнулся на незначительном для такого хорошего стрелка расстоянии. Он ведь собирался пробить ему почку, но не попал никуда. Разве это не странно?
— У стрелков такое случается. Кривой болт или косо положил на ложе.
— Бартолло проверял свои болты. К тому же он очень странно описывал этот промах. Говорил о демоне, якобы подувшем перед спиной мальчишки при выстреле.
— Что за бред! Не было там никаких демонов, чудит Бартолло.
— Он выразился образно. По его мнению, поразить цель помешала некая неведомая сила. Что-то изменило направление полета болта.
— Да врет он, просто стыдно признать, что окосел после долгого плавания. Качка, сами знаете, многих достала до нутра.
— В девчонку он попал. Она даже крикнуть не успела.
— Так вы разве не видели, как бегают девки? Подобрав подол и подпрыгивая. Смешно смотреть. В них и слепой попадет. К тому же она крикнула, даже Бартолло это признал.
— Пискнула.
— Это он придирался.
— Да, Патавилетти, признаю, твои доводы убедительны. Но давай посмотрим на это с другой стороны.
— О чем вы?
— Представь амулет, который действует на быстро летящие предметы.
— Вы о том, что на пареньке была такая штуковина?
— Именно об этом.
— Никогда о таких не слышал.
— А я слышал. Такой был найден при раскопках Зелимахара.
— Где это? И когда?
— Древний город в песках Магиба. Сейчас полностью засыпан. Три века назад его откопали, находок было очень много, в том числе и ценных, никогда не виданных. В городе не осталось ни одной песчинки, избежавшей изучения. Потом его забросили и забыли. Так вот, такой амулет имелся в числе находок. К сожалению, он был утрачен во время войны Трех Династий, но сохранились подробные описания. К сожалению, повторить его никто не смог из-за все того же «Тупика Пятиугольника». Структура шестого уровня — даже Сабриту Второму такие задачки были не по зубам.
— Думаете, Далсер сумел создать похожую штуку?
— Не могу быть уверенным, но если так, промах Бартолло легко объясняется. Дирт — слуга лэрда Далсера и посвящен во многие тайны господина. Он испуган тем, что происходит в селении, достает из тайника защитные амулеты, или, возможно, взял их еще утром для охоты, ведь это опасное дело. Бартолло стреляет ему в спину, амулет срабатывает на предмет, с высокой скоростью приближающийся к владельцу, болт отлетает в сторону.
— Или Бартолло опростоволосился.
— Да, может, и так, — кивнул маг. — Но моя версия тоже возможна. Так или иначе, но нам нужен этот мальчишка. Без него мы отсюда не уйдем.
Патавилетти покачал головой:
— Мои люди воины, а не охотники. В лесу мы ни за что не найдем такого шустрого паренька, уж я-то знаю, сталкивался.
— Оставь это мне.
— Что?
— Поиск. Я найду его.
— Как?
— Магия. Мне достаточно предмета, побывавшего в его руках. Вытащите болты из трупов, к ним он точно прикасался.
— Не подумайте, что я проявляю пустое любопытство, но мне надо точно знать, как именно вы сможете его найти. Это чтобы помочь.
— Понимаю. Я умею определять направление, в котором находится хозяин предмета.
Патавилетти с трудом подобрал челюсть и воскликнул:
— Тогда почему Далсера искали так долго?! И многих других?!
— Увы, мой дар имеет свои границы. Я вижу сущее не слишком далеко. День пешего пути, может, два, по-разному случается. Если разыскиваемый дальше, я бессилен.
— Сдается мне, этот мальчишка даже не думает бежать. Мы его не звали, он сам вернулся. Мстить хочет. Наверное, был привязан к лэрду или к кому другому.
— Тем лучше, мы его быстро поймаем.
— Ну так покажите, где он. Я попробую его окружить своими ребятами, а потом сузим кольцо и возьмем тепленьким.
— Увы, сейчас это невозможно. — Мексарош указал на потолок. — Чтобы защитить этот дом и ближние к нему окрестности от камней, я потратил слишком много сил. Даже хуже, едва не опустел навечно, такое с магами случается. Вряд ли смогу определить направление раньше утра.
— Понял. Тогда предлагаю вести себя тихо, чтобы не напугать его раньше времени. Пусть думает, что все спокойно, что ему ничего не грозит. Может быть, прямо сейчас смотрит на нас, в этом лесу тысячи глаз легко укроются.
— Да, сделай так. И не трать время впустую, собери все продовольствие, что здесь осталось.
— Селение голодало, здесь почти пусто.
— Я видел коров и свиней, что с ними?
— Камнями побило.
— Но мясо взять можно?
— Кое-где можно.
— Берите все. И другие припасы. Мясо следует закоптить, уж соль здесь быть должна, не совсем же они дураки остаться без нее на берегу моря.
— Поищем. Вы решили готовиться для перехода к Серебряным островам?
— Нет, для погони за Диртом.
— Погоня? Не пойму.
— На случай, если он не дурак и не даст себя схватить сразу. Погоня может затянуться на несколько дней.
— Дней? Да у меня мало кто может сравниться с мальчишкой по скорости шага и бега. Легко уйдет, если так.
— Не уйдет. У нас будет еда, а у него ни крошки. Начало лета, ягод и грибов нет, с погоней за спиной ему не до охоты. Мы просто будем идти следом, дожидаясь, когда он свалится. Человек без пищи может прожить долго, но быстро слабеет.
— Гм… А ведь верно. Хороший способ вы придумали.
— Не я. Так делают северные охотники зимой. В одиночку загоняют зверя.
— Мне без разницы, кто придумал. Пойду скажу, чтобы мясо собрали, ну и остальное. Вот только…
— Что еще?
— Чтобы как следует закоптить мясо, нужно денька два хотя бы. Иначе дрянь получится, долго такое не сохранится.
— У вас есть время до середины ночи.
— Почему до середины?
— Мальчишка устанет, заснет, попробуем взять его в этот момент.
— Не успеть за такое время.
— Придумай что-нибудь, Патавилетти.
— И думать нечего. Сделаем, что можем, но до Серебряных островов такое мясо не донести.
— Это и не нужно. Три-четыре дня, за это время надо успеть его поймать.
— А потом что есть будем?
— Думать об этом станем после того, как поймаем Дирта.
