Глава 21
Аттила вяло махнул рукой, отгоняя изнывающих от вечного голода комаров. От Эргеза не укрылся этот жест.
«Надо же, — подумал он, — эти мелкие твари пьют кровь Пророка так же, как кровь любого из тех, кто сейчас тянет канаты на болоте…»
Помнится, раньше гнусная мошкара облетала стороной Владыку истинно верных. Правда, тогда он источал резкий пряный запах, не то что сейчас. Быть может, это тоже знак? Быть может, и благодать Отца Небесного покинула Всевеликого? Если Пророк имеет священное право казнить и миловать, то Творец Небесный, стоящий над всеми, кто дышит, тем более может явить свою власть над каждым, и сам Пророк тоже в его воле.
Эргез поглядел на работников. Те хорошо постарались, и теперь к массивной туше посланца небес тянулись вполне удобные канатные мостки, а железное тело его было опутано многочисленными веревками, с помощью которых люди Пророка, выбиваясь из сил, выправляли опасный крен.
— Что прикажешь, о Глас Потрясателя Вселенной? — склонил голову халиф.
Старец молчал, не отрывая взгляда от обожженного космическим холодом небесного пришельца.
«Неужели он не знает, что сказать? — подумал Эргез, и эта мысль пронзила его ужасом, почти болью. — Нет, он просто стар. Чересчур стар».
— Я должен попасть туда, — наконец шевельнул сухими губами Властитель Правоверных, не переставая сверлить взглядом тусклую обшивку. — Пусть вождь этих, — он кивнул на работников, — скажет, что прибыл Аттила.
«Не Пророк, — подумал халиф, — не Владыка истинно верных. Просто Аттила! — В глазах его искрой терзающего душу огня вспыхнуло неуместное сомнение. — Кто же он для Эдварда Ноллана, примчавшегося со звезд? Быть может, действительно всего лишь никчемный старец, переживший годы своей мощи?»
Он чуть отъехал от повелителя, точно опасаясь, что тот услышит его крамольные мысли, сделал знак приблизившемуся вождю и передал ему приказ. Тот опрометью бросился к берегу и, сложив ладони рупором, закричал что есть сил, возвещая о радостном событии. Через мгновение над болотом возник образ Эдварда Ноллана IV в мундире капитана астрофлота.
— Это не Он, — с облегчением прошептал старец, глядя на движущуюся голограмму. — И вообще не человек, лишь марево.
— Не Он? — переспросил халиф, и тут же до хруста сжал зубы, чтобы не дать воли предательскому языку: «А ты что же, полагал увидеть Его? Значит, возможно, Он жив?! Ты не уверен в Его смерти. Быть может, тебе и вовсе не известно, и никогда не было известно, жив Он или мертв?».
— Добро пожаловать на корабль! — объявил призрачный Ноллан с широкой улыбкой на приветливом лице. Вслед за этим в повисшей вдруг тишине массивная плита шлюзовой камеры медленно отошла в сторону.
— Ты ступай впереди меня, — скомандовал Пророк, и Эргез ловко спрыгнул с коня. — Вы двое, — правитель истинно верующих обернулся к гвардейцам, — поможете мне идти.
Двое храбрецов в черных непроницаемых шлемах и бронежилетах спешились, готовые вести под руки огромного согбенного годами старца.
«Как странно, — подумал халиф, — кто бы ни был прилетевший, он зовет себя Нолланом и совершенно не опасается Пророка, большую часть жизни посвятившего неустанной борьбе с ним. Более того, он зовет Владыку Правоверных в свой летающий дом, как доброго гостя».
Процессия двинулась по наплавным мосткам в сторону открытого люка. Мостки чуть раскачивались и проседали на каждом шагу, заставляя и без того неуверенно стоящего на ногах старца морщиться и сдавленно охать.
— Прошу вас, здесь осторожнее. Тут металлический порожек. — Эдвард Ноллан жестом любезного хозяина приглашал войти. — Наташа, приготовь стол.
— Слушаюсь, мой капитан, — объявила силиконовая красавица, выплывая из ниши.
— Простите, что так наскоро, — рассыпался в извинениях командир разведывательного шлюпа. — Ужасно рады вас видеть!
Эргез благодарно кивнул, стараясь не выдать настороженности. Он никак не ожидал, что столь невероятным летательным аппаратом, рассекающим небо, точно отточенный клинок, может управлять такой юнец. «Пожалуй, он всего лет на пять старше моего первенца. Тот, конечно, лихо держится в седле, и уже пару раз водил свой первый отряд, но представить, чтобы он смог вот так… — халиф вошел, не убирая пальцев с рукояти Шамшира. — Но, может, вся эта приветливость — не более чем уловка, и нас ждет засада?! Ведь, как бы то ни было, прилетевшие величают себя именем врага рода человеческого… Но, с другой стороны, будь это западней, не разумнее ли было скрыть ненавистное имя?»
Засады как будто не было. Эргез внимательно осмотрел помещение. Кроме этого безоружного мальчишки у входа еще один, примерно тех же лет, и эта красотка Наташа: пышногрудая, пышнобедрая, с тонкой, точно у осы, талией, с полными чувственными губами и глазами, удивленно распахнутыми навстречу мужчине.
Эргез знал таких. По неизреченной милости своей Творец создал их для утоления мужской страсти. Он мельком глянул, как призывно движется прелестное создание, и вновь начал обшаривать глазами внутренность летательного аппарата в поисках скрытой опасности. Если она и присутствовала здесь, то упрятана была так, что обычным взглядом не отыскать. Он прошел в глубь командного отсека, еще раз огляделся и поднял руку, давая сигнал телохранителям Пророка, что путь свободен.
— Прошу извинить за неучтивость, — вновь заговорил Эд Ноллан, увидев перед собой изнуренного годами старца. — Отец просит узнать, не тот ли вы Аттила, что некогда возглавлял…
Древний клинок, некогда принадлежавший Карлу Великому, а до него — неудержимому предводителю гуннов, блеснул отточенным лезвием, рассекая гортань гостеприимного хозяина. Кровь фонтаном ударила из перерубленной аорты. Пророк был стар, но списывать его со счетов оказалось рано.
Эргез метнулся ко второму пришельцу, желая сбить с ног, скрутить, как ягненка, но поздно, тот уже сползал по стенке с длинным метательным ножом в груди. Несокрушимые Пророка знали свое дело.
— Прошу к столу, — в проеме возникла Наташа, нежно улыбающаяся и, кажется, не замечающая окровавленных тел на полу.
— Эту я дарю вам. — Аттила вальяжно опустился во вращающееся кресло у пульта. Телохранители, словно охотничьи псы, спущенные с поводка, кинулись на красотку, срывая с нее одежду.
«Он горд собой, — искоса глядя на старика с окровавленной саблей в руках, неприязненно подумал халиф. — Но он — глупец, выживший из ума остов былого Аттилы! Кто знает, не рассекут ли завтра небосклон другие летающие корабли? Наверняка там, в черной бездне над Землей, их бессчетное множество! И теперь они будут готовы атаковать без всяких разговоров! А мы как не знали ничего о враге, так и не знаем!
Но может, вовсе и не глупец? Мальчишка, называвший себя Нолланом, хотел что-то уточнить. Ссылался на отца… Кажется, он узнал Аттилу. У Пророка явно имеется какая-то старая постыдная тайна, и этому несчастному сосунку она была известна».
— Ты сегодня нерасторопен, Эргез, — в хриплом голосе Пророка слышалась насмешка. — Однако твоя нерасторопность усыпила бдительность врага рода человеческого, и я не стану наказывать тебя. Ты пойдешь третьим, — он указал на открытую дверь, за которой, прямо на столе, уставленном едой, разыгрывалась настоящая оргия. — Ты ведь тоже хочешь эту женщину.
«О чем он думает! Старик, безумный ишак!»
Халиф приблизился, благодарно склонился перед Аттилой, а в следующую секунду одна его рука ухватила старца за подбородок, вторая легла на затылок. Резкий поворот, хруст позвонков, и навеки застывшее в удивлении лицо.
Эргез одним движением наклонил голову мертвеца, чтобы со стороны казалось, будто старец дремлет или погружен в глубокую задумчивость. Затем подхватил выпавшую из разжатых пальцев саблю, с наслаждением ощутив, как покорно она льнет к руке, готовая исполнить волю нового господина…
За распахнутой дверью молодчики, сбросившие шлемы и скорлупу бронежилетов, с плотоядным рыком предавались радостям мужского естества. Халиф скользнул к ним. Ему сейчас не было дела до стонущей девицы. Та, казалось, ничего не имела против.
В таком деле оставлять свидетелей — равносильно смерти.
Один росчерк холодной стали: снизу верх, разворот кисти и удар с потягом на себя — два трупа рухнули, заливая кровью обнаженную красотку. Та даже не завизжала, так и осталась лежать, призывно раздвинув ноги.
Эргез брезгливо поморщился.
— Вставай.
— Как пожелаешь, — нежно проворковала она. — Мне повернуться или встать на колени?
Халиф заскрежетал зубами.
— Ты умеешь управлять этим?
— Я могу отправить шлюп в обратный путь, — совершенно не стесняясь наготы, объявила Наташа. Наследнику Пророка она почему-то была отвратительна до дрожи.
— Значит, отправляй. И передай тем, кто послал тебя, что я — Эргез, повелитель народа истинно верных. Что я не желал смерти ваших послов. Сама видишь, я покарал виновных.
Наташа глядела на спасителя ясными голубыми глазами, навсегда фиксировавшими происходящее и, как это было записано в кибернетическом мозгу на случай экстренных ситуаций, тут же передавала увиденное на пульт Эндимион-сити.
— Как пожелаешь, — вновь сказала она. — Мне стоять или лечь?
Халиф молча повернулся и направился к выходу. Красавица в полной тишине подошла к пульту, и едва Эргез переступил порог, дверь с уже знакомым шипением затворилась, а еще спустя несколько минут в клубах пламени и смрадного болотного пара аппарат взмыл в темнеющее небо.
— Он вознесся! — указывая на исчезающую светлую точку, заорал Эргез, сжимая в руке узорчатую рукоять сабли, небрежно отертой от крови. — Он завещал мне власть над этим миром!
* * *
Железная дверь камеры со ржавым визгом приоткрылась, впуская посетителя. Лежавший на каменной скамье, высеченной прямо в скале, крепыш со связанными за спиной руками приподнялся навстречу нежданному гостю.
— Я принес тебе книгу о деяниях одного древнего разведчика по прозванию Штирлиц, — благодушно заговорил Хранитель Знаний. — Она называется «Приказано выжить». Там много непонятного, но ее стоило прочесть до того, как совать голову в петлю.
Двузубый метнул на посетителя недобрый взгляд:
— У меня связаны руки, — зло напомнил он, кривя губы. — Я даже не смогу перелистывать страницы.
— Ничего, — заверил старик, — я развяжу тебе их.
— А не боишься, что я нападу и задушу тебя?
Старый человек лишь покачал головой.
— Скажу по секрету, достопочтенный страж, я мог бы убить тебя в тот самый миг, когда недобрая мысль зародилась в твоей голове. Лучше не пробуй. Давай-ка я развяжу тебя, и мы поговорим, как старые знакомые.
— Выходит, я мало знал о тебе, Библиотекарь, — криво ухмыльнулся страж.
— Не ты один, — согласно кивнул гость. — Но и я о тебе, как теперь стало понятно, знал недостаточно. У нас есть время восполнить этот пробел.
— Ошибаешься, — губы пленника надменно изогнулись. — У вас нет времени. Очень скоро здесь будет армия Эргеза — халифа правоверных. Армия, по сравнению с которой отряд его брата — все равно что кулак рядом со всем телом.
— Для того чтобы тело рухнуло наземь, достаточно воздействовать на один палец, — с неизменной улыбкой возразил Хранитель Знаний. — Но ты говоришь совсем не о том. Угрозы — оружие бессильных. Мы здесь не меряемся, чьи кулаки больше, просто знакомимся друг с другом заново.
— Что же ты хочешь узнать? — Двузубый впился глазами в изборожденное морщинами лицо старика.
— Судя по внешности, ты не относишься ни к одному из коренных народов, живших по ту сторону Срединного Хребта до Того Дня. На выходца с острова Чеч ты похож несколько больше, но все равно слишком темен лицом. Скорее облик твой подходит уроженцу гор Великого Хребта, именуемого также Крышей Мира. Это так?
Пленник удивленно кивнул.
— Совсем недавно ты сказал, что был в плену у людожегов. Признаться, меня уже тогда несказанно удивили твои слова. Эти нелюди, именующие себя истинно верными, никогда не оставляют в живых пленников, отказавшихся принять их веру. Они их попросту сжигают.
Я было решил, что ты, Двузубый, хочешь меня обмануть, однако твоя спина исполосована шрамами от бича, и это наводит на странные мысли.
— Это не доказывает ничего! — надменно оскалился пленник. — Быть может, я смог бежать…
— Если бы ты сказал «улететь», поверить было бы легче, — укоризненно покачал головой Хранитель Знаний. — Я внимательно осмотрел твои шрамы. Ты не скоро смог бы вновь бегать. Но вместе с тем в твоих словах есть правда: тебя пытали именно в стане Пророка, а не в каком-нибудь другом месте. У кнутов приверженцев Аттилы есть одна неприятная особенность: они усеяны множеством острых мелких шипов, оставляющих на теле весьма характерный след.
Пленник дернул плечом. Вспомнились не самые приятные минуты жизни.
— Ты подметил верно, старик, — хмуро ответил уроженец Крыши Мира. — И раз ты знаешь, как терзают люди Пророка, должен понимать, что тебе нечем запугать меня.
— Поверь, — грустно вздохнул Библиотекарь, — это не так. Однако разве я запугиваю? Мы ведем мирную беседу. А теперь позволь мне продолжить.
— Еще ты задаешь вопросы.
— Как утверждал один древний мудрец, «Даже если вы всерьез решили кого-то убить, ничто не мешает вам быть с ним вежливым», — негромко ответил старец. — А я так и вовсе не решил еще, будешь ты жить или умрешь.
Нам с тобой сейчас важно другое: земли, откуда ты родом, уже долгие годы под властью Пророка. Каждый рожденный с младенчества верен ему. Можешь даже не открывать рта, чтобы сказать иное. А это значит, что тебя не брали в плен. Тебя секли за покуда неведомую мне вину. А затем, в наказание, прислали сюда тайным лазутчиком.
— Это твое предположение, — хмуро проговорил Двузубый.
— Конечно, — легко согласился Хранитель Знаний. — Всего лишь предположение. Или нет… — Он положил книгу на лежанку и устремил пристальный взгляд в скупо освещенное лицо Двузубого. — Тебе, несомненно, известно, что души людей, не упокоенных по обряду, так и блуждают в этом мире. Блуждают, ища возможности отомстить убийце.
Быть может, душа убитого тобой вчера здесь, в этой камере, гвардейца Пророка следовала за тобой по пятам этой ночью до Книжной Сокровищницы? Ты не думал об этом?
Он был твоим единоверцем, а ты не позаботился схоронить его, как велит завет! Быть может, увидев, как ты попался, душа Несокрушимого явилась на мой зов и с радостью поведала все то, о чем молчал заколотый тобой воин? Рассказала, к примеру, что знала тебя много лет и некогда, когда имела тело, обучалась с тобой вместе премудростям тайной войны. И, конечно, не только им.
Темное от природы лицо крепыша заметно побледнело.
— Ты говоришь правду? Хамид приходил к тебе?!
— Вероятно, ты хотел бы узнать другое: придет ли он сюда, — уголками губ улыбнулся старик. — Тебе будет лучше, если не придет. Он верил, что старый друг его спасет, до последнего мгновения верил.
— Он знал, что, если я помогу ему бежать, — в отчаянии воскликнул пленник, — мне придется уйти вместе с ним…
— А ты верен Пророку и свято исполняешь волю его, ибо когда-то он сохранил тебе жизнь?
Двузубый прикусил язык.
— Ты хочешь, чтобы я служил тебе? — после недолгой паузы спросил он.
— Зачем? У меня есть слуга, который помогает носить книги и готовить еду. Больше мне никто не нужен.
— Ты понял, о чем я спрашиваю.
— Я стар, но не настолько глуп, чтоб предлагать тебе это. И тебе, и мне известно, что перебежчиков не любят.
— Я сохраню верность Аттиле, даже если умру здесь. Так будет спокойнее, — жестко отрезал Двузубый.
Старец покачал головой.
— Вряд ли тебе удастся долго сохранять ему верность.
— Это еще почему?!
— Он стар и скоро умрет.
— Пророк никогда не умрет! — возмутился Двузубый.
— Аттила вскоре предстанет пред Творцом, что бы ты ни думал, — насмешливо заверил Библиотекарь. — Он старше меня на семь лет. А если быть точными, на семь лет, три месяца и две недели. Я знавал его задолго до того дня, когда он объявил себя Пророком.
Горец удивленно вскинул бровь, а Хранитель Знаний продолжал:
— Так что блюсти неукоснительную верность тебе придется не ему, а Эргезу. Ведь это он послал тебя. И он же некогда подверг жестокой пытке. Разве не так?
— Я был виновен.
— Гвардейцев Пророка казнят лишь за измену. Тебя же помиловали. Не правда ли, странное дело?
Глаза пленника пылали, как два уголька.
— Это была измена, но не совсем, иначе бы тебя разорвали конями, — неспешно продолжал рассуждать Библиотекарь. — Ты кого-то пожалел?
— Да, — хмуро выдавил пленник. — Одного юнца. Тот спутался с девкой из неверных.
— Вот как, — покачал головой Хранитель Знаний. — Несокрушимых, как мне известно, не посылают казнить обычных юнцов. Для этого всегда находится множество свободных рук. Значит, это был не просто юнец. Ведь так? Несложно сообразить, какой именно!
Помнится, халифы посылают гвардейцев Пророка из своих отрядов для охраны наследников властителей иных земель, входящих в державу истинно верных. Я не ошибаюсь?
Двузубый опустил глаза и скрипнул зубами, вспоминая те злополучные дни.
— Это был сын Шерхана, халифа Великого Хребта.
— Земляка пожалел, — констатировал старик. — Понимаю.
— Да, пожалел! — выкрикнул Несокрушимый. — Он был мне другом!
— Как ты думаешь, — нарочито задумчиво спросил Хранитель Знаний, — Шерхан простил твоему владыке гибель сына?
— А с чего ты взял, что он мертв? — с ядовитой ухмылкой произнес крепыш. — Пророк милосерден, он сохранил жизнь несчастному.
— Ну конечно! Он жив, но, во искупление преступления, сослан туда, где смерть всегда стоит у его плеча. Сюда, в Дикое Поле?! Он находится где-то поблизости, не так ли? Твой приятель знал об этой истории и поплатился…
Бывший гвардеец в ярости вскочил, понимая, что сболтнул лишнее. В тот же миг одна нога старца подцепила его лодыжку, вторая ткнула сбоку колено, обрушивая на пол.
— Я же просил, не дергайся! Сын Шерхана возле Лешаги?! — холодно рыкнул Седой Ворон, склоняясь над пленником, и взгляд его был страшен. — За ними направился отряд, пришедший с Исмаилом?
Двузубый расхохотался:
— Ты опоздал. Вы ничего уже не сможете с этим поделать!
* * *
Голос в динамике рубки диспетчера центра управления полетами заговорил куда быстрее обычного:
— Кэйт, детка, как только закончится встреча со старейшиной тамошнего племени, информацию сразу мне.
— А если это тот самый Аттила?
— Давай смотреть правде в глаза: шанс угасающе мал. В тех краях это было довольно популярное имя. Но если это вдруг действительно он, конечно, давай экстренный сигнал. В ином случае не отвлекай, у нас тут полный дурдом, сама понимаешь.
Теперь будет готовиться эскадра, забот полон рот. Мне еще доклад готовить. Вечером на адмиралтейском совете надо утвердить кандидатуры флагманов, а потом и вовсе чехарда начнется: капитаны, старпомы, штурманы, каждого десантника поименно назначать придется! Сколько обид будет, подумать боюсь… Ладно, действуй.
— Есть, сэр! — Кэйт вновь повернулась к монитору и включила связь. — Шлюп «Джеймс Хоукинс», доложите обстановку.
Изображение вспыхнуло в тот же миг. Четкое, объемное, будто девушка сама очутилась в рубке. Краем глаза Кэйт заметила распластанного на полу Сикорского с ножом в груди. Затем изображение резко повернулось, показывая темное стекло непонятного сферического шлема. В следующее мгновение шлем отлетел в сторону, и на экране возникла оскаленная физиономия.
«Эта омерзительная кукла, — догадавшись, откуда идет странное изображение, брезгливо сморщилась диспетчер. — Но, но…»
Возле первого лица появилось второе. Затем не только лицо. Кэйтлин в ужасе закрыла ладонью глаза и в отчаянии хлопнула второй рукой по кнопке тревоги. Затем она услышала голос. Камеры объемного вида в глазах Наташи перекинули через сотни тысяч миль образ широкоплечего статного бородача средних лет, с хищным прищуром черных глаз на холодном лице. В руке незнакомца был зажат окровавленный клинок.
— …Сама видишь, я покарал виновных, — услышала девушка. Ей показалось, будто чужак обращается прямо к ней, и она застыла в ужасе.
Тем временем он развернулся и зашагал к открытому люку шлюзовой камеры, и тут диспетчер увидела обезглавленного Эда, лежащего в луже крови, и старика, сидящего в кресле в позе глубокой задумчивости.
