Глава 12
Конклав давно уничтожил церковь, запретив даже намеки на богослужения. Отдельные недотепы вроде тех же дмартов все еще пытались сопротивляться, отчаянно цепляясь за бессмысленные традиции, но это было завершение агонии.
Маги оказались сильнее божества, хотя в самом начале их противостояния с религией мало кто мог поверить в то, что все так закончится.
Патавилетти, истинный воин Конклава, никогда в жизни о божестве не заикался, но иногда в голову закрадывались смутные сомнения. Ну не может слепой случай шутить. Вот как, допустим, сейчас, десятки достойных воинов нашли жуткую смерть под магическим камнепадом, отряд остался на опасном берегу, лишившись корабля, потери колоссальные, что делать дальше, толком непонятно, и вдруг среди руин обнаруживается уцелевший. И ладно бы кто-то из десятников или бывалых, полезных парней, так нет же, судьбе было угодно сохранить жизнь самому недостойному.
С новичками в казарме первенцев шутили по-всякому, и хуже всех приходилось тем, кто слаб характером. Барбаро был как раз слаб, и ему досталось по полной. Отделаться выполнением разных поручений, в том числе и унизительных, ему не удалось. Молодые ребята, на два года запертые в обществе себе подобных, назначили его «бабой» со всеми вытекающими из этого позорными последствиями. А Барбаро не очень-то и расстроился по такому поводу, что давало основание заподозрить в нем грязного ублюдка, записавшегося в войска Конклава именно ради этого. Ведь всякий знает, что за порядки у новобранцев. Да и не только у них. Вон в плавании от его услуг и зрелые вояки не отказывались. Скукота на корабле, чего только в голову не взбредет от тоски и воздержания.
Уважать подобие человека, приторговывавшего своей задницей или даже предоставляющего ее бесплатно, невозможно, так что авторитетом Барбаро не пользовался. Но это не мешало ему оставаться радостным и беззаботным. С его рожи не сходила глупейшая улыбка, до бешенства раздражающая командиров. Лишь одно позволяло им смириться с этой пародией на воина: Барбаро был на диво исполнительным. Разумеется, не всякий приказ можно было доверить столь презренному убожеству, но если уж ему что-то велели, то можно быть уверенным в выполнении.
На этот раз ему приказали охранять женщин. Не всех, а посмазливее или хотя бы не совсем уродин. Уж слишком возбудились ребятки при виде такого богатства. Неудивительно после столь долгого путешествия на провонявшем нечистотами корыте. Пленниц оказалось много, охочих до них еще больше. Барбаро взволновали пристальные взоры остальных вояк, и он поступил просто: загнал всех в погреб и сам туда залез, а кастрат Манчини остался сверху, завалив крышку разным хламом.
Такая вот получилась охрана.
И почему камнепад убил всех: Манчини, молодых девок, смазливых баб и не совсем уж безнадежных бабищ, а этого раздолбанного засранца оставил в живых?! Крови в подвале было столько, что его чуть с головой не залило, а сам отделался смятым шлемом и рассечением макушки.
Что за высшие силы так шутят?!
Не смешно…
И этот кусок дерьма, вместо того чтобы честно захлебнуться в чужой крови, орал так, что его чуть ли не из-под земли услышали, разобрали завал и остатки перекрытия, вытащили на белый свет. Вроде бы там пара баб оставалась, которые еще дышали, но тем пришлось куда хуже, и доставать их не имело смысла — не жилицы. Остатки дома подожгли, и хотя пожара не получилось, в дыму задохнулись все, кого не добили камни.
Барбаро, восседая на бревнышке, теперь весело рассказывал, как же ему повезло, что он оказался под балкой дивной ширины и дерево в ней было отличным. Камни так и не смогли с ней справиться, да и крыша их чуть ослабила. Ну и бабы помогли, сами того не желая, при первых признаках беды, с ревом бросились на охранника, то ли желая задавить своими телесами, то ли решив, что он их защитит.
— Шмяк, шмяк! Мясо в разные стороны! — слащавым голосом вещал уродец, описывая, как женщин размазывало камнями.
Патавилетти, проходя мимо гаденыша, покачал головой. Вот ведь причуда судьбы, сберегла это непотребство… Голову ему обрабатывал бальзамом Таскани, дружок Мескароша. Воин из молодых, с такими же странностями, как были и у приятеля, но на шутки и чужой смех не улыбался, игнорируя все заигрывания Барбаро.
Траур у человека. Мескароша мало того что ошпарили до ужаса в самом начале, так еще и добило камнями так, что нашли только левый сапог с засевшей там голенью, причем выглядела она плохо.
А вот Галлинари ржал, как конь. Ему вообще много не надо, сделай вид, что улыбнулся, и он тут же хохотать начинает. И работы боится пуще темных сил. Пока остальные, бросив все занятия, рыщут по остаткам домов в надежде найти везунчиков вроде Барбаро, этот стоит и пальцем о палец не ударяет.
Патавилетти открыл было рот, чтобы приласкать ленивого мерзавца ругательствами, после чего персонально задать фронт работ, как произошло такое, что слова застряли в горле.
Ухо уловило хорошо знакомый, протяжный и одновременно парадоксально отрывистый звук полета стрелы, закончившийся ударом по твердому. Голова Галлинари дернулась, будто по ней от души заехали молотком, его единственный глаз выскочил из глазницы, следом, брызнув красным, на пару пальцев выбрался трехгранный наконечник и остался торчать, будто клюв безумной птицы, решившей устроить гнездо в черепе воина.
Барбаро, не отличаясь высокой скоростью реакции на изменения обстановки, продолжал смеяться, а вот Таскани отреагировал мгновенно, в два прыжка уйдя за угол дома лэрда. Патавилетти не мог двигаться так быстро, зато мысли умели далеко обгонять тело, и он понял, что стрелок не может быть слишком близко, его бы неминуемо заметили, ведь прятаться в разгромленном селении, кишащем воинами, очень трудно. Значит, достаточно просто двигаться, причем не на него и не от него. Это затруднит ему прицеливание, и он выберет другую мишень, куда более покладистую.
Патавилетти Барбаро не ценил, несмотря на его исполнительность. Так что прости, но ласкать тебя будут могильные черви, а не соратники по службе.
Барбаро так и сдох с дурацкой, будто приклеенной улыбкой на губах. Стрела попала чуть выше и левее кончика носа. Пускали ее не из детского лука, прошла кость и мозг, остановившись лишь на затылке. Патавилетти перестал пятиться, наклонив голову, чтобы принять гостинец на скос шлема. У него есть немного времени, а угол рядом. Забегая за него, бросил взгляд в сторону заваливавшегося с бревна Барбаро и, пользуясь возвратившимся даром речи, одновременно закричал:
— Тревога!
Кричал не он один, другие тоже заметили неладное. Уже почти за углом Патавилетти дернулся от удара в спину. Хорошо прилетело, но доспехи выдержали, не зря он на них не экономил. Таскани уже взводил арбалет, ругаясь при этом одними и теми же непотребными словами.
— Ты видел их?! — спросил Патавилетти.
— Одного. Засел в зелени на краю спуска. У сукина сына лук.
Щит остался в доме, и за это Патавилетти готов был себя возненавидеть. Выхватив меч из ножен, он опустил забрало в виде оскаленной волчьей морды и приглушенно произнес:
— Я его отвлеку, а ты стреляй.
— Понял.
Стрелять не пришлось, выбравшись из-под защиты дома, он увидел, как стрелок улепетывает что было духу. Вслед стукнул чей-то арбалет, но дистанция была слишком велика, да и цель двигалась хитро, затейливыми зигзагами. Миг, и круча скрыла убийцу двух воинов.
— Все сюда! Зарядить арбалеты! Щиты достали, олухи! — Патавилетти орал без перерыва, одновременно понимая, что все зря, враг сделал свое дело и ушел не отомщенным.
Проклятая земля, проклятое селение, проклятые люди, которые в нем жили. Ведь это обычный рейд и обычные дмарты. Как могло так получиться? Ни в одном бою он не видел потерь, сравнимых с сегодняшними.
Скрипнула дверь, на порог, щурясь от ярких лучей проглянувшего из-за облака солнца, вышел маг. Машинально встав между ним и лесом, оберегая бездоспешного, Патавилетти предложил:
— Вам бы лучше посидеть внутри.
— Что случилось? — ленивым голосом поинтересовался маг и, выждав короткую паузу, продолжил: — Попробую ответить сам, люди, сбежавшие в лес, вернулись, и это плохо для вас закончилось.
— Там всего один был, — мрачно произнес Патавилетти. — Лучник. Успел удрать.
— Я его разглядел, — добавил Таскани. — Пацан совсем, лет семнадцать-восемнадцать, вряд ли больше. Рослый, правда, но тощий. А лук у него что надо лупит.
— Мне нужны подробности, — потребовал маг.
Патавилетти пожал плечами:
— Что тут рассказывать, сами взгляните. По-моему, он выстрелил всего три раза, вон оттуда, где круча начинается. Бил сверху, а это не так просто, надо уметь целиться по-всякому. Не промазал ни разу, и Галлинари, и Барбаро убиты в головы, наповал.
— А третий выстрел?
— В меня. Попал в последний момент, пластину не пробило.
— То есть это хороший стрелок?
Патавилетти кивнул:
— Больше чем хороший. Я бы не отказался иметь такого в отряде.
Маг указал на застывшего с арбалетом в руках Бартолло:
— Я слышал, что ты хорошо стреляешь.
Стоявший рядом с ним Даскотелли ухмыльнулся:
— Этот пацан мог бы его поучить. Тем более они знакомы.
— В каком смысле знакомы?
Даскотелли указал на Бартолло:
— Он стрелял в него с куда меньшего расстояния и не попал. Пацан тогда удрал в лес, а сейчас вот вернулся. Я по одежде его узнал, да и мчался он так же, зигзагами. Хитрец, попасть в такого непросто.
Лицо мага вытянулось, бровь его задергалась в нервном тике, подняв руку, он приказал:
— Тихо всем. Рассказывай все, мне нужны подробности.
Даскотелли пожал плечами:
— Да что там рассказывать?
— Как все начиналось.
— Сперва мы поймали этого пацана и девку.
— Девку не поймали, — осторожно вставил Бартолло.
— Ну ее не стали ловить, она невдалеке стояла. Пацан ей кричал, велел бежать, а Бартолло предложил на спор снять ее в спину так, что она и пискнуть не сможет. В почку вбить болт, без писка.
— Без крика.
— Да не придирайся ты! — взбеленился Даскотелли.
— Тихо! — Маг повысил голос. — Говорите по одному.
— В общем, мы поспорили, и, когда девка отбежала, Бартолло ее подстрелил. Только упала она не молча, а крикнула. Он начал зажимать деньги, Галлинари ему поддакивал. И вышло так, что повысили ставки, но теперь стрелять надо было в пацана, тоже без крика. В почку когда попадают как следует, криков не бывает: ни вдохнуть, ни выдохнуть человеку с таким-то подарком. Пацана отпустили, он побежал, Бартолло выстрелил и промахнулся. Не то что в почку, вообще никуда не попал.
Патавилетти, выслушивая рассказ о том, как его бравые воины развлекаются во время выполнения боевого задания, показал из-за спины мага могучий кулак, после чего морда Даскотелли, и без того предельно унылая, стала выглядеть еще сумрачнее.
— Теперь ты. — Маг указал на Бартолло.
— Почти так все и было, только девка та не кричала, а еле пискнула.
— Врешь! — не выдержал Даскотелли.
— Молчать! Без языка оставлю!
Маг впервые так взбеленился, и, надо сказать, хоть голос у него сильно уступал реву Патавилетти, действовал он не хуже. Да что там говорить, гораздо лучше. Все звуки мира предпочли затихнуть от греха подальше.
— Говори!
— Ну пискнула она, и Галлинари начал деньги требовать. Я предложил ставки поднять, вышло так, что сам и поднял, а он при своих остался. Крикнули пацану бежать, он и побежал. А вот тут странное случилось, сам не пойму, как я оплошал. Ведь не мог промахнуться. На болт грешил, но я осматриваю их перед делом. Если что-то не так, подправляю. Нормальный болт был, но полетел так, как не должен был лететь. Будто демон сбоку дунул, перед самой спиной, вот и снесло в сторону.
Маг неожиданно улыбнулся легкой, рассеянной улыбкой. В рыбьих глазах даже промелькнуло что-то похожее на тень эмоции. А потом он приказал:
— Среди пленных я видел мальчишку с испуганными глазами. Я думаю, он охотно ответит на простые вопросы. Приведите его.
Дожидаясь, когда воины выполнят приказ, Патавилетти заметил:
— Если понадобится, у нас любой заговорит.
— Я знаю. Оставим это для другого случая. Сейчас у меня лишь самые простые вопросы.
Мальчишка был не просто толстяком, а толстяком рыхлым — самая невзрачная их категория, у которой редко встречается сила тела и духа. Лицо его было перепачкано чуть ли ни дочерна, и полоски, спускающиеся от глаз, подсказывали, что недавно он пускал слезы.
Маг, подойдя к нему, остановился, посмотрел пристально, не мигая. Пленник, пару мгновений держась неподвижно, бухнулся наземь, шумно стукнувшись коленками, и умоляюще протянул:
— Не надо! Пожалуйста, не надо!
— Ты кто?
— Я?
— Болван, просто отвечай на вопросы, и тебе не сделают больно.
— Хорошо-хорошо! Я Мади! Меня Мади зовут!
— Скажи мне, Мади, ты всех жителей этого селения знаешь?
— Мы все друг друга знаем.
— Сейчас я задам еще один вопрос, и ты хорошенько подумай над ответом, ошибаться в нем тебе не следует.
— Я отвечу. Обязательно отвечу.
— Видишь ли, я не один раз видел селения, жителями которых были дмарты, и знаю об их странных обычаях, сохранившихся с тех времен, когда их вожди решили прекратить войну с Конклавом, но сохранить свои обычаи. Им пришлось отказаться от всякой агрессивности — этим они хотели доказать, что не представляют угрозы для нового порядка. Должен признать, что это им не помогло, но их общины даже в далеком изгнании продолжают цепляться за глупые предрассудки. Так вот, Мади, я заметил у одного из ваших жителей оружие, которого здесь не должно быть. И мало того, он хорошо умеет им пользоваться. Как такое может быть? Впрочем, не пугайся и не торопись отвечать, это не вопрос, а просто мысли вслух. Вопрос у меня вот какой, кто из ваших жителей настолько не уважает традиции, что пользуется луком?
Мальчишка, сбитый с толку пространными рассуждениями мага, встрепенулся, хотел было что-то сказать, но сжал губы и втянул голову в плечи.
— Не пытайся врать, — с рассеянной улыбкой произнес маг. — Я вижу, что ты почему-то хочешь скрыть его имя. Но из этого ничего не выйдет. Видишь ли, я одаренный человек, и одна из особенностей моего дара в том, что я вижу любую неправду. Не веришь? Давай испытай меня. Скажи что-нибудь правдивое или лживое, такое, что проверить невозможно, а я сразу тебя разоблачу. Ну давай же, попробуй.
— Русалочку отдали Зверю. Или демонам.
— Правда.
— Рыба плохо ловится с начала весны.
— Тоже правда.
— Мой младший тезка неделю назад выздоровел.
— Неправда. Ну, что молчишь?
— Никто не может знать все!
— Увы, будь это так, я бы не стал тебя спрашивать. В моих силах немногое, отличаю правду от вымысла, вижу то, чего не замечают другие. Итак, кто он?
— Его зовут Дирт, он не из наших, — втянув голову в плечи ответил Мади.
— То есть?
— Чужак.
— Откуда он?
— Не знаю. Никто не знает. Был шторм, их корабль налетел на камни, которые под Сторожевым мысом.
— Это точно был корабль?
— Ну… Большая лодка. Больше, чем наши. Так говорили.
— Сколько человек было там?
— Не знаю. На берег выбрались лишь двое: лэрд Далсер и Дирт. А может, и не было других, не знает никто. Это случилось давно, он тогда был маленьким. Жил вместе с лэрдом, занимался всеми делами по хозяйству, потому как лэрд почти ничего не делал, только бересту переводил на свои каракули.
— Я видел в доме куски бересты, но на них не было, как ты их назвал, «каракулей».
— Лэрд Далсер время от времени сжигал все, оставлял только чистую бересту.
— Что там насчет лука?
— Дирт почти каждый день уходил в лес и охотился там. Все знали, что у него есть лук, но домой он его не приносил, преподобный Дэгфинн запретил.
— Ты видел его с луком?
— Нет. Керита видела и рассказывала. Он выходил из леса к ней иногда.
— Лес ваш на вид не так уж дремуч или непрогляден. Я бы даже назвал этот сосняк светлым. Неужели никто, кроме нее, не видел Дирта с оружием?
— Мы не ходим в лес. То есть ходим, но только по краешку. Дирт забирался дальше. Поговаривали, что гораздо дальше. Но это лучше у преподобного Дэгфинна спросить, он больше знает.
Маг обернулся, бросил взгляд на стену сосен, нависавших над обрывом, уточнил:
— Ваше селение окружено лесом, но вы не заходите дальше края. Почему?
— Нам нельзя.
— Поясни.
— У леса есть хозяин, ему не нравится, когда кто-то ходит по его владениям. Он может обидеться. А хозяина нельзя обижать.
— Что за хозяин? — бесстрастно спросил маг.
— Зверь.
— Зверь?
— Да. В лесу живет Зверь.
— Мальчик, в лесу живет множество зверей.
— Он не такой, как другие. Особый. Это древняя земля, и Зверь древний. Преподобный Дэгфинн однажды показывал мне старую книгу, где изображался такой же. Он говорил, что на других землях таких зверей давно уже нет. Они почему-то вымерли.
— Ты когда-нибудь видел этого зверя?
— Да.
— Как он выглядит?
— Так же, как в той книге.
— Расскажи.
— Я не знаю, как рассказать. Он ни на кого не похож.
— Его вид ужасен?
Мади кивнул.
— Интересно вы тут жили… Значит, дальше опушки не заходили?
— Да.
— Кроме Дирта?
— Не знаю. Но он часто приносил дичь, а на опушке ее мало. И на болото за рудой ходил только он. И клюкву оттуда приносил иногда.
— Болото располагается в лесу?
— Нет. Не все. Часть в дебрях, часть нет. Оно дальше, возле берега. Далеко идти. Зверь позволил построить Хеннигвиль, но ему могло не понравиться, если бы мы начали отходить далеко от селения.
— Что значит, не понравиться?
— Зверь волшебный, он отпугивает демонов. Если их не отпугивать, они бы нас давно убили голодом и болезнями. Ему достаточно перестать это делать, и мы бы не выжили.
— И вы верите в подобную чушь?
— Так говорит преподобный Дэгфинн. И это не чушь. Когда Зверь ослабел, в море пропала рыба, и мы начали голодать. И другие беды тоже были. Даже Дирт почти перестал дичь приносить.
— С чего вы взяли, что зверь ослабел?
— Так сказал преподобный Дэгфинн. Мы отвели к опушке корову. Наверное, в его книге сказано, что Зверь пьет кровь. Он бы напился и прогнал демонов.
— И что, рыба появилась?
— Не знаю. Это было вчера вечером. А утром появились вы.
Мади еще сильнее втянул голову в плечи.
Маг, погрузившись в свои мысли, рассеянно спросил:
— Говоря о Дирте, ты иногда испытываешь недружественные чувства. Почему?
— Мы ссорились часто, а вчера подрались.
— И чем закончилась драка?
— Он меня здорово поколотил.
— Ты зол на него?
— Вообще-то да.
— Ненавидишь его?
— Что?
— Ненависть, ощущаешь ее к нему?
— Нет, что вы! Ненависть — это великий грех!
— Он тебя бил, или это было взаимно?
— Вообще я тоже хотел его поколотить, но ничего не получилось.
— Ты не выгладишь совсем уж слабаком.
— Он очень быстрый. И бьет сразу, а не так, как принято у нас. Он все не так делает.
— Гм… какой интересный молодой человек. Скажи мне, Мади, а были ли у него другие странности?
— Другие?
Патавилетти не выдержал:
— Болван! Отвечай, а не переспрашивай!
Маг поднял руку:
— Спокойнее, не надо кричать на Мади, он и без того взволнован.
— Да он тот еще тупица.
— Патавилетти, я бы попросил не вмешиваться в нашу беседу. Если вам больше нечем заняться, организуйте качественное наблюдение за округой, пока еще кого-нибудь не убили. Итак, Мади, мы остановились на странностях Дирта. Одну я уже знаю: он питал тягу к лесу, единственный из всех здесь живших. Что-то еще было? Такое, чего не замечали за другими? Ты же только что сказал, что он все делал не так.
— Ну… Он чудным был. Таким же чудным, как лэрд Далсер.
— В чем именно заключалось их чудачество?
— Они каждый день колотили друг друга палками.
— И?
— Там, за сараем, столб стоял до камнепада, они его обернули жгутами сухой морской водоросли, а сверху шкурами и стучали по нему палками, ногами и руками. А иногда друг с другом дрались, но не по злости, а вроде игры такой у них было.
— Никто в их забавах не участвовал?
— Нет. Они чужаки, им это, может быть, интересно, а нам нет. Что тот, что другой не очень-то в нашу жизнь лезли, ну а мы так же поступали.
— Понимаю, добрососедские отношения. Кстати, а ты не знаешь, куда лэрд прятал свои записи на бересте?
— Не прятал он их. Сжигал, когда много накапливалось.
— Он вообще что-нибудь хранил вне дома?
Мади пнул один из камней:
— Вот эти булыжники он по всей округе разносил. Мы спрашивали зачем, а он говорил, что для важного дела и что трогать их нельзя, а то язвами покроешься.
— Понятно… Ну что ж, Мади, было приятно с тобой поговорить. Надеюсь, это не последняя наша беседа. Возвращайся к остальным.
— Вы нас не убьете?
Маг, растянув тонкие губы в широченной улыбке змеи, намеревающейся проглотить лягушонка, потрепал мальчишку по голове:
— Ну конечно, нет. Воины Патавилетти просто разозлились из-за того, что на них нападали некоторые жители вашего селения. Они уже успокоились и больше никого не тронут.
— А можно, я поищу своих? Мы там жили. Может, они в подвале остались?
Патавилетти толкнул мальчишку в спину:
— Сказано идти, значит, иди! — Обернувшись к магу, тихо добавил: — Что будем делать с этим Диртом? Его непросто будет найти, охотники хорошо знают свой лес. И вообще что теперь будет?
— Патавилетти, давайте зайдем в дом. Есть вещи, которые не следует знать абсолютно всем. Для их же пользы. — Маг обвел толпящихся вокруг воинов рыбьим взглядом и добавил: — Только перед этим примите меры. Мы не должны терять людей так глупо, пусть не бродят кому где вздумается, а за лесом присматривают.
