Книга: Трактир «Разбитые надежды»
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Темные, словно осенняя ночь, экраны во всю стену, вращающиеся кресла и длинные столы – вот что увидел Лешага, едва переступив порог комнаты.
– Добро пожаловать в исповедальню, – напутствовал командир конвоя. В противоположной стене отворилась дверь, абсолютно сливавшаяся с металлическими панелями стен, и в помещение быстрым шагом вошел мужчина, очень высокий и очень широкоплечий. Как и у всех прочих, на его лице была маска с прорезями для глаз и рта, но и она, и блуза, хоть и старая, блеклая от стирки, имели довольно узнаваемый красный цвет.
«Надо же», – подумал Лешага, глядя на отца Настоятеля. Он почему-то не сомневался, что это именно он. Красный балахон напомнил Лехе старую картинку с послушниками монастыря Шао-линь. За его спиной вновь приоткрылась дверь, и сопровождавшие пленников солдаты внесли и положили на стол трофеи, захваченные на месте боя.
– Автомат брата Привратника, – вскользь проводя указательным пальцем вдоль причудливых изгибов резьбы, произнес отец Настоятель.
– Так точно, ваше Преподобие! – громко ответил смиренный брат, вытягиваясь в струнку. – Он сам резал.
– Откуда это у тебя? – поворачиваясь к воину, спросил Красный.
– Снял с трупа, – без каких-либо объяснений глухо ответил ученик Старого Бирюка.
– С трупа?
– Да. Их было семнадцать. Не осталось никого.
– Вот как… – долговязый подошел к столу. – Семнадцать, и сегодня трое убитых и один тяжелораненый – огромные потери. Когда мне о них сообщили, я было подумал, что группу у ручья положила какая-то шальная банда раздольников. Следов там было немало. Оказывается, это сделали вы. – Он какое-то время молчал, переваривая услышанное, затем вновь повернулся к собеседнику. – Хотите сказать что-то в свою защиту?
Леха пожал плечами.
– Зачем? Я все сделал правильно.
– Вы посягнули на жизнь воинов монастырской братии, а значит, должны быть уничтожены. – Настоятель развязал вещмешок, вытряхнул его содержимое на стол. Патроны и одежда его не заинтересовали. То ли дело книги. – О! – открыв исписанный странными значками том со сражающимися человечками, воскликнул он. – Вы что же, владеете китайским языком?
– Я не знал, что такой существует.
Красный продолжал листать книгу.
– Занятно-занятно. К вашему сведению, эта книга написана на китайском. Где вы ее раздобыли? А впрочем, не важно. Стиль Дракона, стиль Змеи… Жаль, что вы не понимаете написанного. И я, к сожалению, тоже. Стиль Тигра. А вот это явно стиль Обезьяны. Вы знаете, что это? – он закрыл книгу и потряс ею перед лицом пленника.
– Знаю.
Настоятель помолчал, внимательно оглядывая немногословного собеседника.
– Да, судя по тому, что вы без особого труда одолели в честном бою смиренного брата Каноника, наверняка знаете. Кто учил вас?
Лешага отвернулся, устремив скучающий взгляд на темные экраны.
– Не хотите отвечать?
– Нет.
– Впрочем, и это не важно, – согласился допрашивающий. – Итак, за сутки вы убили двадцать монахов. Много, очень много. Не буду обманывать, теперь у вас есть всего два пути, – человек в маске говорил без неприязни и скорее увещевающе, чем угрожающе. – Первый – вы умрете сегодня же. Сами понимаете, большинство людей, живущих здесь, сочтут данную меру самой разумной. Второй кажется разумным лично мне. Все мы совершаем ошибки. Но иногда есть шанс их исправить. Ведь никому в мире неведомо, какими запутанными и кривыми дорогами, куда и для чего ведет нас провидение. Вы знаете, что такое провидение?
– Нет.
– Я так и думал. Невежество и незнание пути истинного – корень всех бед. Но если выберете жизнь, истина откроется вам. Самоотречение и смирение – вот ключи мира, света и покоя. Итак, я спрашиваю вас, вы хотите жить?
– Я должен жить.
– Хороший ответ. Вы храбрый и умелый воин. Не знаю, кто и где вас учил, но делал он это толково и с душой. Вы можете стать моим послушником, и обучать тому, что умеете, братьев Каноников. Будете одеты и накормлены, у вас появится специальный зал для занятий, покой и время для самосовершенствования и размышлений. Монастырь – лучшее место для этого. Более того, я сам займусь дальнейшим вашим образованием. Смирите гордыню, ибо она затмевает взор души и мешает видеть Путь.
– Путь воина – это смерть, – процитировал Леха слышанную когда-то от Старого Бирюка фразу.
– Все мы идем этим путем, и воины, и селяне. Никто из живущих не избежит смерти. Но только воин не думает и не вспоминает о ней, она всегда за его спиной, растворена в воздухе, которым он дышит. Таким образом, ее дуновение в каждом вздохе, но он больше того, чем дышит. Появляясь на свет в этом мире, воин словно умирает для мира, куда более прекрасного и величественного. И, завершая свой земной круг, он лишь возвращается туда. А потому, отринув помыслы о неизбежном, без колебаний направь дух, разум и телесные упражнения не на суетные терзания и помыслы, а на сам Путь.
Лешага молчал. Нечто подобное он уже слышал прежде от наставника, хотя тот говорил не столь красиво и куда более резко.
– Мне нужно уходить, – наконец буркнул он, досадуя, что не знает, как достойно ответить человеку в маске.
– Нет, – покачал головой тот. – Вовсе не нужно. Мирские дела лишь тлен. Лишь через отказ от мира, через проживание боли утрат ты придешь к необходимости осознания и растворения себя в мире и мира в себе. А потому говорю – лишь себе ты что-то должен. Лишь через внутреннее совершенство придешь к просветлению. Я понимаю твою боль. Это боль жертвы, которая много сильнее, чем боль от раны, но так и ребенок, появляясь на свет, причиняет невыносимые муки своей матери и рвет связывающую их пуповину. Само провидение направило тебя сюда. Не упусти шанс.
Лешага по-прежнему молчал.
– Я вижу, ты беспокоишься о девушке. Можешь не говорить – беспокоишься, иначе бы не рисковал, спасая ее. Не буду скрывать, вам придется расстаться. Не бойся, ее не убьют, не станут мучить. Ей надлежит перейти в мир, куда более высокий и могущественный, чем наш. Надлежит стать его частью. Я понимаю твои чувства, но пока ты думаешь о ней, пока все твои помыслы устремляются к ее нежности и красоте, ничего иного не войдет в твою душу и твой разум. Женщина – лишь приманка, отвлекающая мужчину от пути совершенствования.
Ученик Старого Бирюка недоверчиво хмыкнул.
– Не веришь?
– Нет.
Красный огорченно покачал головой.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу спасти тебе жизнь.
Воин молча пожал плечами.
– Забавно, но, кажется, я этого хочу больше, чем ты. – В мягком увещевающем голосе Настоятеля послышалась стальная нотка. – Или что же, надеешься уйти отсюда иным путем? Не обольщайся. Итак, две возможности: ты отказываешься от своей женщины и становишься моим послушником – это гарантирует тебе жизнь, – или, – он развел руками, – ты будешь казнен, а женщина все равно последует дорогой тех, кому суждено вытянуть жребий ухода в иной мир, – он помолчал и добавил: – Лучший мир.
– Это моя женщина. Я бился за нее и готов биться снова, – холодно проговорил Лешага, словно пропустив мимо ушей все сказанное перед тем. – Столько раз, сколько понадобится.
– Каким же образом?
Уголок губ Лехи чуть приподнялся, одно мгновение – он ушел в кувырок и связанные руки его оказались впереди. Еще миг – и лежащий на столе автомат с резным прикладом оказался бы у него. Но не тут-то было. Человек в маске без лишних движений ушел в сторону и ударом ноги сбил оружие на пол, а в следующую секунду его пятка с силой врезалась в солнечное сплетение бывшего стража, отбрасывая того в сторону. Лешага отлетел, успев по пути зацепить пару разбросанных на столе патронов. Удар был резким и точным, все нутро обожгло, будто расплавленным огнем. Ученик Старого Бирюка вскочил, сцепив зубы, острые головки пуль торчали из его кулака двумя клыками.
– Хорош, хорош, – Красный улыбнулся чуть насмешливо, но без злобы. – Ладно, специально для тебя я придумал еще один вариант. Ты говоришь, что это твоя женщина. Пусть будет так, я принимаю вызов. Когда ты проиграешь, станешь моим послушником. А моей женщине надлежит смириться с ее жребием.
* * *
Звуки приближались. Марат растерянно оглянулся. Бежать обратно к пулемету нет смысла. Застрять в узком лазе к моменту прибытия этих жутких охотников за людьми ему хотелось ничуть не больше, чем принять бой здесь, у распластанного на полу тела. Он представил, как его, осыпая насмешками, вытягивают за ноги, и готов был завыть от жалости к собственной персоне. Но ни жалеть себя, ни выть не было ни времени, ни смысла. Он еще раз огляделся. Прямой коридор длинной норой уходил в глубь скалы. «Куда бы спрятаться? Разве что…» – он бросил взгляд на высокий свод. Там, под самым потолком, толстыми удавами, намертво прикованные к камню металлическими скобами, тянулись какие-то трубы. Сбросив обувь, драконид уперся руками и ногами в стены, изо всех сил пытаясь уподобиться мерзкой, но полезной многоножке, пожирательнице мух. Наконец он достиг цели, ухватился когтями рук за трубку, подтянулся и впился в темную шкуру трубы ногами. Висеть было трудно и больно, Марат до хруста сжал зубы, чтобы не заорать. Голоса приближались. Чешуйчатый едва успел досчитать до ста, как рядом с трупом появились еще трое в масках с автоматами на изготовку. Один склонился над бездыханным телом, двое держали под прицелом ведущий к пулемету тоннель.
– Мертв, – наконец подытожил осматривающий. – Кажется, ничего не пропало, даже вот, обувка какая-то.
– Бегом! – раздалась команда. Все трое, прикрывая друг друга, перебежками бросились к лазу, надеясь перехватить убийцу. Чуть выждав, юноша мягко спрыгнул наземь и со всех ног бросился в противоположном направлении, лихорадочно осматривая стены в поисках хотя бы самого хлипкого, самого незначительного убежища.
Коридор закончился, упершись в новый, поперечный. Марат в сомнении оглянулся. Куда бежать? Налево? Направо? Времени для раздумий не было.
«Кажется, большинство людей – правши, – мелькнуло в голове. – Значит, подумают, что я повернул направо». Он бросился налево. Драконид бежал, пока не увидел небольшую вырезанную в камне нишу со вбитыми в стену железными скобами лестницы. Он глянул вверх. Там виднелся открытый люк. «Была, не была», – решил герой-недоучка, и ящерицей устремился в убежище.
– Что случилось, добрый брат? – послышалось над его головой, как только он просунул ее в лаз. – Я же только заступил на пост. Тебе еще рано на смену.
– Сдавайся, вражий сын! Еду-еду – не свищу, а наеду – не спущу! – задыхаясь от волнения, выкрикнул Марат героическую фразу, вычитанную в одной книге.
Человек в маске сидел во вращающемся кресле, перед ним торчало несколько труб. В одну из них он внимательно, не отрываясь, смотрел. Услышав за спиной странный, но резкий окрик, солдат было дернулся, но ствол автомата уперся ему в голову.
– Сдаюсь, – обалдело прошептал замаскированный, переводя взгляд от трубы к Марату. – О-ой, ты кто?
* * *
Один из смиренных братьев, опасливо поглядывая на пленника, развязал путы, стягивающие его запястья, и вручил нож. Леха почувствовал в ладони знакомый вес клинка, шероховатость рукояти. Никаких подвохов. Это было его оружие.
Зал, куда они пришли, по всей видимости, использовался для тренировок, хотя помост, которым он заканчивался, свидетельствовал, что так было не всегда. Красный уже ждал его, разглядывая сквозь прорези маски с насмешливым интересом. Едва завидев противника, Лешага пошел на сближение, Старый Бирюк учил: «Как только увидел врага – бой начался! Как только узнал, где враг, – бой начался!» И какая разница, что отец Настоятель не двигался с места, точно застыл в своем беспечном созерцании. Приблизившись на дистанцию атаки, бывший страж резко выбросил левую руку к лицу врага и на развороте ткнул ножом вперед. Если бы тень можно было поразить, она бы непременно была повержена. Настоятель же чуть сместился, пропуская удар мимо себя.
– Не торопись, – посоветовал Красный. – Пусть руки отойдут от веревок. Разомни запястья. – Слова звучали сочувственно и доброжелательно, но Лешага заскрипел зубами от негодования. Уже много лет никто не разговаривал с ним в подобном тоне. Он сбросил пятнистую куртку, и в тот момент, когда со стороны казалось, что та вот-вот упадет на пол, Леха развернулся, швыряя ее в лицо противнику. Старый Бирюк учил: в поединке есть лишь одно правило – выживи и победи, все, что может помешать этому – уловки врага. Атака последовала незамедлительно. Но оказалась столь же безуспешной, как первая.
– Ты скосил глаза перед броском, – объяснил Настоятель. – Не позволяй противнику читать свои замыслы, – с видом мудрого учителя прокомментировал он, танцующим движением обходя Лешагу, перехватывая инициативу и рассекая вдоль рукав его рубахи. Леха крутанулся, пытаясь воткнуть нож в бок противнику. Не получилось. Тот словно перетек, огибая вооруженную руку соперника, и располосовал второй рукав.
– Неплохая скорость, но все та же стандартная ошибка. Твоя голова участвует в бою, руководя движениями рук. А ей надлежит бороться с моей головой, тело само должно знать, что делать. Запомни, руками и ногами управляет спинной мозг. Давай, мальчик, удиви меня чем-то новым.
Красный провел секущий удар в район горла, совершенно не вяжущийся с доброжелательным тоном. Но ученик Старого Бирюка был настороже, легко ушел вниз под бьющую руку, намереваясь контратаковать, но едва успел уклониться от летящей по дуге вниз холодной стали.
– А вот это уже было совсем неплохо. Еще года два тренировок, и у тебя появится шанс на успех. Дерзайте, юноша!
Лехе казалось, что в жизни его не было человека, которого бы он ненавидел так, как этого верзилу, лениво рассуждающего о тонкостях боевых искусств. Это со стороны могло показаться, что любезный и терпеливый учитель просто занимается с нерадивым учеником, Лешага же отлично понимал, что Настоятель изводит его, стараясь заставить поддаться эмоциям, почувствовать себя ничтожеством, способным лишь забавлять Мастера, и только тогда, достигнув цели, атаковать без опаски. Красный уже разок попробовал, и хотя эта попытка не принесла ему успеха, он испытал скорость его реакции и уровень владения оружием. И то, и другое показалось ему достаточным, чтобы продолжать «миролюбивую беседу».
«Забудь о враге, – откуда-то из памяти всплыла фраза учителя. – Его нет, он лишь видимость, лишь твои представления о нем. Просто делай свое дело.
– Но как же забыть? Ведь на самом деле он есть, – упрямился в ту пору мальчишка.
– Ты ощущаешь ветер?
– Конечно.
– А если закроешь дверь? Укроешься в доме?
– Нет, – с сомнением отвечал юнец, чувствуя в вопросе подвох.
– Так и здесь. Ты не борешься с ветром. Только в твоем глупом, обидчивом мозгу ветер представляется врагом. Делай свое дело. Не борись, ты ничего не докажешь ветру».
Острие клинка противника черкнуло его по груди, распоров ткань рубахи. Леха заученным движением отпрянул, поворачиваясь, едва сталь прикоснулась к коже, и ударил в ответ рубящим по предплечью. На руке Настоятеля свежей кровью заалела глубокая царапина. Но тот не обратил внимания, хотя… Бывшему стражу показалось, что враг пустился на очередную хитрость. Лешага отпрянул и начал кружить, медленно переступая, словно прощупывая взглядом противника.
Красный почему-то не слишком реагировал на эти движения, он постоянно смещался, но внимание его было приковано к располосованной на груди Лехиной одежде. Тот сделал чуть заметное движение левым плечом и атаковал правой, в последний момент перекидывая нож в левую руку. Отец Настоятель отпрянул.
– Стой. Откуда у тебя это?
– Что? – не понял Леха.
– Этот медальон у тебя на груди? Тоже снял с трупа?
– Не твое дело!
– Мое. Ну же, отвечай!
– Этот медальон дал мне мой учитель.
– Ты ученик Бирюка? Он жив?!
– Семь лет назад был.
Верзила крутанул нож между пальцами.
– Как интересно. Тогда он наверняка рассказывал обо мне. Я – Сохатый.
– Нет, – отрезал воин.
– Не может быть! Мы были… – Настоятель на мгновение смолк, – приятелями. Близкими приятелями.
Лехе вспомнился день, когда он задал тот вопрос, судя по реакции учителя, очень глупый. В то время они с Бурым отрабатывали технику рукопашного боя, тут в одиночку не слишком преуспеешь. Тогда-то детское любопытство и дернуло его за язык.
– А у тебя тоже был напарник? – спросил он наставника.
– Он погиб, – буркнул Старый Бирюк. – И ты сдохнешь, если будешь двигаться, точно кочерга на клешнях. Нападайте оба, коряги ходячие!
Через три дня они с Бурым смогли подниматься с лежанок, едва не на карачках доползать к выходу из хижины.
– У Старого Бирюка не было приятелей. Лишь побратим. Но он мертв. Старый Бирюк сказал…
Атака Настоятеля была стремительной.
* * *
Марат ликовал. Еще несколько дней тому назад, когда он увидел Лешагу и попытался выпалить по нему из стрелялки, руки словно окостенели, и он готов был поклясться, что даже чешуя встала дыбом. А тут на его личном боевом счету за столь короткое время появился один уничтоженный противник и один пленный. А уж хитрой выходкой в коридоре он и вовсе был горд, не терпелось похвалиться своими достижениями перед наставником, как только освободит его. В удаче юнец уже не сомневался. Оставалась одна малость: придумать, как.
– А ну-ка, что тут у тебя?! – как можно более устрашающе процедил он, указывая пленнику на трубы.
– Перископы, – не думая таиться, ответил тот. Он мог бы назвать какой угодно термин на эту букву или на любую другую. Чешуйчатый бы все равно не понял.
– Да ты что, белены объелся?! – подражая тону Лешаги, рявкнул герой-недоучка. Это была его личная месть за «перископ». Он не ведал, что такое белена, и был уверен, что противник знает о ней не более него. – Мозги мне пудрить будешь?! – еще в детстве драконид мечтал произнести эту грозную фразу в подобающей обстановке, и вот, наконец, представился достойный случай. – Прикрой рот и сиди тихо, как мышь под веником! – он ткнул человека в маске стволом под ребра. – Марш в угол!
Смиренный брат отступил безропотно, все еще пытаясь сообразить, что за страшилище забрело к нему, и почему оно разговаривает человеческим голосом.
Продолжая угрожать бестолково выставленным в сторону монаха автоматом, чешуйчатый глянул в одну из труб и обмер. Лес обрывался перед ним. Внизу широкой лентой тянулась неведомо куда неведомо какая река. Поперек реки был установлен целый ряд колес, вращаемых неуемным течением. Возле колес караулили полтора десятка братьев с автоматами на изготовку. Марат глянул в следующую трубу, его физиономия тут же скривилась.
Знакомая полянка с грудой замшелых камней, скрывающей, как он теперь знал, вход в бунк. Третья. Он чуть не отпрянул от трубы. Длинный караван тянулся по каменистой дороге. Несколько прорв с автоматами и ружьями охраняли пленников. Вернее, по большей мере пленниц. Многих он узнал, они были из его родного селения. Другие были захвачены в людских поселках. Мужчин почти не было, но одного из них везли привязанным к широкой деревянной телеге. Рядом, не сводя с него глаз, сидело еще двое охранников. Человек казался спящим, однако даже сейчас было понятно, насколько пленник огромен и силен. И одежда… Марат точно помнил, совершенно такая же была на Лешаге в день их первой встречи. «Это же Бурый»! – пронеслось у него в голове.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11