— Генетически они просто близнецы. Единственное различие между ними — Антонов ключ.

— Итак, у Дельфийски два сына.

— У Дельфийски только один сын — Николай, и он будет находиться в Боевой школе еще долго. Боб же — сирота, подобранный на улицах Роттердама.

— Потому что его украли!

— Закон по этому поводу говорит совершенно ясно: оплодотворенные яйцеклетки — всего лишь имущество. Я понимаю, что вы подходите к этому иначе — с религиозных позиций, но поскольку МКФ имеет дело с законами, а не с…

— МКФ пользуется законами в том случае, когда хочет достичь определенной цели. Мне понятно — вы ведете войну. Я знаю, что определенные вещи находятся вне вашей компетенции. Но война не будет длиться вечно. Я прошу только об одном: пусть эта информация будет зарегистрирована и внесена в документы. И когда война кончится, все получат доступ к этой истории. Правды никто не сможет скрыть.

— Само собой разумеется.

— Нет, совсем не само собой. Вы прекрасно знаете, что с той минуты, когда муравьеподобные будут уничтожены, существование МФК станет бессмысленным. Он постарается это существование продлить под предлогом необходимости поддержания мира между народами. Но Лига, возможно, окажется не столь политически крепкой, чтобы уцелеть в националистических штормах, которые неизбежно разразятся. МКФ распадется на части, каждую из которых возглавят свои лидеры, и Боже упаси, но какая-нибудь из частей флота сможет направить свое оружие даже против самой Земли.

— Вы тратите слишком много времени на чтение Апокалипсиса.

— Я, конечно, не отношусь к числу гениальных слушателей вашей школы, но все же вижу, как бушуют потоки различных взглядов здесь, на Земле. Средства массовой информации разносят призывы демагога Демосфена, пытающегося натравить общественное мнение Запада на незаконные и тайные маневры Полемарха, нацеленные на создание Нового Варшавского Пакта. Пропаганда же, распространяемая из Москвы, Багдада, Буэнос-Айреса и Пекина, еще более смертоносна. Раздаются и разумные голоса — вроде Локи, — но они почти не слышны и на них никто не обращает внимания. Ни я, ни вы не в силах остановить грядущую войну, но мы можем сделать кое-что, чтобы эти дети не стали пешками в начавшейся уже игре.

— Для них единственная возможность не стать пешками заключается в том, чтобы стать игроками.

— Вы их воспитали. И уж конечно, их не боитесь. Тогда дайте им шанс выиграть.

— Сестра Карлотта, вся моя работа направлена на обеспечение победы в грядущей битве с муравьеподобными. И на превращение этих детей в блестящих и надежных командиров.

За пределы этих обязанностей я не заглядываю.

— И не надо заглядывать. Просто оставьте открытыми двери, через которые их родители могут потребовать возвращения своих детей домой.

— Сейчас я не могу думать об этом.

— Но «сейчас» — это единственное время, когда у вас есть силы достичь такой цели.

— Вы меня переоцениваете.

— А вы недооцениваете себя.

Армия Драконов тренировалась еще только месяц, когда Виггин вошел в казарму спустя несколько минут после того, как зажглись огни, держа в руке листок бумаги. Драконам надлежит встретиться с армией Кроликов в 7.00. Бой состоится до завтрака.

— Не хочу, чтоб вы заблевали весь Боевой зал.

— А нельзя ли нам хоть пописать для начала? — спросил Николай.

— Не больше декалитра на брата, — улыбнулся Виггин.

Все захохотали, но какая-то нервозность повисла в воздухе. Это была новая армия, с горсточкой ветеранов, что не давало особой надежды на победу, но и позволить унизить себя они не могли. У каждого был свой способ справиться с нервишками: одни стали молчаливее, другие — болтливее. Кто-то острил и балагурил, кто-то посерьезнел. А некоторые завалились в свои койки и закрыли глаза.

Боб внимательно присматривался к поведению товарищей.

Он старался припомнить, как в аналогичных случаях вели себя ребята из кодла Недотепы. И понял: те были голодны и страха перед позором не испытывали. Такой страх появляется лишь тогда, когда у вас достаточно еды. Значит, чувства, которые сейчас овладели солдатами, были у хулиганов — боязнь унижения, а не голода. И в самом деле, хулиганы в очереди у столовки демонстрировали именно эти чувства. Они все время выпендривались, зная, что за ними наблюдает множество чужих глаз. Они шли в драку со страхом в душе, но знали, что его надо скрыть и преодолеть.

А что чувствую я?

Что же происходит в моей душе, раз я вообще думаю об этом?

Ох…, да я просто лежу и наблюдаю. А ведь я один из них!

Боб натянул боевой костюм, но тут же вспомнил, что ему нужно сходить в сортир, прежде чем одеваться. Он швырнул костюм на пол, схватил с вешалки полотенце и обмотал его вокруг бедер. На какую-то секунду вспомнилась та ночь, когда он бросил свое полотенце за койку и полез в вентиляционную сеть. Теперь так не получится. Слишком мускулистым стало тело, слишком быстро он подрос. Боб все еще был самым маленьким слушателем в школе, он даже сомневается, что кто-нибудь заметил эти перемены, но он-то знает, как сильно вытянулись его руки и ноги. Теперь он мог достать многое из того, до чего не мог дотянуться раньше. Ему не нужно было подпрыгивать, чтобы достать сканер возле двери спортзала.

Я меняюсь, подумал Боб. Меняется мое тело. Впрочем, и манера мыслить — тоже.

Николай все еще валялся в койке, закрыв лицо подушкой.

У каждого свой способ успокоиться.

Другие ребята бежали в туалет, чтоб пописать или попить воды, но только Бобу пришла мысль принять душ. Его частенько дразнили, интересуясь, не успевают ли струйки воды остыть, пока доходят ему до макушки, но теперь эта шутка вышла из моды. Однако сейчас Бобу нужен был почти кипяток. Чтобы его самого скрыло в клубах горячего пара, чтоб серая пелена осела на зеркалах, чтоб исчезло все и он остался бы один — неизвестно где, неизвестно кто, неизвестно, маленький или большой.

Настанет день, когда они увидят меня таким, каким вижу я себя сам. Больше их всех. На голову, на грудь выше их.

Видящий куда дальше, способный таскать тяжести, которые им и не снились. В Роттердаме я думал об одном — как выжить. Но здесь, накормленный, я узнал, кто я такой. И кем могу стать. Они пусть думают, что я инопланетянин, что я робот, что я еще что-нибудь такое, ибо я генетически изменен. Но когда я совершу величайшее дело своей жизни, они станут гордиться мной, станут считать меня самым человечным человеком, станут проклинать каждого, кто в этом усомнится.

Я превзойду Виггина.

Боб попытался изгнать эти мысли из головы. Дело тут не в конкуренции. В этом мире вполне хватит места для двух великих людей, живущих в одно и то же время. Правда, Ли и Грант были соперниками и воевали друг против друга. Бисмарк и Дизраэли. Наполеон и Веллингтон.

Не то я сравниваю. Линкольн и Грант — два великих человека, а работали вместе.

Огорчительно, что подобных примеров мало. Наполеон, например, никогда не давал своим маршалам много власти.

Все победы должны были принадлежать ему одному. А кто из великих стоял рядом с Августом? С Александром? У них были друзья, были соперники, но партнеров не было.

Вот почему и Виггин принижает меня, хотя теперь из докладов своих подчиненных знает, что я самый умный солдат в его армии. Боится, что я стану его соперником. Это потому, что в тот самый первый день я дал ему понять, что рассчитываю на повышение, а он в завуалированной форме ответил, что в его армии этого не будет.

Кто— то вошел в душевую. Из-за пара Боб не видел, кто это. Никто его не окликнул, но шаги направились прямо к кабинке Боба и на пороге появился Виггин.

Боб стоял весь в мыльной пене и ощущал себя полным идиотом. Все наверняка уже в казарме. Готовятся к бою. А он так задумался, что забыл даже смыть пену. Просто стоял и думал, забыв обо всем. Он быстро встал под струи.

— Боб?

— Сэр? — Боб повернулся лицом к Виггину.

— Мне кажется, я отдал приказ собраться всем в спортзале?

Боб напряг память. Вся сцена снова прошла перед глазами. Да, Виггин действительно приказал всем принести свои боевые костюмы в спортзал.

— Извини… Я…, задумался о чем-то другом.

— Все мы волнуемся перед первым боем.

А вот такое Боб ненавидел! Чтобы Виггин смотрел, как он — Боб — совершает очевидную глупость! Забыть приказ, когда Боб помнит все! И почему этот приказ забылся? А теперь его утешают!

Свысока! Все, дескать, нервничают!

— Ты же не нервничал, — сказал Боб.

Виггин уже сделал шаг назад, но тут же вернулся.

— Не нервничал?

— Когда Бонзо Мадрид приказал тебе не пользоваться оружием. Предполагалось, что ты будешь стоять неподвижно, как чучело. И ты не нервничал из-за этого.

— Нет, — ответил Виггин. — Я просто взбесился.

— Все равно это лучше, чем нервничать.

Виггин опять собрался уходить. И опять вернулся.

— А ты тоже взбесился?

— Это случилось до того, как я принял душ.

Виггин засмеялся. Потом улыбка исчезла.

— Ты опаздываешь, Боб. И до сих пор не смыл мыло. Я уже приказал отнести твой боевой костюм в спортзал. Теперь тебе осталось только натянуть его на задницу. — Виггин снял полотенце Боба с крюка. — И вот это тоже будет ждать тебя внизу. Пошел!

И удалился.

Боб в бешенстве выключил воду. Поступок Виггина казался ему совершенно лишним и глупым, причем сам Виггин об этом хорошо знал. Заставить Боба бегать по коридору мокрым и голым, тогда как в это время солдаты всех армий возвращаются с завтрака!

Все что угодно, лишь бы унизить Боба! Это не только низко, но и глупо!

Боб, идиот, почему же ты торчишь тут? Почему не бежишь в спортзал, почему не набьешь морду Виггину? Вместо этого пытаешься успокоить свою жалкую душу и пробуешь унять дрожь в своих дурацких ножонках. Во всем этом нет ни малейшего смысла. Ничто тебе не поможет. Ты хочешь, чтобы Виггин сделал тебя командиром взвода и перестал бы третировать? Тогда зачем же ты совершаешь поступки, которые выглядят глупыми, мальчишескими, да еще свидетельствуют о твоей трусости и ненадежности?

И торчишь тут как замороженный.

Я трус.

Эта мысль металась в голове Боба, повергая его в ужас. И не желала уходить.

Я принадлежу к тем людям, которые цепенеют или совершают иррациональные поступки, когда они напуганы. К людям, которые теряют над собой контроль, распускаются и тупеют от страха.

Но в Роттердаме я же не был таким? Если бы был, то наверняка давно бы сдох. А может быть, я был именно таким?

Может быть, я именно поэтому не окликнул Недотепу и Ахилла, когда увидел их наедине в доке? Вместо этого я удрал и бежал до тех пор, пока не понял, какой опасности она подвергается. Почему же я не понял этого раньше? Да потому, что я понял все сразу, точно так же, как я слышал, как Виггин назначил нам встречу в спортзале. Я понял, я разобрался во всем до последней точки, но был слишком большим трусом, чтобы действовать. Слишком пугало меня то, что все может пойти наперекосяк!

Может быть, то же самое произошло и тогда, когда Ахилл валялся на земле, а я умолял Недотепу убить его. Я ошибался, а она была права. Права, ибо любой хулиган, которого она заманила бы в такое положение, наверняка затаил бы на нее злобу и мог убить ее на месте, как только она отпустит его.

Ахилл меньше других годился на роль такого спонтанного убийцы, возможно, он был единственным, кто охотно пошел бы на заключение соглашения, придуманного мной. Другого выбора не было. А я испугался. «Убей его!» — закричал я, потому что хотел, чтобы все кончилось поскорее.

И я все еще стою тут. Вода отключена. Меня тошнит, мне холодно, а я никак не могу сделать первый шаг.

В дверях кабинки показался Николай.

— Плохое дело эти твои поносы, — сказал он.

— Что?

— Да я рассказал Эндеру, что тебя несло всю ночь. И почему тебе понадобился душ. Что ты болен, но не хочешь сказать ему об этом, так как боишься пропустить свой первый бой.

— Я так напуган, что из меня ни одной какашки не выдавить, вот что, — ответил Боб.

— Эндер отдал мне твое полотенце. Сказал, что с его стороны глупо было его забирать. — Николай вошел в кабину и отдал полотенце Бобу. — А еще он сказал, что ты ему очень нужен в бою, и он будет рад, если ты пересилишь болезнь.

— Не нужен я ему. Он вообще не хочет, чтоб я был в армии.

— Пошли, Боб. Ты можешь пересилить себя.

Боб начал вытираться. Как приятно двигаться. Как приятно что-то делать.

— Думаю, ты уже просох, — сказал Николай.

Опять! Боб понял, что он трет сухим по сухому.

— Николай, что со мной случилось?

— Ты просто боишься, что ребята увидят, что ты всего лишь маленький ребенок. На это может быть лишь один ответ: ты действительно все еще ребенок.

— Но ведь и ты тоже?

— Значит, чувствовать себя плохо — это о'кей! Разве не ты повторял мне это множество раз? — Николай расхохотался. — Пошли. Если я, чувствуя себя погано, могу сделать это, то ты сможешь тем более.

— Николай? — позвал Боб.

— Что еще?

— Я действительно хочу какать.

— Надеюсь, однако, что ты не ждешь, чтоб я подтирал тебе задницу?

— Если через три минуты я не выйду, приходи за мной.

Холодный и потный — вот уж не думал, что такая комбинация возможна. Боб вошел в сортирную кабину и закрыл за собой дверь. Боль внизу живота казалась непереносимой. Но желудок не желал освобождаться, и Боб прекратил тщетные попытки.

Так чего же я так испугался?

Наконец его кишечник одержал победу над нервной системой. Бобу показалось, что из него разом вышло все, что он съел в школе за все время.

— Время истекло, — сказал Николай. — Я иду.

— На свою погибель, — отозвался Боб. — Я кончил. Иду.

Опустошенный, чистый и униженный перед лицом своего единственного настоящего друга, Боб вышел из кабины и обвязался полотенцем.

— Спасибо за то, что ты не обманул моих ожиданий и не выставил меня лгунишкой, — сказал Николай.

— О чем ты?

— О том, что у тебя и в самом деле понос.

— О, ради тебя я бы с радостью заимел и дизентерию.

— Вот что значит настоящая дружба!

К тому времени, когда они добрались до спортзала, все остальные уже были в боевых костюмах, готовые к выходу.

Пока Николай помогал Бобу влезть в костюм, Виггин приказал всем лечь на маты и расслабиться. Даже у Боба оказалась пара минут, чтобы заняться тем же. Затем Виггин поднял свою армию. Было 6.56. Расчет Виггина был верен.

Пока все они бежали вприпрыжку по коридору, Виггин время от времени подпрыгивал выше и касался рукой потолка.

Бежавшие за ним солдаты делали то же самое, стараясь дотронуться до той же точки, что и командир. За исключением особо малорослых. Боб даже не пытался. Его сердце все еще горело от унижения, возмущения и страха, которые он даже не пытался подавить. То, чем занимались солдаты, можно делать лишь тогда, когда ты ощущаешь себя частицей коллектива. А он не был его частью. После того как он показал себя блестящим слушателем в классах, правда колола ему глаза. Он трус.

Он вообще не годится для военной карьеры. Он испугался участия в Игре, так какая цена ему будет в бою? Настоящие генералы не дрожат под огнем неприятеля. Они бесстрашны, они подают пример отваги своим людям.

А я? Я цепенею, я часами торчу под душем, я спускаю в сортир недельный рацион еды. Хотелось бы мне посмотреть, как люди последуют этакому примеру!

У ворот Боевого зала Виггин успел построить свою армию повзводно, а затем спросил:

— Где находятся вражеские ворота?

— Внизу! — ответили ему хором.

Боб только губами пошевелил. Внизу, внизу, внизу, внизу.

Как лучше всего ухватить гуся за низ? А где у гуся верх, дурень?

Серая стена перед ними растаяла, и они увидели Боевой зал.

Там было темно, но не совсем — казалось, есть какая-то слабая подсветка. Местонахождение вражеских ворот можно было установить по отблескам на пестрых боевых костюмах Кроликов, чья армия как раз выливалась из своих ворот.

Виггин не торопился вводить своих в бой. Он постоял, окидывая зорким взором зал, который представлял сейчас что-то вроде крупноячеистой решетки, созданной с помощью восьми «звезд» — больших кубов, размещенных более или менее равномерно по всему объему помещения. Они служили одновременно препятствиями, укрытиями и местами концентрации сил.

Первый приказ Виггин отдал взводу "С". Это был взвод Бешеного Тома, в который входил и Боб. Приказ передавался из уст в уста по строю: «Эндер приказывает скользить вдоль стен». Затем: «Том приказал заморозить ноги и лететь на коленях. Цель — южная стена».

Молча они проникли в зал, пользуясь поручнями, чтобы по потолку добраться до восточной стены.

— Они выстраивают боевой порядок. Наша цель — атаковать их, вызвать панику, растерянность, чтобы они не смогли решить, что с нами делать. Мы рейдеры. Обстреляем их и скроемся вон за той «звездой». Только не застревайте на полпути, И цельтесь хорошенько. Ни одного промаха.

Боб делал все механически. По привычке занял нужную позицию, заморозил себе ноги, затем оттолкнулся, ориентируя тело в нужном направлении. Сотни раз они проделывали такое упражнение. Все сделано без ошибки, точно так же поступили и остальные семь бойцов взвода. Никто даже не посмотрел, нет ли отставших. Боб оказался именно там, где и должен был оказаться. Теперь за работу.

Они скользили вдоль стены, стараясь держаться вблизи поручней. Замороженные ноги стали темными, блики на остальных частях боевых костюмов тоже потемнели, так что их нельзя было обнаружить, пока они не оказались совсем рядом с неприятелем. Виггин что-то делал у ворот, отвлекая внимание Кроликов. Благодаря этому их удар по Кроликам оказался для тех полной неожиданностью.

Когда взвод был уже совсем близко от Кроликов, Бешеный Том приказал:

— Делитесь на полувзводы, а потом — к «звезде». Я на север, вы — на юг.

Это был маневр, который Том со своим взводом отработал отлично. И в данном случае момент его применения выбран был превосходно. Неприятель придет в полное расстройство перед необходимостью обороняться от двух атакующих групп, летящих с противоположных направлений.

Драконы повисли на поручнях. Их тела ударились о стену, блики на костюмах вспыхнули ярче. Кто-то из Кроликов заметил их и подал сигнал тревоги.

Но взвод "С" уже летел — половина взвода по диагонали на юг, другая — на север, и все они наискось идут к полу. Боб открыл плотный огонь. По нему тоже стреляли. Он услышал писк — знак того, что неприятельский луч задел его костюм, но это было не опасно — он был еще далеко, а кроме того, медленно вращался, так что лучи не могли долго оставаться на одной точке. Сам же Боб обнаружил, что рука его тверда и не дрожит. Он часто тренировался и достиг высокого уровня мастерства. Стрелял он с целью «убить», а не задеть руку или там ногу.

Еще одного он «уложил», прежде чем удариться о стену и обратным прыжком достичь «звезды». Еще один противник «убит». Боб ухватился за поручни и подтянулся.

— Боб прибыл.

— Потерял троих, — сказал Бешеный Том. — Зато их боевой порядок пошел ко всем чертям.

— Что же дальше? — спросил Даг.

Оглушительные вопли говорили, что главное сражение еще продолжается.

— Они послали с десяток парней, чтоб стереть нас в порошок, — сказал Боб. — Они идут вдоль западной и восточной стен.

На него посмотрели как на психа. Откуда ему знать?

— У нас в запасе не более секунды, — сказал он.

— Все на юг! — отдал приказ Бешеный Том.

Они опрометью кинулись на южную сторону «звезды». На этой стороне Кроликами и не пахло, но Бешеный Том, не задерживаясь, повел свой взвод на западную грань куба. Там-то и засели Кролики, которые как раз в эту минуту готовились напасть на то, что для них было «задней» стороной «звезды», а для обученных иначе Драконов — ее «дном». В итоге ударному отряду Кроликов показалось, что их атакуют снизу — то есть с направления, откуда они меньше всего ждали отпора. Через несколько мгновений все шестеро засевших на «звезде» Кроликов были «убиты» и стали медленно дрейфовать вниз.

Другая половина ударной группы должна была это увидеть и понять, что катастрофа на носу.

— Наверх! — отдал приказ Том. Для врагов это была фронтальная грань куба — наиболее открытая для огня главных сил Кроликов. Чтобы взвод "С" был переброшен туда — они и помыслить не могли.

Как только взвод "С" оказался там, Бешеный Том, вместо того чтобы заняться остатком того ударного отряда, который был направлен против него, приказал открыть плотный огонь по главным силам Кроликов, вернее, по тому, что от этих главных сил к тому времени осталось. Это были полностью дезорганизованные группки, прятавшиеся за «звездами» и палившие по Драконам, которые спускались на них одновременно с нескольких направлений. Пять бойцов взвода успешно прикончили еще по паре противников на нос. Только тогда остатки ударного отряда Кроликов атаковали их самих.

Не ожидая приказа, Боб сильно оттолкнулся от поверхности «звезды», чтобы иметь возможность стрелять вниз по солдатам ударной группы. Находясь к ним относительно близко, он успел «уложить» еще четырех, но затем попискивание его боевого костюма прекратилось, он затвердел и потемнел. Кролик, который прикончил Боба, даже не принадлежал к ударной группе — это был кто-то из главных сил, находившийся прямо над Бобом. Боб с удовлетворением отметил, что благодаря его действиям только один из его взвода был задет пальбой Кроликов. А потом Боб стал дрейфовать куда-то. Теперь это уже значения не имело. Он был вне игры.

И все же Боб поработал отлично. Семь «убитых» — в них он был уверен. А может, и больше. Но личный зачет Боба в этом бою был значительно серьезнее: это он пришел к Бешеному Тому с информацией, которая помогла принять тактически правильное решение. Кроме того, он сам предпринял смелую диверсию, помогшую взводу избежать больших потерь от рук ударного отряда Кроликов, Благодаря этому взвод "С" оказался в состоянии нанести удар в тыл армии Кроликов. Не имея возможности спрятаться, Кролики должны были погибнуть в течение нескольких минут. И Боб внес весомый вклад в эту победу.

Я не сдрейфил, когда мы вступили в бой. Я делал все, чему был обучен. Я был внимателен и ничего не упустил.

Конечно, мог бы сделать и больше, мог двигаться быстрее, мог видеть дальше. Но ведь это первый бой, и я в нем не опозорился. Значит, я гожусь для дела.

Поскольку взвод "С" оказался решающим фактором победы, Виггин велел четырем взводным командирам прижать свои шлемы к четырем углам ворот противника, а Бешеному Тому была оказана честь пройти сквозь эти ворота. Формально это закрепляло победу. Ярко вспыхнули лампы.

Сам майор Андерсон пришел поздравить выигравшего битву командира и посмотреть, все ли в порядке. Виггин быстро разморозил своих бойцов, пострадавших в сражении. Боб страшно обрадовался, обнаружив, что его костюм снова в рабочем состоянии. Используя «крюк», Виггин собрал всех своих солдат вместе, построил их в пять взводов, а уж потом стал размораживать Кроликов. Драконы «стояли» в воздухе по стойке «смирно» — ногами вниз, головой вверх, и разгромленные Кролики были принуждены занять такое же положение. Они не знали, что для Драконов победа пришла только теперь, когда враг расположился так, будто их собственные ворота и вправду были внизу.

Боб и Николай уже кончали свой завтрак, когда к их столу подошел Бешеный Том.

— Эндер сказал, что вместо пятнадцати минут на завтрак он дает нам время до 7.45. И еще он нас отпустит с тренировки пораньше, чтоб могли принять душ.

Новости были хорошие. Можно жевать помедленнее.

Впрочем, для Боба это особого значения не имело. На его тарелке еды было совсем немного, и он с ней расправился мгновенно. Как только он оказался в армии Драконов, Том застукал его, когда он делился едой с другими мальчишками.

Боб объяснил, что ему наваливают ежедневно уйму еды, и тогда Том доложил обо всем Эндеру, а тот заставил диетологов прекратить закармливать Боба. Сегодня был первый день, когда Боб съел бы добавку. Причиной был только что закончившийся бой.

— Умно, — сказал Николай.

— Что?

— Эндер сначала сказал, что у нас на еду только пятнадцать минут. Это нам всем не понравилось — кому приятно лопать второпях? А теперь он присылает нам взводных, которые говорят, что у нас есть время до 7.45. Всего лишь на десять минут больше, а ощущается как бесконечность. И еще душ.

Вообще— то он нам положен сразу после Игры, но мы все равно благодарны.

— И он дал возможность своим взводным принести нам такие радостные вести, — поддержал его Боб.

— А разве это важно? — усомнился Николай. — Мы же знаем, что все равно это решение Виггина.

— Большинство командующих стараются хорошие вести объявлять сами, а плохие — предоставляют взводным. У Виггина же тактика строится на том, чтобы поднимать авторитет и роль взводных офицеров. Бешеный Том начал сражение, не имея за спиной ничего, кроме опыта тренировок, собственных мозгов и указания Виггина — ударить от стены и зайти в тыл врага. Все остальное пришлось решать ему самому.

— Да, но если взводные завалят дело, то это не слишком здорово отразится на послужном списке Эндера.

Боб покачал головой.

— Главное тут то, что во время своего первого сражения Виггин разделил свою армию, рассчитывая на тактический успех, и взвод "С" мог продолжать атаковать противника даже тогда, когда уже выполнил поставленную перед ним задачу. И это потому, что Бешеный Том был для нас подлинным командиром. Мы не стали греть задницы, ожидая приказов Виггина, что нам делать дальше.

Николай понимающе кивнул.

— Бакана. Все верно.

— Абсолютно верно, — вынес вердикт Боб. К этому времени все ребята, сидевшие за столом, уже внимательно вслушивались в речь Боба. — И все это потому, что Виггин думает не о Боевой школе, рейтинге и прочем дерьме. Знаете ли вы, что он до сих пор продолжает смотреть документальные фильмы о Втором Нашествии Жукеров? Не знали? А он между тем думает о том, как разгромить жукеров. И он знает, что достичь этого можно лишь в том случае, если у нас не будет нехватки в боевых и умелых командирах, готовых к участию в военных действиях. Виггин не хочет покинуть эту школу, будучи единственным командующим, готовым к сражению с жукерами. Он хочет выйти отсюда со своими взводными, с их заместителями, а если удастся, то и со всеми своими солдатами, готовыми хоть сейчас вступить в бой с жукерами, если такое испытание выпадет им на долю.

Боб знал, что его энтузиазм, вероятно, приукрашивает и самого Виггина, и его планы, но его сердце еще пылало жаром победы. И кроме того, ведь он был прав: Виггин — не Наполеон, который затягивал поводья контроля так крепко, что ни один из его командиров не был способен на самостоятельное блестящее решение. Бешеный Том отлично справился со своими задачами в условиях сегодняшнего боя. Он принимал верные решения, включая решение прислушаться к словам самого маленького и самого, возможно, никудышного из своих солдат. И сделал Бешеный Том это потому, что Виггин подал ему пример, сам внимательно вникая в мнения своих взводных.

Ты учишься, ты анализируешь, ты принимаешь решение, ты воплощаешь его в жизнь.

После завтрака они пошли на тренировку. Николай спросил:

— Почему ты зовешь его Виггином?

— Потому что мы с ним не друзья.

— Ох, значит так: мистер Виггин и мистер Боб, так?

— Не так. Боб — это мое имя, а не фамилия.

— Ага, значит, мистер Виггин и Как-бишь-тебя?

— Верно усек.

Все надеялись, что у них будет хоть неделька на передышку, чтобы покрасоваться, чтобы похвастаться победоносным началом. Вместо этого уже на следующее утро ровно в 6.30 Виггин появился в казарме, держа в руке листок с приказом.

— Джентльмены, я надеюсь, вы кое-чему все же научились за вчерашнее утро, так как сегодня нам предстоит заняться тем же самым.

Все взъерошились: это было несправедливо, они не успели подготовиться.

Виггин же вручил приказ Мухе Моло, который стоял на пороге, готовясь отправиться завтракать.

— Боевые костюмы! — заорал Муха, который явно считал, что быть в армии, которая бьет рекорды школы, вступая в бой два раза подряд, — это что-то!

Горячий же Супчик — взводный "D" — отнесся к делу иначе:

— А почему ты нам раньше не сказал?

— Решил дать вам помыться, а то вчера Кролики говорили, что вы выиграли только потому, что валили их навзничь своим потным запашком.

Все, кто был поблизости, захохотали. Но Боб ничего смешного не увидел — он знал, что приказ появился уже после того, как Виггин проснулся. Учителя нарочно опоздали с приказом.

— Ты обнаружил бумаги, только когда вернулся из душа, верно?

Виггин взглянул на него как на пустое место.

— Конечно, я же не нахожусь так близко к полу, как ты.

Презрение, звучавшее в словах Виггина, было как пощечина. Боб тут же понял, что его вопрос Виггин понял как критику — будто Виггин был невнимателен и не заметил лежавшего на полу приказа. Вот и еще одна минусовая зарубка в памяти Виггина касательно Боба. Но не надо расстраиваться из-за этой мелочи. Это же совсем не то, как если б Виггин счел его за труса. Бешеный Том мог доложить Виггину о том, как много сделал Боб для победы, а мог и не доложить. Все равно это не изменит того, что увидел вчера собственными глазами Виггин:

Боб, прячущийся в душе. А теперь Боб еще упрекнул его за то, что по вине Виггина им придется бегом бежать к новому полю сражения. Что ж, может, к своему тринадцатилетию я и дождусь командования взводом. Да и то, если прочие претенденты потонут во время кораблекрушения.

Виггин же между тем объяснял ребятам, что теперь их могут бросить в бой в любое время дня и ночи, так как старым правилам пришел конец.

— Не буду делать вид, что я в восторге от этой возни вокруг нас, но зато мне нравится другое: моя армия, которая способна справиться с этим шутя.

Надевая свой боевой костюм, Боб обдумывал последствия того, чем заняты сейчас учителя. Они подгоняют Виггина и одновременно водружают перед ним все новые и новые препятствия. И это всего лишь начало. Первые снежинки приближающейся снежной бури.

Почему? Ну уж, во всяком случае, не потому, что Виггин так хорош, что лишний тест ему будет помехой. Но ведь Виггин прекрасно тренирует свою армию, и Боевая школа только выиграла бы, дав ему побольше времени для ее подготовки.

Значит, дело в том, что лежит за пределами школы.

Тогда возможно лишь одно предположение. Флоты жукеров приближаются. Они, возможно, уже всего в нескольких годах пути от Земли. Значит, надо торопиться с подготовкой Виггина, надо провести его быстрее через все этапы тренировки.

Виггин. Не все мы, а Виггин. Почему? Могли быть все, но тогда ужесточение подготовки коснулось бы всех, а не только нас двоих.

А для меня уже поздно. Виггин — это тот, на кого они возложили все свои надежды. Стану ли я взводным или нет, значения не имеет. Все что имеет значение — это успеют ли они подготовить Виггина.

Если Виггин успеет, то у меня еще остается возможность достичь величия в будущем. Лига распадется. Начнется война между людьми. Я буду или избран МКФ для того, чтобы поддержать мир на Земле, или вступлю в одну из земных армий. У меня еще много времени впереди. Но может случиться и так, что Виггин, командуя земным флотом, будет разбит жукерами. Тогда ни у кого из нас никакой жизни не останется.

И все, что я могу сделать пока, это помочь Виггину изучить все, что он может узнать в школе. Беда лишь в том, что я слишком далек от него, чтобы оказать на него хоть какое-то влияние.

Сражение с Петрой Арканян — командующей армией Фениксов — было более тяжелым, чем с Карном Карби. У нее было то преимущество, что она кое-что узнала: например, то, что Виггин воюет без строгого строя, высылает небольшие рейдовые группы перед началом генерального сражения и так далее. И все же Драконы победили, потеряв всего троих «убитыми» и девятерых — ранеными. Сокрушительный разгром. Боб видел, что Петра здорово обозлилась. Видимо, она решила, что все это подстроено, что ее специально подставили, чтобы посильнее унизить. Она и в самом деле сопротивлялась недолго: Виггин спустил на нее своих взводных, каждый из которых работал на общую победу, как он их натаскал. Тактика Драконов была лучше, а прежняя тактика ведения боя была безнадежно обречена.

Скоро и другие командующие начнут адаптироваться к новым условиям, учитывая тактику Виггина. И очень быстро армия Драконов встретится с армиями, состоящими из пяти взводов, а не из четырех, которые будут использовать партизанские приемы и повиноваться командирам, пользующимся гораздо большей свободой действий. Идиотов-то в Боевую школу не берут! Единственная причина, по которой тактика Виггина сработала во второй раз, это То, что со времени первого боя прошел всего один день и никто не ожидал, что они так быстро встретятся с Драконами. Теперь же всем уже известно, какие тактические изменения должны быть внесены, и причем немедленно. Боб решил, что фронтального боя он уже никогда не увидит.

И что тогда? Опустошил ли Виггин свою обойму или еще держит в рукаве несколько козырей? Беда в том, что все новинки быстро устаревают и перестают обеспечивать победу. Враг очень скоро усваивает их и даже улучшает. Настоящее испытание начнется тогда, когда Виггин встретится с армиями, пользующимися сходной тактикой.

На третий день состоялась третья битва. На четвертый — еще одна. Победа, Победа! Но с каждым разом число убитых и раненых с обеих сторон выравнивалось все сильнее. Сам Боб набирался солдатского опыта, приобретал уверенность, а потому все более и более огорчался оттого, что, если исключить меткую стрельбу, его участие в боях ограничивалось редкими советами Бешеному Тому или упоминаниями ему же о том, что увидел или подумал Боб.

Обо всем этом Боб написал Даймеку, объясняя, что его слишком мало используют и что, возможно, у более слабого командующего он научился бы большему и скорее получил бы свой взвод.

Ответ был краток: «А кто тебя возьмет? Учись у Эндера».

Жестоко, но справедливо. Без сомнения, его и Виггин-то не хочет. Ему запрещен обмен солдатами, а может, он и пытался «продать» Боба, да никто его брать не захотел.

Это случилось в свободное вечернее время после четвертого сражения. Большинство солдат занялись своими домашними заданиями — сражения привели к тому, что все их сильно подзапустили, ибо понятное дело — хочешь удержаться наверху, тренируйся много и усердно. Боб, однако, с домашними заданиями расправился, как всегда, быстро, а когда Николай сказал, что не нужна ему эта дурацкая помощь, чтоб справиться с таким заданием, Боб решил, что не худо было бы прошвырнуться.

Проходя мимо комнаты Виггина — крошечное помещение вроде тех, что занимали преподаватели, где помещалась только койка, стул да крошечный столик, — Боб хотел было постучать в дверь, чтобы войти, сесть на стул и выяснить с Виггином все — раз и навсегда. Здравый смысл, однако, победил обиду и тщеславие. Боб пошел дальше — к игровым автоматам.

Народу тут сейчас было куда меньше, чем раньше, и Боб понял, что все заняты дополнительными тренировками, где командиры пытаются освоить то, что они считали тактикой Виггина, перед тем как они встретятся с ним в настоящем бою.

Несколько слушателей продолжали возиться с автоматами, заставляя двигаться фигурки на плоских экранах и голографических дисплеях.

Боб выбрал себе плоский экран, где героем был мышонок. Никому эта игра не была нужна, и Боб не спеша провел его через лабиринт, который вскоре уступил место переходам И лестницам старинного дома, где всюду стояли мышеловки.

Это было просто. Кошки гонялись за мышонком, но фиг они получили. Потом мышонок вскарабкался на стол и оказался перед великаном.

Перед великаном, который тут же предложил ему выпить.

Та самая фэнтези! Психологическая игра, в которую все время играют слушатели на своих компьютерах! Учителя все же ухитрились заставить Боба играть в нее, хотя он и сомневается, что им удалось узнать о нем что-нибудь важное за несколько минут игры. Фиг им!

До этой вот точки он дошел, а дальше идти его никто не заставит. Вот только лицо великана почему-то стало меняться.

Теперь это было лицо Ахилла!

Боб был в шоке. Его сковал ледяной ужас. Откуда они узнали? Зачем им это понадобилось? Поставить его лицом к лицу с Ахиллом, какая подлость! Выблядки проклятые!

Он повернулся и пошел прочь.

Однако минуту спустя он вернулся. На экране уже не было великана. Только шустрый мышонок бегал по лабиринту взад, и вперед, пытаясь отыскать выход.

Нет! Не стану я играть! Ахилл далеко отсюда, никакого вреда он мне нанести не может. И Недотепе тоже — во всяком случае, сейчас. Я не должен думать о нем и уж наверняка не стану пить ничего, что он мне предложит!

Он снова развернулся и ушел.

Вскоре он оказался вблизи столовой. Ее только недавно закрыли, но Бобу делать было все равно нечего, так что он уселся прямо на пол холла, уперся подбородком в поднятые колени и стал думать о Роттердаме, о том, как сидел на мусорном ящике и следил за Недотепой, которая возилась со своими ребятишками. Она была очень порядочная — он таких вожаков больше никогда не встречал. Как она выслушивала своих малышей, как честно выдавала им порции, как помогала им выжить, даже если для этого ей приходилось уменьшать собственную порцию. Он подумал о том, почему выбрал именно ее — потому что в ней светилось милосердие, то самое милосердие и жалость, которые принудили ее выслушать Боба — такого крошечного.

Это милосердие и убило ее.

Я убил ее, потому что выбрал.

Ах, если б Бог действительно существовал! Он наверняка отправил бы этого Ахилла в ад. Навсегда.

Кто— то ударил его носком сапога по ноге.

— Уходи, — сказал Боб. — Я же тебе не мешаю.

Тот, кто это сделал, повторил удар, только сильнее. Нога Боба уехала в сторону, и ему пришлось опереться на ладони, чтобы не упасть. Он поднял глаза.

Над ним высился Бонзо Мадрид.

— Я так понял, что ты и есть тот паршивый осиновый лист, что пристал к волосатой жопе армии Драконов?

С Бонзо были еще трое парней. Здоровенные. И у всех хулиганские рожи.

— Привет, Бонзо.

— Поговорить надо, дюймовчик-дерьмовчик.

— Это что — шпионаж? — спросил Боб. — С солдатами других армий разговоры запрещены.

— Мне не нужны шпионы, чтобы знать, как вдребезги разбить Драконов.

— Именно поэтому ты и отыскиваешь самых маленьких солдат из этой армии, а найдя их, лупишь, пока они не начнут реветь?

На лице Бонзо выступили багровые пятна гнева. Впрочем, выражение злобы у него уже давно стало хроническим.

— Напрашиваешься, чтоб тебя накормили содержимым твоей же собственной прямой кишки, дерьмовчик?

Боб вообще ненавидел хулиганов. А поскольку в эту минуту он все еще переживал свою вину за смерть Недотепы, то ему было наплевать, если именно Бонзо Мадрид станет палачом и приведет в исполнение приговор, которого заслуживал Боб.

Пришло время высказаться открыто.

— Ты в три раза превосходишь меня по весу, — сказал Боб. — Это если исключить вес содержимого наших голов.

Ты второсортная дрянь, которая каким-то образом получила армию и не знает, что ему с ней делать. Виггин сотрет тебя в порошок и без всякого напряга. Поэтому то, что ты сделаешь со мной, не имеет значения. Я самый маленький и самый слабый солдат во всей школе. Поэтому-то ты меня и выбрал, чтоб пинать ногами.

— Ага, самый мелкий и самый пакостный, — сказал кто-то из парней. Но Бонзо ничего не ответил. Слова Боба жгли больно. Однако у Бонзо была своя гордость, и он знал, что если изобьет Боба, то только унизит себя, а удовольствия не получит.

— Эндеру Виггину никогда меня не разбить с этой кучкой малышни и армейских отбросов, которую он зовет армией. Ему удалось запугать нескольких мокрых куриц вроде Карна и… Петры… — Он с трудом выплюнул это имя. — Но когда моя армия находит на дороге кучу говна, она из нее делает лепешку.

Боб одарил Бонзо самым презрительным взглядом, который нашелся в его арсенале.

— Ты так ни черта и не понял, Бонзо. Учителя сделали ставку на Виггина. Он самый лучший из нас. Самый лучший на все времена. И они ему дали вовсе не худшую армию. Они дали ему лучшую. Эти ветераны, которых ты назвал отбросами, — они такие прекрасные солдаты, что тупые командующие не находили с ними общего языка и спешили отделаться.

А Виггин хорошо знает, как обращаться с хорошими солдатами. В отличие от тебя. Вот почему он победит. Он умнее тебя. А его солдаты умнее твоих. Весь расклад против тебя, Бонзо. Можешь сдаваться хоть сейчас. Когда твои вшивые Саламандры встретятся с нами, вас отхлещут так, что вы еще долго будете даже писать лежа!

Боб мог бы сказать еще побольше. Плана у него не было, но зато материала для такого разговора было предостаточно.

Но тут его прервали. Приятели Бонзо подхватили Боба, поставили на ноги, а затем на вытянутых руках прижали к стене так, что его тельце оказалось над их головами. Бонзо схватил Боба за горло и тоже прижал к стене. Остальные тут же отпустили Боба, и он повис, как повешенный в петле, так что вскоре ему нечем стало дышать. Рефлекторно он отбивался ногами, стараясь найти опору, но длиннорукий Бонзо оставался вне досягаемости для судорожных пинков Боба.

— Игра, — почти шипел Бонзо, — это одно дело. Учителя могут жульничать и отдавать победу этому кошачьему объедку — Виггину. Но настанет время, когда дело у нас пойдет всерьез. И когда оно придет, то тут уж мы не ограничимся «замораживанием» боевых костюмов, которые помешают Виггину дрыгаться.

Тебе понятно?

На какой ответ он рассчитывал? Боб не то что говорить, он даже кивнуть не мог.

Бонзо злобно усмехался, наблюдая за тем, как Боб теряет силы. Черная пелена уже затягивала поле зрения Боба, но тут Бонзо разжал пальцы, и Боб рухнул на пол. Там он и остался, кашляя и хватая воздух открытым ртом.

Что я наделал! Зачем довел до белого каления Бонзо Мадрида? Хулигана, который не обладает даже хитростью Ахилла?

Когда Виггин разобьет его, Бонзо откажется признать себя побежденным, И не ограничится демонстрацией своего отношения к Виггину. Он же ненавидит его до самых кишок!

Когда Боб обрел способность двигаться, он сразу отправился в казарму. Николай немедленно заметил синяки на шее друга.

— Кто тебя душил?

— Не знаю, — ответил Боб.

— Ты мне брось врать, — прикрикнул Николай. — Он стоял к тебе лицом, это же видно по расположению синяков.

— Я не помню.

— Врешь, ты помнишь даже кровеносные сосуды на своем Последе!

— Не хочу говорить об этом, — ответил Боб. На это у Николая ответа не нашлось, хоть он и остался очень недовольным.

Боб за подписью «Графф» отстучал записку Даймеку, хотя и не рассчитывал на удачу: «Бонзо обезумел. Он может кого-нибудь убить, а больше всего он ненавидит Виггина».

Ответ пришел немедленно, как будто Даймек ждал его письма: «Сами стирайте свои вонючие пеленки. Нечего с плачем бегать к мамочке».

Слова жгли почище осиного укуса. Пеленки были Виггина, а не его. Даже уж скорее преподавательские — зачем они сунули Виггина в армию к Бонзо? И еще намекает, что у него никогда не было матери! Почему преподаватели становятся его врагами? Ведь считается, что они обязаны защищать учеников от таких хулиганов, как Бонзо! И вообще, какой они видят эту стирку пеленок?

Единственно, чем можно остановить Бонзо Мадрида, — это прикончить его.

И тут он вспомнил, как стоял над Ахиллом и повторял:

«Ты должна его прикончить!»

И почему я не могу держать рот на замке? Почему я достал этого Бонзо Мадрида? Теперь Виггин кончит так же, как Недотепа. И это снова будет моей ошибкой.